PDF-файл статьи

Научная статья

Original article

УДК 364.054

DOI: 10.55186/2413046X_2022_7_11_636

АНАЛИЗ ВНЕШНЕЙ СРЕДЫ И ИСТОЧНИКОВ ФИНАНСИРОВАНИЯ РЕЛИГИОЗНЫХ ОРГАНИЗАЦИЙ

ANALYSIS OF THE EXTERNAL ENVIRONMENT AND SOURCES OF FINANCING OF RELIGIOUS ORGANIZATIONS

Чепулянис Антон Владимирович, кандидат экономических наук, доцент кафедры бухгалтерского учета и аудита, ФБГОУ ВО «Уральский государственный экономический университет», (620144, Уральский ФО, Свердловская область, г. Екатеринбург, ул. 8 Марта/Народной Воли, д. 62/45), тел. +7-903-082-05-67, ORCID: https://orcid.org/0000-0002-2565-9624, anthonas@yandex.ru

Титова Анна Викторовна, соискатель кафедры бухгалтерского учета и аудита, ФБГОУ ВО «Уральский государственный экономический университет», (620144, Уральский ФО, Свердловская область, г. Екатеринбург, ул. 8 Марта/Народной Воли, д. 62/45), тел. +7 904 389-45-60, ORCID: https://orcid.org/0000-0001-8202-4353, averz@yandex.ru

Chepulyanis Anton Vl., Candidate of Economic Sciences, Associate Professor of the Department of Accounting and Auditing, Ural State University of Economics, (620144, Ural Federal District, Sverdlovsk Region, Yekaterinburg, 8 Marta str./Narodnaya Volya, 62/45), tel. +7-903-082-05-67, ORCID: https://orcid.org/0000-0002-2565-9624 , anthonas@yandex.ru

Titova Anna V., applicant of the Department of Accounting and Auditing, Ural State University of Economics, (620144, Ural Federal District, Sverdlovsk region, Yekaterinburg, 8 Marta str./Narodnaya Volya, d. 62/45), tel. +7 904 389-45-60, ORCID: https://orcid.org/0000-0001-8202-4353, averz@yandex.ru

Аннотация. Религиозные организации, как и любой субъект хозяйствования подвержен влиянию внешнего окружения. Поэтому для системного управления и принятия взвешенных экономических решений необходимо разрабатывать и внедрять комплексные системы учетно-аналитического обеспечения поддержки оперативного и перспективного управления, проводить анализ внешней среды организации. В качестве такого инструмента выступает система сбалансированных показателей, затрагивающая наиболее значимые блоки управления. При этом нюансы деятельности религиозных организаций накладывает ряд ограничений и особенностей на внедрения подобных комплексов, поэтому ССБ требует адаптации под нужды и специфику религиозных организаций. Для анализа внешнего окружения авторами предлагается использовать методы маркетингового анализа, адаптированные под особенности некоммерческой деятельности религиозных организаций. Эффективность управления расходованием и поступлениями напрямую зависит от возможностей привлекать дополнительные источники финансирования, таковыми выступают фадрайзинг, краудфайдинг и краудсорсинг, с помощью которых возможно привлечь не только финансовые, но и другие материальные и нематериальные ресурсы, что в свою очередь повышает обеспеченность и непрерывность хозяйственной деятельности религиозных организаций. Факторы неопределенности затрудняют процесс планирования и контроля финансовых потоков религиозных организаций. Авторы в своем исследовании делают попытку построить прогнозную модель финансовых потоков с помощью эконометрических и статистических методов моделирования.

Abstract. Religious organizations, like any business entity, are subject to the influence of the external environment. Therefore, for system management and making informed economic decisions, it is necessary to develop and implement comprehensive accounting and analytical systems to support operational and long-term management, to analyze the external environment of the organization. Such a tool is a system of balanced indicators that affects the most significant control units. At the same time, the nuances of the activities of religious organizations impose a number of restrictions and features on the implementation of such complexes, therefore, the SSB requires adaptation to the needs and specifics of religious organizations. To analyze the external environment, the authors propose to use marketing analysis methods adapted to the specifics of non-profit activities of religious organizations. The effectiveness of spending and revenue management directly depends on the ability to attract additional sources of funding, such as fadraising, crowdfunding and crowdsourcing, through which it is possible to attract not only financial, but also other tangible and intangible resources, which in turn increases the security and continuity of the economic activities of religious organizations. Uncertainty factors complicate the process of planning and controlling the financial flows of religious organizations. The authors in their study attempt to build a predictive model of financial flows using econometric and statistical modeling methods.

Ключевые слова: внешний анализ, некоммерческие организации, сбалансированная система показателей, планирование некоммерческой деятельности

Keywords: external analysis, non-profit organizations, balanced scorecard, planning of non-profit activities

Для проведения комплексного экономического анализа хозяйственной деятельности религиозных организаций необходимо понимать, в каких внешних условиях осуществляются основные процессы и какие внутренние факторы побуждают к принятию тех или иных экономических решений. Для этой цели могут быть использованы инструменты маркетингового анализа, с учетом специфики и особенностей некоммерческой деятельности религиозных организаций.

Рынок (маркет) в общем понимании – это место, где встречается продавец и покупатель для реализации своих функций: продавец реализует свой продукт, а покупатель – удовлетворяет свои потребности. В понимании религиозной деятельности рынок будет восприниматься, как место распространения духовных благ и их потребления благополучателями.

Базовой моделью исследования маркетинговой среды религиозной организации была принята концепция 7P [1, 2], которая была адаптирована под специфику и особенности такой деятельности (табл. 1).

Маркетинговый анализ затрагивает в первую очередь исследование внешнего окружения (внешней среды), которая включает в первую очередь макроэкономические, социальные и политические факторы [3].

Некоммерческая сфера подвержена наибольшему влиянию от общеэкономической обстановки в обществе, его благосостояния и степени готовности в удовлетворении его духовных потребностей. При этом в ходе проведенного исследования была выявлена обратная зависимость между доходами населения и уровнем поступления пожертвований: в периоды, когда обстановка в стране и мире имеет признаки кризиса во всех его аспектах, поступления в виде добровольных пожертвований в религиозные организации возрастают. Это может быть связано тем, что, отдавая «десятину», благополучатели надеются на получение «благословения свыше».

К политическим факторам относятся:

• общеполитическая ситуация в государстве, отношения в сфере «Государство – общество», «Государство – Религия». В России в соответствии нормами Конституции РФ заложена свобода совести и вероисповедания, не ограничиваются богослужебная и духовно-просветительская деятельность, закреплена возможность создания гражданами духовно-религиозных общин;
• меры и формы государственной поддержки деятельности легитимных религиозных организаций (финансирование в виде грантов и субсидий, предоставление общественных площадок для проведения массовых мероприятий, информационные ресурсов и др.);
• закрепление на государственном уровне образовательных стандартов религиозного просвещения;
• налоговая политика: необходимо отметить, что в России для религиозных организаций действует одна из самых лояльных налоговых политик. Оборот предметов религиозного значения и религиозной литературы освобождаются от налога на добавленную стоимость (подп. 1 п. 3 ст. 149 НК РФ); целевые средства, поступающие в виде пожертвований на осуществление уставной деятельности НКО не включаются в налоговую базу по налогу на прибыль (ст. 251 НК РФ); религиозные организации также освобождены от налогообложения налогом на недвижимость организаций в отношении имущества, используемого ими для осуществления религиозной деятельности (пунктом 2 статьи 381 НК РФ); также в российском налоговом законодательстве отсутствует, как в некоторых европейских странах, церковный сбор, уплачиваемый с дохода граждан.

Социальные факторы включают благоприятную атмосферу для развития в целом некоммерческих организаций, и религиозных организаций в частности, поддержку социальных проектов, развитие благотворительности и пр. Здесь важно отметить обратную связь, поскольку религиозные организации влияют на формирование моральных, нравственных, семейных, общественных, гражданских и патриотических ценностей [4].

Внутренняя среда (микросреда) рассматривается в контексте обеспеченности ресурсами организации, исходя из принципа самофинансирования.

Для исследования внутренней среды религиозной деятельности может быть применен метод сбалансированных показателей, разработанный американскими исследователями Д. Нортоном и Р. Капланом [5].

В классическом варианте сбалансированная система показателей включает 4 взаимосвязанных блока:

• обучение и перспективы роста;
• внутренние управленческие процессы;
• ориентация на потребителя (благополучателя);
• финансовый аспект.

Для религиозных организаций предлагается адаптировать данную модель в следующем ракурсе (табл. 2).

В рамках рассмотрения данной системы изучим ее ключевые показатели (рис. 1).

Источником информации для анализа в данном случае будут показатели Отчета о поступлении и расходовании средств и Отчет об исполнении сметы.

Ориентация на благополучателя заключается в удовлетворении духовной потребности. Данный аспект, в отличие от коммерческих организаций, не является основным в деятельности религиозной организации, поскольку главная задача – это распространение определенного вероисповедания, донесение до благополучателя догматов веры. В то же время рассматривая религиозные организации в контексте экономической системы, необходимо оценивать удовлетворение духовных потребностей благополучателями и качество духовного продукта. Сложность оценки состоит в том, что данные показатели носят субъективный характер и для определения уровня удовлетворенности нужны такие методы как опрос или тестирование на уровне каждой религиозной организации.

Блок «Богослужебные процессы» связан с обеспечением текущей деятельности религиозной организации – расходования средств в рамках сметы и в объеме привлеченного финансирования. Смета при этом является обязательным элементом деятельности некоммерческих организаций как с точки зрения планирования, так и с позиции внутреннего и внешнего контроля за деятельностью и результативностью лиц, ответственных за принятие экономические решения.

Оптимизация процессов, обеспечивающих функционирование и жизнеспособность религиозной организации, заключается в эффективном распределении средств, планировании процессов (с учетом распределения по прогнозируемому периоду значимых для верующих праздников и событий), оперативном учете и анализе всех операций в процессе хозяйствования, контроле отклонений от заданных параметров и поиск возможных резервов.

Основные способы привлечения дополнительного финансирования, которые используются в настоящее время всеми некоммерческими организациям – фандрайзинг, краудсорсинг, средства фонда целевого капитала (эндаумент).

Фандрайзинг (от англ. fundraising – привлечение средств) в широком понимании это процесс привлечения финансовых и иных ресурсов (человеческих, материальных, информационных и т.д.), которые организация не может обеспечить самостоятельно и которые являются необходимыми для реализации определенного проекта (программы) или своей деятельности в целом.

При сравнении среднестатистических источников финансирования в российской и зарубежной практике бюджеты (сметы) некоммерческих организаций значительно отличаются: основными источниками за рубежом являются членские взносы и государственное финансирование (на их долю приходится 47% и 43% соответственно), в России поступления осуществляются преимущественно за счет средств иностранных фондов (22,7%), членских взносов, индивидуальных пожертвований и спонсорских взносов (18%, 12% и 12,6% соответственно). Поэтому фандрайзинг в российских некоммерческих, и особенно – религиозных, организациях более значимый инструмент привлечения средств, нежели в зарубежной практике [6,7,8].

Еще одним из инструментов широкого привлечения ресурсов являются краудфандинг и краудсорсинг, которые позволяют привлекать средства большого количества людей для достижения конкретных целей [9].

Краудсорсинг буквально переводится как «ресурсы толпы» (crowd – «толпа» и sourcing – «использование ресурсов»). Под краудсорсингом следует понимать мобилизацию финансовых и нефинансовых ресурсов людей посредством информационных технологий для решения практических задач в политической, экономической, социальной и культурной сфере. С применением информационных технологий, онлайн платформ сбор средств становится упрощенным [10].

Такой вид привлечения ресурсов финансового и нефинансового характера существует в расчете на предполагаемое желание людей бесплатно поделиться своими материальными и нематериальными ресурсами из желания помочь или из интереса увидеть эти идеи воплощенными.

Посредством краудсорсинга у заинтересованных лиц-доноров появляется возможность участвовать в решении определенной задачи и быть причастным к социально значимым проектам, информация о которых распространяется благодаря цифровым каналам.

Несмотря на простоту данных технологий, для некоммерческих организаций встают следующие задачи при привлечении ресурсов:

• положительная репутация организации;
• диверсификация источников финансирования;
• планирование деятельности организации, выстраивание стратегии ее развития, понятность целей деятельности и отдельных проектов;
• активность организации в поиске доноров и распространения информации о своей деятельности;
• расчет эффективности при реализации проектов и отдельных направлений деятельности, выход на окупаемость результатов или получение большего социального эффекта;
• взаимодействие и поддержка отношений с постоянными спонсорами и донорами [11].

Еще одной формой дополнительного финансирования является эндаумент или фонд целевого капитала. Научное сообщество рассматривает эндаумент преимущественно как источник финансирования в сфере высшего образования. В то же время этот дополнительный источник можно рассматривать и для других сфер некоммерческой деятельности таких, как культура, религиозные и благотворительные организации [12].

Как мы выяснили, жизнеспособность религиозных организаций с экономической точки зрения напрямую зависят от способности привлекать и аккумулировать частные пожертвования, поэтому для обеспечения ритмичности финансирования необходимо с одной стороны ориентироваться на реальный уровень доходов благополучателей, а с другой стороны – на уровень спроса на духовные блага и их атрибутивные (ценностные) характеристики.

С эмпирической точки зрения можно предположить примерную сумму пожертвований прихожан, исходя из нижеследующей методики.

При определении объемов пожертвований и иных средств целевого назначения можно использовать различные методы ретроспективного анализа и прогнозирования, учитывая принцип осмотрительности (готовность к признанию расходов в большей степени, нежели поступлений).

При определении объемов пожертвований православной религиозной организации предлагается учитывать следующие факторы:

• количество прихожан;
• среднюю сумму пожертвований на одного прихожанина;
• частоту посещений прихода.

Необходимо отметить, что количество прихожан определить крайне затруднительно, поскольку для удовлетворения духовных потребностей не все прихожане посещают свечную лавку. Помимо этого, учет количества прихожан в целом не ведется.

Для того, чтобы провести анализ влияния данных факторов на поступления пожертвований необходимо принимать во внимание концентрацию православных приходов в одном районе (городе), количество проживающих в одном районе (городе), принадлежность к конфессии.

Исследование проводилось преимущественно по приходам Русской православной церкви, поэтому в финансово-статистическом отчете данные районы именуются как «окормляемые населенные пункты».

При определении частоты посещений необходимо принимать в расчет фактор «сезонности»: в летний период количество двунадесятых^[1] праздников значительно меньше, чем в зимний и весенний период.

Одним из способов определения объема возможных поступлений может быть средняя сумма пожертвований, приходящихся на одного прихожанина, рассчитанная по следующей формуле:

– средняя сумма пожертвований за период на одного прихожанина;

– общая сумма пожертвований (поступлений) за период;

 

n – количество прихожан.

При определении средней суммы пожертвований на одного прихожанина, необходимо учитывать уровень доходов населения, проживающих в местности расположения прихода. Объем поступлений средств (пожертвований) в сельских приходах значительно меньше, чем в городских и пригородных. Сумма пожертвований в воскресные дни и православные праздники будет выше, поскольку количество прихожан в эти дни значительно возрастает.

В рамках проведенного исследования посещаемости храмов, на примере Рязанской области, социологом О.А. Сибиревой были выявлены значительные колебания, которые могли быть вызваны следующими факторами: убранство церкви и его эстетическое восприятие прихожанами, удобство расположения (локации), наличие известной святыни (мощей) или культурно-исторической ценности, репутация и харизма священника и пр. [13].

Проведенное нами исследование посещений одного из православных храмов города Уфы Республики Башкортостан (являющимся единственным православным приходом в одном из районов города) позволило рассчитать вероятную (потенциальную) величину поступлений в виде пожертвований. Для этого были взяты следующие данные:

• количество людей, проживающих в данном районе,
• приблизительный процент населения, последователей православной христианской веры;
• среднее число посещений храма в месяц каждым прихожанином;
• среднее количество пожертвований в месяц (горизонт анализа год).

В анализируемом районе республиканского центра проживает 247 364 чел.^[2] Поскольку в Башкортостане преобладающей конфессией является ислам, то количество православных жителей значительно меньше, чем в целом по России – 22% [14]. Таким образом, можно сделать вывод, что количество православных в анализируемом районе – не более 54 420 человек. Если принять во внимание исследования Всероссийского центра исследований общественного мнения, где отмечалось, что 4% прихожан – регулярно посещают храм, 31% прихожан – периодически (ситуационно) [15], то количество человек, систематически посещающих храм будет равняться – 16 870 человек, регулярно – 2 177 человек в год. Как показали эмпирические исследования в среднем ежедневно (вечернее богослужение в будние дни) храм посещало 15 человек, в воскресные дни данная цифра увеличивалась до 50-55 человек. Отсюда можно сделать вывод, что в месяц среднее количество посещений – 1 870, следовательно, в год – 22 440. На основании результатов исследования можно сделать вывод о среднем количестве пожертвований, приходящегося на одного прихожанина по вышеприведенной формуле. Средняя сумма пожертвований в год за анализируемый период в приходе составила 3 487 792 руб. Таким образом на одного прихожанина приходится:

На основании данных о средней заработной плате населения республики Башкортостан и показателей поступлений пожертвований авторами построены корреляционные модели зависимости поступлений от средней заработной платы и расходов от полученных поступлений в период. При этом в модели зависимости расходов от полученных поступлений наблюдается заметная связь (коэффициент корреляции составил 0,7)^[3] регрессионная значимость составляет 30%, то есть влияние наблюдается в 30% случаев.

Зависимость поступлений от заработной платы имеет иное значение: коэффициент регрессии равен 0,95, что отражает весьма тесную связь, при этом регрессионная значимость составляет 2%. Регрессионное уравнение при этом будет выглядеть следующим образом:

поступления = 14,87 × уровень средней ЗП

При прогнозировании поступлений и расходований средств в приведенном исследовании использовался метод аналитических формул. В процессе исследования была отслежена динамика поступлений и расходования средств и получен тренд, который имеет положительный вид по обоим показателям, то есть в дальнейшем будет наблюдаться рост как расходов, так и поступлений (рис. 2).

Таким образом, в ряде периодов исследуемый приход должен проводить экономию средств, чтобы не нарушать платежный баланс, что должно осуществляться в период планирования. Положительный тренд достигается за счет значительного увеличения поступлений в кризисный год. Средний темп роста доходной части – 10,79%, расходной – 10,68%. В период незапланированного увеличения поступлений приходом могут формироваться резервы под расходы. Данное мероприятие обусловлено спецификой их деятельности и крупных затрат, связанных с реставрационными работами и капитальным ремонтом храмовых сооружений. Также если религиозной организацией создан эндаумент-фонд, то профицит может идти на его пополнение.

В то же время можно отметить существенную неопределенность при прогнозировании положительных финансовых потоков (поступлений), как показало исследование они напрямую зависят именно от внешних факторов, на которые религиозные организации объективно не могут оказывать влияние никакого влияния.

Что касается расходов, то здесь можно предсказать (запланировать) оттоки с большей долей вероятности, так как расходы православного прихода имеют, по большей части, характер постоянных – заработная плата священнослужителям, причту, содержание храма. Переменными в данном случае будут материальные расходы, связанные с богослужебной деятельностью и предметы для распространения, себестоимость которых не имеет существенных колебаний.

Таким образом, факторы внешней и внутренней среды во многом определяют развитие религиозной организации, поскольку наблюдается зависимость от внешних источников финансирования. В то же время эффективность распределения средств и их использования полностью зависит от рационального и обоснованного принятия экономических решений ответственными лицами религиозной организации.

Проведя анализ внешних и внутренних факторов, можно сделать вывод о необходимости:

• внедрения в систему учетно-аналитического обеспечения сбалансированной системы показателей, повышающей комплексность и системность управления хозяйственной деятельностью религиозной организации как в оперативном, так и в перспективном плане,
• применения механизмов прогнозирования и планирования финансовых для повышения эффективности управления финансовыми потоками и выявления резервов (драйверов) роста экономической результативности деятельности религиозных организаций.

Список источников

1. Мушкетова, Н. С. Многоуровневая маркетинговая среда: сущность и содержание / Н. С. Мушкетова // Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 3: Экономика. Экология. – 2010. – № 2(17). – С. 124-129.
2. Котлер, Ф. Стратегический маркетинг некоммерческих организаций / Ф. Котлер, А. Р. Андреасен ; Филип Котлер, Алан Р. Андреасен ; [пер. с англ. А. Курчакова]. – Изд. 6-е. – Ростов-на-Дону : Феникс, 2007. – 854 с.
3. Зырянова Т.В. Концепция маркетингового анализа / Т.В. Зырянова, С.Б. Зырянов, Е.М. Кот, О.И. Сопрун // Аграрный вестник Урала. – 2016. — № 10 (152). – С. 91 – 101.
4. Социальное партнерство государства и религиозных организаций / В. И. Якунин, С. С. Сулакшин, В. В. Симонов [и др.]. – Москва : Издательство «Научный эксперт», 2009. – 238 с.
5. Каплан Р.С., Нортон А.Д. Сбалансированная система показателей: от стратегии к действию. – М.: ЗАО «Олимп-Бизнес», 2003. – 210 с.
6. Грищенко, Ю. И. Фандрайзинг как способ привлечения средств некоммерческой организации / Ю. И. Грищенко // Некоммерческие организации в России. – 2012. – № 4. – С. 42-48.
7. Корнеева И. Е. Фандрайзинг в российских некоммерческих организациях: результаты эмпирического исследования / И.Е. Корнеева // Мониторинг общественного мнения: экономические и социальные перемены. – 2016. – № 4(134). – С. 47-65
8. Чепулянис А.В. Эффективность фандрайзинговых мероприятий в НКО / А.В. Чепулянис, А.В. Титова // Аудит и финансовый анализ. –2021. – №2. – С. 148-153
9. Власова А. А. Технологии фандрайзинга в социальной работе : учебно-методическое пособие / А. А. Власова, Ю. Н. Зарубина// Яросл. гос. ун-т им. П. Г. Демидова. — Ярославль : ЯрГУ, 2018 — 36 с.
10. Цуканов, Я. А. Теоретические основы исследования краудсорсинга и умной толпы / Я. А. Цуканов // Вестник Поволжского института управления. – 2018. – Т. 18. – № 3. – С. 130-137
11. Чепулянис, А. В. Дополнительные источники финансирования некоммерческой деятельности как фактор устойчивого развития НКО / А. В. Чепулянис, А. В. Титова // Вестник Московского университета. Серия 26: Государственный аудит. – 2021. – № 3. – С. 81-94.
12. Кубышкин, С. Новые формы финансирования некоммерческих организаций и возможность их использования в деятельности Русской Православной Церкви (на примере эндаумента) / С. Кубышкин // Христианское чтение. – 2014. – № 1. – С. 168-182.
13. Митрохин Н. «Не бойся, малое стадо!». Об оценке численности православных верующих на материале полевых исследований в Рязанской области / Н. Митрохин, О. Сибирева // Неприкосновенный запас. – 2007. — №1 (51).
14. Состояние межнациональных и межконфессиональных отношений в Республике Башкортостан в 2018 г.: аналитический отчет по результатам социологического исследования.
15. Всероссийский центр изучения общественного мнения [Электронный ресурс] – Режим доступа: https://wciom.ru/analytical-reviews/ analiticheskii-obzor/pravoslavnaya-vera-i-tainstvo-kreshheniya (дата обращения 16.11.2022)

References

16. Mushketova, N. S. Mnogourovnevaya marketingovaya sreda: sushhnost` i soderzhanie [Multilevel marketing environment: essence and content] / N. S. Mushketova // Vestnik Volgogradskogo gosudarstvennogo universiteta. Seriya 3: E`konomika. E`kologiya. – 2010. – № 2(17). – Pp. 124-129. (In Russian.)
17. Kotler, F. Strategicheskij marketing nekommercheskix organizacij [Strategic marketing of non-profit organizations]/ F. Kotler, A. R. Andreasen ; Filip Kotler, Alan R. Andreasen ; [per. s angl. A. Kurchakova]. – Izd. 6-e. – Rostov-na-Donu : Feniks, 2007. – 854 p. (In Russian.)
18. Zy`ryanova T.V. Koncepciya marketingovogo analiza / T.V. Zy`ryanova, S.B. Zy`ryanov, E.M. Kot, O.I. Soprun // Agrarny`j vestnik Urala. – 2016. — № 10 (152). – Pp. 91 – 101. (In Russian.)
19. Social`noe partnerstvo gosudarstva i religiozny`x organizacij / V. I. Yakunin, S. S. Sulakshin, V. V. Simonov [i dr.]. – Moskva : Izdatel`stvo «Nauchny`j e`kspert», 2009. – 238 p. (In Russian.)
20. Kaplan R.S., Norton A.D. Sbalansirovannaya sistema pokazatelej: ot strategii k dejstviyu [Balanced scorecard: from strategy to action]. – M.: ZAO «Olimp-Biznes», 2003. – 210 p. (In Russian.)
21. Grishhenko, Yu. I. Fandrajzing kak sposob privlecheniya sredstv nekommercheskoj organizacii [Fundraising as a way to raise funds for a non-profit organization] / Yu. I. Grishhenko // Nekommercheskie organizacii v Rossii. – 2012. – № 4. – Pp. 42-48. (In Russian.)
22. Korneeva I. E. Fandrajzing v rossijskix nekommercheskix organizaciyax: rezul`taty` e`mpiricheskogo issledovaniya [Fundraising in Russian non-profit organizations: results of an empirical study] / I.E. Korneeva // Monitoring obshhestvennogo mneniya: e`konomicheskie i social`ny`e peremeny`. – 2016. – № 4(134). – Pp. 47-65(In Russian.)
23. Chepulyanis A.V. E`ffektivnost` fandrajzingovy`x meropriyatij v NKO [Effectiveness of fundraising events in non-profit organizations]/ A.V. Chepulyanis, A.V. Titova // Audit i finansovy`j analiz. –2021. – №2. – S. 148-153
24. Vlasova A. A. Texnologii fandrajzinga v social`noj rabote : uchebno-metodicheskoe posobie [Fundraising technologies in social work] / A. A. Vlasova, Yu. N. Zarubina// Yarosl. gos. un-t im. P. G. Demidova. — Yaroslavl` : YarGU, 2018 — 36 p. (In Russian.)
25. Czukanov, Ya. A. Teoreticheskie osnovy` issledovaniya kraudsorsinga i umnoj tolpy` [Theoretical foundations of Crowdsourcing and Smart Crowd research] / Ya. A. Czukanov // Vestnik Povolzhskogo instituta upravleniya. – 2018. – T. 18. – № 3. – Pp 130-137. (In Russian.)
26. Chepulyanis, A. V. Dopolnitel`ny`e istochniki finansirovaniya nekommercheskoj deyatel`nosti kak faktor ustojchivogo razvitiya NKO [Additional sources of financing for non-profit activities as a factor of sustainable development of non-profit organizations] / A. V. Chepulyanis, A. V. Titova // Vestnik Moskovskogo universiteta. Seriya 26: Gosudarstvenny`j audit. – 2021. – № 3. – Pp. 81-94. (In Russian.)
27. Kuby`shkin, S. Novy`e formy` finansirovaniya nekommercheskix organizacij i vozmozhnost` ix ispol`zovaniya v deyatel`nosti Russkoj Pravoslavnoj Cerkvi (na primere e`ndaumenta) [New forms of financing of non-profit organizations and the possibility of their use in the activities of the Russian Orthodox Church (on the example of an endowment)] / S. Kuby`shkin // Xristianskoe chtenie. – 2014. – № 1. – Pp. 168-182. (In Russian.)
28. Mitroxin N. «Ne bojsya, maloe stado!». Ob ocenke chislennosti pravoslavny`x veruyushhix na materiale polevy`x issledovanij v Ryazanskoj oblasti [«Don’t be afraid, little flock!». On the assessment of the number of Orthodox believers based on the material of field research in the Ryazan region] / N. Mitroxin, O. Sibireva // Neprikosnovenny`j zapas. – 2007. — №1 (51). (In Russian.)
29. Sostoyanie mezhnacional`ny`x i mezhkonfessional`ny`x otnoshenij v Respublike Bashkortostan v 2018 g.: analiticheskij otchet po rezul`tatam sociologicheskogo issledovaniya. (In Russian.)
30. Vserossijskij centr izucheniya obshhestvennogo mneniya [Electronic resource] – URL: https://wciom.ru/analytical-reviews/ analiticheskii-obzor/pravoslavnaya-vera-i-tainstvo-kreshheniya (In Russian.)

Для цитирования: Чепулянис А.В., Титова А.В. Анализ внешней среды деятельности и источников финансирования религиозных организаций // Московский экономический журнал. 2022. № 11. URL: https://qje.su/ekonomicheskaya-teoriya/moskovskij-ekonomicheskij-zhurnal-11-2022-6/

© Чепулянис А.В., Титова А.В., 2022. Московский экономический журнал, 2022, № 11.

[1] В богослужении Православной Церкви двенадцать великих праздников годового богослужебного круга (кроме праздника Пасхи). Подразделяются на Господские, посвященные Иисусу Христу, и Богородичные, посвященные Пресвятой Богородице.

[2]Официальный сайт Территориального органа Федеральной службы государственной статистики по Республике Башкортостан [Электронный ресурс] – Режим доступа: https://bashstat.gks.ru/folder/25491, дата обращение 15.11.2022

[3] Согласно соотношениям Чэддока связь между признаками: 0,1- 0,3 – слабая; 0,3- 0,5 – умеренная; 0,5-0,7 – заметная; 0,7-0,9 – тесная; 0,9-0,99 – весьма тесная.

PDF-файл статьи

Научная статья

Original article

УДК 519.237.8

doi: 10.55186/2413046X_2022_7_11_635

СРАВНИТЕЛЬНЫЙ СТАТИСТИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ ЭНЕРГЕТИЧЕСКОЙ ЭФФЕКТИВНОСТИ ЭКОНОМИК СТРАН МИРА

COMPARATIVE STATISTICAL ANALYSIS OF THE ENERGY EFFICIENCY OF THE ECONOMIES OF THE WORLD

Давыдов Андрей Русланович, кандидат технических наук, доцент, ФГАО ВО «Пермский национальный исследовательский политехнический университет», г. Пермь

Краузе Алина Анатольевна, ФГАО ВО «Пермский национальный исследовательский политехнический университет», г. Пермь

Davydov Andrey Ruslanovich, candidate of Technical Sciences, Associate Professor, FSAEI HE «Perm National Research Polytechnic University», Perm

Krause Alina Anatolyevna, FSAEI HE «Perm National Research Polytechnic University», Perm

Аннотация. С использованием методов кластерного анализа, исследуется энергоэффективность стран мира. Страны мира разделены на 5 кластеров с учетом  объемов потребления энергии, душевого ВВП, географических и климатических характеристик. В каждом кластере построено уравнение регрессии коэффициента энергоэффективности экономики на указанные параметры. Установлено, что дифференциация уровня энергоэффективности обусловлена различными для каждого кластера причинами. Показано, что энергоэффективность экономики России невысока из-за климатических условий и необходимости обслуживания обширной инфраструктуры.

Abstract. Using the methods of cluster analysis, the energy efficiency of the countries of the world is investigated. The countries of the world are divided into 5 clusters taking into account the volume of energy consumption, per capita GDP, geographical and climatic characteristics. In each cluster, a regression equation of the energy efficiency coefficient of the economy for the specified parameters is constructed. It is established that the differentiation of the energy efficiency level is due to different reasons for each cluster. It is shown that the energy efficiency of the Russian economy is low due to climatic conditions and the need to maintain extensive infrastructure.

Ключевые слова: энергопотребление, энергоэффективность экономики, кластеры, регрессионный анализ

Keywords: energy consumption, energy efficiency of the economy, clusters, regression analysis

В предыдущей работе [1] представлено исследование энергоэффективности экономик стран мира. Показателем энергоэффективности предложено считать отношение величины валового внутреннего продукта (ВВП), рассчитанного в денежных единицах на душу населения в год, к годовому объему потребляемой первичной энергии, также на душу населения. Для выборки из 33 стран проанализирована динамика этого показателя. Показано, что значения коэффициента энергоэффективности (КЭЭ) стран мира, несмотря на существенно различные показатели душевого потребления и ВВП,  хорошо описываются уравнением парной регрессии — средней линии энергоэффективности.

Вместе с тем, объемы энергопотребления зависят не только от потребностей производства, но и от географических и климатических особенностей страны. Также и величины ВВП определяются не только объемами физического производства, но и структурой экономики, конъюнктурой мировых рынков. Для большей объективности обобщающих выводов исследования энергоэффективности экономик стран мира требуется принять во внимание большее число факторов и увеличить объем выборки.

В данной работе анализируются данные по 115 странам мира, за три года. Для них, помимо среднедушевых показателей ВВП и потребления рассмотрены такие параметры как площадь страны,  протяженность железнодорожных магистралей как показатель обширности инфраструктуры, климатические условия (средняя температура  самого холодного и самого теплого месяца) и обеспеченность энергоресурсами (разность между объемами производства и потребления первичных энергоресурсов) [2]. Из-за высокой волатильности стоимости энергоресурсов этот показатель не был включен в анализ, хотя, очевидно, его существенное влияние на уровень потребления. Значения ВВП рассчитаны по паритету покупательной способности, поскольку это лучше характеризует производительную направленность экономики [3].

Рассмотрим следующие факторы:

X1 – численность населения (чел)

Х2 – площадь страны (км²)

Х3 – разность суммарного производства и потребления первичной энергии (10¹⁵Btu)

X4 – энергопотребление на душу населения (10⁸ Btu/чел)

Х5 – душевой ВВП, рассчитанный по паритету покупательной способности ($/чел)

Х6 – коэффициент энергоэффективности экономики ($/Btu)

Х7 – протяженность железнодорожных магистралей (км)

Х8 – температура самого холодного месяца (°С)

Х9 – температура самого теплого месяца (°С)

С использованием данных за 2017- 2019 годы расположим страны в системе координат X4 — X5 (Рисунок.1) .

Заметим, что в выборке имеются выпадающие наблюдения. Это страны с показателями душевого потребления и душевого ВВП существенно отличающиеся от средних значений. Это Люксембург, Катар, Сингапур, Исландия. Эти страны не рассматривались при дальнейшем анализе.

Построим множественное уравнение регрессии КЭЭ на выбранные факторы. Результаты регрессии приведены в Таблице 1. Статистическая значимость уравнения невысока, с коэффициентом детерминации 0,15.

Запишем безразмерное уравнение регрессии со статистически значимыми  признаками. Коэффициенты в уравнении ранжируются по степени влияния на результирующую переменную.

Таким образом, на энергоэффективность всей совокупности стран мира оказывают влияние температура самого холодного и самого теплого месяцев, а также, в меньшей степени, обеспеченность собственными энергоресурсами. Экономики стран тем более энергоэффективны, чем выше температура самого холодного месяца, чем ниже температура самого теплого месяца и чем ниже обеспеченность собственными энергоресурсами. Результат представляется достаточно очевидным, поскольку «борьба» с температурными аномалиями требует больших затрат. С другой стороны, это отражает тот факт, что на сегодняшний день наиболее экономически развитые страны расположены в благоприятной климатической зоне.

Для более детального исследования используем методы кластерного анализа. Кластеры – группы стран, выделим, используя принцип геометрической близости на плоскости значений КЭЭ (Рисунок. 2).

При этом в кластер попадают страны с близкими характеристиками душевого ВВП и душевого потребления энергии. В этом случае можно оценить влияние на энергоэффективность других факторов. Для каждого кластера построим уравнения регрессии КЭЭ на выбранные факторы.

Состав кластеров приведен в Таблице.2.

Кластер номер 1 образуют страны с самыми высокими показателями душевого энергопотребления. Показатели душевого ВВП здесь также выше среднего. Это нефтедобывающие страны Персидского залива, США, Канада и Норвегия, которые также богаты энергоресурсами. Коэффициент энергоэффективности, при этом, на среднем мировом уровне. Выявлено большое число факторов, влияющих на КЭЭ (Таблица.3).

Наиболее значимым фактором, дифференцирующим энергоэффективность этих стран, является обширность инфраструктуры Х7, что в большей степени характерно для США [4]. В тоже время, площадь страны Х2 является фактором, снижающим  КЭЭ. Также заметно негативное влияние температуры самого теплого месяца. Вероятнее всего это обусловлено затратами арабских стран на «борьбу» с жарким климатом [5].

Кластер 2 составили развитые страны Европы, а также Япония, Австралия и Тайвань. Это страны с самыми высокими значениями КЭЭ, достигнутого, в первую очередь, за счет высокого уровня душевого ВВП. В тоже время, уравнение регрессии на используемые признаки в этой группе малозначимо, с коэффициентом детерминации равным 0,27, а среди признаков, дифференцирующих энергоэффективность нет сколько-нибудь значимых (Таблица.4).

Средний по количественному составу кластер 3 составили страны, у которых уровень энергоэффективности также выше среднемирового. Это наиболее развитые страны Латинской Америки и некоторые европейские страны, не обладающие значительными собственными ресурсами. Именно этот признак является значимым для дифференциации уровня энергетической эффективности экономики этих стран (Таблица.5). Недостаток собственных ресурсов способствует более рациональному их использованию [6].

Самый насыщенный кластер 4 составили страны с наименьшими значениями душевого ВВП и энергопотребления. В тоже время в этот кластер входят лидеры экономического роста Китай, Индия, Вьетнам, Индонезия. Низкие показатели потребления энергии и ВВП обусловлены у них высокой численностью населения. Здесь мы видим важную проблему, использования КЭЭ. В азиатских странах происходит существенный рост энергопотребления, сопровождаемый ростом ВВП.  Это рост именно производительных секторов экономики, которым требуется энергия. При этом значения КЭЭ остаются невысокими [7]. Это отличает перечисленные страны от некоторых «развитых» стран 1 и 2 кластеров, в которых рост ВВП во многом обеспечивается непроизводственными секторами экономики, которые не требуют значительных энергоресурсов. Но, очевидно, что тенденции, которые появились в последние годы в мировой экономике, скажутся в скором времени на энергоэффективности экономик. Представляется, что различия величин КЭЭ ведущих стран Азии и Европы будут снижаться.

В 5 кластер вошли страны со средним уровнем душевого потребления энергии и невысоким ВВП, в их составе Россия. За исключением Южной Кореи, это страны с высокой обеспеченностью собственными энергоресурсами. В силу немногочисленности стран этой группы, удобнее сравнивать их данные с общемировыми показателями. Низкие значения температуры зимних месяцев, обширность территории, необходимость обслуживания обширной социальной и производственной инфраструктуры определяют для  России и Казахстана низкую энергоэффективность экономики [8]. В тоже время, доступность собственных, недорогих энергоресурсов должна в конечном итоге способствовать росту экономики.

Список источников

1. Давыдов А,Р., Краузе А.А., Крылова Ю.А. «Статистический анализ динамики энергоэффективности мировой экономики» // Московский экономический журнал. – 2021. – № 6. – C. 175-181.
2. Independent Statistics and Analis. U.S. Energy Information Administration: [Электронный ресурс] URL: https://www.eia.gov
3. Статистика стран мира [Электронный ресурс] URL: https://svspb.net
4. Тваровская, А. И. Зарубежный опыт использования транспортных систем в качестве фактора регионального развития / А. И. Тваровская // Стратегия устойчивого развития регионов России. – 2012. – № 9. – С. 14-20.
5. Шарова, А. Ю. Энергоэффективность в арабских странах: проблемы и перспективы / А. Ю. Шарова // Азия и Африка сегодня. – 2017. – № 12(725). – С. 61-69
6. Энергетические субсидии в современном мире. Страны «Группы двадцати»/Под ред. Л.М. Григорьева, А.А. Кудрина. – М.: ООО «Асмин Принт», 2014. – 400 с.
7. Борисов, М. Г. Страны Азии: устойчивая энергетика для устойчивого развития / М. Г. Борисов // Восточная аналитика. – 2019. – № 1. – С. 12-22.
8. Клопова, К. В. Повышение энергоэффективности экономики России в соответствии с «Энергетической стратегией России до 2030 года» / К. В. Клопова // Ученые записки Российской Академии предпринимательства. – 2015. – № 44. – С. 81-87.

Reference

1. Davydov A.R., Krause A.A. «Statistical analysis of the dynamics of energy efficiency of the world economy» // Moscow Economic Journal. – 2021. – No. 6. – pp. 175-181.
2. Independent Statistics and Analis. U.S. Energy Information Administration: [Electronic resource] URL: https://www.eia.gov
3. Statistics of the countries of the world [Electronic resource] URL: https://svspb.net
4. Tvardovskaya, A. I. «Foreign experience of using transport systems as a factor of regional development» / A. I. Tvarovskaya // Strategy of sustainable development of Russian regions. — 2012. – No. 9. – pp. 14-20.
5. Sharova, A. Y. «Energy efficiency in Arab countries: problems and prospects» / A. Y. Sharova // Asia and Africa today. – 2017. – № 12(725). – Pp. 61-69
6. «Energy subsidies in the modern world. G20 countries»/Edited by L.M. Grigoriev, A.A. Kudrin. – M.: LLC «Asmin Print», 2014. – 400 p.
7. Borisov, M. G. «Asian countries: sustainable energy for sustainable development» / M. G. Borisov // Eastern Analytics. – 2019. – No. 1. – pp. 12-22.
8. Klopova, K. V. «Improving the energy efficiency of the Russian economy in accordance with the «Energy Strategy of Russia until 2030″» / K. V. Klopova // Scientific Notes of the Russian Academy of Entrepreneurship. — 2015. – No. 44. – pp. 81-87.

Для цитирования: Давыдов А.Р., Краузе А.А. Сравнительный статистический анализ энергетической эффективности экономик стран мира // Московский экономический журнал. 2022. № 11. URL: https://qje.su/otraslevaya-i-regionalnaya-ekonomika/moskovskij-ekonomicheskij-zhurnal-11-2022-5/

© Давыдов А.Р., Краузе А.А., 2022. Московский экономический журнал, 2022, № 11.

PDF-файл статьи

Научная статья

Original article

УДК 33

doi: 10.55186/2413046X_2022_7_11_634

ФОРМИРОВАНИЕ ЦИФРОВЫХ ЭКОСИСТЕМ В СЕЛЬСКИХ РАЙОНАХ РЕСПУБЛИКИ КОМИ

FORMATION OF DIGITAL ECOSYSTEMS IN RURAL AREAS OF THE KOMI REPUBLIC

Статья подготовлена в рамках государственного задания № FGMW-2019-0051 по разделу Х 10.1., подразделу 139 Программы ФНИ государственных академий на 2020 год, регистрационный номер НИОКР 1021062411604-8-4.1.1

The article was prepared within the framework of the state task No. FGMW-2019-0051 under section X 10.1., subsection 139 of the Program of the FNI of State Academies for 2020, R&D registration number 1021062411604-8-4.1.1

Юдин Андрей Алексеевич, кандидат экономических наук, научный сотрудник Института агробиотехнологий им. А.В. Журавского – обособленное подразделение, ФГБУН ФИЦ Коми НЦ УрО РАН, г. Сыктывкар

Тарабукина Татьяна Васильевна, кандидат экономических наук, научный сотрудник Института агробиотехнологий им.А.В. Журавского – обособленное подразделение, ФГБУН ФИЦ Коми НЦ УрО РАН, г. Сыктывкар

Yudin Andrey Alekseevich, Candidate of Economic Sciences, Researcher at the A.V. Zhuravsky Institute of Agrobiotechnologies – a separate division of the Federal State Budgetary Institution of the Komi National Research Center of the Ural Branch of the Russian Academy of Sciences, Syktyvkar, audin@rambler.ru

Tarabukina Tatyana Vasilyevna, Candidate of Economic Sciences, Researcher at the Institute of Agrobiotechnologies named after A.V. Zhuravsky – a separate division of the Federal State Budgetary Institution of the Komi National Research Center of the Ural Branch of the Russian Academy of Sciences, Syktyvkar, strekalovat@bk.ru

Аннотация. В целях повышения эффективности деятельности АПК в период трансформации потребностей рынка, требований стандартов и многих нормативных документов наиболее значимую роль играет цифровизация технологий производства и систем управления.

Постоянно расширяющиеся взаимосвязи,  возникающие  в  процессе пользования  платформой,  позволяют  сельским  труженикам  обмениваться информацией  с  пользователями,  имеющими  непосредственное  отношение  к созданию одной и той же цепочки стоимости, например, от сельхозпроизводителя  к  фермеру,  или  от  сельскохозяйственного  производителя  к  производителю  оборудования.  Преимущества обмена  данными  для  повышения  эффективности, продуктивности и устойчивости сельскохозяйственного производства  являются  основанием  для  внедрения  цифровых  онлайн  решений  в виде цифровых платформ.

Еще один важный фактор применения цифровых технологий в АПК – это рост количества информации. По прогнозам BI Intelligence к 2035 году на среднем сельскохозяйственном предприятии будет генерироваться свыше 4 млн. информационных данных в день, что в восемь раз больше, чем в 2020 году.

Следует отметить, что важным моментом является правильное использование информации, в чем может помочь цифровая онлайн платформа.

С технической точки зрения цифровая онлайн-платформа –  это «сайт», состоящий из соответствующего программного обеспечения, способного организовывать взаимодействие между большим количеством участников. Однако цифровые  онлайн  платформы  не  просто  технические  системы  или «нейтральные  арбитры», они являются структурами  управления.  Естественно, чтобы быть востребованным цифровым решением,  платформа должна привлекать  большое  количество  участников,  а  именно  (если  мы  говорим  о сельскохозяйственной  отрасли)  СХТП  и,  соответственно, разработчиков и дизайнеров приложений.

Abstract. In order to increase the efficiency of the agro-industrial complex during the transformation of market needs, requirements of standards and many regulatory documents, the digitalization of production technologies and management systems plays the most significant role.

The ever-expanding interconnections that arise during the use of the platform allow rural workers to exchange information with users directly related to the creation of the same value chain, for example, from an agricultural producer to a farmer, or from an agricultural producer to an equipment manufacturer.  The advantages of data exchange for increasing the efficiency, productivity and sustainability of agricultural production are the basis for the introduction of digital online solutions in the form of digital platforms.

Another important factor in the use of digital technologies in agriculture is the increase in the amount of information. According to BI Intelligence forecasts, by 2035, an average agricultural enterprise will generate over 4 million information data per day, which is eight times more than in 2020.

It should be noted that an important point is the correct use of information, which can be helped by a digital online platform.

From a technical point of view, a digital online platform is a «website» consisting of appropriate software capable of organizing interaction between a large number of participants. However, digital online platforms are not just technical systems or «neutral arbitrators», they are management structures.  Naturally, in order to be in demand as a digital solution, the platform must attract a large number of participants, namely (if we are talking about the agricultural industry)  SHTP and, accordingly, application developers and designers.

Ключевые слова: АПК, республика Коми, цифровизация, платформа, технические системы

Keywords: agro-industrial complex, Komi Republic, digitalization, platform, technical systems

С какой скоростью  растет  объем  генерации  информации  на  среднем  сельскохозяйственном предприятии, так на рисунке 1 отмечен объем данных, производимых в средним действующим сельскохозяйственным предприятием за один день [1].

Исследование научной  литературы,  посвященной  платформенным  решениям, позволяет выделить виды ЦП, представленные на рис. 2.

1. Цифровые платформы,  как  правило,  содействуют  обмену  между пользователями. Стоимость, которую создают такие платформы,  складывается из увеличения участников процесса, количества  взаимодействий между ними, роста объема продаж, снижения транзакционных издержек[3].
2. Цифровые решения – это  услуги, связанные с ПО, оказываемые напрямую клиентам.  Клиентами могут  быть как предприятия  в целом, так и отдельные  СХТП или потребители.
3. Координационные инициативы  объединяют участников  вокруг общей проблемы или стратегии и обычно не имеют цифровой поддержки.  Подобные  объединения  также  называют  Платформами,  в  них  участвуют  различные  заинтересованные  стороны  (представители  публичной  власти,  частного бизнеса, гражданского общества, организации). Такие объединения создаются, чаще всего, для разработки различных программ обучения, сосредотачиваются на конкретной проблеме и осуществляют координационную деятельность[2].

Далее рассмотрены исключительно  ЦП как  новый  набор  бизнес-моделей,  появляющихся  в  сельском  хозяйстве  для  облегчения  процесса  управления,  производства  и  обмена. Бурное развитие цифровых  технологий сделало ЦП центром внимания всех сфер экономики, в том числе  развития  сельского  хозяйства России и ее субъектов. Платформы,  возможно,  представляют  собой  наиболее значительную  инновационную  бизнес-модель  в  области  предоставления цифровых услуг,  а также обладают наибольшим потенциалом воздействия на субъекты МСП, чья деятельность связана с сельским хозяйством[4].

Цифровые  платформы  характеризуются  тремя  общими  характеристиками:

1. Возможность подключения  большого  количества  пользователей.

Платформы  устраняют  барьеры,  которые  создают  трудности  и  сдерживают участников рынка от взаимодействий. Устранение подобных барьеров позволяет участникам сельскохозяйственного рынка найти друг друга и взаимовыгодно сотрудничать.

2. Создание сетевых эффектов. Размеры платформы зависят от количества ее пользователей. Чем больше пользователей, тем выше ее эффективность. Однако при  росте  количества  пользователей  платформы  сетевые  эффекты могут быть как положительными, так и отрицательными. Сетевые эффекты бывают положительными, когда количество  пользователей  растет, вместе с тем, при слишком большом количестве пользователей растут и затраты платформы на поиск, а это, в свою очередь, снижает качество взаимодействий между участниками[6].
3. Наличие цифровой поддержки. Эта характеристика  является ключевой, позволяющей  объединять большое количество пользователей  и обеспечивать возможность большого количества взаимодействий.

Основная цель всех цифровых платформ – это обеспечение  взаимодействия, но научная литература подразделяет их на два основных типа:

3.1 Транзакционные платформы. Действуют как посредники для  прямого обмена  товарами  и услугами. Подобные  платформы  способствуют  различным видам транзакций  –  продажа  товаров и услуг в социальных сетях, осуществление оплаты за полученные  услуги, поиск  и осуществление инвестиций[5].

3.2 Инновационные платформы оказывают  технологическую  поддержку, позволяют пользователям развивать свои цифровые продукты и услуги (таблица 1).

Таким  образом,  если  проект ЦП выполнен верно, она может привлечь большое количество пользователей, что позволит сформировать экосистему  сельскохозяйственных организаций, работающих через платформу, а ее пользователи, могут создавать цепочки ценностей с меньшими затратами.

Рассматривая необходимость разработки и внедрения в Республике Коми ЦП для повышения эффективности АПК, необходимо определиться с постановкой основных целей, которые можно сформулировать следующим образом[8]:

1. Внедрение ЦП будет способствовать повышению урожайности посредством изучения и использования опыта передовых сельскохозяйственных предприятий Республики Коми и других субъектов РФ, а также знания, полученные от коллег
2. ЦП в АПК способствует взаимодействию с другими сельскохозяйственными предприятиями, фермерами и потребителями, заинтересованными в деятельности конкретного сельскохозяйственного предприятия.
3. Наличие в Республике Коми ЦП позволит повысить цифровую грамотность работников сельского хозяйства[10].

Для эффективного использования цифровых технологий и внедрения  ЦП АПК Республики Коми, во-первых, необходима устойчивая связь для возможности подключения к Интернету и мобильным приложениям, которые подключаются к ЦП для получения информации[11].

Во-вторых, требуется создание «информационного центра»,  позволяющего связываться с экспертами в режиме реального времени. Персонал «информационного центра» должен иметь опыт работы в АПК и  соответствующее образование[15].

В-третьих, вместе с «информационным центром» необходимо создать цифровое приложение для предоставления информации через мобильный  телефон и облачные технологии. Это приложение позволит создать двустороннюю связь с  работниками сельхозорганизации.

На рисунке 3 представлена разработанная модель ЦП АПК Республики Коми.

Блок мобильного цифрового приложения включает два кластера:

1. Решение производственных вопросов;
2. Обеспечение связи  с  органами  управления  и  организациями, предоставляющими  информационно-консультационные  и  образовательные услуги.

Мобильное цифровое приложение для персонала агропредприятий может выступать в качестве  обособленной ЦП, которая может формировать большие объемы  информации  и,  соответственно, предоставлять ее своим пользователям[9].

На  рисунок 4 предлагается  схема  такой  платформы  с  возможными потоками данных.

Получение пользователями большого объема актуальной  информации способствует повышению эффективности деятельности предприятий, не только сельскохозяйственных. К примеру, поставщики ресурсов  могут  использовать полученные данные для ведения торговли, определения уровня цен и объемов необходимого покупателям сырья[13]. Страховые компании и банки – для обновления оценок рисков, производители пищевых продуктов –  для лучшего планирования производственных процессов и т.п.

Кроме того, принимаемая информация может использоваться для таргетинга рекламы на конкретных СХТП, а централизация данных, применение мобильных приложений помогут  поставщикам расширять через них область своей деятельности.

Вторым большим блоком предлагаемой ЦП АПК Республики Коми является приложение, отвечающее за связь с региональными органами  власти (может  быть  установлена возможность  общения и  с  федеральными  органами  власти и  управления),  региональным  информационным центром сельского хозяйства и образовательными организациями. На рисунок 6 предлагается схема блока[8].

Сущностными  характеристиками предлагаемой схемы являются выделение совокупности субъектов блока, наличие которых позволит реализовать поставленные перед проектом цели и ключевые функции.

Необходимо  отметить,  что  затраты  на  создание  такой  платформы будут высокими. Однако выгоды, получаемые от ее функционирования достаточно высоки,  и  будут  увеличиваться  со  временем. Информация в сочетании с такими мероприятиями, как  внесение удобрений, увеличение урожая, диверсификация  производимой продукции, контроль за животными, их здоровьем и рационом, расширенный доступ к  рынкам,  устойчивой  связи,  а  также  повышение  цифровой  грамотности  и уровня  своей  квалификации  может еще  больше  увеличить  прибыль  организаций и оправдать расходы на создание подобной платформы.

Список источников

1. Астахова, Т.Н. Децентрализованная цифровая платформа сельского хозяйства / Т.Н. Астахова, М.О. Колбанев, А.А. Шамин // Вестник НГИЭИ. – 2018. – № 6 (85). – С. 5–17.
2. Бабанов, В.Н. Факторы и проблемы развития цифровой экономики в России / В.Н. Бабанов // Известия Тульского государственного университета. Экономические и юридические науки. – 2017. – № 4–1. – С. 255-262.
3. Ермоленко, О.Д. Тенденции, проблемы и перспективы цифровизации АПК России (на примере виноградно-винодельческого подкомплекса) / О.Д. Ермоленко, О.А. Миронова, Р.М. Богданова // Развитие цифровой экономики в условиях деглобализации и рецессии. – Санкт-Петербург: Федеральное государственное автономное образовательное учреждение высшего образования «Санкт-Петербургский политехнический университет Петра Великого», 2019. – С. 354–378. – DOI 10.18720/IEP/2019.2/13.
4. Завиваев, Н.С. Внедрение информационных технологий в управление сельскохозяйственными  организациями / Н.С. Завиваев  //  Вестник  НГИЭИ.  –    – № 1 (128). – С. 82–94.
5. Ивашев, П.А. Процессы цифровизации АПК России как основа конкурентоспособности кластера / П. А. Ивашев, И.В. Андронова // Аллея науки. – 2019. – Т. 2. – № 6 (33). – С. 350–354.
6. Кадомцева, М.Е. Роль информатизации в инновационном развитии АПК / М.Е. Кадомцева // Никоновские чтения. – 2012. – № 17. – С. 19–21.
7. К
8. Коротченя, В.М. Цифровизация технологических процессов в растениеводстве России / В.М. Коротченя, Г.И. Личман, И.Г. Смирнов // Сельскохозяйственные машины и технологии. – 2019. – Т. 13. – № 1. – С.14–20.
9. Миронова, О.А. Цифровизация экономики АПК России: задачи, проблемы, перспективы / О.А. Миронова // Economics. Law. State. – 2019. – № 5 (7). – С. 41–47.
10. Федорова, Т.А. Цифровые бизнес-модели: цифровые платформы, разновидности и функции / Т.А. Федорова // Znanstvena – 2019. – № 8–2 (33). – С. 28–33.
11. Харченко, А. Цифровая экономика как экономика будущего / А. Харченко, В. Конюхов // Молодежный вестник ИрГТУ. – 2017. – № 3 (27). – С. 17.
12. Цифровая трансформация сельского хозяйства России: офиц. изд. – М.: ФГБНУ «Росинформагротех», 2019. – 80 с.
13. Черкашина, Л.В. Цифровизация российского сельского хозяйства в разрезе менеджмента инноваций / Л.В. Черкашина, Е.В. Меньшова, А.В. Кривова // Современные подходы к трансформации  концепций государственного регулирования и управления в социально-экономических системах (г. Курск, 20–21 февраля 2020 года). – Курск:   Финансовый университет при Правительстве Российской Федерации (филиал), 2020. – С. 222–226.
14. Эдер, А.В. Трансформация АПК при цифровизации экономики / А.В. Эдер // Пищевая промышленность. – 2019. – № 1. – С. 44–48.
15. Якутин, Ю.В. Российская экономика: стратегия цифровой трансформации (к конструктивной критике правительственной программы «Цифровая экономика Российской Федерации») / Ю.В. Якутин // Менеджмент и бизнес-администрирование. – 2017. – № 4. – С. 27–52.

References

1. Astakhova, T.N. Decentralized digital platform of agriculture / T.N. Astakhova, M.O. Kolbanev, A.A. Shamin // Vestnik NGIEI. – 2018. – № 6 (85). – Pp. 5-17.
2. Babanov, V.N. Factors and problems of digital economy development in Russia / V.N. Babanov // Izvestiya Tula State University. Economic and legal sciences. – 2017. – № 4-1. – pp. 255-262.
3. Ermolenko, O.D. Trends, problems and prospects of digitalization of the agroindustrial complex of Russia (on the example of the grape-wine subcomplex) / O.D. Ermolenko, O.A. Mironova, R.M. Bogdanova // Development of the digital economy in conditions of deglobalization and recession. – St. Petersburg: Federal State Autonomous Educational Institution of Higher Education «Peter the Great St. Petersburg Polytechnic University», 2019. — pp. 354-378. – DOI 10.18720/IEP/2019.2/13.
4. Zavivaev, N.S. Introduction of information technologies in the management of agricultural organizations / N.S. Zavivaev // Vestnik NGIEI. – 2022.  – No. 1 (128). – pp. 82-94.
5. Ivashev, P.A. The processes of digitalization of the agroindustrial complex of Russia as the basis of cluster competitiveness / P. A. Ivashev, I.V. Andronova // Alley of Science. – 2019. – T. 2. – № 6 (33). – Pp. 350-354.
6. Kadomtseva, M.E. The role of informatization in the innovative development of agriculture / M.E. Kadomtseva // Nikon readings. — 2012. – No. 17. – pp. 19-21.
7. K
8. Korotchenya, V.M. Digitalization of technological processes in crop production in Russia / V.M. Korotchenya, G.I. Lichman, I.G. Smirnov // Agricultural machines and technologies. – 2019. – Vol. 13. – No. 1. – pp.14-20.
9. Mironova, O.A. Digitalization of the economy of the agro–industrial complex of Russia: tasks, problems, prospects / O.A. Mironova // Economics. Law. State. – 2019. – № 5 (7). – Pp. 41-47.
10. Fedorova, T.A. Digital business models: digital platforms, varieties and functions / T.A. Fedorova // Znanstvena Misel. – 2019. – № 8-2 (33). – Pp. 28-33.
11. Kharchenko, A. Digital economy as the economy of the future / A. Kharchenko, V. Konyukhov // Youth Bulletin of IrSTU. – 2017. – № 3 (27). – P. 17.
12. Digital transformation of agriculture in Russia: official ed. – M.: FSBI «Rosinformagrotech», 2019. – 80 p.
13. Cherkashina, L.V. Digitalization of Russian agriculture in the context of innovation management / L.V. Cherkashina, E.V. Menshova, A.V. Krivova // Modern approaches to the transformation of concepts of state regulation and management in socio-economic systems (Kursk, February 20-21, 2020). – Kursk: Financial University under the Government of the Russian Federation (branch), 2020. – pp. 222-226.
14. Eder, A.V. Transformation of the agro-industrial complex in the digitalization of the economy / A.V. Eder // Food industry. – 2019. – No. 1. – pp. 44-48.
15. Yakutin, Yu.V. Russian economy: digital transformation strategy (to constructive criticism of the government program «Digital Economy of the Russian Federation») / Yu.V. Yakutin // Management and business administration. – 2017. – No. 4. – pp. 27-52.

Для цитирования: Юдин А.А., Тарабукина Т.В. Формирование цифровых экосистем в сельских районах Республики Коми // Московский экономический журнал. 2022. № 11. URL: https://qje.su/selskohozyajstvennye-nauki/moskovskij-ekonomicheskij-zhurnal-11-2022-4/

© Юдин А.А., Тарабукина Т.В., 2022. Московский экономический журнал, 2022, № 11.

PDF-файл статьи

Научная статья

Original article

УДК 331.104

doi: 10.55186/2413046X_2022_7_11_633

РАЗРАБОТКА МЕТОДИЧЕСКОГО ПОДХОДА К ОЦЕНКЕ ЗРЕЛОСТИ КОМПАНИИ В ОБЛАСТИ УПРАВЛЕНИЯ ПРОЕКТАМИ

DEVELOPMENT OF A METHODOLOGICAL APPROACH TO ASSESSING THE MATURITY OF A COMPANY IN THE FIELD OF PROJECT MANAGEMENT

Тарасьев Александр Александрович, к.э.н., ИО заведующего кафедрой анализа систем и принятия решений, Институт экономики и менеджмента, ФГАОУ ВО «Уральский федеральный университет имени первого Президента России Б.Н. Ельцина», E-mail: a.a.tarasyev@urfu.ru

Илышева Марина Анатольевна, к.э.н., доцент, кафедра маркетинга, Институт экономики и менеджмента, Школа управления и междисциплинарных исследований, ФГАОУ ВО «Уральский федеральный университет имени первого Президента России Б.Н. Ельцина», E-mail: m.a.ilysheva@urfu.ru

Детков Александр Александрович, к.э.н., доцент кафедры анализа систем и принятия решений, Институт экономики и менеджмента, ФГАОУ ВО «Уральский федеральный университет имени первого Президента России Б.Н. Ельцина», E-mail: a.a.detkov@urfu.ru

Пирогова Мария Михайловна, студент, Институт экономики и управления, Школа управления и междисциплинарных исследований, ФГАОУ ВО «Уральский федеральный университет имени первого Президента России Б.Н. Ельцина», E-mail: pirogova.marian@yandex.ru

TarasyevAlexsandrAlexandrovich, PhD in Economics, Acting Head of the Department of Systems Analysis and Decision Making, School of Economics and Management, Ural Federal University named after the first President of Russia B.N. Yeltsin, E-mail: a.a.tarasyev@urfu.ru

Ilysheva Marina Anatolievna, PhD in Economics, Associate Professor, Department of Marketing, Institute of economics and management, School of Economics and Management, Ural Federal University named after the first President of Russia B.N. Yeltsin, E-mail: m.a.ilysheva@urfu.ru

DetkovAlexsandrAlexandrovich, PhD in Economics, Associate Professor, Department of Systems Analysis and Decision Making, School of Economics and Management, Ural Federal University named after the first President of Russia B.N. Yeltsin, E-mail: a.a.detkov@urfu.ru

Pirogova Maria Mikhailovna, Student, Institute of economics and management, School of Management and Interdisciplinary Studies, Ural Federal University named after the first President of Russia B.N. Yeltsin, E-mail: pirogova.marian@yandex.ru

Аннотация. В международной практике существует несколько рамочных методологий проектного менеджмента, в рамках которых, как правило, предложена та или иная модель оценки зрелости управления проектами. Сравнивания результаты оценки организации с описанием в модели зрелости, компания получает представление о своих сильных и слабых сторонах и может определить приоритеты для своих действий.

На текущий момент развитие проектного менеджмента в России позволяет опираться только на разработки зарубежных ученых, кроме того, в нашей стране в настоящее время не проводилось каких-либо эмпирических исследований по данной теме.В статье приведены результаты исследования по разработке методических подходов и рекомендаций для повышения уровня зрелости компаний в области управления проектами. Разработана модель оценки зрелости компании в области управления проектами, отличительной особенностью которой является наличие качественных и количественных оценок каждого уровня, определена взаимосвязь уровней зрелости компании в области управления проектами и уровней зрелости проектного офиса данной компании.На основе предложенного методического подхода (модели оценки зрелости) разработан проект по повышению зрелости в области управления проектами реальной компании.

Abstract. In international practice, there are several project management framework methodologies, within which, as a rule, one or another model for assessing the maturity of project management is proposed. By comparing the results of the organization’s assessment with the description in the maturity model, the company gets an idea of its strengths and weaknesses and can determine priorities for its actions. At the moment, the development of project management in Russia allows us to rely only on the developments of foreign scientists, in addition, no empirical studies on this topic have been conducted in our country at present. The article presents the results of a study on the development of methodological approaches and recommendations to increase the level of maturity of companies in the field of project management. A model for assessing the maturity of a company in the field of project management has been developed, the distinctive feature of which is the availability of qualitative and quantitative assessments of each level, the relationship between the maturity levels of a company in the field of project management and the maturity levels of the project office of this company has been determined. Based on the proposed methodological approach (maturity assessment model), a project has been developed to increase maturity in the field of project management of a real company.

Ключевые слова: проектное управление, организационная зрелость компании в управлении проектами, модели зрелости, уровни зрелости, характеристики уровня зрелости, оценка зрелости

Keywords: project management, organizational maturity of the company in project management, maturity models, maturity levels, maturity level characteristics, maturity assessment

В области управления широкое применение в настоящее время получает проектный подход. Независимо от сферы деятельности управление проектами становится стандартизируемым методом управления организацией. С внедрением новых подходов к управлению компания может добиться повышения качества реализуемых проектов, сократить издержки и повысить общую эффективность процессов.Модели проектной зрелости, как один из вопросов проектного менеджмента, изучаются в мире, начиная с 80-х годов 20 века. На сегодняшний день, достаточно хорошо известны модели Керцнера, OPM3, P3M3, но при этом существует существенная проблема: при определении проектной зрелости руководители не до конца понимают, что именно означают данные уровни, с точки зрения полезности и ценности для их компаний. Исследование ценностей проектного управления и их зрелости является стратегическим инструментом для компании при выработке модели своего развития и создания конкурентного преимущества на рынке, а также – стать опорой при формировании своей организационной модели управления проектами.[1]

Оценка уровня зрелости проектного управления позволяет руководству компании:

• оценить систему управления проектами в соответствии с эталоном, определить стратегические цели и критерии их достижения (куда дальше двигаться и как понять, что мы дошли, куда хотели?)
• получить основы для внешнего сравнительного анализа (кто лучше – мы или конкуренты – и почему?)
• выявить сильные стороны организации и направления для совершенствования (в чем мы лучшие и где надо стать лучшими, какие проекты мы можем реализовать?)[4]

Изученные материалы позволяют однозначно сказать, что не все компании понимают значимость оценки и повышения уровня зрелости проектного управления хотя все больше и больше компаний приходят к необходимости внедрения проектного управления.

Разработка модели с описанием оценки по модулям с набором уникальных метрик и инструментов способствует предметной и более точной оценке зрелости процессов в компании и позволит оценивать проектный офис как самостоятельную организационную единицу. Визуально модель представлена на рисунке 1.

В исследовании авторами проведен сравнительный анализ применяемых моделей зрелости управления проектами, на этапе разработки модели учтены особенности и преимущества имеющихся моделей зрелости, выявлены количественные метрики, которые характеризуют осуществление проектной деятельности в компаниях и могут быть использованы для оценки зрелости процессов.

Каждая ступень зрелости содержит описание и набор метрик для оценки. Если организация не знает о необходимости структурированного рабочего процесса проекты реализованы однократно и/или в рамках одного подразделения, нет системности, отсутствуют регламенты и программного обеспечения, она определенно на нулевом уровне зрелости. Первый уровень зрелости предполагает предпосылки для создание проектной команды, охват нескольких подразделений, реализация однонаправленных проектов, регламентация на уровне описания процессов, на втором уровне — систематизация знаний о проектах в компании, реализация сложных межфункциональных  проектов, выстраивание процессов взаимодействия, третий уровень предполагает развитие регламентных процессов, формирование проектного офиса, тиражирование методологии проектного управления, развитие проектного подхода и управление изменениями. На четвертом уровне предполагается

В качестве метрик для оценки уровней авторами выбраны: количество сотрудников в проекте, организационная структура в проекте, сложность реализованных проектов, степень неопределенности проекта, количество реализованных проектов, регламентация процессов управления, оценка компетенций персонала, программное обеспечение процесса, предсказуемость результата и возможные риски. Соответствие ступеней зрелости и метрик для оценки представлены в таблице 1.

Каждый следующий уровень может быть начат пока не пройден предыдущий, при этом могут возникать риски. Уровни могут перекрываться, компании необходимо определять слабые зоны и наращивать соответствующие метрики. Компания может находиться на уровне столько сколько нужно, до момента необходимости организационного роста. Авторы предполагают, что существуют неосознаваемые мешающие достижению уровня зрелости, кризисы роста.

На основе разработанной модели авторами предложен проект по повышению уровня зрелости в соответствии с целевым уровнем зрелости проектного управления в конкретной компании. Не всем компаниям нужно на 4й уровень зрелости и выше: если компания делает 1-2 проекта в год ей будет достаточно достичь 2го уровня зрелости. Компании необходимо оценить свой уровень зрелости и определить целевой уровень зрелости.

Для перехода на первый уровень (называемый в модели начальный) необходимо описать структуру процесса (в виде основных этапов), задокументировать результаты процесса и их потребители, входы процесса. Определены KPI процесса и регулярно измеряются, ответственные за сбор данных определены и выполняют свои функции. Назначены Владелец и Куратор процесса. Функции, выполняемые в процессе определены и доведены до всех участников. Для второго или управляемого уровня характерно создание детальных регламентов, которые соответствуют реальным процессам. Все создаваемые документы соответствуют шаблонам документов. Определены информационные системы, поддерживающие выполнение операций процессов и время выполнения операций процесса. Существуют инструкции по выполнению автоматизированных операций процесса, сотрудники обучены выполнению данных операций. Ответственность участников процесса закреплена. На данном уровне необходимо определить требования к количеству персонала для выполнения процесса.

Третий уровень зрелости (называемый в модели интегрированный) характеризуется установлением взаимосвязи между целями процесса и стратегическими целями компании. Установлена взаимосвязь между KPI целей процесса и KPI стратегических целей компании, KPI регулярно измеряются. Цели процесса и KPI целей доведены до участников процесса. Разработаны мероприятия по управлению рисками процесса. Ответственные за выполнение анализа рисков процессов, оценки вероятности и возможного ущерба назначены и выполняют свои функции.

Для перехода на четвертый уровень зрелости (совершенствующийся) выполняется сбор предложений от потребителей, участников процесса и других вовлеченных сторон процесса. Проводится анализ полноты рисков и эффективности выполнения анализа рисков, оценки вероятности и возможного ущерба. Проводится анализ эффективности мероприятий по управлению рисками и их совершенствование, выполняется непрерывное совершенствование процесса.

Таким образом авторами разработана модель оценки зрелости процессов проектного управления который можно применить в компаниях различного масштаба и уровня внедрения проектного управления. Оценку зрелости возможно встроить в процесс формирования корпоративной системы управления проектами и на регулярной основе сверяться с возможностями компании.

Модель оценки зрелости позволяет выстроить правильные ориентиры. Понять, куда организация хотела бы прийти и попасть именно в ту точку, которую запланировали руководители. Попадание в эту точку позволит организации быть более конкурентоспособной и эффективной. В некоторых случаях даже транслировать эти требования на среду, своихподрядчиков и партнеров. Это повышает эффективность не только организации и еёпартнеров, но и экономики нашей страны.

Список источников

1. Русякова М.С.Обзор современных моделей оценки зрелости управления проектами // Молодой ученый. 2014. № 11. 236 с.
2. Белайчук А.А., Елифёрова В.Г. Свод знаний по управлению бизнес-процессами (BPM CBOK 3.0): пер. с англ. / под ред.А.А.Белайчука, В.Г.Елифёровой. М.: АПУБП, 2015. 431 с.
3. Богданов В.Управление проектами. Корпоративная система шаг за шагом. М.: Инфра-М, 2010. 248 с.
4. Николаенко В.С., Мирошниченко Е.А., Грицаев Р.Т. Модели зрелости управления проектами: критический обзор // Государственное управление. Электронный вестник. 2019. №73. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/modeli-zrelosti-upravleniya-proektami-kriticheskiy-obzor (дата обращения: 11.09.2022)
5. Фоминых М.М.Сравнительный анализ моделей зрелости корпоративных систем управления проектами. Красноярск: Сибирский федеральный ун-т, 2014.
6. Фунтов В.Н.Управление проектами развития фирмы. СПб.: Питер, 2009. 496 с.
7. Узбекова А. М. Анализ управления проектами посредством моделей зрелости // Научные записки молодых исследователей. 2017. №4. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/analiz-upravleniyaproektami-posredstvom-modeley-zrelosti (дата обращения: 11.09.2022)
8. Organizational Project Management Maturity Model (OPM3) Knowledge Foundation. Newtown Square, Pennsylvania, USA: ProjectManagementInstitute, 2003
9. Pasian B.L. Project management maturity: a critical analysis of existing and emergent contributing factors // University of Technology, Sydney 2011.
10. A Guideboo k of Project and Program Management for Enterprise Innovation, Revision 3. Project Management Association of Japan, 2005.

References

1. Rusyakova M.S. Obzorsovremenny`xmodelejocenkizrelostiupravleniyaproektami // Molodojucheny`j. 2014. № 11. 236 s.
2. Belajchuk A.A., Elifyorova V.G. Svodznanij po upravleniyubiznes-processami (BPM CBOK 3.0): per. s angl. / pod red. A.A. Belajchuka, V.G. Elifërovoj. M.: APUBP, 2015. 431 s.
3. Bogdanov V. Upravlenieproektami. Korporativnayasistema shag za shagom. M.: Infra-M, 2010. 248 s.
4. Nikolaenko V.S., Miroshnichenko E.A., Griczaev R.T. Modelizrelostiupravleniyaproektami: kriticheskijobzor // Gosudarstvennoeupravlenie. E`lektronny`jvestnik. 2019. №73. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/modeli-zrelosti-upravleniya-proektami-kriticheskiy-obzor (data obrashheniya: 11.09.2022)
5. Fominy`x M.M. Sravnitel`ny`janalizmodelejzrelostikorporativny`xsistemupravleniyaproektami. Krasnoyarsk: Sibirskijfederal`ny`j un-t, 2014.
6. Funtov V.N. Upravlenieproektamirazvitiyafirmy`. SPb.: Piter, 2009. 496 s.
7. Uzbekova A. M. Analizupravleniyaproektamiposredstvommodelejzrelosti // Nauchny`ezapiskimolody`xissledovatelej. 2017. №4. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/analiz-upravleniyaproektami-posredstvom-modeley-zrelosti (data obrashheniya: 11.09.2022)
8. Organizational Project Management Maturity Model (OPM3) Knowledge Foundation. Newtown Square, Pennsylvania, USA: ProjectManagementInstitute, 2003
9. Pasian B.L. Project management maturity: a critical analysis of existing and emergent contributing factors // University of Technology, Sydney 2011.
10. A Guideboo k of Project and Program Management for Enterprise Innovation, Revision 3. Project Management Association of Japan, 2005.

Для цитирования: Тарасьев А.А., Илышева М.А., Детков А.А., Пирогова М.М. Разработка методического подхода к оценке зрелости компаний в области управления проектами // Московский экономический журнал. 2022. № 11. URL: https://qje.su/ekonomicheskaya-teoriya/moskovskij-ekonomicheskij-zhurnal-11-2022-3/

© Тарасьев А.А., Илышева М.А., Детков А.А., Пирогова М.М., 2022. Московский экономический журнал, 2022, № 11.

PDF-файл статьи

Научная статья

Original article

УДК 338

doi: 10.55186/2413046X_2022_7_11_632

ФОРМИРОВАНИЕ СТРАТЕГИИ УСТОЙЧИВОГО РАЗВИТИЯ ГАЗОВОЙ КОМПАНИИ

FORMATION OF A SUSTAINABLE DEVELOPMENT STRATEGY FOR A GAS COMPANY

Ованоглян Рипсиме Сергеевна, Ереванский государственный университет, экономический факультет, кафедра финансов, кредита и денежного оборота (Ереван, Армения), главный бухгалтер в ООО «Эс Джей Газ Компани» (Грузия)

Охотников Илья Викторович, доцент, кандидат экономических наук, доцент кафедры «Экономическая теория и менеджмент» Российского университета транспорта (МИИТ), Россия, Москва

Ovanoglyan Hripsime Sergeevna, Department of Finances, Credit and Money Turnover, Yerevan State University, ripsovanoghlyan@gmail.com

Okhotnikov Ilya Viktorovich, Docent, Candidate of Economic Sciences, Assistant Professor of the Economic Theory and Management Department of the Russian University of Transport (MIIT), Russia, Moscow, e-mail: roat.miit@mail.ru

Аннотация. В последнее время не только на мировом энергетическом рынке наблюдается усиление конкуренции в нефтегазовой отрасли, но и в любой стране. Не исключение и Грузия, где ценовая политика и вопрос установления тарифов на электроэнергию, природный газ входит в компетенцию Национальной комиссии по регулированию энергетики и водоснабжения Грузии (GNERC). [10] В статье рассматривается вопрос совершенствования ценообразования газовой компании на  рынке газа. Предлагается метод совершенствования ценовой политики газового предприятия на основе интеграции зарубежного опыта ценообразования на газ и системы мер по обеспечению «равнодоходности» импорта при изменении модели ценообразования, а также метод диверсификации. Правильное использование данной методологии позволит организации повысить гибкость и эффективность своей ценовой политики при продлении сотрудничества с потребителями без ущерба для рентабельности и присутствия на газовом рынке ЕС. Цель статьи –сформировать все методы развития газовой компании и выработать стратегии устойчивого развития, основываясь на практике и анализе известных зарубежных компаний. В настоящее время природный газ, в отличие от других видов энергии, является наиболее эффективным средством реализации целей устойчивого развития человеческой цивилизации. Актуальность темы связана с попытками продемонстрировать объективный вклад научной новой идеи в достижение устойчивого развития газовой компании.

Abstract. In recent years, competition in the oil and gas industry has increased not only in the global energy market, but also in any country. No exception is Georgia where pricing policies and the issue of establishment tariffs for electricity and natural gas fall under the competence of the Georgian National Energy and Water Supply Regulatory Commission (GNERC). [10] The Article reviews the issue of improving the pricing of a gas company in the market. The Article hereby introduces a method of improvement of pricing policy of a gas company on the basis of integration of foreign experience in gas pricing and system of measures to ensure import «netback parity» upon changing the pricing model and diversification method. The correct use of this methodology will allow a company to increase flexibility and efficiency of its pricing policy while extending cooperation with consumers without compromising the profitability and presence on the EU gas market. The aim of the Article is to establish all methods of development of a gas company and elaborate strategies for sustainable development based on the practice and analysis of well-known foreign companies. Natural gas, unlike other forms of energy, is now the most effective means of achieving the sustainable development of human civilization. The relevance of the issue is related to the attempts to demonstrate the fair contribution of the new scientific idea to the sustainable development of a gas company.

Ключевые слова: импорт природного газа, экспорт природного газа, экспортно-ориентированная газовая компания, газовый рынок ЕС, модель ценообразования с нефтяной индексацией

Keywords: natural gas import, natural gas export, export-oriented gas company, EU gas market, oil indexation pricing model

The world’s attention is now focused on the oil and gas markets. One of the criteria for the economic sustainability of these markets is, first, the sustainability of oil and gas. Nowadays, environmental protection is a priority in all sectors of the economy, but is particularly relevant in the oil and gas industry. Georgia was faced with this issue after the discovery of 16 billion cubic meters of natural gas [11].

This is explained by the fact that oil and gas are depleting natural resources, so it must be consumed conservatively to save resources for future generations. In addition, oil and natural gas production and transportation are associated with wastes that need to be reduced to prevent environmental disasters (e.g. gas leaks and oil spills) [1].

Second, to maintain balance of supply and demand in oil and gas markets: the energy deficiency. Oil and gas are essential for any State (for example, to maintain stable public infrastructure and institutions), households and businesses. The strength of the oil and gas markets lies in fully meeting demand, but it becomes more difficult every year, as the «clean» energy industry is actively developing, and the demand for oil and gas seems increasingly unpredictable.

The obstacle to meeting this criterion is that the «clean» energy in the current technological paradigm can not constitute a reliable alternative to fossil fuel. Even the world’s most environmentally friendly economies are characterized by hybrid energy systems that combine «clean» and fossil energy in different proportions. The issue in question originates from the low and unstable productivity of «clean» energy, as well as the complexity of its storage and distribution.

As business ventures, gas companies must cover their costs, recover their investments and make profits for shareholders and investors. In addition, many gas companies are big employers and even city-based enterprises. Therefore, society (especially their employees) and the state are also interested in maintaining stable financial position (break-even) of energy companies [2].

Meeting these three criteria at the same time is a complex task and a challenging scientific and practical issue. This Article proposes to discuss this problem from the perspective of the fuel and energy companies in the gas market. The underlying concept of this study which ensures its contribution to the literature is that the sustainability of companies in the gas markets is largely determined by technology.

This concept is based on contemporary literature that highlights significant contribution of advanced AI technologies to the development of energy economy. Artificial Intelligence (AI) is advanced technology providing intellectual assistance for making complex decisions.

Therefore, the aim of this Article is to study the global best practices and identify prospects for improving the eco-management of companies in the oil and gas markets through the use of AI to achieve sustainable development. The originality of this Article is based on the scientific study of artificial intelligence as a new and prospective source of sustainability for enterprises of the fuel and energy sector in the oil and gas markets.

AI in Environmental Management of Oil and Gas Companies: Literature Review and Gap Analysis.

As a result of structural and functional analysis of value chains in the oil and gas industry, three sectors were identified: 1) commodity and market supply (energy distribution, efficiency and energy supply), 2) financial management (investment, returns on investment and returns to stakeholders, including employment and community welfare) and 3) environmental management that makes the oil and gas business sustainable [3].

By identifying the above three sectors a complex view of the oil and gas industry is outlined, which opens the possibility for its systemic study. In this regard, this Article recommends that a study be carried out in each of the above three sectors of the oil and gas industry and the special aspects of the use of AI in various sectors be identified.

In the existing literature the essence of environmental management of oil and gas companies is explained in detail. The environmental management of oil and gas companies makes an important contribution to the protection of the environment and the improvement of the environmental performance of the energy sector. Nevertheless, the financial implications of environmental management for energy companies remain poorly explored and little understood.

The role of AI in oil and gas markets is also discussed in sufficient detail in existing publications. Many researchers in their works point to the significant role of AI in the distribution of energy and the promotion of energy efficiency, namely, in the implementation of SDG 7. However, the role of AI in the environmental management of oil and gas companies is not well-defined. An evaluation of the existing literature showed that despite a large number of publications, the issue of sustainable development of oil and gas markets is only partially studied [4].

The experience and prospects of using AI in the above sectors of the oil and gas industries are poorly understood and unclear. In this regard, the prospects of systemic (the unity of the following criteria: ecological, deficit-free and break-even) sustainable development of oil and gas markets, as well as the importance of AI for its achievement are not determined.

In addition to assessing sustainable development, it is advisable to assess the life cycle of technology as a factor in the production of energy resources in the oil and gas markets — an environmental impact assessment. The life cycle assessment, based on existing literature, showed a close link between AI and environmental management. At the first stage of the oil and gas life cycle, AI optimizes field survey and uses it in the most efficient way to preserve undeveloped oil and gas fields for future generations.

At the second stage of the life cycle, AI facilitates to optimize logistics and improve the safety of oil and gas transportation and storage. At the third stage of the oil and gas life cycle, AI promotes more efficient and economical «smart» consumption of oil and gas resources in the energy sector.

This Article applies the Impact, Population, Affluence and Technology (IPAT) to clarify factors affecting renewable energy sources. Reliable and prestigious official World Bank statistics at the global level provide an empirical basis for research of the global best practices.

Pursuant to the selected method, the variable «I» in equation «I=PAT» reflects the impact of environmental management of the oil and gas market companies, the indicator of which is consumption of renewable energy (% of total final energy consumption), which increased from 16,86% in 2010 to 17.54% (the most recent statistics) [5]. Consequently, the impact has declined by 4.03% in recent years.

Despite the significant increase in the world population during the period under review, the population has demonstrated environmental responsibility in terms of energy use. In this Article, it is evaluated in the context of consumption fossil fuels for energy supply (% of the total), which decreased from 80.8% in 2010 to 79.7% (the most recent statistics). From this perspective, the population has declined by 1.36 per cent in recent years.

Prosperity, even with strong economic growth, is also reduced due to the enahnced responsibility of society towards the environment and the economy. In this Article, it is evaluated in terms of total revenues from natural resources (% of GDP), which decreased from 3.7% in 2010 to 2% (the most recent statistics). So, wealth has fallen by 45.95% in recent years.

Technology gained momentum with the Fourth Industrial Revolution, which ushered the world into the AI era in the period under review. In this Article, it is evaluated in terms of consumption of alternative and nuclear energy (% of total energy consumption), which increased from 8.3% in 2010 to 13.4% (the most recent statistics). Consequently, the machinery has dropped by 61.45% in recent years.

Thus, from 2010 to date, technology has been the most important contributor to minimizing the harmful effects of energy on the environment. In this regard, technological progress is a key factor in improving the environmental management of energy companies in the oil and gas markets. It is therefore advisable to focus further research in this work on an in-depth study of the selected technological factor [6].

Considering the above given results of structural and functional analysis of value chains in the oil and gas industry, we analyse the practical experience of using AI in various sectors of the oil and gas industry.

In the production and supply sector (energy distribution, efficiency and supply), seismic and boring records analysis using AI allows drilling fewer wells and conducting less field surveys, saving both money and time. The profit from smart fields, as a result of introduction of AI, increased by 2-10%.

Chevron has invested more than $6 billion in the i-Field «Connected Fields» project and now receives about $1 billion additional revenue per year. The productivity of industrial facilities increased by 4%, and the oil recovery factor — by 6 LOI. In «Gazprom Neft», the time for interpretation of geological data thanks to the AI decreased by 6 times, and the amount of useful information extracted from them increased by 30%.

In the financial management sector (investment, returns on investment and returns to stakeholders, including employment and community welfare), the introduction of AI increases the return on investment. In this regard, C3.ai is a good example of a company applying artificial intelligence, that has developed several commercial platforms to introduce machine intelligence into business processes, including oil and gas.

The company was founded in 2009 by billionaire and technology investor Thomas Siebel, a former employee of Oracle. Among the customers (only approximately 30)  there are oil and gas companies such as Shell and Baker Hughes. The company’s revenue has grown exponentially over the past five years, from $33 million in 2017 to $183 million in 2021. Oil and gas investors can invest in projects related to the introduction of AI into the activities of oil and gas enterprises by acquiring C3.

With respect to environmental management, which makes the oil and gas business sustainable, due to the introduction of AI, the environmental indicators of «Gazprom» have increased, which is reflected in corporate sustainability reports for 2021, in particular, the waste was reduced by 6%. Optimization of logistics with the help of AI has reduced the frequency of accidents during oil transportation– which resulted in saving fuel and energy resources in the implmentation of energy supply programmes by 24.6% [7].

The data provided on whether AI had been used in the oil and gas industry showed that AI provided significant benefits in all sectors of the oil and gas industry. In the first two sectors (product development and financial management), AI facilitates only to increase the economic efficiency of oil and gas companies. In the third sector (environmental management), both the economic (savings in oil and gas resources) and the environmental efficiency of oil and gas companies have been increased [8].

Considering these achievements, priority should be given to increasing the use of AI in the third sector (environmental management). It is therefore advisable to focus on the third sector (environmental management) in the oil and gas industry as the most promising in terms of economy and environmental protection. [9].

The environmental management activities of oil and gas companies may differ in terms of site-specific activities, environmental problems, and waste generation and disposal. Environmental management options may be different and site-specific.

AI can be useful for the environmental management of oil and gas companies, firstly for the planning of usage of imported gas as effectively as possible. This is the case in the countries where the gas is purchased and imported, but will be mined in the future.  Oil and gas fields serve as an object of nature management, and as an alternative of the object of nature management based on AI, it uses intellectual assistance in planning and development of deposits. An example of best practice is Chevron, which dramatically increases the profitability of the gas company.

Secondly, to reduce production waste: optimize logistics and prevent accidents (natural disasters) in the transportation of oil and gas. In this case, the environmental management includes the transportation of oil and gas, and the environmental management alternative based on AI is the environmentally responsible for optimization of logistics. An example of best practice is «Gazprom», where the optimization of logistics reduced costs.

Thus, during the study the following results were obtained. First, structural and functional analysis of value chains in the oil and gas industry allowed to distinguish three sectors: 1) production and delivery to the market (energy distribution, energy efficiency and supply), 2) financial management (investment, returns on investment and returns to stakeholders, including employment and community welfare) and 3) environmental management, making the oil and gas business socially responsible.

Second, the best practices in the use of AI in each selected sector of the oil and gas industry were examined, and the benefits of AI were evaluated in quantitative and qualitative manners. Third, the maximum potential of use of AI in the environmental management has been substantiated, since it ensures growth of economic and environmental indicators simultaneously, and, accordingly, is the most profitable for the economy and environmental protection.

Fourth, it has been substantiated that environmental management options can be diverse and site-specific. It is shown, how AI can be useful for environmental management of oil and gas companies for the sites, such as oil and gas fields (intelligent support for planning and development based on Chevron’s experience in resource saving) as well as in the fields such as oil and gas transportation (environmentally responsible logistics optimization using AI based on the Gazprom experience).

The complex analysis of the problems of the formation of sustainable development of large gas companies allows us to draw the following conclusions and statements: the current condition of growing competition force companies to reconsider traditional ways and methods of achieving the main goal — profit. The main factor in the strategy of any gas company is AI. Companies should diversify activities that will ensure development, particularly through sustainability, regardless of market and political risks. The development of the gas sector, through the creation and merger of alliances and the expansion of the geography of activities, is also desirable for the strategy of growth.

References

1. Eremin S.V. Natural Gas Markets in the Context of International Economical Integration: Approaches to Transformation, Key Factors and Challenges: Dissertation. … Doctor of Economic Sciences. M, 2018. 353 p.
2. Konoplyanik A.A. The Gas Market in Anticipation of the Post-revolutionary Struggle. [Electronic resource]. Available at: http://www.opec.ru/1465590.html (data extracted on 11.09.2022).
3. Konoplyanik A.A. European Gas Market: Monotony or Variety of Pricing? // “Нефтегазовая вертикаль”. 2013. 15-16. P. 16-24.
4. Kulagin V.A., Melnikova S.I., Galkina A.A. etc. Prospects of Russian Gas on the European Market in the Context of Changing Market Conditions, Means of Regulation and EU Energy Policy // Bulletin of International Organizations. 2016. T. 11, 1. p. 28-47.
5. Munasypov A.M. Innovative Pricing Method System of Export-Oriented Gas Company in Competitive Environment of Digital Global Economy // News-Bulletin of Saint Petersburg State University of Economics. 2021. 5 (131). p. 191-197.
6. Munasypov A.M. Domestic and Foreign Experience in the Pricing Mechanism Study // Financial analysis: problems and solutions. 2013. 34 (172). p. 39-47.
7. Munasypov A.M. Estimation of Price Risk in Foreign Economical Activity of Export-Oriented Gas Company // Gas Industry. 2016. 3 (735). p. 51-55.
8. Munasypov A.M. Prospects of Russian Gas Export to the German Market under Conditions of Overcoming of Consequences of Covid-19, EU Green Deal and Digital Transformation // News-Bulleting of Saint Petersburg State University of Economics. 2022. 2 (134). p. 169-176.
9. Munasypov A.M. Problems of Development and Effective Functioning of Gas Companies in the Post-crisis Period // Economy and Management: Scientific and Practical Journal. 2013. 4 (114). p.118-121.
10. Georgian National Energy and Water Supply Regulatory Commission. Official website. [Electronic resource]. Available at: https://gnerc.org/ (data extracted on 28.10.2022).
11. Sakartvelos Moambe. [Electronic resource]. Available at: https://sputnik-georgia.com/20220711/dasturebulia-saqartvelosigazis-msxvili-sabado-armoacines-268425950.html (data extracted on 25.10.2022).

Для цитирования: Ованоглян Р.С., Охотников И.В. Формирование стратегии устойчивого развития газовой компании // Московский экономический журнал. 2022. № 11. URL: https://qje.su/otraslevaya-i-regionalnaya-ekonomika/moskovskij-ekonomicheskij-zhurnal-11-2022-2/

© Ованоглян Р.С., Охотников И.В., 2022. Московский экономический журнал, 2022, № 11.

PDF-файл статьи

Научная статья

Original article

УДК 910.26

doi: 10.55186/2413046X_2022_7_11_631

ОСНОВНЫЕ ДИНАМИЧНО РАЗВИВАЮЩИЕСЯ ТЕНДЕНЦИИ ПРОДОВОЛЬСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ

THE MAIN DYNAMICALLY DEVELOPING TRENDS OF FOOD SECURITY

Родоманская Светлана Александровна, кандидат географических наук, доцент, АФ ФГБОУ МГУ им. Адм. Г.И. Невельского (675000, Россия, г. Благовещенск, ул. Красноармейская,83) ORCID 0000-0002-3210-9970 svetlana_1902@mail.ru

Rodomanskaya Svetlana Aleksandrovna, Candidate of Geographical Sciences, Associate Professor of the Department of Geography of Admiral G.I. Nevelsky Moscow State University (675000, Russia, Blagoveshchensk, Krasnoarmeyskaya str., 83); ORCID  0000-0002-3210-9970 svetlana_1902@mail.ru

Аннотация. Основной целью работы явилось выявить основные тенденции развития продовольственной безопасности и оценить их дифференциацию в пространстве и времени. Методологическую основу работы составили методы контент- и дискурс-анализа. С их помощью для визуального представления доли научных публикаций популяризации основных трендов в области продовольственной безопасности были изучены материалы российской научной электронной библиотеки eLIBRARY.ru за 40 лет (1978-2018 гг.). Публикации рассматривались во временной динамике по тематическим направлениям и территориальному охвату.  В ходе исследований было найдено свыше 20 000 научных работ из 30 162 956, что в среднем составляет по 3-4 работы в день. Выявлено, что активный научный интерес стал проявляться в течение последних десяти лет (2009-2018 гг.), из которых самых активных всего пять лет (2014-2018 гг.).Среди сформировавшихся интересов по тематическим направлениям, выделены следующие тренды: экономический, аграрный, правовой, нравственно-духовный, экологический и тренд по вопросам пищевой и биотехнологической промышленности.  Установлено, что одним из ведущих трендов в проблематике исследования продовольственной безопасности – экономический (в среднем 70%). Автор, данный тренд предлагает отнести не только к числу основных, но и к фоновым тенденциям, поскольку все остальные его обуславливают. В заключении автор отмечает, что продовольственная безопасность в области географического познания остается малоразвитым направлением, но существует та небольшая часть работ отечественных и зарубежных географов, которые делают осознанный вызов, одним из ответов, на который, может стать формирование нового научного направления, как например, география продовольственной безопасности.

Abstract. The main purpose of the work was to identify the main trends in the development of food security and to assess their differentiation in space and time. The methodological basis of the work was the methods of content and discourse analysis. With their help, the materials of the Russian scientific electronic library were studied for the visual representation of the share of scientific publications to popularize the main trends in the field of food security eLIBRARY.ru for 40 years (1978-2018). Publications were considered in time dynamics by thematic areas and territorial coverage. During the research, over 20,000 scientific papers were found out of 30,162,956, which is an average of 3-4 papers per day. It was revealed that active scientific interest began to manifest itself during the last ten years (2009-2018), of which only five years (2014-2018) were the most active.Among the interests formed in the thematic areas, the following trends are highlighted: economic, agricultural, legal, moral and spiritual, environmental, and the trend in the food and biotechnology industry. It has been established that one of the leading trends in the problems of food safety research is economic (on average 70%). The author suggests that this trend should be attributed not only to the main ones, but also to background trends, since all the others cause it. In conclusion, the author notes that food security in the field of geographical knowledge remains an underdeveloped area, but there is a small part of the work of domestic and foreign geographers who make a conscious challenge, one of the answers to which may be the formation of a new scientific direction, such as the geography of food security.

Ключевые слова: продовольственная безопасность, тенденции, тематическое направление, географический охват, дифференциация

Key words: food security, trends, thematic area, geographical coverage, differentiation

ВВЕДЕНИЕ

Продовольственная безопасность получила статус научного феномена чуть меньше полувека назад (1974г., г. Рим), когда Продовольственная и сельскохозяйственная организация ООН (FAO) на Всемирной конференции по проблеме продовольствия впервые ввела его в оборот, как: «снабжение во все времена и во всем мире надлежащих основных продуктов питания в объемах, достаточных для поддержания неуклонного роста потребления продовольствия и регулирования колебаний производства и цен».[1] После уточнений в 1996 г. (г. Рим) термин прочно вошел в общественно-политические, экспертные и научные сообщества в виде двухсот разных, но весьма схожих по своей сути интерпретаций.

Для сравнительно нового термина одной из ключевых характерных ему тенденций является отсутствие его строгой однозначности и единых концептуальных рамок, что во многом обуславливает процесс современного познания, который оказался в большей степени не определён и многовариантен. Это связано с тем, что продовольственная безопасность, как наиболее динамичная составляющая, рассматривается в самых различных направлениях, формируя при этом не только дисциплинарный, но и особый мульти- и междисциплинарный характер научного поиска. При этом отечественные и зарубежные исследователи на основе большинства научных парадигм систематически переосмысливают феномен «продовольственная безопасность» и продовольственную проблему, которая имеет более глобальный статус и дальнейший вектор эволюции. Отсюда — множество многообразных, порой противоречивых определений, следующих длительному решению проблем реального содержания и смысла продовольственной безопасности, а также выявлению их возможных границ использования. Так, вбирая в себя значительный круг решаемых задач, продовольственная безопасность находит свое отражение не только в трудах известных ученых, но и специалистов смежных отраслей наук: Л.И. Абалкин (1997-2017), В.В. Агаев (1999), З. Биктимирова (2004-2007), В.В. Маслакова (2016, 2018), П.К. Газимагомедова, Е.Н. Антомошкина (2014, 2015), Л.Л. Пашина (2004-2016), И.В. Бумбар (2009),  М.В.Канделя (2009), А.С. Готлиб (2014), М.С. Донскова (2011), В.Г. Маслов (2016), В.В. Иванов (2009), Е.П. Купина (2009), В.В. Терентьев (2009), R. Lopez (1997, 1998), H. Siebert (2008), J. Eckert, R. Capone (2014), H.E. Bilali (2013, 2014), J. Nagy (2014) и другие.

Однако дискуссионный характер понимания сути сложных категорий в области обеспечения продовольственной безопасности сохраняет всевозрастающую актуальность, не только в смысле теоретического понимания многих «оттенков» продовольственной безопасности, но и их практического применения в зависимости от господствующих трендов. Поскольку продовольственная безопасность относится к тем категориям понятий, которая должна подстраиваться под актуальную повестку дня, а механизмы для её достижения зачастую зависят от правильного и своевременного определения тенденций (трендов), отвечающих этим запросам времени, даже, несмотря на укоренившиеся и являющиеся уже догматические законы продовольственного рынка. Это особенно важно в периоды усиления процессов глобализации, так как появляются и становятся более популярные одни тренды, дополняя другие, и исчезают третьи, тем самым, притягивая к себе большего внимания, чем остальные, а число научных работ, посвященных их проблематики в эти периоды значительно увеличивается.

МАТЕРИАЛ И МЕТОДЫ ИССЛЕДОВАНИЯ

Методологическую основу работы составили методы контент- и дискурс-анализа. С их помощью для визуального представления доли научных публикаций популяризации основных трендов в области продовольственной безопасности авторомбыли изучены материалы российской научной электронной библиотеки eLIBRARY.ru за 40 лет (1978-2018 гг.). Публикации рассматривались во временной динамике по тематическим направлениям. При контент-анализе интересы по направлениям в изучении продовольственной безопасности распределялись в зависимости от исходных суждений, где исследователи решающими факторами своих оппозиций определяли экономические, или геополитические, или социальные и т.д. При этом принимался в виду междисциплинарный плюрализм продовольственной безопасности, когда её изучение находилось под одновременным сочетанием аспектов различного характера.

ПОЛУЧЕННЫЕ РЕЗУЛЬТАТЫ И ИХ ОБСУЖДЕНИЕ

В ходе исследований было найдено свыше 20 000 научных работ из 30 162 956, что в среднем могло составлять 3 работы в день. Однако, активный научный интерес стал проявляться в течение последних десяти лет (2009-2018 гг.), из которых самых активных всего пять лет (2014-2018 гг.). (табл.1) Причем последние научные исследования заставляют серьезно задуматься о завтрашнем дне в области обеспечения продовольственной безопасности, расценивая продовольствие, как один из видов стратегического оружия XXI века.

Четко сформировавшиеся интересы по тематическим направлениям, представляя основные тренды, примерно распределились следующим образом:  экономические аспекты составили большую часть работ, или около 70 %;  аграрные аспекты  в среднем составили 12 % с большей долей опубликования в 2018 г.; правовым аспектам регулирования процесса обеспечения продовольственной безопасности посвящено около 11-12 %; вопросы пищевой и биотехнологической промышленности, освещая вопросы качества продовольствия, в среднем затрагивали 11,4 %; нравственно-духовные аспекты составили 7 %; экологические аспекты в пределах 1 %.

Стоит отметить, что каждый из трендов подтверждался временем, а потому имеет право на свое существование. При этом каждый из них по-своему подстраивается под меняющиеся внешние и внутренние факторы, проявляя себя, как дифференциация продовольственной безопасности в пространстве и  времени. В целом они развивались на фоне явно доминирующего экономического тренда. Причем позиции некоторых трендов развивались по принципу «конкурирующих целей» и имели свое конкурирующее преимущество именно столько, сколько «проигрывал» другой, а некоторые из них под влиянием второстепенных трендов существенно изменялись, синтезировались и приобретали свой новый вектор развития.

По мнению автора, тренды, отражающие продолжительные изменения уровня продовольственной безопасности во времени, можно отнести к основным (долгосрочным) тенденциям, которые остаются актуальными, и по сей день, а их наличие не означает забвение других тем. При этом они могут быть дополнены формирующимися в настоящее время новыми трендами и исследовательскими темами, которые имеют право на отдельное существование в области обеспечения продовольственной безопасности. Тем самым исследуя в отечественной и зарубежной науке более детально тенденции и механизмы обеспечения продовольственной безопасности, выделяется следующее.

Изначально был сформирован и наиболее распространен биологический тренд, поскольку потребность в еде, это, прежде всего, базовая биологическая потребность человека, как сложного биологического вида, которая в свою очередь, по мнению А. А. Кайгородцева [2009], иерархически встроена в социальную стратификацию. В рамках данного тренда, который не имеет какой-либо научной специализации, понимание продовольственной безопасности в основном построено на философских идеях и суждениях главных мыслителей XVIII-XIX веков. Их общими представлениями, будучи по своей природе антропоцентрическими, становится признание выделенности человека из природы в силу обладания разумом, самосознанием и активностью, понимая, таким образом, его как вершину природных процессов и их первопричиной.

Говоря об удовлетворении человеческих потребностей в цепи безопасного существования социума, биологический тренд не лишал себя возможности поиска путей решений для наиболее эффективного производства продуктов питания. А поэтому, оставляя за собой биологическую подоплеку, как сохранение человеческого вида от гибели и болезней, биологический тренд был дополнен экономическими аспектами, где решение практически всех проблем в области обеспечения продовольственной безопасности было направлено на объем производства и стабильность снабжения населения продовольствием. И в свою очередь положил начало развитию одному из ведущих трендов в проблематике исследования продовольственной безопасности — экономического, который в выявленной трансформации интересов (табл.1) занимает значительное место в российской экономической науке (в среднем 70%). По мнению автора, этот тренд можно отнести не только к числу основных, но и к фоновым тенденциям, поскольку все остальные его обуславливают.

С экономических позиций в наибольшей части научных работ (А.В. Агарков, У.З.Сафин, Л.Н. Усенко, и др.), продовольственная безопасность предстает в виде множества экономических процессов, инициируемых человеком в целях удовлетворения продовольственных потребностей и относятся к числу более значимых в экономической политике государства.[2,3] Их основами являются, как экономические аспекты — физическая и экономическая доступность, так и физиологические — распределение и безопасность продовольствия, рацион питания. [4] Кроме того, как отмечают зарубежные экономисты Д. Конуэй и Е. Барбер [1990] продовольствие должно быть доступно в любое время.

В многочисленных исследованиях экономический анализ зависимостей между такими основополагающими переменными, как «спрос и предложение на продовольствие» и «финансовое благополучие населения», впрочем, как и сама продовольственная безопасность, рассматриваются в числе приоритетов глобальной, национальной и региональной политики.

Несомненно, огромную роль в становлении продовольственной безопасности, сыграл Всемирный продовольственный саммит в 1996 году (г. Рим). Согласно уточненному и более наукоемкому определению в Римской декларации продовольственная безопасность выражается в «ситуации, в которой все люди в любое время имеют доступ к достаточному количеству в безопасных и питательных продуктах для удовлетворения своих потребностей и предпочтений в еде для активной и здоровой жизни». С тех пор в силу своей функциональной привлекательности данное определение широко используется многими авторами в работе, цитируется и принимается ими как данность.

Наряду с этим, если основное экономическое развитие продовольственной безопасности на глобальном уровне выражено термином «всемирная продовольственная безопасность», обусловленное наличием и среднедушевым производством зерна на мировом уровне, то ключевой экономической категорией национального уровня и следующего этапа, которая до сих пор находится в центре внимания исследователей, становится «продовольственная независимость». Здесь меняется подход к решению вопросов обеспечения продовольственной безопасности от международной продовольственной помощи к максимальной национальной самообеспеченности с одновременным улучшением систем обеспечения физической доступности продовольствия и снижением факторов уязвимости продовольственного снабжения. [7,8]

В этом вопросе намечаются и достаточно четко проявляются тенденции, ориентированные в явном виде на преимущественные характеристики государств, их экономический рост, взаимоотношения друг с другом и вклад самих государств в решение продовольственной проблемы. Как в России, так и за рубежом многими авторами с целью определения веса и места на мировом рынке рассматриваются национально-экономические аспекты формирования и функционирования систем продовольственной безопасности в разных странах. В целом они были направлены на рассмотрение динамики производства, потерь, экспорта\импорта продовольственной продукции с позиций фактических норм, демографически обусловленного спектра потребления населением и национальных традиций. При этом пытаясь выработать свою адекватную государственную политику обеспечения населения продуктами питания, поскольку как отмечает Ю.Г.Липец [1999] «ключ к «снятию» продовольственной проблемы у каждой страны есть свой.

На этом этапе в целях обеспечения продовольственной независимости (самообеспеченности), предполагающего отчетливой расстановки государственных приоритетов экономического развития важным моментом становится установление пороговых значений использования потенциала международного разделения труда, которое в допустимых пределах можно рассматривать как средство формирования конкурентной среды на внутреннем рынке. Иначе говоря, ключевой позицией данного этапа является выбор конкретного направления организации продовольственного обеспечения, как для страны, так и для каждого человека в отдельности.

В связи с этими тенденциями ряд авторов приходят к пониманию того, что продовольственная безопасность в более широком представлении, как состояние экономики государства, которая способна обеспечить продовольственную независимость, гарантировать продовольственную доступность для каждого гражданина страны в объемах не меньше рациональных норм потребления, скорее всего, отражает «стратегическую цель, чем указывает конкретный путь». [9]

Наряду с этим в наибольшем количестве работ российских исследователей особое внимание заслуживало мнение о минимизации значительной зависимости страны от импорта продовольствия, главным образом, посредством развития аграрной сферы, как стратегически важной отрасли экономики, направленной на обеспечение населения продовольствием. [10-12] Таким образом считая, что именно от её состояния зависит продовольственная независимость государства, предопределяя тем самым его экономическую зрелость и политическую обстановку в нем.

Так, российские экономисты-аграрники М. Трэйси, С.Г.Афанасьев, В.И. Назаренко, В.Г. Тихомирова, в трактовке понятия «продовольственная безопасность» определяющую роль отдают сугубо отечественному производству, считая, что государство за счет собственных ресурсов само способно обеспечить население продовольствием, однако с немаловажным уточнением, оно должно производить не менее 80 % основных продуктов питания. При этом предполагая, что доля импорта не должна превышать 20-ти процентного экономического порога, за которым, как считает Дж.М. Кейнс начинаются стагнации и государство можно считать импортозависимым и более того уязвимым перед санкциями и внешним диктатом, имея риск потерять возможность ведения самостоятельной внешней и внутренней политики. Однако, как отмечает С.У. Нуралиев [2009] следует иметь в виду, что данные показатели носят лишь рекомендательный характер и их значения всеобщими и абсолютными считать нельзя, поскольку условия ведения аграрного производства и экономического развития государств территориально дифференцированы.

Стоит отметить, что если ранее рассматриваемые тенденции продовольственной безопасности рассматривались как выстраиваемые одна за другой на линейно-временной траектории, то в начале второго мирового продовольственного кризиса, становление продовольственной безопасности совмещается и взаимодействует с целым рядом основных и вспомогательных трендов – в области сельского хозяйства, экономике, юриспруденции, социологии, демографии и других областей. Именно в период череды неурожаев, когда происходит рост цен на продовольствие с одновременным уменьшением реальных доходов домохозяйств, развитие продовольственной безопасности происходит в условиях параллельно-комплексного научного мультидисциплинарного «бума». Этот «бум» в научном пространстве, как отмечают Н.С. Антоненко, Я.Ш. Паппэ, Д.А.Ползиков [2017] объясняется рядом причин, это есть кардинальные изменения господствующих представлений о роли государства в экономике, это есть и то, что отечественное сельскохозяйственное производство стало выступать как реальный субъект переговоров в государстве о необходимых мерах системной поддержки аграрного сектора. Это и возникающие вопросы социальной справедливости, правовых регламентов и многие другие.

Так, стремления противостоять возрастающим угрозам потери продовольственной безопасности в период второго мирового продовольственного кризиса страны явились поворотным пунктом в формировании другого тренда – правового. Они привели к общему пониманию, как со стороны науки, так и со стороны Правительства РФ, что имеющиеся проблемы обеспечения продовольствием должны быть в рамках правого поля. Говоря о правовых аспектах обеспечения продовольственной безопасности, специалисты и ученые разных направлений акцентируют внимание на её правовой неопределенности, настаивая при этом на адекватных и эффективных механизмах её правого регулирования. Они действительно замечают отсутствие системы целевых мероприятий и программ, при этом более точно осознают, что без достаточно серьезной и качественной научной проработки юридических понятий и точного их определения, решение функциональных проблем продовольственной безопасности невозможно.

В связи с этим важным решением государства становится принятие в 2010 г. Доктрины продовольственной безопасности РФ (утверждена Указом Президента РФ от 01.02.2010 г., далее — Доктрина), действующая по настоящий момент. [13] Со времен её появления (Доктрины) исследования специалистов правовой юрисдикции [14-16] можно считать более планомерными тенденциями (15 %). Их исследования направлены на различные проблемы, которые касаются как некорректности применения трактовок «продовольственной безопасности» в российском законодательстве, в нормативно-правовой документации и законодательных актах субъектов, так и наличия достаточного количества качественного продовольствия и защиты, экологических прав человека. При этом справедливо обращая внимание на тот факт, что нормативно-правовые акты в рассматриваемой области по субъектам РФ еще, только формируются, и требуют разработки конкретных предложений по совершенствованию законодательства РФ и ускоренной целесообразной разработки единых универсальных методологических подходов к ее изучению.

Наряду с аграрными и правовыми тенденциями, в это же время продовольственная политика ориентируется не только на системное и эффективное решение задач развития производства, внешней торговли, хранения и переработки, но и справедливого распределения продовольствия по социальной вертикали. Тем самым в рамках развития следующего тренда — социального — продовольственная безопасность обогащается социокультурным содержанием и рассматривается через социальную стабильность, которая во многом определяется благосостоянием населения, исходя из его платежеспособности. Теперь продовольственная безопасность видится не просто в производственно-количественных измерениях (производство необходимого количества продовольствия), но и в контексте его социально-экономической доступности, то есть в возможности его приобретения в таком количестве продовольствия, которое необходимо для ведения приемлемого образа жизни для некоторых слоев населения. [17, 18]

Экономическое видение продовольственной безопасности сквозь призму производства, инвестиций и инноваций, вызвало значительный научный интерес к трансформационным преобразованиям АПК с наибольшей долей публикации (10 % — 60 %) по аграрным вопросам в 2014 — 2018 годах. В этот период геополитических вызовов в научных кругах имеются две полярные точки зрения: одни считают его трудным бременем, поднимая проблемы организации конкурентоспособного производства, отвечающие новым требованиям ВТО, улучшения менеджмента отрасли, актуализация проблем аграрного сектора экономики в регионах, рационализация импортозамещения. Другие же считают, что время санкций пошло «на руку» отечественному производству, поскольку страна не может ставить свое продовольственное обеспечение в зависимость только от импорта.

Принципиальным отличием этого направления является то, что акценты ответственности по обеспечению продовольственной безопасности, традиционно рассматриваемые на национальном уровне, смещаются и усиливаются на региональный уровень. На уровне регионов «продовольственная независимость» характеризуется экономической категорией «продовольственное самообеспечение», которая наряду с признаками продовольственной безопасности, в своей основе содержит признак территориальной принадлежности, тогда как с точки зрения индивидуального потребителя ситуацию на рынке характеризует доступность продовольствия.

Однако, продовольственное обеспечение региона, который имеет свои специфические особенности в связи с зонально-отраслевыми дифференциациями территорий и разным уровнем социально-экономического развития вызвало повышенного научного внимания (9-10% по сравнению с 4,5%) по наращиванию собственных производственных мощностей для развития внутреннего производства. [20,21] Считая, при этом, что поддержание устойчивого обеспечения населения регионов продовольствием связано с наличием двух противоположных тенденций. С одной стороны, экстенсивное наращивание объемов производства, а с другой стороны, это наращивание приводит к ограниченности природных ресурсов, ухудшая тем самым состояние окружающей среды, а также к остро возникающим вопросам качества продовольствия, где последние затрагивают вопросы экологического характера.

Причем по данным из таблицы 1 совершенно очевидно, что продовольственная безопасность на различных стадиях развития человеческого общества, не полностью переосмыслена с позиций экологической оценки. В этом направлении встречаются лишь единичные работы, посвященные серьезной и крайне актуальной на сегодняшний день и в то же время до сих пор не решенной проблеме — это проблема повышенных экологических угроз. По сравнению от других, этот тренд находится в процессе формирования и берет свое начало с момента наступления таких событий, на которые до недавнего времени вообще не уделялось должного внимания.

Многие ученые осознают, что проблемы экологического характера, в основном связаны с проблемами, которые стоят перед сельскохозяйственным производством, высокой степени зависимости от природно-климатических условий, опустынивания, истощения, деградации земель и ряда других факторов и явлений, которые входят в явное противоречие с интенсификацией сельскохозяйственного производства. В то же время, данное противоречие сопровождается нарастанием другого различного рода опасностей (угроз), которые приводят не только к существенным потерям объемов производства, но и снижают доходы сельскохозяйственных товаропроизводителей, усиливают волантильность цен на продовольствие, увеличивают рост импорта продовольственных товаров, а в мировых масштабах могут подтолкнуть людей в бездну голода и нищеты. Причем, рассматриваемые экологические аспекты отражают не, только экологические риски в сельском хозяйстве, но и особенности развития производства экологически чистого и безопасного продовольствия, и вопросы загрязнения окружающей среды, обращается внимание на организационно-управленческие механизмы, влияющие на реализацию продовольственной безопасности в системе экологической безопасности и другие.

В этом ключе можно говорить о существенном внешнем вызове экологическим наукам, которые, как нетрудно заметить, остаются в тени. Именно экологическим наукам в развитие данного тренда, предстоит найти ответы на насущные и перспективные вопросы в системе обеспечения продовольственной безопасности: какие экологические проблемы в сфере обеспечения продовольствием, какое экологическое состояние природных ресурсов и любых других биоорганизмов, какая экологическая обстановка рассматриваемой территории. Кроме того, утверждение А.А. Чибилёва [2017] может стать девизом для этого вызова, что «одной из основных задач экологической политики наконец-то должны стать предотвращение деэкологизации уже существующих производств и проведение тщательной экспертизы новых проектов».

Однако, многие ученые, занимающиеся продовольственной проблематикой, основным предметом которых являются продовольственные проблемы, процессы и системы, не принимают во внимание одно обстоятельство, важное для дальнейшего расширения предметного поля. Это то, что продовольственная безопасность на каждом из географических уровней (глобальном, национальном и региональном), кроме временной динамики, имеет выраженные пространственные различия и свои географические особенности. Тем не менее, до сих пор специфика территориальных уровней, как и тематических направлений, в основном изучается экономистами, политологами, социологами, аграриями и другими специалистами, каждый из которых по-своему отражает свои особенности в геопространственной организации. Причем большинство исследователей в своих работах упоминают о «географических особенностях» и «географических закономерностях» рассматриваемых тенденций, которые имеют территориальную определенность и географическую значимость в масштабах мира, страны или региона, концентрируя при этом исследовательский поиск лишь на политических, экономических и социокультурных взаимоотношениях. В то время как про географические отношения, которые могли бы стать главным предметом изучения, речи не ведется, а особый географический вклад в исследование продовольственной безопасности пока мало очевиден.

Именно пространственный аспект, который является наиболее устойчивым по сравнению с другими их сторонами (экономические и физиологические аспекты) на настоящий момент остается вне исследовательского интереса. При этом как утверждает У.И. Мересте, если ««место», рассматриваемое как первичный объект, входит в противоречие с выделением объектов других наук, то он теряет свою географичность». Здесь, надо согласиться, что эта географичность теряется, поскольку внимание акцентируется на весьма различающихся аспектах экономической доступности и физической достаточности продовольствия, которые должны осуществляться, как для мирового сообщества, так и для каждого человека в отдельности в местах его фактического места проживания. В свою очередь каждый из этих аспектов включает в себя ряд других, более частных, отражая свою грань процессов обеспечения продовольствием. Но при этом «забывая», «не принимая во внимание» или вообще стирая границы территориальности.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В заключении уместно указать, что в последние годы явно формируется новый этап развития продовольственной безопасности. Причем в этом новом, в более широком её видении, в том числе – и в эволюционном ракурсе, становится не изучение и анализ, а систематизация и структурирование большого накопленного опыта по изучению продовольственной безопасности. Поскольку возникает необходимость объединения всех этих областей исследований, и поиска способов и путей сглаживания тех межстрановых и межрегиональных различий, которые дифференцируют по территории, вырабатывая при этом политику решения продовольственной проблемы и корректирующие меры не к одному территориальному объекту, а к их группе. Иначе говоря, продовольственная безопасность рассматриваемая, как комплексное явление со сложными взаимосвязями с окружающей средой, социально-экономическим развитием общества и научно-техническим прогрессом требует проведения обобщений, оставляя как не странно в этом случае «поле деятельности» в компетенцию географических наук. Поскольку их задачей является не только изучить, проанализировать, но и структурировать и систематизировать, как решения, принимаемые в политической, хозяйственно-экономической сфере, находятся в соответствии с территориальными особенностями.

Но при этом, хоть продовольственная безопасность в области географического познания остается малоразвитым направлением, все, же существует та небольшая часть работ таких отечественных и зарубежных географов, как R. Capone, H.E. Bilali, J. Debs, A.Gordon, В.А. Пуляркин, М.Б. Вольф, Ю.Д. Дмитревский, А.Н. Стариков, Б.А. Красноярова, С.Ю. Коренкова, Р.В. Филиппов, С.А. Родоманская, которые делают осознанный вызов, одним из ответов, на который, может стать формирование нового научного направления, как например, география продовольственной безопасности. В этих работах предлагается и весьма эффективно используется географический подход, полагая, что именно он способствует созданию оптимальных моделей территориальной организации снабжения населения продовольственными товарами. В целом предполагается подойти к географической интерпретации современной продовольственной ситуации на основе разработки типологического инструментария, для проведения обобщений считая при этом, его достаточно информативным.

Географическое направление продовольственной безопасности имеет место быть, ровно так же, как и имеют место такие направления, как география сельского хозяйства, география энергетики, география промышленности и подобные им, объединяя в себе вопросы социальной, отраслевой, физической, экономической, политической, глобальной, когнитивной географии. При этом имея явно уже определившийся объект и предмет исследования. А дальнейшие целенаправленные познания географических особенностей и закономерностей процесса обеспечения продовольственной безопасности помогут определиться с понятийно-концептуальным аппаратом и выйти на построение общей методики и методологии с «возможностью ее применения в качестве элемента системы мониторинга продовольственной безопасности в России». [22]

Список источников

1. Продовольственная и сельскохозяйственная Организация ООН, статистическая база [Электр. ресурс]. URL: http:// www.faostat.fao.org (дата обращения: 02.02.2021).
2. Алтухов А. Продовольственная безопасность как фактор социально-экономического развития страны // Экономист. — 2008. — N 5. — С.33-43.
3. Дудин М.Н., Лясников Н.В. Продовольственная безопасность регионов в системе национальной и экономической безопасности государства // Региональная экономика: теория и практика. — 2015. — №6 (381). – С. 2-11
4. Ушачев И.Г., Сельское хозяйство как базовый фактор продовольственной безопасности России // Экономика сельскохозяйственных и перерабатывающих предприятий. — 2010.  —№ 8. -С. 13-15.
5. Диуф Ж. Состояние продовольственной необеспеченности в мире // Мат-лы ФАО. Рим/ — — 60 с.
6. Липец Ю.Г., Пуляркин В.А., Шлихтер С.Б. География мирового хозяйства. М.: ВЛАДОС, 1999. С. 196–215.
7. , ShettyS., Foodsystems, planning gand quantify in gaccess: UsingGIS to plan for food retail //Applied Geography. -2001. -№ 31(4). –Р. 1216-1223
8. Алиева З.Б. Некоторые аспекты государственного регулирования продовольственной безопасности России // Нац. интересы: приоритеты и безопасность. — 2010. — N 16. — С.47-50.
9. Бегун Т.В. Устойчивое развитие: определение, концепция и факторы в контектсе моногородов / Т.В. Бегун // Экономика, управление, финансы: материалы II междунар. науч. конф. (г. Пермь, декабрь 2012 г.). – Пермь: Меркурий, 2012. – С. 158-163.
10. Алиева З.Б. Импортозависимость — угроза продовольственной безопасности России // Нац. интересы: приоритеты и безопасность. — 2010. — N 14. — С.66-70.
11. Колесникова Е. Г., Чекменева Т. Д., Уровень самообеспеченности продовольствием как критерий выполнения производственной функции сельских территорий (на примере Кемеровской области) // Техника и технология пищевых производств. — 2016. — № 4 (43). — С. 164-171
12. Романюк М. А. Основные проблемы обеспечения продовольственной безопасности РФ в условиях импортозамещения и дифференциации населения по доходам / М. А. Романюк, Е. А. Раевская // Международный научно-исследовательский журнал. — 2017. — № 12 (54) Часть 5. — С. 191—197. doi: 10.18454/IRJ.2016.54.12
13. Указ Президента РФ от 30 января 2010 г. № 120 «Об утверждении Доктрины продовольственной безопасности Российской Федерации» // СЗ РФ. — 2010. — № 5. — Ст. 502
14. Власов В.А., Продовольственная безопасность российской федерации как важнейшее стратегическое направление обеспечения национальной безопасности. -2010. — № 6 (11). — С. 96-101.
15. Власов В.А., Продовольственная безопасность российской федерации как обязательное условие обеспечения ее реальной независимости //
    Юридический мир. — 2010. — № 10. — С. 8-12.
16. Воронин Б. А., Юридическое обеспечение продовольственной безопасности Российской Федерации // АВ. -2009. — № 3 (57). – С.97-100
17. Асалиев А.М. Обеспечение продовольственной безопасности страны как условие повышения уровня и качества жизни российских граждан / Асалиев А.М., Забелина О.В. // Уровень жизни населения регионов России. — 2012. — N 4. — С.112-115.
18. Биктимирова З. Качество жизни: продовольственная безопасность // Экономист. — 2004. — N 2. — С.78-84.
19. Пашина Л.Л., Обеспечение продовольственной безопасности региона // Дальневосточный аграрный вестник. — 2010. — №4 (16). — С.66-74
20. Антамошкина Е. Н. Оценка продовольственной безопасности региона: вопросы методологии // Продовольственная политика и безопасность. — Т. 2. — № 2. -2015. — С. 97-112
21. Нестерова С. И. Интегральная оценка продовольственной безопасности региона (на примере Самарской области) // Статистика и экономика. — № 6. — 2015. — С. 95-99
22. Стариков Н.А. Типология стран мира по особенностям продовольственной ситуации // Вестник Московского Университета. Серия. 5. География. — 2015. — № 6. – С. 48-56

References

1. Prodovolstvennaya i selskohozyaystvennaya Organizaciya OON, statisticheskaya baza [Elektr. resurs]. URL: http:// www.faostat.fao.org (data obrascheniya: 02.02.2021).
2. Altuhov A. Prodovolstvennaya bezopasnost kak faktor socialno-ekonomicheskogo razvitiya strany // Ekonomist. — 2008. — N 5. — S.33-43.
3. Dudin M.N., Lyasnikov N.V. Prodovolstvennaya bezopasnost regionov v sisteme nacionalnoy i ekonomicheskoy bezopasnosti gosudarstva // Regionalnaya ekonomika: teoriya i praktika. — 2015. — №6 (381). – S. 2-11
4. Ushachev I.G., Selskoe hozyaystvo kak bazovyy faktor prodovolstvennoy bezopasnosti Rossii // Ekonomika selskohozyaystvennyh i pererabatyvayuschih predpriyatiy. — 2010. -№ 8.  -S. 13-15.
5. Diuf Zh. Sostoyanie prodovolstvennoy neobespechennosti v mire // Mat-ly FAO. Rim/ — 2008. — 60 s.
6. Lipec Yu.G., Pulyarkin V.A., Shlihter S.B. Geografiya mirovogo hozyaystva. M.: VLADOS, 1999. S. 196–215.
7. , ShettyS., Foodsystems, planning gand quantify in gaccess: UsingGIS to plan for food retail //Applied Geography. -2001. -№ 31(4). –R. 1216-1223
8. Alieva Z.B. Nekotorye aspekty gosudarstvennogo regulirovaniya prodovolstvennoy bezopasnosti Rossii // Nac. interesy: prioritety i bezopasnost. — 2010. — N 16. — S.47-50.
9. Begun T.V. Ustoychivoe razvitie: opredelenie, koncepciya i faktory v kontektse monogorodov / T.V. Begun // Ekonomika, upravlenie, finansy: materialy II mezhdunar. nauch. konf. (g. Perm, dekabr 2012 g.). – Perm: Merkuriy, 2012. – S. 158-163.
10. Alieva Z.B. Importozavisimost — ugroza prodovolstvennoy bezopasnosti Rossii // Nac. interesy: prioritety i bezopasnost. — 2010. — N 14. — S.66-70.
11. Kolesnikova E. , Chekmeneva T. D., Uroven samoobespechennosti prodovolstviem kak kriteriy vypolneniya proizvodstvennoy funkcii selskih territoriy (na primere Kemerovskoy oblasti) // Tehnika i tehnologiya pischevyh proizvodstv. — 2016. — № 4 (43). — S. 164-171
12. Romanyuk M. A. Osnovnye problemy obespecheniya prodovolstvennoy bezopasnosti RF v usloviyah importozamescheniya i differenciacii naseleniya po dohodam / M. A. Romanyuk, E. A. Raevskaya // Mezhdunarodnyy nauchno-issledovatelskiy zhurnal. — 2017. — № 12 (54) Chast 5. — S. 191—197. doi: 10.18454/IRJ.2016.54.12
13. Ukaz Prezidenta RF ot 30 yanvarya 2010 g. № 120 «Ob utverzhdenii Doktriny prodovolstvennoy bezopasnosti Rossiyskoy Federacii» // SZ RF. — 2010. — № 5. — St. 502
14. Vlasov V.A., Prodovolstvennaya bezopasnost rossiyskoy federacii kak vazhneyshee strategicheskoe napravlenie obespecheniya nacionalnoy bezopasnosti. -2010. — № 6 (11). — S. 96-101.
15. Vlasov V.A., Prodovolstvennaya bezopasnost rossiyskoy federacii kak obyazatelnoe uslovie obespecheniya ee realnoy nezavisimosti // Yuridicheskiy mir. — 2010. — № 10. — S. 8-12.
16. Voronin B. A., Yuridicheskoe obespechenie prodovolstvennoy bezopasnosti Rossiyskoy Federacii // AV. -2009. — № 3 (57). – S.97-100
17. Asaliev A.M. Obespechenie prodovolstvennoy bezopasnosti strany kak uslovie povysheniya urovnya i kachestva zhizni rossiyskih grazhdan / Asaliev A.M., Zabelina O.V. // Uroven zhizni naseleniya regionov Rossii. — 2012. — N 4. — S.112-115.
18. Biktimirova Z. Kachestvo zhizni: prodovolstvennaya bezopasnost // Ekonomist. — 2004. — N 2. — S.78-84.
19. Pashina L.L., Obespechenie prodovolstvennoy bezopasnosti regiona // Dalnevostochnyy agrarnyy vestnik. — 2010. — №4 (16). — S.66-74
20. Antamoshkina E. N. Ocenka prodovolstvennoy bezopasnosti regiona: voprosy metodologii // Prodovolstvennaya politika i bezopasnost.- 2.- № 2.-2015. — S. 97-112
21. Nesterova S. I. Integralnaya ocenka prodovolstvennoy bezopasnosti regiona (na primere Samarskoy oblasti) // Statistika i ekonomika.- № 6.- 2015.- S. 95-99
22. Starikov N.A. Tipologiya stran mira po osobennostyam prodovolstvennoy situacii // Vestnik Moskovskogo Universiteta. Seriya. 5. Geografiya. — 2015. — № 6. – S. 48-56

Для цитирования: Родоманская С.А. Основные динамично развивающиеся тенденции продовольственной безопасности // Московский экономический журнал. 2022. № 11. URL: https://qje.su/rekreacia-i-turizm/moskovskij-ekonomicheskij-zhurnal-11-2022/

© Родоманская С.А, 2022. Московский экономический журнал, 2022, № 11.