PDF-файл статьи

Научная статья

Original article

УДК 338.242.2

doi: 10.55186/2413046X_2022_7_5_322

ПРОБЛЕМНОЕ ПОЛЕ И ФРЕЙМВОРК ЦИФРОВОЙ ТРАНСФОРМАЦИИ ПРОМЫШЛЕННЫХ ПРЕДПРИЯТИЙ

PROBLEM FIELD AND FRAMEWORK FOR DIGITAL TRANSFORMATION OF INDUSTRIAL ENTERPRISES

Сингаевский Павел Сергеевич, аспирант профиля Экономика и управление народного хозяйства, Негосударственное образовательное частное учреждение высшего образования «Московский финансово-промышленный университет Синергия», Москва, E-mail: pavel.singaevskii@gmail.com
Singaevskiy Pavel Sergeevich, posgraduate student of the economics and national property Direction, Non-state educational private higher institution Moscow Financial and Industrial University Synergy, Moscow, E-mail: pavel.singaevskii@gmail.com

Аннотация. Несмотря на растущие темпы внедрения цифровых технологий и активизации перехода промышленных предприятий от традиционных форм к цифровым, эффективность этих процессов не создала еще критическую массу для экспоненциального роста экономики. Неудачи в цифровой трансформации связаны с не всегда верным пониманием ее сущности как на макро-, мезо-и микроуровнях экономики, со сложностью навигации в многообразии предлагаемых теорией и практикой моделей трансформации, что приводит к управленческим ошибкам при формировании стратегии, выбора бизнес-моделей. В статье приведены результаты исследований процессов цифровой трансформаций с позиций стратегического управления на уровне промышленного предприятия, интегрированного в новую цифровую среду.

Целью данной статьи является развитие подходов к формированию траектории цифровой трансформации, кастомизированной под особенности конкретного промышленного предприятия. Для этого на основе обобщения и систематизации накопленных знаний и опыта уточняется сущность и содержание цифровой трансформации промышленных предприятий, выявляется проблемное поле, проводится сравнительный анализ фреймворков и предлагаются рекомендации по формированию общей модели цифровой трансформации. Полученные результаты возможны для использования в программах государственной поддержки и стимулирования цифровых революционных преобразований.

Abstract. Despite the growing pace of the implementation of digital technologies and the intensification of the transition of industrial enterprises from traditional forms to digital ones, the effectiveness of these processes has not yet created a critical mass for exponential economic growth. Failures in digital transformation are associated with a not always correct understanding of the essence of digital transformation both at the macro-, meso- and micro- levels of the economy, with the difficulty of navigating in the variety of transformation models offered by theory and practice, which leads to managerial mistakes in the formation of a strategy, the choice of business models. The article presents the results of research of digital transformation processes from the standpoint of strategic management at the level of an industrial enterprise integrated into a new digital environment.

The purpose of this article is to develop approaches to the formation of a digital transformation trajectory, customized for the characteristics of a particular industrial enterprise. To do this, based on the generalization and systematization of the accumulated knowledge and experience, the essence and content of the digital transformation of industrial enterprises is clarified, the problem field is identified, the key elements of which are technological, managerial, strategic and competitive gaps, a comparative analysis of frameworks is carried out and recommendations are proposed for the formation of a general model of digital transformation. The results obtained are possible for use in programs of state support and stimulation of digital revolutionary transformations.

Ключевые слова: цифровизация, цифровая трансформация, фреймворк, поле проблем, стратегия, бизнес-модель, конкурентоспособность, цифровые разрывы, эффективность

Keywords: digitalization, digital transformation, framework, field of problems, strategy, business model, competitiveness, digital divides, efficiency

Введение

Непрерывно расширяющаяся экономическая глобализация и стремительное развитие информационных технологий порождают новые экономические модели.

Цифровая экономика – это «новый этап развития экономики, в основе которого лежит интеграция физических и цифровых (виртуальных) объектов в сфере производства и потребления, в экономике и обществе» [1]. Ядро новой экономики формируют предприятия, реализующие стратегии и планы цифровой трансформации. А ее двигателем являются промышленные предприятия, которые создают фундамент экономики и генерируют инновации для производительных сил [2].

Цифровая трансформация, с одной стороны, предлагает уникальные возможности для развития промышленных предприятий и обеспечения экспоненциального роста их стоимости, с другой стороны может являться угрозой конкурентоспособности и дестабилизирующим фактором, требующих значительных инвестиций и затрат для демпфирования возникающих цифровых разрывов и для адаптации к новым условиям.

Цифровые факторы нашли отражение в содержании конкурентоспособности, где критичным фактором являются уже не масштаб предприятия, не качество продукции и ее стоимость, а скорость и гибкость предприятия. Приоритет новых бизнес-моделей – скорость вывода нового продукта на рынок, конкурентоспособное время решения проблем клиента.

Сжатие времени – один из ключевых факторов необходимости глобальных преобразований. В традиционной экономике доминирующим предприятиям не нужна была большая скорость в конкурентной борьбе, так как значительные активы лидера по доле рынка давали ему запас времени, чтобы отреагировать. Цифровые технологии ускорили распространение идей.  Ценность скорости увеличилась, а преимущество масштаба (за счет активов) уменьшилось. «В некоторых случаях активы, которые когда-то составляли конкурентное преимущество, почти превратились в пассивы [10].

Поэтому сегодня конкурентоспособность зависит не только и не столько от размера и силы предприятий, сколько от их способности быть гибкими и быстро адаптироваться к непрерывным и часто непредсказуемым изменениям. Гибкость важнее размера, и гибкость важнее совершенства [4].

Если крупным промышленным предприятиям цифровая трансформация придает скорость и гибкость, то для средних и малых предприятий открываются возможности снижения транзакционных издержек за счет ресурсной и информационной доступности, упрощения связей с партнерами, снижения управленческих расходов и совместного пользования интеллектуальных ресурсов. «Проклятие» постоянных расходов, которые традиционно возможно было окупить только за счет масштаба, уходит в прошлое. Теперь киберфизические возможности позволяют малым и средним предприятиям стать глобальными [2].

Клиентоориентированность – это фундаментальное изменение в бизнесе в эпоху 4.0. Изменился вектор управления промышленными предприятиями, который определялся структурой и взаимодействием стейкхолдеров цепочки создания ценности – если раньше для промышленных предприятий ключевым был потребитель на рынке средств производства (B2B), интересы которого отличались коренным образом от интересов конечного потребителя (B2C), то сейчас эти границы размыты и вся цепочка ценности подчинена конечному потребителю, который вовлекается в совместные проекты.

Исследования тем временем показывают, что только внедрения цифровых технологий недостаточно для достижения успеха. Несмотря на грандиозные успехи цифровых лидеров, для многих традиционных (доцифровых – pre-digital) компаний, до 70% цифровых инициатив не достигают своих целей, что часто приводит к многомиллиардным потерям [1]. По оценкам Gartner, у большинства предприятий, реализующих стратегии преобразований, трансформационный трек существенно длительнее и дороже, чем планировалось.

Неудачи в значительной степени связаны с управленческими ошибками [1]: сущность цифровой трансформации представляется исключительно технологической; реализация локальных цифровых проектов не связана с бизнес-стратегией; слепое следование за цифровыми лидерами; приоритет интуитивным решениям из-за недостатка адекватных инструментов планирования.

В соответствии с этим, целью данной статьи является на основе обобщения и систематизации накопленных знаний и опыта уточнение сущности и содержания цифровой трансформации промышленных предприятий, выявление проблемного поля и на основе систематизации факторов стимулирования и сдерживания развитие подходов к формированию траектории цифровой трансформации, кастомизированной под особенности конкретного предприятия.

Методология исследования

Проблемное поле цифровой трансформации промышленных предприятий.

Предприятия принимают решения о цифровой трансформации под влиянием множества объективных факторов.  Рассмотрим побуждающие и стимулирующие факторы с позиций разрывов (различий в уровнях) в бизнес-процессах, соответствующих ситуации.

Обобщение теоретического опыта, результатов аналитических исследований предприятий по открытой отчетности, результатов опросов и бенчмаркинга, позволяет выделить следующие группы факторов, образующих проблемное поле цифровой трансформации:

• стратегические разрывы, связанные с несоответствием целей и задач цифровых преобразований на предприятии общей государственной стратегии, с одной стороны, и с проблемами интеграции в мировое цифровое пространство из-за критичной разности потенциалов (недостаточного или избыточного), с другой стороны.
• технологические разрывы, связанные с проникновением цифровых технологий во все сферы экономики, без владения которыми невозможно эффективно взаимодействовать с цифровыми партнерами и другими участниками цепочки создания ценности и интегрироваться в цифровое пространство. Усугубляются технологические разрывы дефицитом цифровых компетенций работников и управленцев предприятий [9,17]. Технологическая и информационные асимметрии, проявляющиеся как в цифровом неравенстве участников рыночных отношений относительно получения данных, свободного доступа к технологиям и их использованию, так и в непропорциональности или несоответствии цифрового потенциала участников цепочки создания ценности, создает угрозу ее непрерывности и целостности;
• конкурентные разрывы, связанные с изменением характера конкуренции, основанной на цифровых преимуществах и опирающейся на новую ценность для клиентов эпохи 4.0, потребительское поведение которых кардинально отличается от традиционных [13]. Открытость экономических пространств усилила глобальность и интенсивность конкуренции. По оценкам Gartner, более 75% предприятий сейчас соперничают именно в области удовлетворенности клиентов [13]. Опора на новые технологии, такие как блокчейн, большие данные, облачные вычисления, искусственный интеллект (ИИ) и Интернет вещей (IoT), цифровые технологии позволяет повысить технический уровень и эффективность управления предприятиями с различных сторон и быстро предоставить клиенту интересующий его продукт, тем самым устраняя препятствия для роста конкурентоспособности;
• управленческие разрывы, связанные с наступлением предельной производительности традиционных механизмов, инструментов и организационных структур, бизнес-моделей и стратегий. Меняется статус-кво предприятий, ориентированных на поддержание стабильности и выполнения стандартизированных, повторяющихся операций. Сегодня выживают и развиваются лидеры перемен.  Важно, что изменения сегодня – не конечный результат или «пункт назначения», а постоянный процесс [8].

Игнорирование и недооценка этих разрывов приводит к нарастающему отставанию предприятий от отраслевых и рыночных лидеров и сворачиванию деятельности.

Большинство компаний реализует проекты цифровой трансформации по схеме «Цифровой толчок», основанной на принципах экономической модели, «подтягиваемой технологией» и диаметрально отличается от схемы «Цифровая тяга», построенной на принципах экономической модели, «подталкиваемой спросом» (таблица 1).

В цифровой трансформации технологии являются не результатом, а инструментом. Очевидно, что без оцифровки и цифровизации цифровая трансформация не состоится, поэтому стратегию «Цифровой толчок» необходимо рассматривать как промежуточную.

Как уже было отмечено выше, управленческие разрывы связаны, в основном, с непониманием сущностных основ цифровой трансформации.

При анализе дефиниций был применен междисциплинарный подход – цифровая трансформация изучалась в разных областях, чтобы выявить сходства и различия и рассматривалась на уровне промышленного предприятия в таких областях как: информационные системы, стратегическое управление, маркетинг, финансы, инновации, управление операциями, управление конкурентоспособностью.

В ходе исследования было выявлено множество различных представлений о цифровой трансформации, в которых она рассматривается с разных позиций, как:

• ИТ-трансформация, технологическая модернизация на основе использования ИТ [2];  
• применение цифровых технологий в контексте бизнес-связей [2];
• инновации, приносящие системный инновационный эффект в виде новых участников, новой организационной структуры, новой бизнес-модели, основанной на новой, цифровой ценности [16];
• процесс, в котором цифровые технологии побуждают организации создавать новые стратегии создания ценности [15];
• многоэтапный процесс: преобразование аналоговой информации в цифровую, оптимизацию текущих бизнес-потоков с помощью цифровой информации и стратегические изменения бизнес-модели [17];
• организационные инновации, инновационные модели коммуникаций с клиентами, стейкхолдерами, позволяющие с помощью информационных технологий интегрировать потребителя в цепочку создания ценности как участника;
• комплаенс цифровых технологий с людьми, в результате которого они становятся прорывными. [10];
• «общекорпоративное явление с широкими организационными последствиями, при котором, в первую очередь, основная бизнес-модель предприятия может быть изменена за счет использования цифровых технологий» [10];
• способ применения цифровых технологий для повышения эффективности или влияния предприятия [1];
• целенаправленная, непрерывная цифровая эволюция компании, бизнес-модели, процессов, идеи, методологии на стратегическом и тактическом уровне [12].

На основе обобщения вышеназванных определений, можно в целом определить цифровую трансформацию как фундаментальное революционное преобразование всего бизнеса за счет цифровых технологий с фундаментальным влиянием на экономику и общество в целом [11). Ее цель состоит в том, чтобы «создать постоянно развивающуюся, гибкую компанию, готовую непрерывно адаптироваться к меняющимся условиям за счет эффективных механизмов трансформации и управления, за счет соответствующих технологий, организационного обучения и процессов принятия решений с применением данных высокого качества, доступных в более короткие сроки» [12].

Эффекты, на которые рассчитывают предприятия в результате цифровой трансформации, теоретически и практически доказаны. Это финансовые показатели, эффективность и производительность инноваций и развитие корпоративного экспорта, рост межотраслевой эффективности. Более 77 % предприятий нацелены на операционную эффективность и рост стоимости бизнеса. Предприятия рассчитывают также на повышение производительности (63%), сокращение затрат, в том числе постоянных (60%), инновационную активность (43%), новые формы коммуникаций с клиентами и партнерами (34%), на отсутствие эффекта указали 3% опрошенных [9].

Важным показателем результативности является экономический рост предприятия, основанный на росте производительности труда. Исследования ряда авторов показали, что цифровая трансформация дает больший эффект экономического роста на высокотехнологичных предприятиях, чем на невысокотехнологичных, так как первые имеют большее пространство и компетентностные возможности для технологического совершенствования [14]. Высокотехнологичные предприятия относятся к наукоемким экономическим субъектам, которые постоянно проводят НИОКР.

Интересный эффект был получен исследователями: цифровая трансформация оказывает значительный стимулирующий эффект производительности труда, в основном, на малых и средних высокотехнологичных предприятиях. Причина в том, что по сравнению с крупными высокотехнологичными предприятиями малые и средние предприятия обладают низкой эффективностью управления: большая часть их операционных доходов используется для покрытия операционных издержек, затрат на оплату труда.  Благодаря цифровому преобразованию малые и средние предприятия могут сократить расходы на управление и повысить его эффективность [14].

В результате исследования сущности цифровой трансформации с позиций междисциплинарного подхода, можно сделать вывод, что необходим системный подход к цифровой трансформации, который охватывает все элементы производственной системы, которую представляет промышленное предприятие и все уровни управления во взаимодействии с внешней средой.

Цифровая трансформация как инновационный процесс

Цифровизация, цифровые процессы, трансформация имеют все признаки инноваций, такие как: новизна; высокий риск и непредсказуемость результата; стратегическая важность; способность нарушать экономическую устойчивость; системный характер преобразований; необходимость новых компетенций; сопротивление персонала; разрывы в цепочках создания стоимости и ценности из несоответствия цифровых (инновационных) потенциалов участников.

И хотя промышленные предприятия понимают критичность цифровой трансформации, разрабатывают цифровые стратегии, внедряют цифровые технологии, но пока еще нет сложившихся правил управления в новых условиях:

• предприятия реализуют отдельные, часто не связанные между собой, пилотные проекты по внедрению технологии, не интегрированные в планы развития или дорожные карты. Недостатком такого подхода является смещение фокуса с генерального направления деятельности предприятий на второстепенные, распыление ресурсов и незначительные локальные эффекты, которые не вносят значительный вклад в доходы и стоимость предприятия. Это почти всегда приводят к точечной субоптимальной трансформации бизнес-процессов [9];
• часто игнорируется неэффективная синхронизация проектов на стратегическом уровне. Стратегия цифровизации плохо коррелирует с общей стратегией или является формальной для того, чтобы обозначить себя на рынке и показать стейкхолдерам приверженность моде и инновациям;
• цифровыми проектами управляют инструментами функционального, а не проектного менеджмента в рамках существующей иерархической организационной структур, что снижает эффективность.

Это стало причиной того, что средний проект цифровой трансформации имеет около 50% вероятности не достичь ожидаемых целей и эффектов. Устаревшие подходы к планированию, попытка реализовать новую модель развития в рамках старых организационных структур, методов и правил являются причинами провалов цифровой стратегии.

Для выявления основных этапов цифровой трансформации промышленных предприятий и идентификации ключевых задач проведем сравнительный анализ различных фреймворков цифровых преобразований в России и в мире (таблица 2). Условно разделили их на две группы: разработанные консалтинговыми компаниями и авторские модели.

На сегодняшний день наиболее распространенным из рассмотренных является фреймворк, представленный Всемирным экономическим форумом совместно с консалтинговой компанией Bain & Company [10]. Ядром этой модели является стратегия Today forward/future back – «Сегодня вперед, в будущее назад», которая уравновешивает сегодняшние потребности с завтрашними возможностями. 

В таблице 2 выделены этапы разной степени декомпозиции у различных разработчиков. Но по содержанию они практически одинаковы и имеют одинаковый вектор.

Разработчики едины во мнении, что двигателем цифровой трансформации является цифровая стратегия, а ее ядром – бизнес-модель. Их идеология определяет технологический трек, выбор цифровой траектории и выбор управленческих инструментов, соответствующих новой логике преобразований.

Фундамент цифровой трансформации формируют драйверы/активаторы (Enablers), к ним относятся: данные и технологии их обработки и анализа, операционная модель, коммуникации, кооперационные цепочки, партнерские пулы, управление талантами, организационная структура, корпоративная культура, системы мотивации и др. [10].

В цифровой трансформации можно выделить две фазы: «дальновидная» и «преобразующий рост» [11]. Первая фаза включает все процессы до цифровой трансформации и процесс трансформации до достижения «критической массы», когда предприятие можно признать цифровым. Эта фаза делится на «созидающую» и «разрушительную». Вторая фаза включает все цифровые процессы после достижения «критической массы», то есть деятельность трансформированного предприятия.

Предлагается модернизированная модель цифровой трансформации.

Новая модель основывается на интеграции нескольких фреймворков. Предлагается выделить три фазы цифровой трансформации – фаза «дальновидный рост: созидание», включающий оцифровку и цифровизацию; фаза «преобразующий рост: разрушение и созидание», включающая цифровую трансформацию, разработку стратегии и бизнес-модели, трансформацию организационных структур, работу с талантами; фаза «цифрового роста», включающего реализацию цифровой трансформации, масштабирование, а также модель обеспечения цифровой маневренности и устойчивости в долгосрочной перспективе, на основе которой можно провести перезагрузку стратегии цифровой трансформации и ее реализации.

Заключение

Представленные в статье рекомендации для формирования траектории цифровой трансформации промышленных предприятий возможны для использования в программах государственной поддержки и стимулирования цифровых революционных преобразований в российской экономике.

Список источников 

1. Верховский Н., Соболев С. Цифровые неудачники: почему диджитал-трансформации заканчиваются провалом. URL: https://hbr-russia.ru/innovatsii/upravlenie-innovatsiyami/827263
2. Кокорев A.С Цифровая экономика: смена ценностей и ориентиров в управлении предприятием // Московский экономический журнал. 2019. №1. С 252–259
3. Кондратьев В. Б. Глобальные цепочки стоимости, индустрия 4.0 и промышленная политика // Журнал новой экономической ассоциации. – 2018. – №3(39). – С. 170–178.)
4. Кулагин В., Сухаревски А., Мефферт Ю. Digital@Scale.Настольная книга по цифровизации бизнеса.М.:Альпина Паблишер, 2019. 293 С.]
5. Лола И. С., Бакеев М.Б. Цифровая трансформация в отраслях обрабатывающей промышленности России: результаты конъюнктурных обследований // Вестник Санкт-Петербургского университета. Экономика. 2019. № 4. С. 628–657.
6. Методические рекомендации по цифровой трансформации государственных корпораций и компаний с государственным участием. URL: https://digital.gov.ru/uploaded/files/mr-po-tst-gk_w0Xb9xh.pdf
7. Schalmo D., Williams C., & Boardman L. Digital Transformation of busness models – Best practice, enablers, and roadmape  //International Journal of Innovation Management, ,Vol. 21, No. 8 (December 2017) 1740014 (17 pages)
8. A Digital Strategy Roadmap to Drive Transformation. URL: https://www.bcg.com/capabilities/digital-technology-data/digital-strategy-roadmap
9. KPMG Digital Transformation Playbook URL: https://assets.kpmg/content/dam/kpmg/sa/pdf/2020/digital-transformation-playbook.pdf
10. The Digital Enterprise. Moving from experimentation to transformation. Insight Report. 2020. URL: https://www.weforum.org/reports/the-digital-enterpise-moving-from-experimentation-to-transformation
11. Цифровая трансформация в России – 2020. Аналитический отчет на базе опроса представителей российских компаний. URL: https://komanda-a.pro/ projects/dtr_2020
12. Индекс зрелости Индустрии 4.0. Управление цифровым преобразованием Компаний. Исследование acatech. URL: https:// www.acatech.de/wp-content/uploads /2018/03/ acatech_STUDIE_rus_Maturity_Index_WEB. pdf
13. Wiles J. Building Strategic Assumptions? Don’t Ignore These 7 Drivers of Change // URL: https://www.gartner.com/smarterwithgartner/building-strategic-assumptions-dont-ignore-these-7-drivers-of-change
14. Guoyan Zeng, Linxing Lei Digital Transformation and Corporate Total Factor Productivity: Empirical Evidence Based on Listed Enterprises //Discrete Dynamics in Nature and Society, vol.2021, Article ID 9155861, 6 pages,2021
15. B. Hinings, T. Gegenhuber, and R. Greenwood Digital innovation and transformation: an institutional perspective// Information and Organization, vol. 28, no. 1, pp. 52–61, 2018.
16. G. Vial, Understanding digital transformation: a review and a research agenda// The Journal of Strategic Information Systems, vol. 28, no. 2, pp. 118–144, 2019
17. P. C. Verhoef, T. Broekhuizen, Y. Bart et al. Digital transformation: a multidisciplinary reflection and research agenda // Journal of Business Research, vol. 122, pp. 889–901, 2021.

References

1. Verxovskij N., Sobolev S. Cifrovy`e neudachniki: pochemu didzhital-transformacii zakanchivayutsya provalom. URL: https://hbr-russia.ru/innovatsii/upravlenie-innovatsiyami/827263
2. Kokorev A.S Cifrovaya e`konomika: smena cennostej i orientirov v upravlenii predpriyatiem // Moskovskij e`konomicheskij zhurnal. 2019. №1. S 252–259
3. Kondrat`ev V.B. Global`ny`e cepochki stoimosti, industriya 4.0 i promy`shlennaya politika // Zhurnal novoj e`konomicheskoj associacii. – 2018. – №3(39). – S. 170–178.)
4. Kulagin V., Suxarevski A., Meffert Yu. Digital@Scale.Nastol`naya kniga po cifrovizacii biznesa.M.: Al`pina Pablisher, 2019. 293 S.]
5. Lola I.S., Bakeev M.B. Cifrovaya transformaciya v otraslyax obrabaty`vayushhej promy`shlennosti Rossii: rezul`taty` kon“yunkturny`x obsledovanij // Vestnik Sankt-Peterburgskogo universiteta. E`konomika. 2019. № 4. S. 628–657.
6. Metodicheskie rekomendacii po cifrovoj transformacii gosudarstvenny`x korporacij i kompanij s gosudarstvenny`m uchastiem. URL: https://digital.gov.ru/uploaded/files/mr-po-tst-gk_w0Xb9xh.pdf
7. Schalmo D., Williams C., & Boardman L. Digital Transformation of busness models – Best practice, enablers, and roadmape  //International Journal of Innovation Management, ,Vol. 21, No. 8 (December 2017) 1740014 (17 pages)
8. A Digital Strategy Roadmap to Drive Transformation. URL: https://www.bcg.com/capabilities/digital-technology-data/digital-strategy-roadmap
9. KPMG Digital Transformation Playbook URL: https://assets.kpmg/content/dam/kpmg/sa/pdf/2020/digital-transformation-playbook.pdf
10. The Digital Enterprise. Moving from experimentation to transformation. Insight Report. 2020. URL: https://www.weforum.org/reports/the-digital-enterpise-moving-from-experimentation-to-transformation
11. Cifrovaya transformaciya v Rossii – 2020. Analiticheskij otchet na baze oprosa predstavitelej rossijskix kompanij. URL: https://komanda-a.pro/ projects/dtr_2020
12. Indeks zrelosti Industrii 4.0. Upravlenie cifrovy`m preobrazovaniem Kompanij. Issledovanie acatech. URL: https:// www.acatech.de/wp-content/uploads /2018/03/ acatech_STUDIE_rus_Maturity_Index_WEB. pdf
13. Wiles J. Building Strategic Assumptions? Don’t Ignore These 7 Drivers of Change // URL: https://www.gartner.com/smarterwithgartner/building-strategic-assumptions-dont-ignore-these-7-drivers-of-change
14. Guoyan Zeng, Linxing Lei Digital Transformation and Corporate Total Factor Productivity: Empirical Evidence Based on Listed Enterprises //Discrete Dynamics in Nature and Society, vol.2021, Article ID 9155861, 6 pages,2021
15. B. Hinings, T. Gegenhuber, and R. Greenwood Digital innovation and transformation: an institutional perspective// Information and Organization, vol. 28, no. 1, pp. 52–61, 2018.
16. G. Vial, Understanding digital transformation: a review and a research agenda// The Journal of Strategic Information Systems, vol. 28, no. 2, pp. 118–144, 2019
17. P. C. Verhoef, T. Broekhuizen, Y. Bart et al. Digital transformation: a multidisciplinary reflection and research agenda// Journal of Business Research, vol. 122, pp. 889–901, 2021.

Для цитирования: Сингаевский П.С. Проблемное поле и фреймворки цифровой трансформации // Московский экономический журнал. 2022. № 5. URL: https://qje.su/ekonomicheskaya-teoriya/moskovskij-ekonomicheskij-zhurnal-5-2022-58/

© Сингаевский П.С., 2022. Московский экономический журнал, 2022, № 5.

PDF-файл статьи

Научная статья

Original article

УДК 338.48

doi: 10.55186/2413046X_2022_7_5_320

ТЕОРИЯ ПОКОЛЕНИЙ КАК ИНСТРУМЕНТ ПЕРСОНАЛИЗИРОВАННОГО ГОСТИНИЧНОГО СЕРВИСА

GENERATIONAL THEORY AS A TOOL OF PERSONALIZED HOTEL SERVICE

Киреева Юлия Александровна, к.п.н., доцент, доцент Высшей школы туризма и гостеприимства, ФГБОУ ВО Российский государственный университет туризма и сервиса (РГУТИС), e-mail: kireeva.ya@mail.ru, ORCID 0000-0003-0866-0196

Коновалова Елена Евгениевна, к.э.н., доцент, доцент Высшей школы туризма и гостеприимства, ФГБОУ ВО Российский государственный университет туризма и сервиса (РГУТИС), e-mail: eekmgus@mail.ru, ORCID 0000-0002-8454-8166

Денисенкова Наталья Николаевна, кандидат политических наук, доцент кафедры «Политология и социологи», Российский экономический университет имени Г.В. Плеханова, e-mail:Denisenkova.NN@rea.ru

Охотников Илья Викторович, доцент, кандидат экономических наук, доцент кафедры «Экономическая теория и менеджмент» Российского университета транспорта (МИИТ), Россия, Москва , e-mail: roat.miit@mail.ru, SPIN-код: 7300-4504, https://orcid.org/0000-0003-0455-8514

Kireeva Yulia Aleksandrovna, Ph.D., associate professor, Associate Professor of the Graduate School of Tourism and Hospitality, Russian State University of Tourism and Service, e-mail: kireeva.ya@mail.ru, ORCID 0000-0003-0866-0196

Konovalova Elena Evgenievna, Ph.D., associate professor, Associate Professor of the Graduate School of Tourism and Hospitality, Russian State University of Tourism and Service, e-mail: eekmgus@mail.ru

Denisenkova Natalya Nikolaevna, candidate of political science, associate professor at the department of political science and sociology, Plekhanov Russian University of Economics, e-mail: Denisenkova.NN@rea.ru

Okhotnikov Ilya Viktorovich, Docent, Candidate of Economic Sciences, Assistant Professor of the Economic Theory and Management Department of the Russian University of Transport (MIIT), e-mail: roat.miit@mail.ru, SPIN-код: 7300-4504

Аннотация. В современных условиях развития туризма и гостеприимства национальный характер обслуживания гостей в РФ оказывает существенное влияние на формирование образа местного гостеприимства, уровня российского сервиса и, в итоге, имиджа страны в целом. В условиях колебания в мировой ситуации и, в частности, на рынке гостиничных услуг, для повышения конкурентоспособности на рынке гостиничных услуг каждому гостиничного предприятию следует комплексно изучать целевую аудиторию, необходимо развивать лояльность в отношении «своего» гостя, благодаря чему отель сможет не только удерживать позиции в конкурентной борьбе, но и позиционировать себя как новатор уникального сервиса для основного потребителя. Тенденции, которые наблюдаются в настоящий момент в мировом гостиничном бизнесе, говорят о том, что дальнейшее развитие отрасли будет осуществляться путем обширного внедрения новшеств.

Актуальность темы обусловлена тем, что сервис становится важнейшим фактором позиционирования гостиницы и является показателем эффективности деятельности в условиях современного мира.

Одним из путей решения проблемы качества сервиса является изучение данного вопроса посредством теории поколений, которая нередко становится основополагающим фактором в маркетинговой политике зарубежных гостиничных предприятий. Рост уровня обслуживания возможен благодаря персонализации сервиса, что представляет собой сложную систему, направленную, с одной стороны, на уникальный подход к целевой аудитории, а с другой стороны, к политике управления персоналом.

В данной статье авторами проанализирована теория поколений и ее воздействие на предлагаемый сервис в гостиничной индустрии.

Объектом исследования в данной статье является персонализированный гостиничный сервис. Предметом исследования выступает «теория поколений» как инструмент персонализированного сервиса.

Научная новизна состоит в изучении персонализированного подхода к сервису через теорию поколений. Практическая значимость работы заключается в предложении и применении руководством гостиничного предприятия персонализированного подхода, основанный на «теории поколений», который может быть использован в политике сервисного обслуживания, что содействует привлечению новой целевой аудитории и эффективному функционированию гостиничного предприятия.

Abstract. In modern conditions of development of tourism and hospitality, the national character of serving guests in the Russian Federation has a significant impact on the formation of the image of local hospitality, the level of Russian service and, as a result, the image of the country as a whole. In conditions of fluctuations in the global situation and, in particular, in the hotel services market, in order to increase competitiveness in the hotel services market, each hotel enterprise should comprehensively study the target audience, it is necessary to develop loyalty towards “its” guest, thanks to which the hotel will be able to not only to maintain a position in the competition, but also to position itself as an innovator of a unique service for the main consumer. The trends that are currently observed in the global hotel business indicate that the further development of the industry will be carried out through extensive innovation.

The relevance of the topic is due to the fact that the service is becoming the most important factor in the positioning of the hotel and is an indicator of the effectiveness of activities in the conditions of the modern world.

One of the ways to solve the problem of service quality is to study this issue through the theory of generations, which often becomes a fundamental factor in the marketing policy of foreign hotel enterprises. An increase in the level of service is possible due to the personalization of the service, which is a complex system aimed, on the one hand, at a unique approach to the target audience, and on the other hand, at the personnel management policy.

In this article, the authors analyzed the theory of generations and its impact on the service offered in the hotel industry.

The object of research in this article is a personalized hotel service. The subject of the study is the “generation theory” as a tool for personalized service.

The scientific novelty lies in the study of a personalized approach to service through the theory of generations. The practical significance of the work lies in the proposal and application by the management of the hotel company of a personalized approach based on the “generation theory”, which can be used in the service policy, which helps to attract a new target audience and the effective functioning of the hotel company.

Ключевые слова: сервисное обслуживание, индустрия гостеприимства, персонализированный гостиничный сервис, теория поколений, миллениалы

Key words: after-sales service, hospitality industry, personalized hotel service, generational theory, millennials

Введение

Индустрия гостеприимства является одной из быстроразвивающихся отраслей экономики России. В условиях жесткой конкуренции отельеры стали больше внимания уделять качеству и безопасности предоставляемых услуг, соблюдению требований закона о защите прав потребителей, а также таким вопросам как сертификация и стандартизация. Предоставление высокого качества услуг гостям – является одним из главных преимуществ современного гостиничного предприятия. В настоящее время большинство отельеров отмечают, что конкуренция между гостиничными предприятиями не только усиливается, а приобретает устойчивую тенденцию. Данная тенденция характерна, прежде всего для крупных городов, особенно для Москвы и Санкт-Петербурга, где конкуренция возрастает за счет строительства и запуска в эксплуатацию новых отелей, а также реконструкции существующих. Спрос на качественные гостиничные услуги постоянно растёт.

На сегодняшний день существует ряд проблем в отечественном сервисе гостиничных услуг: отсутствие должного образования у персонала, отсутствие правильного обучения, низкий уровень управления руководящего состава, отсутствие материальной и нематериальной мотивации персонала, отсутствие вовлеченности персонала в деятельность гостиничного предприятия. Для перехода на новый уровень обслуживания необходимо комплексное воздействие [5].

Эффективным способом привлечь внимание и повысить лояльность гостя является индивидуализация услуг гостиничного предприятия, что возможно на основе правильного позиционирования в рамках выбранной стратегии. Четкое позиционирование дает конкурентное преимущество конкретному отелю перед другими, при прочих равных условиях [8].

Обзор литературы

Степень теоретической разработанности темы обусловлена значимостью изучения проблемы сервисного обслуживания в гостиничных предприятиях, о которой свидетельствует факт, что за последние десятилетия был опубликован ряд работ, посвященных актуальным проблемам гостиничного сервиса (Гареев Р.Р., Иванова Н.С., Федцов В.Г., Чернышова Т.Л.). В изучении проблем гостиничного бизнеса известны исследования, в которых работа над проблемой сервиса рассматривалась через теорию поколений (Галенко Е.В., Долженкова М.И., Малетин С.С., Ожиганова Е.М., Zopiatis A., Kapardis M.K.). Особенности применения теории поколений в управлении персоналом затрагивались в работах Гуровой И.М., Евдокимовой С.Ш., Бражникова П.П., Kaewta Muangasame.

Стоит отметить, что вопросам сервиса в гостиничной индустрии посвящено большое количество научных и методических публикаций (статей, монографий и др.), но в большинстве случаев это анализ и изучение вопросов общего характера. Вопросам применения персонализированного подхода с целью улучшения качества предоставляемых услуг и повышения сервиса в целом, практически не рассматривается авторами или рассматривается поверхностно. Тема персонализации сервиса через теорию поколений одновременно в отношении потребителей гостиничных услуг и в системе управления персоналом на текущий момент слабо изучена. Все это определяет необходимость продолжать исследования в данном направлении.

Методы

В работе используются методы комплексного анализа, синтеза, изучение и обобщение отечественной и зарубежной практики. Для обработки данных использованы графический, статистический методы.

Результаты и обсуждение

Сердцем туристской отрасли является индустрия гостеприимства [4]. Миллионы людей путешествуют ежегодно, отдыхая во время отпуска, приезжая к родственникам или друзьям, посещая деловые мероприятия, приезжая в командировки и т.д.

Главная задача современных гостиничных предприятий — это обслуживание туристов во время их пребывания вне места постоянного проживания. При этом необходимо понимать, что в данном процессе участвуют не только сами средства размещения, но и другие предприятия, относящиеся к различным отраслям экономики, образуя целую систему, состояние которой зависит от очень многих внутренних и внешних факторов и влияет на экономику конкретного региона. Для гостиничных услуг характерна комплексность, сочетание нескольких услуг, предоставляемых гостю как единое целое и подобранное с учетом его потребностей.

Одной из самых актуальных проблем развития туриндустрии в России является низкий уровень сервиса. В таблице 1 представлены основные определения данного понятия.

Сервис различают по направленности услуг: прямой сервис, объединяющий услуги, целевое значение которых предопределено непосредственно предметом торговой сделки, а также косвенный сервис, который обычно направлен на создание благоприятных условий, обеспечивающих долгосрочное взаимовыгодное сотрудничество.

По степени адаптации к потребителям выделяют стандартизированный сервис, включающий в себя пакет услуг, потребность в которых наиболее часто испытывают гости, и индивидуальный сервис, услуги которого исходят исключительно из потребностей гостей.

Гостиничный бизнес, представляющий огромной потенциал для экономики страны призван удовлетворять определённые потребности целевых групп потребителей.

При отборе целевой аудитории и составлении портрета потенциального потребителя, возраст является одним из значимых критериев [3]. Для каждого возраста характерно определённое мышление и поведение, что определяет принадлежность к тому или иному поколению – группе людей, родившихся в один и тот же период и выросших в похожих условиях, демонстрирующих схожие характеристики, предпочтения и ценности. Знание «своего» гостя, своей целевой аудитории позволяет гостиничному предприятию в процессе обслуживания и разработки дополнительных услуг учитывать вкусы, потребности гостей, грамотно выстраивать коммуникацию с гостями и увеличивать продажи.

Для каждого поколения характерны свои ценностные установки и ценности, мотивационное поведение, формирование которые происходит в процессе чтения разных книг, просмотра разных фильмов [10].

Теорию поколений разработали в 1991 году Нейл Хоув (Хау) и Уильям Штраус [6]. Согласно разработанной теории, причины конфликта «отцов и детей» объясняются не просто различиями в особенностях взаимодействия с миром на том или ином этапе взросления (рисунок 1).

Исследователи, основываясь на изучении населения США, выявили несколько поколений:

• 1900–1920 гг. поколение GI («поколение победителей»);
• 1921–1940 гг. «Молчаливое поколение»;
• 1941–1960 гг. поколение «беби-бумеров»;
• 1961–1980 гг. поколение X;
• 1981–2000 гг. поколение Y или «поколение Миллениума»;
• 2001–2020 гг. поколение Z или «поколение MeMeMe».

Конечно, между поколениями нет четких границ. Людей, рожденных на стыке дат (три года до, три года после) называют «эхом поколения» [3]. Согласно теории, цикл поколений состоит из четырех типов и повторяется каждые 80 лет (рисунок 2). При этом каждое поколение рождается в определенный период экономического и общественного развития.

Представители определенного поколения демонстрируют схожие характеристики из-за влияния на них тенденций примерно на одной и той же стадии жизни и по схожим каналам (например, онлайн, ТВ, мобильный). Зная принципы теории поколений, можно более эффективно выстроить общение с людьми разных возрастов, а также предложить соответствующие услуги, в том числе и услуги в отеле.

Но говорить о единых стандартах в такой сегментации было бы неправильно. Так или иначе, количество лет, приходящихся на конкретный период, связано с особенностями культуры, традиций отдельно взятой страны и ее народа.

В основном, в качестве потребителей сейчас выступают представители последних трех поколений, характеризующихся различными характеристиками и предъявляющих особые требования к услугам во время путешествия (таблица 2).

Конечно, теория поколений очень сильно обобщает характеристики потребителей разных возрастных групп. Несмотря на то, что им присущи общие черты, каждый человек, а он же клиент любого бизнеса, уникален и индивидуален.

Для гостиничного бизнеса применение теории поколений для сегментации и формирование целевой аудитории является инновационным подходом.

Ценность теории поколений, определяет значимость явлений и предметов реальной действительности с точки зрения их соответствия или несоответствия потребностям общества, социальных групп и личности [2]. В течение последних десятилетий подавляющее число потребителей туристских услуг составляли бэби-бумеры (рисунок 3), обращающие внимание на качество услуг, отдают предпочтение бренду и часто путешествующие с деловыми целями [1].

На рисунке 3 прослеживается закономерное снижение доли использования гостиничных услуг беби-бумерами, обусловленное сокращением представителей данного поколения в связи с увеличением возраста. При этом доля путешествующих миллениалов имеет значительный прирост за десятилетие, что говорит об их интересе к услугам мировой туристской индустрии.

TripAdvisor, один из самых крупных и узнаваемых сайтов о путешествиях, провел исследование «Туристические тренды 2018 года» согласно теории поколений [7]. По результатам исследования самый популярный канал при бронировании отеля является онлайн-бронирование (рисунок 4).

В настоящее время онлайн-бронирование предпочитают все группы поколений, что в свою очередь определяет digital-тенденции в гостиничной индустрии. Исходя из данных рисунка 4, мобильные приложения не является популярным способом бронирования, особенно у старших поколений. При этом они часто отдают предпочтения бронированию номера в отеле по телефону или по приезду в отель.

На рисунке 5 представлены факторы, определяющие планирование путешествия. В соответствии с полученными результатами, представители поколения миллениумов, во время путешествия прежде всего ищут новые ощущения, при этом для них важно соотношение «цена-качество».

Согласно исследованиям для миллениала важным фактором планирования путешествия является выбор незнакомого места или отеля и приобретение новых ощущений. Беби-бумеры остаются консерваторами и при планировании отдыха, для них главным является стабильность, уверенность в полученном результате путешествия и, конечно, удовлетворительная стоимость предлагаемых услуг. Иксы прагматичны и требовательны к качеству и стоимости отдыха, при этом новые эмоции для них второстепенны [7]. Важным трендом туристской отрасли является высокая требовательность миллениалов при выборе отеля (рисунок 6).

Миллениалу важно получить от отдыха максимум впечатлений, именно поэтому он будет взыскательно отбирать место отдыха и средство размещения, прибегая к онлайн-информации [9]. Опираясь на отзывы различных проверенных сайтов, игрэк будет оценивать близость к интересным местам развлечения, в том числе и сферы питания, транспортную доступность, и, безусловно, возможность сделать фото и видео для размещения в социальных сетях, которые служат критерием оценки при выборе. Наименее требовательны оказались беби-бумеры, для которых важным при планировании отдыха является близость к местам, желаемым к посещению, транспортная доступность [2]. Поколение Х является относительными консерваторами, периодически заглядывая в новые технологии и используя современные тенденции выбора.

Статистические данные свидетельствуют о том, что в ближайшее время наиболее перспективным сегментом гостей будет поколение Y и Z, в связи с чем, число отелей, способных удовлетворить их потребности, увечится. При этом стоит учитывать следующее:

• представители поколения X ориентируется на отели эконом-класса, для них важно наличие интересных и новых услуг;
• представители поколения Y отдают предпочтение отелям класса люкс, для них важно получить впечатления от проживания в определенном отеле высокого класса;
• представители поколения Z при выборе отеля ориентируются на соотношение цена/качество присутствие элемента Wow-эффекта.

Теория поколений является одним из основных инструментов в управлении предпочтениями потребителей услуг и сегодня активно применяется на практике в разных странах. Концепция поколенческого подхода в туристской индустрии даёт возможность выявить потребности определённых групп туристов и скорректировать стратегию развития предприятия, ориентируясь на ценностные предложения для гостей.

Заключение

В заключение можно сделать вывод, что стремительно развивающаяся гостиничная индустрия России с каждым годом играет все большую роль в экономике страны. Однако существующие проблемы российского гостиничного бизнеса препятствуют достижению мирового уровня. Основной причиной несоответствия мировым стандартам является низкий уровень сервиса. На характер обслуживания в отечественных гостиничных предприятиях оказывает существенное влияние русская ментальность, что формирует своеобразный образ местного гостеприимства и имидж страны в глазах туристов.

Практическая возможность применения персонализированного гостиничного сервиса с использованием положений теории поколений представляет собой огромную ценность, а также открывает перспективы в рамках продвижения услуг гостиничного предприятия, повышения эффективности его деятельности, формирования положительного имиджа на рынке.

Список источников

1. Галенко, Н. П. Овчаренко // Азимут научных исследований: экономика и управление. – 2017. – Т. 6. – № 4(21). – С. 79-82. – EDN YNDUUE.
2. Гурова, И. М. Теория поколений: современное развитие и прикладные аспекты / И. М. Гурова, С. Ш. Евдокимова // Актуальные вопросы инновационной экономики. – 2016. – № 14. – С. 78-86. – EDN XHXPCT.
3. Долженкова, М. И. Особенности ценностных приоритетов в сфере досуга в контексте теории поколений / М. И. Долженкова // Вестник Тамбовского университета. Серия: Гуманитарные науки. – 2014. – № 11(139). – С. 64-68. – EDN TBZUGN.
4. Земскова, Ю. М. Современные тренды клиентоориентирования гостиничной индутрии / Ю. М. Земскова // Вестник Ассоциации вузов туризма и сервиса. – 2020. – Т. 14. – № 1. – С. 115-123. – EDN ZJGILU.
5. Киреева, Ю. А. Современные тенденции развития сферы гостеприимства / Ю. А. Киреева // Актуальные проблемы развития индустрии гостеприимства : сборник научных статей по итогам XVII международной научно-практической конференции «Актуальные проблемы развития индустрии гостеприимства» и Круглого стола «Экономика туризма и индустрии гостеприимства: точки роста, цифровая трансформация, кадры» в рамках I Всероссийского профессорского экономического форума, Санкт-Петербург, 01 июня 2021 года. – Санкт-Петербург: Санкт-Петербургский государственный экономический университет, 2022. – С. 54-62. – EDN XRVMVX.
6. Ожиганова Е.М., Теория поколений Н. Хоувома и В. Штрауса возможности практического применения. Бизнес-образование в экономике знаний, 2015, №1, с. 94–97
7. Слинкова, О. К. Сервисология как наука о человеке и его потребностях / О. К. Слинкова, Д. А. Пастухова // Научный результат. Серия: Технология бизнеса и сервиса. – 2015. – Т. 1. – № 3(5). – С. 66-75. – DOI 10.18413/2408-9346-2015-1-3-66-75. – EDN VHSNMX.
8. Формирование и продвижение сервисных продуктовых предложений в индустрии гостеприимства / Ю. А. Киреева, Е. Е. Коновалова, Д. М. Касымова, И. В. Охотников // Московский экономический журнал. – 2022. – Т. 7. – № 1. – DOI 10.55186/2413046X_2022_7_1_64. – EDN ABPUZI.
9. Monaco S. Tourism and the new generations: emerging trends and social implica-tions in Italy. Journal of Tourism Futures, 2018, vol. 4, no. 1, pp.7–15. DOI: org/10.1108/JTF-12-2020
10. Zopiatis A., Kapardis M.K., Varnavas A., Pavlou I. Generational Differences in the Hospitality Industry: An issue of concern? International CHRIE Conference-Refereed Track, 2011, vol. 4. ICHRIE_2011 Thursday/4(accessed 23.09.2020)

References

1. Galenko, N. P. Ovcharenko // Azimut nauchny`x issledovanij: e`konomika i upravlenie. – 2017. – T. 6. – № 4(21). – S. 79-82. – EDN YNDUUE.
2. Gurova, I. M. Teoriya pokolenij: sovremennoe razvitie i prikladny`e aspekty` / I. M. Gurova, S. Sh. Evdokimova // Aktual`ny`e voprosy` innovacionnoj e`konomiki. – 2016. – № 14. – S. 78-86. – EDN XHXPCT.
3. Dolzhenkova, M. I. Osobennosti cennostny`x prioritetov v sfere dosuga v kontekste teorii pokolenij / M. I. Dolzhenkova // Vestnik Tambovskogo universiteta. Seriya: Gumanitarny`e nauki. – 2014. – № 11(139). – S. 64-68. – EDN TBZUGN.
4. Zemskova, Yu. M. Sovremenny`e trendy` klientoorientirovaniya gostinichnoj indutrii / Yu. M. Zemskova // Vestnik Associacii vuzov turizma i servisa. – 2020. – T. 14. – № 1. – S. 115-123. – EDN ZJGILU.
5. Kireeva, Yu. A. Sovremenny`e tendencii razvitiya sfery` gostepriimstva / Yu. A. Kireeva // Aktual`ny`e problemy` razvitiya industrii gostepriimstva : sbornik nauchny`x statej po itogam XVII mezhdunarodnoj nauchno-prakticheskoj konferencii «Aktual`ny`e problemy` razvitiya industrii gostepriimstva» i Kruglogo stola «E`konomika turizma i industrii gostepriimstva: tochki rosta, cifrovaya transformaciya, kadry`» v ramkax I Vserossijskogo professorskogo e`konomicheskogo foruma, Sankt-Peterburg, 01 iyunya 2021 goda. – Sankt-Peterburg: Sankt-Peterburgskij gosudarstvenny`j e`konomicheskij universitet, 2022. – S. 54-62. – EDN XRVMVX.
6. Ozhiganova E.M., Teoriya pokolenij N. Xouvoma i V. Shtrausa vozmozhnosti prakticheskogo primeneniya. Biznes-obrazovanie v e`konomike znanij, 2015, №1, s. 94–97
7. Slinkova, O. K. Servisologiya kak nauka o cheloveke i ego potrebnostyax / O. K. Slinkova, D. A. Pastuxova // Nauchny`j rezul`tat. Seriya: Texnologiya biznesa i servisa. – 2015. – T. 1. – № 3(5). – S. 66-75. – DOI 10.18413/2408-9346-2015-1-3-66-75. – EDN VHSNMX.
8. Formirovanie i prodvizhenie servisny`x produktovy`x predlozhenij v industrii gostepriimstva / Yu. A. Kireeva, E. E. Konovalova, D. M. Kasy`mova, I. V. Oxotnikov // Moskovskij e`konomicheskij zhurnal. – 2022. – T. 7. – № 1. – DOI 10.55186/2413046X_2022_7_1_64. – EDN ABPUZI.
9. Monaco S. Tourism and the new generations: emerging trends and social implica-tions in Italy. Journal of Tourism Futures, 2018, vol. 4, no. 1, pp.7–15. DOI: org/10.1108/JTF-12-2020
10. Zopiatis A., Kapardis M.K., Varnavas A., Pavlou I. Generational Differences in the Hospitality Industry: An issue of concern? International CHRIE Conference-Refereed Track, 2011, vol. 4. ICHRIE_2011 Thursday/4(accessed 23.09.2020)

Для цитирования: Киреева Ю.А., Коновалова Е.Е., Денисенкова Н.Н., Охотников И.В. Теория поколений как инструмент персонализированного гостиничного сервиса // Московский экономический журнал. 2022. № 5. URL: https://qje.su/rekreacia-i-turizm/moskovskij-ekonomicheskij-zhurnal-5-2022-56/

© Киреева Ю.А., Коновалова Е.Е., Денисенкова Н.Н., Охотников И.В., 2022. Московский экономический журнал, 2022, № 5.

PDF-файл статьи

Научная статья

Original article

УДК 334.7:332.82:338:49

doi: 10.55186/2413046X_2022_7_5_319

РОЛЬ ГОСУДАРСТВА И ЧАСТНОГО СЕКТОРА В РЕАЛИЗАЦИИ ЭКОНОМИЧЕСКОГО ПОТЕНЦИАЛА СТРОИТЕЛЬНОЙ СФЕРЫ

THE ROLE OF THE STATE AND THE PRIVATE SECTOR IN REALIZATION OF THE ECONOMIC POTENTIAL OF THE CONSTRUCTION SECTOR

Аблязов Тимур Хасанович, к.э.н., доцент, доцент кафедры экономики строительства и ЖКХ, Санкт-Петербургский государственный архитектурно-строительный университет, E-mail: 3234969@mail.ru

Ширшиков Сергей Павлович, к.э.н., доцент, доцент кафедры экономики строительства и ЖКХ, Санкт-Петербургский государственный архитектурно-строительный университет, E-mail: shirshikov.spb@gmail.com

Александрова Елена Борисовна, к.э.н., доцент, доцент кафедры экономики строительства и ЖКХ, Санкт-Петербургский государственный архитектурно-строительный университет, E-mail: elenale@yandex.ru

Ablyazov Timur Khasanovich, PhD in Economics, Associate Professor, Associate Professor of the Department of Construction Economics and Housing and Communal Services, St. Petersburg State University of Architecture and Civil Engineering, E-mail: 3234969@mail.ru

Shirshikov Sergey Pavlovich, PhD in Economics, Associate Professor, Associate Professor of the Department of Construction Economics and Housing and Communal Services, St. Petersburg State University of Architecture and Civil Engineering, E-mail: shirshikov.spb@gmail.com

Aleksandrova Elena Borisovna, PhD in Economics, Associate Professor, Associate Professor of the Department of Construction Economics and Housing and Communal Services, St. Petersburg State University of Architecture and Civil Engineering, E-mail: elenale@yandex.ru

Аннотация. Достижение показателей социально-экономического развития России в значительной степени связано с интенсификацией жилищного и инфраструктурного строительства. Высокий темп роста выполненных строительных работ при одновременном доминировании в структуре ввода зданий в эксплуатации жилых объектов обуславливает потребность в развитии потенциала строительной сферы, так как несмотря на положительную динамику основных показателей развития строительства России в настоящее время наблюдается недозагрузка производственных мощностей строительных организаций. Недостаточность информации о потенциальном спросе на готовую строительную продукцию затрудняет процесс стратегического планирования, что присуще как проектам, реализуемым на основе частных источников финансирования, так и в рамках исполнения государственного заказа. В России имеется нормативно-правовая база для реализации проектов с государственным участием, характеризующаяся высокой степенью проработанности. Однако по государственному заказу чаще всего реализуются инфраструктурные проекты, а объекты жилищного строительства, как правило, реализуются только на основе частных источников финансирования. Жилищное строительство регулируется рыночными механизмами, в рамках которых отсутствует методология оценки проекта с учетом долгосрочных показателей развития страны. В статье на основе анализа структуры объемов работ, выполняемых в строительной сфере, обоснована актуальность разработки методологических подходов к развитию потенциала строительной сферы с точки зрения совершенствования механизма рыночного взаимодействия участников строительства. В результате была обоснована актуальность применения динамической модели межотраслевого баланса для планирования спроса на готовую строительную продукцию, что, как следствие, будет способствовать более эффективному развитию строительной сферы и достижению целевых показателей социально-экономического развития страны.

Abstract. Achieving indicators of Russia’s socio-economic development is largely associated with the intensification of housing and infrastructure construction. The high growth rate of completed construction work, while simultaneously dominating residential facilities in the structure of putting buildings into operation, necessitates the development of the potential of the construction industry, since despite the positive dynamics of the main indicators of the development of construction in Russia, there is currently an underutilization of the production capacities of construction organizations. The lack of information about the potential demand for finished construction products complicates the process of strategic planning, which is inherent both in projects implemented on the basis of private sources of financing and in the framework of the execution of a state order. In Russia, there is a regulatory and legal framework for the implementation of projects with state participation, which is characterized by a high degree of elaboration. However, infrastructure projects are most often implemented under the state order, and housing construction projects, as a rule, are implemented only on the basis of private sources of financing. Housing construction is regulated by market mechanisms, within which there is no methodology for assessing the project, taking into account the long-term indicators of the country’s development. In the article, based on the analysis of the structure of the scope of work performed in the construction industry, the relevance of developing methodological approaches to developing the potential of the construction industry from the point of view of improving the mechanism of market interaction of construction participants is substantiated. As a result, the relevance of using a dynamic model of input-output balance for planning demand for finished construction products was substantiated, which, as a result, will contribute to a more efficient development of the construction industry and the achievement of target indicators of the country’s socio-economic development.

Ключевые слова: строительные организации, строительная сфера, государственный заказ, жилищное строительство, производственная мощность, ГЧП

Keywords: construction organizations, construction industry, government order, housing construction, production capacity, PPP

Строительство является одной из ключевых сфер экономики, от развития которой в значительной степени зависит уровень и качество жизни населения. На долю строительной сферы приходится 7% ВВП России, в строительных организациях занято более 6 тыс. человек [1], в рамках деятельности которых реализуются проекты нового строительства, капитального ремонта, реконструкции и модернизации.

В настоящее время строительная сфера России характеризуется высоким темпом роста объема выполненных работ: относительно 2010 г. объемы работ увеличились на 213% (табл. 1). Отметим, что 93% выполненных в 2020 г. работ пришлось на частные организации, что обуславливает актуальность разработки методологических подходов к развитию потенциала строительной сферы с точки зрения совершенствования механизма рыночного взаимодействия участников строительства.

Доминирование в структуре выполненных в строительстве работ частных организаций неразрывно связано с оценкой вероятности достижения стратегических целей развития строительной сферы. Так, в соответствии со стратегией развития строительной отрасли и жилищно-коммунального хозяйства Российской Федерации до 2030 года с прогнозом на период до 2035 года к 2030 г. планируется улучшение жилищных условий не менее 5 млн семей, а также обеспечение ежегодного объема жилья в стадии строительства в размере 140 млн кв. м. [3]. Именно жилищное строительство является основным направлением деятельности организаций строительной сферы России (табл. 2). На долю зданий жилого назначения в среднем приходится 76% от общего объема строительства.

Стоит отметить, что вопросы методологии оценки рыночного механизма взаимодействия участников инвестиционно-строительных проектов в настоящее время изучены в недостаточной степени, что приводит к низкой эффективности достижения стратегических целей развития строительной сферы. Напротив, реализация проектов с использованием государственных инвестиций, вне рыночного механизма, характеризуется наличием методологических основ определения стоимости работ и взаимодействия всех участников проекта.

Реализация строительных проектов в рамках выполнения государственного заказа регулируется федеральным законом «О контрактной системе в сфере закупок товаров, работ, услуг для обеспечения государственных и муниципальных нужд» от 05.04.2013 N 44-ФЗ [4] и федеральным законом «О закупках товаров, работ, услуг отдельными видами юридических лиц» от 18.07.2011 N 223-ФЗ [5]. По итогам 2021 г. было заключено почти 380 тыс. государственных контрактов в строительстве на сумму 12,2 трлн руб., что превышает показатели всех предыдущих годов (в среднем 5-7 трлн руб. в год) [6].

Ключевой особенностью инвестиционно-строительных проектов, выполняемых по государственному заказу, является наличие регламентированных процедур на всех этапах реализации – от выбора подрядчика до сдачи государственному заказчику выполненного объема работ по итогу исполнения контракта. Государственный заказ в строительстве применяется как для отдельных этапов инвестиционно-строительного проекта (проектирование, строительство, эксплуатация), так и в рамках контрактов «под ключ», охватывающих все вышеперечисленные этапы [7].

Как правило, в рамках исполнения государственного заказа реализуются проекты, значимые для социально-экономического развития отдельных регионов и страны в целом. Примерами проектов, реализуемых за счет государственного финансирования, являются реконструкция автомобильной дороги А-181 «Скандинавия», строительство многоуровневых транспортных развязок через Казанское и Горьковское направления Московской железной дороги, строительство морского перегрузочного комплекса сжиженного природного газа в Камчатском крае, строительство Дворца водных видов спорта в Екатеринбурге, строительство федерального детского реабилитационного центра на 300 коек в Евпатории. Данные проекты относятся к инфраструктурному строительству, непосредственно влияющему на качество среды жизни человека.

Альтернативой государственному заказу является государственно-частное партнерство (ГЧП), которое также имеет нормативно-правовую базу, в частности, федеральный закон «О государственно-частном партнерстве, муниципально-частном партнерстве в Российской Федерации и внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» от 13.07.2015 N 224-ФЗ [8]. При реализации инвестиционного (обычно инфраструктурного) проекта по схеме ГЧП проект финансируется средствами частного инвестора для последующего получения дохода от его эксплуатации. Преимуществом реализации проекта в рамках ГЧП является гарантия востребованности готового объекта, так как заказчиком выступает государство, что позволяет с достаточной степенью точности планировать деятельность организации в долгосрочном периоде (10-20 лет). На основе механизма ГЧП наиболее часто реализуются инвестиционно-строительные проекты в области транспортной инфраструктуры [9].

Таким образом, в настоящее время в России имеется нормативно-правовая база для реализации проектов с государственным участием, характеризующаяся высокой степенью проработанности. Именно в рамках госзаказов на строительство предлагается первоочередное внедрение BIM-технологий, что стало возможным за счет точности планирования процесса реализации данных проектов с точки зрения стоимости, сроков и качества работ [10]. Также за счет цифровизации процесс бюджетного финансирования характеризуется высокой степенью прозрачности и открытости в целях обеспечения роста эффективности бюджетного контроля и ответственности участников бюджетного процесса [11]. Кроме того, в связи с ростом цен на строительные материалы в кризисный период 2020-2021 гг. был предложен механизм увеличения цены государственного контракта в пределах 30% стоимости проекта [12].

Однако по государственному заказу чаще всего реализуются инфраструктурные проекты (рис. 1), занимающие около 50% в структуре строительных работ России.

Объекты жилищного строительства, как правило, реализуются только на основе частных источников финансирования. Переход с 01.07.2019 г. на проектное финансирование в строительстве, с одной стороны, способствует защите прав дольщиков, но с другой стороны, ведет к монополизации рынка за счет усложнения доступа к финансовым ресурсам для реализации проекта [14].  В рамках проектного финансирования расходы организации на реализацию проекта контролируются уполномоченным банком, а средства покупателей находятся на эскроу-счетах, доступ к которым застройщик получает после сдачи объекта в эксплуатацию, что обуславливает необходимость детальной проработки финансовой модели проекта при согласовании суммы и этапов предоставления банковского финансирования [15]. По состоянию на 01.04.2022 г. в РФ заключено 5331 договоров проектного финансирования на общую сумму 7923974,8 млн руб., что в 6,8 раз больше, чем на 01.01.2020 г. (788 договор на 921818,0 млн руб.) [16].

Одной из основных проблем в строительной сфере России является недозагрузка производственных мощностей организаций – в среднем 60% [17], что в совокупности с потребностью конкурировать за наиболее выгодные условия проектного финансирования ведет к невозможности долгосрочного стратегического планирования деятельности строительных организаций. Отмечается, что даже в сфере инфраструктурного строительства, характеризующейся высокой долей государственного участия, строительным организациям не удается планировать загрузку мощностей более, чем на 1-2 года [13].

На наш взгляд, достижение целевых показателей социально-экономического развития России неразрывно связано с развитием потенциала строительной сферы, а именно возведением качественного жилья, отвечающего современным стандартам, и обеспечением населения всей необходимой инфраструктурой. В настоящее время жилищное строительство регулируется рыночными механизмами, что усложняет процесс стратегического планирования деятельности строительных организаций за счет неопределенности спроса на производимую продукцию и выполняемые работы. Напротив, в рамках строительства инфраструктуры во исполнение государственного заказа спрос на строящиеся объекты достоверно прогнозируется, что ведет к увеличению горизонта планирования и повышению загрузки производственных мощностей.

Считаем, что потенциал строительной сферы России необходимо развивать комплексно, поэтому наряду с совершенствованием нормативно-правовой базы реализации проектов по государственному заказу требуется разработка методологических подходов к регулированию механизма рыночного взаимодействия участников строительства. Одним из перспективных направлений повышения прогнозируемости спроса на продукцию является построение динамической модели межотраслевого баланса, что позволит организациям строительной сферы достоверно оценивать потенциальный спрос и увеличивать загрузку своих мощностей с учетом полученных значений. 

Список источников 

1. Россия в цифрах. 2020: Крат. стат. сб. /Росстат- M., 2020 – 550 с.
2. Россия в цифрах 2021. URL: https://rosstat.gov.ru/folder/210/document/12993(дата обращения: 05.04.2022).
3. Стратегия развития строительной отрасли и жилищно-коммунального хозяйства Российской Федерации до 2030 года с прогнозом на период до 2035 года. URL: https://www.minstroyrf.gov.ru/upload/iblock/672/V-Strategiya-na-sayt-i-GASU.pdf (дата обращения: 05.04.2022).
4. Федеральный закон «О контрактной системе в сфере закупок товаров, работ, услуг для обеспечения государственных и муниципальных нужд» от 05.04.2013 N 44-ФЗ. URL: http://www.consultant.ru/document/Cons_doc_LAW_144624/ (дата обращения: 10.04.2022).
5. Федеральный закон «О закупках товаров, работ, услуг отдельными видами юридических лиц» от 18.07.2011 N 223-ФЗ. URL: http://www.consultant.ru/document/Cons_doc_LAW_116964/ (дата обращения: 07.04.2022).
6. В России объем контрактов по госзаказу в строительстве в 2021 году достиг 12,2 трлн рублей. URL: https://tass.ru/nedvizhimost/14299197 (дата обращения: 15.04.2022).
7. Ермаков В. А. Специфика закупок в сфере строительства. URL: http://zakupru/Upload/files/%D0%A1%D1%82%D1%80%D0%BE%D0%B8%D1%82%D0%B5%D0%BB%D1%8C%D1%81%D1%82%D0%B2%D0%BE.pdf (дата обращения: 06.03.2022).
8. Федеральный закон «О государственно-частном партнерстве, муниципально-частном партнерстве в Российской Федерации и внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» от 13.07.2015 N 224-ФЗ. URL: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_182660/ (дата обращения: 06.03.2022).
9. Аблязов Т. Х., Марусин А. В. Государственно-частное партнерство как механизм развития транспортной инфраструктуры в условиях формирования цифровой экономики // Экономические отношения. 2019. Т. 9. № 2. С. 1271-1280.
10. Бушухин И. С 1 января все госзаказы в строительстве переходят на BIM. Что это значит. URL: https://realty.rbc.ru/news/61a5f94a9a7947ee877ca1b1(дата обращения: 06.03.2022).
11. Аблязов Т. Х., Петров И. С. Направления совершенствования механизма открытости и прозрачности государственной и муниципальной бюджетной политики в условиях цифровой экономики // Modern Economy Success. 2020. №4. С. 12-17.
12. Постановление Правительства РФ от 9 августа 2021 г. N 1315 «О внесении изменений в некоторые акты Правительства Российской Федерации». URL: https://base.garant.ru/402110814/ (дата обращения: 20.04.2022).
13. Аналитический обзор инвестиции в инфраструктуру. Строительство. 2021. URL. https://infraoneresearch.ru/materials/db461c3c2d08b78050673d25e5e58eb8.pdf (дата обращения: 01.03.2022).
14. Асаул В.В. Переход к проектному финансированию в строительстве и защита прав потребителей // Национальная концепция качества: государственная и общественная защита прав потребителей. Сборник тезисов докладов международной научно-практической конференции. Под редакцией Е.А. Горбашко. 2019. С. 247-251.
15. Грушина О. В., Шеломенцева Н. Н. Проектное финансирование и методика оценки его воздействия на участников процесса жилищного строительства // Жилищные стратегии. 2020. №3. С. 287-310.
16. Банк России. Финансирование долевого строительства. URL: https://cbr.ru/statistics/bank_sector/equity_const_financing/ (дата обращения: 27.04.2022).
17. Строительство в России. 2020: Стат. сб. / Росстат. – M., 2020. – 113 c.

References

1. Rossiya v cifrah. 2020: Krat. stat. sb. /Rosstat- M., 2020 – 550 s.
2. Rossiya v cifrah 2021. URL: https://rosstat.gov.ru/folder/210/document/12993(data obrashcheniya: 05.04.2022).
3. Strategiya razvitiya stroitel’noj otrasli i zhilishchno-kommunal’nogo hozyajstva Rossijskoj Federacii do 2030 goda s prognozom na period do 2035 goda. URL: https://www.minstroyrf.gov.ru/upload/iblock/672/V-Strategiya-na-sayt-i-GASU.pdf (data obrashcheniya: 05.04.2022).
4. Federal’nyj zakon «O kontraktnoj sisteme v sfere zakupok tovarov, rabot, uslug dlya obespecheniya gosudarstvennyh i municipal’nyh nuzhd» ot 05.04.2013 N 44-FZ. URL: http://www.consultant.ru/document/Cons_doc_LAW_144624/ (data obrashcheniya: 10.04.2022).
5. Federal’nyj zakon «O zakupkah tovarov, rabot, uslug otdel’nymi vidami yuridicheskih lic» ot 18.07.2011 N 223-FZ. URL: http://www.consultant.ru/document/Cons_doc_LAW_116964/ (data obrashcheniya: 07.04.2022).
6. V Rossii ob”em kontraktov po goszakazu v stroitel’stve v 2021 godu dostig 12,2 trln rublej. URL: https://tass.ru/nedvizhimost/14299197 (data obrashcheniya: 15.04.2022).
7. Ermakov V. A. Specifika zakupok v sfere stroitel’stva. URL: http://zakup74.ru/Upload/files/%D0%A1%D1%82%D1%80%D0%BE%D0%B8%D1%82%D0%B5%D0%BB%D1%8C%D1%81%D1%82%D0%B2%D0%BE.pdf (data obrashcheniya: 06.03.2022).
8. Federal’nyj zakon «O gosudarstvenno-chastnom partnerstve, municipal’no-chastnom partnerstve v Rossijskoj Federacii i vnesenii izmenenij v otdel’nye zakonodatel’nye akty Rossijskoj Federacii» ot 13.07.2015 N 224-FZ. URL: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_182660/ (data obrashcheniya: 06.03.2022).
9. Ablyazov T. H., Marusin A. V. Gosudarstvenno-chastnoe partnerstvo kak mekhanizm razvitiya transportnoj infrastruktury v usloviyah formirovaniya cifrovoj ekonomiki // Ekonomicheskie otnosheniya. 2019. T. 9. № 2. S. 1271-1280.
10. Bushuhin I. S 1 yanvarya vse goszakazy v stroitel’stve perekhodyat na BIM. CHto eto znachit. URL: https://realty.rbc.ru/news/61a5f94a9a7947ee877ca1b1(data obrashcheniya: 06.03.2022).
11. Ablyazov T. H., Petrov I. S. Napravleniya sovershenstvovaniya mekhanizma otkrytosti i prozrachnosti gosudarstvennoj i municipal’noj byudzhetnoj politiki v usloviyah cifrovoj ekonomiki // Modern Economy Success. 2020. №4. S. 12-17.
12. Postanovlenie Pravitel’stva RF ot 9 avgusta 2021 g. N 1315 «O vnesenii izmenenij v nekotorye akty Pravitel’stva Rossijskoj Federacii». URL: https://base.garant.ru/402110814/ (data obrashcheniya: 20.04.2022).
13. InfraOne. Analiticheskij obzor investicii v infrastrukturu. Stroitel’stvo. 2021. URL. https://infraoneresearch.ru/materials/db461c3c2d08b78050673d25e5e58eb8.pdf (data obrashcheniya: 01.03.2022).
14. Asaul V.V. Perekhod k proektnomu finansirovaniyu v stroitel’stve i zashchita prav potrebitelej // Nacional’naya koncepciya kachestva: gosudarstvennaya i obshchestvennaya zashchita prav potrebitelej. Sbornik tezisov dokladov mezhdunarodnoj nauchno-prakticheskoj konferencii. Pod redakciej E.A. Gorbashko. 2019. S. 247-251.
15. Grushina O. V., SHelomenceva N. N. Proektnoe finansirovanie i metodika ocenki ego vozdejstviya na uchastnikov processa zhilishchnogo stroitel’stva // ZHilishchnye strategii. 2020. №3. S. 287-310.
16. Bank Rossii. Finansirovanie dolevogo stroitel’stva. URL: https://cbr.ru/statistics/bank_sector/equity_const_financing/ (data obrashcheniya: 27.04.2022).
17. Stroitel’stvo v Rossii. 2020: Stat. sb. / Rosstat. – M., 2020. – 113 c.

Для цитирования: Аблязов Т.Х., Ширшиков С.П., Александрова Е.Б. Роль государства и частного сектора в реализации экономического потенциала строительной сферы// Московский экономический журнал. 2022. № 5. URL: https://qje.su/ekonomicheskaya-teoriya/moskovskij-ekonomicheskij-zhurnal-5-2022-55/

© Аблязов Т.Х., Ширшиков С.П., Александрова Е.Б.  2022. Московский экономический журнал, 2022, № 5.

PDF-файл статьи

Научная статья

Original article

УДК 339.137.21

doi: 10.55186/2413046X_2022_7_5_316

СУВЕРЕНИТЕТ, САМООРГАНИЗАЦИЯ И ДЕНЕЖНОЕ ОБРАЩЕНИЕ: КИБЕРНЕТИЧЕСКИЙ ПОДХОД

SOVEREIGNTY, SELF-ORGANIZATION AND MONETARY CIRCULATION:  CYBERNETIC APPROACH

Титов Петр Михайлович, кандидат экономических наук, председатель Правления Автономной некоммерческой организации «Национальный институт развития циклической экономики», г. Москва, Российская Федерация, pmtitov@gmail.com

Берг Дмитрий Борисович, доктор физико-математических наук, профессор кафедры аналитики больших данных и видеоанализа, Институт радиоэлектроники и информационных технологий, ФГАОУ ВО «Уральский федеральный университет имени первого Президента России Б.Н.Ельцина», г. Екатеринбург, Российская Федерация, bergd@mail.ru

Папуловская Наталья Владимировна, кандидат педагогических наук, доцент, Институт радиоэлектроники и информационных технологий, ФГАОУ ВО «Уральский федеральный университет имени первого Президента России Б.Н.Ельцина», г. Екатеринбург, Российская Федерация, n.v.papulovskaia@urfu.ru

Цыган Дарья Дмитриевна, кафедра анализа систем и принятия решений, Институт экономики и управления, ФГАОУ ВО «Уральский федеральный университет имени первого Президента России Б.Н.Ельцина», г. Екатеринбург, Российская Федерация, tsygan.darya@yandex.ru

Titov Petr Mikhailovich, Candidate of Economic Sciences, Chairman of the Board of the Autonomous Non-Commercial Organization “National Institute for the Development of the Circular Economy”, Moscow, Russian Federation, pmtitov@gmail.com

Berg Dmitrii Borisovich, Doctor of Physical and Mathematical Sciences, Professor of the Department of Big Data Analytics and Video Analysis, Institute of Radio Electronics and Information Technologies, Ural Federal University named after the first President of Russia B.N. Yeltsin, Yekaterinburg, Russian Federation, bergd@mail.ru

Papulovskaya Nataliya Vladimirovna, Candidate of Pedagogical Sciences, Associate Professor, Institute of Radio Electronics and Information Technologies, Ural Federal University named after the first President of Russia B.N. Yeltsin, Yekaterinburg, Russian Federation, n.v.papulovskaia@urfu.ru

Tsygan Daria Dmitrievna, Department of Systems Analysis and Decision Making, Institute of Economics and Management, Ural Federal University named after the first President of Russia B.N. Yeltsin, Yekaterinburg, Russian Federation, tsygan.darya@yandex.ru

Аннотация. Работа посвящена проблеме разработки концепции управления устойчивым развитием суверенной социально-экономической системы. Показано, что содержание термина «суверенитет» в условиях глобализации существенно изменилось и требует своего уточнения. На основании кибернетического подхода к управлению социально-экономическая система рассматривается как совокупность двух неразрывно связанных подсистем – аллопоэтической (ориентированной на взаимодействие с внешней средой) и аутопоэтической (замкнутой на себя). Им соответствуют две различные теории самоорганизации – по И. Пригожину и по Э. Бауэру соответственно, и различные контуры денежного обращения. Аллопоэтические системы являются объектами управления кибернетики первого порядка (внешнего наблюдателя), а аутопоэтические – кибернетики второго порядка. (внутреннего наблюдателя). Первая из них фокусируется на управлении потоками ресурсов (материальных, энергетических, информационных, финансовых, человеческих) между системой и окружающей средой (обеспечиваются разомкнутыми контурами связей внутри системы), а вторая – на их циркуляции в замкнутых внутри системы контурах, что и обеспечивает суверенитет (автономность) системы. В работе предлагается провести синтез двух концепций управления на основе системного подхода к математическому моделированию.

Abstract. The article is devoted to the problem of developing the concept of managing the sustainable sovereign development of the socio-economic system. It is shown that the content of the term “sovereignty” in the context of globalization has changed significantly and needs to be clarified. On the basis of the cybernetic approach to management, the socio-economic system is considered as a set of two inextricably linked subsystems – allopoetic (oriented towards interaction with the external environment) and autopoetic (closed on itself). They correspond to two different theories of self-organization – according to Prigogine and according to Bauer, respectively, and various contours of monetary circulation. Allopoetic systems are objects of control of first-order cybernetics (an external observer), while autopoietic systems are objects of second-order cybernetics (internal observer). The first of them focuses on managing the flow of resources (material, energy, information, financial, human) between the system and the environment (provided by open loops of connections within the system), and the second focuses on their circulation in loops closed within the system, which ensures the sovereignty of the system. The paper proposes to synthesize two management concepts based on a systematic approach to mathematical modeling.

Ключевые слова: суверенитет, денежное обращение, самоорганизация, кибернетика, системный подход, управление

Keywords: sovereignty, money circulation, self-organization, cybernetics, systems approach, management

Введение

В феврале 2022 начались тектонические сдвиги в мировой политике и мировой экономике. Разрыв устоявшихся международных и внутристрановых логистических цепочек, новые торговые и финансовые ограничения усиливаются внешним информационным воздействием и обостряют накопившиеся внутренние противоречия по всему миру. Проблему суверенности стран (приоритета национальной системы управления над международной) во всех аспектах их жизнедеятельности стали поднимать на самом высоком уровне. Начавшаяся глобальная трансформация однополярного мира в многополярный, консолидация стран вокруг новых центров силы ставит перед исследователями задачи совершенного нового уровня. Перестройка международных и внутристрановых логистических цепочек, реальное импортозамещение, повышение эффективности производства и качества образования на всех уровнях, создание новых рабочих мест (в первую очередь – для цифровой экономики), обучение новым специальностям и технологиям (в т.ч. – сквозным и закрывающим) – все это и многое другое сейчас необходимо делать одновременно и быстро, учитывая национальные приоритеты. Главным приоритетом является усиление суверенитета страны. Началась трансформация целеполагания: человек из средства развития экономики (“человеческого капитала”) становится его целью. Требуется актуализация существующих и создание новых концепций управления.

Одним из продуктивных источников таких концепций может стать кибернетика, основы которой впервые были сформулированы Норбертом Винером в 1948 году в известной книге «Кибернетика: или Управление и коммуникация в животном и машине» [1]. С выходом этой книги саморегулируемые механизмы в объектах различной природы получили общее системное название и стали предметом научных исследований. 

Целью настоящей работы является постановка задачи разработки кибернетического подхода к управлению суверенной социально-экономической системой.

Суверенитет в современных условиях

Под государственным суверенитетом принято понимать независимость государства во внешних делах и верховенство государственной власти во внутренних делах [2]. Данное понятие закрепляет правовое равенство независимых государств и лежит в основе современного международного права. Помимо государственного, выделяют национальный и народный суверенитеты, суверенитет личности и другие [3, 4]. В настоящее время существует достаточное количество различных теорий суверенитета – в частности эмпирические (включают конституционную теорию и теорию политической власти, которые принимают суверенитет как нечто данное), нормативные (ставят задачу поиска государственного органа – проводника суверенитета) и смешанные. Кроме того, выделяют теории внутригосударственного, государственного и межгосударственного суверенитета [5].

Термин «суверенитет» впервые был использован в XVI веке для обозначения неограниченной и естественной власти монарха в государстве.  Вследствие изменения производственных сил и производственных отношений его смысл постепенно менялся.  Раньше, когда основными факторами производства выступали материальные ценности, привязанные к территории, разделение труда предполагало усиление национального государства и территориальной независимости. В условиях, когда ключевым фактором являются знания прикладного характера, а его носителем – свободный мобильный человек, происходит усиление влияния на экономику и политику наднациональных образований. ТНК в борьбе не за территорию как таковую, а за территорию хозяйствования могут навязывать свою политику национальным государствам. В связи с этим сохранение территориальных границ не является гарантом суверенитета государства, что усложняет определение понятия. Начавшаяся трансформация однополярного мира в многополярный ведет к тому, что суверенитет должен учитывать и территориальную целостность, и свободу расположения знаний как основного ресурса, и другие не менее важные аспекты.

Подобное разнообразие подходов и теорий суверенитета, причем соответствующих различным этапам развития (жизненного цикла) производственных сил и производственных отношений, требуют соответствующего обобщения, поскольку ни одна из них, к сожалению, не обладает достаточной полнотой.

С кибернетической (системной) точки зрения государство можно представить в виде модели «черного ящика», которая включает саму систему, входные и выходные потоки, внешнюю среду и преобразует ресурсы пяти типов: материальные, информационные, энергетические, финансовые, трудовые [6]. Очевидно, что актуальное значение термина “суверенитет” должно отражать все эти 5 аспектов. 

Любая система, согласно теории систем, обладает следующими основными свойствами: целостность, автономность, коммуникативность, внутренняя неоднородность, структурированность, функциональность, управляемость, изменчивость, эмерджентность [7]. Поведение системы  (изменение внутренних состояний и состояний ее выходов) является следствием как внешних управляющих воздействий, так и действия сил внутри системы. Очевидно, что полностью управляемая извне система не обладает никаким суверенитетом. 

Два типа самоорганизации

Внешние воздействия и внутренние силы участвуют в самоорганизации системы «в целом», и их участие разнонаправленно. В чем оно состоит и какое место определено для внешней среды и внутренних процессов в самоорганизации системы?  Для ответа на эти вопросы рассмотрим два естественнонаучных подхода к самоорганизации: «по Бауэру» [8] и «по Пригожину» [9].

Описывая в свое время индустриальную экономику, К.Маркс абсолютизировал человеко-час, как единственную меру эконометрики, проигнорировав научное знание (всеобщий труд), на что обращал особое внимание Й Шумпетер [10]. Несмотря на этот шаг в сторону фрагментации, К.Маркс пытался остаться на целостной позиции, определяя диалектическое развитие социально-экономической системы как результат единства и борьбы противоположностей – производительных сил и производственных отношений. Однако основоположник институционализма нобелевский лауреат Д.Норт пошел еще дальше в фрагментации экономической науки, назвав производительные силы «техникой», а производственные отношения «институтами» [11]. Д.Норт утверждал, что наличие у развивающихся стран технологического суверенитета является вызовом для мира на Планете. Поэтому до принятия 31.12.2014 N 488-ФЗ «О промышленной политике в РФ» российское законодательство основывалось только на самоорганизации «по Пригожину» – на заимствовании институтов и технологий.

Экономисты институционального направления при обосновании теоретических моделей самоорганизации «рыночных сил» используют подход И. Пригожина, рассматривая институты как среду обитания, где находится будто бы единственный источник энергии. Такой подход предполагает, что рыночная самоорганизация формируется и управляется путем использования базовых институтов – федеральных законов. Теория А.И. Пригожина говорит о принудительном типе самоорганизации системы. Так, не сама система в результате активности извлекает необходимые для собственного развития энергетические ресурсы внутри себя, а среда как источник энергии определяет и подает эту энергию системе извне. Такое обоснование кажется интуитивно понятным – стимулом для работы любой экономической системы (согласно доминирующим в настоящее время представлениям в экономической науке) является разница в ценах между ее входом и выходом (между стоимостью поступающих ресурсов и продаваемой продукции). Чем больше эта разница, тем больше у такой системы “желание” работать.  Именно на самоорганизации «по И. Пригожину» построена концепция приоритета т.н. иностранных (внешних) инвестиций.

Э.Бауэр исходит из того, что развитие живой системы определяется в первую очередь ее собственной активностью, а уже затем средой и генетикой. Согласно принципу устойчивого неравновесия Э.С. Бауэра, живые системы в своем развитии тратят поступающую энергию не на исполнение своей основной функции, а на работу против равновесия. При этом химическая энергия пищи направляется на построение, возобновление, сохранение неравновесной структуры, а не превращается сразу в работу. Работа, обусловленная основной функцией структуры, выполняется за счет выпрямления структурной деформации. Т.е. организм (в нашем случае экономическая организация) занимается только созданием неравновесности, а каждая данная функция выполняется за счет стремления к равновесию. Такая самоорганизация является теоретическим базисом проведения активной промышленной (инновационной, модернизационной и др.) политики государства, т.е. здесь имеет место внутренняя самоорганизация «по Бауэру». Отметим, что самоорганизация «по Бауэру» присутствует и в концепции формирования золотовалютных резервов ЦБ РФ: по сути, это тоже накопление энергетического потенциала. Однако, в природе живые организмы с подобной внешней системой аккумулирования энергии до сих пор не наблюдались.

Управленческая функция денег и многоконтурное денежное обращение

Деньги (национальная валюта) по умолчанию являются одним из атрибутов суверенитета. Рассмотрим этот вопрос подробнее. Понятие «деньги» определяется через характеристики их основных функций: средство обращения, средство накопления покупательной способности и средство измерения стоимости (масштаб цен). К. Маркс в «Капитале» выделял еще две: средство платежа и мировые деньги. Рассмотренные функции присущи всем деньгам независимо от их названия и формы – американские доллары, японские иены и т.п.

В суверенной экономической системе выделяется управленческая функция института денег, состоящая в организации взаимосвязей [12]. Эта синтетическая функция национальной валюты выступает как связь по отношению к другим функциям денег. Так, внутри национальной экономики, которая выступает как целое, деньги, представленные национальной финансовой системой, объединяют социальную и рыночно-хозяйственную сферы, которые выступают в роли частей экономики. 

Доминирование национальной денежной единицы в национальном денежном обороте определяет автономность, т.е. суверенитет социально-экономической системы. Важно отметить, что относительная автономность не ведет к закрытости экономики, а напротив, сохраняет целостность и способность к саморазвитию. В свою очередь, использование чужой валюты в расчетах внутри государства ведет к отсутствию разграничения между понятиями: «национальная экономика как целое» и «национальная экономика как часть другой экономики – центра эмиссии валюты заимствования». Таким примером являются экономики, развивающиеся по «модели МВФ».

Переход к многополярному миру, где глобальные субъекты сотрудничества и конкуренции суверенны, должен быть подкреплен достаточным количеством национальных конвертируемых валют – носителей суверенитета. Тогда термин «суверенитет» выступает как синтез открытой и закрытой экономик и конкретизация абстрактного понятия  «автономность».

Целесообразно рассмотреть многоконтурное денежное обращение как проявление такого синтеза. При этом подходе различные деньги направлены на различные функции и сферы жизни.

Одним из примеров является денежная система, введенная И.В. Сталиным. Тогда в стране существовало два контура денежного обращения: наличный – для обеспечения рыночных операций, и безналичный – для обеспечения функционирования строительства, промышленности, сельского хозяйства независимо от рыночного спроса и предложения. Контуры были отделены друг от друга, а деньги не конвертировались между собой. Так, безналичные деньги, для которых функция накопления не существовала из-за невозможности использования таких денег на рынке, выпускались в необходимом объеме и направлялись на развитие государства. Введение двухконтурного денежного обращения сыграло значительную роль в послевоенном восстановлении СССР [13].

Другим проявлением многоконтурности денежных систем является существование комплементарных (дополнительных к национальным) валют. Они могут использоваться в отдельной местности, регионе или отрасли для стимулирования экономики, достижения определенных социальных, экологических или политических целей. Комплементарные валюты, применимые в определенной области – отдельном контуре, предполагают эффективное использование в рамках выделенных целей и минимизацию накопления [14]. В мире существует десятки тысяч систем комплементарных валют, которые фактически являются вторым, действующим локально, контуром денежной системы.

Появление комплементарных валют является закономерным результатом самоорганизации населения и имеет под собой естественную основу – территориально и/или технологически замкнутые цепочки экономического обмена (т.е. логистические цепочки). С экономической точки зрения стимулом для вхождения хозяйственного субъекта в контур обращения комплементарной валюты (при этом он остается и в контуре обращения национальной валюты) является не только выход на новый рынок сбыта, но и возможность получения дополнительных расчетных средств (для оборота и инвестиций). А для самого контура (сообщества субъектов, использующих комплементарную валюту) стимулом к самоорганизации (расширению) является не только повышение устойчивости к действию неблагоприятных факторов (внешней) экономической конъюнктуры, но и снятие с себя долговой нагрузки. В работе [15] показано, что в масштабе муниципалитета с 10 тыс. жителей годовой эффект от работы такого контура может составить 20 млн. руб.

Экономическая кибернетика: синтез подходов

В управлении эколого-социо-экономическими и организационно-техническими системами традиционно используют кибернетику первого порядка (кибернетику Н.Винера [1]), в которой управляемая система представлена моделью «черного ящика», а состояния ее входа и выхода связаны некоторой передаточной функцией. Внешнего по отношению к системе наблюдателя интересует преобразование входных потоков ресурсов в выходные потоки результатов. Внутренняя структура системы интересует его исключительно в целях оптимизации и повышения эффективности такого преобразования. Такой подход хорошо соответствовал тренду глобализации, в котором каждая система (муниципалитет, регион, страна) должны были стать элементами глобальной экономики, нацеленными на максимизацию прибыли как разницу между «входом» и «выходом». Каждый такой элемент становится частью системы управления более высокого уровня, что означает отсутствие самоорганизации по Э.Бауэру (за счет внутренней энергии).

Напротив, необходимые атрибуты суверенитета – самовоспроизводство и саморазвитие систем, их автономия и др. – обеспечиваются замкнутыми циркулирующими внутри системы потоками ресурсов и результатов, при этом целевой показатель прибыли (как разницы между «входом» и «выходом» системы) отходит как минимум на второй план. Управление такими системами возможно на базе кибернетики второго порядка (кибернетики «внутреннего наблюдателя», поскольку только ему доступно наблюдение замкнутых внутри системы потоков) [16], однако инструменты и методы такого управления не получили должного развития, поскольку шли вразрез с противоположным трендом глобализации: локализации (заимствованию) внешней энергии и блокированию внутреннего потенциала.

Кибернетика второго порядка получила мощный стимул в своем развитии с появлением теории аутопоэза (самовоспроизводства) У. Матураны и Ф. Варелы, согласно которой выделяют системы 3 типов: аллопоэтические, аутопоэтические и гетеропоэтические [17]. Аллопоэтические системы – это неустойчивые системы, функционирование которых задается извне, такие системы соответствуют кибернетике первого порядка. Аутопоэтические системы автономны и способны поддерживать свое развитие за счет внутренних факторов, что соответствует кибернетике второго порядка. Гетеропоэтические системы сочетают свойства алло- и аутопоэтических систем.

Функционирование любой экономической системы направлено на производство продукции как для внешней среды (системное свойство коммуникативности или открытости – обмен с окружающей средой), так и для внутренней (системные свойства целостности и эмерджентности). Следовательно, отнесение экономических систем только к аллопоэтическим или аутопоэтическим невозможно. Ни одна система (муниципалитет, регион, страна) не может быть либо полностью открытой, либо полностью закрытой, поэтому для своего управления требует разумного сочетания подходов кибернетики как первого, так и второго порядка, Баланс между этими подходами должен определяться в первую очередь комплексом целевых показателей устойчивого развития верхнего уровня, которые необходимо детализировать для управления преобразованием потоков каждого вида ресурсов в каждой конкретно выбранной автономной системе. 

Результаты и выводы

Проведенный выше сравнительный анализ известных подходов к описанию социально-экономических систем позволяет предположить, что декомпозиция системы на две тесно взаимодействующие, но качественно отличные составляющие – аутопоэическую и аллопоэтическую – с последующим их синтезом в целостную (суверенную) гетеропоэтическую систему является перспективным с точки зрения разработки новой концепции управления (см. Таблицу). В настоящее время используемые для описания этих подсистем модели и теории являются несовместными, поэтому необходимость разработки такой концепции ставит задачу синтеза указанных теорий и моделей.

Согласно системному подходу к математическому моделированию [18], для этого необходимо пройти следующие обязательные этапы:

1. Описание проблематики и выделение системы, порождающей проблему, из окружающей среды.
2. Разработка пакета концептуальных моделей (общей, базово-уровневой, модификационных) суверенной (гетеропоэтической) системы, отвечающих на пять основных вопросов: основные выполняемые системой функции, пути реализации основных функций, структура системы, направленность ее функционирования и его цель/результат.
3. Разработка кортежных моделей системы (включает модели морфологии/структуры, поведения/функционирования, управления и развития/жизненного цикла) с указанием всех необходимых параметров всех значимых элементов системы и связей между ними.
4. Разработка математической модели системы на основании результатов, полученных по пп. 1-3.
5. Верификация математической модели и ее доработка при необходимости.
6. Сбор данных (наблюдение) о моделируемом объекте согласно структуре параметров модели и уточнение значений параметров модели.
7. Исследование модели и получение новых знаний об объекте управления

Список источников

1. Винер Н. Кибернетика или управление и связь в животном и машине. М.: Советское радио, 1968. 2-е изд. 328 с.
2. Российский энциклопедический словарь / Под ред. А. М. Прохорова.  М.: Научное изд-во «Большая Российская энциклопедия», 2000. кн.2. С. 1517. 
3. Ушаков Н.А. Суверенитет и его воплощение во внутригосударственном и международном праве // Московский журнал международного права. 1994.  № 2.  С. 3-4.
4. Политология: Энциклопедический словарь / Под общ. ред. Ю. И. Аверьянова. М.,: Изд-во Моск. коммерч. ун-та, 1993. С. 369.
5. Мусихин Г.И. Классификация теорий суверенитета как попытка преодоления «концептуального эгоизма» // Общественные науки и современность. 2010. № 1. С. 64-78. 
6. Тарасенко Ф.П. Прикладной системный анализ. М.: Кнорус. 2020. 322 с.
7. Горлушкина Н.Н. Системный анализ и моделирование информационных процессов и систем. – СПб: Университет ИТМО, 2016. 120 с.
8. Бауэр Э.С. Теоретическая биология. М. — Л.: Изд. ВИЭМ, 1935. 206 с.
9. Пригожин И. Введение в термодинамику необратимых процессов. Москва-Ижевск: НИЦ “РХД”,  2001. 160 c. 
10. Шумпетер Й. Капитализм. социализм и демократия //Антология  экономической мысли. – М.: Эксмо. 2007. 864 с.
11. Норт Д. Институты, институциональные изменения и функционирование экономики. M.: Начала. 1997. 180 с.
12. Сухарев О.С., Титов П.М. Институты, деньги и целостный подход к денежной политике // Бизнес и банки №8 (694), 2004. C. 2-3
13. Рябухин С.Н., Минченков М.А., Водянова В.В., Заплетин, М.П. Двухконтурная валютно-финансовая система как инструмент развития национальной экономики Российской Федерации и обеспечения ее суверенитета // Научные труды Вольного экономического общества России. 2020. Т. 225. № 5. С. 182-200. 
14. Лиетар А. Бернар. Будущее денег: новый путь к богатству, полноценному труду и более мудрому миру. – М.: КРПА Олимп, АСТ, Астрель, 2007. 493 с.
15. Попков В.В., Берг Д.Б., Ульянова Е.А., Селезнева Н.А. Моделирование как инструмент формирования товарной и финансовой сети в региональной экономике // Экономика региона. 2015, № 2. С. 236-246
16. Новиков Д.А. Кибернетика: Навигатор. История кибернетики, современное состояние, перспективы развития. – М.: ЛЕНАНД, 2016. 160 с. (Серия «Умное управление»)
17. Varela F., Maturana H., Uribe R. The organization of living systems, its characterization and model // Biosystems. № 5. 1974. pp. 187-196.
18. Гольдштейн С.Л., Ткаченко Т.Я. Введение в системологию и системотехнику. – Екатеринбург: ИРРО, 1994. – 198 с.

References

1. Viner N. Kibernetika ili upravlenie i svyaz` v zhivotnom i mashine. : Sovetskoe radio, 1968. 2-e izd. 328 s.
2. Rossijskij e`nciklopedicheskij slovar` / Pod red. A. M. Proxorova.  M.: Nauchnoe izd-vo «Bol`shaya Rossijskaya e`nciklopediya», 2000. kn.2. 1517. 
3. Ushakov N.A. Suverenitet i ego voploshhenie vo vnutrigosudarstvennom i mezhdunarodnom prave // Moskovskij zhurnal mezhdunarodnogo prava. 1994.  № 2.  S. 3-4.
4. Politologiya: E`nciklopedicheskij slovar` / Pod obshh. red. Yu. I. Aver`yanova. M.,: Izd-vo Mosk. kommerch. un-ta, 1993. 369.
5. Musixin G.I. Klassifikaciya teorij suvereniteta kak popy`tka preodoleniya «konceptual`nogo e`goizma» // Obshhestvenny`e nauki i sovremennost`. 2010. № 1. S. 64-78. 
6. Tarasenko F.P. Prikladnoj sistemny`j analiz. : Knorus. 2020. 322 s.
7. Gorlushkina N.N. Sistemny`j analiz i modelirovanie informacionny`x processov i sistem. – SPb: Universitet ITMO, 2016. 120 s.
8. Baue`r E`.S. Teoreticheskaya biologiya. M. — L.: Izd. VIE`M, 1935. 206 s.
9. Prigozhin I. Vvedenie v termodinamiku neobratimy`x processov. Moskva-Izhevsk: NICz “RXD”,  2001. 160 c. 
10. Shumpeter J. Kapitalizm. socializm i demokratiya //Antologiya  e`konomicheskoj my`sli. – M.: E`ksmo. 864 s.
11. Nort D. Instituty`, institucional`ny`e izmeneniya i funkcionirovanie e`konomiki. : Nachala. 1997. 180 s.
12. Suxarev O.S., Titov P.M. Instituty`, den`gi i celostny`j podxod k denezhnoj politike // Biznes i banki №8 (694), 2004. 2-3
13. Ryabuxin S.N., Minchenkov M.A., Vodyanova V.V., Zapletin, M.P. Dvuxkonturnaya valyutno-finansovaya sistema kak instrument razvitiya nacional`noj e`konomiki Rossijskoj Federacii i obespecheniya ee suvereniteta // Nauchny`e trudy` Vol`nogo e`konomicheskogo obshhestva Rossii. 2020. T. 225. № 5. S. 182-200. 
14. Lietar A. Bernar. Budushhee deneg: novy`j put` k bogatstvu, polnocennomu trudu i bolee mudromu miru. – M.: KRPA Olimp, AST, Astrel`, 2007. 493 s.
15. Popkov V.V., Berg D.B., Ul`yanova E.A., Selezneva N.A. Modelirovanie kak instrument formirovaniya tovarnoj i finansovoj seti v regional`noj e`konomike // E`konomika regiona. 2015, № 2. S. 236-246
16. Novikov D.A. Kibernetika: Navigator. Istoriya kibernetiki, sovremennoe sostoyanie, perspektivy` razvitiya. – M.: LENAND, 2016. 160 s. (Seriya «Umnoe upravlenie»)
17. Varela F., Maturana H., Uribe R. The organization of living systems, its characterization and model // Biosystems. № 5. 1974. pp. 187-196.
18. Gol`dshtejn S.L., Tkachenko T.Ya. Vvedenie v sistemologiyu i sistemotexniku. – Ekaterinburg: IRRO, 1994. – 198 s.

Для цитирования: Титов П.М., Берг Д.Б., Папуловская Н.В., Цыган Д.Д. Суверенитет, самоорганизация и денежное обращение: киберенетический подход // Московский экономический журнал. 2022. № 5. URL: https://qje.su/ekonomicheskaya-teoriya/moskovskij-ekonomicheskij-zhurnal-5-2022-52/

© Титов П.М., Берг Д.Б., Папуловская Н.В., Цыган Д.Д., 2022. Московский экономический журнал, 2022, № 5.

PDF-файл статьи

Научная статья

Original article

УДК 338

doi: 10.55186/2413046X_2022_7_5_314

ВЫБОР БРЕНДА ПОТРЕБИТЕЛЯМИ: ОЦЕНКА ФАКТОРОВ ВЛИЯНИЯ

CONSUMERS’ BRAND CHOICE: ASSESSMENT OF INFLUENCE FACTORS

Махиянова Алина Владимировна, д.соц.н., профессор кафедры менеджмента, ФГБОУ ВО Казанский государственный энергетический университет, E-mail: socavm@rambler.ru

Паранина Анна Алексеевна, ФГБОУ ВО Казанский государственный энергетический университет, E-mail: annaparanina@gmail.com

Валиева Эльмира Рамилевна, ФГБОУ ВО Казанский государственный энергетический университет, E-mail: elmiravalieva07@gmail.com

Валиева Эльвира Рамилевна, ФГБОУ ВО Казанский государственный энергетический университет, E-mail: elvira19102002@gmail.com

Аннотация.  В статье рассматриваются вопросы факторов, которые влияют на выбор бренда и служат провоцирующим фактором ухода к другому производителю. Проводится анализ роли рекламы бренда и тех аспектов, которые необходимо отражать в ней производителю. Посредством изучения желания потребителя  строится рейтинг мероприятий, с которыми должно сочетаться брендирование, демонстрируется необходимость укрепления взаимосвязи бренда и социальных сетей. Показана приверженность бренду в зависимости от изменения цены и в результате появления негативных о нем отзывов.

Abstract. The article discusses the issues of factors that influence the choice of a brand and serve as a provoking factor of leaving for another manufacturer. The analysis of the role of brand advertising and those aspects that need to be reflected in it by the manufacturer is carried out. By studying the consumer’s desire, a rating of events with which branding should be combined is built, the need to strengthen the relationship between the brand and social networks is demonstrated. The commitment to the brand is shown depending on the price change and the appearance of negative reviews about it.

Ключевые слова: брендинг, бренд, потребитель, торговая марка, интернет-магазин.

Keywords: branding, brand, consumer, trademark, online store.

Что же такое бренд? С одной стороны, бренд – это знак, который помогает идентифицировать определенный товар с определенным производителем. С другой стороны, бренд – придуманный образ и набор ассоциаций о компании, которые «живут» в головах потребителей [1]. Первый вариант определения отражает представления XX в., второй акцентирует внимание на взглядах, характерных для современности. 

Ученые, которые одними из первых рассматривали вопросы влияния брендов, не ставили акцент на самом термине, но критикуя общество массового потребления заложили основные механизмы работы брендов [2]. Например, Ж Бодрийяр считал, что предметом потребления становятся только символьные, а не реальные вещи. Приобретая товар, потребитель покупает маркер определенного статуса и образа жизни [3]. Е.С. Валеевич и А.Н. Ильина считают, что товары обладают своеобразными кодами, а общество потребления считывает эти коды и с их помощью дифференцирует по престижности [4]. Это позволяет отождествить себя с определенной статусной группой людей. Как пишет С.А. Ильиных, человек зачастую выбирает товары, свидетельствующие о его статусе в социуме [5, 6]. Шевченко Д.А. считает, что бренд содержит в себе определенные знаки, символы, слова и фразы, которые помогают потребителям идентифицировать товар, услугу и компанию, которая их производит [7, 8].
Процесс формирования и внедрения бренда на рынок называется брендингом [9].

С целью наиболее четкого представления о термине брендинг и его влияния на потребительские предпочтения был проведен социологический опрос. Использовалась целевая выборка объемом в 200 респондентов. Мы исходили из того, что сегодня наблюдается большое изобилие брендов, специализирующихся на производстве различных товаров или услуг, начиная от питания и заканчивая, например, автомобилями. Брендинг представляется как средство создания у товара знаковой стоимости, символической составляющей, благодаря которой ценность товара, с точки зрения потребителя, возрастает [10].

По итогам проведения опроса выяснилось, что большое значение при выборе товара определенного бренда имеет его качество (98%). На втором месте по важности находится внешний вид товара (64,5%). Дальше по критерию значимости разместились бонусная программа и ассортимент продукции (40%), а также наличие сервисного центра обслуживания (34,5%). Менее важным, согласно опросу, респонденты назвали наличие интересной рекламы (7,5%).

Большинство респондентов указали на то, что им не важен факт того, разрекламирован товар или нет (77,5%). Скорее всего, это связано с тем, что разрекламированность повышает узнаваемость данного продукта и делает потенциальных потребителей более лояльными к торговой марке.

Один из важных вопросов заключается в определении факторов, которые влияют на переход потребителей от одного бренда к другому. Для лидирующего большинства главным критерием такого решения является снижение качества (81,5%). За ним следует вариант по повышению цены (69,5%). Последние три позиции заняли желание попробовать новый продукт, наличие интересных предложений от нового бренда и советы друзей и близкого окружения (51,5; 49 и 43% соответственно).

Также нами рассматривался вопрос о том, как бренды должны взаимодействовать с участниками программы лояльности. Более половины потребителей, которые участвуют в программах лояльности желают, чтобы их удивляли спецпредложениями и подарками без повода (57,5%).  Следующую позицию примерно в одинаковых соотношениях занимают удобный процесс покупки (54%), информация о новинках и акциях (50%) и рекомендации товаров и услуг на основе интереса клиента (47,5%). Примерно каждый третий опрошенный проголосовал за взаимодействие с клиентами в социальных сетях (29%).

Перед респондентами был поставлен вопрос о том, будут ли они рекомендовать любимый ими бренд близкому окружению. Большинство опрошенных ответили утвердительно (92%). Только каждый десятый участник опроса выбрал вариант «нет» (8%).

При проведении опроса выяснилось, что в рекламе бренда наиболее важными параметрами для потребителей являются демонстрирование преимуществ перед другими марками (67,5%). Каждый второй респондент высоко оценил разнообразие представленной продукции, а также наличие инновационных и интересных предложений (51,5 и 49,5 %). Каждый третий отметил наличие системы скидок, а каждый пятый  участник опроса –  интересный сюжет самой рекламы (37,5% и 20,5%).

 В ходе исследования был проведен анализ целей, с которыми   потребители подписываются на бренды в социальных сетях. Одна треть делает это для того, чтобы быть информированными о новых предложениях (28%), четверть опрошенных вовсе не подписываются на бренды в социальных сетях (26%), одна пятая часть респондентов использует социальные сети с целью получения скидок и просмотра отзывов (19,5 и 19%).

Перед респондентами был поставлен вопрос о том, важно ли им, чтобы у бренда был интернет-магазин. Большинство опрошенных дали положительный ответ, тогда как одна пятая часть – отрицательный (77,5 к 22,5 %). Поддержали наличие собственного магазина у бренда 68% от общего числа опрошенных.

Важным показателем любви к бренду является выбор в его пользу даже в случае повышения цены. Согласно полученным результатам две трети участников опроса считают, что они будут покупать любимый бренд даже при повышении цены на 20% (72,5%).  Одна четвертая часть опрошенных в данном случае перейдет к другому бренду (27,5%). В то же время, если цена на любимый бренд вырастет на 50%, то большинство участников анкетирования не стали бы покупать (88%). Только каждый десятый респондент, несмотря на повышение цены вдвое, остался бы верен бренду (12%).

Перед респондентами был поставлен вопрос о том, будут ли они покупать продукцию брендинга, если столкнутся с негативным мнением о нем. Если вариант «скорее да, чем нет» выбрали 46%, то вариант «скорее нет, чем да» вдвое меньше опрошенных (21%). Из общего числа респондентов 15,5% купили бы продукцию бренда, тогда как 3,5 % отказались от покупки вследствие негативных отзывов. Затруднились с ответом 14 % участников опроса.

Большинство участников опроса считают, что социальные сети и наличие собственного сайта больше всего влияют на распространение бренда и его популярность у потребителя (89,5 и 56,5%). Также высоко оценивается телевидение (43,5%). На наружную рекламу обращает внимание каждый третий опрошенный (32,5%). Наименьший результат показали радио, а также газеты/журналы (6 и 5,5%).

 Таким образом, качество товара или услуги имеет для потребителя наибольшее значение при выборе бренда, а его снижение служит провоцирующим фактором ухода к другому производителю. Такие критерии как  внешний вид товара, бонусная программа и ассортимент продукции, наличие сервисного центра обслуживания тоже значимы, но не занимают лидирующей позиции.

Несмотря на то, что большую роль в брендировании играет реклама, большинство респондентов указали на то, что им не важно, разрекламирован товар или нет. Но здесь стоит отметить, что реклама достаточно часто оказывает не прямое, а косвенное воздействие на сознание потребителя,  способствуя узнаваемости и повышению лояльности к бренду. Итоги исследования также показали, что в рекламе бренда акцент необходимо ставить на демонстрировании преимуществ перед другими марками.

Полученные результаты свидетельствуют, что брендирование должно сочетаться с наличием  спецпредложения и подарков, своевременным предоставлением информации о новинках и акциях и удобным процессом покупки. В настоящее время происходит укрепление взаимосвязи бренда и социальных сетей за счет желания потребителя  быть информированными о новых предложениях, с целью получения скидок и просмотра отзывов. При этом происходит тенденция перехода торговли в он-лайн сферу, т.к. подавляющее большинство респондентов высказало пожелания об обязательном наличии у их любимого  бренда интернет-магазина или собственного сайта.

Помимо качества ценовая политика бренда играет существенную роль в его выборе. В случае повышения цены на 20% две трети участников опроса сохранят преданность бренду, тогда как рост на 50% оставит выбор в его пользу только у каждого десятого респондента. В свою очередь, появление негативных отзывов может спровоцировать уход от бренда у каждого второго покупателя.

Список источников

1. Словарь торгового маркетинга. URL: https://aroundgroup.ru/slovar/ (дата обращения: 11.04.2022).
2. Экономическая теория. Концептуальные основы и практика: Научное издание. / Под ред. В.Ф. Максимовой. – М.: Юнити, 2015. – 751 c.
3. Кабышева Э. В. Брендинг в концепции общества потребления и общества просьюмеров / Э.В. Кабышева // Вестник Томского государственного университета Культурология и искусствоведение. 2020. № 37. C. 5-13.
4. Кузьмина Л.П. Современные подходы принятия маркетинговых решений в рекламной деятельности / Л.П. Кузьмина, С.С. Гузенко // Управление и экономика народного хозяйства России. Сборник статей V Международной научно-практической конференции. Пенза, 2021. С. 98-102.
5. Ильиных С.А. Ключевые понятия общества потребления: исследование с позиции социологии / С.А. Ильиных // Журнал социологии и социальной антропологии. 2011. Т. XIV, № 5 (58). C. 29-40.
6. Хузиева Э.Ф. Цены и тарифы на товары и услуги: оценка населением произошедших изменений / Э.Ф. Хузиева // Управление устойчивым развитием. 2019. № 4 (23). С. 84-89.
7. Гаврикова М. А. Социальные сети как инструмент продвижения бренда / М.А. Гаврикова // Достижения науки и образования. 2020. Т. 72. № 18. C. 40-43.
8. Ехлакова Е.А. Имидж организации как фактор повышения ее конкурентоспособности / Е.А. Ехлакова, А.С. Телегова //
   Управление экономикой, системами, процессами. Сборник статей IV Международной научно-практической конференции. 2020. С. 180-182.
9. Шульц Д. Е., Шульц Х. Ф. Брендология. Правда и вымыслы о брендинге. М., 2006. 256 с.
10. Шакирова Д.М. Роль социальных сетей в современном маркетинге / Д.М. Шакирова, Д.Р. Гайнутдинова // Управление экономикой, системами, процессами. Сборник статей V Международной научно-практической конференции. Пенза, 2021. С. 50-53.

References

1. Dictionary of trade marketing. URL: https://aroundgroup.ru/slovar / (accessed: 11.04.2022).
2. Economic theory. Conceptual foundations and practice: A scientific publication. / Edited by V.F. Maksimova. – M.: Unity, 2015. – 751 p.
3. Kabysheva E. V. Branding in the concept of consumer society and prosumer society / E.V. Kabysheva // Bulletin of Tomsk State University of Cultural Studies and Art History. 2020. № 37. C. 5-13.
4. Kuzmina L.P. Modern approaches to making marketing decisions in advertising activities / L.P. Kuzmina, S.S. Guzenko // Management and economics of the national economy of Russia. Collection of articles of the V International Scientific and Practical Conference. Penza, 2021. pp. 98-102.
5. Ilyinykh S.A. Key concepts of consumer society: research from the standpoint of sociology / S.A. Ilyinykh // Journal of Sociology and Social Anthropology. 2011. Vol. XIV, No. 5 (58). pp. 29-40.
6. Khuzieva E.F. Prices and tariffs for goods and services: assessment by the population of the changes that have occurred / E.F. Khuzieva // Management of sustainable development. 2019. No. 4 (23). pp. 84-89.
7. Gavrikova M. A. Social networks as a brand promotion tool / M.A. Gavrikova // Achievements of science and education. 2020. Vol. 72. No. 18. C. 40-43.
8. Yekhlakova E.A. The image of an organization as a factor of increasing its competitiveness / E.A. Yekhlakova, A.S. Telegova // Management of economy, systems, processes. Collection of articles of the IV International Scientific and Practical Conference. 2020. pp. 180-182.
9. Schultz D. E., Schultz H. F. Brandology. Truth and fiction about branding. M., 2006. 256 p.
10. Shakirova D.M. The role of social networks in modern marketing / D.M. Shakirova, D.R. Gainutdinova // Management of economics, systems, processes. Collection of articles of the V International Scientific and Practical Conference. Penza, 2021. pp. 50-53.

Для цитирования: Махиянова А.В., Паранина А.А., Валиева Э.Р., Валиева Э.Р. Выбор бренда потребителями: оценка факторов влияния // Московский экономический журнал. 2022. № 5. URL: https://qje.su/ekonomicheskaya-teoriya/moskovskij-ekonomicheskij-zhurnal-5-2022-50/

© Махиянова А.В., Паранина А.А., Валиева Э.Р., Валиева Э.Р. 2022. Московский экономический журнал, 2022, № 5.

PDF-файл статьи

Научная статья

Original article

УДК 334

doi: 10.55186/2413046X_2022_7_5_312

DEVELOPMENT OF INTERNET CORPORATE SOCIAL RESPONSIBILITY UNDER THE BACKGROUND OF COVID-19 PANDEMICE: NEW MANAGERIAL LANDMARK

Yang Yang，Ph. D. Candidates of the Department of Management, Southern Federal University,E-mail: 393567991@ qq.com

Abstract.    During the ongoing COVID-19 epidemic, Chinese enterprises have combined their economic and legal responsibilities with their social responsibilities, not only by actively participating in social welfare activities, but also by making donations and setting up special funds for the epidemic. There are large differences in the scale of Chinese enterprises; large Internet enterprises are financially sound and have high efficiency in resource allocation, so they can better fulfill their CSR, while small and medium-sized Internet enterprises lack scientific management capabilities and have little awareness of CSR, so they can only fulfill their social responsibility appropriately according to their own capacity.

The article briefly discusses the scale of different types of Internet enterprises in China, comparatively analyzes the performance and differences between large Internet enterprises and small and medium-sized enterprises in fulfilling social responsibility in the COVID-19, summarizes the new highlights of social responsibility of different types of Internet enterprises, and in response to different situations, the state should adopt flexible management strategies in various modes to guide Internet enterprises to actively fulfill social responsibility within their capacity, innovate and transform their production and marketing methods, participate in social welfare activities, and improve their core competitiveness.

Keywords: COVID-19 ;Internet enterprises;Internet corporate social responsibility;  New managerial landmark

1. Introduction

After the epidemic outbreak, with the exception of large-scale Internet enterprises such as medicine, online education, and online office software, enterprises in other industries have experienced significant business shrinkage and stagnation due to shutdowns and reductions in consumer orders, making it difficult for enterprises to resume work and resume production. The epidemic has a negative impact on most enterprises. Enterprises of different sizes are in different situations and have different capabilities in fulfilling social responsibilities. However, large-scale Internet enterprises use the advantages of platforms and rich information resources to scientifically deploy human, financial, and material resources to assist the affected areas and help the society solve practical problems. Small and medium-sized enterprises are faced with suspension of work and production, decreased sales, and tight funds. The most important task for small and medium-sized enterprises is to enhance their awareness of opportunities and crisis management, try to avoid layoffs, and learn to innovate in a crisis. The epidemic is a double-edged sword for the development of Internet enterprises. Fulfilling corporate social responsibility is an effective way for enterprises to enhance their corporate image, increase market share, increase corporate value, win the trust of consumers, and achieve sustainable development.

2. Materials and Methods

This paper adopts case study method, comparative study method, qualitative and quantitative analysis method, and analyzes the ways and contents of different types of Internet enterprises to fulfill their social responsibilities. Due to the different nature, scale and capabilities of each enterprise, Internet enterprises should undertake social responsibilities within their capabilities.

2.1 Case study method

According to the ranking list of Chinese Internet enterprises by market capitalization, Alibaba Group and Tencent, which have larger market capitalization, are selected as representatives of large Internet enterprises, and unlisted small Internet enterprises are selected as representatives of small Internet enterprises. Through a detailed review of the content of Alibaba Group and Tencent’s social responsibility practices, the social responsibility performance of Alibaba Group’s Tmall and Tencent, among others, is visually described. The innovative aspects of social responsibility of Alibaba Group and Tencent are proposed in the hope that they can serve as a reference for the social responsibility of other Internet enterprises.

2.2 Comparative Research Methodology

Since the types of Internet enterprises in China vary greatly, and the nature, scale and capacity of each Internet company also vary, this paper mainly compares and analyzes the responsibility fulfillment modes and contents of large Internet enterprises and small Internet enterprises.

3. Result

3.1 Performance of different types of Internet enterprises during COVID-19

According to the report on the business income of 41 SMEs in Hubei in the first quarter of 2020 published by Hubei Province. the average business income of enterprises in the first quarter of 2020 was RMB312814771.78 , a decrease of RMB131668972.44 . (Table 1)The higher turnover growth is medical enterprises and Internet enterprises, and the largest decrease in turnover is small and medium-sized enterprises.

At the early stage of the epidemic, highlight the platform and resource advantages of large Internet enterprises, use big data and information technology to promote epidemic prevention and control knowledge and raise awareness of epidemic prevention and control, and jointly release real-time dynamic data with government departments [2], such as the number of new confirmed cases, cumulative confirmed cases, cured cases, and suspected cases every day, especially suspected cases, which require identifying the corresponding suspected persons and summarizing and analyzing them within a short period of time and isolate them as soon as possible[3]. Suspected personnel to avoid more people’s infection. Due to their own limited capacity, small enterprises stop working and production, the capital chain is broken, production and operation difficulties. Small and medium-sized enterprises actively respond to the national call, do not retreat, do not lay off employees, enjoy the national tax subsidies and stable employment support for small and medium-sized enterprises, and promptly pay attention to the interests and health of employees so that they can live normally during the epidemic.

In the middle of the epidemic, large Internet enterprises took advantage of their resources and platforms to release online office and online education applications to address the challenges of working and learning in epidemic prevention and control. For example, KDDI opened an “AI+Office” platform to provide remote office services for enterprises and individuals[4].Large Internet enterprises use their strong resource allocation capabilities and advantages to deploy medical supply distribution and basic household goods for residents The professional medical consulting services of Internet medical platform enterprises have relieved the pressure on hospital outpatient clinics and reduced the risk of cross-infection in the population in the most efficient and convenient way[5]. Internet enterprises have driven the first large-scale application of artificial intelligence algorithms in the research and application of viral infectious diseases, greatly improving the efficiency of vaccine research and the speed of application rollout. As the overall growth of small and medium-sized enterprises struggles due to broken funding chains, individual medium-sized enterprises that are financially stable make small donations and contributions, and some smaller enterprises have to make layoffs to save costs and keep only managers[6].

Epidemic prevention cannot be slackened, and as the epidemic becomes routine, blockades and controls are lifted across China and people’s lives return to normal. The responsibilities of Internet enterprises range from initially guiding the right direction of epidemic prevention and enhancing awareness of epidemic prevention, to using their unique advantages to solve social problems, to promoting economic recovery, publicizing the daily nature of epidemic prevention and fostering good hygiene habits .During the epidemic, Internet enterprises actively assume social responsibility in epidemic prevention and control, and should not engage in focusing only on current interests, but should consider long-term development and potential economic benefits. As shown that Compared with 2019, China’s representative Internet company Alibaba Group’s business revenue will grow better in 2021.

According to Alibaba’s 2021 social responsibility report, we learned that large Internet enterprises summarize their experience in epidemic prevention and control, establish major epidemic crisis plans, and create five strategies of prevention, response, innovation, recovery, and development to help them reduce corporate losses in the event of a major epidemic crisis, solve actual social problems, actively assume social responsibility, and improve their corporate reputation and ability to promote economic recovery[8]. SMEs reflect on their own shortcomings, rely on digital technology, accelerate corporate innovation, improve internal management, broaden corporate financing channels, and actively resume work and production. The figure below shows the social responsibility fulfillment patterns of different types of Internet enterprises(Figure2).The author summarizes the following models based on the performance of different types of Internet companies in the epidemic.

3.2 New highlights of Internet corporate social responsibility in the context of the COVID-19

3.2.1 Attaching importance to the interests of employees

On January 7, 2021, the 2020 (10th) Annual Conference of China Internet Industry, hosted by the Internet Society of China, was held in Beijing. This year’s annual conference focused on the social responsibility of Internet enterprises, and the “Platform Enterprises’ Initiative to Care for Workers”, signed by 14 leading Internet enterprises, was released at the conference. Retail e-commerce platform enterprises should comply with the relevant provisions of the labor law, sign labor contracts with employees, and should also create a good working environment, provide education and training opportunities, adopt a reasonable salary assessment mechanism, protect the physical health and personal dignity of employees, create space for the promotion and development of employees, enhance the sense of belonging of employees, and cultivate, retain and attract talents for the enterprise.

Affected by the global spread of the epidemic, some enterprises, especially private, small and micro enterprises operating difficulties, even to the point of unsustainability. Government departments not only introduced preferential tax policies to support the development of enterprises, enterprises to pay pension, unemployment, work-related injuries three social insurance premiums clearly “exempt, reduce, slow” and other policies, but also to guide enterprises to adopt a “people-oriented” corporate management system, for example, to adjust salaries, rotation, and attract talent.[9]For example, to adjust the salary, rotational rest, shorten working hours, home standby, etc., to try to stabilize the position, no layoffs or less layoffs.

3.2. 2 Protect the interests of consumers

Leading Internet enterprises launched online medical, smart sports, online education and other services to meet the needs of consumers living and learning in isolation at home, including housekeeping services, laundry and shoe washing, deep cleaning, car maintenance and other services can also be purchased and booked online, allowing consumers to intuitively feel the sense of responsibility of Internet enterprises in the epidemic and trust the quality of products from Internet enterprises.[10]

As a medium-sized Internet company, Luan Runfeng, chairman of Beijing Jinhe Network Co., Ltd., said that consumers’ first need is safety and health, and COVID-19 has made this need even more urgent. Taking advantage of its advantages, the company’s team has launched dozens of anti-epidemic software. For example, only 8 days after receiving the call on January 2, 2020, the epidemic prevention platform “Sunshine Pharmacy Platform”, which focuses on the sales and management of antipyretic drugs in pharmacies, was officially launched, and the operation is simple and convenient.

3.2.3 Taking responsibility for innovation

During the COVID-19, Internet enterprises relied on their own product technologies to make many contributions to technology innovation, resumption of work and medical health. The CT imaging AI and full genetic analysis AI developed by Ali Dharma Institute are online and used in more than 620 medical institutions worldwide. Technological innovation has become an intrinsic driving force on Tencent’s development path. Tencent spent RMB 38.972 billion on R&D in 2020, up 28.25% year-on-year; the company’s R&D staff ratio was 68%, up 16 percentage points year-on-year.[11]

Innovation responsibility in the epidemic is mainly by the leading Internet enterprises to solve social problems based on innovation rate responsibility model, innovation responsibility is mainly manifested in the following 3 aspects: 1. online medical platform, many Internet enterprises in conjunction with government agencies quickly launched good doctor online, Tencent medical dictionary, Dr. Ding Xiang and other Internet medical services platform for the COVID-19 online consultation. 2. online office and learning. Internet enterprises provided nailing, enterprise WeChat, online courses of Tencent conference telecommuting software, cloud classroom and other Internet tools to secure learning and working needs. 3. artificial intelligence to help vaccine research and development, Internet enterprises for the first time promoted artificial intelligence algorithms and computing power on a large scale for research and application of viral infectious diseases.

Previously, only large enterprises in China paid more attention to innovation, but were in a lonely situation for a long time, because SMEs, both upstream and downstream in their industrial chain, were rarely involved. Through this epidemic, SMEs realized the importance of innovation and that the only way to achieve sustainable business development is through technological innovation.[12] For example, Henan Ruyuan Education Technology Co., Ltd. CSR management model innovation, find the company’s development direction in the needs of society, free online synchronous classroom courses for primary and secondary school students, the curriculum includes epidemic prevention education, moral education, thematic education and film education and other educational resources, through this free course the company was recognized by the education department.

3.2.4 Active participation in social welfare

On January 1, 2022, Alibaba, through the Alipay Public Welfare Foundation, donated 10 million yuan to the Red Cross Society of Xi’an, which will be used in accordance with the unified allocation of local anti-epidemic needs, focusing on securing anti-epidemic medical and livelihood materials, volunteer recruitment support, etc. Tencent has announced an initial donation of 20 million yuan through the Tencent Public Welfare Charity Foundation to help fight the epidemic in Xi’an with the Shanxi Provincial Charity Association. Tencent said the donation comes from the 1.5 billion yuan War Epidemic Fund set up by the Tencent Public Welfare Charity Foundation early last year to fight the COVID-19. NetEase Public Welfare Foundation decided to donate 10 million yuan, mainly for the protection of local citizens, students, anti-epidemic workers need to meat and vegetables, heating equipment and other basic materials procurement.[13]

Due to their own limited capacity, small businesses organize their employees to be community volunteers, assisting community staff to carry out volunteer services such as code verification information, prevention and control publicity and material delivery. For example, Zendo’s first live broadcast with goods breaks the traditional rural sales model, using the Internet platform to adjust the rural industry chain, ensure product quality and deliver products to consumers in a timely manner.

4. Conclusion and strategies

To sum up, different types of enterprises bear different social responsibilities within their capacity. The social responsibility of Internet enterprises under the influence of the COVID-19 presents new characteristics of concern for employees’ interests, consumers’ interests, product responsibility, social welfare and technological innovation.

In response to the social responsibility situation of different types of Internet enterprises, the state should adopt a flexible management strategy with multiple models, give financial subsidies to enterprises that undertake social responsibility, and adopt a tax relief management approach to guide the flow of market resources to positive enterprises. Large Internet enterprises establish big data platforms, share resources with netizens, improve social responsibility information disclosure and create more employment opportunities. Small and medium-sized enterprises take the initiative to get out of the predicament, dataize social responsibility management and scientificize decision-making, innovate or transform their development models in the process of fulfilling their responsibilities, and achieve their sustainable development goals.

References

1. Shu Xian Zhang.Research on the current situation and countermeasures of social responsibility fulfillment of Internet enterprises.Economist2020，(8), p. 277-279.
2. Wuhan City Federation of Industry and Commerce, Wuhan University, China New Private Economy Research Center Group, Luo Zhi, Sheng Hanzhi, Li Xuchao, Song Min, Liu Zhenxiu.COVID-19 backdrop Report on the business situation of enterprises in the context of the COVID-19–a study mainly in Wuhan City, Hubei Province . Research on the United Front, 2020(02), p. 176-183.
3. Rao Feng, Tang Qing, Wang Hanpeng, Ma Jie. The impact of theCOVID-19 on employment in Sichuan Provinceanalysis and countermeasures . Economic Research Reference, 2020 (08), p. 56-59.
4. Ehie I C. Examining the corporate social responsibility orientation in developing countries: an empirical investigation of the Carroll’s corporate social responsibility pyramid. International Journal of Business Governance and Ethics, 2016, 11(1), p. 1-20.
5. Zhao Wenzhe and Feng Jun. Research on new employment patterns in the context of the COVID-19 epidemic.management trend 2019（16）, p. 267-274.
6. A Study of New Employment Patterns in the Context of the COVID-19—The “Shared Staff” Model as an Example [J]. Industrial Economics Review, 2020 (06), p. 27-31.
7. Ou Lingli. Study on the Impact of COVID-19 on Small and Medium-sized Enterprises in Hubei Province and Countermeasures. Journal of Hubei College of Economics (Humanities and Social Sciences Edition), 2020.17 (10).
8. Yi KaiGang.SunXuJing Enterprise Opening Based on the Perspective of Strategic Social Responsibility Innovation in Sichuan. Technological progress and countermeasures,2014(1), p. 78-80.
9. Suxue .Corporate sustainability and institutional shareholders: The pressure of social responsible pension funds on environmental firm practices.Business Management Consulting.2016.（05）,p. 456-478.
10. Mercedes Alda .Corporate sustainability and institutional shareholders: The pressure of social responsible pension funds on environmental firm practices.business strategy and the Environment /Volume28，Issue/p.2017(06), p. 1060-1071.
11. Sitikantha.zhihong Wang.Financial Crisis and Corporate Social Responsible Mutual Fund Flows.International Journal of financial studies 5January.2018 p. 19-32.
12. Zhao Wen zhe , Feng Jun. Research on new employment patterns in the context of the COVID-19.A Study of New Employment Patterns in the Context of the COVID-19–The “Shared Staff” Model as an Example . Industrial Economics Review, 2020 (06)，p. 342-353.
13. KPMG. The KPMG Survey of Corporate Responsibility Reporting2020［ R/ OL］.［2020 – 04 – 23］.https： / / assets. kpmg / content / dam / kpmg / be / pdf / 2020 /kpmg- survey-of-corporate-responsibility-reporting-2020.pdf.

Для цитирования: Yang Yang. Development of internet corporate social responsibility under the background of Covid-19 pandemice: new managerial landmark // Московский экономический журнал. 2022. № 5. URL: https://qje.su/ekonomicheskaya-teoriya/moskovskij-ekonomicheskij-zhurnal-5-2022-48/

© Yang Yang, 2022. Московский экономический журнал, 2022, № 5.

PDF-файл статьи

Научная статья

Original article

УДК 33

doi: 10.55186/2413046X_2022_7_5_310

ИННОВАЦИОННЫЕ ТЕХНОЛОГИИ ПРИ ИЗУЧЕНИИ ЭКОНОМИЧЕСКИХ ДИСЦИПЛИН

INNOVATIVE TECHNOLOGIES IN STUDYING ECONOMIC DISCIPLINES

Семенова Лидия Михайловна, д.п.н., профессор кафедры “Коммуникационные технологии и связи с общественностью”, Санкт-Петербургский государственный экономический университет, E-mail: Lidia_sem@mail.ru

Эмирбекова Амира, аспирантка кафедры финансов, Санкт-Петербургский государственный экономический университет

Semenova Lidiya Mikhailovna, Professor of Pedagogy, Saint-Petersburg State University of Economics, E-mail: Lidia_sem@mail.ru

Emirbekova Amira, postgraduate student of the Department of Finance, Saint-Petersburg State University of Economics

Аннотация. В данной статье обосновывается необходимость использования инновационных технологий обучения при изучении дисциплин экономического цикла. Охарактеризованы инновационные технологии обучения, которые могут быть использованы при изучении дисциплин экономического цикла. Наиболее востребованными и в то же время позволяющими каждому преподавателю вносить новизну в учебный процесс являются технологии активного и интерактивного обучения. Активные технологии обучения соответствуют следующей схеме обучения: «преподаватель – студенты». Так, данные технологии указывают активное взаимодействие преподавателя с обучающимися. Интерактивные технологии соответствуют схеме: «преподаватель-студент-студент». Отличие интерактивных технологий обучения заключается в том, что учащиеся взаимодействуют не только с преподавателем, но и друг с другом. С каждым годом появляется множество форм организации учебного процесса с использованием активных и интерактивных технологий обучения. Технология проблемного обучения также считается инновацией в системе образования. Особенность данной технологии заключается в том, что преподаватель прежде, чем начать изучение темы, ставит определенную проблему и подводит учащихся к выдвижению гипотез. Активно развивается такая инновационная технология, как проектная деятельность. Особую значимость данная технология имеет при изучении дисциплин экономического цикла, так как зачастую в экономической сфере возникают проблемы, решение которых невозможно без детального изучение методологических и концептуальных основ. Игровые технологии также по праву могут считаться инновационными, так как моделирование современных квазипрофессиональных ситуаций не утрачивает своей значимости. Ежегодно модернизируются и создаются новые формы организации учебного процесса, основанные на информационно-коммуникационных технологиях. К таковым относятся: электронные учебники, пособия, программные обеспечения и т.д. В условиях пандемии усилился интерес к использованию дистанционных технологий. Дистанционные технологии также совершенствуются с каждым годом. В настоящее время к дистанционным технологиям относят: онлайн-курсы, организация обучения с помощью систем «Яндекс-диск», «Google-Диск» и др.

Abstract. This article substantiates the need to use innovative learning technologies in the study of disciplines of the economic cycle. Innovative learning technologies that can be used in the study of disciplines of the economic cycle are characterized. The most popular and at the same time allowing each teacher to introduce novelty into the educational process are technologies of active and interactive learning. Active learning technologies correspond to the following learning scheme: “teacher – students”. Thus, these technologies indicate the active interaction of the teacher with the students. Interactive technologies correspond to the scheme: “teacher-student-student”. The difference between interactive learning technologies is that students interact not only with the teacher, but also with each other. Every year there are many forms of organizing the educational process using active and interactive learning technologies. Problem-based learning technology is also considered an innovation in the education system. The peculiarity of this technology lies in the fact that the teacher, before starting to study the topic, poses a certain problem and leads students to put forward hypotheses. Such innovative technology as project activity is actively developing. This technology is of particular importance in the study of the disciplines of the economic cycle, since problems often arise in the economic sphere, the solution of which is impossible without a detailed study of the methodological and conceptual foundations. Gaming technologies can also rightfully be considered innovative, since the modeling of modern quasi-professional situations does not lose its significance. Every year, new forms of organization of the educational process based on information and communication technologies are modernized and created. These include: electronic textbooks, manuals, software, etc. In the context of the pandemic, interest in the use of remote technologies has increased. Remote technologies are also improving every year. Currently, distance technologies include: online courses, organization of training using the Yandex-Disk, Google-Disk systems, etc.

Ключевые слова: инновация, инновационные технологии, высшая школа, экономические дисциплины, современные технологии, учебный процесс

Keywords: innovation, innovative technologies, higher education, economic disciplines, modern technologies, educational process

В настоящее время выпускники профессиональных учреждений должны быть не просто компетентными в своей сфере деятельности, но и обладать метапредметными умениями: уметь работать в команде, добывать информацию, аналитически мыслить и т.д. Для этого необходимо использовать соответствующие технологии обучения. На данные умения указывает и ФГОС ВПО. В документе особое внимание уделяется развитию общепрофессиональных умений. Вследствие чего появляется необходимость пересмотра и модернизации технологий деятельности преподавателя высшей школы. Результативность подготовки специалистов экономических направлений зависит от умения преподавателя высшей школы отбирать и применять разнообразные технологии организации учебного процесса. Наряду с традиционными формами обучения (лекции, семинары, лабораторные занятия, семинарские занятия и т.д.), привнести элементы новизны и работать над формированием профессиональных компетенций учащихся помогут инновационные технологии организации учебного процесса. В современной научно-методической литературе накоплено множество инновационных технологий организации учебного процесса, на практике они используются недостаточно. В связи с чем появляется необходимость в изучении и систематизации информации по исследуемой проблеме.

Последние несколько лет большой популярностью среди инновационных технологий обучения пользуются активные технологии обучения. С каждым годом появляются новые формы организации обучения, основанные на использовании активных технологий.

Схематично активные технологии обучения можно изобразить в виде следующей схемы: «преподаватель – студенты». Активные технологии обучения предполагают активное взаимодействие преподавателя со студентами. Иными словами, студенты являются субъектами обучения и учувствуют как в процессе взаимодействия на занятии, так и над созданием сценария занятия [11].

В учебном процессе преподаватель имеет возможность выбрать либо один активный метод обучения, либо конструировать занятие, используя комбинацию методов. Но стоит помнить, что результативность их применения зависит от целесообразности и систематичности используемых методов. Активные технологии обучения направлены, главным образом, не на изложение преподавателем информации, а на самостоятельный поиск и овладение новыми знаниями в процессе активной познавательной деятельности.

Не менее популярны в практике высшей школы интерактивные технологии обучения. Схему интерактивных технологий обучения можно изобразить следующим образом: «преподаватель-студент-студент». Отличие интерактивных форм обучения заключается в том, что теперь взаимодействуют не только преподаватель со студентами, но и студенты между собой. При таком обучении преподаватель выполняет роль координатора, помощника и создает условия для инициативы учащихся [4].

Технология проблемного обучения предполагает проведение определенного исследования. Прежде, чем приступить к изучению темы, преподаватель подводит учащихся к постановке проблемы и выдвижению гипотез. Лишь после этого начинается работа, направленная на проверку гипотез и решение поставленной проблемы [11]. Технология проблемного обучения может быть реализована как с помощью групповой работы, так и посредством индивидуальной работы. К технологиям проблемного обучения относятся: групповое решение проблемных задач, метод «мозгового штурма», ситуационный метод (анализ конкретных ситуаций), групповая дискуссия, метод эвристических вопросов.

Технологий проектной деятельности при изучении дисциплин экономического цикла позволяет организовать работы над детальным изучением методологических и концептуальных основ различных экономических проблем; найти рациональные и эффективные пути решения проблем. Главными элементами технологии проектной деятельности выступают: наличие проблемы, требующей интегрированного знания и исследовательского поиска; наличие практической, познавательной и теоретической значимости; определение степени самостоятельности; структурирование содержания; использования исследовательских методов (проблема, задачи, гипотеза, методы исследования, план исследования, анализ, выводы) [9].

Особый интерес вызывают игровые технологии. В системе высшего образования наиболее популярна технология деловой игры [12]. Деловая игра предполагает выполнение квазипрофессиональной деятельности, сочетающую в себе учебные и профессиональные действия. Например, в рамках изучения экономических дисциплин могут быть использованы следующие деловые игры: «Отбор механизмов прогрессивного развития производства», «Открытие нового завода», «Работники ресурсного центра» и т.д.

Деловая игра также содержит проблему. Первым ее этапом является постановка проблемы и формулирование основных целей и задач. На втором этапе студенты готовятся к игре (озвучиваются правила игры, проводится инструктаж). На третьем этапе изучается проблема, распределяются роли между участниками группы. Четвертый этап предполагает проведение игры. Моделируются профессиональные действия учащихся по решению проблемы. На пятом этапе происходит обсуждение и оценка результатов деятельности. Шестой этап – заключительная дискуссия. Определяется эффективность методических процесс и подводятся итоги.

В связи с активными информационными и технологическими процессами современного мира, актуальны информационно-компьютерная технология обучения. Методика использования информационно-компьютерной технологии обучения предполагает: наличие и использование информационного обеспечения в учебном заведении; использование электронных учебников, компьютерных программ, ресурсов сети Интернет; организацию проектной деятельности с использованием ИКТ-технологий; внедрение компьютерной системы мониторинга [1, 10].

В условиях пандемии усилился интерес к дистанционным технологиям обучения. Большинство исследователей отмечают: «для организации дистанционного обучения студентов необходимо предварительно научить их самостоятельно пользоваться электронными изданиями, Интернетом, электронной почтой и т.д.» [8]. Так, прежде, чем организовывать дистанционное обучение, необходимо ознакомить студентов с инструкцией по работе на определенной платформе. В настоящее время к дистанционным технологиям обучения относят следующие системы: Яндекс-диск, Google-Диск, ZOOM, Moodle, Skype и др.

Таким образом, занятия, организованные с использованием инновационных технологий, соответствуют требованиям современности, имеют элемент новизны и отличаются особой доверительной атмосферой между субъектами образовательного процесса. Все инновационные технологии обучения объединяет то, что преподаватель в образовательном процессе уже не транслятор знания, а координатор образовательной деятельности учащихся, в ходе которой вторые самостоятельно осваивают новые знания. Инновационные технологии обучения позволяют создать максимальные условия для превращения студентов в активных субъектов образования.

Список источников

1. Dzobeiova V., Yablochnikov S., Semenova L. 2019. Practical application analysis of information and communication technologies in the socio-economic sphere. In Proceedings of Communicative strategies of the information society (CSIS’19). ACM, Saint-Petersburg, Russia. ACM, New York, NY, USA, 6 pages. https://doi.org/10.1145/3373722.3373779 РР 80-85.
2. Serkova K. Application of innovative technologies in the teaching of reading to military students // Modern School of Russia. Modernization Issues. 2021. № 4-2 (36). С. 144-145.
3. Альсулейман М.И., Яковлева С.И. Активные методы обучения в высшей школе // Вестник Тверского государственного университета. Серия: География и геоэкология. 2019. № 4 (28). С. 73-83.
4. Амет-Уста З.Р., Лотус Е.С. Нетрадиционные формы организации учебного процесса в высшей школе // Форум молодых ученых. 2019. № 6 (34). С. 117-121.
5. Батракова С.И., Носкова К.В. Применение нетрадиционных форм занятий в современной образовательной среде // Наука и образование: новое время. 2019. № 1 (30). С. 426-431.
6. Ваганова О.И., Абрамова Н.С., Кутепова Л.И. Современные технологии обучения экономическим дисциплинам в вузе // Азимут научных исследований: экономика и управление. 2020. Т. 9. №1 (30). С. 100-103.
7. Говейко С.Н. Инновационные формы и технологии обучения при изучении экономических дисциплин // Вопросы науки и образования. 2017. №3. С. 65-71.
8. Горбатенко Д.Н. Проблемы стартового периода перехода к дистанционному обучению в условиях пандемии COVID-19 // Скиф. Вопросы студенческой науки. №10(50). 2020. С. 396-398.
9. Егорычева Е.В., Тюрина С.Ю., Сидоров А.А., Орлова Е.В. Инновационные образовательные технологии в техническом вузе // Современные наукоемкие технологии. 2021. № 6-2. С. 312-316.
10. Крепс Т.В. Применение современных образовательных технологий при преподавании экономических дисциплин // Научный вестник Южного института менеджмента. 2018. №4. С. 124-131.
11. Скрипник И.Л. Проблемное обучение – как разновидность активных форм занятий // Экономика и менеджмент в XXI веке: информационные технологии, биотехнологии, физкультура и спорт. Сборник научных статей по итогам работы IV международного круглого стола. Москва, 2020. С. 256-257.
12. Шувалова О.В., Наумова Н.А. Инновационные образовательные технологии в процессе преподавания экономических дисциплин // Азимут научных исследований: педагогика и психология. 2020. Т. 9. №1 (30). С. 199-203.

References

1. Dzobeiova V., Yablochnikov S., Semenova L. 2019. Practical application analysis of information and communication technologies in the socio-economic sphere. In Proceedings of Communicative strategies of the information society (CSIS’19). ACM, Saint–Petersburg, Russia. ACM, New York, NY, USA, 6 pages. https://doi.org/10.1145/3373722.3373779 РР 80-85.
2. Al`sulejman M.I., Yakovleva S.I. Aktivny`e metody` obucheniya v vy`sshej shkole // Vestnik Tverskogo gosudarstvennogo universiteta. Seriya: Geografiya i geoe`kologiya. 2019. № 4 (28). S. 73-83.
3. Amet-Usta Z.R., Lotus E.S. Netradicionny`e formy` organizacii uchebnogo processa v vy`sshej shkole // Forum molody`x ucheny`x. 2019. № 6 (34). S. 117-121.
4. Batrakova S.I., Noskova K.V. Primenenie netradicionny`x form zanyatij v sovremennoj obrazovatel`noj srede // Nauka i obrazovanie: novoe vremya. 2019. № 1 (30). S. 426-431.
5. Egory`cheva E.V., Tyurina S.Yu., Sidorov A.A., Orlova E.V. Innovacionny`e obrazovatel`ny`e texnologii v texnicheskom vuze // Sovremenny`e naukoemkie texnologii. 2021. № 6-2. S. 312-316.
6. Gorbatenko D.N. Problemy` startovogo perioda perexoda k distancionnomu obucheniyu v usloviyax pandemii COVID-19 // Skif. Voprosy` studencheskoj nauki. №10(50). 2020. S. 396-398.
7. Govejko S.N. Innovacionny`e formy` i texnologii obucheniya pri izuchenii e`konomicheskix disciplin // Voprosy` nauki i obrazovaniya. 2017. №3. S. 65-71.
8. Kreps T.V. Primenenie sovremenny`x obrazovatel`ny`x texnologij pri prepodavanii e`konomicheskix disciplin // Nauchny`j vestnik Yuzhnogo instituta menedzhmenta. 2018. №4. S. 124-131.
9. Serkova K. Application of innovative technologies in the teaching of reading to military students // Modern School of Russia. Modernization Issues. 2021. № 4-2 (36). С. 144-145.
10. Shuvalova O.V., Naumova N.A. Innovacionny`e obrazovatel`ny`e texnologii v processe prepodavaniya e`konomicheskix disciplin // Azimut nauchny`x issledovanij: pedagogika i psixologiya. 2020. T. 9. №1 (30). S. 199-203.
11. Skripnik I.L. Problemnoe obuchenie – kak raznovidnost` aktivny`x form zanyatij // E`konomika i menedzhment v XXI veke: informacionny`e texnologii, biotexnologii, fizkul`tura i sport. Sbornik nauchny`x statej po itogam raboty` IV mezhdunarodnogo kruglogo stola. Moskva, 2020. S. 256-257.
12. Vaganova O.I., Abramova N.S., Kutepova L.I. Sovremenny`e texnologii obucheniya e`konomicheskim disciplinam v vuze // Azimut nauchny`x issledovanij: e`konomika i upravlenie. 2020. T. 9. №1 (30). S. 100-103.

Для цитирования: Семенова Л.М., Эмирбекова А. Инновационные технологии при изучении экономических дисциплин // Московский экономический журнал. 2022. № 5. URL: https://qje.su/ekonomicheskaya-teoriya/moskovskij-ekonomicheskij-zhurnal-5-2022-46/

© Семенова Л.М., Эмирбекова А., 2022. Московский экономический журнал, 2022, № 5.

PDF-файл статьи

Научная статья

Original article

УДК 338

doi: 10.55186/2413046X_2022_7_5_309

ПРОБЛЕМЫ АДАПТАЦИИ АПК РОССИИ К НОВЫМ ИСТОРИЧЕСКИМ УСЛОВИЯМ

PROBLEMS OF ADAPTATION OF THE AGRO-INDUSTRIAL COMPLEX OF RUSSIA TO NEW HISTORICAL CONDITIONS

Сафонова Т.В., доктор педагогических наук, профессор, ФГБОУ ВО «Государственный университет по землеустройству»

Староверова И.В., кандидат социологических наук, доцент ФГБОУ ВО «Государственный университет по землеустройству»

Широкорад И.И., доктор исторических наук, профессор ФГБОУ ВО «Государственный университет по землеустройству»

Safonova T.V., kafsocgum@guz.ru

Staroverova I.V., kafsocgum@guz.ru

Shirokorad I.I., Shirokorad_irina@mail.ru

Аннотация. В работе рассмотрены возможные пути адаптации агропромышленного комплекса Российской Федерации к новым исторических реалиям, когда ориентация исключительно на западные страны прежде всего в технологическом отношении становится невозможной. Санкционная политика Запада выдвинула перед АПК требование преодолеть эту зависимость с опорой на собственные ресурсы и на ресурсы стран, не примкнувших к политике недружественных государств.

Abstract. The paper considers possible ways of adapting the agro-industrial complex of the Russian Federation to the new historical realities, when orientation exclusively to Western countries, primarily in technological terms, becomes impossible. The sanctions policy of the West has put forward a demand for the agro-industrial complex to overcome this dependence based on its own resources and on the resources of countries that have not joined the policy of unfriendly states.

Ключевые слова: агропромышленный комплекс Российской Федерации,  импортозамещение, социально-экономическая стабилизация, инновационная самостоятельность

Keywords: agro-industrial complex of the Russian Federation, import substitution, socio-economic stabilization, innovative independence

Санкционная политика существенной части стран Запада по отношению к России привела к блокированию целых направлений экономики РФ, в том числе целых отраслей АПК России. Это поставило перед нашей страной новый вызов – возрождение в ускоренном порядке её производительных сил, ослабленных за в период перестройки Российской экономики на рыночную модель и до сих пор в полной мере не восстановленных. В процессе либерализации экономики реформы были в первую очередь ориентированы на структурное приспособление российского национального хозяйства к нормативным требованиям функционирования западной экономики. Именно западная система и модель хозяйствования были взяты за образец, что не учитывало национальных, социальных, климатических особенностей России. Кроме того, за счет в целом прозападной ориентации реформ, международное экономическое сотрудничество было преимущественно также ориентированно именно на западные страны.

В результате всех этих факторов, производительные силы РФ были поставлены во многом в зависимое от научно-интеллектуальных, технических, технологических достижений Европы и США положение. Прежде всего, это отразилось на зависимом положении материально-технических и научно-организационных основ российского хозяйства. Последние годы ситуация начала меняться, сельское хозяйство, являющееся основой АПК, стало постепенно восстанавливаться, однако, как показали введенные санкции, полностью оно не вернуло своей автономности и самостоятельности. Безусловно, говорить о полной автономности в современных условиях глобализации невозможно, однако степень зависимости может все же разниться.

Санкционная политика и ее последствия остро поставили вопросы, связанные с преодолением этой зависимости от Запада и, соответственно, корректировки с учетом новых международных условий, проводимой экономической политики в целом.

Рассчитанный на причинение существенного ущерба экономике РФ характер реализуемых Западом экономических санкций, усиливаемый геополитическими мерами, масштабной компанией в СМИ и другими недружественными действиями, направлен, в конечном итоге, на уничтожение России как самостоятельного государства и серьезного игрока на политической арене. Формальным поводом для реализации этих недружественных мер стала проводимая Российской Федерацией специальная военная операция на Украине. Причем, необходимость проведения самой операции была спровоцирована именно странами Запада, его многовековой агрессивной стратегией, подтверждаемой мировой историей, нацеленной на поглощение территории России и их богатств.  Специальная военная операция была направлена на защиту территории России, защиту мирного населения и предотвращение нападения вооруженной странами Западной Европы и США и нацифицированной при их содействии Украины на Россию. Однако, основной опасностью для России является не военная угроза – что при наличии у России ядерного оружия опасно для всего мира, – а удушение её тотальной экономической блокадой.

При этом, геополитические противники России рассчитывали на развитую сеть пропаганды, как в самой России, так и в других странах, поскольку, при современном развитии сети интернет, обычные меры цензуры оказываются не эффективны. Россия же традиционно проигрывала странам Запада в области пропаганды, не имея необходимых специалистов и опыта ведения «информационных войн». Однако, несмотря на все просчеты РФ в сфере пропаганды и контрпропаганды, тем не менее расчет на полную ее беспомощность в этой сфере был ошибочным.  Равно как и оценки характера и глубины зависимости экономики РФ от западных партнеров.  Эта зависимость ошибочно оценивалась как непреодолимая, чреватая при разрыве экономических связей коллапсом России, как зависимой части системы.

И главное, западные стратеги просчитались, недооценив духовные силы россиян, уникальное по мировым меркам умение их мобилизоваться для преодоления экзистенциальных проблем.

Еще в процессе ведения мирных переговоров с Западом, которые были призваны предотвратить агрессию против нашей страны, руководство России запустило программы импортозамещения, а также разработки и внедрения отечественных технических, технологических и иных инноваций. Несмотря на то, что не все разработки были признаны успешными, однако сам опыт реализации этих программ становится особенно ценным сегодня, когда в стране в целях возрождения производительных сил и иных позитивных аспектов жизнедеятельности страны взят курс в сторону мобилизационной экономики и социально-экономической стабилизации. Это особенно наглядно видно на примере Агропромышленного комплекса РФ в силу его специфики в нашей стране.

Пожалуй, можно сказать, что именно АПК страны в наибольшей степени из числа хозяйственных структур современной России пострадал в годы рыночных реформ 90-х годов, поскольку Россия относится к зоне рискового земледелия и ведение сельского хозяйства здесь всегда содержит элементы рисковой деятельности и требует не только глубоких научных знаний, но и развитой технической базы и государственной поддержки. Тем не менее АПК в последующем постепенно восстанавливал свои созидательные производительные силы и в последние годы статистика показывает стабильный рост урожаев и общей продуктивности.  Так, например, в 2021 г. было собрано 121,4 млн. т зерна, а в этом году Министерство сельского хозяйства РФ ожидает урожай в 130 млн. т, из них 87 млн. т пшеницы. И эти ожидания не беспочвенны, по весенней оценке состояния всходов ожидается урожай озимой пшеницы до 40 ц. с га на круг, что является беспрецедентным показателем, которого в прошлом никогда не было достигнуто. В животноводстве результаты не такие впечатляющие: мяса произведено в минувшем году 11,3 млн. т, молока – 32,3 млн. тонн, что объясняется большей инерционностью животноводства к росту производительности по понятным причинам. Общий объем производства сельхозпродукции в хозяйствах всех категорий составил в 2021 году 7,5 трлн. рублей. По прогнозам Института народнохозяйственного прогнозирования (ИНП) РАН к 2040 году РФ сможет увеличить производство зерновых до 195,6 млн. т., а урожаи масличных культур поднять с нынешних 25 млн. т до 35,6 млн. тонн. Что касается животноводства, то возможный рост продукции его к этому сроку оценивается в 23 %, в том числе, мяса в 16 % и молока в 40 %.

Но все эти расчеты могут стать реальностью лишь при благоприятных для АПК РФ условиях. Главное из этих условий состоят не только в максимальном освобождении производительных сил отечественного АПК от материально-технической, технологической и социально-экономической зависимости от зарубежных, прежде всего западных, ресурсообеспечивающих аграрное производство, хранение и переработку его продукции корпораций, но также и в контроле стихийного агропромышленного бизнеса, который подчас может быть разрушительным для российского государства и социума.  И само собой, при обеспечении данного агропромышленного комплекса определенной степенью инновационной самостоятельности, мера которой вытекает из природно-климатической и цивилизационной специфики расширенного воспроизводства при продуктивном функционировании АПК РФ.

Наиболее уязвимые стороны аграрной промышленности современной России во многом связаны именно с зависимостью ее полноценного функционирования и развития от внешних факторов:

• Во-первых, это монополия западных корпораций на обеспечение России семенами для растениеводства и исходными ресурсами репродукции для животноводства, птицеводства, инсектоводства и других отраслей.
• Во-вторых, примат иностранных компаний в материально-техническом оснащении российского агропромышленного производства, что чревато при отказе западных ресурсообеспечивающих корпораций от сотрудничества с АПК РФ его скорой деиндустриализацией, угрозу чего мы и можем сейчас наблюдать.
• В-третьих, неизбежная, при недоступности нашему АПК западных технологических и материально-технических инноваций, деинтеллектуализация его производственной деятельности.
• В-четвертых, санкционная блокада не только импорта Россией зарубежных ресурсов агропромышленного производства, но и нормального экспорта его продукции заведомо обрекает АПК РФ на коллапс.

Это основные факторы, но далеко не исчерпывающий их перечень.

Такая ситуация во многом сложилась из-за чрезмерной доверчивости и приверженности западным ценностям правил поведения в международной производственно-экономической деятельности, хотя сама мировая практика в Латинской Америке, на Ближнем Востоке, в Азии и других регионах учила, что кодексу таких правил страны запада в своей политэкономической практике никогда не следовал. Тем более в агропромышленной сфере.

Взять, к примеру, арабские страны. Некогда, даже в условиях колониализма, при всей примитивности орудий их традиционного, преимущественно ручного аграрного производства на составлявших его общественную основу вакуфных землях (находящихся в общинной собственности), они сами обеспечивали свои потребности в продовольствии. После их освобождения от колониальных тягот, западные корпорации, реализуя стратегии неоколониального подчинения этих стран своим интересам, побудили арабов приватизировать вакуфные земли, пообещав обеспечить частные хозяйства техникой, семенами, удобрениями. Когда это было сделано, арабские аграрии в течение двух-трех десятилетий оказались в полной зависимости от западных корпораций. Экологически чистая продукция, произведенная в арабских странах, стала вывозиться на Запад, а взамен жители этих стран получили импорт загрязненной продукции американских и западноевропейских земель.

     Сходная стратегия прослеживалась и в нашей стране в начале реформ 1991 года, хотя использовались, естественно, другие алгоритмы её реализации, поскольку таким образом необходимо было взять под свой контроль и обеспечить зависимость не традиционного технически отсталого агродела, а  высокоразвитого АПК РФ с практически комплексно механизированным и автоматизированным производством, обеспеченным высококлассными селекционными семенами и иными исходными для производственного репрудуцирования ингредиентами.

Действуя в соответствии с нормами ВТО, во много оказавшей на России не лучшее влияние, начали они с вытеснения из практики российских аграриев отечественного семеноводства. Далее последовал отказ от «дорогостоящего» машиностроения, в первую очередь именно сельскохозяйственного, поскольку дешевле казалось купить технику, причем, более высокого качества, за рубежом, что привело к закрытию или перепрофилированию соответствующих заводов. Причем, закрывались не только сами заводы, выпускающие соответствующую аграрную технику, но также и множество более мелких заводов и предприятий, которые обеспечивали основные заводы как различными деталями, так и оборудованием для самих заводов. То есть разрушалась создаваемая многие десятилетия производственная система, структура.  В результате этого, по прошествии определенного времени, российские аграрии стали ощущать острую нехватку тракторов, комбайнов и иной сельхозтехники. Западные компании начали предлагать по сравнительно недорогой цене свою технику, предупреждая при этом, что она приспособлена к использованию только под определенные, их компаниями производящиеся семена. После того, как импортные семена завоевали российский рынок, цены на технику начали быстро расти, а противопоставить этой технике было уже нечего.

Еще сложнее обстояло дело с интеллектуальным капиталом АПК РФ.  Воспользовавшись отсутствием в первые годы реформ в российском законодательстве разработанных и действующих правовых норм о патентовании и об охране российских изобретений и иной интеллектуальной собственности, зарубежные компании скупали информацию о российских РИД (результатах интеллектуальной деятельности) неимоверно дешево. А затем, оформив надлежащим образом международные патенты на свое имя, предлагали российским агропромышлинникам платные лицензии на их же изобретения. Причем это касалось не только селекционных и технических инноваций, но и биотехнологий, а также достижений в области генетики, агро- и биотехнологий и ряда других аспектов агропромышленной деятельности.

В настоящий момент в рамках санкционной блокады странами запада нормального экспорта продукции АПК РФ, попирающей все декларируемые незыблемые ценности рыночных свобод, Россия вынуждена продавать свою продукцию, особенно продовольственную, по сниженным ценам. Разница в цене тонны российской пшеницы по сравнению с европейской составила в двадцатых числах мая 34 доллара. Цены на американскую и французскую пшеницу растут, а на российскую – снижаются. То же происходит с мировыми ценами на другую продукцию АПК РФ. Что вновь показывает последовательно реализуемую геополитическими противниками России стратегию борьбы с российским АПК и Россией в целом.

Однако, парадоксальным образом враждебная России геополитической стратегия санкций способствует возвращению автономии и освобождению нашей страны в целом, а, следовательно, и её АПК от того зависимого положения, в котором она оказалась в свое время. Это освобождение предполагает, естественно, как можно более быстрое возрождение российского ведомства по воспроизводству исходных ингредиентов репродукции – семян, инкубаторных яиц, породистого молодняка в животноводстве, и т.д. Это требует в свою очередь восстановления самостоятельной Российской академии сельскохозяйственных наук, учебно-селекционных хозяйств, развития сельхозвузов, фитопитомников и репродуктивных предприятий, в которых работали бы как генетика, так и классические селекционеры мичуринского типа. Особую ценность составляет возрождение производства апробированных сортов и пород советских и более поздних российских селекционеров и освобождение российских полей от ряда навязанных сортов и пород.

Поскольку поставка запчастей к импортной сельхозтехнике блокируется санкционной политикой западных компаний, важно в целях предотвращения деиндустриализации агропромышленного производства, мобилизовать в кратчайшие сроки еще сохранившийся потенциал российского сельхозмашиностроения. Также необходимы и законодательные меры, направленные на облегчение использования в агропромышленном производстве отечественного инновационного интеллектуального капитала, который пока недооценивается в силу традиционной ориентации на зарубежную технику крупными аграрными предприятиями.

Список источников

1. Маханько Г.В. Проблемы АПК Российской Федерации в условиях экономических санкций и пути их решения/ Научный журнал КубГАУ. – 2016.
2. Рыбаков О. Е. Агропромышленный комплекс России в условиях санкционного давления / Молодой ученый. — 2017. — № 22 (156).
3. Яковлева А.В., Коковина В.Б., Степанова Т.В. Снижение экономических угроз в реализации программы развития сельского хозяйства РФ в условиях экономических санкций/ Научный журнал НИУ ИТМО. – 2018. – № 4
4. Россия в ХХI веке. Политика, Экономика, Культура, 2-е переработанное издание. Изд. «Аспект Пресс», 2020/ Раздел III, гл.3 «Агропромышленный комплекс России: состояние и перспективы развития», Староверов В.И., Староверова И.В.
5. Годовой доклад ИСПИ РАН за 2020 год в форме монографии. ИСПИ РАН М. 2020/ раздел «Возможно ли возрождение субъектности современной российской деревни?», Староверов В.И., Староверова И.В.
6. Ольга Агеева. Эксперты назвали самые изменившиеся из-за санкций отрасли экономики Ограничения повлияли в первую очередь на сельское хозяйство и ИT. РБК: https://www.rbc.ru/. Экономика, 28 окт 2019. Дата обращения: 26.05.2022
7. Как Россия будет восстанавливать агропромышленный комплекс в условиях санкций? https://properm.ru/news. 25 мая 2022. Дата обращения: 26.05.2022
8. Александра Коренева. Экспертные мнения → Цифровизация в условиях санкций: на какие россиские разработки опереться сельхозпроизводителю https://agrobook.ru/expert/. 26.05.2022. Дата обращения: 26.05.2022

References

1. Makhanko G.V. Problems of the agro–industrial complex of the Russian Federation in the conditions of economic sanctions and ways to solve them/ Scientific journal KubGAU. – 2016.
2. Rybakov O. E. Agro-industrial complex of Russia in the conditions of sanctions pressure / Young scientist. — 2017. — № 22 (156).
3. * Yakovleva A.V., Korovina V.B., Stepanova T.V. Reduction of economic threats in the implementation of the agricultural development program of the Russian Federation under economic sanctions/ Scientific Journal of NIU ITMO. – 2018. – No. 4
4. Russia in the XXI century. Politics, Economics, Culture, 2nd revised edition. Publishing house “Aspect Press”, 2020/ Section III, Chapter 3 “Agro-industrial complex of Russia: state and prospects of development”, Staroverov V.I., Staroverova I.V.
5. Annual report of ISPI RAS for 2020 in the form of a monograph. ISPI RAS M. 2020/ section “Is it possible to revive the subjectivity of the modern Russian village?”, Staroverov V.I., Staroverova I.V.
6. Olga Ageeva. Experts named the most changed sectors of the economy due to sanctions Restrictions primarily affected agriculture and ITS. RBC: https://www.rbc.ru /. Economics, October 28, 2019. Date of application: 05/26/2022
7. How will Russia restore the agro-industrial complex in the face of sanctions? https://properm.ru/news. May 25, 2022. Date of application: 05/26/2022
8. Alexandra Koreneva. Expert opinions = Digitalization under sanctions: which Russian developments should an agricultural producer rely on https://agrobook.ru/expert /. 26.05.2022. Date of application: 05/26/2022

Для цитирования: Сафонова Т.В., Староверова И.В., Широкорад И.И. Проблемы адаптации АПК России к новым историческим условиям // Московский экономический журнал. 2022. № 5. URL: https://qje.su/ekonomicheskaya-teoriya/moskovskij-ekonomicheskij-zhurnal-5-2022-45/

© Сафонова Т.В., Староверова И.В., Широкорад И.И., 2022. Московский экономический журнал, 2022, № 5.

PDF-файл статьи

Научная статья

Original article

УДК 33

doi: 10.55186/2413046X_2022_7_5_306

ПЕДАГОГИКА В ПРОФЕССИОНАЛЬНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ЭКОНОМИСТА

PEDAGOGY IN THE PROFESSIONAL ACTIVITY OF AN ECONOMIST

Алтынбаева Людмила Евгеньевна, кандидат экономических наук,Кафедра экономической теории и анализа, Стерлитамакский филиал Башкирского государственного университета, l.e.altynbaeva@strbsu.ru

Корнеева Наталья Юрьевна, Южно-Уральский государственный гуманитарно-педагогический университет, кандидат педагогических наук, korneevanyu@cspu.ru

Чернышова Татьяна Владимировна, Московский Государственный Строительный Университет, tana@sertmos.ru

Бобылева Ирина Валерьевна, доцент кафедры Педагогики и социально-экономических дисциплин, ФГБОУ ВО Южно-Уральский ГАУ

Altynbaeva Lyudmila Evgenievna, Candidate of Economic Sciences, Department of Economic Theory and Analysis, Sterlitamak Branch of Bashkir State University, l.e.altynbaeva@strbsu.ru

Korneeva Natalia, South Ural State Humanitarian Pedagogical University, Candidate of Pedagogical Sciences, korneevanyu@cspu.ru

Chernyshova Tatiana Vladimirovna, Moscow State University of Civil Engineering, tana@sertmos.ru

Bobyleva Irina Valeryevna, Associate Professor of the Department of Pedagogy and Socio-Economic Disciplines, South Ural State University

Аннотация. В статье рассмотрена роль педагогики в деятельности экономиста. Автор указывает, что верно выбранные педагогические приемы, а именно формирующая аналитика, «обратное» обучение, обучение на рабочем месте, обучение с помощью роботов либо связаны с конкретными технологическими разработками, либо возникли благодаря более глубокому пониманию науки об обучении. Все это находит прямое применение в деятельности экономиста.

Abstract: The article examines the role of pedagogy in the activity of an economist. The author points out that the correctly chosen pedagogical techniques, namely formative analytics, “reverse” training, on-the-job training, training with robots are either related to specific technological developments, or arose due to a deeper understanding of the science of learning. All this finds direct application in the activity of an economist.

Ключевые слова: педагогика, экономисты, профессиональная деятельность, обучение, инновационные методы педагогики

Keywords: pedagogy, economists, professional activity, training, innovative methods of pedagogy

В своем видении будущего образования в 2030 г. Организация экономического сотрудничества и развития ( ОЭСР, 2018 г. ) рассматривает основные качества студентов-экономистов  как приобретение навыков для решения сложных задач и развития личности в целом, ценя общие черты. процветание, устойчивость и благополучие. Благосостояние воспринимается как «инклюзивный рост», связанный с равным доступом к « качеству жизни, включая здоровье, гражданскую активность, социальные связи, образование, безопасность, удовлетворенность жизнью и окружающую среду»[3].

 Для достижения этого видения необходим разнообразный набор навыков и компетенций, которые позволили бы учащимся действовать как «агенты изменений», которые могут добиться положительного влияния на свое окружение, развивая эмпатию и предвидя последствия своих действий[2].

За прошедшие годы было разработано несколько структур, детализирующих конкретные навыки и компетенции для специалистов будущего. Это относится к таким навыкам, как критическое мышление, решение проблем, работа в команде, навыки общения и ведения переговоров; и компетенции, связанные с грамотностью, цифровыми, личными, социальными компетенциями, предпринимательством и культурной осведомленностью. Рассмотрим вышеназванные тезисы более подробно.

Одна из составляющих профессиональной компетенции экономиста – формирующая аналитика – направлена ​​на то, чтобы помочь учащемуся задуматься о том, что он узнал, что можно улучшить, какие цели могут быть достигнуты и как двигаться вперед. В отличие от большинства аналитических подходов, которые сосредоточены на аналитике обучения, формирующая аналитика направлена ​​​​на поддержку аналитики для обучения, чтобы учащийся достиг своих целей с помощью «умной» аналитики, такой как визуализация потенциальных путей обучения или персонализированная обратная связь. Например, эта формирующая аналитика может помочь учащимся эффективно саморегулировать свое обучение.  Саморегуляция определена как «самогенерируемые мысли, чувства и действия, которые планируются и циклически адаптируются для достижения личных целей обучения»[5]. 

При обучении в смешанной или онлайн-среде учащиеся имеют широкий выбор и варианты относительно того, когда, что, как и с кем учиться, при минимальном руководстве со стороны учителей. Следовательно, для достижения индивидуальных целей обучения необходимы «соответствующие» стратегии саморегулируемого обучения (SRL).

С появлением аналитики обучения потенциально появилось больше и, возможно, новых возможностей для отображения того, как поддерживать учащихся с разными SRL. С отслеживаемыми данными об аффекте учащихся (например, эмоциональное выражение в тексте, самоотчетное расположение), поведении (например, вовлеченность, время на задание, клики) и познании (например, как работать с заданием, мастерство выполнения задания, методы решения проблем), исследователи и преподаватели могут потенциально проверять и критически изучать педагогические теории, такие как теории SRL, как на микро-, так и на макроуровне[4].

Появляется литература, в которой формативная аналитика используется для поддержки SRL и понимания того, как учащиеся ставят цели и решают компьютерные задачи. Например, использование программного инструмента nStudy  недавно показало, что данные отслеживания от учащихся в виде заметок, закладок или цитат можно использовать для понимания циклов саморегуляции. В исследовании 300 студентов, изучающих английский язык в контексте бизнеса, с использованием данных журналов было обнаружено, что заинтересованные и саморегулирующиеся учащиеся превзошли студентов, которые «отставали» в своем обучении.  Также бело определено, что формирующая аналитика   может активно побуждать 1138 учащихся технических специальностей к критическому осмыслению одной из восьми принятых ими стратегий обучения и, при необходимости, к ее корректировке [6].

Помимо предоставления маркеров формирующей обратной связи по когнитивным навыкам (например, мастерство математики, критическое мышление), инструменты формирующей аналитики также использовались для регулирования более аффективных (например, тревога, самоэффективность) и поведенческих (например, групповая работа) навыков. Например, групповой виджет показал, что члены группы лучше осведомлены о своих онлайн-коллегах и их вкладе. Аналогичным образом, автоматическая компьютерная оценочная обратная связь по освоению математических упражнений, а также предоставление различных вариантов решения следующей задачи позволили учащимся с математическим страхом со временем развить большую самоэффективность, когда они активно занимались формирующей аналитикой. 

Хотя реализовать автоматизированную формирующую аналитику относительно проще со структурированными когнитивными задачами (например, в  таких  заданиях, как поиск ответов на вопросы с несколькими вариантами ответов,  выполнение расчетов), появляется все больше исследований, которые фокусируются на использовании более сложных и неструктурированных данных, таких как текст, а также данные об эмоциях, которые могут эффективно обеспечивать формирующую аналитику за пределами познания.

Используя детализированные данные и сообщая об этом непосредственно учащимся в форме отзывов или информационных панелей, можно существенно повлиять на образовательную практику и впоследствии внести в нее новшества. В частности, вместо того, чтобы ждать отзыва от учителя в конце оценочного задания, учащиеся могут получать формирующую аналитику по запросу (когда они этого хотят) или запрашивать формирующую аналитику, связанную с их собственными стратегиями саморегуляции. Это радикальный отход от более традиционной педагогики, которая либо ставит учителя в центр, либо ожидает, что ученики будут нести полную ответственность за свои SRL[5].

Помимо широко распространенной практики формирующей аналитики в компьютерном оценивании, существует новая область практики, в которой учебные заведения предоставляют аналитические панели непосредственно студентам. Например, в недавнем обзоре использования информационных панелей аналитики обучения  специалисты пришли к выводу, что многие информационные панели используют принципы и концепции SRL, которые можно использовать для поддержки учителей и учащихся, если у них есть возможность использовать эти инструменты. 

Тем не менее, остаются серьезные проблемы, связанные с тем, как эффективно предоставлять такую ​​формирующую аналитику педагогам и обучающимся  и как убедиться, что положительные стратегии SRL, вложенные в студентов, поощряются и не мешают чрезмерно предписывающим и упрощенным решениям формативной аналитики [4].

Одним из инновационных вариантов в данном разрезе выступает обратное обучение. Данный метод был первоначально разработаны технологом в области образования Гордоном Паском (1976) как средство для двух или более человек продемонстрировать, что они продвигаются к общему пониманию сложной темы. Он начинается с того, что эксперт, педагог или другой успешный обучающийся объясняют свои знания по теме другому человеку, который менее понимает. Затем менее осведомленный обучающийся пытается передать то, чему он научился, более знающему человеку. Если это удастся, тот, у кого больше знаний, может объяснить тему более подробно. Если менее знающий человек испытывает трудности с обратным преподаванием, человек с большим опытом пытается объяснить более ясно или по-другому. Менее осведомленный человек учит этому снова, пока они оба не согласятся [4].

Сеанс обучения в классе может состоять из пар обучающихся,  которые по очереди преподают друг другу ряд тем, заданных педагогом. Метод основан на образовательной теории «радикального конструктивизма», которая рассматривает знание как адаптивный процесс, позволяющий людям справляться с миром опыта путем достижения консенсуса посредством взаимно понятного языка. Это кибернетическая теория, а не когнитивная, в которой структурированный разговор и обратная связь между людьми создают систему, которая «узнает», создавая области взаимопонимания.

Обучение на основе «места» дает возможности для обучения в условиях местного сообщества. Это помогает обучающимся связать абстрактные понятия из аудитории и учебников с практическими проблемами, с которыми они сталкиваются в своей местности или регионе. «Место» может относиться к изучению физических местностей, а также, например, экономической ситуации на микро-или макроуровне.

Обучение «на месте» может включать в себя сервисное обучение, когда педагоги и обучающиеся решают проблемы местного сообщества, а посредством обучения на месте приобретают и изучают ряд навыков. Мобильные и сетевые технологии открыли новые возможности для создания и обмена знаниями, а также для охвата различных заинтересованных сторон. Обучение может проходить в мобильном режиме, что позволяет общаться между  сторонам образовательного процесса также за пределами учебной аудитории.  Физические и социальные аспекты среды могут быть улучшены или дополнены цифровыми уровнями, чтобы обеспечить более богатый опыт и более широкий доступ к ресурсам и опыту.

Обучение «на основе места» опирается на эмпирические модели обучения, где активное взаимодействие с ситуацией и полученный опыт отражаются, чтобы помочь концептуализировать обучение, которое, в свою очередь, может вызвать дальнейшие исследования или эксперименты. Это может быть построено как проблемное обучение. Незапланированные или непреднамеренные результаты обучения могут возникать в результате занятий, поэтому обучение на месте также опирается на случайное обучение. 

Обучение «на основе места» свидетельствует о том, что более «аутентичный» и значимый опыт обучения может происходить в соответствующей среде, согласуясь с ситуативным познанием, которое утверждает, что знание находится в физическом, социальном и культурном контекстах. Эпизоды обучения часто встречаются с другими людьми и через них, что является формой социокультурного обучения. Сетевые технологии могут улучшить возможный опыт и через связи, которые могут быть установлены, недавно сформулированные как коннективизм [4].

Обучение «на основе места» опирается на целый ряд педагогических приемов и частично опирается на исследования их эффективности (например, обучение на основе опыта, обучение в ситуации, обучение, основанное на проблеме).  Исследования показали, что обучение очень эффективно, если проводится в «контекстах, знакомых повседневной жизни обучающихся».

Критическое мышление и решение проблем занимают центральное место в основанном на опыте подходе к обучению. Обучение на основе контекста и места требует от участников творчества и инноваций, чтобы управлять и реагировать на часто неожиданные обстоятельства с неожиданными возможностями обучения и вероятными результатами. 

 Способность овладеть навыками управления социальной и межкультурной интерактивностью будет иметь центральное значение для ряда предметных областей, преподаваемых посредством обучения на основе места, таких как изучение языка или география человека. Обучение «на месте» все чаще улучшается или дополняется мобильными и сетевыми технологиями [5].

Предлагаемые педагогические приемы обладают большим потенциалом с точки зрения сокращения дистанции между устремлениями или видением будущего образования и текущей образовательной практикой. Это проявляется в их актуальности для эффективных образовательных теорий, включая экспериментальное обучение, исследовательское обучение, саморегулируемое обучение, которые являются интерактивными и увлекательными способами обучения. Кроме того, обзор существующих данных демонстрирует их потенциал для поддержки процессов обучения будущих экономистов и желаемых результатов обучения как в когнитивной, так и в эмоциональной областях. 

Список источников

1. Гайдученко Ю.С. Образовательный процесс и инновационный менеджмент в современной педагогике // Психопедагогика в правоохранительных органах. 2009. №1.
2. Иванов Н.И. Роль и значение педагогической деятельности в высшей школе для социально-экономического развития регионов страны // Столыпинский вестник. 2020. №1.
3. Калина И.И Педагогика экономики образования // Universum: Вестник Герценовского университета. 2007. №1.
4. Ferguson, R., and Clow, D. (2017). “Where is the evidence? A call to action for learning analytics,” in Proceedings of the 6th Learning Analytics Knowledge Conference (Vancouver, BC: ACM), 56–65
5. D’Mello, S., Dieterle, E., and Duckworth, A. (2017). Advanced, analytic, automated (AAA) measurement of engagement during learning.  Psychol. 52, 104–123
6. Scanlon, E., Woods, W., and Clow, D. (2014). Informal participation in science in the UK: identification, location and mobility with iSpot.  Educ. Technol. Soc. 17, 58–71.

References

1. Gaiduchenko Yu.S. Educational process and innovative management in modern pedagogy // Psychopedagogy in law enforcement agencies. 2009. №1.
2. Ivanov N.I. The role and importance of pedagogical activity in higher education for the socio-economic development of the country’s regions // Stolypin Bulletin. 2020. №1.
3. Kalina I. And Pedagogy of economics of education // Universum: Bulletin of the Herzen University. 2007. №1.
4. Ferguson R. and Clow D. (2017). “Where is the evidence? A Call to Action for Learning Analytics”, in Proceedings of the 6th Knowledge Conference on Learning Analytics (Vancouver, BC: ACM), 56-65
5. D’Mello, S., Dieterle, E. and Duckworth, A. (2017). Advanced, analytical, automated (AAA) measurement of engagement during training. Education. Psychol. 52, 104–123
6. Scanlon E., Woods W. and Clow D. (2014). Informal participation in Science in the UK: Identification, Location and Mobility with iSpot. J. Education. Technol. Op. 17, 58-71.

Для цитирования: Алтынбаева Л.Е., Корнеева Н.Ю., Чернышова Т.В., Бобылева И.В. Педагогика в профессиональной деятельности экономиста // Московский экономический журнал. 2022. № 5. URL: https://qje.su/ekonomicheskaya-teoriya/moskovskij-ekonomicheskij-zhurnal-5-2022-42/

©Алтынбаева Л.Е., Корнеева Н.Ю., Чернышова Т.В., Бобылева И.В., 2022. Московский экономический журнал, 2022, № 5.

PDF-файл статьи

Научная статья

Original article

УДК 338

doi: 10.55186/2413046X_2022_7_5_304

ИССЛЕДОВАНИЕ КОНКУРЕНЦИИ ОНЛАЙН-ШКОЛ АНГЛИЙСКОГО ЯЗЫКА И ИЗУЧЕНИЕ СПРОСА НА ОБРАЗОВАТЕЛЬНЫЕ УСЛУГИ

A STUDY OF THE COMPETITION OF ONLINE ENGLISH SCHOOLS AND A STUDY OF THE DEMAND FOR EDUCATIONAL SERVICES

Хайбулина Дина Равильевна, старший преподаватель факультета Высшей школы общей и прикладной физики, Национальный исследовательский Нижегородский государственный университет им. Н.И. Лобачевского,  E-mail: dina_hi@mail.ru

Кoпица Вера Николаевна, старший преподаватель кафедры гуманитарных дисциплин, «Институт пищевых технологий и дизайна» – филиал ГБОУ ВО НГИЭУ, E-mail: kopitsavera2013@yandex.ru

Булганина Светлана Викторовна, кандидат технических наук, доцент, доцент кафедры инновационных технологий менеджмента, Нижегородский государственный педагогический университет имени Козьмы Минина, E-mail: bulgsv@mail.ru

Тихонова Наталья Александровна, старший преподаватель кафедры Технологий сервиса и технологического образования, Нижегородский государственный педагогический университет имени Козьмы Минина, E-mail: Natalia359@rambler.ru

Кузовлева Анастасия Алексеевна, студент кафедры инновационных технологий менеджмента, Нижегородский государственный педагогический университет имени Козьмы Минина, E-mail: navi.an95@gmail.com

Khaibulina Dina Ravilievna, Senior teacher, Advanced School of General and Applied Physics, Lobachevsky University, E-mail: dina_hi@mail.ru

Kopitsa Vera Nikolaevna, Senior Lecturer, Department of Humanities, “Institute of Food Technologies and Design” – branch of State University of Engineering and Economics, E-mail: гий и дизайна» – филиал ГБОУ ВО НГИЭУ, E-mail: kopitsavera2013@yandex.ru

Bulganina Svetlana Viktorovna, Candidate of Technical Sciences, Associate Professor, Department of Innovative Management Technologies, Minin Nizhny Novgorod Statе Pedagogical University, E-mail: bulgsv@mail.ru

Tikhonova Natalia Aleksandrovna, Senior Lecturer of the Department of Service Technologies and Technological Education, Minin Nizhny Novgorod Statе Pedagogical University, E-mail: Natalia359@rambler.ru

Kuzovleva Anastasia Alekseevna, student of the department of innovative management technologies, Minin Nizhny Novgorod Statе Pedagogical University, E-mail: navi.an95@gmail.com

Аннотация. В статье показаны результаты маркетингового исследования, проведенного в апреле 2022 года с целью изучения спроса на образовательные услуги конкурирующих онлайн-школ английского языка. Опрошены жители России, потребители образовательных услуг. В опросе приняли участие покупатели разного пола (60% женщин и 40% мужчин) в возрасте от 19 до 35 лет (95% от выборки), с разным уровнем доходов. Все изучали английский язык: опрошены целевые потребители услуг онлайн-школ английского языка. Результаты исследования показали, что в настоящее время изучение английского языка является неотъемлемой частью жизни людей. Начинается изучение иностранных языков в начальной школе, а дополнительно и в более раннем возрасте, продолжается в средней школе, и позже в старших классах, системе среднего и высшего образования. Знания языков необходимы людям при обучении в образовательных организациях, а также во время путешествия за рубеж, общения с друзьями, профессиональной карьеры и общего развития. Обучение английском языку проводится как в специализированных образовательных учреждениях (школах, колледжах, вузах), в частных онлайн-школах, так и самостоятельно.

Проведенный сравнительный конкурентный анализ показал, что стоимость занятий онлайн-школ (рассматривались Skyeng, Skillbox, Еnglishi, Фоксфорд, Инглекс) варьируется в диапазоне от 490 до 1200 рублей, продолжительность урока составляет от 30 минут до 1 часа, чаще 45 минут, а длительность курса от 3 до 6 месяцев, по окончанию курса выдается сертификат. Изучая спрос и критерии выбора услуг образовательных курсов онлайн-школ, можно отметить, что с позиции обучающихся продолжительность курса английского языка должна составлять от 6 до 12 месяцев – с занятиями два раза в неделю по 45-60 минут в малых группах. Программы курсов английского языка должны быть разно уровневые, с учетом потребностей целевой группы потребителей образовательных услуг. Приемлемой стоимостью обучения в онлайн-школе является сумма до 25.000 рублей за курс, по окончании обучения необходим сертификат.

Abstract. The article shows the results of a marketing research conducted in April 2022 to study the demand for educational services of competing online English schools. Interviewed residents of Russia, consumers of educational services. The survey involved buyers of different sexes (60% women and 40% men) aged 19 to 35 years (95% of the sample), with different income levels. Everyone studied English: the target consumers of the services of online English schools were surveyed. The results of the study showed that at present the study of English is an integral part of people’s lives. The study of foreign languages ​​begins in primary school, and additionally at an earlier age, continues in secondary school, and later in high school, the system of secondary and higher education. Knowledge of languages ​​is necessary for people when studying in educational institutions, as well as when traveling abroad, communicating with friends, professional career and general development. English is taught both in specialized educational institutions (schools, colleges, universities), in private online schools, and independently.

The conducted comparative competitive analysis showed that the cost of classes in online schools (Skyeng, Skillbox, Englishi, Foxford, Inglex were considered) ranges from 490 to 1200 rubles, the lesson duration is from 30 minutes to 1 hour, more often 45 minutes, and the duration of the course from 3 to 6 months, at the end of the course a certificate is issued. Studying the demand and criteria for choosing the services of educational courses of online schools, it can be noted that from the perspective of students, the duration of the English language course should be from 6 to 12 months – with classes twice a week for 45-60 minutes in small groups. English language course programs should be of different levels, taking into account the needs of the target group of consumers of educational services. The acceptable cost of studying in an online school is up to 25,000 rubles per course, a certificate is required upon completion of training.

Ключевые слова: маркетинговое исследование, спрос, критерии выбора, образовательные услуги, английский язык, опрос

Keywords: marketing research, demand, selection criteria, educational services, English, survey

В настоящее время изучение английского языка является неотъемлемой частью для путешествия за рубеж, профессиональной карьеры и в целом для мировоззрения. Изучение английского языка не зря вводятся со времен начальной школы, чтобы дети с легкостью изучали транскрипции, произношение, стили разговора. Начальная школа позволяет ребенку изучать английский с помощью традиционных и развлекательных методики. Сейчас, у школьников и студентов есть больше возможность для изучения английского языка — это ТВ-каналы, блоггеры, онлайн-школы и другие варианты.

Цель маркетингового исследования – выявление конкурирующих онлайн-школ английского языка и изучение спроса на образовательные услуги. В России самые популярные онлайн школы английского языка это:

• Skyeng
• Skillbox
• Еnglishi
• Фоксфорд
• Инглекс

Проводя сравнительный конкурентный анализ (таблица 1), можно отметить, что стоимость занятий варьируется в диапазоне от 490 до 1200 рублей, продолжительность урока составляет от 30 минут до 1 часа, чаще 45 минут, а длительность курса от 3 до 6 месяцев, по окончанию курса выдается сертификат.

Изучая спрос на услуги онлайн-школ английского языка в апреле 2022 года было проведено маркетинговое исследование потенциальных потребителей образовательных услуг. Выборка 25 респондентов, жителей России (15 женщин – 60% и 10 мужчин – 40%), что показано на рисунке 1. Половина (52%) опрошенных – люди в возрасте от 19 до 25 лет, 40% составили респонденты от 26 до 35 лет. Подростковая категория от 14 до 18 лет – 4%, также 4% составляют люди от 36 лет до 45 лет (рисунок 2).

Большая часть опрошенных имею доход от 20.000 до 35.000 рублей в месяц (56%), 28% имеют доход от 35.000 до 45.000 рублей, по 8% имеют свыше 45.000 рублей и от 10.000 до 20.000 рублей в месяц. Дополнительным открытым вопросом был задан группе лиц, получавших доход до 20.000 рублей, самыми распространёнными ответами были, что такой доход получают студенты, которые имеют частичную занятость, выплаты стипендий или гос. помощь от государства. Также респонденты указали, что получают помощь от родителей (рисунок 3).

Местонахождение респондентов разделились на города как: Нижний Новгород, Москва, Санкт-Петербург, Калуга, Волгоград и Самара. Во время обучения местонахождение школьника или студента не имеет значение, так все онлайн-курсы не привязаны к определенной точке (рисунок 4).

В онлайн-школе можно приступить к обучению английского языка уже имея как базовые школьные знания, так и без знаний иностранного языка. В ходе опроса выявлено, что чаще люди, приходящие на обучение, уже имеют навыки английского языка благодаря таким источником как: чтение книг, просмотр фильма на английском языке с субтитрами, знания, получаемые благодаря путешествиям за рубеж и самостоятельного обучения. Некоторые респонденты изучали язык в школе и в онлайн-школах, но по определенным последствиям «бросали» дальнейшее обучение и решили восстановить знания через некоторое время, что видно из рисунка 5.

Отмечено, что респонденты, которые занимаются изучением английского языка всерьез уже занимаются 60% – меньше 6 месяцев и 40 % – от 6 месяцев до 1 года.

Изучения английского языка позволяет людям самостоятельно понимать разговор с собеседником, читать книги, путешествовать, при этом в последнее время знания английского языка нужны для работы в таких сферах как продажи, IT-направление, туризм, перевозки и других. Благодаря обучению, 44% опрошенных уже могут самостоятельно вести диалог с собеседником, 36% могут составлять предложения и умеют их писать без ошибок, 8% отметили, что произношение слов уже без сильного акцента, и понимают речь собеседника без словаря (рисунок 7).

В ходе опроса отмечено, что студенты, которые оплатили обучение в онлайн-школе уже добились разных результатов (рисунок 8): за короткое время начали понимать собеседника во время разговора (44%), чисто писать без ошибок (32%), изучать IT-сферы для работы (20%), устанавливать новые связи с международными студентами по обмену (вариант «другое»).

Изучение английского языка должно проходить в удобной, спокойной и комфортной социальной обстановке. Так для лучшего изучение языка онлайн-школами предлагаются различные варианты занятий: групповая большая команда до 10 человек, групповая команда до 5 человек и индивидуально. Индивидуальный график составляется заранее на несколько месяцев либо на весь курс обучения. Респонденты разделили свои пожелания так: 48% выбрали группу до 5 человек, 32% выбрали больше группу до 10 человек и 20% выбрали индивидуальный курс (рисунок 9).

Качество и количество материала должно быть нормированным, чтобы вся информация усваивалась в легкой форме. В обычной среднеобразовательной школе проходит по 2 урока в неделю. В онлайн школах обычно соблюдается такой же ритм, но при этом, можно выбрать до трех раз в неделю. Обучающиеся онлайн-школ, отметили, что удобнее заниматься 2 раза в неделю (80%), а 12% выбрали 1 раз в неделю и 8% выбрали 3 раза в неделю (рисунок 10).

Длительность урока также важно при изучении материала: 52% выбрали длительность урока в 45 минут, 44% выбрали 1 час, 4% выбрали 2 часа длительность урока, что видно из рисунка 11.

Для наилучшего изучения английского языка предлагается 2 системы обучения (рисунок 12): 1 система – ведение урока только на английском языке и 2 система – это русско-английская система, где можно задать вопросы, если они появляются. В ходе опроса, респонденты выбрали обучение с учетом русско-английской системы – 56% и 44% выбрали чистую английскую методику.

Максимальное время на обучение которое готовы потратить респонденты это 12 месяцев (52%), также 48% выбрали 6 месяцев обучения, что показано на рисунке 13.

Стоимость образовательных курсов является критерием выбора образовательных программ онлайн-школ. Выявлено, что большая часть респондентов готовы заплатить за обучение от 15.000 до 25.000 рублей за весь курс (68%). Минимальную цену, которую готовы заплатить от 10.000 до 15.000 рублей (32%), что видно из рисунка 14.

Подтверждающим документом обучения в онлайн-школах является сертификат, однако вузы, проводящие обучение в смешанном формате могут выдавать дипломы или удостоверения о курсах повышения квалификации или переквалификации. Нужно отметить, работодателям необходимы подтверждающие документы знаний работников о владении английским языком при приеме на работу или для продолжения трудовой деятельности. Респондентам чаще необходим сертификат (72%) после окончания курсов английского языка (рисунок 15).

Выводы. Проведя маркетинговое, можно сделать вывод, что английский язык является вытребованным образовательным продуктом онлайн-школ. Продолжительность курса должна составлять от 6 до 12 месяцев – с занятиями два раза в неделю по 45-60 минут в малых группах. Программы курсов английского языка должны быть разно уровневые, с учетом потребностей целевой группы потребителей образовательных услуг. Пользуются спросом, как системы обучения только на английском языке, так и русско-английский вариант. Приемлемой стоимостью обучения большинство потребителей онлайн-школ указали сумму до 25.000 рублей за курс. По окончании обучения необходим сертификат.

Список источников

1. Акопян С.К., Григорян К.М., Лебедева Т.Е., Булганина С.В. Критерии выбора курсов немецкого языка в Нижнем Новгороде//Московский экономический журнал. 2021. № 10.
2. Волкова А.Ю., Путилина Е.А. Перспективы дистанционного обучения иностранному языку. В сборнике: Lingua Academica: Актуальные проблемы лингвистики и лингводидактики. Материалы V Всероссийской научно-практической конференции. Под ред. Н.А. Крашенинниковой. 2020. С. 150-154.
3. Ломакина Т.Ю., Васильченко Н.В. Современн ая технология обучения иностранному языку: проектирование и опыт – Москва, 2021.
4. Милюкова А.Г., Лазарева А.А. Продвижение языковых школ на региональном рынке // PR и реклама в изменяющемся мире: региональный аспект. 2020. № 23. С. 28-36.
5. Никонов Р.В. Организационно-педагогическое обеспечение межкультурного образовательного пространства языковой школы//Ученые записки Забайкальского государственного университета. 2021. Т. 16. № 1. С. 43-49.
6. Смирнова Ж.В., Кочнова К.А. Обучение сотрудников сервисных предприятий с использованием информационных технологий //Вестник Мининского университета. 2019. Т.7. № 1 (26). С. 5.
7. Дружков А.С., Лазутина А.Л. Актуализация внедрения информационных технологий в сфере сервиса в условиях цифровизации // В сборнике: Инновационные технологии управления. Сборник статей по материалам VII Всероссийской научно-практической конференции. Мининский университет. 2020. С. 126-128.
8. Романовская Е.В., Пермовский А.А., Бакулина Н.А., Гнездин А.В. Развитие экономики на основе использования современных цифровых технологий // Russian Economic Bulletin. 2019. Т. 2. № 5. С. 15-19.
9. Шобонова Л.Ю. Сущность и структура мета профессиональной компетенции преподавателя иностранного языка в неязыковом вузе // Вестник Костромского государственного университета им. Н.А. Некрасова. Серия: Педагогика. Психология. Социальная работа. Ювенология. Социокинетика. 2010. Т. 16. № 3. С. 69-73.
10. Шобонова Л.Ю., Голубева О.В., Григорян К.М., Мухина Е.С., Голубев А.А. Значимость роли изучения английского языка в жизни и профессии современной молодежи // Инновационная экономика: перспективы развития и совершенствования. 2019. № 7 (41). С. 169-174.
11. Sundeeva L.A., Lukina E.V., Shobonova L.Y., Kutepova L.I., Smirnova Z.V. Forms and teaching methods in the system of continuing professional education  // Propositos y representaciones. 2021. Т. 9. № S1. С. e806.

Referents

1. Akopyan S.K., Grigoryan K.M., Lebedeva T.E., Bulganina S.V. Kriterii vybora kursov nemeckogo yazyka v Nizhnem Novgorode//Moskovskij ekonomicheskij zhurnal. № 10.
2. Volkova A.YU., Putilina E.A. Perspektivy distancionnogo obucheniya inostrannomu yazyku. V sbornike: Lingua Academica: Aktual’nye problemy lingvistiki i lingvodidaktiki. Materialy V Vserossijskoj nauchno-prakticheskoj konferencii. Pod red. N.A. Krasheninnikovoj. 2020. S. 150-154.
3. Lomakina T.YU., Vasil’chenko N.V. Sovremennaya tekhnologiya obucheniya inostrannomu yazyku: proektirovanie i opyt – Moskva, 2021.
4. Milyukova A.G., Lazareva A.A. Prodvizhenie yazykovyh shkol na regional’nom rynke//PR i reklama v izmenyayushchemsya mire: regional’nyj aspekt. 2020. № 23. S. 28-36.
5. Nikonov R.V. Organizacionno-pedagogicheskoe obespechenie mezhkul’turnogo obrazovatel’nogo prostranstva yazykovoj shkoly//Uchenye zapiski Zabajkal’skogo gosudarstvennogo universiteta. 2021. T. 16. № 1. S. 43-49.
6. Smirnova ZH.V., Kochnova K.A. Obuchenie sotrudnikov servisnyh predpriyatij s ispol’zovaniem informacionnyh tekhnologij //Vestnik Mininskogo universiteta. 2019. T.7. № 1 (26). S. 5.
7. Druzhkov A.S., Lazutina A.L. Aktualizaciya vnedreniya informacionny`x texnologij v sfere servisa v usloviyax cifrovizacii // V sbornike: Innovacionny`e texnologii upravleniya. Sbornik statej po materialam VII Vserossijskoj nauchno-prakticheskoj konferencii. Mininskij universitet. 2020. S. 126-128.
8. Romanovskaya E.V., Permovskij A.A., Bakulina N.A., Gnezdin A.V. Razvitie e`konomiki na osnove ispol`zovaniya sovremenny`x cifrovy`x texnologij // Russian Economic Bulletin. 2019. T. 2. № 5. S. 15-19.
9. Shobonova L.YU. Sushchnost’ i struktura meta professional’noy kompetentsii prepodavatelya inostrannogo yazyka v neyazykovom vuze // Vestnik Kostromskogo gosudarstvennogo universiteta im. N.A. Nekrasova. Seriya: Pedagogika. Psikhologiya. Sotsial’naya rabota. Yuvenologiya. Sotsiokinetika. 2010. T. 16. № 3. S. 69-73.
10. Shobonova L.YU., Golubeva O.V., Grigoryan K.M., Mukhina Ye.S., Golubev A.A. Znachimost’ roli izucheniya angliyskogo yazyka v zhizni i professii sovremennoy molodezhi // Innovatsionnaya ekonomika: perspektivy razvitiya i sovershenstvovaniya. 2019. № 7 (41). S. 169-174.
11. Sundeeva L.A., Lukina E.V., Shobonova L.Y., Kutepova L.I., Smirnova Z.V. Forms and teaching methods in the system of continuing professional education // Propositos y representaciones. 2021. T. 9. № S1. S. e806.

Для цитирования: Хайбулина Д.Р., Кoпица В.Н., Булганина С.В., Тихонова Н.А., Кузовлева А.А. Исследование конкуренции онлайн-школ английского языка и изучение спроса на образовательные услуги // Московский экономический журнал. 2022. № 5. URL: https://qje.su/ekonomicheskaya-teoriya/moskovskij-ekonomicheskij-zhurnal-5-2022-40/

© Хайбулина Д.Р., Кoпица В.Н., Булганина С.В., Тихонова Н.А., Кузовлева А.А., 2022. Московский экономический журнал, 2022, № 5.