Научная статья

Original article

УДК 338.439.5:339.562(100)(470+571)

doi: 10.24412/2413-046Х-2021-10686

ИМПОРТ КАРТОФЕЛЯ И ОСНОВНЫХ ВИДОВ ОВОЩЕЙ В РОССИЮ

IMPORT OF POTATO AND MAIN VEGETABLES TO RUSSIA

Мухаметзянов Рафаил Рувинович, кандидат экономических наук, доцент кафедры мировой экономики и маркетинга ФГБОУ ВО «Российский государственный аграрный университет – МСХА имени К.А. Тимирязева (123434, Россия, Москва, ул. Тимирязевская, д. 49), ORCID: htpp://orcid.org/0000-0002-1239-5201, mrafailr@yandex.ru

Джанчарова Гульнара Каримхановна, кандидат экономических наук, заведующий кафедрой политической экономии ФГБОУ ВО «Российский государственный аграрный университет – МСХА имени К.А. Тимирязева (123434, Россия, Москва, ул. Тимирязевская, д. 49), ORCID: htpp://orcid.org/0000-0002-1098-7430, gdzhancharova@rgau-msha.ru

Платоновский Николай Геннадьевич, кандидат экономических наук, доцент кафедры управления ФГБОУ ВО «Российский государственный аграрный университет – МСХА имени К.А. Тимирязева (123434, Россия, Москва, ул. Тимирязевская, д. 49), ORCID: htpp://orcid.org/0000-0002-9189-8340, platonovsky@rgau-msha.ru

Арзамасцева Наталия Вениаминовна, кандидат экономических наук, доцент кафедры политической экономии ФГБОУ ВО «Российский государственный аграрный университет – МСХА имени К.А. Тимирязева (123434, Россия, Москва, ул. Тимирязевская, д. 49), ORCID: htpp://orcid.org/0000-0002-3775-0505, narzamasceva@rgau-msha.ru

Бритик Эльвира Владимировна, кандидат экономических наук, доцент кафедры мировой экономики и маркетинга ФГБОУ ВО «Российский государственный аграрный университет – МСХА имени К.А. Тимирязева (123434, Россия, Москва, ул. Тимирязевская, д. 49), ORCID: htpp://orcid.org/0000-0003-2400-3065, britik.elvira@mail.ru

Остапчук Татьяна Владимировна, кандидат экономических наук, доцент кафедры бухгалтерского учета и налогообложения ФГБОУ ВО «Российский государственный аграрный университет – МСХА имени К.А. Тимирязева (123434, Россия, Москва, ул. Тимирязевская, д. 49), ORCID: htpp://orcid.org/0000-0003-0217-4218, tostapchuk@rgau-msha.ru

Mukhametzyanov Rafail R., Candidate of Economic Sciences, Associate Professor of the Department of World Economy and Marketing, Russian State Agrarian University – Moscow Timiryazev Agricultural Academy (49 Timiryazevskaya st., Moscow, 123434 Russia), ORCID: htpp: //orcid.org/0000-0002-1239-5201, mrafailr@yandex.ru

Dzhancharova Gulnara K., Candidate of Economic Sciences, Head of the Department of Political Economy, Russian State Agrarian University – Moscow Timiryazev Agricultural Academy (49 Timiryazevskaya st., Moscow, 123434 Russia), ORCID: htpp: //orcid.org/0000-0002-1098-7430, gdzhancharova@rgau-msha.ru

Platonovskiy Nikolay G., Candidate of Economic Sciences, Associate Professor of the Department of Management, Federal State Budgetary Educational Institution of Higher Education “Russian State Agrarian University – Moscow Agricultural Academy named after K.A. Timiryazeva (123434, Russia, Moscow, Timiryazevskaya st., 49), ORCID: htpp: //orcid.org/0000-0002-9189-8340, platonovsky@rgau-msha.ru

Arzamastseva Natalia V., Candidate of Economic Sciences, Associate Professor of the Department of Political Economy, Russian State Agrarian University – Moscow Timiryazev Agricultural Academy (49 Timiryazevskaya st., Moscow, 123434 Russia), ORCID: htpp: //orcid.org/0000-0002-3775-0505, narzamasceva@rgau-msha.ru

Britik Elvira V., Candidate of Economic Sciences, Associate Professor of the Department of World Economy and Marketing, Federal State Budgetary Educational Institution of Higher Education “Russian State Agrarian University – Moscow Agricultural Academy named after K.A. Timiryazeva (123434, Russia, Moscow, Timiryazevskaya st., 49), ORCID: htpp: //orcid.org/0000-0003-2400-3065, britik.elvira@mail.ru

Ostapchuk Tatiana V., Candidate of Economic Sciences, Associate Professor of the Department of Accounting and Taxation of the Russian State Agrarian University – Moscow Timiryazev Agricultural Academy (49 Timiryazevskaya st., Moscow, 123434 Russia), ORCID: htpp: //orcid.org/0000-0003-0217-4218, tostapchuk@rgau-msha.ru

Аннотация. Овощи присутствуют в рационе питания человека с незапамятных времен, когда еще никто и не думал выделять их в качестве отдельной продовольственной группы. За последние шесть десятилетий их объемы международной торговли значительно увеличились. Россия, несмотря на то, что она может себя обеспечить во многих из них за счет собственного производства, в первом десятилетии XXI века стала одним из крупнейших их импортеров, в том числе и традиционных для страны видов овощной продукции. В последние пять лет их зарубежные поставки стали сокращаться, что связано с политикой импортозамещения. В 2020 г. Продовольственная и сельскохозяйственная организация ООН (ФАО) объявила, что 2021 г. будет Международным годом овощей и фруктов, что актуализирует нашу тему исследования. В этой работе мы поставили цель исследовать современное состояние импорта картофеля и основных видов свежих овощей в Россию. Нами за 2014-2020 гг. были рассмотрены физические и стоимостные параметры ввоза в нашу страну этих видов продукции, более подробно проанализированы за 2020 г. объемы и структура импорта из основных источников, которыми являются страны-экспортеры картофеля и овощей. Также мы выявили и охарактеризовали основные тенденции относительно поставок из-за рубежа обозначенных видов сельскохозяйственной продукции в Россию.

Abstract. Vegetables have been present in the human diet since time immemorial, when no one ever thought to single them out as a separate food group. Over the past six decades, their international trade volumes have increased significantly. Russia, despite the fact that it can provide itself in many of them at the expense of its own production, in the first decade of the XXI century has become one of the largest importers of them, including the traditional types of vegetable products for the country. Over the past five years, their foreign supplies began to decline, which is associated with the policy of import substitution. In 2020, the Food and Agriculture Organization of the United Nations (FAO) announced that 2021 will be the International Year of Fruit and Vegetables, which brings our research topic to the fore. In this work, we set a goal to investigate the current state of imports of potatoes and the main types of fresh vegetables to Russia. We for 2014-2020 the physical and cost parameters of the import of these types of products into our country were considered, the volumes and structure of imports from the main sources, which are the exporting countries of potatoes and vegetables, were analyzed in more detail for 2020. We also identified and described the main trends in the supply from abroad of the designated types of agricultural products to Russia.

Ключевые слова: овощная продукция, международная торговля, импорт, Россия, рейтинг стран, картофель, томаты, лук, морковь, огурцы

Keywords:  vegetable products, international trade, imports, Russia, rating of countries, potatoes, tomatoes, onions, carrots, cucumbers 

Введение. В настоящее время во многих странах мира овощеводство является важной отраслью аграрного сектора экономики. Продукция, получаемая от этого направления сельского хозяйства, в основном идет на удовлетворение потребности населения в пище, богатой витаминами, макро- и микроэлементами, растительной клетчаткой и т.д. [1]. Многочисленными исследованиями доказано, что потребление овощной продукции, особенно свежей, в соответствие с рекомендуемыми нормами рационального питания, благотворно отражается на здоровье человека, способствует сохранению его долголетней физической и умственной активности [2]. Однако, если рассматривать овощеводство в широком смысле, то оно включает в свой состав и корнеклубнеплодные культуры с высоким содержанием крахмала, в частности, такие как картофель, батат, ямс и прочие растения, которые в соответствие с классификацией Продовольственной и сельскохозяйственной организации ООН (ФАО), выделяются в отдельную группу «Roots and tubers», что в переводе означает «Корни и клубни».  В нашей стране, учитывая значение картофеля в продовольственном балансе, его также рассматривают отдельно от других овощей [3].

Некоторые виды овощной продукции исторически были характерны для многих народов, живущих на современной территории России, другие появились намного позже. Несмотря на то, что наша страна не является родиной картофеля и ряда овощей (например, томатов), она относится к числу государств со значительными объемами их производства и потребления [4]. Сегодня эти виды овощной продукции выступают вполне традиционными продуктами питания среднестатистического россиянина, тогда как еще два века назад они были абсолютно чуждыми для большинства отечественных жителей того времени [5]. Более того, еще при Николае I, а также до него, имели место так называемые «картофельные бунты», поскольку население противилось попыткам властей навязать эти культуры для их выращивания и потребления. Однако уже во второй половине XIX века они культивировались почти повсеместно.

В период СССР развитию картофелеводства и овощеводства уделялось значительное внимание со стороны государства как одно из направлений решения продовольственной проблемы. В связи с этим, Советский союз в свое время стал довольно крупным субъектом мирового производства рассматриваемых видов продукции. В среднем за 1961-1991 гг. его доля в глобальных объемах по картофелю составляла 29,76 %, а по овощам и бахчевым – 8,48 % [6]. Естественно, что в те времена внешняя торговля овощной продукцией осуществлялась на минимальном уровне, и в основном с социалистическими государствами. В частности, в СССР из стран Восточной Европы поступала овощная консервация.

После распада Советского Союза постепенно Россия стала встраиваться в международную торговлю овощной продукцией, и, прежде всего, с позиции ее импортера [7]. В результате разрушения единого экономического пространства, которое охватывало пятнадцать республик существовавшей ранее супердержавы, были разорваны выстроенные десятилетиями связи между хозяйствующими субъектами, участвующими в процессе товародвижения плодоовощной продукции, начиная от их производства и переработки, заканчивая сбытом. В итоге, в 90-е годы прошлого столетия это негативно отразилось на состоянии национальных плодоовощных комплексов этих государств, в том числе России [8]. По сравнению с периодом СССР произошло снижение доли нашей страны в глобальных объемах производства картофеля и овощей, хотя объемы их валовых сборов за счет сектора личных подсобных хозяйств даже увеличились [9]. Однако, крупнотоварный сектор, представленный сельскохозяйственными организациями, существенно сократил объемы выращивания этих видов продукции.

В настоящее время, национальный рынок рассматриваемой продовольственной группы России формируется за счет двух источников: собственного производства и ввоза продукции извне [10]. Основной объем импортной овощной продукции (в том числе картофеля) из государств дальнего зарубежья, с которыми наша страна не граничит по суше, завозится Россию через порты Санкт-Петербурга и Новороссийска, а поступающая из ближнего зарубежья и прочих близлежащих стран, в основном доставляется автомобильным и железнодорожным транспортом [11]. Во всем мире наблюдаются процессы урбанизации, что увеличивает спрос на картофель и овощи, так как все большая часть городского населения не может позволить себе выращивание этих видов сельскохозяйственной продукции [12]. Однако, в сельской местности многие продолжают обеспечивать потребности в этих видах продукции за счет их собственного производства в хозяйствах населения, что занижает соответствующий потенциальный спрос на рынке картофеля и овощей [13]. Во многом эта тенденция обусловлена более низкими доходами сельских жителей по сравнению с городскими [14]. В связи с этим, для увеличения стоимостных параметров рынка картофеля и овощей в России необходимо достижение такого уровня доходов и цен на продовольственные товары, при которых поддерживались бы их физическая и экономическая доступность для всех слоев населения [15].

В 2020 г. Продовольственная и сельскохозяйственная организация ООН (ФАО) объявила, что 2021 г. будет Международным голом овощей и фруктов [16]. В настоящее время, когда этот год практически на исходе, необходимо подвести определенные итоги, какое влияние он оказал на популяризацию производства и товародвижения овощной продукции, в том числе с точки зрения современного состояния импортных потоков картофеля и основных видов овощей в нашу страну, тем более, когда в ней в последнее время наблюдается процесс импортозамещения, в том числе в сельскохозяйственном производстве. В связи с этим, обозначенная авторами этой научной статьи тема исследования является вполне актуальной и своевременной.

Материалы и методы исследования. В процессе осмысления поставленной нами проблемы использовались общенаучные и специальные методы и приемы экономического исследования, в частности эмпирический, монографический, расчетно-конструктивный, графический.

Целью нашего исследования является изучение современного состояния поставок из-за рубежа в Россию картофеля и основных видов овощей. Для достижения поставленной цели были обозначены следующие задачи:

• рассмотреть физические и стоимостные параметры ввоза в нашу страну картофеля и основных видов свежих овощей в 2014-2020 гг.;
• проанализировать более подробно за 2020 г. объемы и структуру импорта из основных источников, которыми являются страны-экспортеры овощной продукции;
• выявить и охарактеризовать основные тенденции относительно поставок из-за рубежа обозначенных видов сельскохозяйственной продукции в Россию.

Основу этой научной работы составили данные официальной таможенной статистики РФ и электронного ресурса http://customsonline.ru, информация в которых по конкретным группам и подгруппам разнообразных видов продукции структурирована согласно Гармонизированной системе описания и кодирования товаров. В соответствие с ней, а также базы данных по международной торговле ООН (United Nations International Trade Statistics Database) картофель и основные виды овощей, которую мы обозначили в качестве объектов исследования, отражены в нескольких подгруппах группы 07 «Овощи и некоторые съедобные корнеплоды и клубнеплоды». Их официальное наименование, а также предлагаемое нами упрощенное понятие для более удобного текстового представления информации, представлено в таблице 1.

На основании данных электронного ресурса http://customsonline.ru, где отражены данные таможенной статистики РФ, мы для визуальной наглядности графически отразили изменение за 2014-2020 гг. физических (рис. 1) и стоимостных (рис. 2) параметров ввоза картофеля и основных овощей в нашу страну, а на рис. 3 представили ежегодное варьирование средней импортной цены этих видов сельскохозяйственной продукции, поставляемых в Россию, в рамках обозначенного нами периода исследования. Затем, используя информацию из того же источника, нами за 2020 г. более подробно были проанализированы объем и структура импорта из основных источников, которыми являются страны-экспортеры овощной продукции, на основании которых были отражены в табличной форме ситуация относительно томатов (табл. 2), картофеля (табл. 3), луковых (табл. 4), корнеплодов (табл. 4), огурцов (табл. 5). При этом, соответствующие значение в долларах означают доллары Соединенных Штатов Америки.

Результаты и обсуждение. Глобализация несомненно способствует развитию как физических, так стоимостных объемов международной торговли, в том числе плодоовощной продукцией, причем между странами, расположенными на разных континентах и полушариях Земли [17]. В начале этого подраздела нашей научной статьи охарактеризуем изменение физического импорта картофеля и основных овощей в Россию в 2014-2020 гг. (рис. 1).

В настоящее время лидером как по объемам мирового производства, так и международной торговли рассматриваемой нами продовольственной группы 07 являются томаты [18]. В нашей стране эта овощная культура часто называются помидором. Считается, что этот термин произошел от итальянского pomodoro (хотя заимствованы они в этот язык из латыни), где «pomo» это «яблоко», а «oro» – «золото». [19]. То есть, буквально означает «золотое яблоко». Несмотря на то, что помидор входит в продовольственную группу овощной продукции, с ботанической точки зрения он представляет из себя плоды томата, определяемые как многогнездные паракарпные ягоды [20].

Заметно, что практически по всем рассматриваемым видам продукции прослеживается тренд на снижение ввоза в нашу страну. В частности, если в 2014 г. было поставлено томатов в количестве 845,846 млн. т, то в 2020 г. – 466,857 тыс. т, что меньше в 1,81 раза. Наибольшее сокращение произошло по огурцам: с 230,575тыс. т до 47,748 тыс. т, то есть в 4,83 раза.

Рассмотрим изменение стоимостного импорта картофеля и основных овощей в Россию в 2014-2020 гг. (рис. 2). Как видно, по всем видам исследуемой нами продукции произошло сокращение соответствующих параметров.

Особенно сильное снижение в абсолютном выражении в течение охваченного периода характерно для томатов. Если в 2014 г. их поставки в нашу страну осуществлялись на сумму в 1043,695 млн. долл., то в 2020 г. они находились на уровне в 524,579 млн. долл.

В 2020 г. стоимостной импорт в Россию товаров рассматриваемой нами продовольственной группы был осуществлен на сумму в 1,539 млрд долл., что оказалось меньше на 301 млн. долл. или на 16,3 % по сравнению с 2019 г., когда они равнялись 1,834 млрд долл. При этом, структура импорта в нашу страну товаров группы рассматриваемой группы в 2020 г. была представлена следующими основными подгруппами овощной продукции:

• томаты – 34,13 % (на сумму в 525,128 млн. долл.);
• прочие свежие овощи – 20,67 % (317,994 млн. долл.);
• луковые – 11,54 % (177,542 млн. долл.);
• картофель – 8,17 % (125,654 млн. долл.);
• корнеплоды – 5,6 % (86,12 млн. долл.);
• замороженные овощи – 5,46 % (83,995 млн. долл.);
• сушеные овощи – 3,79 % (58,274 млн. долл.);
• огурцы – 3,13 % (48,187 млн. долл.);
• капусты – 2,81 % (43,272 млн. долл.);
• овощи бобовые сушеные – 2,63 % (40,51 млн. долл.).

Основными странами, из которых в 2020 г. осуществлялись поставки в Россию овощной продукции, были следующие:

• Китай – 21,27 % (на сумму в 327,337 млн. долл.);
• Азербайджан – 16,16 % (248,683 млн. долл.);
• Турция – 10,32 % (158,854 млн. долл.);
• Израиль – 9,34 % (143,769 млн. долл.);
• Египет – 9,24 % (142,217 млн. долл.);
• Беларусь – 8,64 % (132,926 млн. долл.);
• Узбекистан – 5,23 % (80,403 млн. долл.);
• Марокко – 3,6 % (55,444 млн. долл.);
• Армения – 2,39 % (36,697 млн. долл.);
• Казахстан – 1,99 % (30,606 млн. долл.).

Рассчитаем и отразим варьирование средней импортной цены картофеля и основных овощей, поставляемых в Россию в 2014-2020 гг. (рис. 3). Как видно, практически по всем из исследуемых нами подгрупп овощей наблюдается ее снижение, кроме луковых, по которым произошел небольшой рост с 0,6 долл. за 1 кг до 0,61 долл. за 1 кг. По томатам в течении охваченного периода она уменьшилась на 8,94 % (с 1,23 до 1,12 долл. за 1 кг), по огурцам на 18,23 % (с 1,23 до 1,01 долл. за 1 кг), по корнеплодам на 19,51 % (с 0,56 до 0,45 долл. за 1 кг), а по картофелю на 28,46 % (с 0,56 до 0,4 долл. за 1 кг).

Как мы уже отметили выше, среди свежих видов овощной продукции на первом месте как по физическому, так по стоимостному импорту в Россию находились томаты (табл. 2). Ввоз товаров этой подгруппы в нашу страну в 2020 г. был осуществлен на сумму в 524,579 млн. долл. что на 17,6 % меньше по сравнению с 2019 г., когда в РФ было завезено томатов общей стоимостью в 636,65 млн. долл.

Согласно физическим объемам импорта помидоров в Россию в первую пятерку государств-экспортеров входили Азербайджан, Турция, Китай, Беларусь и Марокко. В совокупности на них пришлось 78,04 % физических и 79,19 % стоимостных поставок продукции этой подгруппы в нашу страну. Для сравнения отметим, что в 2014 г. в пятерке дилеров по ввозу томатов в Россию также были эти государства, только в следующем порядке (по убыванию значимости): Турция, Китай, Марокко, Беларусь и Азербайджан. На них тогда приходилось 77,7 % физического и 75,5 % стоимостного импорта этого овоща [21].

Проанализируем более подробно за 2020 г. объемы физического и стоимостного импорта в Россию картофеля, в том числе в разрезе основных государств-экспортеров (табл. 3). Ввоз товаров этой подгруппы в нашу страну был осуществлен на сумму в 125,644 млн. долл., что на 5,29 % меньше по сравнению с 2019 г., когда в РФ было завезено картофеля общей стоимостью в 132,657 млн. долл. Согласно физическим объемам импорта клубней этого растения в Россию в первую пятерку государств-экспортеров входили Египет, Азербайджан, Беларусь, Пакистан и Китай. В совокупности на них пришлось 95,65 % поставок продукции этой подгруппы в нашу страну.

В рамках рынка картофеля выделяют его продовольственный, семенной и технический сегменты. Однако, в международной торговле представлены объекты первых двух, которые также поставляются в нашу страну, несмотря на то, что отечественные производители в состоянии насытить национальный рынок полностью за счет собственного производства. Структура импорта в Россию картофеля в 2020 г. была представлена следующими основными товарными группами: прочий свежий или охлажденный – 94,26 % (118,445 млн. долл.); семенной, свежий или охлажденный – 5,74 % (7,210 млн. долл.).

Охарактеризуем за 2020 г. объемы физического и стоимостного импорта в Россию луковых, в том числе в разрезе основных государств-экспортеров (табл. 3). Ввоз товаров этой подгруппы в нашу страну был осуществлен на сумму в 177,233 млн. долл., что на 12,55 % меньше по сравнению с 2019 г., когда в РФ было завезено луковых общей стоимостью в 157,468 млн. долл. Согласно физическим объемам импорта луковых в РФ в первую пятерку государств-экспортеров входили Китай, Египет, Казахстан, Узбекистан и Турция. В совокупности на них пришлось 89,52 % поставок продукции этой подгруппы в нашу страну. Структура импорта в Россию луковых в 2020 г. была представлена следующими основными товарными группами: чеснок свежий или охлажденный – 50,68 % (89,981 млн. долл.); лук репчатый и лук-шалот (шалот) – 48,45 % (86,022 млн. долл.); лук-порей и прочие луковичные овощи свежие или охлажденные – 0,87 % (1,539 млн. долл.).

Рассмотрим за 2020 г. объемы физического и стоимостного импорта в Россию корнеплодов, в том числе в разрезе основных государств-экспортеров (табл. 3). Ввоз товаров этой подгруппы в нашу страну был осуществлен на сумму в 85,987 млн. долл., что на 18,17 % меньше по сравнению с 2019 г., когда в РФ было завезено корнеплодов общей стоимостью в 105,081 млн. долл.

Согласно физическим объемам импорта корнеплодов в РФ в первую пятерку государств-экспортеров входили Израиль, Беларусь, Китай, Египет и Узбекистан. В совокупности на них пришлось 93,96 % поставок продукции этой подгруппы в нашу страну. Структура импорта в Россию корнеплодов в 2020 г. была представлена следующими основными товарными группами: Морковь и репа – 73,28 % (63,11 млн. долл.); Прочие съедобные корнеплоды, свежие или охлажденные – 26,72 % (23,01 млн. долл.).

Проанализируем за 2020 г. объемы физического и стоимостного импорта в Россию огурцов, в том числе в разрезе основных государств-экспортеров (табл. 6).

Ввоз товаров этой подгруппы в нашу страну был осуществлен на сумму в 48,118 млн. долл., что на 53,94 % меньше по сравнению с 2019 г., когда в РФ было завезено огурцов общей стоимостью в 104,464 млн. долл. Согласно физическим объемам импорта огурцов в РФ в первую пятерку государств-экспортеров входили Китай, Беларусь, Азербайджан, Турция и Армения. В совокупности на них пришлось 91,48 % поставок продукции этой подгруппы в нашу страну.

В своих исследованиях относительно российского рынка плодово-ягодной продукции мы отмечали, что для него характерно ярко выраженное сезонное изменение цен [22]. В принципе, это также является типичным для картофеля и овощей. Цены на них минимальны во второй половине лета и начале осени, когда на рынок из открытого грунта поступает продукция отечественного производства. Затем они постепенно растут, достигая максимальных параметров в зимне-весенний период. Импортные картофель и овощи, хоть и выращиваются в странах с более теплым климатом, с учетом их доставки оказываются дороже. А российские аналоги также вырастают в цене в связи с затратами на хранение и порчей части продукции в этом процессе. Тем не менее, благодаря этому (то есть хранению и импортным поставкам) удается растянуть во времени предложение товаров рассматриваемой нами продовольственной группы. И несмотря на повышение цен, особенно в зимне-весенний период, потребители могут в течение всего года покупать необходимую им свежую овощную продукцию, большинство видов которых экономически доступно среднестатистическому россиянину (прежде всего городскому жителю), независимо от сезона их приобретения.

Выводы. На основании проведенного нами исследования мы считаем необходимым сделать следующие основные выводы, которые могут послужить основой для дальнейшего осмысления складывающейся ситуации относительно импорта картофеля и основных видов овощей в Россию.

Во-первых, наша страна является активным участником мирового рынка плодоовощной продукции, как свежей, так и переработанной, при этом она занимает передовые позиции по импорту многих ее видов [23]. Однако, за 2014-2020 гг. объем как физического, так и стоимостного импорта овощной продукции в Россию уменьшился как в целом, так и по основным видам овощей. В частности, если в начале этого периода поставки в нашу страну томатов составляли 845,846 тыс. т, то в его конце находились на уровне в 466,857 тыс. т, что в 2,17 раз меньше. По картофелю соответствующие данные составляли 687,556 тыс. т и 316,221 тыс. т (сокращение в 1,81 раз), по луковым 419,318 тыс. т и 289,139 тыс. т (в 1,45 раз меньше), по корнеплодам 309,531 тыс. т и 191,701 тыс. т (сокращение в 1,62 раза), по огурцам 230,575 тыс. т и 47,748 тыс. т (в 4,83 раз меньше). Эти цифры наглядно демонстрируют, что за обозначенный нами семилетний период импортозамещение в крупнотоварном картофелеводстве и овощеводстве России дало свои позитивные результаты. Однако, для дальнейшего обеспечения отечественного рынка овощной продукции необходимо повышать экономическую эффективность производства картофеля и овощей, которую характеризуют как натуральные, так и стоимостные показатели [24].

Во-вторых, среди государств, поставляющих в нашу страну овощную продукцию, присутствуют как страны ближнего, так и дальнего зарубежья. Отметим, что по рассмотренным нами пяти подгруппам овощной продукции в числе основных поставщиков в 2020 г. по физическим и стоимостным параметрам присутствуют в первой пятерке Азербайджан (263,355 тыс. т на сумму в 242,746 млн. долл., Китай (206,511 тыс. т на сумму в 186,535 млн. долл.), Египет (286,475 тыс. т на сумму в 123,891 млн. долл.), Турция (91,160 тыс. т на сумму в 86,914 млн. долл.) и Беларусь (131,963 тыс. т на сумму в 68,260 млн. долл.). Во второй пятерке находятся Марокко, Узбекистан, Израиль, Армения и Казахстан. Если же брать овощную продукцию в целом, то в первой пятерке поставщиков в Россию (по убываю в стоимостном измерении) располагаются Китай, Азербайджан, Турция, Израиль и Египет, а во второй: Беларусь, Узбекистан, Марокко, Армения и Казахстан.

В-третьих, в течение охваченного нами времени исследования средняя импортная цена 1 кг по большинству из рассмотренных основных видов овощной продукции, кроме луковых, уменьшилась. Так, если в 2014 г. по томатам она был равна 1,23 долл. за 1 кг, то в 2020 г. – 1,12 долл. за 1 кг, что на 8,94 % дешевле. Если в 2014 г. огурцы поставлялись по 1,23 долл. за 1 кг, то в 2020 г. по 1,01 долл. за 1 кг (минус 18,23 % от прежней цены). Картофель и корнеплоды завозились по 0,56 долл. за 1 кг., а стали по 0,4 и 0,45 долл. за 1 кг соответственно. Да и по луковым средняя импортная цена в 2020 г. лишь немного (на 1,4 %) оказалась выше, чем в 2014 г. Однако, мы все понимаем, что в долларовом выражении покупательная способность среднестатистического россиянина снизилась в связи с другими соотношениями курса основной мировой и национальной валют.

В перспективе необходимо существенно большее внимание уделять развитию плодоовощного бизнеса в рамках Евразийского Экономического Союза с целью расширения производства, переработки и взаимовыгодных поставок рассматриваемых видов овощной продукции [25].

Список источников

1. Коваленко, Н.Я. Экономика сельского хозяйства: учебник для академического бакалавриата / под ред. Н.Я. Коваленко. – М.: Издательство Юрайт, 2019. – 406 с.
2. Леснов, А.П. Сельскохозяйственные рынки ЕС и России: теоретические и практические аспекты (на примере плодоовощной продукции). Монография. – М: МГУП, 2005. – 243 с.
3. Агирбов, Ю.И. Особенности и перспективы российского рынка картофеля // Экономика сельскохозяйственных и перерабатывающих предприятий. – 2012. – № 11. – С.51–55.
4. Ибиев, Г.З. Обоснование объемов производства и потребления овощной продукции в Российской Федерации // Экономика сельского хозяйства России. – 2019. – № 6. – С. 89–93.
5. Агирбов, Ю.И. Изменение производства картофеля и овощей в России и странах ближнего зарубежья // Экономика сельскохозяйственных и перерабатывающих предприятий. – 2021. – № 4. – С.53–62.
6. Бритик, Э.В. Россия в мировом производстве и рынке картофеля и плодоовощной продукции //Экономика сельскохозяйственных и перерабатывающих предприятий. – 2020. – № 9. – С.74–83.
7. Котеев, С.В. Рыночные отношения в АПК и плодоовощном подкомплексе. Учебное пособие. – М: Издательство РИАМА, 2002. – 110 с.
8. Волощенко, С.С. Современное состояния и основные направления развития регионального плодоовощного комплекса России // Международный сельскохозяйственный журнал. – 1998. – № 1. – С. 52–55.
9. Бритик, Э. В. Производство картофеля и овощей в мире и в основных странах // Научное обозрение: теория и практика. – 2020. – Т. 10. – Вып. 7. – С. 1287–1303.
10. Агирбов, Ю.И. Рынок картофеля и плодоовощной продукции. Учебное пособие. – М.: Издательство МСХА. – 2001. – 82 с.
11. Мухаметзянов, Р.Р. Формирование и развитие российского рынка овощей // Экономика сельскохозяйственных и перерабатывающих предприятий. – 2012. – № 9. – С. 69–73.
12. Воронцова, Н.В. Оценка привлекательности сельских территорий с точки зрения внутренней миграции населения в России и странах ЕС // Экономика сельскохозяйственных и перерабатывающих предприятий. – 2021. – № 6. – С. 40–47
13. Агирбов, Ю.И. Экономика производства картофеля и овощей. Лекция для студентов агрономических специальностей. – М.: Издательство МСХА им. К. А. Тимирязева, 2004. – 86 с.
14. Русский, В.Г. К вопросу о сельской бедности в России / В.Г. Русский, Н.Г Платоновский // Инвестиции в России. –2019. – № 11 (298). С. 9–15.
15. Зарецкая А.С. Современные угрозы и факторы развития системы продовольственного обеспечения региона // Вестник Института экономики и управления Новгородского государственного университета им. Ярослава Мудрого. – 2013. – № 3. – С. 48–52.
16. Джанчарова, Г.К. Ресурсы и использование плодово-ягодной продукции в основных странах ЕАЭС // Экономика сельского хозяйства России. – 2021. – № 3. – С. 98–105.
17. Джанчарова, Г.К. Производство и потребление плодово-ягодной продукции в странах СНГ в условиях глобализации и региональной интеграции // Экономика сельскохозяйственных и перерабатывающих предприятий. – 2020. – № 12. – С. 63–71.
18. Мухаметзянов, Р.Р. Внешняя торговля овощной продукцией в России / Р.Р. Мухаметзянов, Г.К. Джанчарова, Н.В. Воронцова, Г.З. Ибиев, Романов А.Н., Э.В. Бритик // В книге: Инновационные направления интеграции науки, образования и производства. Сборник тезисов докладов участников II Международной научно-практической конференции. Под общей редакцией Е.П. Масюткина. – Керчь, 2021. – С. 511–517
19. Удалова, З.В. Мировое производство и рынок плодоовощной продукции //Вестник российской таможенной академии. – 2015. – № 1. – С.27–36.
20. Агирбов, Ю.И. Классификация и определяющие факторы рынка плодово-ягодной продукции // Экономика сельскохозяйственных и перерабатывающих предприятий. – 2012. – № 5. – С. 68–71.
21. Мухаметзянов, Р.Р. Тенденции импорта овощей в мире и в Российскую Федерацию // Экономика сельского хозяйства России. – 2019. – №3. – С. 87–92.
22. Агирбов, Ю.И. Сезонное ценообразование на отдельные виды плодово-ягодной продукции // Экономика сельскохозяйственных и перерабатывающих предприятий. – 2012. – № 6. – С.55–59.
23. Удалова, З.В. Динамика развития современного плодоовощного рынка России // Вестник российской таможенной академии. – 2015. – № 3. – С. 36–45.
24. Агирбов, Ю.И. Экономика АПК. Практикум для студентов бакалавриата факультета садоводства и ландшафтной архитектуры. – М.: Издательство РГАУ – МСХА им. К. А. Тимирязева, 2012. – 140 с.
25. Сторожев, Д.В. Современное состояние и тенденции экспорта и импорта плодоовощной продукции в мире // Экономика сельскохозяйственных и перерабатывающих предприятий. – 2019. – № 6. – С. 56–63.

References

1. Kovalenko, N.Ya. and others. Ekonomika sel’skogo hozyajstva: uchebnik dlya akademicheskogo bakalavriata [Agricultural economics: extbook for academic bachelor’s degree] edited N.Ya. Kovalenko. Moscow, Urait, 2019, 406 p.
2. Lesnov, A.P. Sel’skokhozyaistvennye rynki ES i Rossii: teoreticheskie i prakticheskie aspekty (na primere plodoovoshchnoi produktsii). Monografiya [Agricultural markets of the EU and Russia: theoretical and practical aspects (on the example of fruits and vegetables). Monograph]. Moscow, State University of Environmental Engineering, 2005, 243 p.
3. Agirbov, Yu.I. (2012). Osobennosti i perspektivy rossiiskogo rynka kartofelya [Specific features and prospects of the Russian potato market]. Economy of agricultural and processing enterprises, no. 11, pp. 51–55.
4. Ibiev, G.Z. (2019). Obosnovanie ob”emov proizvodstva i potrebleniya ovoshchnoi produktsii v Rossiiskoi Federatsii [Justification of the outputs and consumption of vegetable products in the Russian Federation]. Economics of agriculture of Russia, no. 6, pp. 89–93. DOI: 10.32651/196-89
5. Agirbov, Yu.I. (2021). Izmenenie proizvodstva kartofelya i ovoshchei v Rossii i stranakh blizhnego zarubezh’ya [Changes in potato and vegetable production in Russia and neighboring countries]. Economy of agricultural and processing enterprises, no. 4, pp. 53–62. DOI: 10.31442/0235-2494-2021-0-4-53-62
6. Britik, E.V. (2020). Rossiya v mirovom proizvodstve i rynke kartofelya i plodoovoshchnoi produktsii [Russia in the world production and market of potatoes and fruit and vegetable products]. Economy of agricultural and processing enterprises, no. 9, pp. 74–83. DOI: 10.31442/0235-2494-2020-0-9-74-83
7. Koteev, S.V. Rynochnye otnosheniya v APK i plodoovoshchnom podkomplekse. Uchebnoe posobie [Market relations in the agro-industrial complex and the fruit and vegetable subcomplex. study guide], Moscow, FSEI «REAMA», 2002, 110 p.
8. Voloshchenko, S.S. (1998). Sovremennoe sostoyaniya i osnovnye napravleniya razvitiya regional’nogo plodoovoshchnogo podkompleksa Rossii [Current state and main directions of development of the regional fruit and vegetable complex in Russia]. International agricultural journal, no. 1, pp. 52–55.
9. Britik, E.V. (2020). Proizvodstvo kartofelya i ovoshchei v mire i v osnovnykh stranakh [Potatoes and vegetables production in the world and in the major countries]. Scientific review: theory and practice, vol. 10, no 7, pp. 1287–1303. DOI: 10.35679/2226-0226-2020-10-7-1287-1303
10. Agirbov Yu.I. Rynok kartofelya i plodoovoshchnoi produktsii. Uchebnoe posobie [Potato and fruit and vegetable products market. study guide], Moscow, RSAU-MAA named after K.A. Timiryazev, 2001, 82 p.
11. Mukhametzyanov, R.R. (2012). Formirovanie i razvitie rossiiskogo rynka ovoshchei [Forming and development of Russian vegetable market]. Economy of agricultural and processing enterprises, no. 9, pp. 69–73.
12. Vorontsova, N.V (2021). Otsenka privlekatel’nosti sel’skikh territorii s tochki zreniya vnutrennei migratsii naseleniya v Rossii i stranakh ES [Assessment of the attractiveness of rural areas in terms of internal migration in Russia and the EU countries]. Economy of agricultural and processing enterprises, no. 6, pp. 40–47. DOI: 10.31442/0235-2494-2021-0-6-40-47
13. Agirbov YU.I. Ehkonomika proizvodstva kartofelya i ovoshchei. Lektsiya dlya studentov agronomicheskikh spetsial’nostei [Economics of potato and vegetable production. Lecture for students of agronomic specialties*], Moscow, RSAU-MAA named after K.A. Timiryazev, 2004, 86 p.
14. Russkiy, V.G, @ Platonovskiy, N.G. (2019). K voprosu o sel’skoi bednosti v Rossii [On the issue of rural poverty in Russia]. Investments in Russia, no. 11 (298), pp. 9–15.
15. Zaretskaya, A.S. (2013). Sovremennye ugrozy i faktory razvitiya sistemy prodovol’stvennogo obespecheniya regiona [Modern threats and factors to the development of regional provisions supply]. Vestnik Novgorodskogo gosudarstvennogo universiteta im. Yaroslava Mudrogo, no. 3, pp. 48-52.
16. Dzhancharova, G.K. (2021). Resursy i ispol’zovanie plodovo-yagodnoi produktsii v osnovnykh stranakh EAEHS [Resources and use of fruit and berry products in the main countries of the EAEU]. Economics of agriculture of Russia, no. 3, pp. 98–105. DOI: 10.32651/213-98
17. Dzhancharova, G.K. (2020). Proizvodstvo i potreblenie plodovo-yagodnoi produktsii v stranakh SNG v usloviyakh globalizatsii i regional’noi integratsii [Production and consumption of fruit and berry products in the CIS countries in the context of globalization and regional integration]. Economy of agricultural and processing enterprises, no. 12, pp. 63–71. DOI: 10.31442/0235-2494-2020-0-12-63-71
18. Mukhametzyanov, R.R. and others. Vneshnyaya torgovlya ovoshchnoi produktsiei v Rossii [Foreign trade in vegetable products in Russia]. Collection of abstracts of the participants of the II International Scientific and Practical Conference., In Innovative Directions for the Integration of Science, Education and Production. Kerch, 2021, pp. 511–517.
19. Udalova, Z.V. (2015). Mirovoe proizvodstvo i rynok plodoovoshchnoi produktsii [World production and fruit and vegetable market]. The Russian customs academy messenger, no. 1, pp. 27–36.
20. Agirbov, Yu.I. (2012). Klassifikatsiya i opredelyayushchie faktory rynka plodovo-yagodnoi produktsii [Classification and determinants of fruit and berry market]. Economy of agricultural and processing enterprises, no. 5, pp. 68–71.
21. Mukhametzyanov, R.R. (2019). Tendentsii importa ovoshchei v mire i v Rossiiskuyu Federatsiyu [Trends of import of vegetables in the world and to the Russian Federation]. Economics of agriculture of Russia, no. 3, pp. 87–92. DOI: 10.32651/193-87
22. Agirbov, Yu.I. (2012). Sezonnoe tsenoobrazovanie na otdel’nye vidy plodovo-yagodnoi produktsii [Seasonal pricing for some categories of fruit produce]. Economy of agricultural and processing enterprises, no. 6, pp. 55–59.
23. Udalova, Z.V. (2015). Dinamika razvitiya sovremennogo plodoovoshchnogo rynka Rossii [Development dynamics of modern fruit and vegetable market in Russia]. The Russian customs academy messenger, no. 3, pp. 36–45.
24. Agirbov Yu.I. Ekonomika APK: uchebnoe posobie [Economics of the agro-industrial complex: study guide]. Moscow, RSAU-MAA named after K.A. Timiryazev, 2012, 140 p.
25. Storozhev, D.V. (2019). Sovremennoe sostoyanie i tendentsii ehksporta i importa plodoovoshchnoi produktsii v mire [Current state and trends of export and import of fruits and vegetables in the world]. Economy of agricultural and processing enterprises, no. 6, pp.56–63. DOI: 10.31442/0235-2494-2019-0-6-56-63

Для цитирования: Мухаметзянов Р.Р., Джанчарова Г.К., Платоновский Н.Г., Арзамасцева Н.В., Бритик Э.В., Остапчук Т.В. Импорт картофеля и основных видов овощей в Россию // Московский экономический журнал. 2021. № 11. URL: https://qje.su/selskohozyajstvennye-nauki/moskovskij-ekonomicheskij-zhurnal-11-2021-44/

© Мухаметзянов Р.Р., Джанчарова Г.К., Платоновский Н.Г., Арзамасцева Н.В., Бритик Э.В., Остапчук Т.В. Московский экономический журнал, 2021, № 11.

Научная статья

Original article

УДК 000.00.0

doi: 10.24412/2413-046Х-2021-10685

СИНЕРГЕТИЧЕСКИЙ ЭФФЕКТ ПРОМЫШЛЕННЫХ КЛАСТЕРОВ В РЕГИОНАЛЬНОЙ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ПОЛИТИКЕ (НА ПРИМЕРЕ ОБЛАСТЕЙ ЦФО)

SYNERGY EFFECT OF INDUSTRIAL CLUSTERS IN THE REGIONAL STATE ECONOMIC POLICY (ON THE EXAMPLE OF THE REGIONS OF THE CFD)

Окорокова О.Ю., аспирант, Воронежский филиал РЭУ им В.Г. Плеханова

Okorokova O.Yu., postgraduate student, Voronezh branch of the PRUE named after V.G. Plekhanov

Аннотация. Стратегическим направлением экономической политики является конкурентоспособность и курс на международный рынок, а также повышение эффективности продукции на внутреннем рынке, осуществить которую допустимо за счет создания индустриальных парков, ОЭЗ, ТОСЭРов и кластеров, которые можно считать локомотивами регионального экономического роста, за счет создаваемого ими синергетического эффекта.

Объект исследования – синергетический эффект промышленных кластеров.

Предмет исследования – форма и содержание синергизма промышленных кластеров регионов ЦФО.

Цель исследования – детекция синергетического эффекта промышленных кластеров.

Задачи исследования: изучить понятие и типологию промышленного кластера с позиций западных и российских экономистов. Выделить и структурировать промышленные кластеры Центрального Федерального округа. Систематизировать синергетические эффекты промышленных кластеров в экономической политике субъектов ЦФО, через анализ деятельности объединенных бизнес – структур.

 Методология исследования основана на теоретическом и эмпирическом подходе в изучении промышленных кластеров ЦФО, системном анализе и классификации синергетических эффектов от деятельности кластеров.

 В результате проведенной работы автором была предложена типизация промышленных кластеров Центрального округа и определены функционирующие кластеры региона. Выделены основные тенденции региональной экономической политики, обозначены основные синергетические эффекты промышленных кластеров, в частности на примере Калужской области и сделаны выводы о эффективной экономической политике региональных властей. 

Abstract. relevance: The strategic direction of economic policy is competitiveness and a course towards the international market, as well as increasing the efficiency of products in the domestic market, which is permissible through the creation of industrial parks, SEZs, TASEDs and clusters, which can be considered locomotives of regional economic growth, due to the created by them synergistic effect.

The object of research is the synergistic effect of industrial clusters.

The subject of the research is the form and content of the synergy of industrial clusters in the regions of the Central Federal District.

The aim of the study is to detect the synergistic effect of industrial clusters.

Research objectives: to study the concept and typology of an industrial cluster from the standpoint of Western and Russian economists. Select and structure industrial clusters of the Central Federal District. To systematize the synergistic effects of industrial clusters in the economic policy of the subjects of the Central Federal District, through the analysis of the activities of the united business structures.

 The research methodology is based on a theoretical and empirical approach to the study of industrial clusters in the Central Federal District, system analysis and classification of synergistic effects from cluster activities.

 As a result of the work carried out, the author proposed a typification of industrial clusters in the Central District and identified the functioning clusters of the region. The main trends of regional economic policy are highlighted, the main synergistic effects of industrial clusters are identified, in particular, using the example of the Kaluga region, and conclusions are drawn about the effective economic policy of regional authorities.

Ключевые слова: кластер, промышленный кластер, экономическая политика, синергия, синергетический эффект, эффект

Key words: cluster, industrial cluster, economic policy, synergy, synergistic effect, effect

Введение

В настоящее время Россия переживает новую индустриализацию, в тандеме ценностей четвертой промышленной революции и начальных этапов пятого и шестого технологического укладов. Осуществить прорыв в разработке новейших, конкурентоспособных технологий возможно при помощи промышленной политики, взаимодействия бизнеса, регионов, государства и науки, закрепленном юридически. Выравнивание социально-экономического неравенства внутри округа возможно с помощью развития реального сектора, а именно модернизации экономики. Экономическая модернизация включает в себя мероприятия по совершенствованию, прежде всего, экономических моментов жизнедеятельности общества. Анализировать экономический апгрейд можно через призму масштабности этих преобразований. К признакам оптимизации любой национальной экономики можно отнести прогрессивную сферу образования и науки, степень подготовки кадровых ресурсов, показатель разработки и внедрения инноваций в практической экономике и высокий уровень социального развития в обществе. И немаловажным показателем экономической реформы можно считать региональное объединение производителей, когда на рынке конкурирует не отдельный хозяйствующий субъект, а кооперация объединений, составляющих региональный кластер. Кластерный подход позволяет развивать экономику за счет большей консолидации внешних стейкхолдеров и успешного их конкурирования.

Основная часть

Популярен вопрос кластера встал после выхода работы «Конкуренция» М. Портера, где он рассматривал кластер как путь развития конкурентоспособной экономики, и определял его как альянс территориально соседствующих взаимносвязанных компаний, в виде поставщик – производитель, и связанных с ними образовательных организаций, органов государственного управления и инфраструктурных компаний, действующих в определенной сфере и взаимодополняющих друг друга.[13] В свою очередь, С. Розенфельд рассматривал кластер как концентрацию фирм, генерирующих синергический эффект, за счет их территориальной близости и взаимозависимости.[15] Рассмотрев интерпретации ведущих ученых, можно определить кластер как концентрацию взаимосвязанных и взаимодополняющих организаций, являющимися оптимально ареальными и способных конкурировать.

Существуют различные модели кластерных объединений. Оптимально кластер можно представить моделью, состоящей из пяти модулей:

• Модуль – ядро. Характеризует собой производственно – технологическое объединение, в который входит компания, производящая конечный продукт кластера, субконтрактинг, аутсорсинг и пр.
• Модуль – вендор. Представляет собой деловые фирмы, в виде поставщиков, дистрибьюторов и импортеров, обеспечивающих кластер необходимыми ресурсами, которые необходимы для производства конкретных товаров или услуг.
• Модуль – инфраструктура. Модуль, представлен интелектульно-инновационной составляющей, а именно научно – исследовательскими учреждениями, бизнес-инкубаторами, технопарками, индустриальными парками, венчурными фондами и пр.
• Модуль – координатор. Включает в себя правительственную структуру (федеральный, региональный и муниципальный регуляторный компонент), различные виды агентств и пр.
• Модуль – консумент. Для данного модуля являющимся потребителем продукта или услуги важен итоговый продукт, а также инновационные технологические разработки.

Все участники модели должны быть взаимосвязаны общим информационным механизмом, который необходим для быстрой популяризации принятых решений между всеми предприятиями, и для гибкости принятия и выполнения решений во всей системе.[15]

Промышленные кластеры же в свою очередь, представляют собой концентрацию одной отрасли, объединенных производственными процессами, от разработки продукта до его конечной реализации. Как правило, основа кластера — это центральный “игрок”, в виде крупнейшего предприятия, научная сфера и сбыт.[7] Промышленный кластер, по словам А. Шпиленко, директора Ассоциации кластеров и технопарков — это объединение промышленных предприятий, которые сосуществуют в кооперационных связях и размещаются в пределах одного либо нескольких субъектов Российской Федерации.[3] Можно сказать, что промышленный кластер – это малые и средние предприятия одинаковой отраслевой специализации, использующие экономию от масштаба, вследствие совместного использования общих ресурсов.

Как известно, единой общепризнанной типизации промышленных кластеров не существует. К примеру, R.Stough и P.Arena[16] представляют промышленные кластеры тремя группами:

• кластеры, базирующиеся на промышленном производстве и транспорте;
• кластеры добычи полезных ископаемых и обработки сырья;
• кластеры сферы услуг.

На основе работы K. Pavitt[12] можно выделить следующую классификацию отраслевых кластеров:

• Наукоемкие кластеры (биохимический, фармацевтический, энергетический авиационный и т.п.);
• Доминантные кластеры «поставщики» (сельскохозяйственный, лесоперерабатывающий, строительный и пр.);
• Кластеры с интенсивным производством (машиностроительный, металлообрабатывающий, станкостроительный и др.);
• Узкоспециализированные кластеры (электроника, оптика и пр.).

Опираясь на многочисленные типологии кластеров, можно представить следующую структуру:

• Кластеры добычи полезных ископаемых (янтарный, угольный);
• Кластеры обработки древесины и производства изделий из дерева (лесоперерабатывающий, мебельный);
• Кластеры производства нефтепродуктов и химического производства (нефте(газо)химический, химический);
• Кластеры металлургического производства (металлургический);
• Кластеры производства машин, оборудования, электрооборудования, электронного и оптического оборудования, транспортных средств (машиностроительный, приборостроительный, судостроительный, автомобильный, авиационно-космический, транспортный);
• Кластеры производства и распределения электроэнергии, газа и воды (энергетический);
• Кластеры легкой промышленности (текстильный, льняной);
• Медико-фармацевтические кластеры (фармацевтический, биохимический, ядерная и радиационная медицина);
• Сельскохозяйственные кластеры (агропромышленный, рыбопромышленный, винный, молочный, пчеловодство и т.п.)

В регионах Центрального федерального округа кластерное разнообразие представлено следующими видами(таб.1):

Как видно, всего в округе 41 промышленный кластер. Самая большая концентрация кластеров наблюдается в Воронежском, Московском и Тульском регионах. По одному кластеру в Орловской, Ивановской, Курской, Смоленской и Тверской областях. Отсутствуют промышленные кластеры в Брянском и Владимирском субъектах. Значительная доля кластеров в регионе приходится на кластеры, специализирующихся на производстве машин, электрооборудования, транспортных средств и приборостроение – 49%; медико – фармацевтические кластеры – 20%, кластеры, основанные на производстве нефтепродуктов и химическом производстве – 7%; кластеры легкой промышленности, сельскохозяйственные и композитные кластеры – по 5%, менее всего (по 2,5%) приходится на металлургический, ювелирный, мебельный и энергетический кластеры.

Кластеры все чаще берутся в качестве прототипного объекта экономической и промышленной политики, главной стратегией которой является повышение конкурентоспособности региона, за счет качественного регионального предпринимательства.[8]

Несбалансированность экономики регионов, ее неравновесность и неопределенность позволяют применять синергетический эффект, выявление которого будет способствовать повышению эффективности экономической деятельности. Наиболее актуальными в настоящее время стоят такие задачи как анализ эффективности формирования и функционирования кластерной концепции, показатель эффективности проведения кластерной политики со стороны органов власти, а также оценка синергетического эффекта от данного вида интеграции.

Принцип синергии по мнению Д. А. Аакера[1] заключается в том, что взаимодействие нескольких организаций в итоге приносит больше, чем функционирование каждой индивидуально. Возникающая в результате кооперации организации синергия, способствует росту объема продаж и сокращению производственных затрат компании. А.А. Кофанов[9] в своей работе обосновал достижение синергетического эффекта в региональной экономике за счет эффективной контрактации факторов производства, развития конкурентоспособности и инвестиционной привлекательности, сплочения интересов и наиболее благоприятного сочетания федеральных и региональных механизмов регулирования.

Итак, синергию можно позиционировать как кооперацию, координирование, когерентность, которая может выражаться в виде бизнес-партнерств, сообществ, интеграций и прочих форм взаимодействия, которое ведет к образованию единого информационного пространства, улучшает инновационную активность

Полагается, что синергетический эффект в кластерной политике возможен посредством объединения стейкхолдеров, в целях получения большего экономического результата, чем совокупность экономических эффектов, полученная от деятельности отдельных организаций. Данное явление позволяет снижать затраты, возникающие в связи с заключением контрактов, внешние и внутренние риски, увеличивают внедрение инноваций и конкурентоспособность фирм. Для измерения синергетического эффекта учеными предлагаются различные методы, например, классическая классификация, известная как Маршаллианские эффекты (MAR-эффекты), представленная тремя эффектами, такие как доступность высококвалифицированных рабочих мест, концентрация профильных компаний и обмен информационными потоками.[10]

Согласно Указа Президента РФ от 7 мая 2012 г. № 596 «О долгосрочной государственной экономической политике» была обозначена цель по образованию и модернизации 25 млн. высокопроизводительных рабочих мест. Для поставленных целей, прежде всего, необходимо создать высокотехнологичное производство, подготовить высококвалифицированные кадры, которые повысят продуктивность труда не ниже определенного уровня, при оптимальной, прогрессивной оплате труда. Т.е. создание именно высокопроизводительных индуцированных рабочих мест должно исключать их деятельность на устаревшем производстве.[11]

По мнению ряда ученых высокая концентрация собственности предприятий позволяет достичь более высоких финансовых показателей, так как инвесторы оценивают такие компании как более перспективные, для инвестирования и дает возможность образовывать прочные, конкурентные преимущества.[4]

Столь же значительным эффектом в функционировании предприятия являются процессы передачи информации, так называемые информационные потоки. Отмечено, что качественно организованный информационный поток, повышает производительность труда в среднем на 20%. В настоящее время обмен информацией в организации, а именно скорость информационных потоков является как никогда актуальным, поскольку позволяет за счет оптимизации коммуникации обмениваться новыми знаниями, иметь конкурентные преимущества и быть готовыми к изменениям экономических условий или явлений.[5]

Полагаясь, на точку зрения Р.Х. Хасанова,[17] можно выделить основные синергетические эффекты кластера:

• эффект интенсивного обмена знаний;
• эффект увеличения прибыли за счет кумуляции финансовых средств всех членов кластера;
• эффект общего использования инфраструктуры;
• эффект уменьшения затрат, образующихся при заключении сделок.

Можно утвердительно сказать, что эффект интенсивного обмена знаний в кластере является важнейшим индикатором. Еще в свое время, Питер Друкер считал знания основой производственного процесса, в свою же очередь обмен знаниями в кластере можно считать интенсифицированным способом организации кластерного производства и популяризации продукции, который значительно повышает общую конкурентоспособность кластера, за счет новых идей, бизнес – процессов и технологий. Эффект приумножения денежных средств за счет суммирования денежных потоков членов кластера можно показать в доходах кластера, который получается из стоимости входящих в него предприятий, производящих продукт или услугу в соответствии с требованиями рынка. В свою очередь, явление стоимости и финансирования выражается в концентрации финансовых средств, полученных из различных источников финансирования, распределяемых между акторами.[6] Эффект совместной эксплуатации инфраструктуры возникает в основном за счёт снижения капитальных расходов на содержание материальных активов. Кроме того, эффекты на этапе эксплуатации инфраструктуры, получают не только организации, но и работники, которые в них работают, и населенные пункты, в которых они расположены. Эффект снижения затрат, возникающих при заключении контрактов предполагается за счет применения новейших, высоких технологий и оснащения, современных организационных доктрин, аутсорсинга или в противоположность аутсорсингу, к производству собственными силами ряда изделий и услуг, изобретательство и рационализаторство.

 По мнению О.А. Гулина и В.И. Щедрова[18] синергетический эффект заключается в увеличении прибыли, снижении издержек, росте налоговых отчислений и уменьшении вспомогательных инвестиций. Система И. Ансоффа в измерении синергетического эффекта заключается в совместном управлении, маркетинговых исследовательских процессах и незамедлительной деятельности.[2]

В целом, положительный синергетический эффект благоприятно действует не только на предприятия кластера, но и на эффективный менеджмент органов власти, благополучие населения региона и в целом, на его экономику. Полагаясь на различные авторские методики, были выделены следующие параметры для оценки синергетического эффекта кластера (табл.2):

Из таблицы видно, что для всех структур, ожидающих возможный эффект от кластера общими, наиболее значимыми параметрами являются создание рабочих мест, в том числе и высокопроизводительных, рост доходов и за счет этого увеличение благосостояния населения. На основе приведенных параметров, для оценки эффективности кластерного подхода к социально-экономическому развитию регионов ЦФО, оценка общий синергетический эффект будет складываться из увеличения суммарной прибыльности участников кластера, так как участниками кластера в результате деятельности, создается множество экономических показателей.

В качестве примера рассмотрим экономическую политику Калужской области как одного из драйверов роста Центрального региона. Социально-экономическая ситуация в Калужской области отчасти складывается в связи с выгодным экономико-географическим положением региона, проводимой активной инвестиционной политикой, оптимальным выстраиванием регионального бюджета для возможности экономической и социальной диверсификации регионов, созданием прогнозных проектов и программ всестороннего развития регионов, а также разработки годовой ориентировочной траектории экономического и социального развития регионов. Возможные положительные эффекты возникают благодаря грамотной экономической политике правительства региона. Как было сказано ранее, ключевой подход к развитию экономики субъектов – промышленные кластеры, залог успеха которых заключается в современных производствах, инновационной промышленности, граничащих друг с другом, даже при условии выпуска антитетичного товара. К примеру, экономическая политика Калужской области способствовала тому, что регион является прорывным центром развития современных промышленных кластеров.  Экономическая эффективность кластеров видна в соотношении между результатами хозяйственной деятельности и затратами живого и овеществленного труда, ресурсами, отрицательными сторонами, достоинствами и недостатками.

В частности рассмотрим функционирование двух кластеров области: Ассоциацию «Калужский фармацевтический кластер» и Ассоциацию “АКОТЕХ”. Ассоциация «КФК» показывает оптимальную динамику развития фармацевтики за последние годы. Одним из показателей эффективного функционирования кластера является создание рабочих мест, в том числе высокопроизводительных.Тенденции изменений занятости в фармкластере, за период с 2013 по 2020 годы базисный темп роста рабочих мест составил 35%. В создании высокопроизводительных мест наблюдается неоднородная картина, с периодическим подъемом и спадом. Средний темп роста за данный период составил 17,7%.

Не менее важным критерием эффективности для предприятий кластера является привлечение инвестиций и получение дохода. За последние 5 лет приток внебюджетных инвестиций составил 32528 млн.руб. Темп роста за период с 2019 по 2020 год составил 153%. Экспорт произведенных кластером товаров и услуг с 2013 по 2020 годы составил более 27670 млн.руб. Можно отметить, что за исследуемый период базисный темп роста доходов кластера в среднем увеличился на 341%. 

Не менее стратегической структурой региона является Калужский кластер “АКОТЕХ”, являющийся мультипрофильным кластером, специализирующимся на создании изделий из полимерных композитных материалов и керамики для судостроения, строительства, железнодорожной отрасли, сельского хозяйства и пр.  Эффект от функционирования кластера можно увидеть из показателей, вырабатываемых участниками кластера за период с 2014 по 2020 год. Положительная динамика действующего кластера видна из показателей общего объема отгруженных  товаров собственного производства участниками промышленного кластера, а также выполненных работ и услуг собственными силами. Капитал полученный от общего объема отгруженных товаров и выполненных работ и услуг в среднем за период с 2014 по 2020 год составил 9201,4 млн. руб. Прирост за данный период составил 127%. Объем экспорта участниками промышленного кластера товаров собственного производства составил в среднем 310,8 млн. руб. Темп прироста – 150%. Важным аспектом является добавленная стоимость, создаваемая участниками промышленного кластера, иначе говоря, рыночная стоимость продукции, произведенная предприятиями кластера, за вычетом понесенных затрат вне кластера. За период с 2014 по 2020 год, темп роста добавленной стоимости, создаваемой участниками кластера  составил 201,9%.  По сравнению с 2014 годом абсолютный рост добавленной стоимости составил 136%. Положительная динамика наблюдается не только в производстве товаров и услуг, а также и в создании рабочих мест на предприятиях – участниках промышленного кластера.

Итак, можно отметить, что на предприятиях кластера создаются рабочие места, темп роста за данный период составил 116%, что нельзя сказать об общем объеме инвестиций в кластер. Значительный прирост инвестиций наблюдался лишь в 2017 году, в остальной исследуемый период прирост является отрицательным. Объем внебюджетных инвестиций за тот же промежуток времени составил 958,9 млн.руб., темп прироста за 6 лет в среднем составил 81%.

Рассмотрев показатели кластеров, можно отметить, что синергизм предприятий кластера ведет к положительному эффекту, наблюдается стабильный рост выручки предприятий, создаются рабочие места, увеличивается объем отгруженной продукции, растет экспорт, налоговые отчисления и пр. В 2020 году в субъекте реальная среднемесячная заработная плата работников организации в сравнении с 2019 годом составила 100,8%, заняв вторую строчку в рейтинге регионов ЦФО, уступив Московской области.  В Стратегии социально-экономического развития Калужской области до 2030 года  “Человек – центр инвестиций”, выносятся показатели эффективности реализации стратегических приоритетов, в том числе в виде поддержки развития кластеров, которые выражаются в среднегодовой динамике изменения валового регионального продукта, производительности труда в промышленности, среднегодовом объеме инвестиций на душу населения, количестве созданных рабочих мест в рамках деятельности кластеров. Кроме того, в Калужской области, для эффективного функционирования кластера действуют программы, направленные на улучшение социально-экономического аспекта региона. Региональные проекты направлены на:

• разработку системных мер по повышению производительности труда (программа «Лидеры производительности», субсидии фонда развития промышленности предприятиям-партнерам программы, целевая поддержка повышения продуктивности на производстве, в виде внедрения методик бережливого производства; содействие занятости, за счет реконструкции и модернизации центров занятости);
• развитие международной кооперации и экспорта (внедрение регионального экспортного стандарта);
• поддержка малого и среднего предпринимательства;
• проведение цифровой трансформации инфраструктуры, кадров, информационной безопасности, цифровых технологий и государственного управления;
• развитие образовательных ресурсов, в виде цифровой образовательной среды, проведения демонстрационных экзаменов, как формы итоговой аттестации в среднем профессиональном образовании; оснащения мастерских в СПО; участия в конкурсе World Skills;
• увеличение объемов жилищного строительства;
• улучшение дорожной сети, развитие логистики;
• программа по обращению с отходами производства и потребления.

Исходя из проделанной работы, можно отметить, что имеется достаточное разнообразие типизаций промышленных кластеров. Центральный округ кооперирует в себе достаточный уровень промышленных кластеров, подавляющее большинство из которых специализируются на производстве техники, станков, электрооборудования и транспортных средств; медикобиофармацевтические и химические кластеры и кластеры, основанные на производстве нефтепродуктов и химическом производстве.

Заключение

Подводя итоги видно, что важное свойство кластеров – ожидаемый синергетический эффект, в следствии чего можно выделить важнейшие индикаторы развития кластеров в регионах Центрального округа:

• Объем отгруженных товаров по основным видам деятельности;
• Обеспеченность кадрами предприятия кластера на долгосрочную перспективу;
• Создание высокопроизводительных рабочих мест;
• Увеличение налоговой базы консолидированного бюджета регионов.

При рассмотрении функционирования промышленных кластеров, вправе сделать выводы, что экономическая политика, за счет проводимой адаптивной инвестиционной политики, рационального использования регионального бюджета, разработки прогрессивных программ развития регионов ведет к возникновению положительных эффектов в бизнесе, а именно:

• снижаются возможные риски за счет сосредоточения потребителей, территориальная близость контрагентов ведет к снижению трансакционных и трасформационных издержек;
• происходит снижение входных барьеров и оптимизируется доступ к средствам, делая его инвестиционно привлекательным, так как функционирование кластера осуществляется как единая экономическая система;
• активный обмен информацией: высокая динамика обмена информацией создаст условия для экономии затрат на разработку и внедрение наукоемких и инновационных технологий;
• внедряется адаптивная специализация – оптимальная модель обучения специалистов, центральной идеей которой является «подстройка» под способности, знания, умения каждого обучающегося;
• экономия на трансакционных издержках;
• развитие инфраструктуры для исследований и разработок, совместное использование инфраструктуры приводит к снижению затрат на формирование и дальнейшее ее использование;
• симплификация условий к поставщикам.

В целях продолжения получения положительного синергетического эффекта от кластеров оптимальным вариантом будет проведение технологической модернизации существующих производств; внедрение принципиально новых производств, формирование инновационной инфраструктуры, реформы профессиональных и административно -управленческих программ для подготовки кадров, развивать промышленные отрасли, ориентированных не только на экспорт, но и прежде на внутренний рынок.

Список источников

1. Аакер Д.А. Бизнес-стратегия: от изучения рыночной среды до выработки беспроигрышных решений [пер. с англ.]; под ред. С.Г. Божук. – М.: Эксмо, 2007. – 464 с., стр.209-210.
2. Ансофф И. Новая корпоративная стратегия. — СПб.: Питер-Пресс, 1999.
3. Андрей Шпиленко: «Отбор кластерных проектов возобновится в 2021 году» https://chr.plus.rbc.ru/news/5fe9dbd37a8aa9470ab9beab
4. Быкова А.А., Молодчик М.А., Шамилова Е.Г. Концентрация собственности как механизм корпоративного управления в российских публичных компаниях: влияние на финансовые результаты деятельности // Прикладная эконометрика. 2017. №1 (45). URL: https://cyberleninka.ru/article/n/kontsentratsiya-sobstvennosti-kak-mehanizm-korporativnogo-upravleniya-v-rossiyskih-publichnyh-kompaniyah-vliyanie-na-finansovye (дата обращения: 15.07.2021).
5. Гайсарова А.А., Ветрова Н.М. Особенности процесса управления информационными потоками на предприятии в современных условиях // Экономика строительства и природопользования. 2019. №1 (70). URL: https://cyberleninka.ru/article/n/osobennosti-protsessa-upravleniya-informatsionnymi-potokami-na-predpriyatii-v-sovremennyh-usloviyah (дата обращения: 15.07.2021).
6. Диденко А. Н. Стратегия формирования денежных потоков кластерной интеграции / А. Н. Диденко // Культура народов Причерноморья. – 2008. – № 140. – С. 84-89. 
7. Звягина Е.М. Типология кластеров и особенности кластеризации экономики регионов России // Современные проблемы науки и образования. – 2014. – № 2.;
   URL: http://science-education.ru/ru/article/view?id=12696 (дата обращения: 08.06.2021).
8. Карпов Валерий Васильевич, Лизунов Владимир Васильевич Кластерная политика в экономике России // Национальные приоритеты России. 2009. №1. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/klasternaya-politika-v-ekonomike-rossii (дата обращения: 13.07.2021).
9. Кофанов А.А. Диверсификация региональной экономики как доминирующая стратегия структурного развития в условиях глобализации экономических отношений: автореф. дис….докт. экон. наук. – Краснодар, 2011. – 46 с., стр.8.
10. Кластерные политики и кластерные инициативы: теория, методология, практика: Кол. монография / под. ред. Ю.С. Артамоновой, Б.Б. Хрусталева – Пенза: ИП Тугушев С.Ю., 2013. – 230 с. стр.27.
11. Кузнецов Сергей Григорьевич, Коровкин Андрей Германович Высокопроизводительные рабочие места: определение, учет, анализ и прогнозирование // Научные труды: Институт народнохозяйственного прогнозирования РАН. 2015. №13. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/vysokoproizvoditelnye-rabochie-mesta-opredelenie-uchet-analiz-i-prognozirovanie (дата обращения: 15.07.2021).
12. Pavitt К., Sectoral Patterns of Technology Change: Towards a Taxonomy and a Theory, Research Policy 1984, Vol. 13, No. 6, pp. 343-373. Za: OECD, National Innovation Systems, OECD, Paris 1997, s. 27.
13. Портер Майкл Э. Конкуренция. — М: Изд. дом «Вильямс», 2005
14. Рассказова, А. Н. Кластер как основа управления промышленными предприятиями / А. Н. Рассказова. — Текст : непосредственный // Молодой ученый. — 2010. — № 10 (21). — С. 97-103. — URL: https://moluch.ru/archive/21/2142/ (дата обращения: 06.06.2021).
15. Rosenfeld S.A. Bringing Business Clusters into the Mainstream of Economic Development // European Planning Studies. – 1997. – № 1, 5. – P. 3–23.
16. Stough R.R., Arena P. Industrial Cluster Analysis of the Virginia Economy, The Mason Enterprise Center, The Institute of Public Policy George Mason University, 1999.
17. Хасанов Р.Х. Синергетический эффект кластера // Проблемы современной экономики. 2009. № 3 (31). URL: http://www.m-economy.ru/art.php?nArtId=2784
18. Экономика России: основные направления совершенствования: Сб. науч. трудов / Под науч. ред. А. В. Бандурина. — М.: Консалтинг XXI век, 2003. — 196 с.

References

1. Aaker D.A. Biznes-strategiya: ot izucheniya ry`nochnoj sredy` do vy`rabotki besproigry`shny`x reshenij [per. s angl.]; pod red. S.G. Bozhuk. – M.: E`ksmo, 2007. – 464 s., str.209-210.
2. Ansoff I. Novaya korporativnaya strategiya. — SPb.: Piter-Press, 1999.
3. Andrej Shpilenko: «Otbor klasterny`x proektov vozobnovitsya v 2021 godu» https://chr.plus.rbc.ru/news/5fe9dbd37a8aa9470ab9beab
4. By`kova A.A., Molodchik M.A., Shamilova E.G. Koncentraciya sobstvennosti kak mexanizm korporativnogo upravleniya v rossijskix publichny`x kompaniyax: vliyanie na finansovy`e rezul`taty` deyatel`nosti // Prikladnaya e`konometrika. 2017. №1 (45). URL: https://cyberleninka.ru/article/n/kontsentratsiya-sobstvennosti-kak-mehanizm-korporativnogo-upravleniya-v-rossiyskih-publichnyh-kompaniyah-vliyanie-na-finansovye (data obrashheniya: 15.07.2021).
5. Gajsarova A.A., Vetrova N.M. Osobennosti processa upravleniya informacionny`mi potokami na predpriyatii v sovremenny`x usloviyax // E`konomika stroitel`stva i prirodopol`zovaniya. 2019. №1 (70). URL: https://cyberleninka.ru/article/n/osobennosti-protsessa-upravleniya-informatsionnymi-potokami-na-predpriyatii-v-sovremennyh-usloviyah (data obrashheniya: 15.07.2021).
6. Didenko A. N. Strategiya formirovaniya denezhny`x potokov klasternoj integracii / A. N. Didenko // Kul`tura narodov Prichernomor`ya. – 2008. – № 140. – S. 84-89.
7. Zvyagina E.M. Tipologiya klasterov i osobennosti klasterizacii e`konomiki regionov Rossii // Sovremenny`e problemy` nauki i obrazovaniya. – 2014. – № 2.; URL: http://science-education.ru/ru/article/view?id=12696 (data obrashheniya: 08.06.2021).
8. Karpov Valerij Vasil`evich, Lizunov Vladimir Vasil`evich Klasternaya politika v e`konomike Rossii // Nacional`ny`e prioritety` Rossii. 2009. №1. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/klasternaya-politika-v-ekonomike-rossii (data obrashheniya: 13.07.2021).
9. Kofanov A.A. Diversifikaciya regional`noj e`konomiki kak dominiruyushhaya strategiya strukturnogo razvitiya v usloviyax globalizacii e`konomicheskix otnoshenij: avtoref. dis….dokt. e`kon. nauk. – Krasnodar, 2011. – 46 s., str.8.
10. Klasterny`e politiki i klasterny`e iniciativy`: teoriya, metodologiya, praktika: Kol. monografiya / pod. red. Yu.S. Artamonovoj, B.B. Xrustaleva – Penza: IP Tugushev S.Yu., 2013. – 230 s. str.27.
11. Kuzneczov Sergej Grigor`evich, Korovkin Andrej Germanovich Vy`sokoproizvoditel`ny`e rabochie mesta: opredelenie, uchet, analiz i prognozirovanie // Nauchny`e trudy`: Institut narodnoxozyajstvennogo prognozirovaniya RAN. 2015. №13. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/vysokoproizvoditelnye-rabochie-mesta-opredelenie-uchet-analiz-i-prognozirovanie (data obrashheniya: 15.07.2021).
12. Pavitt K., Sectoral Patterns of Technology Change: Towards a Taxonomy and a Theory, Research Policy 1984, Vol. 13, No. 6, pp. 343-373. Za: OECD, National Innovation Systems, OECD, Paris 1997, s. 27.
13. Porter Majkl E`. Konkurenciya. — M: Izd. dom «Vil`yams», 2005
14. Rasskazova, A. N. Klaster kak osnova upravleniya promy`shlenny`mi predpriyatiyami / A. N. Rasskazova. — Tekst : neposredstvenny`j // Molodoj ucheny`j. — 2010. — № 10 (21). — S. 97-103. — URL: https://moluch.ru/archive/21/2142/ (data obrashheniya: 06.06.2021).
15. Rosenfeld S.A. Bringing Business Clusters into the Mainstream of Economic Development // European Planning Studies. – 1997. – № 1, 5. – P. 3–23.
16. Stough R.R., Arena P. Industrial Cluster Analysis of the Virginia Economy, The Mason Enterprise Center, The Institute of Public Policy George Mason University, 1999.
17. Xasanov R.X. Sinergeticheskij e`ffekt klastera // Problemy` sovremennoj e`konomiki. 2009. № 3 (31). URL: http://www.m-economy.ru/art.php?nArtId=2784
18. E`konomika Rossii: osnovny`e napravleniya sovershenstvovaniya: Sb. nauch. trudov / Pod nauch. red. A. V. Bandurina. — M.: Konsalting XXI vek, 2003. — 196 s.

Для цитирования: Окорокова О.Ю. Синергетический эффект промышленных кластеров в региональной государственной экономической политике (на примере областей ЦФО) // Московский экономический журнал. 2021. № 11. URL: https://qje.su/nauki-o-zemle/moskovskij-ekonomicheskij-zhurnal-11-2021-43/

© Окорокова О.Ю., 2021. Московский экономический журнал, 2021, № 11.

Научная статья

Original article

УДК 332.14

doi: 10.24412/2413-046Х-2021-10684

СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИЙ МОНИТОРИНГ: ИНСТРУМЕНТ УПРАВЛЕНИЯ УСТОЙЧИВЫМ РАЗВИТИЕМ КОРЕННЫХ НАРОДОВ С ИСПОЛЬЗОВАНИЕМ ГИС-МЕТОДОВ

SOCIO-ECONOMIC MONITORING: A TOOL FOR MANAGING THE SUSTAINABLE DEVELOPMENT OF INDIGENOUS PEOPLES USING GIS METHODS

Павлова Мария Борисовна, кандидат экономических наук, ведущий научный сотрудник, ГБУ «Академия наук Республики Саха (Якутия)», ORCID 0000-0001-6312-7787.

Cамсонова Ирина Валентиновна, доктор экономических наук, главный научный сотрудник, ГБУ «Академия наук Республики Саха (Якутия)», ORCID 0000-0002-9546-286X

Pavlova Mariia Borisovna

Camsonova Irina Valentinovna

Аннотация. В статье раскрыты механизмы реализации мониторинга устойчивого развития коренных малочисленных народов, разработаны индикаторы, определяющие жизнеспособность и устойчивость коренных местных сообществ, дана классификация индикаторов и пространственные данных. Предложены алгоритм создания проектируемой геоинформационной аналитической системы мониторинга устойчивого развития коренных малочисленных народов Республики Саха (Якутия) и методические подходы оценки и прогнозирования социально-экономического развития малочисленных народов на основе балльно-рейтинговой системы.

Abstract. The article reveals the mechanisms for monitoring the sustainable development of indigenous minorities, developed indicators that determine the viability and sustainability of indigenous local communities, a classification of indicators and spatial data. An algorithm for creating a projected geoinformation analytical system for monitoring the sustainable development of indigenous small-numbered peoples of the Republic of Sakha (Yakutia) and methodological approaches for assessing and forecasting the socio-economic development of small-numbered peoples based on a point-rating system are proposed.

Ключевые слова: мониторинг, традиционное природопользование, качество жизни, геоинформационные технологии, устойчивое развитие

Keywords: monitoring, traditional environmental management, quality of life, geoinformation technologies, sustainable development 

С развитием рыночных отношений термин «мониторинг» начал использоваться и в экономике. В связи с этим, понятие «мониторинга» стало включать в себя совокупность приемов по отслеживанию, анализу, оценке и прогнозированию социально-экономических процессов, связанных с реформами, а также сбор, обработку информации и подготовку рекомендаций по развитию реформ. В более узком смысле мониторинг предполагает анализ и оценку финансово-экономического состояния предприятий с целью повышения эффективности управления и предупреждения кризисных явлений.

Одним из определений социального мониторинга [21] является процесс непрерывного сбора и систематизации информации, анализ которой приводит к выработке мотивированных управленческих решений в области формирования эффективной государственной политики, позволяет осуществлять прогноз, оценку и корректировку результатов на всех уровнях управления.

В месте, с тем социально-экономический мониторинг объединяет в себе оба понятия и подразумевает под собой оценку, прогноз, систему наблюдения и анализа экономической и социальной ситуации, сложившийся на территории, а также выработку рекомендаций по принятию оптимальных управленческих решений.

Социально-экономическим мониторингом является система непрерывного наблюдения, контроля и анализа, оценки эффективности и рейтинга с прогнозированием развития экономических объектов, позволяющая выявить закономерности трансформации, точки роста или новые угрозы, обеспечить государственные и муниципальные органы необходимой и достаточной информацией для стратегического предвидения и принятия управленческих решений [25].

В зарубежной литературе в сфере прикладной экологии, считается что, мониторинг наиболее тесно связаны с исследованиями о влиянии риска и неопределенности, в частности, на экологическую оценку [28, 29, 30]. Следовательно, мониторинг, обеспечивает текущей информацией определение изменений в показателях компонентов окружающей среды, в дальнейшем, результаты становятся базой для принятиях управленческих мероприятий.

Мониторинг опирается на специальную систему сбора, обработки и хранения информации, анализа и прогнозирования тенденций социально-экономических процессов [23].

Суть социально-экономического мониторинга устойчивого развития коренных малочисленных народов Севера заключается в создании информационной компьютерной технологии, позволяющей исследовать поведение региональной экономики, ее свойства в ретроспективе и перспективе, позволяющим выполнять  функции информационного обеспечения принятия управленческих мер и сервисными удобствами в пользовании.

Предмет исследования связан с жизнедеятельностью коренных малочисленных народов, проживающих на территориях традиционного природопользования  (далее-  ТТП) в Республике Саха (Якутия), образованные согласно Федерального закона от 07.05.2011г. № 49-ФЗ «О территориях традиционного природопользования коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока Российской Федерации». В основном, малочисленные народы размещены на землях с богатыми природными ресурсами, но вместе с тем проживают в крайне неблагоприятных условиях. При промышленном освоении исконной среды обитания коренных местных сообществ, они сталкиваются с серьезными препятствиями, включая исключение из основного общества, лишение земли, ограниченный доступ к ресурсам жизнеобеспечения и бедность [56]. И это только, часть проблем, кроме этого миграционные процессы, вопросы безопасности и охраны окружающей среды, доступности здравоохранения, образования, цифровизации, мобильности, сохранения родного языка и культуры.

Существующие базы информационных технологий ограничиваются накоплением хронологического ряда величин показателей и их статистическим анализом (корреляционным, регрессионным, дисперсионным). Вместе с тем на практике, появляется потребность в углубленном изучении доминирующих тенденций, в частности, изменения показателей эффективности и устойчивости сфер региональной экономики и анализе условий их сохранения и повышения.

Комплексное исследование понимается как альтернатива одностороннему и фрагментарному рассмотрению динамических социально-экономических показателей территорий.

Для решения проблемных социально-экономических закономерностей, выход величин или индикаторов наблюдаемых показателей за пределы допустимых (нормальных) может служить тревожным симптомом и угрожать нормальному функционированию региональной экономики.

Результатом мониторинговых исследований являются методики, рекомендации и предложения, направленные на повышение эффективности управления социально-экономической сферой региона.

Так как мониторинг социально-экономических процессов направлен на определение экономического состояния в исследуемой территории и оценку экономических последствий, связанных с реализацией управленческих решений. Цель мониторинга должна заключаться в оценка текущего состояния, ход реализации государственной политики и в дальнейшем, определение его эффективности.

Проведение мониторинга позволяет органам государственной власти и местного самоуправления получать необходимую информацию о состоянии социально-экономической ситуации исследуемой территории.

Задачами мониторинга социально-экономического развития региона является эффективное функционирование региона, которое может быть организовано и проведено при решении следующих направлений [27]:

1)       организация наблюдения, получение достоверной и объективной информации о социально-экономических процессах, происходящих в проблемной области;

2)       оценка и системный анализ получаемой информации, выявление причин, вызванные социальными и экономическими процессами;

3)       выявление угроз и барьеров в социально-экономическом развитии в настоящее время и в перспективе;

4)       прогноз развития социально-экономической ситуации в исследуемой территории;

5)       разработка рекомендаций, направленных на устранение негативных последствий и развитие позитивных тенденций.

Система элементов, которые подвергнуты изучению в рамках устойчивого развития коренных малочисленных народов имеет такие признаки как, постоянные, динамические, разной степени сложности, активно реагирующие на внешние воздействия. Сложность обустройства системы социально-экономического развития коренных малочисленных народов  предполагает образование множества подсистем. При изучении системы предполагается провести поэлементный анализ, влияние условий неопределенности и воздействия внешних факторов, оценку ее поведения.

Система устойчивого развития малочисленных народов строится как, открытая диссипативная система. Такого рода структура придерживается постоянным приливом энергии и вещества, которая определяет ее открытость [41]. Коренные малочисленные народы Севера являясь гражданами Российской Федерации встроены в социальное, экономическое и политическое устройство страны. При этом система этнических общностей, исторически сложившихся на территории Республики Саха (Якутия) характеризуется, также неустойчивостью к различного рода изменениям (флуктациям) [10]. Примером, может служить ведение такой традиционной хозяйственной деятельности присущей для эвенков и эвенов, как домашнее оленеводство. Данная отрасль на прямую зависит от уровня государственной поддержки, которая характеризуется осуществлением мер по сохранению численности оленей и стимулирования труда в этой отрасли. С одной стороны, идет всеобщая материальная поддержка домашнего оленеводства, которая является основным фактором сохранения устной речи малочисленных народов. С другой стороны, снижается способность этноса к самосохранению и выживанию в глобальных экономических и климатических угрозах.

По характеру поведения изучаемая система классифицируется как система с управлением. В подобной системе реализуются процессы целеполагания и целеосуществления.

Системный анализ позволяет решить проблему построения сложной системы с учётом всех факторов и возможностей, пропорциональных их значимости, на всех этапах исследования системы и построения её модели. Системному анализу свойственна интеграция при централизации и децентрализации ее элементов.  В основе такого подхода лежит рассмотрение системы как общего целого, которая устанавливает в первую очередь цели ее функционирования [41].

Построение модели системы является системной задачей, которая позволяет выделять отдельные и обобщать элементы, связи системы с помощью множества исходных данных. При этом, основной процедурой системного анализа является построение обобщенной модели, отражающей все факторы и взаимосвязи реальной системы.

Основные виды моделирования систем подразделяются на концептуальные, физические, математические, структурно-функциональные и имитационные. В современных условиях виды моделирования применяются как самостоятельно, так и в комбинации с другими [24].

К социально-экономическому мониторингу устойчивого развития коренных малочисленных народов следует подходить как к оценке их качества жизни. Исследования подходов и методов моделирования оценки качества жизни на основе объективных, субъективных и интегральных восприятий указывают на более высокую достоверность относительных показателей [14].

По данному исследованию изучены теоретические и методологические основы организации и проведения мониторинга социально-экономического развития регионов, этнологического мониторинга Ненецкого автономного округа и Республики Саха (Якутия). Проведен обзор документов по социально-экономическому и этнологическому мониторингу из открытых источников, результатов отчетов научно-исследовательских работ Академии наук Республики Саха (Якутия). Исследование литературы направлено на выявлении инструментов, используемых в социально-экономическом мониторинга административных территорий, этнологическом мониторинге, а также критериев для оценки устойчивого развития коренных малочисленных народов. Используемые материалы обнаружены в поисковых системах с использованием ключевых слов «этнологический мониторинг», «социально-экономический мониторинг», «традиционное природопользование», «индикаторы качество жизни», «геоинформационные технологии», «устойчивое развитие» в различных сочетаниях.

Идея создания системы мониторинга за социально-экономической ситуацией мест проживания коренных местных сообществ и видов их традиционной экономики, основана на необходимости встраивания данного инструмента в систему государственного управления социально-экономическим развитием и природными ресурсами. Объектом исследования является территории традиционного природопользования и места компактного проживания коренных малочисленных народов, расположенные в Республике Саха (Якутия).

Далее, был осуществлен обзор материала по системному анализу и моделированию в управлении, построения пространственных данных в геоинформационных технологиях на государственном уровне. Основные параметры, учитываемые для исследования, заключались в выборе информационно-технической платформы, содержания, краткой характеристики инструментария и свойств используемых параметров.

В рамках исследования изучены действующие на региональном уровне информационные порталы «Экологический паспорт». Установлено, что региональная государственная информационная система «Природопользование и охрана окружающей среды Республики Саха (Якутия)» включает в себя модуль – веб-портал «Экологический паспорт Республики Саха (Якутия)». Обследовалась возможность, внедрения разрабатываемой системы мониторинга в региональную государственную информационную систему природопользования и охраны окружающей среды.

Социально-экономический мониторинг представляет собой комплексную  систему наблюдения и анализа за экономической и социальной ситуацией, прогнозирования тенденций социально-экономических процессов, а также обеспечивающую возможность поиска по принятию рациональных управленческих решений. Основной моделью для разработки социально-экономического мониторинга можно принять положения этнологического мониторинга.

Вместе с тем, предлагаемая система мониторинга является информационной базой для этнологической экспертизы и оценки убытков исконной среде обитания коренных народов.

Наиболее актуальным механизмами реализации социально-экономического мониторинга в управлении устойчивым развитием коренных малочисленных народов может быть разработка системы поддержки принятия решений на уровне реализации государственной политики в области гарантий и защиты прав коренных малочисленных народов Севера, проведения этнологической экспертизы, освоения новых территорий объединениями малочисленных народов при изъятии территорий традиционного природопользования.

Зонирование территорий социально-экономического развития мест традиционного проживания коренных малочисленных народов предполагает выделить зоны, связанные с потенциалом к освоению. Подобные зоны также характеризуются транспортной доступностью и наличием трудовых ресурсов. Формирование зон можно охарактеризовать как метод сравнительной оценки совокупности социально-экономических, природно-климатических, геологических и экологических факторов с точки зрения экономической значимости, позволяющий выбрать наиболее оптимальные варианты размещения производств, связанных с ведением домашнего оленеводства, добычей промысловой пушнины и ценных видов рыб.

Перспектива ведения традиционной хозяйственной деятельности и компактное размещения в пространстве, определяется на основе анализа изменения рентабельности (устойчивости) объединений малочисленных народов, осуществляющих хозяйственную деятельность за период прогнозирования.

Детерминированная графовая модель социально-экономического зонирования территории традиционного проживания малочисленных народов  может быть  определена как интегральный показатель устойчивости хозяйствующего субъекта традиционной деятельности коренных малочисленных народов на базисном периоде. Расчет параметров графа является очень трудоемким процессом, в связи с этим наиболее оптимальным подходом может быть его автоматизация.

Геоинформационная аналитическая система (далее – ГИАС) является комплексом программно-технических средств, обеспечивающих автоматизированную обработку технологических данных системы социально-экономического развития,  выполнение расчетов и анализ полученной информации. Данная ГИАС проектируется для Министерства по развитию Арктики и делам народов Севера Республики Саха (Якутия) с целью принятия эффективных управленческий решений для реализации государственной политики в области защиты прав и гарантий коренных малочисленных народов РС(Я).

Внутренний (Министерства по развитию Арктики и делам народов Севера Республики Саха (Якутия)) и внешний сервисы ГИАС будут синхронизированы между собой.

В начале, необходимо разработать модули для формирования геоинформационной аналитической системы мониторинга социально-экономического развития коренных малочисленных народов Севера Республики Саха (Якутия) (далее – Мониторинг СЭР КМНС РС(Я)):

1. Мониторинг СЭР КМНС РС(Я) – Мониторинг качества жизни. Модуль включает регистрацию, хранение и управление сведениями о социально-экономических показателях развития малочисленных народов в местах традиционного проживания и традиционной хозяйственной деятельности, оценку и прогноз их состояния;
2. Мониторинг территорий традиционного природопользования Республики Саха (Якутия) (далее Мониторинг ТТП РС(Я)) – Мониторинг традиционного природопользования. Модуль включает сведения пространственных объектах и их наборах (территории традиционного природопользования сельские поселения мест проживания малочисленных народов, угодья традиционного природопользования), сведения о традиционной хозяйственной деятельности малочисленных народов, зонах промышленного освоения.

Систему показателей предлагаем разделить на два блока. Первая группа, формируется на основании статистического наблюдения и социологических опросов, так называемых динамических показателей:

1. Индикаторы благосостояния
2. Демографические индикаторы
3. Индикаторы качества здравоохранения
4. Индикаторы полиэтничности
5. Индикаторы занятости
6. Индикаторы обеспеченности жильем
7. Индикаторы оценки качества образования
8. Индикаторы «этнического комфорта»
9. Индикаторы традиционного образа жизни
10. Индикаторы государственно-правовой защищенности
11. Индикаторы развития общин

Они подвержены оценке с возможностью формирования прогноза социально-экономического развития малочисленных народов.

Вторая группа, в наименьшей степени зависит от решений, принимаемых в области экономической и социальной политики:

А. Населенные пункты

Б. Особо охраняемые территории

В. Родовые общины

Г. Недропользователи

Д. Общие карты

Данные показатели можно считать статичными, изменения которыми они подвержены не постоянны. Данные показатели вместе с показателями первой группы представляют набор пространственных данных.

Источниками  информации для модуля «Мониторинг СЭР КМНС РС(Я)» являются статистические данные, результаты социологических опросов и другие материалы. Также в рамках этнологического мониторинга можно включить информацию о реализации соглашений социально-экономического сотрудничества [32], заключаемые между недропользователями и местными органами власти в местах компактного проживания коренных народов.

Социологические опросы будут проводится на регулярной основе (один раз в год). В качестве респондентов должны участвовать население, проживающее в местах традиционного проживания и традиционной хозяйственной деятельности. Ввод данных в модуль осуществляет уполномоченным оператором.

Обработка данных модуля «Мониторинг СЭР КМНС РС(Я)» выполняется методами экономико-математического моделирования (факторный анализ, имитационное моделирование и пр.) с использование программных продуктов (Statistica, SPSS, Mathlab и др.). Результаты обработки информации вводятся в модуль.

Входная информация Модуля «Мониторинг ТТП Республики Саха (Якутия)» в начале поступает в платформу ГИС (пакет продуктов  ArcGIS, MapInfo, Панорама) для обработки данных. Первичными данными являются данных дистанционного зондирования Земли от открытых источников геостационарных спутников (Landsat, Santinel), сведения из зарегистрированных баз данных Академии наук Республики Саха (Якутия) по родовым общинам, недропользователям, реестр территорий традиционного природопользования министерства. После обработки в ГИС-приложениях, данные включаются в модуль.

Кроме основных модулей предлагается разработать модуль (веб-приложение) «Личный кабинет» обеспечивающий доступ к информации недропользователей, родовых общин и других пользователей, формируемый посредством зарегистрированных баз данных. В личном кабинете обеспечивается более подробный просмотр сведений об организациях, а также доступ уполномоченных операторов для внесения сведений в ГИАС.

Управление доступом является защищенное хранение и надежная аутентификация прав доступа. Как правило, права доступа размещены в служебных базах данных и ассоциируются с пользователем после его аутентификации системой, причем аутентификация самих прав доступа не происходит, что дает возможность подмены прав доступа, которое решается с применением цифровых сертификатов.

В качестве объектов доступа выделяют три вида, связанных иерархической зависимостью: базы данных, таблицы в базах данных и записи в таблицах. Будут разработаны формальные модели мандатного доступа в СУБД, для которой доказаны свойства корректности и полноты. В рамках разработки модели доступа рассмотрены понятия «оператор» и «пользователь» информации.

В целом, ГИС-технологии объединяют совокупность данных и знаний и обеспечивают оценку и визуализацию исходной природной ситуации с привязкой к конкретным земельным участкам, из которых формируется землепользование.

Комплексная оценка уровня социально-экономического развития мест традиционного проживания и традиционной хозяйственной деятельности коренных малочисленных народов на перспективу проводится на основе сопоставления выбранных индикативных показателей социального и экономического состояния, приведения всех значений показателей в баллах к сводной комплексной оценке и последующего анализа изменений значений этих показателей в прогнозируемом периоде.

Оценка и прогноз социально-экономических показателей развития коренных малочисленных народов следует проводить на очередной финансовый год и планируемый период (5 лет). Прогноз разрабатывается на основе анализа внешних и внутренних условий социально-экономического развития Российской Федерации с учетом основных направлений бюджетной, налоговой и таможенно-тарифной политики, а также рассматривает данные, представляемые федеральными органами исполнительной власти, органами исполнительной власти РС(Я), органами местного самоуправления и другими участниками стратегического планирования (объединения коренных малочисленных народов всех организационных форм и институты развития).

Прогноз разрабатывается в трех основных вариантах – базовом, консервативном и целевом:

• базовый вариант прогноза характеризует основные тенденции и параметры развития экономики в условиях изменения внешних и внутренних факторов при сохранении основных тенденций изменения эффективности использования ресурсов;
• консервативный вариант основан на оценке темпов экономического роста с учетом существенного ухудшения внешнеэкономических и иных условий;
• целевому варианту сценарного развития характерно достижении целевых показателей, учитывающих в полном объеме достижение целей и задач стратегического планирования при консервативных внешнеэкономических условиях.

Процесс разработки методики оценки и прогноза включает оценку социально-экономического развития коренных малочисленных народов, сценарные условия функционирования социально-экономической ситуации и  прогноз показателей развития.

Прогноз рекомендуется разрабатывать в форме числовой модели в виде системы таблиц, отражающих последовательное развитие (трансформацию) состояния экономики под воздействием внутренних процессов, внешних и внутренних факторов, принимаемых решений, а также обоснование этих изменений. В исходные условия предлагается включать следующие группы показателей мониторинга  качества жизни.

Рекомендуется последовательно уточнять исходные условия и основные показатели формируемого прогноза, а также осуществлять детализацию в разрезе видов экономической деятельности и основных продуктов.

Разработку сценарных условий и основных параметров прогноза рекомендуется осуществлять в 2 этапа:

• На базе статистической информации ретроспективного периода проводится анализ основных тенденций, факторов и проблем социально-экономического развития, а также осуществляется поиск вариантов решений указанных проблем, на основании которых разрабатываются гипотезы и параметры прогноза. Весь спектр работ осуществляется посредством  исследования динамических рядов статистических показателей, выделения в них трендовых, циклических и сезонных компонент,  факторов развития, в том числе конъюнктурных, экстенсивных и интенсивных.

2)       С целью балансировки сценариев развития и их параметров осуществляется проработка сценарных условий и прогноза развития в квартальном (годовом) периоде.

В основе рейтинговой оценки социально-экономического положения мест традиционного проживания и традиционной хозяйственной деятельности коренных малочисленных народов (наслежных муниципальных образований) лежит агрегированная группа показателей, характеризующие экономическую и социальную сферу. Каждая из групп имеет в составе ряд показателей, описывающих качества жизнеобеспечения представителей коренных малочисленных народов за отчетный период.

Анализируемые показатели можно распределить по 4 группам:

1. Уровень социально-экономического положения
2. Сохранение традиционной экономики
3. Эффективность социальной сферы
4. Сохранение этнической идентичности

Для составления рейтинга расчеты проводятся в два этапа.

На первом этапе определяется рейтинговый балл по каждой группе показателей  согласно бальной оценке социально-экономических индикаторов устойчивого развития коренных малочисленных народов Севера. Он рассчитывается как среднее арифметическое всех рейтинговых баллов показателей группы:

На втором этапе определяется интегральный рейтинговый балл. Он рассчитывается как среднее геометрическое всех рейтинговых баллов по всем 4-м группам показателей:

Максимально возможное значение – 100 баллов, минимальное – 1 балл.  Муниципальное образование с лучшим значением показателя получает 1 ранг и далее проводится группировка по каждому органу местного самоуправления, входящему в места традиционного проживания и традиционной хозяйственной деятельности  коренных малочисленных народов. Рейтинг формируется ежегодно и может быть рекомендован для использования при проведении анализа и составлении прогнозов социально-экономического развития муниципальных образований.

Научное обоснование разработки геоинформационой аналитической системы потребует инвестиций, окупаемость его затрат оценивается, как бюджетная. Средняя стоимость создания и внедрения одного сегмента стоит 100-150 тыс. долл. США в текущих ценах. В текущих условиях, государственные торги способствуют конкурирующему выбору поставщика, который построит инженерно-техническую платформу и внедрит результаты научной разработки. Далее, государство в лице уполномоченного органа, обеспечит сопровождение, а также внедрение геоинформационной аналитической системы в систему управления муниципальными территориями и традиционным природопользованием.

Следующей проблемой, является регулярная актуализация баз данных информационной системы. Решение данной проблемы видим, в использовании трудовых ресурсов государственных учреждений в рамках функциональных полномочий. Безусловно, организация системы пополнения базы данных позволит оптимизировать затраты на внедрение и сопровождение, определит круг ответственности и безопасности системы.

Исследование по разработке данной методологии создания и функционирования социально-экономического мониторинга территорий проживания и ведения традиционной экономики коренных местных сообществ будут продолжены на последующие два-три года. Более подробно будут исследованы инструментарий ГИС-технологий, сформированы  пространственные данные для наблюдения за  традиционной хозяйственной деятельностью организованных форм коренных местных сообществ на региональном уровне.

Результаты мониторинга социально-экономического положения и традиционного природопользования позволят создать систему анализа и обработки информации для реализации устойчивого развития местных сообществ и промышленности на территориях традиционного природопользования. Также станет инструментом мониторинга реализации государственных программ в сфере предоставления гарантий и защиты прав коренных малочисленных народов Севера и информационного обеспечения этнологической экспертизы и мониторинга в Республике Саха (Якутия).

Список источников 

1. Андросов Н. Арктика, проблемы и пути их решения. Проблемы Арктических улусов республики Саха // Правительственный вестник. Якутск, 1998. № 1(23). С. 39–47.
2. Андрюхина Ю.Н. Разработка методики создания тактильных карт с применением геоинформационных систем и аддитивных технологий. – Автореф…к.т.н. – Новосибирск, 2019.
3. Введение в экономико-математическое моделирование: учебно-методическое пособие / Панкратов Е.Л., Булаева Е.А, Болдыревский П.Б. – Нижний Новгород: Нижегородский университет, 2017. – 113 с.
4. Виноградов П.М. Геоинформационное обеспечение геоэкологического мониторинга крупного промышленного центра (на примере города Воронеж). –Диссер…к.г.н. – Воронеж,2015. – 205 с.
5. Владыкина А.И. эколого-экономическое интерактивное картографирование и его реализация: на примере Алтайского края. – Автореф…к.т.н. – 2017. – 14 c.
6. Галкин В.В. Эколого-экономические проблемы развития традиционного хозяйства коренных малочисленных народов Севера. Дисс. … к.э.н. – Иркутск, 2001.
7. Гелих О.Я., Князева Е.Н. Управление и синергетика: учебное пособие для студентов высших учебных заведений, обучающихся по направлению “540400 Социально-экономическое образование” / О. Я. Гелих, Е. Н. Князева. – 2-е изд. – Санкт-Петербург : Книжный дом, 2009. – 137 с.
8. Дадыкин В.С. Методология геолого-экономического мониторинга в управлении воспроизводством минерально-сырьевой базы . – Дисс…д.э.н. – Якутск., 2018. – 332 c.
9. Еникеева Л.А., Ширшикова М.С. Модели прогнозирования качества жизни на основе международных индексов // Современные проблемы науки и образования, №1-1.—2015. – 656 с.
10. Железнов В.А. Разработка методики геоинформационного обеспечения оперативного обновления электронных карт большого объёма с использованием банка пространственных данных. Дисс. … канд.техн.наук – Москва, 2014.
11. Жихарев С.А., Скворцов А.В. Построение и анализ графовых структур в ГИС и САПР//Геоинформатика. Теория и практика. Вып. 1. Томск: Изд-во Том. ун-та– 1998. – 139-152 с.
12. Закон Республики Саха (Якутия) от 17 октября 2003 года 82-3 №175-III «О родовой, родоплеменной кочевой общине коренных малочисленных народов Севера (новая редакция) (с изменениями на 21 марта 2019 года) [Электронный ресурс]. URL: http://docs.cntd.ru/document/802023381 (Дата обращения: 07.11.2019).
13. Закон РС(Я) «Об особо охраняемых природных территориях Республики Саха (Якутия) № 114 – I» от 6 мая 1996 г.
14. Куклина В.В., Красноштанова Н.Е. Взаимодействие промышленных компаний и местных сообществ в условиях дальнейшей периферии (на примере Катангского района Иркутской области) // Известия Иркутского государственного университета. Серия: науки о земле. – 2014. – Т. 10. – с. 78-90.
15. Лычкина Н.Н. Имитационное моделирование экономических процессов. Учебное пособие. Государственный университет управления — Академия АйТи – Москва, 2005 – 164 с.
16. Мониторинг развития территорий традиционного природопользования в Ненецком автономном округе, Северо-Западная Россия, Отчёт проекта / Под редакцией В.К. Даллманна, В.В. Пескова и О.А. Мурашко.— 2011.
17. Николаев М.А., Махотаева М.Ю. Региональная экономика и управление территориальным развитием. Учебное пособие. – Псков : Псковский государственный университет, 2014. – 256 с.
18. Отчет «Проведение мероприятий направленных на осуществление контроля и мониторнга при проведении этнологической экспертизы в местах традиционного проживания и традиционной хозяйственной деятельности коренных малочисленных народов Севера (ГК №07-ОК от 02.09.2019г.), 2019.
19. Постановление Правительства Республики Саха (Якутия) №586 от 25.12.2010 года «О порядке осуществления экологической паспортизации территории Республики Саха (Якутия)».
20. Указ Главы Республики Саха (Якутия) № 2532 от 25.12.2010 года «О региональной государственной информационной системе природопользования и охраны окружающей среды Республики Саха (Якутия)».
21. Халиуллина Д.Н. Краткий обзор современных средств мониторинга сложных социально-экономических систем региона//Труды кольского научного центра РАН. – №5(24). – 2014. – 185-135 с.
22. Хитрин М.О. Создание адаптивного геоаналитического портала управления территориями на основе методики многоступенчатого выбора открытых компонентов.- Дисс….к.т.н. – Челябинск, 2017.- 131 с.
23. Чернышов В.Н. Теория систем и системный анализ : учеб. пособие / В.Н. Чернышов, А.В. Чернышов. – Тамбов : Изд-во Тамб. гос. техн. ун-та, 2008. – 96 с.
24. Чупров С.В., Бондарев А.Е. Методологические принципы разработки и проведения мониторинга регионального социально-экономического развития//Известия ИЕЭА,№1.—2013.-С. 133-139.
25. Шадрин В.И. Основные вопросы функционирования языков коренных малочисленных народов Севера Республики Саха (Якутия) [Электронный документ]. Официальный сайт Ассоциации коренных малочисленных народов Севера РС(Я). – URL: http://yakutiakmns.org/archives/3423
26. Шогенов Б.А., Купова М.К., Жамурзаева Д.М. Социально-экономический мониторинг с рейтинговой оценкой состояния и развития муниципальных образований региона// Региональная экономика: теория и практика №44(275).— 2012. — С. 21-27
27. Шустов Д.Н. Исследование и разработка организационно-экономических методов управления традиционным хозяйством малочисленных народов Севера (на примере Таймырского (Долгано-Ненецкого) автономного округа). Автореферат дис. …к.т.н. – Норильск, 2000.
28. Venus T. E.; Sauer J.(2021). Certainty pays off: The public’s value of environmental monitoring. Ecological Economics, Vol: 191, Page: 107220/ doi:10.1016/j.ecolecon.2021.107220.
29. Bolam, F. C., Grainger, M. J., Mengersen, K. L., Stewart, G. B., Sutherland, W. J., Runge, M. C., & McGowan, P. J. K. (2019). Using the value of information to improve conservation decision making. Biological Reviews, 94(2), 629-647. doi:10.1111/brv.12471.
30. Canessa, S., Guillera-Arroita, G., Lahoz-Monfort, J. J., Southwell, D. M., Armstrong, D. P., Chadеs, I., Converse, S. J. (2015). When do we need more data? A primer on calculating the value of information for applied ecologists. Methods in Ecology and Evolution, 6(10), 1219-1228. doi:10.1111/2041-210X.12423.
31. Sulyandziga, L., (2019) Indigenous peoples and extractive industry encounters: Benefit-sharing agreements in Russian Arctic. Polar Science, Vol: 21, 68-74, doi:10.1016/j.polar.2018.12.002.
32. O’Faircheallaigh, C., (2020) Impact and benefit agreements as monitoring instruments in the minerals and energy industries. The Extractive Industries and Society, Vol: 7, Is: 4, 1338-1346, doi: 10.1016/j.exis.2020.05.016.
33. Экономика традиционного природопользования: взаимодействие коренных народов Севера и бизнеса в российской Арктике / Е. И. Бурцева, И. М. Потравный, В. В. Гассий [и др.]. – Москва : Акционерное общество “Издательство “Экономика”, 2019. – 318 с. – ISBN
34. Samsonova, I., Malysheva, M., Pavlova, M.,  Semenova, L., Digital Economy and Sustainable Development of Northern Traditional Industries in the Paradigm of Ethnological Expertise. Lecture Notes in Networks and Systems, Vol: 129 LNNS, 619-624, doi: 10.1007/978-3-030-47945-9_67.

References

1. Androsov N. Arktika, problemy` i puti ix resheniya. Problemy` Arkticheskix ulusov respubliki Saxa // Pravitel`stvenny`j vestnik. Yakutsk, 1998. № 1(23). S. 39–47.
2. Andryuxina Yu.N. Razrabotka metodiki sozdaniya taktil`ny`x kart s primeneniem geoinformacionny`x sistem i additivny`x texnologij. – Avtoref…k.t.n. – Novosibirsk, 2019.
3. Vvedenie v e`konomiko-matematicheskoe modelirovanie: uchebno-metodicheskoe posobie / Pankratov E.L., Bulaeva E.A, Boldy`revskij P.B. – Nizhnij Novgorod: Nizhegorodskij universitet, 2017. – 113 s.
4. Vinogradov P.M. Geoinformacionnoe obespechenie geoe`kologicheskogo monitoringa krupnogo promy`shlennogo centra (na primere goroda Voronezh). –Disser…k.g.n. – Voronezh,2015. – 205 s.
5. Vlady`kina A.I. e`kologo-e`konomicheskoe interaktivnoe kartografirovanie i ego realizaciya: na primere Altajskogo kraya. – Avtoref…k.t.n. – 2017. – 14 c.
6. Galkin V.V. E`kologo-e`konomicheskie problemy` razvitiya tradicionnogo xozyajstva korenny`x malochislenny`x narodov Severa. Diss. … k.e`.n. – Irkutsk, 2001.
7. Gelix O.Ya., Knyazeva E.N. Upravlenie i sinergetika: uchebnoe posobie dlya studentov vy`sshix uchebny`x zavedenij, obuchayushhixsya po napravleniyu “540400 Social`no-e`konomicheskoe obrazovanie” / O. Ya. Gelix, E. N. Knyazeva. – 2-e izd. – Sankt-Peterburg : Knizhny`j dom, 2009. – 137 s.
8. Dady`kin V.S. Metodologiya geologo-e`konomicheskogo monitoringa v upravlenii vosproizvodstvom mineral`no-sy`r`evoj bazy` . – Diss…d.e`.n. – Yakutsk., 2018. – 332 c.
9. Enikeeva L.A., Shirshikova M.S. Modeli prognozirovaniya kachestva zhizni na osnove mezhdunarodny`x indeksov // Sovremenny`e problemy` nauki i obrazovaniya, №1-1.—2015. – 656 s.
10. Zheleznov V.A. Razrabotka metodiki geoinformacionnogo obespecheniya operativnogo obnovleniya e`lektronny`x kart bol`shogo ob“yoma s ispol`zovaniem banka prostranstvenny`x danny`x. Diss. … kand.texn.nauk – Moskva, 2014.
11. Zhixarev S.A., Skvorczov A.V. Postroenie i analiz grafovy`x struktur v GIS i SAPR//Geoinformatika. Teoriya i praktika. Vy`p. 1. Tomsk: Izd-vo Tom. un-ta– 1998. – 139-152 s.
12. Zakon Respubliki Saxa (Yakutiya) ot 17 oktyabrya 2003 goda 82-3 №175-III «O rodovoj, rodoplemennoj kochevoj obshhine korenny`x malochislenny`x narodov Severa (novaya redakciya) (s izmeneniyami na 21 marta 2019 goda) [E`lektronny`j resurs]. URL: http://docs.cntd.ru/document/802023381 (Data obrashheniya: 07.11.2019).
13. Zakon RS(Ya) «Ob osobo oxranyaemy`x prirodny`x territoriyax Respubliki Saxa (Yakutiya) № 114 – I» ot 6 maya 1996 g.
14. Kuklina V.V., Krasnoshtanova N.E. Vzaimodejstvie promy`shlenny`x kompanij i mestny`x soobshhestv v usloviyax dal`nejshej periferii (na primere Katangskogo rajona Irkutskoj oblasti) // Izvestiya Irkutskogo gosudarstvennogo universiteta. Seriya: nauki o zemle. – 2014. – T. 10. – s. 78-90.
15. Ly`chkina N.N. Imitacionnoe modelirovanie e`konomicheskix processov. Uchebnoe posobie. Gosudarstvenny`j universitet upravleniya — Akademiya AjTi – Moskva, 2005 – 164 s.
16. Monitoring razvitiya territorij tradicionnogo prirodopol`zovaniya v Neneczkom avtonomnom okruge, Severo-Zapadnaya Rossiya, Otchyot proekta / Pod redakciej V.K. Dallmanna, V.V. Peskova i O.A. Murashko.— 2011.
17. Nikolaev M.A., Maxotaeva M.Yu. Regional`naya e`konomika i upravlenie territorial`ny`m razvitiem. Uchebnoe posobie. – Pskov : Pskovskij gosudarstvenny`j universitet, 2014. – 256 s.
18. Otchet «Provedenie meropriyatij napravlenny`x na osushhestvlenie kontrolya i monitornga pri provedenii e`tnologicheskoj e`kspertizy` v mestax tradicionnogo prozhivaniya i tradicionnoj xozyajstvennoj deyatel`nosti korenny`x malochislenny`x narodov Severa (GK №07-OK ot 02.09.2019g.), 2019.
19. Postanovlenie Pravitel`stva Respubliki Saxa (Yakutiya) №586 ot 25.12.2010 goda «O poryadke osushhestvleniya e`kologicheskoj pasportizacii territorii Respubliki Saxa (Yakutiya)».
20. Ukaz Glavy` Respubliki Saxa (Yakutiya) № 2532 ot 25.12.2010 goda «O regional`noj gosudarstvennoj informacionnoj sisteme prirodopol`zovaniya i oxrany` okruzhayushhej sredy` Respubliki Saxa (Yakutiya)».
21. Xaliullina D.N. Kratkij obzor sovremenny`x sredstv monitoringa slozhny`x social`no-e`konomicheskix sistem regiona//Trudy` kol`skogo nauchnogo centra RAN. – №5(24). – 2014. – 185-135 s.
22. Xitrin M.O. Sozdanie adaptivnogo geoanaliticheskogo portala upravleniya territoriyami na osnove metodiki mnogostupenchatogo vy`bora otkry`ty`x komponentov.- Diss….k.t.n. – Chelyabinsk, 2017.- 131 s.
23. Cherny`shov V.N. Teoriya sistem i sistemny`j analiz : ucheb. posobie / V.N. Cherny`shov, A.V. Cherny`shov. – Tambov : Izd-vo Tamb. gos. texn. un-ta, 2008. – 96 s.
24. Chuprov S.V., Bondarev A.E. Metodologicheskie principy` razrabotki i provedeniya monitoringa regional`nogo social`no-e`konomicheskogo razvitiya//Izvestiya IEE`A,№1.—2013.-S. 133-139.
25. Shadrin V.I. Osnovny`e voprosy` funkcionirovaniya yazy`kov korenny`x malochislenny`x narodov Severa Respubliki Saxa (Yakutiya) [E`lektronny`j dokument]. Oficial`ny`j sajt Associacii korenny`x malochislenny`x narodov Severa RS(Ya). – URL: http://yakutiakmns.org/archives/3423
26. Shogenov B.A., Kupova M.K., Zhamurzaeva D.M. Social`no-e`konomicheskij monitoring s rejtingovoj ocenkoj sostoyaniya i razvitiya municipal`ny`x obrazovanij regiona// Regional`naya e`konomika: teoriya i praktika №44(275).— 2012. — S. 21-27
27. Shustov D.N. Issledovanie i razrabotka organizacionno-e`konomicheskix metodov upravleniya tradicionny`m xozyajstvom malochislenny`x narodov Severa (na primere Tajmy`rskogo (Dolgano-Neneczkogo) avtonomnogo okruga). Avtoreferat dis. …k.t.n. – Noril`sk, 2000.
28. Venus T. E.; Sauer J.(2021). Certainty pays off: The public’s value of environmental monitoring. Ecological Economics, Vol: 191, Page: 107220/ doi:10.1016/j.ecolecon.2021.107220.
29. Bolam, F. C., Grainger, M. J., Mengersen, K. L., Stewart, G. B., Sutherland, W. J., Runge, M. C., & McGowan, P. J. K. (2019). Using the value of information to improve conservation decision making. Biological Reviews, 94(2), 629-647. doi:10.1111/brv.12471.
30. Canessa, S., Guillera-Arroita, G., Lahoz-Monfort, J. J., Southwell, D. M., Armstrong, D. P., Chades, I., Converse, S. J. (2015). When do we need more data? A primer on calculating the value of information for applied ecologists. Methods in Ecology and Evolution, 6(10), 1219-1228. doi:10.1111/2041-210X.12423.
31. Sulyandziga, L., (2019) Indigenous peoples and extractive industry encounters: Benefit-sharing agreements in Russian Arctic. Polar Science, Vol: 21, 68-74, doi:10.1016/j.polar.2018.12.002.
32. O’Faircheallaigh, C., (2020) Impact and benefit agreements as monitoring instruments in the minerals and energy industries. The Extractive Industries and Society, Vol: 7, Is: 4, 1338-1346, doi: 10.1016/j.exis.2020.05.016.
33. E`konomika tradicionnogo prirodopol`zovaniya: vzaimodejstvie korenny`x narodov Severa i biznesa v rossijskoj Arktike / E. I. Burceva, I. M. Potravny`j, V. V. Gassij [i dr.]. – Moskva : Akcionernoe obshhestvo “Izdatel`stvo “E`konomika”, 2019. – 318 s. – ISBN 9785282035445.
34. Samsonova, I., Malysheva, M., Pavlova, M.,  Semenova, L., Digital Economy and Sustainable Development of Northern Traditional Industries in the Paradigm of Ethnological Expertise. Lecture Notes in Networks and Systems, Vol: 129 LNNS, 619-624, doi: 10.1007/978-3-030-47945-9_67.

Для цитирования: Павлова М.Б., Cамсонова И.В. Социально-экономический мониторинг: инструмент управления устойчивым развитием коренных народов с использованием ГИС-методов // Московский экономический журнал. 2021. № 11. URL: https://qje.su/rekreacia-i-turizm/moskovskij-ekonomicheskij-zhurnal-11-2021-42/

© Павлова М.Б., Cамсонова И.В., 2021. Московский экономический журнал, 2021, № 11.

Научная статья

Original article

УДК 001:378.1

doi: 10.24412/2413-046Х-2021-10683

СОВРЕМЕННЫ ТЕНДЕНЦИИ ЭКСПОРТА ВЫСШЕГО ОБРАЗОВАНИЯ: ЗАРУБЕЖНЫЙ И ОТЕЧЕСТВЕННЫЙ АСПЕКТЫ

MODERN HIGHER EDUCATION EXPORT TRENDS: FOREIGN AND DOMESTIC ASPECTS

Работа выполнена в рамках деятельности научно-учебной лаборатории Пензенского филиала Финуниверситета «Стратегии повышения конкурентоспособности международной деятельности вузов в глобальном цифровом пространстве»

Бондаренко Владимир Викторович, доктор экономический наук, профессор кафедры «Менеджмент, информатика и общегуманитарные науки» Пензенского филиала ФГОБУ ВО «Финансовый университет при Правительстве Российской Федерации»

Таишева Ксения Сергеевна, соискатель ученой степени кандидата экономических наук, заведующий учебной частью Пензенского филиала ФГОБУ ВО «Финансовый университет при Правительстве Российской Федерации»

Пензина Дарья Петровна, Пензенского филиала ФГОБУ ВО «Финансовый университет при Правительстве Российской Федерации»

Bondarenko V.V., VVBondarenko@fa.ru

Taisheva K.S., KSTaisheva@fa.ru

Penzina D.P., darya.pitaikina@fa.ru 

Аннотация. Мировой рынок высшего образования – это сфера жесткой конкуренции ведущих мировых держав и систем с годовым оборотом порядка 100 млрд. долларов. Как отмечает ряд экспертов, от способности той или иной страны обеспечить рост экспорта образовательных услуг зависит конкурентоспособность ее национальной экономики. Пандемия коронавирусной инфекции способствовала пересмотру существующих факторов экспортеров образовательных услуг, как следствие, изменениям на мировом рынки высшего образования в целом и росту конкурентоспособности отдельных образовательных учреждений, в частности. Статья посвящена исследованию факторов конкурентоспособности экспорта образования с учетом существующих реалий и перспектив.

Abstract. The global market for higher education is an area of ​​fierce competition from the world’s leading powers and systems with an annual turnover of about $ 100 billion. As noted by a number of experts, the competitiveness of its national economy depends on the ability of a country to ensure the growth of exports of educational services. The coronavirus pandemic contributed to the revision of the existing factors of exporters of educational services, as a result, to changes in the global higher education markets in general and the growth of the competitiveness of individual educational institutions, in particular. The coronavirus pandemic contributed to the revision of the existing factors of exporters of educational services, as a result, to changes in the global higher education markets in general and the growth of the competitiveness of individual educational institutions, in particular. The article is devoted to the study of the factors of the competitiveness of the export of education, taking into account the existing realities and prospects.

Ключевые слова: высшее образование, конкурентоспособность, экспорт образования, цифровизация, цифровые образовательные технологии, цифровая образовательная платформа, цифровой университет, система управления обучением

Keywords: higher education, competitiveness, export of education, digitalization, digital educational technologies, digital educational platform, digital university, learning management system

Одна из сфер глобального высшего образования, наиболее пострадавших от пандемии – экспорт образования. Являясь одним из стратегических источников финансирования для университетов многих стран мира, международная мобильность студентов значительно снизилась с начала 2020 года. Эпидемиологические угрозы способствовали оптимизации процессов международной академической мобильности с одной стороны, совершенствованию слабых сторон данного направления с другой.

Одной из проблем, возникшей перед высшими учебными заведениями наряду с распространением коронаврусной инфекции и ограничений, стала неготовность оперативного перехода на качественное удаленное образование. Однако, современное высшее образование в соответствии с миссией Болонского процесса должно обеспечивать непрерывный процесс получения образования высокого качества образовательных услуг, а также на актуализацию всех элементов высшего образования под постоянно меняющие потребности, как студентов, так открытого рынка. Внедрение цифровых образовательных технологий в систему высшего образования – на сегодняшний день остается актуальной необходимостью и является условиям развития международной академической мобильности и конкурентоспособности на глобальном рынке образовательных услуг.

Ошибочно полагать, что о цифровизации образовательных процессов заговорили только в условиях пандемии новой коронавирусной инфекции COVID-19 в 2020 г. Вопросы инновационности преподавания, в том числе за счет цифровизации процессов обучения, ежегодно обсуждаются на Европейском пространстве высшего образования, в которое входит 48 стран, в том числе и Российская Федерация.

Высшие учебные заведения Соединенных Штатов Америки являются первопроходцами по внедрению передовых цифровых технологий в образовательном процессе. Методом проб и ошибок, они применяют  цифровые образовательные ресурсы в системе высшего образования уже более 60 лет. Современные цифровые инновации в системе высшего образования – онлайн-образование, открытые образовательные ресурсы, открытые курсы, массовый открытый онлайн-курс (МООК) и др. были созданы и впервые применены в США. На протяжении последнего пятилетнего периода 2015-2020 гг., ежегодно в высшие образовательные учреждения США поступает более 1 млн. иностранных граждан [].  По итогам 2020 г., количество иностранных студентов, находящихся на территории США снизилось на 43%, за счет эпидемиологической обстановки, вызванной новой коронавирусной инфекцией COVID-19 и миграционной политикой американского правительства. Однако, большая часть студентов смогла продолжить обучение в дистанционном формате, благодаря применяемым цифровым технологиях в вузах. Американские университеты были готовы к цифровой трансформации системы преподавания. Но, несмотря на это, Соединенные штаты Америки на сегодняшний день теряют лидирующие позиции по экспорту образования, в том числе и онлайн-образования [2, c. 5-6].

Рынок международного образования чрезвычайно важен для ведущих стран-экспортеров по нескольким причинам. Во-первых, международное образование приносит существенную прибыль экономике стран. Например, в 2019 году экспорт образования стал одним из стратегических источников прибыли для таких стран как США (43 млрд долл.), Великобритания (26 млрд долл.), Австралия (37,6 млрд долл.,3 третий по размерам экспорт Австралии). Кроме того, международное образование в значительной степени способствует созданию новых рабочих мест, как в университетах, так и за их пределами (например, в США каждые 7 иностранных студентов создают 3 рабочих места для национальной экономики) [6]. Во-вторых, международное образование – важный инструмент мягкой силы и дипломатии знаний, повышения репутации страны и лояльности иностранных студентов. В-третьих, международная мобильность – важный канал привлечения талантов на национальный рынок труда. Для отдельных университетов международная студенческая мобильность – это значительный источник дохода, способ повысить репутацию университета, привлечь сильных студентов из других стран, а также стимулировать международное научное сотрудничество и международную среду в университетах.

Глобальный рынок образовательных услуг определен многообразием национальных моделей и концепций системы высшего образования, характеризующих особенностями в методики и традиции преподавания.  Однако, в современных условиях меняются требования к экспортерам образования, которые на первое место ставят не формы и методы преподавания, а доступность при получении образовательных услуг.

Для индустрии образования, пандемия коронавирусной инфекции стала серьезным испытанием. Вузам в оперативном порядке пришлось перестраиваться на дистанционный образовательный процесс, дистанционный прием, проведение вступительных испытаний и собеседований удаленно. В большой степени это сказалась на экспорте образования: большая часть иностранных студентов пересмотрели необходимость обучения за рубежом.

До пандемии основными факторами, определяющими лидеров на рынке глобального образования, были:

• развитая экономика и рынок труда в стране обучения;
• качество образования и число сильных университетов;
• стоимость обучения [3, c. 187].

Сейчас к ним также добавилась эпидемиологическая стабильность, доступность цифровой образовательной платформы для иностранных студентов, которая во многом определяет успех страны как образовательного направления в 2021 году. Кроме этого, политическая и экономическая стабильность. Внутриполитические проблемы некоторых государств, например, США и отдельных стран Европы по итогам 2021 г. сказываются на международной конкурентоспособности в сфере высшего образования, меняется их привлекательность для иностранных студентов.

Во многих странах принятые меры по стабилизации эпидемиологических угроз COVID-19 сказались на качестве преподавания, графике поступления и в целом на доступности образования. С другой, пандемия оказалась сильным стимулом для оптимизации учебного процесса, пересмотра ценностей университетов и порядка организации обучения с применением передовых цифровых образовательных технологий.

Цифровизация в системе высшего образования – это, с одной стороны необходимая реальность, с другой стороны – каждодневный вызов всем образовательным организациям высшего образования.

Тенденция на переход к дистанционному обучению, вызванная ограничениями из-за распространения коронавирусной инфекции, продолжает наблюдаться по всему миру и в 2021 году. Однако, реализация дистанционного обучения требует со стороны образовательных организаций, в том числе высших учебных заведений, наличие определенной инфраструктуры.

При этом, сотрудники российских университетов отмечают, что поддержка на уровне государства смогла бы стать большим подспорьем для сохранения сильных позиций России на рынке международного образования. В первую очередь, такими мерами могут стать дополнительные стипендии для иностранных студентов, однако не менее важны и другие меры – нормативная поддержка, помощь университетам в маркетинге и продвижении, а также в поддержке создания новых продуктов экспорта. На рисунке 1 представлены меры государственной поддержки, которые были указаны сотрудниками международных отделов российских университетов как наиболее желаемые в период постпандемии, при проведении исследования Высшей школы экономики в 2020/20221 учебном году [2, c. 188].

Таким образом, развитие экспорта образования в современных условиях невозможно без поддержки государства в области приема иностранных студентов высшие учебные заведения.

Безусловно, на сегодняшний день современные тенденции в экспорте образования основаны на цифровизации процесса обучения. Цифровые технологии и онлайн формат обучения способен открыть и новые возможности – например, охват большего числа иностранных студентов, создание онлайн программ и курсов, набор русскоязычных студентов из стран СНГ на общие программы в онлайн формате, создание совместных программ с другими университетами мира без необходимости физически перемещаться в страну обучения. Кроме этого, важна государственная поддержка в части визовых регулирований, изменения процедуры вступительных испытаний, финансовой поддержки университетов. Рынок образования меняется очень быстро – скорость реагирования университетов на эти изменения способна определить их судьбу как экспортеров образования и судьбу стран как образовательных направлений на ближайшие несколько лет.

Сегодня российские вузы также пересматривают стратегию экспорта образования: часть учебных заведений планируют и успешно создают онлайн-курсы для иностранных студентов, часть организовывают дипломные программы онлайн, в том числе в партнерстве с зарубежными вузами.

В рамках ключевой инициативы «Цифровая образовательная среда» общенационального плана действий, обеспечивающих восстановление занятости и доходов населения, рост экономики и долгосрочные структурные изменения в экономике, утвержденном Правительством Российской Федерации, Минобрнауки России реализует комплекс мер государственной поддержки подведомственных ООВО, направленных на обеспечение финансовой и методической поддержки цифровизации вузов. В 2020 году на реализацию программ цифрового развития из федерального бюджета выделены субсидии образовательным организациям, которые наиболее остро нуждаются в поддержке цифрового развития. Реализация программ цифрового развития образовательных организаций и в целом программы финансовой и методической поддержки цифровизации позволяет продолжать эффективную реализацию образовательных программ с применением электронного обучения и дистанционных образовательных технологий, что предотвращает возможные риски негативного влияния на качество подготовки кадров из-за введенных ограничений по реализации образовательных программ в очной форме в связи с угрозой распространения новой коронавирусной инфекции COVID-19. Также отмечается положительный вклад программы в экономику в части закупок оборудования отечественного производства [4, c. 640].

Действительно, не в последнюю очередь институты надеются на государственную поддержку, выраженную, например, в дополнительном финансировании инициатив, помощи в рекрутинге (например, через государственные организации), упрощении системы приема иностранных студентов.

В 2020 г., пандемия коронавирусной инфекции заставила все мировое сообщество переосмыслить роль и значение цифровых технологий в образовательном процессе. Те вузы, которые применяли в образовательном процессе элементы цифровизации – обучающие платформы, онлан-курсы, компьютерные обучающие программы и тренажеры, были более мобильны при переходе на дистанционный процесс обучения. В 2019 году 32 вузами России была подписана «Хартия о цифровизации образовательного пространства». Инициаторами объединения были Тольяттинский государственный университет, Омский государственный технический университет, а также НИУ «Московский институт электронной техники».

Для сбалансированного пространственного развития страны, необходимо в приоритетном порядке поддерживать развитие науки и высшего образования в регионах, создавать максимально комфортные условия для интеграции наших университетов, академических институтов с реальным сектором экономики и в целом вывести региональную высшую школу и науку на новый уровень. В этой связи Минобрнауки России в 2021 году продолжит реализовывать целый комплекс конкретных мер по модернизации всей системы науки и высшего образования, в том числе нацеленных на адаптацию к потребностям реального сектора экономики. Национальный проект «Наука и университеты» Основные задачи деятельности Министерства на 2021 год связаны с созданием условий для выявления и развития талантов и профессионального роста научных, инженерных и предпринимательских кадров и для повышения уровня капитализации образовательного потенциала населения; получением новых знаний за счет развития и поддержки фундаментальных исследований, обеспечивающих готовность страны к большим вызовам и своевременной оценке рисков, обусловленных научно-технологическим развитием; поддержкой всех стадий «жизненного цикла» знаний за счет формирования эффективной системы коммуникации в области науки, технологий и инноваций, повышения восприимчивости экономики и общества к инновациям, создания условия для развития наукоемкого бизнеса. Также опережающее развитие инфраструктуры научной, научно-технической и инновационной деятельности, включая формирование и реализацию национальных и международных проектов класса «мегасайенс», инфраструктуры информационного обеспечения научной, научнотехнической и инновационной высокотехнологичной деятельности с обеспечением беспрепятственного доступа к ней. Во исполнение Указа Президента Российской Федерации от 21 июля 2020 г. № 474 «О национальных целях развития Российской Федерации на период до 2030 года» разработан национальный проект «Наука и университеты», реализация которого началась в 2021 году. В состав национального проекта «Наука и университеты» входит четыре федеральных проекта:

• «Развитие масштабных научных и научно-технологических проектов по приоритетным исследовательским направлениям» (Исследовательское лидерство);
• «Развитие инфраструктуры для научных исследований и подготовки кадров» (Инфраструктура);
• «Развитие человеческого капитала в интересах регионов, отраслей и сектора исследований и разработок» (Кадры); «Развитие интеграционных процессов в сфере науки, высшего образования и индустрии» (Интеграция) [1].

Ключевыми подходами к формированию национального проекта «Наука и университеты» стали:

• внедрение и развитие эффективно работающих моделей интеграции науки и образования, включающих новые подходы к управлению, сопряжению научной и образовательной деятельности, финансовому менеджменту;
• передача объединениям организаций ресурсов и связанной с их использованием ответственности в обмен на расширенную автономию;
• ориентация целей и задач развития ООВО и научных организаций на национальные приоритеты, развитие территорий и отраслей, а также создание условий и возможностей для самореализации граждан;
• создание условий для развития региональных систем высшего образования и науки, при которых нивелируются институциональные и административные границы, что способствует социально-экономическому и научно-технологическому развитию субъектов Российской Федерации и страны в целом;
• обеспечение кадрами (российскими и иностранными) регионов и высокотехнологичных отраслей экономики, владеющими своей специальностью на современном по мировым меркам уровне, способными ориентироваться в меняющихся производственных процессах, перестраиваться и быть готовыми к постоянному обучению [1].

В целях содействия увеличению вклада ООВО в достижение национальных целей развития Российской Федерации, сбалансированного пространственного развития страны, обеспечения доступности качественного высшего образования в регионах разработана Программа стратегического академического лидерства «ПРИОРИТЕТ-2030», реализация которой рассчитана на предстоящие 10 лет. При ее разработке были проанализированы итоги всех предыдущих стратегических инициатив по трансформации высшего образования, учтены их достоинства и недостатки. В программе примет участие не менее 100 университетов, отобранных на конкурсной основе. При этом по предварительным оценкам значительная часть потенциальных участников будет представлена региональными университетами. Также согласно Правилам проведения отбора, в программах развития, которые ООВО представят в составе заявок для участия в отборе, дополнительно может предусматриваться реализация мероприятий с формированием консорциумов – объединений, в том числе без образования юридического лица, с другими ООВО, научными организациями, с иными организациями на основании соглашений о взаимодействии. При оценке программы развития ООВО будет приниматься во внимание формирование таких консорциумов.

Таким образом, повышение международной конкурентоспособности российских вузов в условиях глобальных трансформаций является актуальной многосторонней задачей, основанной не только на цифровых трансформациях, но и на поиск новых форм и методах взаимоотношений между вузами и иностранным контингентом, а также между вузами в частности и международной государственной политики в целом. Университеты не смогут повышать международную академическую мобильность без государственной поддержки, которая должна быть основана на комплексных принимаемых государством стратегических ориентиров. Тем самым можно прогнозировать приток иностранных студентов в российские вузы, академическое развитие университетов, становлении дипломатии знаний, «мягкой силе» и повышение эффективности международного сотрудничества, а также повышения уровня доходов вузов от основной и дополнительной образовательной деятельности. 

Список источников

1. О мерах реализации программы стратегического академического лидерства «Приоритет-2030» // Постановление правительства Российской Федерации от 13.05.2021 №729 // [Электронный ресурс] // Режим доступа: http://publication.pravo.gov.ru/Document/View/0001202105210040
2. Бейзеров, В.А. Развитие экспорта образовательных услуг посредством зарубежных филиалов университетов // В.А. Бейзеров // Инновации в образовании. – 2021. – №2. – С. 5-14.
3. Бондаренко, В.В. Повышение конкурентоспособности российских вузов в мировом образовательном пространстве в условиях глобальных угроз // В.В. Бондаренко // Образование и право. – 2020. – № 5.  – С. 186-190.
4. Голубев, В.Н. Международная студенческая мобильность: причины, основные понятия и проблемы // В.Н. Голубев // В сборнике: ДОСТИЖЕНИЯ ФУНДАМЕНТАЛЬНОЙ И КЛАССИЧЕСКОЙ МЕДИЦИНЫ И ФАРМАЦИИ. Материалы 75-ой научной сессии сотрудников университета. Витебск, 2020. – С. 639-640.
5. Экспресс-анализ цифровых образовательных ресурсов и сервисов для организации учебного процесса в дистанционной форме / И. А. Карлов, В. О. Ковалев, Н. А. Кожевников, Е. Д. Патаракин, И. Д. Фрумин, А. Н. Швиндт, Д. О. Шонов; Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики», Институт образования. – М.: НИУ ВШЭ, 2020. – 56 с.
6. Официальный сайт LMS «Eliademy». – Режим доступа: URLhttps://www.courseminded.com/ (дата обращения: 08.11.2021)

References

1. O merax realizacii programmy` strategicheskogo akademicheskogo liderstva «Prioritet-2030» // Postanovlenie pravitel`stva Rossijskoj Federacii ot 13.05.2021 №729 // [E`lektronny`j resurs] // Rezhim dostupa: http://publication.pravo.gov.ru/Document/View/0001202105210040
2. Bejzerov, V.A. Razvitie e`ksporta obrazovatel`ny`x uslug posredstvom zarubezhny`x filialov universitetov // V.A. Bejzerov // Innovacii v obrazovanii. – 2021. – №2. – S. 5-14.
3. Bondarenko, V.V. Povy`shenie konkurentosposobnosti rossijskix vuzov v mirovom obrazovatel`nom prostranstve v usloviyax global`ny`x ugroz // V.V. Bondarenko // Obrazovanie i pravo. – 2020. – № 5.  – S. 186-190.
4. Golubev, V.N. Mezhdunarodnaya studencheskaya mobil`nost`: prichiny`, osnovny`e ponyatiya i problemy` // V.N. Golubev // V sbornike: DOSTIZhENIYa FUNDAMENTAL`NOJ I KLASSIChESKOJ MEDICINY` I FARMACII. Materialy` 75-oj nauchnoj sessii sotrudnikov universiteta. Vitebsk, 2020. – S. 639-640.
5. E`kspress-analiz cifrovy`x obrazovatel`ny`x resursov i servisov dlya organizacii uchebnogo processa v distancionnoj forme / I. A. Karlov, V. O. Kovalev, N. A. Kozhevnikov, E. D. Patarakin, I. D. Frumin, A. N. Shvindt, D. O. Shonov; Nacional`ny`j issledovatel`skij universitet «Vy`sshaya shkola e`konomiki», Institut obrazovaniya. – M.: NIU VShE`, 2020. – 56 s.
6. Oficial`ny`j sajt LMS «Eliademy». – Rezhim dostupa: URLhttps://www.courseminded.com/ (data obrashheniya: 08.11.2021)

Для цитирования: Бондаренко В.В., Таишева К.С., Пензина Д.П. Современны тенденции экспорта высшего образования: зарубежный и отечественный аспекты // Московский экономический журнал. 2021. № 11. URL: https://qje.su/ekonomicheskaya-teoriya/moskovskij-ekonomicheskij-zhurnal-11-2021-41/

© Бондаренко В.В., Таишева К.С., Пензина Д.П., 2021. Московский экономический журнал, 2021, № 11.

Научная статья

Original article

УДК 332.01

doi: 10.24412/2413-046Х-2021-10682

МЕЖДУНАРОДНАЯ ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ИНТЕГРАЦИЯ

INTERNATIONAL ECONOMIC INTEGRATION

Салпагарова Марифат Шахмуратовна, ФГБОУ ВО «Северо-Кавказская государственная академия»

Текеева Халимат Эльмурзаевна, кандидат экономических наук, доцент, ФГБОУ ВО «Северо-Кавказская государственная академия»

Salpagarova Marifat Shakhmuratovna, FSBOU VO “North Caucasus State Academy”

Tekeeva Halimat Elmurzaevna, Candidate of Economic Sciences, Associate, Professor of FSBOU VO “North Caucasus State Academy” 

Аннотация. Данная работа раскрывает сущность международной экономической интеграции и предпосылки его развития. В статье приведены причины, факторы и последствия международной экономической интеграции, а также рассмотрены формы интеграции. На микроуровне интеграция проходит через взаимодействие капитала определенных экономических единиц соседних стран, через установление между ними системы экономических соглашений, через открытие зарубежных филиалов. На межгосударственном уровне интеграция происходит на основе формирования экономических союзов между государствами и координации национальной политики. Формирование интеграционных группировок стало мирной формой современного геоэкономического и геополитического соперничества.

Abstract. This work reveals the essence of international economic integration and the prerequisites for its development. The article describes the causes, factors and consequences of international economic integration, as well as the forms of integration. At the micro level, integration goes through the interaction of the capital of certain economic units of neighboring countries, through the establishment of a system of economic agreements between them, and through the opening of foreign branches. At the interstate level, integration takes place through the formation of economic alliances between States and the coordination of national policies. The formation of integration groups has become a peaceful form of modern geoeconomic and geopolitical rivalry.

Ключевые слова: международная экономическая интеграция, развитие, причины, предпосылки, формы интеграции, объединения стран, отношения, причины, факторы

Key words: international economic integration, development, reasons, prerequisites, forms of integration, unification of countries, relations, reasons, factors

Международная экономическая интеграция – это процесс экономического и политического объединения стран, основанный на глубоких, стабильных отношениях и разделении труда между национальными экономиками, взаимодействии их воспроизводительных структур на разных уровнях и в разных формах. Экономическая интеграция предоставляет ряд благоприятных условий для взаимодействующих сторон. Причинами международной экономической интеграции являются следующие факторы:

1) интеграционное сотрудничество дает предприятиям (производителям товаров) более широкий доступ к самым разным ресурсам: финансовым, материальным, трудовым, новейшим технологиям в регионе и позволяет им производить продукцию на основе большого рынка для всей интеграционной группы;

2) экономическая конвергенция стран в региональных рамках создает привилегированные условия для компаний из стран, участвующих в экономической интеграции, защищая их в определенной степени от конкуренции со стороны компаний из третьих стран;

3) интеграционные взаимодействия позволяют участникам совместно решать наиболее серьезные социальные проблемы, такие как выравнивание игрового поля в отстающих регионах, облегчение положения на рынке труда, предоставление социальных гарантий группам с низкими доходами, системе здравоохранения, охране здоровья и безопасности на работе дальнейшее развитие социальной защиты.

Однако взаимодействие национальных экономик развивается с разной интенсивностью, в разных масштабах и становится более четким в каждом регионе. Следовательно, необходимо учитывать объективные факторы, определяющие этот процесс.

Помимо чисто экономических причин, существуют также политические стимулы для международной интеграции. Укрепление тесных экономических отношений между разными странами, объединение национальных экономик исключает возможность их политических конфликтов и позволяет проводить общую политику в отношении других стран. Например, участие Германии и Франции в ЕС положило конец их политическому противостоянию после Тридцатилетней войны и позволило им выступить в качестве «единого фронта» против общих соперников. Формирование интеграционных группировок стало мирной формой современного геоэкономического и геополитического соперничества.

Улучшение интеграции предполагает наличие определенных предпосылок:

1. Интегрирующиеся страны должны иметь примерно одинаковый уровень экономического развития и зрелости рыночной экономики. Их экономические механизмы должны быть совместимы. Интеграция обычно является наиболее длительной и эффективной, когда интегрированы развитые страны.
2. Наличие общей границы и исторически сложившихся экономических отношений. Страны, расположенные на одном континенте, обычно объединены географической близостью, с которой легче решить транспортные, языковые и другие проблемы.
3. Экономики интегрирующихся стран имеют взаимодополняющие структуры (их отсутствие – одна из причин низкой эффективности интеграции в Африке, в арабском мире).
4. Совокупность экономических и других проблем, с которыми на самом деле сталкиваются регион или страны в регионе.
5. Политическая воля государств, наличие стран-лидеров интеграции.
6. Так называемый «демонстрационный» эффект. Под влиянием успехов определенных интеграционных объединений другие государства стремятся присоединиться к этой организации. Таким образом, демонстративное влияние ЕС побудило страны Центральной и Восточной Европы присоединиться к Европейскому Союзу.
7. «Эффект домино». Поскольку интеграция ведет к реорганизации экономических связей стран-членов в сторону внутрирегионального сотрудничества, другие страны, не входящие в ассоциацию, испытывают трудности, и иногда торговля со странами-членами группировки снижается. В результате они также вынуждены присоединиться к интеграционному альянсу.
8. Часть торговли в странах, участвующих в процессе интеграции, перенаправляется из внешнего мира друг в друга, вызывая неудобства для соседних стран и вынуждая их присоединяться к процессу интеграции.

Но добрых намерений и готовности к сотрудничеству недостаточно для участия в интеграционном процессе. Важно, чтобы было много общего во всех сферах, так называемое ядро ​​интеграции, которое предполагает близость уровня экономического развития и общность экономической и политической системы. Не менее важна культурная и религиозная близость объединяющих народов, поскольку без взаимопонимания и уважения традиций и обычаев друг друга невозможно любое объединение. И, конечно же, играет роль географическая близость стран-участниц ассоциации, так как способствует более быстрой и прибыльной основе сотрудничества, культурной близости.

Экономическая интеграция основана на ряде объективных факторов, важнейшими из которых являются:

• глобализация экономической жизни;
• углубление международного разделения труда;
• глобальная научно-техническая революция;
• повышение открытости национальных экономик.

Все эти факторы взаимозависимы.

В современных условиях развитие устойчивых экономических отношений между странами, и особенно между компаниями, приняло глобальный характер на основе международного разделения труда. Растущая открытость национальных экономик, возникающая научно-техническая революция, международная торговля, миграция капитала, современные транспортные, коммуникационные и информационные системы внесли свой вклад в процесс интернационализации экономики до уровня, на котором активна глобальная сеть интегрированных взаимосвязей мировой экономики. с участием большинства компаний большинства стран мира.

Глобализация экономической жизни наиболее интенсивна на региональном уровне, поскольку большинство предприятий связаны с предприятиями в соседних странах. Поэтому одна из основных тенденций глобализации мировой экономики – формирование интеграционных зон вокруг данной страны или группы наиболее развитых стран, вокруг крупных экономических мегаблоков.

Барьеры на пути интеграции развивающихся стран:

• интегрирующиеся страны слабо дополняют друг друга, что затрудняет процесс интеграции, следовательно, необходимы структурные изменения;
• слаборазвитая инфраструктура;
• различия в уровнях и потенциале развития;
• политическая нестабильность.

Есть определенные формы международной экономической интеграции. Самой простой и наиболее распространенной формой экономической интеграции является зона свободной торговли, в которой устранены торговые ограничения между государствами-членами, и прежде всего тарифы и квоты. Однако в отношениях с третьей страной у каждой своя политика. Создание зон свободной торговли усиливает конкуренцию на внутреннем рынке между отечественными и иностранными производителями товаров, что, с одной стороны, увеличивает риск банкротства, а с другой – способствует совершенствованию производства и внедрению инноваций. Отмена таможенных пошлин и нетарифных ограничений обычно распространяется на промышленную продукцию; в случае сельскохозяйственной продукции либерализация импорта ограничена. Это было типично для ЕС и сейчас наблюдается в регионе Северной Америки и Латинской Америки.

Другая форма, таможенный союз, предполагает установление общего внешнеторгового тарифа и общей внешнеторговой политики с третьими странами, а также функционирование зоны свободной торговли.

В обоих случаях межгосударственные отношения ограничиваются сферой обмена, чтобы обеспечить равные условия для стран-участниц в развитии взаимной торговли и финансовых расчетов.

Таможенный союз часто дополняется платежным союзом, который обеспечивает взаимозаменяемость валют и функционирование единой расчетной денежной единицы.

Более сложной формой является общий рынок, который, помимо свободной взаимной торговли и общего внешнеторгового тарифа, позволяет участникам полностью устранить факторы производства и согласовать экономическую политику, включая выравнивание экономических показателей. С функционированием единого рынка будут созданы общие фонды для содействия социальному и региональному развитию, будут созданы наднациональные органы управления и контроля, а также улучшится правовая система, т.е. формируется единое экономическое, правовое и информационное пространство.

Экономический союз находится на этапе высокого экономического развития. Они проводят согласованную (или даже единую) экономическую политику и на этой основе устраняют все препятствия. Создаются межгосударственные органы, и одновременно происходят серьезные экономические микротрансформации во всех странах-участницах.

Валютный союз – это форма и одновременно большая составляющая экономической союза. Ключевые свойства союза следующие:

• согласованное (совместное) движение по национальным валютам;
• установка по соглашению фиксированных обменных курсов, которые нацелены на поддержку Центральным банком стран-участниц;
• создание единой региональной валюты;
• формирование единого регионального банка, который является эмиссионным центром этой национальной денежной единицы.

Этот союз состоится только в Западной Европе. Только здесь процесс экономической интеграции перевалил за все указанные этапы.

Полная экономическая интеграция – это единая экономическая политика, и, следовательно, единица – это определение правовой основы, которая реализуется в условиях единой налоговой системы, при наличии единых стран, стандартов, единого трудового права.

Современная экономика пока не способна в полной мере определить влияние реализации интеграционных процессов на глобальном уровне. Объясняется это не сложностью вычисления результатов интегрирования, а множеством последствий этого процесса во времени и пространстве. Поэтому в таких исследованиях принято различать статические и динамические эффекты интеграции.

Статические эффекты определяют экономические последствия международной интеграции, возникающие сразу после реализации мер по консолидации экономик двух и более стран.

Динамические эффекты оценивают будущие экономические последствия международной интеграции на более поздних этапах таможенного союза. Как правило, расчеты статического эффекта сравнивают результаты перенаправления потребителей в одной стране с покупкой продукта или фактора производства у более эффективного участника интеграционных отношений в другой стране.

При этом необходимо учитывать влияние наличия или отсутствия таможенного союза или любой другой формы интеграции. Подобные расчеты должны учитывать негативные последствия международной интеграции. Особенно важно учитывать негативные результаты будущего. В будущем импорт товаров из другой страны может отрицательно сказаться, например, на проблеме занятости в стране.

Международная экономическая интеграция – это объединение экономик соседних стран в единый экономический комплекс на основе устойчивых экономических отношений между компаниями. Классические формы международной экономической интеграции: зоны свободной торговли, в которых снимаются торговые ограничения между странами, участвующими в интеграционном объединении, и, прежде всего, снижаются или отменяются тарифы; таможенный союз, в котором установлены единый таможенный тариф и общая внешнеторговая политика по отношению к третьим странам, а также отменены ограничения внешней торговли; общий рынок, характеризующийся подписанием соглашения, охватывающего «четыре свободы» пересечения границ для товаров, услуг, капитала и людей; экономический и валютный союз, когда соглашения о зоне свободной торговли, таможенном союзе и общем рынке дополняются соглашениями о продолжении единой экономической и денежно-кредитной политики и вводятся наднациональные институты, управляющие интеграционным объединением.

Список источников

1. Пономарева, Е. С. Мировая экономика и международные экономические отношения : учебное пособие для студентов вузов, обучающихся по экономическим специальностям / Е. С. Пономарева, Л. А. Кривенцова, П. С. Томилов ; под редакцией Л. Е. Стровский. — Москва : ЮНИТИ-ДАНА, 2017. — 289 c. — ISBN 978-5-238-01911-6. — Текст : электронный // Электронно-библиотечная система IPR BOOKS : [сайт]. — URL: http://www.iprbookshop.ru/71024.html (дата обращения: 04.09.2021). — Режим доступа: для авторизир. пользователей
2. Международные экономические отношения : учебник для студентов вузов, обучающихся по экономическим специальностям / В. Е. Рыбалкин, В. Б. Мантусов, В. М. Грибанич [и др.] ; под редакцией В. Е. Рыбалкина. — 9-е изд. — Москва : ЮНИТИ-ДАНА, 2017. — 647 c. — ISBN 978-5-238-02181-2. — Текст : электронный // Электронно-библиотечная система IPR BOOKS : [сайт]. — URL: http://www.iprbookshop.ru/81659.html (дата обращения: 24.12.2020). — Режим доступа: для авторизир. пользователей
3. Хмелев, И. Б. Международные экономические отношения : учебное пособие / И. Б. Хмелев. — Москва : Евразийский открытый институт, 2011. — 272 c. — ISBN 978-5-374-00195-2. — Текст : электронный // Электронно-библиотечная система IPR BOOKS : [сайт]. — URL: http://www.iprbookshop.ru/10776.html (дата обращения: 04.09.2021). — Режим доступа: для авторизир. пользователей
4. Мировая экономика и международные экономические отношения : методические указания / составители Р. Р. Винокурова [и др.]. — Казань : Казанский национальный исследовательский технологический университет, 2015. — 63 c. — ISBN 2227-8397. — Текст : электронный // Электронно-библиотечная система IPR BOOKS : [сайт]. — URL: http://www.iprbookshop.ru/63747.html (дата обращения: 24.12.2020). — Режим доступа: для авторизир. пользователей
5. Липатов, В. А. Международная экономическая интеграция : учебное пособие / В. А. Липатов. — Москва : Евразийский открытый институт, 2011. — 150 c. — ISBN 978-5-374-00255-3. — Текст : электронный // Электронно-библиотечная система IPR BOOKS : [сайт]. — URL: http://www.iprbookshop.ru/10717.html (дата обращения: 04.09.2021). — Режим доступа: для авторизир. пользователей

References 

1. Ponomareva, E. S. World economy and international economic relations: a textbook for university students studying in economic specialties/E. S. Ponomareva, L. A. Kriventsova, P. S. Tomilov; edited by L. E. Strovsky. – Moscow: UNITY-DANA, 2017. — 289 c. — ISBN 978-5-238-01911-6. – Text: electronic//Electronic library system IPR BOOKS: [site]. – URL: http://www.iprbookshop.ru/71024.html (case date: 04.09.2021). – Access mode: for authorizer. users
2. International economic relations: textbook for university students studying in economic specialties/V. E. Rybalkin, V. B. Mantusov, V. M. Gribanich [and others]; edited by V.E. Rybalkin. – 9th ed. – Moscow: UNITY-DANA, 2017. — 647 c. — ISBN 978-5-238-02181-2. – Text: electronic//Electronic library system IPR BOOKS: [site]. – URL: http://www.iprbookshop.ru/81659.html (case date: 24.12.2020). – Access mode: for auto
3. Khmelev, I. B. International economic relations: a textbook/I. B. Khmelev. – Moscow: Eurasian Open Institute, 2011. — 272 c. — ISBN 978-5-374-00195-2. – Text: electronic//Electronic library system IPR BOOKS: [site]. – URL: http://www.iprbookshop.ru/10776.html (case date: 04.09.2021). – Access mode: for authorizer. users
4. World economy and international economic relations: methodological guidelines/compilers of R. R. Vinokurov [and others]. – Kazan: Kazan National Research Technological University, 2015. — 63 c. — ISBN 2227-8397. – Text: electronic//Electronic library system IPR BOOKS: [site]. – URL: http://www.iprbookshop.ru/63747.html (case date: 24.12.2020). – Access mode: for authorizer. Users
5. Lipatov, V. A. International economic integration: a textbook/V. A. Lipatov. – Moscow: Eurasian Open Institute, 2011. — 150 c. — ISBN 978-5-374-00255-3. – Text: electronic//Electronic library system IPR BOOKS: [site]. – URL: http://www.iprbookshop.ru/10717.html (case date: 04.09.2021). – Access mode: for authorizer. users

Для цитирования: Салпагарова М.Ш., Текеева Х.Э. Международная экономическая интеграция // Московский экономический журнал. 2021. № 11. URL: https://qje.su/ekonomicheskaya-teoriya/moskovskij-ekonomicheskij-zhurnal-11-2021-40/

© Салпагарова М.Ш., Текеева Х.Э., 2021. Московский экономический журнал, 2021, № 11.

Научная статья

Original article

УДК 332.01

doi: 10.24412/2413-046Х-2021-10681

МЕЖДУНАРОДНАЯ ТОРГОВЛЯ УСЛУГАМИ

INTERNATIONAL TRADE IN SERVICES

Джанибекова Индира Альбертовна, ФГБОУ ВО «Северо-Кавказская государственная академия»

Текеева Халимат Эльмурзаевна,кандидат экономических наук, доцент, ФГБОУ ВО «Северо-Кавказская государственная академия»

Janibekova Indira Albertovna, FSBOU VO “North Caucasus State Academy”

Tekeeva Halimat Elmurzaevna, PhD in Economics, Associate Professor, FSBOU VO “North Caucasus State Academy”

Аннотация. В данной статье рассматривается понятие услуги, как товара и его особенности, а также приводится анализ развития международной торговли услугами и выделяются проблемы, связанные с этим экономическим явлением. Развитие мировой торговли услугами опирается на выгоду, которую получают участвующие в ней страны, при этом выигрыш, который находится в основе данной выгоды, определяется направлениями внешнеторговых потоков. Международная торговля услугами позволяет странам развивать свою специализацию, увеличивать объем оказываемых услуг, в конечном итоге, преследуя цель повышения уровеня благосостояния своего населения.

Abstract. This article deals with the concept of service as a commodity and its peculiarities, as well as an analysis of the development of international trade in services and highlights the problems associated with this economic phenomenon. The development of world trade in services relies on the benefits of participating countries, while the gains that are based on that benefit are determined by the flows of foreign trade. International trade in services allows countries to develop their specialization and increase the volume of services provided, ultimately with the goal of improving the well-being of their people.

Ключевые слова: услуга, международная торговля услугами, проблемы, развитие, экономическая деятельность, доход, коммерческий оборот

Keywords: service, international trade in services, problems, development, economic activity, income, commercial turnover

Производственный процесс включает этапы создания, распределения, маркетинга и конечного потребления экономических товаров. Бывают двух типов: материальные и нематериальные. Первые составляют коммерческий оборот, который включает все стадии производства. Нематериальные активы или услуги имеют определенные характеристики. Они создаются, продаются и потребляются во время сделки купли-продажи.

Услуга – это нематериальный экономический продукт, созданный для удовлетворения потребностей клиентов с целью получения дохода.

Предоставление услуг – это та же экономическая деятельность, что и производство товаров. Сфера услуг облагается налогом, как и любая другая работа, потому что приносит доход своему владельцу. Особенности услуги:

• несохраняемость;
• несоответствие качества;
• неотделимость от источника.

Она может принимать разные формы. Услуга – это действие, направленное на потребителя, или действие, совершенное одним лицом в пользу другого лица. Услуга может быть благом в виде экономической деятельности, которая, в свою очередь, направлена ​​на изменение свойств объектов. Услуга также выражается в работе, выполняемой у потребителя, также может проявляться в форме выполнения заказа.

Создавая, продавая и используя услугу, продавец активно взаимодействует с покупателем. Последний участвует в разработке продукта, утверждении заказа, исполнении, принятии и формировании обратной связи. Услуги носят материальный характер, т.е. удовлетворяют материальные и повседневные потребности заказчика. Они могут быть социо-культурными, удовлетворять духовные потребности человека.

Международная торговля – это программа обмена между организациями, принадлежащими к различным национальным экономическим системам. Сегодня большинство государств интегрируются в международные отношения. Крупномасштабные геополитические, экономические и социальные проблемы требуют от стран совместной работы для их решения.

Главный тренд последнего десятилетия в мире – растущее влияние сферы услуг. Их производство и продажа на международном уровне влияют на взаимодействие между странами. Национальные экономики могут пользоваться услугами для:

• создания условий экономического роста;
• решения социально-экономических проблем, создания условий для экономического развития;
• активизации импорта или экспорта.

Применяются международные соглашения или контракты на продажу и покупку услуги на международном уровне. Мировая торговля услугами основана на международном разделении труда, которое определяет приоритетные производственные направления отрасли. Для страны считается эффективным создание услуг, стоимость производства которых будет ниже мировых рыночных цен.

Следует отметить, что увеличение показателей сферы услуг стало возможным за счет интенсивности материального производства. Его развитие стимулирует научно-технический прогресс, внедрение технологий в повседневную жизнь мирового сообщества. Для увеличения производства необходимо изменить подход к предоставлению страховых услуг, финансовых услуг, интеллектуальных и информационных услуг. Кроме того, доход от производства материалов представляет собой резерв капитала, необходимый для инвестиций в исследования и разработки.

Международная торговля позволяет странам получать доступ к услугам, создание которых на их территории невыгодно. Он способствует перемещению услуг за счет разделения экономических взаимодействий между странами на сектора.

Международные сделки по продаже услуг вызывают ряд вопросов, причинами которых являются:

1. Значительные расстояния между странами.
2. Временные затраты.
3. Разницу в менталитете, традициях.
4. Разницу между национальными валютами и другое.

Общий объем внешней торговли услугами разделен на сектора. Среди них наибольшая доля мирового ВВП приходится на транспортные услуги, туризм, финансы, телекоммуникации и информационные услуги. Другие услуги включают строительство, отдых, личные, культурные, государственные услуги и создание интеллектуальной собственности.

Из-за мирового финансово-экономического кризиса большинство стран использовали инструменты протекционистской политики. Он направлен на защиту интересов внутреннего рынка и отечественных производителей. Государства стран активно применяют изменения тарифов, тарифов, нетарифных ограничений и распространение своей монопольной власти на внешнеторговые отношения.

Развитые страны переходят к постиндустриальному обществу. Треть их валовой продукции приходится на сектор услуг. Развивающиеся страны переживают период бурного развития индустриального общества, им нужны услуги, которые они не могут производить самостоятельно. Однако развитие сектора услуг в них в долгосрочной перспективе способствует приобретению стабильности, финансовой независимости и конкурентоспособности. Текущая ситуация ведет к увеличению взаимозависимости всех сторон в международных торговых отношениях друг с другом, к состоянию мировой экономики и доступности услуг.

Для решения проблемы организации доступа к услугам создаются международные профсоюзы и федерации. Западноевропейские страны больше всего выигрывают от сектора услуг. На их долю приходится половина всего оборота услуг во всем мире. Интеграционные союзы покрывают почти 90% мирового рынка услуг. Причем ассоциации азиатских стран увеличивают свою долю на международном рынке, а европейские страны, наоборот, сокращаются. Торговля услугами оказалась приоритетом для развивающихся стран. Проблема в том, что развитые страны активно потребляют собственные услуги на внутреннем рынке, поэтому они мало заинтересованы в их экспорте. В результате мировой рынок несбалансирован, а спрос на услуги растет.

Факторы, определяющие важность международной торговли услугами для развивающихся стран, включают фундаментальные причины, характерные для развивающихся стран с точки зрения общей роли международной торговли с учетом характеристик услуг как предмета международной торговли.

Для развивающихся стран основные факторы развития международной торговли услугами включают 4 аспекта:

• интенсивная интеграция в мировую экономику стран, ранее мало участвовавших в ней в силу своего колониального статуса;
• рост числа разновидностей услуг, оказываемых в рамках международной торговли;
• развитие финансовых отношений и активизация инвестиционной деятельности;
• тенденции к интенсивному развитию туризма и транспорта в мировом масштабе.

Таким образом, для развивающихся стран международная торговля услугами является очень важной областью развития, как из-за проблем в этой области, так и из-за возможностей развивающихся стран использовать международную торговлю услугами для развития своих национальных экономических систем и перспектив мировой торговли услугами. международные экономические отношения.

 Положительная динамика торговли услугами на глобальном уровне указывает на то, что развивающиеся страны имеют объективные возможности использовать эту территорию для повышения благосостояния своего населения, развития своей экономики, достижения более справедливого распределения материальных и нематериальных выгод в результате участия в мирохозяйственных отношениях дальнейшее углубление.

Мировая торговля услугами  и ее развитие опирается на выгоду, которую получают участвующие в ней страны, при этом выигрыш, который находится в основе данной выгоды, определяется направлениями внешнеторговых потоков. Торговля услугами на международном уровне позволяет странам развивать свою специализацию, увеличивать объем оказываемых услуг, в конечном счете, преследуя цель повышения уровень благосостояния своего населения.

Список источников

1. Международная торговля услугами: новые тенденции развития и регулирования, роль в интеграционных процессах. Под ред. чл.-корр. РАН А.Н. Спартака. -М. : ВАВТ, 2016. – 320 с.
2. Международная торговля услугами – https://spravochnick.ru/mirovaya_ekonomika/mezhdunarodnaya_torgovlya_uslugami/ [Электронный ресурс], дата обращения: 24.12.20.
3. Бирюкова, О. В. Регулирование международной торговли услугами : учебное пособие / О. В. Бирюкова. — 2-е изд. — Москва : Издательский дом Высшей школы экономики, 2018. — 208 c. — ISBN 978-5-7598-1494-8. — Текст : электронный // Электронно-библиотечная система IPR BOOKS : [сайт]. — URL: http://www.iprbookshop.ru/89606.html (дата обращения: 24.12.2020). — Режим доступа: для авторизир. Пользователей
4. Ханин, М. С. Международная торговля услугами : учебное пособие / М. С. Ханин. — Москва : Московская государственная академия водного транспорта, 2012. — 40 c. — ISBN 2227-8397. — Текст : электронный // Электронно-библиотечная система IPR BOOKS : [сайт]. — URL: http://www.iprbookshop.ru/46476.html (дата обращения: 24.12.2020). — Режим доступа: для авторизир. Пользователей
5. Игнатенко, А. С. Анализ глобальных цепочек в моделях международной торговли / А. С. Игнатенко, В. В. Идрисова, Ю. О. Литвинова. — Москва : Дело, 2017. — 126 c. — ISBN 978-5-7749-1227-8. — Текст : электронный // Электронно-библиотечная система IPR BOOKS : [сайт]. — URL: http://www.iprbookshop.ru/77327.html (дата обращения: 24.12.2020). — Режим доступа: для авторизир. пользователей

References

1. International trade in services: new trends in development and regulation, role in integration processes. Under the editorial part-corr. RAS A.N. Spartak. -M.: VAVT, 2016. – 320 s.
2. International trade in services- https://spravochnick.ru/mirovaya_ekonomika /mezhdunarodnaya_torgovlya_uslugami/ [Electronic resource], circulation date: 24.12.20.
3. Biryukova, O. V. Regulation of international trade in services: a textbook/O. V. Biryukova. – 2nd ed. – Moscow: Publishing House of the Higher School of Economics, 2018. — 208 c. — ISBN 978-5-7598-1494-8. – Text: electronic//Electronic library system IPR BOOKS: [site]. – URL: http://www.iprbookshop.ru/89606.html (case date: 24.12.2020). – Access mode: for authorizer. Users
4. Hanin, M. S. International Trade in Services: tutorial/M. S. Hanin. – Moscow: Moscow State Academy of Water Transport, 2012. — 40 c. — ISBN 2227-8397. – Text: electronic//Electronic library system IPR BOOKS: [site].
5. Ignatenko, A. S. Analysis of global chains in international trade models/A. S. Ignatenko, V. V. Idrissov, Yu. O. Litvinova. – Moscow: Business, 2017. — 126 c. — ISBN 978-5-7749-1227-8. – Text: electronic//Electronic library system IPR BOOKS: [site]. – URL: http://www.iprbookshop.ru/77327.html (case date: 24.12.2020). – Access mode: for authorizer. users

Для цитирования: Джанибекова И.А., Текеева Х.Э. Международная торговля услугами // Московский экономический журнал. 2021. № 11. URL: https://qje.su/ekonomicheskaya-teoriya/moskovskij-ekonomicheskij-zhurnal-11-2021-39/

© Джанибекова И.А., Текеева Х.Э., 2021. Московский экономический журнал, 2021, № 11.

Научная статья

Original article

УДК 332.055

doi: 10.24412/2413-046Х-2021-10680 

ОЦЕНКА УЩЕРБА ОТ ФУНКЦИОНИРОВАНИЯ ТЕНЕВОЙ ЭКОНОМИКИ НА РЕГИОНАЛЬНОМ УРОВНЕ

ASSESSMENT OF THE DAMAGE FROM THE SHADOW ECONOMY AT THE REGIONAL LEVEL

Исследование выполнено при финансовой поддержке Российского фонда фундаментальных исследований в рамках научного проекта №19-010-00869 А «Теневая экономическая деятельность современной России: концептуализация, измерение, моделирование» 

Лизина О.М., кандидат экономических наук, доцент кафедры теоретической экономики и экономической безопасности, Мордовского государственного университета им. Н. П. Огарева, Саранск, Россия

Lizina O.M., lizinaom@yandex.ru  

Аннотация. Теневая экономика является одной из укоренившихся проблем российского государства, экономики и общества. Она имеет крупные масштабы и приводит к разнообразным негативным последствиям.

Цель данной работы – дать оценку ущерба от функционирования теневой экономики в регионах Российской Федерации. В статье предложен и проанализирован авторский подход к измерению ущерба от теневой деятельности, который позволяет оценить воздействие теневого сектора на экономику регионов.  Исследование проводилось в несколько этапов: на первом этапе построена модель, которая позволила дать оценку масштабов теневой экономики в российских регионах, на втором этапе исследования на основе количественной оценки теневой экономики был определен ущерб от ее функционирования для регионов РФ. Количественные показатели являются объективными ориентирами для разработки соответствующих мероприятий, направленных на деактивацию теневой экономики. 

Abstract. The shadow economy is one of the entrenched problems of the Russian state, economy, and society. It has a large scale and leads to a variety of negative consequences.

The purpose of this paper is to provide an assessment of the damage from the functioning of the shadow economy in the regions of the Russian Federation. The article proposes and analyzes the author’s approach to the measurement of damage from shadow activity, which makes it possible to assess the impact of the shadow sector on the economy of the regions.  The study was conducted in several stages: in the first stage, a model was built that made it possible to estimate the scale of the shadow economy in Russian regions; in the second stage of the study, the damage of the shadow economy to Russian regions was determined on the basis of quantitative assessment of its functioning. The indication of quantitative indicators provides objective benchmarks when developing measures to counteract the shadow economy.

Ключевые слова: теневая экономика, ущерб, экономическая безопасность, регион, деактивация теневой экономики

Keywords: shadow economy, damage, economic security, region, deactivation of the shadow economy

Введение

Для современной России и для ее успешного и устойчивого долгосрочного социально-экономического развития весьма актуальной является проблема укрепления экономической безопасности.

Существенное влияние на состояние экономической безопасности российского государства оказывает теневая экономика, масштабы распространения которой в различных сферы деятельности и регионах российского государства на сегодняшний день весьма велики [6, 10] .

Теневая экономика относится к неучтенной государством или необлагаемой налогами экономической деятельности [13]. Она также определяется как сокрытие части легального производства товаров и услуг от государственного учета и, как следствие, уклонение от уплаты налогов [14, 16]. Для теневой экономики так и не сформировалось единого определения; скорее, ее определение зависит от цели исследователя [12]. Наиболее точное и широко используемое определение теневой экономики, согласно зарубежным исследованиям, схоже с пониманием подпольной экономики. Согласно этому определению, теневая экономика состоит из всех в настоящее время неучтенных видов деятельности, которые должны включаться в валовой национальный продукт (ВНП) [17, 18]. Это определение позволяет политикам и экономистам сравнивать и добавлять отношение теневой экономики к валовому внутреннему продукту (ВВП).

По мнению автора, теневая экономика – это система особых социально-экономических отношений, складывающихся между отдельными индивидами, группами индивидов, институциональными единицами по производству, распределению, перераспределению, обмену и потреблению благ и услуг, которые не учитываются в официальной экономике, находятся вне рамок правового поля и определяются общим состоянием экономики, исходящими от государства ограничениями, а также уровнем развития социальных норм и институтов [5].

Швейцарский экономист Дитер Кассел выделил три основные позитивные функции теневой экономики в рыночном хозяйстве, которыми определяется её стабилизирующее влияние: «экономическая смазка», «социальный амортизатор» и «встроенный стабилизатор». Данный перечень может быть дополнен другими весьма важными функциями теневой экономики, которые определяются общим состоянием экономики, исходящими от государства ограничениями, а также уровнем развития социальных норм и институтов.

Теневая экономика оказывает влияние на производственную и торговую, бюджетную, инвестиционную, финансовую, внешнеэкономическую, политическую, социальную, экологическую сферы. Ее многогранное влияние не всегда возможно оценить с помощью количественных показателей. В этой связи количественная оценка ущерба от функционирования теневой экономики в региональном разрезе может быть проведена по нескольким сферам жизнедеятельности [4].

Рассматривая проблему оценки ущерба, наносимого теневой экономикой, следует отметить, что ущерб от теневой экономики может быть в виде прямых и косвенных потерь. Прямой ущерб связан с непосредственными потерями для официальной экономики или утратой возможности функционирования в ее легальном секторе, а также включает в себя затраты, направленные на противодействие теневой активности. К прямому ущербу можно отнести также упущенную выгоду как неполученные доходы, которые можно было бы получить, если бы не существовало теневой деятельности.

Косвенный ущерб от теневой экономики связан с убытками, вызванными не столько теневой деятельностью, сколько другими сопутствующими обстоятельствами или связаны с функционированием теневого сектора лишь косвенно.

Оценивая ущерб от теневой экономической деятельности, нельзя ограничиваться только величиной недополученных бюджетами различных уровней налоговыми платежами. Ущерб от теневой экономики должен учитывать последствия и для других сфер жизнедеятельности территории.

Методы

Проведение комплексной диагностики влияния теневой экономики на развитие региона основано на методах экономического анализа и математического моделирования. Диагностика проводилась в несколько этапов. На первом этапе проводилась оценка масштабов теневой экономики в российских регионах. В целях проведения исследования все регионы были поделены на группы. С помощью метода главных компонент для каждой группы регионов были определены факторы, включаемые в MIMIC-модель. Индикаторными переменными, отражающими отдельные измерения хозяйственной деятельности общества и связанные с уровнем теневой экономики, определены такие показатели, как потребление электроэнергии и уровень занятости населения. В качестве нормализационной переменной использовался показатель уровня занятости [6]. Все переменные рассчитывались как темп роста исходных статистических данных в течение рассматриваемого периода. Сначала данные по каждому регионы были нормализованы, затем вычислен их тем роста и обобщены по группе для анализа и построения структурного уравнения. Затем на основе полученного с помощью структурного уравнения значения индекса и на основании базовых известных значений объема за текущий год, рассчитывается откорректированное значение объема теневой экономики.

На втором этапе исследования на основе количественной оценки теневой экономики был определен ущерб от ее функционирования для регионов РФ. Теневая экономика имеет тесную взаимосвязь с экономической и социальной структурой общества. Сегодня она выступает образом жизни значительной части граждан, организованных в качестве производителей и потребителей необходимых для общества благ, и, по своей сути, является органической частью официальной экономики. Экономические субъекты, живущие за счет доходов от теневой деятельности, образуют не только специфический теневой сектор экономики, но и формируют социальное сообщество, которое функционирует вне правового поля, по своим принципам и интересы которого противоречат интересам государства и общества. Именно поэтому для количественной оценки потерь от функционирования теневого сектора в регионах анализировались потери в экономической и социальной сферах.

Damage_SHE = L _E + L _S,                                                                             (1)

где Damage_SHE – ущерб от функционирования теневой экономики,

L _E – потери в экономической сфере, обусловленные неравномерностью отраслевой налоговой нагрузки и сокращением расходов бюджета, сокращением объема производства товаров и услуг в легальной сфере, снижением конкурентоспособности экономики в связи с изъятием из легального производства значительной доли средств, снижением объема инвестиций и оборотных средств, возникновением диспропорций в структуре экономики, оттоком капитала из страны, расширением неконтролируемой торговли низкокачественными товарами и др.

 L _S – потери в социальной сфере, обусловленные сокращением и недофинансированием социальных программ, увеличением социального и материального разрыва между разными слоями населения, усилением социального напряжения, увеличением миграционных потоков, неформальной институционализацией и др.

Предлагаемая методика определяет изменение основных социально-экономических показателей развития региона под влиянием теневой экономической деятельности. Она основывается на досчете ряда показателей на величину скрытой составляющей деятельности хозяйствующих субъектов.

Результаты

При построении модели для оценки масштабов теневой экономики были использованы данные 79 регионов за период с 2006 по 2019 годы. К сожалению, в связи с отсутствием ряда показателей за большую часть рассматриваемого периода, не удалось оценить масштабы теневой экономики в Чеченской Республике, Республике Ингушетия, Еврейской автономной области, Чукотском АО, г. Севастополь, Республике Крым. Расчеты проводились в среде RStudio с использованием пакета «lavaan».

За рассматриваемый период изменение уровня теневой экономики в регионах России происходит не одинаково. Так, выделяются регионы, где за рассматриваемый период наблюдается незначительное снижение или увеличение показателей [6].

Определение масштабов теневой экономики в российских регионах позволило дать количественную оценку ущерба от функционирования теневой экономики в российских регионах.

Теневая активность в большинстве российских регионов достаточно стабильна, поэтому и ущерб от нее имеет тенденцию к увеличению. Лишь в отдельных регионах (Москва, Санкт-Петербург, Нижегородская область, Республика Дагестан, Нижегородская область, Тюменская область, Ханты-Мансийский автономный округ, Красноярский край, Республика Саха (Якутия)) наблюдается скачкообразное изменение величины ущерба. Возможно, что это обусловлено изменением структуры теневой деятельности, состоянием легальной экономики и (или) исходящими от государства ограничениями.

Обсуждение

Для стран во всем мире существует несколько важных причин для беспокойства по поводу размера и развития теневой экономики [16,17]. Одна из причин увеличения масштабов теневой экономики связана с тяжелым налоговым бременем для экономических агентов [17, 18]. Величина налогового бремени нередко приводит к эрозии налоговой базы и к снижению налоговых доходов бюджетов различных уровней [16,17], что может спровоцировать рост бюджетного дефицита и/или повышение ставок прямых и/или косвенных налогов [17]. Вторым негативным проявлением является искажение макроэкономических показателей. Игнорирование государством масштабов неформального сектора приводит к тому, что экономическая политика выстраивается на основе ошибочных официальных показателей, что также может вызвать серьезные последствия для развития общества и государства [11]. Третья причина вызвана тем, что рост теневой экономики может рассматриваться как реакция людей на чрезмерное государственное участие и вмешательство в экономическую деятельность, такой как высокие налоги и растущее число нормативных актов [12, 14]. Наконец, растущая теневая экономика создает больше экономических стимулов для привлечения как отечественных, так и зарубежных работников. Неформальная занятость сдерживает развитие официальной экономики [11, 15]. Эти растущие опасения привели многих экономистов к сложной и трудной задаче измерения размеров и развития теневой экономики, определения ущерба от ее функционирования.

Анализ состояния теневой экономики подтверждает неравномерность ее развития в разных субъектах страны: в отдельных регионах теневая экономика стабильна, в других прослеживается тенденция снижения ее показателей, а в третьих – увеличение значения теневизации за рассматриваемый период. Среди специфических различий в особенностях регионального проявления теневой активности следует отметить зависимость теневых процессов от географического положения региона, его ресурсного потенциала, общего экономического состояния и специализации хозяйства, социального состава, культурных и других особенностей. В целом картина безрадостна, поскольку свидетельствует о серьезных проблемах, как для отдельных регионов, так и для государства в целом. Исследование показало, что величина ущерба от функционирования теневой экономики в большинстве регионов превышает уровень доходов их бюджетов.

Неиссякаемый экономический потенциал теневой экономики, ее способность к быстрому изменению видов и форм, отсутствие должного контроля со стороны государственных структур, безнаказанность и произвол – все это формирует среду, в которой возникают глубокие социальные и политические конфликты, развиваются негативные процессы во всех сферах жизнедеятельности, как отдельного региона, так и государства в целом.

Игнорирование на региональном уровне скрытых процессов, протекающих в экономике, и использование неформальных методов для решения данной проблемы нарушает экономические процессы. Оценка ущерба от влияния теневого сектора экономики определила необходимость устранения теневого сектора в регионах, что возможно только на основе принятия комплексных решений по ряду направлений. Принимая во внимание, что теневая экономика является своеобразным институтом современного общества, борьба с ним должна быть направлена, прежде всего, на изменение социально-экономических условий хозяйствования.

Заключение

Теневая экономическая деятельность наносит значительный урон в различных сферах жизнедеятельности современного государства, формируя угрозы экономической безопасности и создавая препятствия на пути к устойчивому развитию. Приобретая новые черты, она активно модифицируется и структурируется на региональном уровне, подпитывает криминальную экономику и выступает основой для формирования коррупции, что существенно тормозит реализацию государственных приоритетов экономического и социального развития. Все это предопределяет постоянную необходимость в осуществлении всесторонней деятельности по борьбе с теневой экономикой [3].

К сожалению, текущие меры государства по борьбе с теневой экономикой не дают желаемых результатов.

Исследователи, занимающиеся проблемами теневой экономики, до сих пор не пришли к единому мнению о том, как можно ее искоренить. Одни эксперты утверждают, что необходимо усиливать контроль государства и расширять деятельность правоохранительных органов. Другие исследователи выступают за либерализацию законов и частичную легализацию отдельных видов деятельности. При разработке мер государственного регулирования, направленных на сокращение теневой экономики, следует найти определенный компромисс между административными и экономическими мерами. Рост теневой экономики напрямую зависит от несоответствующих действий государственных органов, величины налогов и сложности законов, ущемляющих права предпринимателей. Развитие современных технологий открывает новые возможности для роста преступности в цифровой среде [2, 9], что требует повышенного внимания и контроля со стороны контролирующих органов и государственных структур. Учитывая процессы глобализации и транснациональный характер теневых процессов необходимо объединение усилий практиков и ученых различных стран и отраслей науки для разработки результативных инструментов (в том числе и цифровых) деактивации теневого сектора, изучения, систематизации и имплементации лучших региональных и зарубежных практик противодействия теневому сектору. Только рациональная и адекватная политика способна противостоять теневой экономике, ее масштабам и дальнейшему развитию.

Список источников

1. Алешникова В.И., Бурцева Т.А. Инструменты противодействия теневой экономике в регионах России // Вестник Воронежского государственного университета. Серия: Экономика и управление. 2019, № 4, С. 28-34.
2. Балог М. М., Демидова С. Е., Троян В. В. Влияние цифровой трансформации на теневую экономику // ЭТАП. – 2020 – №4. – С. 58 – 72
3. Карнишина Н. Г. Противодействие коррупции и теневой экономике на региональном уровне // Россия: тенденции и перспективы развития, 2018, №13-2, С. 474-476.
4. Куклин А.А., Агарков Г.А. Теневая экономика региона: особенности проявления и методы диагностики // Экономика региона. 2005, № 1, С. 39–53.
5. Лизина О.М. Теневая экономика как социально-экономический феномен // Контентус. 2019. №S11.
6. Бадокина Т. Е., Лизина О. М. Оценка масштабов теневого сектора в российских регионах // Экономика и управление: проблемы, решения, 2021, №10, Т.2(118), С. 78 – 86.
7. Найденов А. С. Повышение эффективности механизмов противодействия теневой экономике в контексте обеспечения антикризисного развития регионов России // Теория и практика общественного развития, 2019, №12 (142).
8. Перфилова Е. Ю. Оценивание динамики теневой экономики в регионах России // Математические и инструментальные методы экономики. 2009, № 11. С. 331-334.
9. Розанова Н.М., Алтынов А.И. Цифровая теневая экономика как новая реальность современного мира // Вестник Института экономики Российской академии наук. 2019, № 5, С. 43-61.
10. Теневая экономика и уклонение от уплаты налогов / Киреенко А.П., Федотов Д.Ю., Невзорова Е.Н., Бубнов В.А., Быков С.С., Головань С.А., Орлова Е.Н., Пинская М.Р., Покровская Н.В., Скляров Р.А., Хорошавина Е.С. – Иркутск, 2017, 202 с.
11. Canh P.N., Schinckus C., Dinh Thanh S. What are the drivers of shadow economy? A further evidence of economic integration and institutional quality // Journal of International Trade and Economic Development. 2021. Т. 30. № 1. Р. 47-67.
12. Feige E. & Urban I. Measuring underground (unobserved, non- observed, unrecorded) economies in transition countries: Can we trust GDP? // Journal of Comparative Economics, 2008, №36, Р. 248-316. doi:10.1016/j.jce.2008.02.003
13. Kelly M. The civic engagement patterns of Pittsburgh’s home-based business owners: An exploratory study// Dissertation Abstracts International, 2007, №63(11), Р. 615-814.
14. McGee R. W. The ethics of tax evasion: A survey of international business academics. International Atlantic Economic Conference, New York. 2005
15. Romualdas H., Kliestik T., Stasiukynas A., Suhajda K. The impact of national economic development on the shadow economy // JOURNAL OF COMPETITIVENESS. 2020, Т. 12, № 4, Р. 39-55.
16. Schneider F. Illegal activities, but still value added ones (?): Size, causes, and measurement of the shadow economies all over the world. // CESifo Working Paper Series, 2000, No. 305, Р. 1-48.
17. Schneider F. Shadow economies and corruption all over the world: New estimates for 145 countries economics: The Open‐Access // Open‐Assessment E‐Journal, 2007, №9, Р. 1- 66.
18. Torgler B. Tax morale and direct democracy // European Journal of Political Economy, 2005, №21, Р. 525-531. doi:10.1016/j.ejpoleco.2004.08.002

References

1. Aleshnikova V.I., Burceva T.A. Instrumenty` protivodejstviya tenevoj e`konomike v regionax Rossii // Vestnik Voronezhskogo gosudarstvennogo universiteta. Seriya: E`konomika i upravlenie. 2019, № 4, S. 28-34.
2. Balog M. M., Demidova S. E., Troyan V. V. Vliyanie cifrovoj transformacii na tenevuyu e`konomiku // E`TAP. – 2020 – №4. – S. 58 – 72
3. Karnishina N. G. Protivodejstvie korrupcii i tenevoj e`konomike na regional`nom urovne // Rossiya: tendencii i perspektivy` razvitiya, 2018, №13-2, S. 474-476.
4. Kuklin A.A., Agarkov G.A. Tenevaya e`konomika regiona: osobennosti proyavleniya i metody` diagnostiki // E`konomika regiona. 2005, № 1, S. 39–53.
5. Lizina O.M. Tenevaya e`konomika kak social`no-e`konomicheskij fenomen // Kontentus. 2019. №S11.
6. Badokina T. E., Lizina O. M. Ocenka masshtabov tenevogo sektora v rossijskix regionax // E`konomika i upravlenie: problemy`, resheniya, 2021, №10, T.2(118), S. 78 – 86.
7. Najdenov A. S. Povy`shenie e`ffektivnosti mexanizmov protivodejstviya tenevoj e`konomike v kontekste obespecheniya antikrizisnogo razvitiya regionov Rossii // Teoriya i praktika obshhestvennogo razvitiya, 2019, №12 (142).
8. Perfilova E. Yu. Ocenivanie dinamiki tenevoj e`konomiki v regionax Rossii // Matematicheskie i instrumental`ny`e metody` e`konomiki. 2009, № 11. S. 331-334.
9. Rozanova N.M., Alty`nov A.I. Cifrovaya tenevaya e`konomika kak novaya real`nost` sovremennogo mira // Vestnik Instituta e`konomiki Rossijskoj akademii nauk. 2019, № 5, S. 43-61.
10. Tenevaya e`konomika i uklonenie ot uplaty` nalogov / Kireenko A.P., Fedotov D.Yu., Nevzorova E.N., Bubnov V.A., By`kov S.S., Golovan` S.A., Orlova E.N., Pinskaya M.R., Pokrovskaya N.V., Sklyarov R.A., Xoroshavina E.S. – Irkutsk, 2017, 202 s.
11. Canh P.N., Schinckus C., Dinh Thanh S. What are the drivers of shadow economy? A further evidence of economic integration and institutional quality // Journal of International Trade and Economic Development. 2021. T. 30. № 1. R. 47-67.
12. Feige E. & Urban I. Measuring underground (unobserved, non- observed, unrecorded) economies in transition countries: Can we trust GDP? // Journal of Comparative Economics, 2008, №36, R. 248-316. doi:10.1016/j.jce.2008.02.003
13. Kelly M. The civic engagement patterns of Pittsburgh’s home-based business owners: An exploratory study// Dissertation Abstracts International, 2007, №63(11), R. 615-814.
14. McGee R. W. The ethics of tax evasion: A survey of international business academics. International Atlantic Economic Conference, New York. 2005
15. Romualdas H., Kliestik T., Stasiukynas A., Suhajda K. The impact of national economic development on the shadow economy // JOURNAL OF COMPETITIVENESS. 2020, T. 12, № 4, R. 39-55.
16. Schneider F. Illegal activities, but still value added ones (?): Size, causes, and measurement of the shadow economies all over the world. // CESifo Working Paper Series, 2000, No. 305, R. 1-48.
17. Schneider F. Shadow economies and corruption all over the world: New estimates for 145 countries economics: The Open‐Access // Open‐Assessment E‐Journal, 2007, №9, R. 1- 66.
18. Torgler B. Tax morale and direct democracy // European Journal of Political Economy, 2005, №21, R. 525-531. doi:10.1016/j.ejpoleco.2004.08.002

Для цитирования: Лизина О.М. Оценка ущерба от функционирования теневой экономики на региональном уровне // Московский экономический журнал. 2021. № 11. URL: https://qje.su/otraslevaya-i-regionalnaya-ekonomika/moskovskij-ekonomicheskij-zhurnal-11-2021-38/

© Лизина О.М., 2021. Московский экономический журнал, 2021, № 11.

Научная статья

Original article

УДК 330.42

doi: 10.24412/2413-046Х-2021-10679

АНАЛИЗ УСПЕШНОСТИ ПРОДВИЖЕНИЯ В МИРОВЫХ РЕЙТИНГАХ ВУЗОВ-УЧАСТНИКОВ ПРОЕКТА 5 В 100 И ДРУГИХ РОССИЙСКИХ ВУЗОВ

ANALYSYS OF PROMOTION SUCCESS OF UNIVERSITIES PARTICIPATING IN THE PROJECT 5 IN 100 AND OTHER RUSSIAN UNIVERSITIES IN THE WORLD RANKING

Шмаков Николай Николаевич, Санкт-Петербургский государственный университет, г. Санкт-Петербург,

Холина Илона Юрьевна, Санкт-Петербургский государственный университет, г. Санкт-Петербург,

Даут Мария Викторовна, Санкт-Петербургский государственный университет, г. Санкт-Петербург,

Королева Ника Сергеевна, Санкт-Петербургский государственный университет, г. Санкт-Петербург,

Забоев Михаил Валерьевич, кандидат экономический наук, доцент, Санкт-Петербургский государственный университет, г. Санкт-Петербург 

Shmakov N.N., nikolay.shmakov99@mail.ru

Kholina I.Y., holina-ilona@mail.ru

Daut M.V., mvdaut@yandex.ru

Koroleva N.S., uvarovanika.i@yandex.ru

Zaboev M.V., m.zaboev@spbu.ru

Аннотация. В статье рассматривается оценка изолированной динамики продвижения ВУЗов-участников проекта 5 в 100 и других российских ВУЗов в главных международных рейтингах за последние пять лет. С использованием метода градиентного бустинга и аддитивных объяснений Шепли были отобраны признаки, имеющие наибольшее влияние на положение российских университетов в международных рейтингах. На основе отобранных признаков была проведена кластеризация, в которой наблюдением являлся российский университет отдельно в каждом году, попавший в один из международных рейтингов по итогам года. В результате были получены два интерпретируемых кластера, которые были использованы для анализа межгрупповых перемещений университетов.

Abstract. The paper considers the assessment of isolated dynamics of universities participating in project 5 in 100 and other Russian universities promotion in the main international university rankings over the last five years. Using gradient boosting method and Shapley’s additive explanations features with the biggest impact on the position of Russian universities in the international rankings were selected. Clustering was carried out on the basis of selected features, in which the observation was a Russian university that was included minimum in one international university ranking separately in each year. Two interpretable clusters were obtained as a result, which was used to analyze the movement of universities between clusters.

Ключевые слова: высшее образование в России, проект 5 в 100, международные рейтинги университетов, градиентный бустинг, аддитивные объяснения Шепли, кластерный анализ, DBSCAN

Keywords: higher education in Russia, project 5 in 100, international university rankings, gradient boosting, SHAP values, cluster analysis, DBSCAN

Система российского высшего образования имеет перед собой комплексную цель – соответствовать современным темпам мирового развития и даже превышать их. Проект 5 в 100 поставил перед флагманами российского образования амбициозную задачу попадания хотя бы 5 из них в топ-100 мировых университетов по версиям следующих международных рейтингов: THE, ARWU и QS. Цель данного проекта – повышение конкурентоспособности ведущих российских университетов на глобальном рынке образовательных услуг.

Работа по Проекту 5 в 100, который рассчитан на семь лет, началась в мае 2013 года в соответствии с положениями Указа Президента РФ от 7 мая 2012 г. № 599 «О мерах по реализации государственной политики в области образования и науки. В соответствии с положениями указа к 2020 году Правительству РФ необходимо обеспечить вхождение не менее пяти российских университетов в первую сотню ведущих мировых университетов согласно мировому рейтингу университетов.

По итогам конкурсного отбора в две волны участие в программе принял 21 ведущий российский университет. По результатам первой волны в 2013 году в список участников проекта вошли следующие 15 университетов: ДВФУ, НИУ ВШЭ, ИТМО, СПбГЭТУ «ЛЭТИ», КФУ, НИТУ «МИСиС», НИЯУ МИФИ, МФТИ, НГУ, Университет Лобачевского, Самарский Университет, СПбПУ, ТПУ, УрФУ, ТюмГУ. Во второй волне в 2015 году к проекту присоединились 6 университетов: БФУ им. И. Канта, Сеченовский Университет, СФУ, ЮУрГУ, РУДН, ТГУ. Осуществляется также финансирование МГУ им. М.В. Ломоносова и СПбГУ – два этих университета, которые имеют особый статус, должны войти в топ-100 мировых университетов.

Достижение задачи, поставленной перед университетами, зависит от двух групп факторов. Первая группа связана с самостоятельным достижением показателей, на основе которых рассчитывается тот или иной международный рейтинг. Все три рейтинга базируются на показателях, которые могут быть объединены в 3 группы:

• международная активность и привлекательность: доля иностранных студентов, доля иностранных научно-педагогических работников (далее – НПР);
• публикационная активность: академическая репутация, количество публикаций, доходы от научной деятельности, цитирование на одну научную публикацию;
• качество образования: количество студентов на численность профессорско-преподавательского состава (далее – ППС), деловая репутация, средняя или медианная зарплата будущего выпускника.

Университеты могут влиять на показатели этих групп напрямую или через прокси-факторы. Например, для повышения доли иностранных студентов университет может увеличивать число образовательных программ на иностранном языке, улучшать условия проживания в общежитиях и рекламировать себя на выставках международного образования. Фактор финансирования в рамках проекта 5 в 100 должен сказаться именно на повышении показателей, на которых основаны ведущие международные рейтинги, и формирующих их прокси-показателей.

Вторая группа факторов связана с достижением идентичных показателей иностранными университетами. Следовательно, на положение университета в рейтинге оказывает влияние динамика не только собственных показателей, но и динамика показателей иностранных университетов.

Цель настоящей работы состоит в изолированной оценке успешности отечественных ВУЗов без учета изменения показателей деятельности иностранных университетов и сопоставлении динамики продвижения ВУЗов-участников проекта 5 в 100 и других российских ВУЗов за последние пять лет. Наша гипотеза заключается в том, что ВУЗы-участники проекта 5 в 100 продвигались в целом успешнее остальных университетов в 2017–2021 гг. Для достижения цели работы необходимо выполнить следующие задачи:

1. Отобрать факторы, которые оказывают наибольшее влияние на положение университетов в международных рейтингах QS, THE и ARWU.
2. Провести кластерный анализ для проверки динамики движения университетов.
3. Проверить значимость влияния фактора финансирования на перемещение между кластерами.

В качестве признакового пространства нами были рассмотрены данные из ГИВЦ Минобрнауки России по результатам проведения мониторинга эффективности деятельности образовательных организаций высшего образования. После исправлений и удалений некоторых значений, признаковое пространство состояло из 115 показателей. Для отбора факторов, оказывающих наиболее значимое влияние, был использован метод градиентного бустинга с последующей оценкой важности признаков методом аддитивных объяснений Шепли. Алгоритм градиентного бустинга хорошо зарекомендовал себя в задачах с малыми выборками, где необходимо найти нетривиальные и нелинейные зависимости, а аддитивные объяснения Шепли позволяют интерпретировать работу алгоритма, используя теоретико-игровой подход.

В качестве признака-результата были взяты позиции университетов во всех рейтингах, поэтому, в случае наличия во всех трех мировых рейтингах, ВУЗ попадал в обучающую выборку три раза с возможным разным значением признака-результата. Чтобы нивелировать влияние различных целевых значений и устранить различие в позиционных интервалах рейтингов (с убыванием рейтинга его позиционные интервалы возрастают, при этом скорость роста между рейтингами отличается) было решено перейти от абсолютного значения позиции университета к порядковому номеру сотни.

Для устранения зависимости от разбиения выборки на тренировочную, тестовую и валидационную части было проведено 10000 оценок обучений градиентного бустинга и оценок важности признаков при различных разбиениях выборки. Гистограмма средней квадратической ошибки представлена на рисунке 1:

При каждом разбиении были отобраны шесть признаков с максимальным по абсолютной величине значением Шепли. Таким образом, после проведения 10000 оценок, был получен список из 60000 повторяющихся признаков, в котором были оставлены пять факторов, встретившиеся в списке наибольшее количество раз, а именно:

• число статей, подготовленных совместно с зарубежными организациями (вес – 22,18%);
• количество цитирований публикаций, изданных за последние 5 лет и индексируемых в информационно-аналитической системе научного цитирования Web of Science Core Collection в расчете на 100 НПР (вес – 21,50%);
• средний балл ЕГЭ студентов, принятых на обучение по программам бакалавриата и специалитета, по всем формам обучения (вес –22,82%);
• численность студентов, победителей и призеров олимпиад школьников, принятых на очную форму обучения на первый курс по программам бакалавриата и специалитета по специальностям и (или) направлениям подготовки, соответствующим профилю олимпиады школьников, без вступительных испытаний (вес –19,00%);
• число публикаций организации, индексируемых в информационно-аналитической системе научного цитирования Web of Science Core Collection. в расчете на 100 НПР (вес –14,50%).

 Отметим, что результаты отбора практически не отличались от способа, когда каждому признаку был присвоен вес, пропорциональный значению Шепли. Это объясняется тем, что значимое влияние на каждой итерации оказывали лишь пять или шесть признаков. Итогом первого этапа стало выявление признаков, которые оказывают наибольшее влияние на положение университета в международных рейтингах. Именно с изменением значений этих факторов (или прокси-факторов их формирующих) мы связываем значимое изменение местоположение университетов в мировых рейтингах. В таблице 1 представлена коэффициенты корреляции между отобранными факторами и позициями в международных рейтингах:

Наименьшие по абсолютной величине значения имеют коэффициенты корреляции по рейтингу ARWU, это объясняется малым количеством наблюдений по данному рейтингу в выборке. В данных имеется мультиколлинеарность, поэтому для решения задачи кластеризации был применен алгоритм DBSCAN. Выбор данного алгоритма также обоснован внутренней возможностью вычисления важности (информативности) признаков, что сделает подбор гиперпараметров алгоритма объективным.

 В качестве наблюдений в кластеризации используются университеты в каждом рассматриваемом году, поэтому СПБГУ в 2017 и 2018 гг. – это разные объекты с точки зрения проведенной кластеризации. Мы хотим получить не только хорошую разбивку университетов, но и отследить перемещение университетов между выделенными группами.

Коэффициент Хопкинса по стандартизованным данным составил 0,87. Это свидетельствует о наличии в данных сильной тенденции к кластеризации. Подбор гиперпараметров производился двумя способами. Первый способ состоял в минимизации суммы квадратов отклонений долей эмпирической важности (весов) признаков от информативности признаков внутри алгоритма DBSCAN. График подбора гиперпараметров представлен на рисунке 2 (по оси абсцисс – максимальное расстояние между двумя наблюдениями, чтобы они считались соседями – наиболее важный гиперпараметр, а по оси ординат – количество выборок в окрестности точки, которая будет считаться базовой):

Данная функция имеет множество локальных минимумов и максимумов. В данной цветовой раскраске нас интересуют наиболее темные области. Глобальный минимум зафиксирован в точке с координатами 1.49 и 7. Диапазон значений определен с помощью разведочного анализа данных, а шаг оптимизации составил 0.01 и 1 соответственно.

Второй способ заключается в максимизации коэффициента силуэта, который вычисляется с помощью среднего внутрикластерного расстояния и среднего расстояния до ближайшего кластера. Коэффициент силуэта количественно определяет качество достигнутой кластеризации. График подбора с идентичными рисунку 2 осями представлен на рисунке 3:

Данная функция имеет несколько равных глобальных максимумов в точках 1,45–1,53 и 9. При определении значения первого гиперпараметра оба способа дают одинаковые результаты. Для определения второго гиперпараметра воспользуемся имеющимися функционалами качества. Сумма квадратов отклонений долей эмпирической важности (весов) признаков от информативности признаков внутри алгоритма DBSCAN между двумя способами различается незначительно, в то время как коэффициент силуэта в первом случае равен 0,33, а во втором 0,53. Таким образом, гиперпараметры для алгоритма DBSCAN были подобраны с использованием «учителя» (важность признаков по градиентному бустингу) и классического функционала качества кластеризации – коэффициента силуэта.

Переход от прямого анализа продвижения российских университетов к анализу перемещения между кластерами по нашему мнению должен учитывать только значимую и независимую динамику. Значимость в данном случае проявляется в том, что для восходящего перемещения университетов между кластерами один или несколько показателей должны качественно измениться, именно на такие изменения направлено финансирование в рамках проекта 5 в 100. Независимость заключается в том, что перемещение университетов между кластерами зависит от достижения показателей самими университетами, в то время как на положение университетов в международных рейтингах влияют темпы продвижения остальных университетов, участвующих в этих рейтингах.

В результате проведенной кластеризации на основе гиперпараметров, определённых на прошлом этапе, были выделены две группы университетов, участники которых хотя бы один раз за 2017-2021 гг. были оценены одним из международных рейтингов. В первую группу вошли лучшие университеты российского образования, поэтому она была названа лидирующей. В 2017 году в нее попали такие университеты как МГУ, СПбГУ, МФТИ, МИФИ и ВШЭ.  Во вторую группы вошли остальные университеты, оцененные международными рейтингами. Данная группа была названа догоняющей. Всего нами были оценено 48 университетов: 24 университета попали хотя бы в один международных рейтинг в каждом рассматриваемом году, 1 – попал туда четыре раза, 2 – три раза, 5 – два раза и 16 – один раз. Дополнительно мы неявно получили кластер университетов-аутсайдеров, представители которого ни разу не попали в международные рейтинги в 2017-2021 гг.

При анализе перемещений между кластерами нас больше интересует движение из догоняющей в лидирующую группу, так как именно на эти, ранее успешные, университеты был направлен проект 5 в 100. Университеты-флагманы не совершили значимого скачка в международных рейтингах, так не произошло образование нового лидирующего кластера, куда вошел бы, например, МГУ в каком-либо году (не в 2017).

В 2018 в лидирующую группы добавился один университет – НГУ. За этот год НГУ нарастил количество статей с зарубежными организациями на 50%, что увеличило количество публикаций в Web of Science Core Collection на 25%, а главное – цитируемость выросла почти в три раза. По этому показателю НГУ является лидером в 2018-2020 гг., уступив первенство МИСиС в 2021 году. В 2019 году к группе лидирующих университетов присоединился ИТМО, а в 2020 году изменений в составе данной группы не наблюдалось. Уже в 2021 к этой группе примкнул МИСиС, который совершил скачок аналогичным НГУ способом – повышением цитируемости. Отметим, что НГУ после своего пикового года несколько сдал – цитируемость публикаций в 2020-2021 гг. сократилось в два раза, что, однако, позволило остаться лидером по данному показателю среди российских университетов в 2020 году.

Анализируя перемещение из нулевого кластера (кластера аутсайдеров) в догоняющий кластер, мы наблюдаем рост ЮУрГу – участника проекта 5 в 100, который в 2018 году перебрался в догоняющий кластер. Этот университет оставался там далее в каждом рассматриваемом году. АлтГУ и СФУ вместе с ЮУрГУ в 2018 году совершили переход в догоняющий кластер, однако временно покидали его в 2019 году. С 2020 в догоняющий кластер вошли ЛЭТИ, ПГНИУ, РАНХиГС, РГГУ и Горный университет. А в 2021 догоняющий кластер пополнило шестнадцать университетов: БФУ, МГМУ, УГАТУ, Финансовый университет, КНИТУ, РХТУ, ТюмГУ, ИГУ, РГПУ им. А.И. Герцена, БЕЛГУ, ДГТУ, МИРЭА, МГПУ, МПГУ, МЭИ, РГАУ-МСХА.

Таким образом, был проведен анализ изолированной динамики продвижения российских университетов в международных образовательных рейтингах. Флагманские российские университеты, по нашему мнению, цель проекта не выполнили, так как новый кластер успешных университетов образован не был. Университеты первого эшелона за пять лет пополнили НГУ, МИСиС и ИТМО, которые являются участниками проекта 5 в 100. Отдельно отмечаем скачок ЮУрГУ, который в 2018 вошел в догоняющий кластер, и стал одним из его лидером (участник проекта 5 в 100). Остальные университеты не показали значимой динамики. Положительным моментом является вхождение шестнадцати университетов в догоняющей кластер, однако проект 5 в 100 в первую очередь был направлен на главные высшие учебные заведения России, поэтому результаты данного проекта не могут быть признаны успешными.

Список источников

1. Главный информационно-вычислительный центр Министерства образования РФ: [сайт]. Москва, 1998 – . – URL: https://monitoring.miccedu.ru/ (дата обращения: 16.11.2021). – Режим доступа: свободный. – Текст: электронный.
2. Забоев М.В., Мелешкин М.И. Анализ программ развития российских университетов с использованием нейросетевых методов кластеризации данных // Управленческие науки в современном мире. 2015. Т. 1. № 1. С. 148-152.
3. Забоев М.В., Мелешкин М.И. Оценка перспектив вхождения российских университетов в первую сотню ведущих мировых университетов с использованием нейросетевых методов кластеризации данных // Прикладная информатика. 2014. № 3 (57). С. 52-61.
4. Мелешкин М. И., Забоев М. В. Использование карт Кохонена для оценки конкурентоспособности ведущих российских университетов среди мировых научно-образовательных центров // Управленческое консультирование. 2014. №10 (70). С. 102–114.
5. Халин В.Г., Забоев М.В., Мелешкин М.И. Глобальная конкурентоспособность ведущих университетов: методы и оценки прогнозирования. В сборнике: Университет, Бизнес и Власть: итоги взаимодействия за 10 лет. Материалы X Международного Форума “От науки к бизнесу”. ООО «Мономакс». 2016. С. 133-135.
6. Чернова Г.В., Халин В.Г., Анохина Е.М., Болдырева Н.Б. и др. Российские университеты в условиях цифровизации: математические и инструментальные методы оценки качества управления: монография / под общ. ред. В.Г. Халина. Москва: Проспект, 2019. 896 с.
7. Zaboev M, Meleshkin M, Khalin V. Evaluation of current location and prospects of the European and Russian universities among the world’s leading universities with the use of neural network methods clustering of location. Издательство Латвийского университета. 2016. стр. 928-936.

References

1. Glavny`j informacionno-vy`chislitel`ny`j centr Ministerstva obrazovaniya RF: [sajt]. Moskva, 1998 – . – URL: https://monitoring.miccedu.ru/ (data obrashheniya: 16.11.2021). – Rezhim dostupa: svobodny`j. – Tekst: e`lektronny`j.
2. Zaboev M.V., Meleshkin M.I. Analiz programm razvitiya rossijskix universitetov s ispol`zovaniem nejrosetevy`x metodov klasterizacii danny`x // Upravlencheskie nauki v sovremennom mire. 2015. T. 1. № 1. S. 148-152.
3. Zaboev M.V., Meleshkin M.I. Ocenka perspektiv vxozhdeniya rossijskix universitetov v pervuyu sotnyu vedushhix mirovy`x universitetov s ispol`zovaniem nejrosetevy`x metodov klasterizacii danny`x // Prikladnaya informatika. 2014. № 3 (57). S. 52-61.
4. Meleshkin M. I., Zaboev M. V. Ispol`zovanie kart Koxonena dlya ocenki konkurentosposobnosti vedushhix rossijskix universitetov sredi mirovy`x nauchno-obrazovatel`ny`x centrov // Upravlencheskoe konsul`tirovanie. 2014. №10 (70). S. 102–114.
5. Xalin V.G., Zaboev M.V., Meleshkin M.I. Global`naya konkurentosposobnost` vedushhix universitetov: metody` i ocenki prognozirovaniya. V sbornike: Universitet, Biznes i Vlast`: itogi vzaimodejstviya za 10 let. Materialy` X Mezhdunarodnogo Foruma “Ot nauki k biznesu”. OOO «Monomaks». 2016. S. 133-135.
6. Chernova G.V., Xalin V.G., Anoxina E.M., Boldy`reva N.B. i dr. Rossijskie universitety` v usloviyax cifrovizacii: matematicheskie i instrumental`ny`e metody` ocenki kachestva upravleniya: monografiya / pod obshh. red. V.G. Xalina. Moskva: Prospekt, 2019. 896 s.
7. Zaboev M, Meleshkin M, Khalin V. Evaluation of current location and prospects of the European and Russian universities among the world’s leading universities with the use of neural network methods clustering of location. Izdatel`stvo Latvijskogo universiteta. 2016. str. 928-936.

Для цитирования: Шмаков Н.Н., Холина И.Ю., Даут М.В., Королева Н.С., Забоев М.В. Анализ успешности продвижения в мировых рейтингах вузов-участников проекта 5 в 100 и других российских вузов // Московский экономический журнал. 2021. № 11. URL: https://qje.su/ekonomicheskaya-teoriya/moskovskij-ekonomicheskij-zhurnal-11-2021-37/

© Шмаков Н.Н., Холина И.Ю., Даут М.В., Королева Н.С., Забоев М.В., 2021. Московский экономический журнал, 2021, № 11.

Научная статья

Original article

УДК 94

doi: 10.24412/2413-046Х-2021-10678

ПРОБЛЕМЫ СОХРАНЕНИЯ БИОРАЗНООБРАЗИЯ РАСТЕНИЙ СТЕПНЫХ ЭКОСИСТЕМ ЮЖНЫХ РЕГИОНОВ РОССИИ

PROBLEMS OF PLANT BIODIVERSITY CONSERVATION IN STEPPE ECOSYSTEMS OF SOUTHERN REGIONS OF RUSSIA

Сорокина Ирина Юрьевна, кандидат сельскохозяйственных  наук, доцент, Донской государственный аграрный университет

Кумачева Валентина Дмитриевна, кандидат биологических наук, доцент, Донской государственный аграрный университет

Sorokina Irina Yuryevna, Candidate of Agricultural Sciences, Associate Professor, Don State Agrarian University

Kumacheva Valentina Dmitrievna, Candidate of Biological Sciences, Associate Professor, Don State Agrarian University

Аннотация. В статье представлены результаты исследования флористического состава заказника «Осиповская балка». В травостое учетных площадок заказника преобладают характерные для степей южных регионов семейства –  Poaceae, Asteraceae, Fabaceae, Lamiaceae. Фитоценоз точки 2 заказника представлен ковыльно-разнотравной степью, тогда как в точке 1 фитоценоз относится к типчаково-ковыльной степной ассоциации. Доминирующими видами являются Festuca valesiaca, Stipa pennatа,  Koeleria glauca. Elytrigia repens, Elytrigia  intermedia и Bromopsis riparia  играют значительную роль в травостое заказника, что не характерно для приазовских степей и вызвано низкой антропогенной  нагрузкой и отсутствием выпаса скота и сенокошения. Основными видами разнотравья являются: Salvia stepposa,  Crinitaria viliosa,  Galium verum, Stachys recta, Achillea nobilis, Phlomis pungens, Thymus marschallianus, Inula germanica. Бобовые представлены Medicago romanica, Coronilla varia, Onobrychis arenaria и Vicia tenuifolia. При распределении по хозяйственным группам лидирует разнотравье, которое составляет  50%, затем злаки – 39,3% и бобовые 10,7%

Abstract. The article presents the results of a study of the floral composition of the Osipovskaya Balka Nature Reserve. The herbage of the reserve’s registration sites is dominated by families characteristic of the steppes of the southern regions – Poaceae, Asteraceae, Fabaceae, Lamiaceae. The phytocenosis of point 2 of the reserve is represented by a grass-grass steppe, whereas at point 1 the phytocenosis belongs to the Tipchak-grass steppe association. The dominant species are Festuca valesiaca, Stipa pennata, Koeleria glauca. Elytrigia repens, Elytrigia intermedia and Bromopsis riparia play a significant role in the herbage of the reserve, which is not typical for the Azov steppes and is caused by low anthropogenic load and lack of grazing and haymaking. The main types of various grasses are: Salvia stepposa, Crinitaria viliosa, Galium verum, Stachys recta, Achillea nobilis, Phlomis pungens, Thymus marschallianus, Inula germanica. Legumes are represented by Medicago romanica, Coronilla varia, Onobrychis arenaria and Vicia tenuifolia. In the distribution by economic groups, different grasses are in the lead, which is 50%, followed by cereals – 39.3% and legumes – 10.7%

Ключевые слова: фитоценоз, флористический состав, биоразнообразие, степные экосистемы, доминирующие виды

Key words: phytocenosis, floral composition, biodiversity, steppe ecosystems, dominant species

Введение

Сохранение биологического разнообразия и обеспечение устойчивого использова­ния природных ресурсов в нашей стране яв­ляется одним из наиболее актуальных направлений природоохранной политики. Практическая реализация данного направления невозможна без существования эф­фективной системы особо охраняемых природных территорий.

В настоящее время целинные участки в пределах агроландшафтов являются эталоном сохранившейся степной растительности. Для них присуще наличие общих видов доминантов – злаков. В то же время, коренные ценозы отличаются набором видов разнотравья, обусловленных отличием эдафических условий – степени щебнистости, гранулометрического состава почв, закарбоначенности и др. [2].

В настоящее время южные степи России большей частью распаханы, а оставшиеся целинные участки интенсивно используются для сенокосов, под пастбища и для других целей, что приводит к истощению природных ресурсов и к сокращению флористического разнообразия степных экосистем [1].

Основная цель степных особо охраняемых природных территорий – сохранение ландшафтного и биологического разнообразия степи.

Для южных регионов характерна высокая антропогенная нагрузка на оставшиеся природные экосистемы. Небольшие участки степей сохранились, в основном, среди агроценозов, на склонах оврагов и в других местах, недоступных для распашки. Необходимость охраны степных экосистем является важным аспектом, особенно, когда дело касается избежавших массового освоения целостных степных ландшафтов.

Цель исследования – провести оценку состояния заказника  «Осиповская балка» на основе определения уровня биоразнообразия.

Методика исследования. На территории заказника в двух точках закладывали по пять пробных площадок. Точки наблюдения в балке размещались на участках разных по степени увлажнения: точка 1 – на склоне, точка 2 – на более выровненном и увлажненном участке. На учетных площадках описывался видовой состав цветковых растений. Для характеристики количественных соотношений между видами в фитоценозе определяли относительное количество экземпляров каждого вида (в %) [3].

Результаты и их обсуждение

Заказник «Осиповская балка» расположен в Октябрьском районе Ростовской области. Основная часть заказника представляет собой типичную разнотравно-злаковую степь, характерную для менее засушливых местообитаний юга Ростовской области.

Многолетние наблюдения флоры заказника выявили более 200 видов цветковых растений.

На основе проведенных исследований установлено, что в травостое учетных площадок заказника преобладают характерные для степей южных регионов семейства –  Poaceae, Asteraceae, Fabaceae, Lamiaceae (табл.1).

Большую долю флоры составляют многолетники, среди них – плотнокустовые, корневищные и стержнекорневые злаки.

Флористический состав исследуемых площадок заказника представлен 48 видами из 13 семейств.

Фитоценоз точки 2 заказника представлен ковыльно-разнотравной степью, тогда как в точке 1 фитоценоз относится к типчаково-ковыльной степной ассоциации. 

Доминирующими видами являются Festuca valesiaca, Stipa pennatа,  Koeleria glauca.

Elytrigia repens, Elytrigia  intermedia и Bromopsis riparia  играют значительную роль в травостое заказника, что не характерно для приазовских степей и вызвано низкой антропогенной  нагрузкой и отсутствием выпаса скота и сенокошения.

Основными видами разнотравья являются: Salvia stepposa,  Crinitaria viliosa,  Galium verum, Stachys recta, Achillea nobilis, Phlomis pungens, Thymus marschallianus, Inula germanica.

  Бобовые представлены Medicago romanica, Coronilla varia, Onobrychis arenaria и Vicia tenuifolia.

При распределении по хозяйственным группам лидирует разнотравье, которое составляет  50%, затем злаки – 39,3% и бобовые 10,7% (рис.1).

 На территории заказника в настоящее время сохраняется в хорошем состоянии 7 популяций редких и исчезающих видов цветковых растений, занесенных в Красные книги Ростовской области и Российской Федерации.

Особого внимания заслуживают редкие и исчезающие виды, число которых уменьшается в связи с сокращением площадей целинных земель и возрастанием антропогенной нагрузки на сохранившиеся степные участки.

При исследованиями на территории заказника  выявлено 7 видов растений, занесенных в Красную книгу Ростовской области: белльвалия сарматская – Bellevalia sarmatica, ковыль красивейший – Stipa pulcherrima, ковыль Лессинга – Stipa lessingiana, касатик низкий – Iris pumila , тюльпан Биберштейна – Tulipa biebersteiniana, ковыль Залесского – Stipa zalesskii , катран татарский – Crambe tataria.

Важная роль в сохранении биоразнообразия принадлежит памятникам природы, заказникам, заповедникам, они служат банками генофонда целинной степной растительности, играют ведущую роль в сохранении редких и находящихся под угрозой исчезновения видов.

Выводы

В заказнике «Осиповская балка» сохраняется разнообразие, характерное для целинной степной растительности, фитоценоз можно считать устойчивым.

Список источников

1. Государственный доклад «О состоянии окружающей природной среды Ростовской области в 1997 году» / Под ред. В.А.Литвинова, В.Н.Агеева, М.В. Паращенко. – Ростов-на-Дону, 1998. – 287с.
2. Мирошниченко, Ю.М. Влияние заповедности степей на их биоразнообразие / Ю.М.Мирошниченко // Заповедное дело: проблемы охраны и экологической реставрации степных экосистем. Материалы международной конференции, посвященной 15-летию государственного заповедника «Оренбургский». Под ред. А.А.Чибилева. – Оренбург: Газпромпечать, 2004. – С.31-32.
3. Шенников, А.П. Общие замечания к методике маршрутного геоботанического исследования /А.П.Шенников // Методика полевых геоботанических исследований. – М. – Л.: Издательство Академии Наук СССР, 1938. – С.5-26.
4. Belyaev, A., Repnikov, B., Semenyutina, A., Solonkin, A., & Khuzhakhmetova, A. (2020). Scientific substantiation of formation of a selection-seed-breeding center for wood and agricultural plants. World Ecology Journal, 10(2), 3-17. https://doi.org/10.25726/worldjournals.pro/WEJ.2020.2.1

References

1. Gosudarstvennyj doklad «O sostojanii okruzhajushhej prirodnoj sredy Rostovskoj oblasti v 1997 godu» / Pod red. V.A.Litvinova, V.N.Ageeva, M.V. Parashhenko. – Rostov-na-Donu, 1998. – 287s.
2. Miroshnichenko, Ju.M. Vlijanie zapovednosti stepej na ih bioraznoobrazie / Ju.M.Miroshnichenko // Zapovednoe delo: problemy ohrany i jekologicheskoj restavracii stepnyh jekosistem. Materialy mezhdunarodnoj konferencii, posvjashhennoj 15-letiju gosudarstvennogo zapovednika «Orenburgskij». Pod red. A.A.Chibileva. – Orenburg: Gazprompechat’, 2004. – S.31-32.
3. Shennikov, A.P. Obshhie zamechanija k metodike marshrutnogo geobotanicheskogo issledovanija /A.P.Shennikov // Metodika polevyh geobotanicheskih issledovanij. – M. – L.: Izdatel’stvo Akademii Nauk SSSR, 1938. – S.5-26.
4. Belyaev, A., Repnikov, B., Semenyutina, A., Solonkin, A., & Khuzhakhmetova, A. (2020). Scientific substantiation of formation of a selection-seed-breeding center for wood and agricultural plants. World Ecology Journal, 10(2), 3-17. https://doi.org/10.25726/worldjournals.pro/WEJ.2020.2.1

Для цитирования: Сорокина И.Ю., Кумачева В.Д. Проблемы сохранения биоразнообразия растений степных экосистем южных регионов России // Московский экономический журнал. 2021. № 11. URL: https://qje.su/rekreacia-i-turizm/moskovskij-ekonomicheskij-zhurnal-11-2021-36/

© Сорокина И.Ю., Кумачева В.Д., 2021. Московский экономический журнал, 2021, № 11.

Научная статья

Original article

УДК 94

doi: 10.24412/2413-046Х-2021-10677

ФОРМИРОВАНИЕ ОСНОВЫ ФИНАНСОВОЙ ПОЛИТИКИ В ГЛОБАЛИЗАЦИОННЫЙ ПЕРИОД

FORMATION OF THE BASIS OF FINANCIAL POLICY IN THE GLOBALIZATION PERIOD

Кадырова Айшат Рамзановна, профиль Финансы и кредит ,ФГБОУ ВО «Чеченский Государственный университет»

Арсаханова Зина Абдулловна, д.э.н. зав кафедрой финансов, кредита и АТР, ФГБОУ ВО «Чеченский Государственный университет»

Kadyrova Aishat Ramzanovna, Finance and Credit Profile ,Chechen State University

Arsakhanova Zina Abdullovna, Doctor of Economics, Head of the Department of Finance, Credit and APR, Chechen State University

Аннотация. В условиях большого внешнего долга и его увеличения, значительных социальных расходов для переселенцев, уменьшения поступлений в бюджет из-за остановки значительного количества промышленных предприятий, обесценивания национальной валюты особого внимания требует исследование национальной финансовой политики и бюджетной безопасности. Именно они определяют эффективность воспроизводства финансовых ресурсов страны, выполнение ее финансовых функций во всех сферах жизнедеятельности населения, обеспечение финансовых источников национальной безопасности в целом. С другой стороны, важной задачей национальной финансовой политики является наращивание финансовых ресурсов на основе роста базовых факторов формирования валового внутреннего продукта (ВВП), поэтому углубленных разработок требует обоснования ее направленности на устранение диспропорций в распределении первичных доходов между трудом, капиталом и государством; рост роли бюджетных финансов в повышении благосостояния населения, укреплении обороноспособности страны, повышении международного имиджа страны.

Abstract. In the conditions of a large external debt and its increase, significant social expenditures for displaced persons, a decrease in budget revenues due to the shutdown of a significant number of industrial enterprises, the depreciation of the national currency, special attention needs to be paid to the study of national financial policy and budgetary security. They determine the efficiency of reproduction of the country’s financial resources, the performance of its financial functions in all spheres of life of the population, ensuring financial sources of national security in general. On the other hand, an important task of the national financial policy is to increase financial resources based on the growth of the basic factors of the formation of gross domestic product (GDP), therefore, in-depth research requires justification of its focus on eliminating imbalances in the distribution of primary income between labor, capital and the state; increasing the role of budget finance in improving the welfare of the population, strengthening the country’s defense capability, improving the country’s international image.

Ключевые слова: финансы, политика, структура, глобализация, развитие

Keywords: finance, politics, structure, globalization, development

Исследованием финансовой политики и бюджетной безопасности занимались известные отечественные ученые. В их трудах раскрыты содержание, составляющие и механизмы осуществления государственной финансовой политики, проблемы формирования и использования бюджетных ресурсов и управления бюджетным процессом. Однако ее содержание, структура, совокупность инструментов и направлений осуществления в условиях значительного внешнего долга, дефицита бюджета на фоне усиления угроз бюджетной и национальной безопасности в целом требуют дальнейшей научной проработки.

Целью статьи является анализ содержания, составляющих, проблем и тенденций развития государственной финансовой политики, выявление ее рисков и угроз, методов противодействия им, следовательно, формирование и укрепление бюджетной безопасности страны на перспективу.

Финансовая политика является одной из главных функций государственной деятельности. Она направлена на эффективное распределение финансовых ресурсов и их использование для обеспечения устойчивого социально-экономического развития общества и устойчивого развития окружающей среды. Ее основными задачами являются формирование механизма финансового управления, регулирования и стимулирования организационно-инвестиционных, инновационных, производственно-экономических и социальных процессов в жизнедеятельности общества. Чтобы обеспечить улучшение благосостояния граждан, финансовая политика должна быть направлена на постоянный рост экономики, для чего нужно обеспечивать уровень оптимизации распределения валового внутреннего продукта. В целом она должна иметь четкую стратегию и учитывать возможности и потребности национальной экономики.

По нашему мнению, следует согласиться о том, что приоритетными мерами государственной финансовой политики, принятие которых происходит в странах с развитой и трансформационной экономикой, является повышение фискальной эффективности налоговой системы, совершенствование системы управления государственными финансами, повышение действенности механизма среднесрочного бюджетного планирования и прогнозирования. Также к ним относится снижение показателей структурного дефицита бюджета и государственного долга, оптимизация расходной части бюджета [1].

Следовательно, в таком понимании финансовая политика является одним из основных инструментов развития общества и регулирует социально-экономические процессы. В период структурных реформ ее влияние на экономику необходимо усиливать, совершенствуя финансовые механизмы и инструменты экономического роста. Очень важным является создание такой структуры финансовой системы, которая бы базировалась на взаимодействии государственного регулирования экономических процессов и механизмов саморегулирования. Для этого нужна соответствующая институциональная система с развитыми финансовыми институтами. Инициирование изменений в структуре финансовых отношений, своевременный учет влияния внешних социально-экономических и производственно-экономических факторов являются важными новейшими задачами финансово-экономическому политики.

Во время формирования финансовой политики на среднесрочную перспективу необходимо учитывать влияние экзогенных и эндогенных факторов на экономическую систему, которые определяют тенденции социально-экономического развития. К экзогенным факторам относятся темпы роста валового внутреннего продукта стран, формирующих спрос на основные группы товаров отечественного экспорта; уровень цен на продукты экспорта и импортируемые энергоносители; объемы и структура иностранных инвестиций; конъюнктура на мировых финансовых рынках, которая влияет на возможности государства осуществлять заимствования и операции по рефинансированию государственного долга.

К эндогенным или внутренним факторам относятся доля перераспределения валового внутреннего продукта через бюджет и государственные целевые фонды; прогнозируемый объем бюджетных доходов и расходов, дефицита (профицита) бюджета; объем прямого и гарантированного государственного долга; показатели соотношения сбережений и инвестиций в экономику, денежно-кредитного регулирования [2]. Реализация финансовой политики государства осуществляется в виде комплекса мер, принятие которых происходит через финансовое право, финансовую систему и финансовый механизм для наиболее полного выполнения финансами своих функций. Через нормы финансового права и элементы финансовой системы и финансового механизма осуществляется реализация положений концепции экономического развития. Если последняя отсутствует, то вряд ли можно говорить об эффективной финансовой политике в целом [3, с. 4].

В настоящее время отечественные ученые, исследуя финансовую политику России, отмечают, что ее проблемными последствиями является низкая конкурентоспособность и отсутствие динамики роста национальной экономики, а также медленное внедрение новой модели финансового механизма. Только системное решение указанных проблем должным образом даст стране возможности поступательного развития. При имеющемся ресурсном потенциале и надлежащем финансовом обеспечении его воспроизводства она имеет все возможности занимать более высокие позиции в рейтингах среди самых развитых стран мира. Углубление рыночных реформ на инновационных принципах и их ускорения, радикализация системных преобразований могут обеспечить прогрессивное развитие страны [4].

Как уже отмечалось, государственная финансовая политика является важной составляющей социально-экономической политики государства. К основным ее составляющим можно отнести бюджетно-налоговую политику, денежно-кредитную политику и политику управления государственным долгом. Эти виды раскрывают сущность, направления и механизмы формирования финансовой политики государства в целом, ведь именно от их показателей зависят экономическое развитие и бюджетная безопасность страны. Содержание нынешнего этапа развития финансовой политики разработано на основе требований финансовой стратегии и с учетом сложившихся социально-экономических условий. Она прежде всего предусматривает системное управление финансами, выявление и развитие источников увеличения государственных финансов, сбалансирование поступлений и расходов.

Для экономического роста нужно создать систему эффективного управления государственными финансовыми ресурсами. По нашему мнению, ее важной задачей является преодоление факторов, оказывающих негативное влияние на бюджетную безопасность страны. Прежде всего к ним относятся большой дефицит государственного бюджета; рост внутреннего и внешнего государственного долга; недостаточные налоговые взносы крупных корпораций и холдингов, которые зарегистрированы в офшорах; значительное фискальная нагрузка на малый и средний бизнес, физических лиц, что не позволяет среднему классу укрепиться; рост незавершенного строительства; обесценивание национальной валюты.

Для их преодоления нужно выработать такую стратегию, которая бы давала возможность избегать этих явлений и находить оптимальные пути их нивелирования. Однако финансовая политика реализуется через финансовую систему страны, не всегда соответствует стандартам экономически развитых стран ЕС. Мы считаем, что В. Ящук прав в том, что ее основными направлениями на среднесрочную перспективу должны быть оптимизация размера бюджетного дефицита; повышение эффективности формирования расходов бюджета, использования бюджетных средств; усиление регулирующей функции налоговой системы; проведение либеральной монетарной политики; совершенствование системы управления государственными финансами с одновременным стимулированием экономического роста путем использования соответствующих институциональных финансовых механизмов [5].

Кроме указанного ранее, продолжающиеся военные действия на востоке страны, необходимость осуществления огромных социальных выплат населению, уменьшению реального сектора экономики, практическое отсутствие бюджетообразующих государственных предприятий привели к определенной разбалансированности структурных составляющих бюджетной системы. Это вызывает обеспокоенность состоянием бюджетной безопасности и ее развитием на перспективу. Бюджетная безопасность понимается как уровень обеспечения платежеспособности и финансовой устойчивости государственных финансов, что дает возможность органам государственной власти максимально эффективно выполнять возложенные на них функции [6].

Подобного мнения придерживаются Л. Зверук и А. Билык, определяя бюджетную безопасность как способность бюджетной системы обеспечить финансовую самостоятельность и устойчивость государства, эффективно использовать бюджетные средства в процессе выполнения функций социальной защиты, государственного управления и международной деятельности, финансирование науки, образования, культуры и здравоохранения, обеспечения национальной безопасности и обороны, реализации инвестиционной и экологической политики [7].

Дополняя предыдущее определение, Л. Зверук отмечает, что «бюджетная безопасность государства – состояние обеспечения платежеспособности (уровень бюджетного потенциала) государства относительно выполнения ею своих функций с учетом баланса доходов и расходов государственного и местных бюджетов и целесообразности, законности и эффективности использования бюджетных средств на всех уровнях» [8]. Проанализировав термин «бюджетная безопасность», можем заметить, что важнейшими ее критериями являются эффективное использование заемных средств для финансирования бюджетных расходов, определение необходимых целей, которые бы соответствовали интересам государства, контроль за эффективностью использования бюджетных средств в соответствии с бюджетным законодательством.

Бюджетная безопасность – это финансовая устойчивость государственных финансов, системная помощь органам государственной власти эффективно выполнять свои функции. Бюджетная безопасность оценивается через отношение дефицита (профицита) государственного бюджета к ВВП (%); уровень перераспределения ВВП через сводный бюджет (%); отношение объема совокупных платежей по обслуживанию и погашению государственного долга к доходам государственного бюджета (%) [8]. Основными характеристиками бюджетной безопасности должно быть соотношение доходов и расходов государственного и сводного бюджетов. Если эти характеристики не будут удовлетворять бюджетную безопасность, то будут нарушаться другие индикаторы.

Также считается, что соотношение налоговых и неналоговых поступлений обеспечивает нестабильность бюджетных доходов в целом, но налоговые поступления более стабильны, экономически обоснованы, благодаря чему они положительно влияют на уровень бюджетной безопасности государства. Экономический рост нашего государства будет достигнуто, если будет уменьшена налоговая нагрузка на отечественных производителей продукции, а уменьшение расходов государства приведет к уменьшению дефицита бюджета России. Именно эти показатели будут приоритетными направлениями реформирования экономики страны [9].

Список источников

1. Akbar, S., Rehman, S. U., Liu, J., & Shah, S. Z. A. (2017). Credit supply constraints and financial policies of listed companies during the 2007–2009 financial crisis. Research in International Business and Finance, 42, 559–571. https://doi.org/10.1016/j.ribaf.2017.07.001
2. Chenet, H., Ryan-Collins, J., & van Lerven, F. (2021). Finance, climate-change and radical uncertainty: Towards a precautionary approach to financial policy. Ecological Economics, 183. https://doi.org/10.1016/j.ecolecon.2021.106957
3. Hlaing, S. W., & Kakinaka, M. (2018). Financial crisis and financial policy reform: Crisis origins and policy dimensions. European Journal of Political Economy, 55, 224–243. https://doi.org/10.1016/j.ejpoleco.2017.12.005
4. Klishina, Y. E., Glotova, I. I., Uglitskikh, O. N., Tomilina, E. P., & Podkolzina, I. M. (2017). Peculiarities of the financial policy of non-profit organizations in the macroeconomic unstable environment. Espacios, 38(34).
5. Leathers, C. G., & Raines, J. P. (2013). Friedman, Schumpeter, and Greenspan’s financial policies: Spurious claims of intellectual links. International Journal of Social Economics, 40(5), 504–520. https://doi.org/10.1108/03068291311315368
6. Liu, W., & Yi, H. (2020). What affects the diffusion of new energy vehicles financial subsidy policy? Evidence from Chinese cities. International Journal of Environmental Research and Public Health, 17(3). https://doi.org/10.3390/ijerph17030726
7. Makarova, N. N., Zubko, E. I., Bestuzheva, L. I., Chusov, I. A., & Surkova, V. V. (2016). Institutional tool of financial policy: Contractual policy. European Research Studies Journal, 19(2 Special Issue), 179–188.
8. Petrushevska, V. (2014). Transformation of financial policy of Ukraine in the conditions of globalization and european integration. Economic Annals-XXI, 1–2(1), 34–37.
9. Petrushevska, V. V. (2014). Directions of state regulation of financial policy in the times of global economic instability. Naukovyi Visnyk Natsionalnoho Hirnychoho Universytetu, (5), 128–133.
10. Stetsyunich, Y., Busheneva, Y., & Zaytsev, A. (2019). Framing public financial policy: Transforming the classic concept in the time of digitalization. In PervasiveHealth: Pervasive Computing Technologies for Healthcare. https://doi.org/10.1145/3372177.3373289
11. Vatulov, A. (2013). Financial policy in the system of economic development. Economic Annals-XXI, 5–6(1), 37–40.
12. Wang, Y., Wang, W., Hu, Z., & Qiao, H. (2014). An analysis of the effectiveness of China’s environmental financial policy. In WIT Transactions on Engineering Sciences (Vol. 84 VOLUME 1, pp. 573–579). https://doi.org/10.2495/MEEE20130791
13. Woo, J. J. (2015). Beyond the neoliberal orthodoxy: alternative financial policy regimes in Asia’s financial centers. Critical Policy Studies, 9(3), 297–316. https://doi.org/10.1080/19460171.2015.1005110
14. Yülek, M. A. (2017). Why governments may opt for financial repression policies: Selective credits and endogenous growth. Economic Research-Ekonomska Istrazivanja, 30(1), 1390–1405. https://doi.org/10.1080/1331677X.2017.1355252
15. Zheng, H., Li, J., & Zhao, X. (2021). How does financial policy support the development of China’s fishery? Characteristics, experience and prospects. Marine Policy, 132. https://doi.org/10.1016/j.marpol.2021.104678

References

1. Akbar, S., Rehman, S. U., Liu, J., & Shah, S. Z. A. (2017). Credit supply constraints and financial policies of listed companies during the 2007–2009 financial crisis. Research in International Business and Finance, 42, 559–571. https://doi.org/10.1016/j.ribaf.2017.07.001
2. Chenet, H., Ryan-Collins, J., & van Lerven, F. (2021). Finance, climate-change and radical uncertainty: Towards a precautionary approach to financial policy. Ecological Economics, 183. https://doi.org/10.1016/j.ecolecon.2021.106957
3. Hlaing, S. W., & Kakinaka, M. (2018). Financial crisis and financial policy reform: Crisis origins and policy dimensions. European Journal of Political Economy, 55, 224–243. https://doi.org/10.1016/j.ejpoleco.2017.12.005
4. Klishina, Y. E., Glotova, I. I., Uglitskikh, O. N., Tomilina, E. P., & Podkolzina, I. M. (2017). Peculiarities of the financial policy of non-profit organizations in the macroeconomic unstable environment. Espacios, 38(34).
5. Leathers, C. G., & Raines, J. P. (2013). Friedman, Schumpeter, and Greenspan’s financial policies: Spurious claims of intellectual links. International Journal of Social Economics, 40(5), 504–520. https://doi.org/10.1108/03068291311315368
6. Liu, W., & Yi, H. (2020). What affects the diffusion of new energy vehicles financial subsidy policy? Evidence from Chinese cities. International Journal of Environmental Research and Public Health, 17(3). https://doi.org/10.3390/ijerph17030726
7. Makarova, N. N., Zubko, E. I., Bestuzheva, L. I., Chusov, I. A., & Surkova, V. V. (2016). Institutional tool of financial policy: Contractual policy. European Research Studies Journal, 19(2 Special Issue), 179–188.
8. Petrushevska, V. (2014). Transformation of financial policy of Ukraine in the conditions of globalization and european integration. Economic Annals-XXI, 1–2(1), 34–37.
9. Petrushevska, V. V. (2014). Directions of state regulation of financial policy in the times of global economic instability. Naukovyi Visnyk Natsionalnoho Hirnychoho Universytetu, (5), 128–133.
10. Stetsyunich, Y., Busheneva, Y., & Zaytsev, A. (2019). Framing public financial policy: Transforming the classic concept in the time of digitalization. In PervasiveHealth: Pervasive Computing Technologies for Healthcare. https://doi.org/10.1145/3372177.3373289
11. Vatulov, A. (2013). Financial policy in the system of economic development. Economic Annals-XXI, 5–6(1), 37–40.
12. Wang, Y., Wang, W., Hu, Z., & Qiao, H. (2014). An analysis of the effectiveness of China’s environmental financial policy. In WIT Transactions on Engineering Sciences (Vol. 84 VOLUME 1, pp. 573–579). https://doi.org/10.2495/MEEE20130791
13. Woo, J. J. (2015). Beyond the neoliberal orthodoxy: alternative financial policy regimes in Asia’s financial centers. Critical Policy Studies, 9(3), 297–316. https://doi.org/10.1080/19460171.2015.1005110
14. Yülek, M. A. (2017). Why governments may opt for financial repression policies: Selective credits and endogenous growth. Economic Research-Ekonomska Istrazivanja, 30(1), 1390–1405. https://doi.org/10.1080/1331677X.2017.1355252
15. Zheng, H., Li, J., & Zhao, X. (2021). How does financial policy support the development of China’s fishery? Characteristics, experience and prospects. Marine Policy, 132. https://doi.org/10.1016/j.marpol.2021.104678

Для цитирования: Кадырова А.Р., Арсаханова З.А. Формирование основы финансовой политики в глобализационный период // Московский экономический журнал. 2021. № 11. URL: https://qje.su/ekonomicheskaya-teoriya/moskovskij-ekonomicheskij-zhurnal-11-2021-35/

© Кадырова А.Р., Арсаханова З.А., 2021. Московский экономический журнал, 2021, № 11.