PDF-файл статьи

Научная статья

Original article

УДК 331.103.226

doi: 10.55186/2413046X_2022_7_6_357

ИССЛЕДОВАНИЕ МЕТОДОВ И ИНСТРУМЕНТОВ ПРЕДОТВРАЩЕНИЯ ЭМОЦИОНАЛЬНОГО ВЫГОРАНИЯ У СОТРУДНИКОВ IT-КОМПАНИЙ

RESEARCH OF METHODS AND TOOLS TO PREVENT EMOTIONAL BURNOUT OF IT COMPANIES EMPLOYEES

Алибутаев Александр Казибутаевич, факультет технологического менеджмента и инноваций, ФГАОУ ВО «Национальный исследовательский университет ИТМО», E-mail: alibutaev.alex@gmail.com
Силакова Любовь Владимировна, к.э.н., доцент факультета технологического менеджмента и инноваций, ФГАОУ ВО «Национальный исследовательский университет ИТМО», E-mail: silevery@yandex.ru

Alibutaev Aleksandr Kazibutaevich

Silakova Liubov Vladimirovna

Аннотация. Статья посвящена исследованию способов и средств снижения эмоционального выгорания в IT-компаниях в контексте ресурсного реагирования на стресс. В работе проводится анализ основных методов и инструментов, используемых компаниями в настоящее время. На основе анализа опыта организаций проведена оценка окупаемости инвестиций в ментальное здоровье сотрудников. Описанные решения для предотвращения выгорания, согласно опыту других компаний, могут окупиться в течение трех лет при наличии стратегического долгосрочного планирования. Возврат инвестиций при внедрении мероприятий по улучшению благополучия сотрудников, как правило, четырехкратно превосходит вложения.

Abstract. The article is devoted to the study of ways and means to reduce emotional burnout in IT companies in the context of resource response to stress. The paper analyzes the main methods and tools currently used by companies. Based on the analysis of the experience of organizations, an assessment of the return on investment in the mental health of employees was carried out. The solutions described to prevent burnout, according to the experience of other companies, can pay off within three years with strategic long-term planning. The return on investment from the implementation of measures to improve the well-being of employees, as a rule, is four times greater than the investment.

Ключевые слова: Эмоциональное выгорание, техностресс, ментальное благополучие, организация труда

Keywords: Emotional burnout, technostress, mental well-being, work organization

 Введение

Технологии для общения и удаленного взаимодействия стремительно развиваются и становятся частью повседневной рабочей рутины для сотрудников разных отраслей. Все сильнее стирается граница между работой и домой, на что особенно повлияла пандемия COVID-19: работники становятся доступнее в любое время вне рабочего места [1]. С одной стороны, это может нести позитивные изменения в продуктивности и удовлетворенности сотрудников [2]. С другой – влечет высокую загруженность и нарушение баланса работа – жизнь [3].

Синдром эмоционального выгорания — это состояние ментального истощения, вызванного длительной реакцией на межличностные стрессоры при выполнении трудовых обязательств [4]. Ранее считалось, что этот тип утомления вызван взаимодействием человека с клиентами и партнерами, поэтому в группе риска оказывались, например, врачи и учителя [5]. Однако, все чаще аналитики, разработчики, маркетологи и другие сотрудники IT-индустрии сталкиваются с симптомами эмоционального выгорания из-за стресса, вызванного необходимостью постоянно анализировать и обрабатывать новую информацию, которая поступает в любое время суток за счет доступности сотрудника в сети Интернет [3].

Выгорание сотрудников связано с различными формами повышения ответственности на месте работы, переработками, неправильно выстроенном менеджменте организации, а также нарушением баланса между работой и личной жизнью [5]. Сохранение своего ментального благополучия необходимо специалистам всех профессий, в особенности связанных с работой со сложными системами и с высокой степенью ответственности.

Исследования показывают, что пандемия стала катализатором проблем, связанных с технострессом в IT-компаниях: больше половины из опрошенных сотрудников отмечают ухудшение своего состояния и потери удовольствия от работы [6]. Раннее проведенные исследования в области изучения особенностей мотивации труда IT-специалистов не учитывают влияния перехода на удаленную работу [7].

Целью работы является анализ и выявление методов и инструментов, используемых для снижения выгорания в IT-компаниях, с точки зрения ресурсной парадигмы стрессового реагирования. Это позволит конкретизировать мероприятия, вводимые компаниями, для поддержки сотрудников. В работе также будет рассмотрен экономический эффект от внедрения соответствующих мероприятий на примере других компаний.

Методы исследования

В работе используется метод анализа для выделения детерминантов стресса при выгорании и метод классификации для группировки методов и инструментов для противодействия синдрому выгорания в организациях по выделенным детерминантам. Для определения экономической эффективности от внедренных мероприятий на основе опыта компаний используется метод синтеза.

Особенности развития синдрома эмоционального выгорания у сотрудников IT-компаний

Согласно опросу, проведенному среди 2500 специалистов в сфере информационных технологий, больше 50% респондентов сталкивались с синдромом эмоционального выгорания в своей карьере [8]. Выгоранию подвержены люди любого пола: статистика показывает, что мужчины и женщины приблизительно в равной степени предрасположены к синдрому.

Особенность работы сотрудников в сфере информационных технологий заключается в том, что они проводят больше половины рабочего времени за персональным и/или рабочим ЭВМ, который является их основным инструментом. Развитие современных технологий и появление на рынке новых продуктов диктуют необходимость постоянно обучаться, чтобы оставаться востребованным на рынке труда. В период карантина, вызванного пандемией COVID-19 время, проведенное за экраном, увеличилось за счет необходимости взаимодействия с коллегами и снижения времени, затрачиваемого на дорогу до места работы. Таким образом, большую часть рабочего дня человек проводит, используя компьютер. Все это привело к тому, что за 3 месяца с начала пандемии количество людей, испытывающих синдром эмоционального выгорания выросло на 20% среди опрошенных IT специалистов [9].

Составитель теста на определение уровня выгорания, Кристина Маслач, подразделяет способы борьбы с выгоранием на две части: “исправление” конкретного сотрудника и “исправление” корпоративных процессов [10]. Причем последний способ считается эффективнее, чем точеные мероприятия, направленные на улучшение благополучия конкретных сотрудников. При исследовании способов снижения выгорания среди сотрудников рассмотрим этот процесс как результат нарушения баланса между требованиями окружающей среды сотрудника: физической, трудовой и социальной [11].

Так, переход на удаленный режим работы во время пандемии снизил уровень физической активности сотрудников, избавив их от необходимости тратить усилия на дорогу до рабочего места [12]. Несмотря на снижение числа заболеваемости новой коронавирусной инфекцией и отменой ограничений, тренд на удаленную работу будет продолжать расти [13]. Существуют исследования, которые доказывают эффективность корпоративных спортивных программ не только для профилактики выгорания и стресса [14], но и для улучшения корпоративной культуры и повышения лояльности и удовлетворенности сотрудников [15].

Обзор решений, используемых компаниями для предотвращения выгорания сотрудников, в контексте ресурсной концепции

Для повышения физической активности сотрудников компании часто предлагают компенсацию стоимости абонементов в спортивные залы или участия в спортивных мероприятиях. Компания “Селектел” предоставляет сотрудникам возможность оплатить часть абонемента, а также организует спортивные мероприятия для сотрудников и принимает участие в корпоративных соревнованиях. Помимо этого, в компании практикуется материальное поощрение для некурящих сотрудников – надбавки к заработной плате могут достигать до 7 тысяч рублей ежемесячно.

Однако, мотивировать сотрудников заниматься спортом можно и с меньшими издержками. Публичное акционерное общество “Сбербанк России” использует мобильное приложение “StayFitt”, в котором публикует задания для сотрудников, требующих физической активности: пробежаться, позаниматься в тренажерном зале, бассейне или помедитировать. Для мотивации участников используется рейтинговая система с поощрением наиболее активных сотрудников [16].

Баланс со стороны трудовой среды человека достигается с помощью изменения или адаптации рабочих процессов. Компания Microsoft провела исследование, в ходе которого сравнили энцефалограммы сотрудников во время удаленных встреч по видеосвязи. В ходе эксперимента выяснилось, что следующие друг за другом встречи без перерыва вызывают сильный стресс у людей [17]. По результатам исследования компания снизила количество ежедневных встреч и добавила надстройку в программу Outlook, которая добавляет после каждой встречи 15-минутный перерыв в расписании.

Зачастую причиной выгорания является недостаточная по мнению сотрудника оплата труда, в особенности, когда работа требует больше ментальных ресурсов, чем остальные аспекты жизни [18]. Так, компания Goldman Sachs во время пандемии столкнулась с выгоранием младших сотрудников: они получали гораздо меньшую заработную плату, чем люди на аналогичных должностях в конкурирующих компаниях, и работали в выходные дни[19]. После публикации материала в СМИ компания понесла репутационные потери и пересмотрела отношение к удаленной работе: отменены встречи по выходным, увеличен найм новых сотрудников и повышены зарплаты для младших специалистов.

Известны так же эксперименты компаний по сокращению рабочих дней или рабочих часов. Так, Исландия в рамках исследования перевела 1% трудоспособного населения на 36 часовую рабочую неделю без снижения заработной платы, что позволило сотрудникам выделить время на хобби и семью, а также снизить уровень стресса. Похожий эксперимент провело японское подразделение компании Microsoft, сократив количество рабочих дней до 4 в неделю. Согласно результатам, опубликованным компанией, сократилось количество отгулов на четверть, а производительность труда повысилась на 40%. Компания объясняет такой рост оптимизацией рабочих процессов: чтобы успеть выполнить прежний объем работы за 4 дня персоналу пришлось сократить количество встреч или перевести в онлайн формат.

Социальная среда окружает человека, как и в рабочее время, так и вне работы. Поэтому способы снижения стресса стоит рассматривать, как внутри рабочих социальных процессов, так и изучить возможность влияния на процессы внешние. Для поддержания здоровой рабочей атмосферы Всемирная Организация Здравоохранения разработала рекомендации по организации “здорового” рабочего места [20]. Под ним подразумевается такое рабочее место, в котором сотрудники и руководители превентивно взаимодействуют для обеспечения безопасности и благополучия всех работников, принимая во внимание:

• проблемы здоровья и безопасности в физической рабочей среде;
• проблемы здоровья, безопасности и благополучия в психосоциальной рабочей среде, включая корпоративную культуру;
• персональные психологические и физиологические меры поддержки на рабочем месте;
• вовлечение сотрудников в сообщество для закрепления корпоративных ценностей.

Сейчас активно развиваются программы ДМС в организациях: на 2019 год в России заключено больше 13 млн договоров и это число увеличивается [21]. Помимо ДМС большую популярность набирает найм корпоративного психолога [22]. Такая практика позволяет не только помочь сотрудникам справиться с психологическими проблемами, но и повысить мотивацию и производительность при помощи профориентационных мероприятий.

Большую роль в создании комфортной психосоциальной среды играет повышение осведомленности о ментальном здоровье и вкладе каждого сотрудника. Для этого компания может проводить вебинары, предоставлять доступ к текстовым ресурсам или включать в социальный пакет сотрудника подписку на приложения по ментальному здоровью [23]. Исследования показывают, что мобильные приложения помогают преодолеть стигму по отношению к психологическим услугам и являются эффективным средством оказания доклинической помощи по ментальному здоровью [24] Компания Adobe в рамках программы благополучия предоставляет сотрудникам доступ к приложению по медитации HeadSpace [25].

Таким образом, при внедрении средств для снижения уровня стресса и выгорания на работе, компании необходимо рассматривать несколько сторон окружающей среды сотрудника. Важно принимать во внимание обратную связь об эффективности внедренных политик заботы о ментальном здоровье сотрудников [24].

Анализ эффективности внедрения методов и инструментов, предотвращающих выгорание сотрудников

По данным ВОЗ, программы по снижению уровня стресса на рабочем месте оказывают влияние на: физическое и ментальное здоровье, участие в рабочем процессе, продуктивность, снижает количество затрат на медицинские услуги и увеличивает финансовое благополучие сотрудников. При этом работодатель несет издержки на: найм людей и покупку услуг, необходимых для реализации программ по улучшению ментального здоровья [26]. В результате от внедрения программ снижается количество прогулов и отпусков, снижается презентеизм (снижение продуктивности на рабочем месте) и количество увольнений сотрудников (включая финансовые затраты на найм и увольнение).

При расчете эффективности внедрения мероприятий по ментальному здоровью почти все отчеты компаний указывают на четырехкратный возврат инвестиций. Например, компания Сitibank на каждый 1$, потраченный на внедрение программы поддержки здоровья сотрудников, получили ROI в размере 4.56$ [27]. Это число подтверждает информация, опубликованная ВОЗ, что инвестиции, вложенные в решение проблем с ментальным состоянием сотрудников, окупаются в 4 раза [28]. Похожие значения вышли и у канадской компании Bell, которые получили возврат в 4.1$ [29].

Несмотря на приведенные выше успешные примеры, инициативы внутри организации по внедрению программ благополучия могут столкнуться с со сложностями. Компания Deloitte выделяет 5 основных вызовов, которые могут помешать компании [30]:

Ментальное здоровье сотрудников не является приоритетом.

Политика организации в области ментального здоровья не является упреждающей, поэтому действия предпринимаются только по факту высказывания жалоб сотрудниками.

Непонимание реального уровня продуктивности сотрудников (текучка кадров, прокрастинация на рабочем месте, увеличение невнимательности).

Малое количество доказательств эффективности вложенных инвестиций в ментальное здоровье сотрудников.

Недостаточность знаний об аналогичном опыте других организаций.

Однако, Deloitte также предупреждает, что положительный возврат инвестиций может занять некоторое время и является долгосрочным вложением. Средний срок достижения положительной отдачи – 3 года. Такие мероприятия показывают более высокую эффективность, чем устранение последствий от бездействия [31].

Результаты

При рассмотрении выгорания в контексте ресурсной парадигмы стрессового реагирования выделяется три основных сферы: физическая, трудовая и социальная. При внедрении мероприятий для противодействия выгоранию работодатель может классифицировать их по влиянию на ресурсы человека.

Так, для поддержания физических ресурсов компании используют финансовую мотивацию для поощрения сотрудников за соблюдение здорового образа жизни. Также компании могут организовать спортивные мероприятия и использовать мобильные приложения по физическому благополучию.

Для восполнения трудовых ресурсов работодателю нужно обратить внимание на производственный процесс: по возможности ограничить переработки, снизить число встреч, в том числе и по видеосвязи, вводить обязательные перерывы для сотрудников и быть открытым к пересмотру заработных плат.

Компания также может помочь работнику восполнить ресурсы для поддержания социальной сферы жизни и организовать мероприятия по ментальному благополучию, эргономику рабочего места и повышать осведомленность сотрудников о психических заболеваниях.

Предложенные в работе решения, согласно опыту других компаний могут окупиться в течение трех лет. ROI при внедрении подобных мероприятий, как правило, четырехкратно превосходит вложенные инвестиции.

Обсуждение

Несмотря на эффективность внедрения мероприятий для повышения благополучия, компаниям необходимо рассматривать проблему выгорания целостно: частичные решения могут лишь на время поспособствовать улучшению ментальной среды в организации. Однако, противодействие выгоранию – это комплексная задача, которая охватывает многие процессы внутри и вне компании.

Рассмотренная классификация методов и инструментов может быть изменена и адаптирована под другие психологические концепции противодействия стрессу.

Некоторые озвученные методы маловероятно применимы в России. Например, переход на сокращенный рабочий день или 4-дневную рабочую неделю. Так, согласно опросу службы исследований HeadHunter, больше половины работодателей понимают, что снижение длительности рабочей недели ведет к профилактике выгорания, но рассматривают такую возможность около 10% компаний [32]. Из основных недостатков работодатели выделяют сокращение производительности и, как следствие, необходимость найма новых сотрудников. Однако, это не коррелирует с опытом зарубежных компаний, который был приведен в основном разделе статьи.

В дальнейшем предлагается исследовать влияние от внедрения предложенных мер в контексте восполнения ресурса и снижения стресса сотрудников компаний на их эффективность.

Выводы

Эмоциональное выгорание в индустрии информационных технологий часто встречается среди сотрудников компаний. Это связано с повышением ответственности сотрудников и их постоянной доступности благодаря развитию телекоммуникационных технологий и сервисов для удаленного взаимодействия. Синдром выгорания ведет к снижению производительности человека и, соответственно, к увеличению альтернативных издержек работодателя. На примере компаний были рассмотрены разные способы снижения уровня эмоционального выгорания в трех окружающих средах сотрудника: социальной, трудовой и физической. Так же была исследована финансовая эффективность от внедрения средств поддержания ментального здоровья на рабочем месте. В среднем, вложенные инвестиции окупаются в 4 раза.

Список источников

1. Diaz I. et al. Communication technology: Pros and cons of constant connection to work // Journal of Vocational Behavior. 2012. Vol. 80, № 2. P. 500–508.
2. Hunter P. Remote working in research // EMBO Rep. 2019. Vol. 20, № 1.
3. Ayyagari R., Grover V., Purvis R. Technostress: Technological Antecedents and Implications // MIS Quarterly. Management Information Systems Research Center, University of Minnesota, 2011. Vol. 35, № 4. P. 831–858.
4. Maslach C., Leiter M.P. Understanding the burnout experience: Recent research and its implications for psychiatry // World Psychiatry. 2016. Vol. 15, № 2. P. 103–111.
5. Maslach C., Jackson S.E. The measurement of experienced burnout // Journal of Organizational Behavior. 1981. Vol. 2, № 2. P. 99–113.
6. Battisti E., Alfiero S., Leonidou E. Remote working and digital transformation during the COVID-19 pandemic: Economic–financial impacts and psychological drivers for employees // Journal of Business Research. 2022. Vol. 150. P. 38–50.
7. Андрей М. Особенности мотивации труда ИТ-специалистов // Естественно-гуманитарные исследования. 2020. Vol. 2, № 28. P. 185–189.
8. Максим К. Профессиональное выгорание в ИТ (результаты исследования «Моего круга») [Электронный ресурс]. 2019. URL: https://habr.com/ru/company/habr_career/blog/437264/ (дата обращения: 20.12.2020).
9. Michelle Fox. Remote work burnout is growing as pandemic stretches on. Here’s how to manage it [Электронный ресурс]. 2020. URL: https://www.cnbc.com/2020/07/28/remote-work-burnout-is-growing-as-coronavirus-pandemic-stretches-on.html (дата обращения: 26.05.2022).
10. Maslach C. Finding solutions to the problem of burnout. // Consulting Psychology Journal: Practice and Research. 2017. Vol. 69, № 2. P. 143–152.
11. Водопьянова Н. Противодействие Синдрому Выгорания В Контексте Ресурсной Концепции Человека // Вестник Санкт-Петербургского Университета. Серия 16. Психология. Педагогика. 2011. № 2. P. 38–50.
12. Hall G. et al. A tale of two pandemics: How will COVID-19 and global trends in physical inactivity and sedentary behavior affect one another? // Progress in Cardiovascular Diseases. 2021. Vol. 64. P. 108–110.
13. Sokolic D. REMOTE WORK AND HYBRID WORK ORGANIZATIONS // Economic and Social Development. Aveiro, 2022. P. 1–19.
14. Toker S., Biron M. Job burnout and depression: Unraveling their temporal relationship and considering the role of physical activity. // Journal of Applied Psychology. 2012. Vol. 97, № 3. P. 699–710.
15. Krekel C., Ward G., de Neve J.-E. Employee Wellbeing, Productivity, and Firm Performance // SSRN Electronic Journal. 2019.
16. Сбербанк «Путешествия» [Электронный ресурс]. 2022. URL: https://link.stayfitt.ru/sber-active-trip (дата обращения: 26.05.2022).
17. Teevan J. et al. Microsoft New Future of Work Report 2022. 2022. № MSR-TR-2022-3.
18. Ewen C. et al. Well-being, job satisfaction, stress and burnout in speech-language pathologists: A review // International Journal of Speech-Language Pathology. 2021. Vol. 23, № 2. P. 180–190.
19. Biekert M., Halftermeyer M. Goldman Sachs raises junior bankers’ pay after burnout complaints [Электронный ресурс]. 2021. URL: https://www.business-standard.com/article/international/goldman-sachs-raises-junior-bankers-pay-after-burnout-complaints-121080201492_1.html (дата обращения: 26.05.2022).
20. Sun Y. et al. Creating Healthy Enterprises: the Workplace Health Action Plan in China // China CDC Weekly. 2021. Vol. 3, № 20. P. 434–437.
21. Sosnilo A.I., Snetkova D.A. Employee Health Management as Part of Corporate Culture and Productivity Tool // Administrative Consulting. The Russian Presidential Academy of National Economy and Public Administration, 2020. № 9. P. 115–125.
22. Гинзбург Д. Актуальность психологии в различных сферах профессиональной деятельности современного человека // Современная наука: актуальные проблемы теории и практики. 2019. № 8. P. 13–16.
23. Mondal P., Mehra P. Mental health at corporate workplace, from stigma to awareness and technological aid-an unchecked crisis // Journal of Positive School Psychology. 2022. Vol. 6, № 4. P. 3227–3235.
24. Bakker D. et al. A randomized controlled trial of three smartphone apps for enhancing public mental health // Behaviour Research and Therapy. 2018. Vol. 109. P. 75–83.
25. Adobe. Emotional Wellbeing [Электронный ресурс]. URL: https://benefits.adobe.com/us/health-and-wellbeing/emotional-wellbeing#Headspace.
26. Making the Investment Case for Mental Health: A WHO / UNDP Methodological Guidance Note. Geneva, 2019.
27. Ozminkowski R.J. et al. A return on investment evaluation of the Citibank, N.A., health management program // American Journal of Health Promotion. 1999. Vol. 14, № 1. P. 31–43.
28. Organization W.H. Mental Health and Substance Use [Электронный ресурс]. 2019. URL: https://www.who.int/teams/mental-health-and-substance-use/mental-health-in-the-workplace (дата обращения: 10.01.2021).
29. Deloitte. Рентабельность инвестиций, осуществляемых в программы психического здоровья на рабочем месте [Электронный ресурс]. 2019. P. 36. URL: https://www2.deloitte.com/content/dam/Deloitte/ru/Documents/human-capital/russian/RU_blueprint-for-workplace-mental-health.pdf (дата обращения: 19.02.2021).
30. Taylor K., Hampson E. Workplace mental health and wellbeing. 2017.
31. Deloitte. Mental health and employers: Refreshing the case for investment // Deloitte Monitor. 2020. № 1.
32. Служба исследований HeadHunter. Что думают о переходе на четырехдневку работодатели: результаты опроса [Электронный ресурс]. 2019. URL: https://hh.ru/article/25444 (дата обращения: 23.06.2022).

References

1. Diaz I. et al. Communication technology: Pros and cons of constant connection to work // Journal of Vocational Behavior. 2012. Vol. 80, № 2. P. 500–508.
2. Hunter P. Remote working in research // EMBO Rep. 2019. Vol. 20, № 1.
3. Ayyagari R., Grover V., Purvis R. Technostress: Technological Antecedents and Implications // MIS Quarterly. Management Information Systems Research Center, University of Minnesota, 2011. Vol. 35, № 4. P. 831–858.
4. Maslach C., Leiter M.P. Understanding the burnout experience: Recent research and its implications for psychiatry // World Psychiatry. 2016. Vol. 15, № 2. P. 103–111.
5. Maslach C., Jackson S.E. The measurement of experienced burnout // Journal of Organizational Behavior. 1981. Vol. 2, № 2. P. 99–113.
6. Battisti E., Alfiero S., Leonidou E. Remote working and digital transformation during the COVID-19 pandemic: Economic–financial impacts and psychological drivers for employees // Journal of Business Research. 2022. Vol. 150. P. 38–50.
7. Andrej M. Osobennosti motivacii truda IT-specialistov // Estestvenno-gumanitarny`e issledovaniya. 2020. Vol. 2, № 28. P. 185–189.
8. Maksim K. Professional`noe vy`goranie v IT (rezul`taty` issledovaniya «Moego kruga») [E`lektronny`j resurs]. 2019. URL: https://habr.com/ru/company/habr_career/blog/437264/ (data obrashheniya: 20.12.2020).
9. Michelle Fox. Remote work burnout is growing as pandemic stretches on. Here’s how to manage it [Электронный ресурс]. 2020. URL: https://www.cnbc.com/2020/07/28/remote-work-burnout-is-growing-as-coronavirus-pandemic-stretches-on.html (дата обращения: 26.05.2022).
10. Maslach C. Finding solutions to the problem of burnout. // Consulting Psychology Journal: Practice and Research. 2017. Vol. 69, № 2. P. 143–152.
11. Vodop`yanova N. Protivodejstvie Sindromu Vy`goraniya V Kontekste Resursnoj Koncepcii Cheloveka // Vestnik Sankt-Peterburgskogo Universiteta. Seriya 16. Psixologiya. Pedagogika. 2011. № 2. P. 38–50.
12. Hall G. et al. A tale of two pandemics: How will COVID-19 and global trends in physical inactivity and sedentary behavior affect one another? // Progress in Cardiovascular Diseases. 2021. Vol. 64. P. 108–110.
13. Sokolic D. REMOTE WORK AND HYBRID WORK ORGANIZATIONS // Economic and Social Development. Aveiro, 2022. P. 1–19.
14. Toker S., Biron M. Job burnout and depression: Unraveling their temporal relationship and considering the role of physical activity. // Journal of Applied Psychology. 2012. Vol. 97, № 3. P. 699–710.
15. Krekel C., Ward G., de Neve J.-E. Employee Wellbeing, Productivity, and Firm Performance // SSRN Electronic Journal. 2019.
16. Sberbank «Puteshestviya» [E`lektronny`j resurs]. 2022. URL: https://link.stayfitt.ru/sber-active-trip (data obrashheniya: 26.05.2022).
17. Teevan J. et al. Microsoft New Future of Work Report 2022. 2022. № MSR-TR-2022-3.
18. Ewen C. et al. Well-being, job satisfaction, stress and burnout in speech-language pathologists: A review // International Journal of Speech-Language Pathology. 2021. Vol. 23, № 2. P. 180–190.
19. Biekert M., Halftermeyer M. Goldman Sachs raises junior bankers’ pay after burnout complaints [Электронный ресурс]. 2021. URL: https://www.business-standard.com/article/international/goldman-sachs-raises-junior-bankers-pay-after-burnout-complaints-121080201492_1.html (дата обращения: 26.05.2022).
20. Sun Y. et al. Creating Healthy Enterprises: the Workplace Health Action Plan in China // China CDC Weekly. 2021. Vol. 3, № 20. P. 434–437.
21. Sosnilo A.I., Snetkova D.A. Employee Health Management as Part of Corporate Culture and Productivity Tool // Administrative Consulting. The Russian Presidential Academy of National Economy and Public Administration, 2020. № 9. P. 115–125.
22. Ginzburg D. Aktual`nost` psixologii v razlichny`x sferax professional`noj deyatel`nosti sovremennogo cheloveka // Sovremennaya nauka: aktual`ny`e problemy` teorii i praktiki. 2019. № 8. P. 13–16.
23. Mondal P., Mehra P. Mental health at corporate workplace, from stigma to awareness and technological aid-an unchecked crisis // Journal of Positive School Psychology. 2022. Vol. 6, № 4. P. 3227–3235.
24. Bakker D. et al. A randomized controlled trial of three smartphone apps for enhancing public mental health // Behaviour Research and Therapy. 2018. Vol. 109. P. 75–83.
25. Adobe. Emotional Wellbeing [Электронный ресурс]. URL: https://benefits.adobe.com/us/health-and-wellbeing/emotional-wellbeing#Headspace.
26. Making the Investment Case for Mental Health: A WHO / UNDP Methodological Guidance Note. Geneva, 2019.
27. Ozminkowski R.J. et al. A return on investment evaluation of the Citibank, N.A., health management program // American Journal of Health Promotion. 1999. Vol. 14, № 1. P. 31–43.
28. Organization W.H. Mental Health and Substance Use [Электронный ресурс]. 2019. URL: https://www.who.int/teams/mental-health-and-substance-use/mental-health-in-the-workplace (дата обращения: 10.01.2021).
29. Deloitte. Rentabel`nost` investicij, osushhestvlyaemy`x v programmy` psixicheskogo zdorov`ya na rabochem meste [E`lektronny`j resurs]. 2019. P. 36. URL: https://www2.deloitte.com/content/dam/Deloitte/ru/Documents/human-capital/russian/RU_blueprint-for-workplace-mental-health.pdf (data obrashheniya: 19.02.2021).
30. Taylor K., Hampson E. Workplace mental health and wellbeing. 2017.
31. Deloitte. Mental health and employers: Refreshing the case for investment // Deloitte Monitor. 2020. № 1.
32. Sluzhba issledovanij HeadHunter. Chto dumayut o perexode na chety`rexdnevku rabotodateli: rezul`taty` oprosa [E`lektronny`j resurs]. 2019. URL: https://hh.ru/article/25444 (data obrashheniya: 23.06.2022).

Для цитирования: Алибутаев А.К., Силакова Л.В. Исследование методов и инструментов предотвращения эмоционального выгорания у сотрудников IT-компаний // Московский экономический журнал. 2022. № 6. URL: https://qje.su/ekonomicheskaya-teoriya/moskovskij-ekonomicheskij-zhurnal-6-2022-27/

© Алибутаев А.К., Силакова Л.В, 2022. Московский экономический журнал, 2022, № 6.

PDF-файл статьи

Научная статья

Original article

УДК 658.8

doi: 10.55186/2413046X_2022_7_6_356

СУЩНОСТЬ И СПЕЦИФИКА МАРКЕТИНГА ТЕРРИТОРИЙ В РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

ESSENCE AND SPECIFICITY OF TERRITORIAL MARKETING IN THE RUSSIAN FEDERATION

Власова Наталья Юрьевна, доктор экономических наук, профессор кафедры государственного и муниципального управления, Уральский государственный экономический университет, 620144, Россия, Екатеринбург, 8 Марта, 62

Куликова Елена Сергеевна, кандидат экономических наук, доцент кафедры государственного и муниципального управления, Уральский государственный экономический университет, 620144, Россия, Екатеринбург, 8 Марта, 62

Vlasova Natalia Iurevna

Kulikova Elena Sergeevna

Аннотация. В статье рассмотрена специфика возникновения и развития в Российской Федерации механизма территориального маркетинга. Перечислены ключевые этапы становления системы специальных мер, направленных на формирование привлекательности региона посредством использования его производственных, экономических, природных, социальных ресурсов. Представлен краткий анализ критериев оценки территориального маркетинга и их ключевых характеристик. Определены риски, связанные с недостаточно четким соблюдением основных принципов социально-экономического мониторинга регионов.

Abstract. The article considers the specifics of the emergence and development of the mechanism of territorial marketing in the Russian Federation. The key stages in the formation of a system of special measures aimed at creating the region’s attractiveness through the use of its industrial, economic, natural, and social resources are listed. A brief analysis of the evaluation criteria for territorial marketing and their key characteristics is presented. The risks associated with insufficiently clear observance of the basic principles of socio-economic monitoring of the regions are identified.

Ключевые слова: генезис маркетинга территории, привлекательность территории, территориальный маркетинг

Keywords: territory marketing genesis, territory attractiveness, territorial marketing

Одним из факторов стабильного развития региона является успешный бренд территории, влияющий на устойчивость, привлекательность ее имиджа, вложение капитала в реальные активы предприятий, эмитированные другими субъектами экономической деятельности, совершенствование хозяйственного потенциала, интеграционных и кооперационных связей, трансляцию местных достижений и инициатив.

Основу генезиса маркетинга составляет политика предприятий, расположенных на определенных территориях, нацеленная на реализацию произведенной продукции с минимумом издержек. Ключевыми признаками данной политики выступают: понимание необходимости поиска и освоения новых рынков, связанной с переходом от экономики, в которой спрос превышал предложение, к экономике всеобщего благоденствия; ориентация на нужды потребителя; целенаправленное использование системы определенных маркетинговых приемов; решения, базирующиеся на знаниях смежных дисциплин [1, с. 38].

Важным этапом развития территориального маркетинга стало его внедрение в деятельность государственных хозяйствующих субъектов, функционирующих на коммерческой основе: в существенно расширившуюся концепцию комплексного улучшения территории стали активно вводиться приемы воздействия на социальную, социально-экономическую сферы. Таким образом, примерно с конца 1970-х годов маркетинг перестали понимать в качестве ориентированного на сферу быта механизма. Новые черты данного метода позволили отнести его к числу социальных технологий управления отношениями между субъектами социума по поводу справедливого распределения жизненных благ.

Помимо названных выше, еще одной предпосылкой становления маркетинга территории в нашем государстве называют реформу местного самоуправления, основанную на Федеральном законе № 154-ФЗ от 28.08.1995 года.

В целях реализации этого нормативного правового акта территориальный маркетинг был определен как система средств и методов управления территорией, нацеленная на максимально полное удовлетворение экономических интересов проживающих на ней граждан, создание благоприятных возможностей для привлечения индивидов к отчуждению, приобретению прав собственности и свобод, созданных обществом, относительно размещенных на данной территории объектов.

Разработка стратегии территориального мониторинга была обусловлена рядом предпосылок:

1. Необходимостью учета собственной истории территории, специфики сложившейся на ней промышленно-производственной инфраструктуры.
2. Построением траектории развития территории в двух плоскостях – исторической ретроспективе и современной перспективе.
3. Требованием быстрого развития сферы услуг и отраслей промышленности, производящих предметы массового потребления, в связи с тем, что многие города России основаны при градообразующих предприятиях, а, значит, нуждаются в управлении предложением в условиях рынка посредством рекомендательного, комплексного характера его формирования [3].

Происходящие в нашей стране экономические реформы показывают следующее. Институциональное поле хронически отстает от реальных потребностей хозяйствования, требует существенных доработок и корректив. При наличии предпосылок новых форм хозяйствования запаздывают правовые основы. Маркетинговая деятельность как комплексная управленческая система пока не имеет серьезной экономической базы: темпы развития теории опережают практику; в сфере внимания общества находятся лишь отдельные модели маркетинговой деятельности; на практике применяются отдельные элементы маркетинговой стратегии; весьма ограничен круг достоверных данных, необходимых для совершенствования маркетингового подхода к сотрудникам предприятий и организаций; слабо развита инфраструктура; культура применения маркетингового инструментария сформирована недостаточно хорошо.

Все это влечет за собой целый ряд негативных последствий: растет недовольство граждан неспособностью территориальных учреждений качественно обслуживать потребности населения; на рынке обостряется конкурентная борьба регионов, дифференцируется спрос на товары и услуги; в обществе возникают новые социальные группы со специфическими запросами и интересами, что вызывает рост общественных движений, усиление давления на политику власти.

Для того чтобы механизм территориального маркетинга и сформулированный на основе его модели порядок управления функционировали эффективно, существует ряд критериев оценки их работы [3, с. 201]:

1. Оптимальность: совокупность различных аспектов, характеристики которых позволяют благоприятно представить и позиционировать территорию во внешней сфере, достичь поставленных маркетинговых целей, убедить потребителя в перспективности региона.
2. Достаточность: минимальный набор функций, методов, инструментария маркетинга территории, способствующих ее популярности во внешней сфере.
3. Адекватность: соответствие направлений развития маркетинга территории, способов реализации маркетинговой концепции управляющими структурами целям и задачам местности, в пределах которой свободно передвигаются граждане, товары, капиталы.
4. Экономичность: представляя собой субъект рыночных отношений, территориальный маркетинг должен обеспечивать в ходе реализации концепции территориального маркетинга оптимальность издержек.
5. Обратная связь: для того, чтобы комплексно оценить результаты работы механизма территориального маркетинга, необходимо соотнести их с целями, задачами, ожиданиями, а также оценить реакцию внешней сферы.

Посредством критерия оптимальности изучаются и гармонизируются аспекты маркетинга территории, применяемые на текущем этапе и на ближайшую перспективу. С его помощью исключаются нецелесообразные функции и аспекты работы, а также те аспекты, которые препятствуют качественному выполнению функций.

Устанавливая достаточность, определяют минимум аспектов, необходимый для успешного функционирования механизма территориального маркетинга. Если количество аспектов будет ниже допустимых границ, возникает риск неспособности системы эффективно решать поставленные задачи, однобокого и низкого представления региона во внешнем мире.

Руководствуясь данным критерием, можно определить необходимый минимум функций по поддержанию во внешней сфере удовлетворительного уровня популярности территории.

Особенность критерия достаточности заключается в том, что с его помощью четко ограничивается круг задач на стадии, когда затраты на маркетинг превышают доходы территории, получаемые вследствие реализации маркетинговой стратегии.

В процессе изучения адекватности реализуемых маркетинговых мер существующему промышленно-производственному, природному, кадровому потенциалу обеспечивается опережающее достижение поставленных целей комплексного улучшения региона, поскольку они превалируют перед целями и задачами его экономического развития [2, с. 81].

Применяя этот критерий, оценивают: а) достоверность и объективность выполнения стратегических планов; б) сущность, структуру бренда территории; в) отражение совокупного продукта территории в соразмерном соотношении его частей и аспектов, обладающих однозначными реальными параметрами.

Основной задачей критерия экономичности считается установление оптимального порога затрат на территориальный маркетинг. Кроме того, определяются пути получения косвенной прибыли от инвестиций со стороны, государственных грантов, субсидий, обусловленных инвестиционной привлекательностью территории.

Оценивая обратную связь, исследуют эффективность средств и методов контроля, мониторинга, аудита, с помощью которых можно понять, насколько соответствуют полученные результаты стратегии, концепции, целям, задачам, планированию территориального маркетинга.

Важным моментом представляется оценка социально-экономического состояния территории, заключающаяся в системном анализе причин и факторов, вызывающих определенные процессы, разного рода текущих и перспективных угроз; а также в прогнозах развития; разработке в целях исключения, предотвращения негативных последствий, совершенствования позитивных тенденций различных алгоритмов и рекомендаций.

Технологии оценки показателей, характеризующих макроэкономические условия территории, ее положение в общественном разделении труда, обеспеченность ресурсами, отраслевую структуру, должны применяться с соблюдением следующих принципов:

• комплексности (все объекты исследуются во взаимосвязи);
• системности (изучаемые объекты входят в единую систему);
• перспективности (полученные данные используются для разработки стратегии мониторинга территории);
• предупредительности (все механизмы разрабатываются в целях повышения эффективности и оперативности управления);
• непрерывности, своевременности (регулярное обновление данных);
• качественного контроля;
• индивидуальности (учет специфических особенностей каждого социального или экономического объекта территории) [1, с. 617].

Перечисленные выше способы и методы оценки маркетинга территории позволяют сделать его более эффективным посредством сбора и накопления сведений, проведения на их основе глубокого социально-экономического анализа территории. Однако высока вероятность не очень точных прогнозов, которые могут быть сделаны на основе такой работы. Поэтому необходимо искать новые пути изучения сложных экономических систем, прогнозирования их дальнейшего поведения для создания условий принятия оптимальных управленческих решений.

В связи с перечисленным выше важнейшими задачами территориального маркетинга на сегодняшний день представляются: а) определение особенностей конкуренции между территориями; б) выработка промышленной политики, основанной на мониторинге ожиданий потребителя; в) поиск новых путей совершенствования качества производимой продукции; г) совершенствование форм и методов производства в целях создания конкурентоспособного территориального продукта, учитывающего перспективные запросы потребителя; д) инновационное развитие промышленного комплекса; е) выявление свободных рыночных ниш, уровня неудовлетворенности потребительского спроса; е) активное продвижение региональной продукции на межтерриториальном рынке [2, с. 116].

Таким образом, знание генезиса территориального маркетинга позволяет на основе исторически сложившейся производственной и кадровой базы, имеющихся ресурсов и возможностей геополитического положения региона сформировать новые направления промышленного производства, выработать инновационные подходы к развитию территориальной экономики

Список источников

1. Амирова Д.Р. Преимущества использования инструментов интернет-маркетинга для современных компаний // Экономика и бизнес: теория и практика. – 2018. – № 2. – С. 14–17.
2. Бодрова, О.А. Мурманская область в поисках региональных брендов: к вопросу о теории и практике территориального брендирования / О.А. Бодрова // Труды Кольского научного центра РАН. – 2019. – С.20-42.
3. Ергунова, О.Т. Маркетинг территорий: учебное пособие / О.Т. Ергунова. − Екатеринбург: Издательство Уральского университета, 2017. − 138 с.
4. Игнатьева И.В., Зедгенизова И.И. Маркетинг социальных сетей как инструмент продвижения//Инновации и инвестиции. 2019. № 7. С. 125-129.
5. Костина С.А., Усманов Д.И. Маркетинг в социальных сетях как инструмент продвижения товаров и услуг // Научный альманах. – 2015. – № 9 (11). – С. 205– 208.
6. Куликова Е.С., Сулимин В.В. Государство и образование: маркетинговый подход. В сборнике: Цифровая экономика: особенности и тенденции развития. сборник статей Всероссийской научно-практической очно-заочной конференции. 2018. С. 75-80.
7. Моисеев В.И. Сущность и основные понятия маркетинга территорий // Современные научные исследования и инновации. 2016. № 3 [Электронный ресурс]. URL: https://web.snauka.ru/issues/2016/03/65245 (дата обращения: 18.06.2021).
8. Назаров А.Д. Digital marketing или как эффективно использовать инструменты для привлечения клиентов на веб-ресурс // BI-технологии в оптимизации бизнес-процессов. 2015. С. 78-81.
9. Сулимин В.В. Социальные сети как инструмент развития бизнеса //Наука и бизнес: пути развития. 2020. № 7 (109). С. 131-133.
10. Уманская М.В., Петров С.В. SMM как элемент стратегии развития предприятия // Международный журнал гуманитарных и естественных наук. – 2018. – Т. 2. – № 6. – С. 104–106.
11. Шведов В.В. Цифровые технологии в деятельности органов местного самоуправления. В сборнике: Урал — драйвер неоиндустриального и инновационного развития России. Материалы II Уральского экономического форума. В 2-х томах. Отв. за выпускк Я.П. Силин, Е.Б. Дворядкина. Екатеринбург, 2020. С. 113-117.

References

1. Amirova D.R. Preimushchestva ispol’zovaniya instrumentov internet-marketinga dlya sovremennyh kompanij // Ekonomika i biznes: teoriya i praktika. – 2018. – № 2. – S. 14–17.
2. Bodrova, O.A. Murmanskaya oblast’ v poiskah regional’nyh brendov: k voprosu o teorii i praktike territorial’nogo brendirovaniya / O.A. Bodrova // Trudy Kol’skogo nauchnogo centra RAN. – 2019. – S.20-42.
3. Ergunova, O.T. Marketing territorij: uchebnoe posobie / O.T. Ergunova. − Ekaterinburg: Izdatel’stvo Ural’skogo universiteta, 2017. − 138 s.
4. Ignat’eva I.V., Zedgenizova I.I. Marketing social’nyh setej kak instrument prodvizheniya//Innovacii i investicii. 2019. № 7. S. 125-129.
5. Kostina S.A., Usmanov D.I. Marketing v social’nyh setyah kak instrument prodvizheniya tovarov i uslug // Nauchnyj al’manah. – 2015. – № 9 (11). – S. 205– 208.
6. Kulikova E.S., Sulimin V.V. Gosudarstvo i obrazovanie: marketingovyj podhod. V sbornike: Cifrovaya ekonomika: osobennosti i tendencii razvitiya. sbornik statej Vserossijskoj nauchno-prakticheskoj ochno-zaochnoj konferencii. 2018. S. 75-80.
7. Moiseev V.I. Sushchnost’ i osnovnye ponyatiya marketinga territorij // Sovremennye nauchnye issledovaniya i innovacii. 2016. № 3 [Elektronnyj resurs]. URL: https://web.snauka.ru/issues/2016/03/65245 (data obrashcheniya: 18.06.2021).
8. Nazarov A.D. Digital marketing ili kak effektivno ispol’zovat’ instrumenty dlya privlecheniya klientov na veb-resurs // BI-tekhnologii v optimizacii biznes-processov. 2015. S. 78-81.
9. Sulimin V.V. Social’nye seti kak instrument razvitiya biznesa //Nauka i biznes: puti razvitiya. 2020. № 7 (109). S. 131-133.
10. Umanskaya M.V., Petrov S.V. SMM kak element strategii razvitiya predpriyatiya // Mezhdunarodnyj zhurnal gumanitarnyh i estestvennyh nauk. – 2018. – T. 2. – № 6. – S. 104–106.
11. Shvedov V.V. Cifrovye tekhnologii v deyatel’nosti organov mestnogo samoupravleniya. V sbornike: Ural — drajver neoindustrial’nogo i innovacionnogo razvitiya Rossii. Materialy II Ural’skogo ekonomicheskogo foruma. V 2-h tomah. Otv. za vypuskk YA.P. Silin, E.B. Dvoryadkina. Ekaterinburg, 2020. S. 113-117.

Для цитирования: Власова Н.Ю., Куликова Е.С. Сущность и специфика маркетинга территорий в Российской Федерации // Московский экономический журнал. 2022. № 6. URL: https://qje.su/ekonomicheskaya-teoriya/moskovskij-ekonomicheskij-zhurnal-6-2022-26/

© Власова Н.Ю., Куликова Е.С., 2022. Московский экономический журнал, 2022, № 6.

PDF-файл статьи

Научная статья

Original article

УДК 334.7

doi: 10.55186/2413046X_2022_7_6_354

ЭКОНОМИЧЕСКИЙ ПОТЕНЦИАЛ КОММЕРЧЕСКОЙ ОРГАНИЗАЦИИ СФЕРЫ УСЛУГ: СОДЕРЖАНИЕ И ОЦЕНКА

ECONOMIC POTENTIAL OF A COMMERCIAL ORGANIZATION IN THE SERVICE SECTOR: CONTENT AND EVALUATION

Моровова Ирина Михайловна, кандидат экономических наук, доцент кафедры товароведения, сервиса и управления качеством ИПТД (Институт пищевых технологий и дизайна) – филиал НГИЭУ, г. Нижний Новгород, E-mail: 30940@mail.ru

Лазутина Антонина Леонардовна, кандидат экономических наук, доцент, доцент кафедры инновационных технологий менеджмента, Нижегородский государственный педагогический университет имени Козьмы Минина, г. Нижний Новгород; кандидат экономических наук, доцент, доцент кафедры товароведения, сервиса и управления качеством  ИПТД (Институт пищевых технологий и дизайна) ­­– филиал НГИЭУ, г. Нижний Новгород, E-mail: lal74@mail.ru

Сафатова Ксения Сергеевна,  студентка ¹Нижегородский государственный педагогический университет имени Козьмы Минина, г. Нижний Новгород, E-mail: lal74@mail.ru

Паленова Татьяна Викторовна, старший преподаватель кафедры товароведения, сервиса и управления качеством ИПТД (Институт пищевых технологий и дизайна) – филиал НГИЭУ, г. Нижний Новгород, E-mail: ptv.1959@mail.ru

Morovova Irina Mikhailovna

Lazutina Antonina Leonardovna

Safatova Kseniia Sergeevna

Palenova Tatiana Viktorovna

Аннотация. В статье раскрывается сущность экономического потенциала коммерческой организации сферы сервиса. С учетом специфики и роли сервисной отрасли и ее роли в социально-экономической жизни России проведен анализ существующих подходов к определению сущности, содержания, оценки формирования и использования экономического потенциала сферы услуг. Необходимость определения и оценки экономического потенциала организаций сервиса приобретает все более возрастающую роль с связи с трансформацией их социально-экономической роли в жизни общества, совершенствовании инфраструктуры территорий, повышении уровня занятости и качества жизни населения.

Abstract. The article reveals the essence of the economic potential of a commercial organization in the service sector. Taking into account the specifics and role of the service industry and its role in the socio-economic life of Russia, the analysis of existing approaches to determining the essence, content, assessment of the formation and use of the economic potential of the service sector is carried out. The need to determine and assess the economic potential of service organizations is becoming increasingly important due to the transformation of their socio-economic role in the life of society, improving the infrastructure of territories, increasing the level of employment and quality of life of the population.

Ключевые слова: экономический потенциал, сервис, экономические ресурсы, экономическая эффективность и ее критерии, конкурентные преимущества, адаптивность системы, социальная значимость

Keywords: economic potential, service, economic resources, economic efficiency and its criteria, competitive advantages, adaptability of the system, social significance

В настоящее время реалии социально-экономического развития определяют нестабильность и неустойчивость российского рынка из-за неустойчивого спроса и предложения в связи с влиянием экономических, социальных, политических факторов на местном, региональном и национальном уровнях отечественной экономики. Данные факторы определяет растущую необходимость у каждой коммерческой организации в необходимости оценки своих текущих и перспективных возможностей развития, а также конкурентных преимуществ.

В связи с этим возникает необходимость новых подходов к определению и оценке экономического потенциала предприятия. Особенно это актуально для коммерческих организаций, работающих в сфере оказания услуг и сервиса, так как именно она относится к наиболее динамично развивающимся отраслям и имеет высокую социальную значимость.

Сфера услуг является специфичной отраслью общественного воспроизводства, которая особо остро реагирует на потребности и спрос населения определенной территории. Наряду с товарным рынком рынок услуг и сервиса является особенно динамично развивающейся частью рыночной экономики России.

При этом рынок услуг имеет специфику в процессе своего формирования и деятельности. Среди основных особенностей рынка услуг можно выделить сегментацию его по территориальному признаку, высокий динамизм развития в соответствии с изменением потребностей населения определенной территории. Территориальный признак формирования спроса на определенные услуги определяет высокую степень локальных факторов в его формировании и развитии.

Организации в сферы услуг имеют преобладание среди субъектов малого и среднего бизнеса, так имеют относительно непродолжительный технологический цикл, что определяет высокую скорость окупаемости бизнеса в этой сфере, а значит и финансовую привлекательность развития сферы сервиса и услуг среди этой социально-значимой категории экономических субъектов с точки зрения повышения занятости населения и уровня его обслуживания [3].

В процессе оказания услуги предполагается личное взаимодействие ее «производителя» и «потребителя», что дает большие возможности поиска нестандартных и индивидуальных проектов услуг и постоянное развитие выбранных технологий в большинстве направлений данной сферы в соответствии с потребностями населений. Но при этом также необходимо учесть, что очень высока неопределенность и получаемого результата на рынке услуг, что повышает уровень риска в данной сфере.

Так как преобладающий единичный тип воспроизводства сферы при оказании услуги и ее индивидуальный характер предполагает относительно высокий уровень издержек, постоянно возникает необходимость повышения экономической эффективности предприятия сферы сервиса и более полное использование имеющегося у него экономического потенциала. Все это в совокупности определяет актуальность определения сущности, содержания экономического потенциала коммерческой организации в сфере сервиса и способов оценки степени его использования.

 Экономический потенциал организации сферы услуг основан, прежде всего, на ресурсном обеспечении его основной деятельности. В связи с этим встает необходимость изучить подходы авторов к его определению.

В частности, Соломатин А.Н. определяет потенциал с точки зрения ресурсного обеспечения деятельности торгового предприятия. Торговые предприятия выполняют функцию обслуживания населения товарами и вследствие этого имеют экономико-социальное значение для населения. Данным автором ресурсный потенциал торговой организации определяется «объемом и качеством имеющихся у нее ресурсов, к чему относится не только наличие основного и оборотного капитала и численность трудовых ресурсов, но профессиональные способности работников, а также качество организационной структуры организации [9].

С точки зрения Ковалева А.Н. ресурсное обеспечения деятельности организации является ее материальной основой, но в состав экономических ресурсов он также включает «природные ресурсы, основные производственные фонды, трудовые ресурсы». Данный автор отмечает, что различное сочетание и качество данных видов экономических ресурсов может обеспечить различные вариации результатов деятельности предприятия. В сфере услуг подобные вариации складываются опять же из специфики получаемого продукта, так как создание продукта в сфере услуг и сервиса – это зачастую непосредственно сам процесс ее производства и реализации в отличии от продукта производства материального продукта [1].

Приведенные авторы определяют и исследуют ресурсный потенциал с точки зрения ресурсной обеспеченности коммерческой организации. В этом случае эффективность использования потенциала предприятия определяется соотношением вложенных экономических ресурсов к полученным результатам.

Но данный подход не отражает наличие ресурсных потенциальных возможностей развития коммерческой организации сферы услуг. В связи с этим в экономической литературе можно выделить также подход к оценке экономического потенциала с точки зрения получения результата деятельности при наличии потенциальной способности коммерческой организации использовать определенный потенциал ресурсный для удовлетворения определенных потребностей и, как результат, для наращивания объемов деятельности, развития, диверсификации, повышения конкурентоспособности (целевой подход).

Таким образом, целевой подход оценивает величину общественного продукта, который может произвести коммерческая организация максимально используя имеющиеся в ее распоряжении экономические ресурсы. Данный подход ориентируется уже не только на количество, но и качество, а также структуру, сбалансированность экономических ресурсов [8].

В структуре экономического потенциала коммерческой организации важное значение придается трудовым ресурсам, так как именно человеческий капитал определяет эффективность использования всех остальных ресурсов для достижения максимально возможного объема и качества вырабатываемых товаров и услуг при использовании определенного количества основного и оборотного .

При оценке потенциала коммерческой организации сферы услуг отдельно оцениваются ее «производственные» возможности на стадиях именно реализации услуг и и маркетинговых исследований: выявление возможности освоения новых для организации рынков и возможности закрепления и усиления конкурентных позиций на ранее освоенных рынках.

Следовательно, предпринимательские и профессиональные способности персонала коммерческой организации сервиса определяют в значительной степени развитие и использование ее ресурсного потенциала для увеличения объемов оказания услуг, улучшения качества сервиса и, как следствие, повышения конкурентоспособности коммерческой организации на рынке.

При оценке эффективности использования экономического потенциала необходима оценка использования финансовых ресурсов. С этой точки зрения важно получение прибыли коммерческой деятельности организации и особенно важны направления дальнейшего использования конечного финансового результата в процессе и с целью развития. Это также определяется компетенциями персонала, ее профессиональными качествами и степенью мотивации его на получение стратегических преимуществ организации в перспективе в процессе  дальнейшего поступательного развития.

Оценка экономического потенциала хозяйствующего субъекта с позиции формирования и использования экономических ресурсов имеет значение предполагает и ресурсный, и целевой аспекты. В трудах авторов Г.Г. Надворная, С.В. Климчук, М.С. Оборин, Т.Е. Гварлиани предлагается устранить противоречия между ресурсным и результативным подходами к понятию экономического потенциала в результате использования системы финансовых  показателей в деятельности хозяйствующего субъекта [10, с. 72]. 

Данными авторами на основе критического анализа существующих подходов к оценке формирования и использования экономического потенциала организации предлагаются в качестве основных критериев оценки данных показателей ликвидность и рентабельность. По мнению авторов, подобная оценка обусловлена не только количественной стороной экономических ресурсов, как базиса экономического потенциала, но и их качеством: «структурой, степенью сбалансированности составляющих, рациональностью использования» [10, с. 80]. Использование финансовой составляющей является началом системного подхода в оценке экономического потенциала коммерческой организации сервиса.

Таким образом, экономический потенциал организации можно классифицировать различными способами, но особый интерес представляет разделение его составных частей на используемую в деятельности предприятия часть и «резервную», стратегически перспективную, которая может быть задействована в коммерческой деятельности при условии появления или изыскания дополнительного возможного рынка сбыта оказываемых услуг организацией сервиса, либо появления других возможностей. Причем системный подход позволяет оценивать в деятельности организации взаимодействие всех видов ресурсов, их структуру и состав, а также эффективность взаимодействия через применение финансовой составляющей.

В настоящее время можно выделить еще один подход к оценке экономического потенциала экономического субъекта, который основан на оценке цепочки ценностей М. Портера и представляет из себя оценку имеющихся и перспективных конкурентных преимуществ у данной коммерческой организацией.

Идею цепочки ценностей, представленную М. Портером в одном из основных своих трудов «Конкурентное преимущество» оптимально использовать в коммерческих организациях сферы  услуг.

Для этого процесс оказания услуги подразделяется на цепь действий организации, каждое из которых приносит свой вклад в создание основного результата (услуги) в формирование стоимости услуги. При глубоком изучении каждой составляющей выявляются стратегически важные виды деятельности организации, которые формируют основные ее конкурентные преимущества. В выявленном стратегическом виде деятельности анализу подвергаются затраты с целью выявления их оптимизации по этапам оказания услуг как основу повышения эффективности в результате снижения цен и освоения новых видов деятельности. В результате данный подход позволяет выявить причину дифференциации, то есть отличительных особенностей организации, которые и формируют непосредственное ее конкурентное преимущество.

На рисунке 1 представлена цепочка создания ценности для предприятия. Видно, что оказание услуг и сервис занимает важное место в создание ценности.

Если рассматривать организацию сервиса, оказывающую услуги и конкретизировать цепочку ценностей с учетом того, что процесс непосредственно оказания услуги для нее как основной технологический процесс имеет особенность и точка формирования стоимости в коммерческих организациях смещается с этапа технологического на этап маркетинга и непосредственного взаимодействия с потребителями на этапе обслуживания [1, с.65].

Взаимодействие при личном контакте с потребителем определяет и специфику маркетинговых исследований рынка сбыта при возможности получать первичную маркетинговую информацию в процессе обслуживания и повышения значения предварительного маркетингового анализа. Все это позволяет сделать вывод о значительном социально-экономическом влиянии при оказание услуги качество непосредственного взаимодействия организации с потребителями. Данный факт, а также повышение уровня конкуренции на уровне сервисных услуг дает возможность утверждать, что конкурентоспособность предприятий данной сферы все более зависит от учета в их деятельности организационно-экономических особенностей.

Таким образом, необходимо отметить все возрастающую значимость в оценке экономического потенциала сервисных коммерческих организаций эффективности системы менеджмента и человеческого фактора. Для повышения эффективности системы менеджмента коммерческой организации сервисной сферы необходимо учитывать присущие ей социально-экономические особенности, объемы деятельности, преобладающий тип производства.

Все более динамично развивающаяся конъюнктура рынка сервисных услуг в российской экономике, появляющиеся вновь тенденции его развития повышают значимость также такого фактора в оценке потенциала его развития, как адаптивность всей системы организации сервиса по отношению к влиянию факторов внешней среды на его деятельность. Способность к адаптации коммерческой организации в случае необходимости повышает как конкурентоспособность услуг организации, так и возможности ее перспективного развития на российском рынке услуг.

Таким образом, проведенный анализ позволяет утверждать, что одна из основных современных тенденций социально-экономического развития состоит в повышении значимости сервисной сферы в России может быть решена при повышении эффективности использования их экономического потенциала. Рост числа и развитие возможностей коммерческих организаций, работающих в сфере сервиса и услуг, приводит к насыщению рынка, что в настоящее время особенно ярко проявляется в крупных городах с высокой концентрацией населения, и обострению конкуренции.

В сложившихся современных социально-экономических условиях рыночный успех предприятия сферы сервиса определяется и социальной ролью в формировании сервисной инфраструктуры России, повышает уровень обслуживания населения отдельных территорий, повышает занятость и уровень качества жизни населения на местном, региональном и федеральном уровнях [4].

Список источников

1. Волкова, А.А. Организационно-экономические особенности предприятий сферы сервиса / А.А. Волкова // Управленческое консультирование – 2013 — № 3 (51), 2013. — С. 64-71.
2. Ковалев, Александр Николаевич. Ресурсный потенциал торговых организаций и эффективность его использования: автореферат диссертации на соискание степени кандидата экономических наук: 08.00.05 / Белгород. университет потребительской кооперации — Белгород, 2004. — 23 с.
3. Моровова, И.М., Лазутина, А.Л., Лебедева, Т.Е. К проблемам эффективного развития корпоративного управления в России в условиях становления смешанной экономики Актуальные вопросы современной экономики. 2019. № 5. С. 75-78
4. Моровова И.М., Лазутина А.Л., Башкаева М.Д. Экономические механизмы саморазвития муниципальных образований Инновационная экономика: перспективы развития и совершенствования. 2018. Т. 2. № 7 (33). С. 73-79.
5. Попов, Е. В.  Межфирменные взаимодействия: монография  / Е. В. Попов, В. Л. Симонова. — Москва: Издательство Юрайт, 2022.  — 276 с. — (Актуальные монографии). — ISBN 978-5-534-14248-8. — Текст: электронный // Образовательная платформа Юрайт [сайт]. — URL: https://urait.ru/bcode/496918.
6. Попов, Е. В.  Умные города: монография / Е. В. Попов, К. А. Семячков. — Москва: Издательство Юрайт, 2022. — 346 с. — (Актуальные монографии). — ISBN 978-5-534-13732-3. — Текст: электронный // Образовательная платформа Юрайт [сайт]. — URL: https://urait.ru/bcode/496705.
7. Портер Е. Майкл Конкурентная стратегия: Методика анализа отраслей и конкурентов / Майкл Е. Портер; Пер. с англ. — М.: Альпина Бизнес Букс, 2015 — 454 с. ISBN 5-9614-0143-0.
8. Рой, О. М.  Исследования социально-экономических и политических процессов: учебник для вузов / О. М. Рой. — Москва: Издательство Юрайт, 2022. — 331 с. — (Высшее образование). — ISBN 978-5-534-12349-4. — Текст: электронный // Образовательная платформа Юрайт [сайт]. — URL: https://urait.ru/bcode/492400.
9. Соломатин, А.Н. Экономика, анализ и планирование на предприятии торговли / под ред. Соломатина А.Н. – Санкт-Петербург: Идательство Питер, 2009 г.   – 560 с.
10. Теория и методология оценки экономического потенциала предприятий / Г.Г. Надворная, С.В. Климчук, М.С. Оборин, Т.Е. Гварлиани // Экономические и социальные перемены: факты, тенденции, прогноз. – 2016. – № 6. – С. 70-90. DOI: 10.15838/esc/2016.6.48.4

References

1. Volkova, A.A. Organizational and economic features of service enterprises / A.A. Volkova // Management consulting – 2013 — № 3 (51), 2013. — Pp. 64-71.
2. Kovalev, Alexander Nikolaevich. The resource potential of trade organizations and the effectiveness of its use: abstract of the dissertation for the degree of Candidate of Economic Sciences: 08.00.05 / Belgorod. University of Consumer Cooperation — Belgorod, 2004. — 23 p.
3. Morovova, I.M., Lazutina, A.L., Lebedeva, I.e., On the problems of effective development of corporate governance in Russia in the context of the formation of a mixed economy, Topical issues of modern economics. 2019. No. 5. pp. 75-78
4. Morovova I.M., Lazutina A.L., Bashkaeva M.D. Economic mechanisms of self-development of municipalities Innovative economy: prospects for development and improvement. 2018. Vol. 2. No. 7 (33). pp. 73-79.
5. Popov, E. V. Inter-firm interactions: monograph / E. V. Popov, V. L. Simonova. — Moscow: Yurayt Publishing House, 2022. — 276 p. — (Current monographs). — ISBN 978-5-534-14248-8. — Text: electronic // Yurayt Educational Platform [website]. — URL: https://urait.ru/bcode/496918
6. Popov, E. V. Smart cities: a monograph / E. V. Popov, K. A. Semyachkov. — Moscow: Yurayt Publishing House, 2022. — 346 p. — (Current monographs). — ISBN 978-5-534-13732-3. — Text: electronic // Educational platform Yurayt [website]. — URL: https://urait.ru/bcode/496705
7. Porter E. Michael Competitive strategy: Methods of analyzing industries and competitors / Michael E. Porter; Translated from English — M.: Alpina Business Books, 2015 — 454 p. ISBN 5-9614-0143-0.
8. Roy, O. M. Studies of socio-economic and political processes: textbook for universities / O. M. Roy. — Moscow: Yurayt Publishing House, 2022. — 331 p. — (Higher education). — ISBN 978-5-534-12349-4. — Text: electronic // Yurayt Educational Platform [website]. — URL: https://urait.ru/bcode/492400 .
9. Solomatin, A.N. Economics, analysis and planning at the trade enterprise / ed. Solomatina A.N. – St. Petersburg: Publishing House Peter, 2009 – 560 p.
10. Theory and methodology of assessing the economic potential of enterprises / G.G. Nadvornaya, S.V. Klimchuk, M.S. Oborin, T.E. Gvarliani // Economic and social changes: facts, trends, forecast. – 2016. – No. 6. – pp. 70-90. DOI: 10.15838/esc/2016.6.48.4/

Для цитирования:  Моровова И.М., Лазутина А.Л., Сафатова К.С., Паленова Т.В. Экономический потенциал коммерческой организации сферы услуг: содержание и оценка  // Московский экономический журнал. 2022. № 6. URL: https://qje.su/ekonomicheskaya-teoriya/moskovskij-ekonomicheskij-zhurnal-6-2022-24/

© Моровова И.М., Лазутина А.Л., Сафатова К.С., Паленова Т.В., 2022. Московский экономический журнал, 2022, № 6.

PDF-файл статьи

Научная статья

Original article

УДК 33

doi: 10.55186/2413046X_2022_7_6_353

ПЕДАГОГИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ВНЕДРЕНИЯ ОСНОВ ЦИФРОВОЙ ЭКОНОМИКИ

PEDAGOGICAL ASPECTS OF THE INTRODUCTION OF THE FOUNDATIONS OF THE DIGITAL ECONOMY

Рафикова Венера Мунировна, кандидат педагогических наук, Кафедра бухгалтерского учета и аудита, Стерлитамакский филиал Башкирского государственного университета, v.m.rafikova@strbsu.ru

Ларьков Кирилл Владимирович, ФГБОУ ВО «Кубанский государственный университет», kirill@larkov.ru

Болотова Галина Александровна, старший преподаватель ФГБОУ ВО «Российский государственный университет туризма и сервиса»

Клычкова Ольга Владимировна, старший преподаватель ФГБОУ ВО «Российский государственный университет туризма и сервиса»

Таранина Ольга Викторовна, к.э.н., доцент. Преподаватель кафедры психологии и педагогики филиал военной академии РВСН им. Петра Великого в г. Серпухове; доцент кафедры управления проектами НИУ «МАИ» Учебный центр «Интеграция» Филиала «Стрела»

Rafikova Venera Munirovna, Candidate of Pedagogical Sciences, Department of Accounting and Auditing, Sterlitamak Branch of Bashkir State, University,v.m.rafikova@strbsu.ru

Larkov Kirill V., Kuban State Universitykirill@larkov.ru

Bolotova Galina Aleksandrovna, Senior Lecturer at the Russian State University of Tourism and Service

Klychkova Olga Vladimirovna, Senior Lecturer at the Russian State University of Tourism and Service

Taranina Olga Viktorovna, Candidate of Economics, Associate Professor. Teacher of the Department of Psychology and Pedagogy branch of the Military Academy of the RVSN, Peter the Great in Serpukhov;Associate Professor of the Department of Project Management of the National Research University «MAI» Training Center «Integration» of the Strela Branch

Аннотация. В статье проводится исследование  педагогических аспектов процесса внедрения основ цифровой экономики. Автор отмечает, что Цифровое образовательное пространство позволяет университетам преодолевать физические и институциональные границы и вступать во взаимодействие с обществом в целом. Организационно существует не одно цифровое пространство обучения, а множество, и они пересекаются с гибридными и физическими пространствами. Возможности показывают, что цифровое образовательное пространство обеспечивает новые формы развития знаний, включая новых участников за пределами экономических вузов.

Abstract. The article investigates the pedagogical aspects of the process of introducing the basics of the digital economy. The author notes that the digital educational space allows universities to overcome physical and institutional boundaries and interact with society as a whole. Organizationally, there is not one digital learning space, but many, and they intersect with hybrid and physical spaces. The opportunities show that the digital educational space provides new forms of knowledge development, including new participants outside of economic universities.

Ключевые слова: цифровая экономика, педагогические аспекты внедрения, образовательный процесс, экономические дисциплины

Keywords: digital economy, pedagogical aspects of implementation, educational process, economic disciplines.

Когда весной 2020 года на мир обрушилась пандемия коронавирусной инфекции, многие учебные заведения  были вынуждены в достаточно короткий срок перейди на рельсы цифрового образования. Преподаватели в кратчайшие сроки перешли на видеолекции и видеосеминары, а студенты стали посещать занятия онлайн.

Если для некоторых специальностей указанный процесс был трудоемким и громоздким, что для отдельных направлений обучения он принес ощутимую пользу,  позволив опробовать на практике уже изученную теорию – это касается студентов факультетов экономических специальностей,  которые параллельно с изучением других дисциплин в достаточно короткий срок познакомились с достижениями цифровой экономики[4].

Известно, что университеты отдельных стран мира были пионерами в использовании цифровых технологий и потратили много лет на разработку цифровых решений. Административные системы, такие как реестры студентов, системы экзаменов, управление персоналом и финансы, в ряде европейских вузов были внедрены в 1980-х и 90-х годах и принадлежали администрации университета. Образовательные решения, такие как системы управления обучением (LMS),  веб-сайты курсов и библиотечные системы, постепенно внедрялись после 2000 года. А оцифровка предметов была разработана на местном уровне учеными в рамках научного развития в своих областях и дисциплинах. Когда разразился кризис Covid-19, в большинстве университетов были действующие цифровые решения для  его преодоления. Исследования также показали высокую степень готовности учащихся к онлайн-обучению во время кризиса [2].

Однако хотя у большинства университетов были работающие решения, цифровизация высшего образования носила постепенный характер и не привела ко всеобщей цифровой трансформации. Одной из ключевых причин было то, что цифровизация основных университетских задач пошла по двум отдельным направлениям, реализуя так называемую двойную цифровизацию:

1.Образовательные решения, такие как системы управления обучением (LMS), МООК, веб-сайты курсов и библиотечные системы, постепенно внедрялись после 2000 года, стандартизировались и управлялись ИТ-отделами.

2.Цифровые предметы в основном разрабатывались учеными на местном уровне в рамках научного развития в своих областях и дисциплинах. В частности, исследовательские решения были очень децентрализованы, обычно вплоть до исследовательских групп или даже отдельных исследователей.

Тот факт, что эти процессы были отдельными и неинтегрированными, имел как минимум два негативных последствия. Во-первых, студенты и преподаватели воспринимали решения как два разных контекста; образовательные решения в основном связаны с общением университетских кафедр и преподавателей со студентами, в то время как оцифровка предметов направлена ​​​​на обучение новыми способами и даже на переопределение областей. Поскольку решения были отдельными и часто фрагментарными, учащиеся и преподаватели воспринимали их как различные цифровые инструменты, а не как общее цифровое пространство обучения. 

Вторая проблема заключается в том, что это разделение мешало инновациям новых форм обучения, потому что повторяло традиционную модель; сначала лекция, потом необходимо идти и читать учебники. В целом, два отдельных процесса стимулировали постепенное улучшение, но не привели к необходимым изменениям.

В 2020 году за короткий период миллионы студентов были переведены из аудиторий в цифровые классы с использованием таких инструментов, как Teams и Zoom. Студенты, академический персонал и администрация приступили к быстрым экспериментам и процессу изучения того, как преподавать, учиться и управлять цифровым образованием. Долгосрочные последствия этого процесса  еще не определены, но многие исследователи предполагают, что они будут иметь далеко идущие последствия и сводятся к цифровой трансформации высшего образования в целом и экономического в частности [1].

Цифровая трансформация высшего образования, в том числе – экономического, обсуждалась в последнее десятилетие, и  его концепция касается многих аспектов, таких как управленческая стратегия, асинхронное сотрудничество  и использование инструментов коммуникации. Ключевым подходом является переосмысление процесса обучения, обеспечиваемое технологиями, то есть развитие цифрового учебного пространства. 

Цифровое образовательное пространство — сложное явление, о котором слишком мало известно как в эмпирическом, так и в теоретическом плане. В первую очередь, необходимо ответить на вопрос:  как мы можем создать общее цифровое пространство для обучения в высшем образовании?

Исследовательский вопрос мотивирован предположением о том, что цифровое учебное пространство является не техническим артефактом, а пространством, в котором учебная деятельность физически, социально и эпистемически локализована, т. е. разыгрывается педагогами и студентами. 

Цифровое учебное пространство можно рассматривать с нескольких точек зрения; технической, педагогической и организационной. Общая отправная точка заключается в том, что университеты должны рассматривать это не как нечто совершенно новое и отличное, что можно купить или скопировать, а как решения, основанные на существующих структурах и практиках [5]. 

Высшее образование является центральным местом для создания новой экономики знаний в 21 веке, а цифровые технологии являются ключевым средством реализации этого потенциала.  Некоторые исследователи утверждают, что университеты отстают от других секторов в цифровизации.

Исторически университеты характеризовались децентрализованными организациями для удовлетворения местных и региональных, а также профессиональных потребностей в национальных и международных сетях исследователей. Таким образом, существует неотъемлемое противоречие между стремлением правительства использовать централизованные подходы, в которых доминирует стратегическое мышление, и потребностью различных профессиональных специальностей в самоуправлении и контроле, в которой доминирует стратегическое мышление. оптимизация местных знаний. Таким образом, цифровизация высшего образования осуществляется как сверху вниз, так и снизу вверх. В то время как стратегический уровень сосредоточен на централизации ИТ и управлении, чтобы обеспечить более эффективные процессы, академический персонал больше интересует, как цифровизация может поддержать научные исследования [4].

Поток цифрового образования ориентирован на процесс и касается цифровых классов и LMS, предоставления цифровых материалов, таких как PowerPoints, видеопрезентации, и передачи результатов обучения, заданий и экзаменов. Массовые открытые онлайн-курсы (МООК) совершили прорыв в 2012 году  и стали общепризнанной коммуникационной технологией для онлайн-обучения.

Поток цифровых предметов ориентирован на знания и имеет дело с цифровыми знаниями предметной области. В информатике это программирование, в медицине это могут быть ресурсы электронного обучения, в экономике это могут быть транзакционные данные для изучения эконометрики. Цифровое представление знаний меняет многие дисциплины и позволяет использовать новые формы обучения благодаря двум ключевым возможностям; визуализация информации, данных и идей, а также интерактивность как средство обеспечения обучения инструментами для обработки и исследования информации [6].

На более глубоком уровне цифровизация предметов переопределяет дисциплины. В биологии это могло бы привести к переходу от изучения природных объектов к ориентации на цифровое представление природных объектов и явлений. В экономике могут быть разработаны цифровые модели, позволяющие просматривать большие объемы данных.

Продвижение к цифровому учебному пространству в высшем образовании идет медленно. Барьером  здесь выступает двойная цифровизация, то есть неинтегрированное развитие цифрового образования и цифровых предметов. Однако блокировки, вызванные пандемией Covid-19, вызвали у высших учебных заведений разрушительный шок и потребовали от них внедрения коммуникационных технологий, педагогических инноваций и организационного переосмысления для создания цифрового образовательного пространства.

Университет – это традиционное учебное пространство. С появлением Интернета люди познакомились с цифровым пространством, т. е. имеют дело с виртуальными объектами через устройства, такие как ПК, мобильные телефоны и игры. Цифровое учебное пространство использует эти услуги, но гораздо более целенаправленно:

Технически это географически нелокальная среда, предлагающая интегрированные возможности для обучения и общения с помощью цифровых устройств. Возможности создаются крупной технической цифровой инфраструктурой. Интерактивные онлайн-инструменты позволяют проводить синхронные встречи, преподавание, совместное обучение  и организацию курсов. Для бесперебойной работы эти решения требуют технических интеграций, часто реализуемых с помощью API, т. е. механизмов, которые защищают и обеспечивают ресурсы для этих взаимодействий.

С педагогической точки зрения это подпространство того, что необходимо понимать понимаем как пространство обучения , т. е. учащиеся учатся в физическом, гибридном и цифровом пространствах, которые часто взаимодействуют. Это не набор инструментов, а скорее интегрированная среда для глубокого персонализированного обучения и проблемно-ориентированного обучения. Систематическое использование данных для исследования, обучения и размышлений является ключевой частью образовательного процесса. Другие исследователи отмечают, что это позволяет использовать новые методы обучения, а также аналитику обучения. Цифровое учебное пространство поддерживает совместное обучение, предоставляя механизмы для сложных взаимодействий сверстников, и поддерживает ситуационную осведомленность, визуализируя участников и действия [3].

Организационно он выходит за физические и институциональные границы университета. В то время как университеты всегда взаимодействовали с другими частями общества, здание университета  также является вместилищем, иногда воспринимаемым как башня из слоновой кости, часто расположенным за пределами города. Цифровое пространство обучения открывает новые возможности, такие как более тесное сотрудничество с бизнесом, правительством и другими сообществами.

Эти несколько идеализированные перспективы  носят прогнозный характер и не описывают сегодняшние реалии. Однако очевидно, что кризис Covid-19 ускорил развитие цифрового образовательного пространства в целом и в области получения экономического образования в частности.

Таким образом, согласование цифровой образовательной среды и цифровых технологий преподавания обеспечило техническую основу процесс обучения.  Данный процесс можно позиционировать как развивающуюся цифровую инфраструктуру, где технические и социальные элементы взаимодействуют и интегрируются. Цифровое образовательное пространство позволяет университетам преодолевать физические и институциональные границы и вступать во взаимодействие с обществом в целом. Организационно существует не одно цифровое пространство обучения, а множество, и они пересекаются с гибридными и физическими пространствами. Возможности показывают, что цифровое образовательное пространство обеспечивает новые формы развития знаний, включая новых участников за пределами экономических вузов.

Список источников

1. Камнева В.В., Коняева Е.А. Цифровая экономика в образовании // Скиф. 2018. №3 (19).
2. Крутиков В.К.. Доможир В.В.. Якунина М.В., Шаров С.В. Цифровая экономика и формат образования // КЭ. 2020. №10.
3. Crawford, K. ButlerHenderson, J. Rudolph, B. Malkawi, M. Glowatz, R. Burton, P. Magni, S. Lam COVID-19: 20 countries’ higher education intra-period digital pedagogy responses Journal of Applied Learning & Teaching, 3 (2020), pp. 1-20I.
4. Gafurov, M.R. Safiullin, E.M. Akhmetshin, A.R. Gapsalamov, V.L. Vasilev Change of the higher education paradigm in the context of digital transformation: From resource management to access control International Journal of Higher Education, 9 (2020), pp. 71-85
5. Goodyear, L. Carvalho, P. Yeoman Activity-centred analysis and design (ACAD): Core purposes, distinctive qualities and current developments Educational Technology Research & Development, 69 (2021), pp. 445-464
6. M. Tang, P.C. Chen, K.M.Y. Law, C.H. Wu, Y. Lau, J. Guan, D. He, G.T.S. Ho Comparative analysis of Student’s live online learning readiness during the coronavirus (COVID-19) pandemic in the higher education sector Computers & Education, 168 (2021), p. 104211

References

1. Kamneva V.V., Konyaeva E.A. Digital economy in education // Skif. 2018. №3 (19).
2. Krutikov V.K.. Domozhir V.V.. Yakunina M.V., Sharov S.V. Digital economy and the format of education // KE. 2020. No. 10.
3. J. Crawford, K. ButlerHenderson, J. Rudolph, B. Malkawi, M. Glovatz, R. Burton, P. Magni, S. Lam COVID-19: Responses to Intraperiodic Digital Pedagogy in Higher Education in 20 Countries Journal of Applied Learning & Teaching, 3 (2020), pp. 1-20I.
4. R. Gafurov, M.R. Safiullin, E.M. Akhmetshin, A.R. Gapsalamov, V.L. Vasiliev Changing the paradigm of higher education in the context of digital transformation: from resource management to Access control International Journal of Higher Education, 9 (2020), pp. 71-85
5. P. Goodyear, L. Carvalho, P. Yeoman Analysis and Activity-oriented Design (ACAD): Main objectives, distinctive qualities and current developments Research and development in the field of educational technologies, 69 (2021), pp. 445-464
6. Y.M. Tang, P.C. Chen, K.M.Y. Law, C.H. Wu, Y. Lau, J. Guan, D. He, G.T.S. Ho Comparative analysis of students’ readiness for online learning in real time during the coronavirus pandemic (COVID-19) in the higher education sector Computers and education, 168 (2021), p. 104211

Для цитирования: Рафикова В.Н., Ларьков К.В., Болотова Г.А., Клычкова О.В., Таранина О.В. Педагогические аспекты внедрения основ цифровой экономики //Московский экономический журнал. 2022. № 6. URL: https://qje.su/ekonomicheskaya-teoriya/moskovskij-ekonomicheskij-zhurnal-6-2022-23/

© Рафикова В.Н., Ларьков К.В., Болотова Г.А., Клычкова О.В., Таранина О.В., 2022. Московский экономический журнал, 2022, № 6.

PDF-файл статьи

Научная статья

Original article

УДК 339.133.017

doi: 10.55186/2413046X_2022_7_6_352

ИССЛЕДОВАНИЕ ОСОБЕННОСТЕЙ РОССИЙСКОГО РЫНКА НОСОЧНЫХ ИЗДЕЛИЙ

RESEARCH OF THE PECULIARITIES OF THE RUSSIAN MARKET OF SOCKS

Султанова Алина Анатольевна, старший преподаватель, Департамента менеджмента и предпринимательства, Школы экономики и менеджмента ФГАОУ ВО Дальневосточный федеральный университет, E-mail: sultanova.aa@dvfu.ru

Денисевич Елена Ивановна, к.ист.н., доцент Департамента менеджмента и предпринимательства, Школы экономики и менеджмента ФГАОУ ВО Дальневосточный федеральный университет, E-mail: denisevich.ei@dvfu.ru

Столярчук Татьяна Геннадьевна, студент, Департамента менеджмента и предпринимательства, Школы экономики и менеджмента ФГАОУ ВО Дальневосточный федеральный университет, E-mail: stat88088@mail.ru

Sultanova Alina Anatolyevna, Senior Lecturer, Department of Management and Entrepreneurship, School of Economics and Management, Far Eastern Federal University, E-mail: sultanova.aa@dvfu.ru

Denisevich Elena Ivanovna, Candidate of History, Associate Professor of the Department of Management and Entrepreneurship, School of Economics and Management, Far Eastern Federal University, E-mail: denisevich.ei@dvfu.ru

Stolyarchuk Tatyana Gennadievna, student, Department of Management and Entrepreneurship, School of Economics and Management, Far Eastern Federal University, E-mail: stat88088@mail.ru

Аннотация. В статье рассматриваются особенности рынка чулочно-носочных изделий в России. Произведен анализ научных статей, которые затрагивают в своих исследованиях рынок носочных изделий. Выявлены особенности реализации продаж и рассмотрен ассортимент производимых изделий на территории России. По итогам исследования выявлена категория носочных изделий, которая пользуется спросом у российских потребителей, но представлена на рынке лишь импортными производителями. В статье также изучено отечественное производство носочных изделий, на примере научных статей и анализа существующих производителей. В ходе исследования был проведен опрос среди жителей Приморского края, с целью изучения потребительского спроса на носочные изделия. Полученные результаты необходимы для изучения возможности запуска линии по производству носочных изделий с целью импортозамещения, с учетом существующих трендов в России.

Abstract. The article examines the features of the hosiery market in Russia. The analysis of scientific articles, which touch on the market of hosiery in their research. The peculiarities of sales realization and the range of manufactured products in Russia are revealed. As a result of the study revealed the category of socks, which is in demand among Russian consumers, but represented in the market only by imported manufacturers. The article also studied the domestic production of sock products, on the example of scientific articles and analysis of existing manufacturers. During the study, a survey was conducted among the residents of Primorsky Krai, in order to study consumer demand for sock products. The results obtained are necessary to study the possibility of launching a line for the production of sock products for the purpose of import substitution, taking into account existing trends in Russia.

Ключевые слова: чулочно-носочные изделия, производство носков, рынок, товар, предложение

Keywords: hosiery, manufacture of socks, market, product, offer

Чулочно-носочные изделия являются одними из самых популярных на рынке трикотажных изделий. Данная товарная категория самая разнообразная по изготовлению товаров из нитей, пряжи и тканей ручным или машинным способом. Изучив официальное издание Федеральной службы государственной статистики «Промышленное производство в России», было выявлено, число организаций в России, занимающихся производством текстильных изделий. На 2018 год число предприятий и организаций составило 6740 (по данным государственной регистрации). Лидирующие позиции в производстве основных видов одежды занимают чулочно-носочные изделия. В 2018 году было произведено 200 млн.пар, в том числе чулки – 900 000, колготки – 29,8 млн., носки – 115 млн.пар и другие [1].

Производство классических чулочно-носочных изделий становится популярным на территории России, однако, создание производства более уникальной продукции, не замечается. Хотя подчеркнуть свою индивидуальность с помощью чулочно-носочных изделий всегда хотели не только женщины, но и мужчины.

В статье «The new rules of socks: novelty ones are out – but yes you can wear them with sandals» британской газеты The Guardian, говорится о том, что носки – это новое заявление моды. И если раньше они были чем-то, что люди использовали чтобы прикрыть ноги, то теперь носки являются важной частью одежды, а иногда и созданием образа многих людей [2]. Многие мировые Дома моды в презентациях своих коллекций дополняют образы чулочно-носочными изделиями, создавая особый стиль. Именно это сформировало у покупателей потребность в уникальных, необычных носках, которые могут являться частью образа и подчеркивать индивидуальность человека.

Сейчас на рынке России представлены, в основном, зарубежные производители уникальных носков и колгот. Местные же, ориентируются на производство более простого и недорогого продукта. Этот рынок быстро расширяется, но, несмотря на это, производить что-то уникальное пока никто не решается.

Для того чтобы подтвердить растущий спрос на уникальные носочные изделия, был составлен и проведен опрос при помощи сервиса Google Forms. Всего в данном опросе приняли участие 105 жителей Приморского края, из которых 20 человек – мужчины и 85 – женщины. Вопросы были направлены на изучение потребительского спроса на носочные изделия.

Среди опрошенных потребителей носочных изделий в Приморском крае 40 человек указали свои любимые бренды носочных изделий, среди которых оказались Calzedonia, Adidas, Calvin Klein, Falke, Nike и другие. Подавляющее большинство брендов приходится на европейские компании. На рисунке 1 показаны самые популярные, которые были выбраны российскими потребителями носочных изделий. Из них 17% и 11% пришлись на такие бренды как Calzedonia и Falke соответственно. Остальные марки были выбраны меньшим числом опрошенных и составляют в общем 72% от общего числа указанных брендов.

В ходе исследования было установлено, что в современных условиях чулочно-носочные изделия пользуются такой популярностью не только из-за своих свойств, которые делают их удобными в повседневном ношении, ведущие дома моды трансформировали привычные всем чулочно-носочные изделия в трендовый аксессуар и представили свои коллекции миллионам потенциальных потребителей, задав новый тренд в индустрии моды. Сейчас многие люди приобретают их как модный аксессуар, подбирая наряд под носки и колготы, а не наоборот. Самая лояльная в мире аудитория потребителей – женщины любят следовать последним тенденциям в мире моды и дополнять свои образы интересными фактурами и цветами, создавая свой особенный неповторимый стиль.

Наряду с этим мода имеет одну главную ценность – современность, каждая одежда должна соответствовать новому времени. В своём исследовании  Прочаковская Д. В. [2021], определила значение и влияние моды в современном мире. В статье говорится о том, что мода является не только формой массового поведения, но и раскрывает возможности для выражения индивидуальности человека, позволяет воплощать в одежде свои ценности. Она представляет собой механизм общения между людьми, в котором проявляется стремление человека к единению с членами своей группы [3].

В современных реалиях людям все больше и больше нравятся необычные вещи. Людей все чаще интересует индивидуальный дизайн, мода и бренды. Последние становятся особенно востребованными в условиях развития креативного потребления. Покупатели рассчитывают на приобретение не столько вещи, сколько чего-то «новенького», индивидуального, возможно даже революционного, противостоящего тенденциям массовой культуры. Именно с помощью брендов покупатели показывают не только то, что они собой представляют и что ценят, но также и уровень своей современности и креативности [4].

Однако, многие модные тренды, которые существуют в мире, не представлены в России. Хотя спрос на данную продукцию есть, с каждым годом все больше людей предпочитают соответствовать модным трендам и покупать вещи подчеркивающие индивидуальность. Что подтверждается результатами опроса, которые представлены на рисунке 2. Среди 105 опрошенных человек почти 9% предпочитают покупать исключительно необычные носочные изделия, которые могут подчеркнуть их индивидуальность. Практически 43% опрошенных предпочитают приобретать как уникальные изделия, так и простые.

По данным онлайн-издания Fashionnetwork.com отмечается, что 59% всех произведенных чулочно-носочных изделий в России приходится на носки. На рисунке 3 представлены результаты опроса, которые показывают, что 95 человек (90,5% опрошенных) чаще всего приобретают именно носки, на втором месте колготы, реже покупают чулки, лосины, гольфы.

Несмотря на высокий спрос, которым пользуются уникальные носочные изделия, их приобретение затруднено высокими ценами за счет импорта из других стран. Люди вынуждены покупать простую продукцию с простыми рисунками и дизайном чаще просто не находя в магазинах нужный товар. А потребность в покупке носков и колгот постоянна. Это подтверждают результаты опроса. 6% опрошенных ответили, что приобретают носочную продукцию каждую неделю и более 70% почти каждые 2 месяца.

Из результатов проведенного исследования на территории Приморского края, наблюдается постоянно растущий спрос на носочные изделия, также было установлено, что брендовые и уникальные товары пользуются большой популярностью среди жителей, так как многие хотят идти в ногу со временем.

Анализ товарного ассортимента оптовых продавцов показал, что данный ассортимент возможно приобрести только у поставщиков из Германии, Италии, Польши и других стран Европы, при этом цена с учетом логистики для конечного потребителя выходит неприемлемой. Последние несколько лет доступ импортных товаров ограничивался условиями пандемии: увеличились сроки и цены доставки, растаможивание груза, также сюда можно добавить и волатильность курсов валют, которая создает дополнительные риски для предпринимателя и сильно отражается на стоимости импортных носочных изделий в России.

На территории Приморского Края была выявлена потребность в уникальных носочных изделиях. Люди, которые придерживаются модных трендов, любят подчеркивать свою индивидуальность, не имеют возможности приобретать такие товары в местных магазинах по доступным ценам. Основным сегментом потребителей таких носочных изделий являются женщины, с различным образом жизни, которых объединяет одно важное отличие – это следование модным тенденциям. Для покупательниц очень важен их особенный стиль, который подчеркивает индивидуальность. Возрастной диапазон составляет 25-45 лет, на период исследования 43,9% покупателей находятся в диапазоне 25-34 года, 41,9% в диапазоне 35-44 года. У данного сегмента потребителей существует потребность в покупке трендовых позиций носочных и чулочных изделий, которые соответствуют трендам ведущих домов моды мира, и которые тяжело купить не только во Владивостоке, но и в России в целом.

На Российском рынке все еще остается доля импорта Китайской продукции среднего и низкого качества, а также доля теневого рынка. В статье 2020 года Виноградова А.В. «Оценка ассортимента и экспертиза качества чулочно-носочных изделий в розничном торговом предприятии» проведена оценка ассортимента чулочно-носочных изделий в розничном торговом предприятии торговой сети «Кашемир и Шелк». По результатам исследования было выявлено, что качество носочных изделий на предприятии низкое. Это связано с фальсификацией волокнистого состава и низким контролем качества выпускаемой продукции, а также с неправильным выбором поставщиков сырья. По данным проведённого анализа литературы можно сделать вывод, что отечественные производители, не всегда предоставляют товары хорошего качества [5].

Проведя анализ производителей носочных изделий на территории России было выявлено, что в настоящее время производство носочных изделий не распространено на территории России. Основной процент сосредоточен в центральной части страны. Центральный федеральный округ является лидером производства носков от общего произведенного объема за 2019 год с долей около 58,0%. Но этого объёма не достаточно для того, чтобы отказаться от импортных изделий.

В сформировавшихся условиях импортазамещения многие существующие производители чулочно-носочных изделий начинают задумываться над расширением своего производства. О том, какие результаты получают предприятия при анализе рынка, говорится в статье Сыцко В.Е. «К вопросу конкурентоспособности чулочно-носочных изделий». В ней упоминается проявление динамичности рынка в обновлении ассортимента и создании новых видов носочных изделий. В республике Беларусь в 2018 году был проведен социологический опрос по результатам которого было установлено, что основными потребительскими свойствами при выборе чулочно-носочных изделий являются волокнистый состав, формоустойчивость, гигроскопичность, колористическое оформление, устойчивость к истиранию, оригинальность.[6]

В научной статье Соловьева А.Г. «Исследование рынка чулочно-носочной продукции для инновации отрасли» говорится о росте доли теневого рынка носочных изделий в России. По этой причине места для легальных производителей не остается, из-за чего предприятия показывают неустойчивую разнонаправленную динамику производства чулочно-носочных изделий. По данным за 2016 год и оценкам специалистов Indexbox, процесс импортозамещения в легкой промышленности не имеет предпосылок, так как производство одежды в РФ лишено сырьевой базы.

Однако в статье отмечается сохранение устойчивого спроса на носочные изделия. А также говорится о важном аспекте развития отечественного производства – создании совершенно новых технологий для производства высококачественных изделий [7].

Стоит отметить, что многие люди привыкли покупать импортные товары. Для некоторых отечественные производители не являются показателем качества и уникальности. Брендовые товары зарубежных поставщиков, которые уже давно завоевали доверие российских потребителей, не уступят отечественным производителям так просто. Популярность импортных изделий на фоне российского производства прослеживается на протяжении многих лет. Даже в 90-е годы такая тенденция существовала, что доказывает научная статья Смолейчук И.М. «Легкая промышленность: состояние, проблемы, перспективы». Отрасли легкой промышленности (в том числе и чулочно-носочное производство), помимо хлопчатобумажных тканей, терпели убытки на протяжении пяти лет из-за значительной конкуренции на отечественном потребительском рынке импортной продукции. Отечественная продукция имела низкую конкурентоспособность, за счет высокой себестоимости и низкого качества, из-за чего за пять лет производство чулочно-носочных изделий снизилось более чем в два раза.

В данной статье также говорится о высоком потенциале Дальнего востока (в том числе Приморского края). Наличие природных ресурсов, экономико-географического положения и близость к странам АТР, делают регион привлекательным для создания на его территории производства носочных изделий.[8]

Для того чтобы понять отношение российских потребителей к европейским чулочно-носочным изделиям, была проанализирована научная статья Новиковой Т.В. «Популярность отечественных и зарубежных производителей на рынке чулочно-носочных изделий». В ней рассматривается группа чулочно-носочных изделий для женщин (колготки, чулки, носки летнего сезона). В ходе исследования было выявлено, что данный вид изделий представлен марками зарубежных производителей, в основном итальянских. Это такие марки как: «LEVANTE», «GOLDEN LADY», «OMSA», «SISI», «FILODORO», «FRANZONI», «GLAMOUR», «Sanpellegrino». Изделия данных марок пользуются высоким спросом у потребителей, т.к. обладают оптимальной пропорцией цена-качество. Колготы, чулки, носки зарубежных производителей востребованы на рынке чулочно-носочных изделий России, т.к. данный вид продукции производится по новым технологиям и имеет широкий ассортимент по цвету, плотности, дизайну. Отечественная продукция не имеет такого же высокого спроса, потому что ассортимент ее весьма узкий, однотипный, и по эксплуатационным свойствам она отстает от продукции зарубежных конкурентов.

Для того чтобы практически определить популярность зарубежных и отечественных чулочно-носочных изделий было проведено анкетирование потребителей данной группы товаров. Было опрошено 50 человек. Респондентами являлись мужчины и женщины разных возрастов. Для наиболее полного и расширенного анализа предпочтений потребителей с разным уровнем дохода и составом семьи.

Подавляющее большинство опрошенных – 76%, предпочитают покупать чулочно-носочные изделия зарубежных производителей. Остальные 24% склонны приобретать марки отечественных изготовителей.

Исходя из полученной информации, 46% респондентов утверждают, что продукция зарубежных производителей высокого качества, 12% считают, что импортные изделия преимущественно среднего качества, 4% потенциальных покупателей думают, что изделия зарубежных производителей низкого качества. Оценивая продукцию отечественного происхождения, выяснилось, что 10% опрошенных утверждают, что российские производители выпускают продукцию высокого качества, 16% — среднего, 12% — низкого.[9]

Исходя из представленных результатов опроса, а также анализа научных статей, можно говорить о существовании потребности в уникальных носочных изделиях на рынке России и ограниченности его предложения.

Список источников

1. Масакова И.Д Промышленное производство в России 2019 / И.Д. Масакова, И.В. Акимова // Статистический сборник – 2019. –С. 1–288. – Режим доступа: https://rosstat.gov.ru/storage/mediabank/Prom_proiz-v­o2019.pdf
2. Прочаковская,Д В. Мода, стиль и цвет /. Д.В Прочаковская // Инновационный потенциал развития общества: взгляд молодых ученых. – 2021.. – С. 308–311. – Режим доступа: https://www.elibrary.ru/item.asp?id=­47409425&
3. Василенко,И В. Практика потребления брендов как процесс самореализации личности: социологический анализ /. И.В Василенко, О.В. Ткаченко // Теория и практика общественного развития. – 2020. – №  – С. 13–17. – Режим доступа: https://www.elibrary.ru/item.asp?id=42­444006
4. Виноградова А.В. Оценка ассортимента и экспертиза качества чулочно-носочных изделий в розничном торговом предприятии / Виноградова А.В., Лорелли В.А.// Вестник сибирского университета потребительской кооперации – 2020. –С. 31–34. – Режим доступа: https://elibrary.ru/ite­m.asp?id=42596298&
5. Сыцко В.Е. К вопросу конкурентоспособности чулочно-носочных изделий / В.Е.Сыцко, Н.В. Кузьменкова // Тезисы докладов 53-й международной научно-технической конференции преподавателей и студентов. – 2020. – С. 241-242. . – Режим доступа: https://www.elibrary.­ru/item.asp?id=43899657&
6. Соловьева,А.Г. Исследование рынка чулочно-носочной продукции для инновации отрасли /. А.Г Соловьева, К.В. Илларионова // Неделя науки СПБГУ. – 2017. – С. 389–392. – Режим доступа: https://www.elibrary.r­u/item.asp?id=32343929
7. Смолейчук, И М. Легкая промышленность: состояние, проблемы, перспективы / И.М Смолейчук // Известия Дальневосточного федерального университета. Экономика и управление. – 1999. – С. 48–57. – Режим доступа: https://cyberleninka.ru/article/n/
8. Новикова Т.В. Популярность отечественных и зарубежных производителей на рынке чулочно-носочных изделий / Новикова Т.В, Меньшикова В.К // IX Всероссийская конференция «Молодёжь и наука» – 2013. –С. 1–2. – Режим доступа: http://elib.sfu-kras.ru/bitstream
9. Газета The Guardian, The new rules of socks: novelty ones are out – but yes you can wear them with sandals [Электронный ресурс]: официальный сайт. – Режим доступа: https://www.theguardian.com

References

1. Masakova I.D. Industrial production in Russia 2019 / I.D. Masakova, I.V. Akimova // Statistical Collection – 2019. – pp. 1-288. – Access mode: https://rosstat.gov.ru/storage/mediabank/Prom_proiz-vo2019.pdf
2. Prochakovskaya, D. V. Fashion, style and color /. D.V. Prochakovskaya // Innovative potential of society development: the view of young scientists. – 2021.. – p. 308-311. – Access mode: https://www.elibrary.ru/item.asp?id=-47409425&
3. Vasilenko, I.V. The practice of brand consumption as a process of personal self-realization: a sociological analysis /. I.V. Vasilenko, O.V. Tkachenko // Theory and practice of social development. – 2020. – No. 2. – pp. 13-17. – Access mode: https://www.elibrary.ru/item.asp?id=42-444006
4. Vinogradova A.V. Evaluation of the assortment and examination of the quality of hosiery in a retail trade enterprise / Vinogradova A.V., Lorelli V.A.// Bulletin of the Siberian University of Consumer Cooperation — 2020. – pp. 31-34. – Access mode: https://elibrary.ru/ite-m.asp?id=42596298&
5. Sytsko V.E. On the issue of competitiveness of hosiery / V.E. Sytsko, N.V. Kuzmenkova // Abstracts of the 53rd International Scientific and Technical Conference of Teachers and Students. – 2020. – pp. 241-242. . – Access mode: https://www.elibrary.-ru/item.asp?id=43899657&
6. Solovyova, A.G. Market research of hosiery products for industry innovation /. A.G. Solovyova, K.V. Illarionova // St. Petersburg State University Science Week. – 2017. – pp. 389-392. – Access mode: https://www.elibrary.r-u/item.asp?id=32343929
7. Smoleychuk, I. M. Light industry: state, problems, prospects / I.M. Smoleychuk // Proceedings of the Far Eastern Federal University. Economics and management. — 1999. – pp. 48-57. – Access mode: https://cyberleninka.ru/article/n/
8. Novikova T.V. Popularity of domestic and foreign manufacturers in the market of hosiery / Novikova T.V., Menshikova V.K. // IX All–Russian Conference «Youth and Science» – 2013. – pp. 1-2. — Access mode: http://elib.sfu-kras.ru/bitstream
9. The Guardian newspaper, The new rules of socks: novelty ones are out – but yes you can wear them with sandals [Electronic resource]: official website. – Access mode: https://www.theguardian.com

 Для цитирования: Султанова А.А., Денисевич Е.И., Столярчук Т.Г. Исследование особенностей российского рынка носочных изделий // Московский экономический журнал. 2022. № 6. URL: https://qje.su/ekonomicheskaya-teoriya/moskovskij-ekonomicheskij-zhurnal-6-2022-22/

© Султанова А.А., Денисевич Е.И., Столярчук Т.Г. Московский экономический журнал. 2022. № 6

PDF-файл статьи

Научная статья

Original article

УДК 334.021

doi: 10.55186/2413046X_2022_7_6_350

МЕТОДЫ УПРАВЛЕНИЯ РИСКАМИ В СОВРЕМЕННЫХ УСЛОВИЯХ VUCA-МИРА

RISK MANAGEMENT METHODS IN MODERN CONDITIONS OF THE VUCA WORLD

Шакирова Динара Марселевна, доцент кафедры менеджмент, кандидат социологических наук, Казанский государственный энергетический университет, г.Казань, E-mail: dinara.mm@yandex.ru

Репина Эльвина Юрьевна, Казанский государственный энергетический университет, г.Казань, E-mail: elvina0711@mail.ru

Хазишин Алмаз Айдарович, Казанский государственный энергетический университет, г.Казань, E-mail: almaz.hazishin@mail.ru

Срурова Аделия Табрисовна, Казанский государственный энергетический университет, г.Казань, E-mail: adelija2002@mail.ru

Акбатырова Надежда Александровна, Казанский государственный энергетический университет, г.Казань, E-mail: nakbatyrova03@mail.ru

Shakirova Dinara Marselevna, Associate Professor, Department of Management, Candidate of Sociological Sciences, Kazan State Power Engineering University, Kazan

Repina Elvina, Kazan State Power Engineering University, Kazan

Khazishin A.A., Kazan State Power Engineering University, Kazan

Srurova A.T., Kazan State Power Engineering University, Kazan

Akbatyrova N.A., Kazan State Power Engineering University, Kazan

Аннотация. Скорость роста изменчивости современного мира, его неопределенности и сложности требуют от компаний своевременного реагирования и принятия управленческих решений по стратегическим изменениям внутри компаний. В данной статье раскрыта специфика управления компаниями в VUCA-мире и представлены модели решений, направленные на преодоление кризисных ситуаций и нивелирование их последствий. Кроме этого, в статье приведена зависимость факторов, влияющих на приспособленность к изменчивому VUCA-миру от качества управления персоналом, квалификации сотрудников, их уровня доверия к руководству и атмосферы внутри компании.

Abstract. The growth rate of the variability of the modern world, its uncertainty and complexity require companies to respond in a timely manner and make management decisions on strategic changes within companies. This article reveals the specifics of company management in the VUCA world and presents decision models aimed at overcoming crisis situations and leveling their consequences. In addition, the article shows the dependence of factors affecting competitiveness and adaptability to the changing VUCA world on the quality of personnel management, employee qualifications, their level of trust in management and the atmosphere within the company.

Ключевые слова: менеджмент, кризис, концепция VUCA, аналитика, прогнозирование, бизнес-модель, модели управления

Key words: management, crisis, VUCA concept, analytics, forecasting, business model, management models

Своему появлению концепция VUCA-мира обязана настроениям стран периода «холодной войны». Основоположником данного понятия является полковник армии Соединенных штатов Америки Стефан Гаррос, к тому же являющийся PhD поведенческих наук, задачей которого была решить проблему эффективности предпринимаемых действий в быстро меняющейся военной обстановке. Ст.Гарросом в 1987 была представлена новая на тот период концепция VUCA, подходящая реалиям происходящих и возможных событий в мире.

Концепция VUCA-мира придумана в разрез привычному до этого устоявшемуся, несложному и прогнозируемому периоду времени, который завершился с интенсивным технологическим прорывом и резким увеличением объемов информационной базы. Предшествующим VUCA-миру принято считать SPOD-мир (рис.1) [1].

Основными принципами концепции VUCA конца 80ых годов прошлого века являются:

• Изменчивость военных событий – связана со скоростью изменения дислокации армии, когда фиксировать общую картину военных событий стало чрезвычайно сложно из-за появления и распространения новых машин: атомных-субмарин, ядерного оружия, реактивных самолетов и ракет.
• Неопределенность – это недостатки в прогнозировании, когда имеют место быть факторы влияния внешних сил, меняющих ход событий и расстановку сил на арене.
• Сложность, зависящая от увеличения действующих лиц и объектов под управлением (боевые единицы армии, техники, средств, инструментов и т.д., требующих своевременного и эффективного управления).

· Неоднозначность, который включает в себя неверно отданные приказы, человеческий фактор, получение искаженной или ложной информации [2].

В начале XXI века концепция VUCA-мира, взявшее свое начало в военное время, получила популярность в управлении компаниями и в бизнесе. Наиболее актуальной концепция стала для технологической сферы и масс-маркета. Постоянное изменение мира, его глобализация, появление гигантских корпораций в ИТ-индустрии, нестабильность в финансово-экономической и политической среде, вызванные участившимися мировыми кризисами – все это подпадает под изменчивость, неопределенность, сложность и неоднозначность VUCA-мира.

Концепция VUCA является частью четвёртой промышленной революции, ведь в целях выживания, компаниям необходимо двигаться быстрыми и динамичными шагами, приспосабливаясь к изменчивости современного мира [3].

Основными функциями управления рисками в современном мире являются прогнозирование всевозможных сценариев развития событий, идентификация и оценка вероятных отрицательных результатов, попытки избежать кризисных ситуаций или нивелирования их последствий. Но, события двадцати последних лет, когда весь мир сталкивался с общими проблемами: финансовые кризисы 2008, 2014 и 2022 годов, эпидемии в странах и мировая пандемия COVID-19, последствия ограничений в нефтегазовой отрасли, вызванные ограничительными мерами ОПЕК+, климатические катаклизмы – всё это характеризуется крайне высоким уровнем неопределенности. Какие именно риски возможны в будущем, и на каких из них необходимо фокусировать свое внимание – эти вопросы наиболее острыми являются как на уровне стран, так и на уровне компаний [4].

В условиях кризиса, не имеющего прецедентов, в VUCA-мире устоявшиеся экономические и поведенческие паттерны моделей управления организациями в мгновении теряют свою актуальность. Это обусловлено тем, что компании, не способные приспособиться к изменениям, не могут оставаться на плаву, опираясь на модели менеджмента или финансово-экономические взаимоотношения вчерашнего дня. Необходимо применение модельного риска, требующего изменения или полного перестроения устоявшихся моделей [5-6].

Изменчивость внешнеэкономических факторов VUCA-мира, влияющих на стабильность управления компанией, весьма трудно поддается прогнозированию. Возникающие внешние факторы кризиса непосредственно связаны с развитием макроэкономических изменений в мировой экономической сфере.

Безусловно, рассматривая конкретные компании и те или иные кризисы, можно выявить и другие специфические факторы их появления. Но все причины довольно тесно связаны между собой и, взаимно дополняя друг друга, они образуют общий комплекс причинно-следственных связей.

Компании, которые подвергаются наибольшему воздействию кризиса и сталкиваются с экономическими проблемами, чаще всего являются неспособными поддерживать финансовый уровень на доходном уровне, что вынуждает к сокращению издержек – первоочередной мере, обеспечивающей жизнеспособность [7].

Сопутствующими проблемами кризиса становятся: отсутствие возможности предоставления должного уровня заработной платы, удовлетворяющей потребности сотрудников; увольнение и текучка квалифицированных кадров; появление социальных и психологических проблем внутри компаний.

Своевременная реакция, невозможность заурядных разрешений и грамотный подход к управлению сотрудниками являются одним из главных факторов успеха бизнеса в сложной действительности. Менеджмент в VUCA-мире подразумевает управление даже при отсутствии всего объема информационных данных.

В целях выживания и выхода победителем в кризисных ситуациях в VUCA-мире, компаниям необходимо акцентировать внимание на имеющихся, актуальных ресурсах. Необходимо обеспечить поступление актуальных данных, когда руководитель компании в команде с менеджерами и маркетологами имеет представление не только о потребностях своей целевой аудитории потребителей на сегодняшний день, но может прогнозировать варианты развития событий на будущее [8].

Существенным риском современных компаний является технологический риск. В связи с пандемией COVID-19 условия труда и управления персоналом многих компаний резко изменились, когда они были вынуждены перейти в онлайн. В начале 2020 года нагрузка на ИТ-сферу компаний колоссально выросло из-за необходимости поддерживать постоянную работу сервисов и услуг, которые перешли в онлайн. Резкий рост спроса на оборудование, требуемого для переустройства традиционных подходов ведения бизнеса, привело к дефициту на рынке и тому, что некоторым компаниям пришлось прекратить свою деятельность [9].

Появившийся риск VUCA-мира, вызванный переходом компаний и их сотрудников на удаленную работу, стали причиной изменений в устоявшихся бизнес-процессах и подтолкнули к появлению новых процедур. Изменения процессов и отличные от принятых условия труда приводят к операционным рискам: повышается риск «человеческого фактора» (возможность принятия человеком ошибочных или алогичных решений вследствие сказывающегося стресса, усталости, невнимательности и прочее) или возникновения сбоя в процессе.

Также переход на удаленное управление компанией отягощается риском кибербезопасности и репутационным рискам. В связи с этим все бизнес-процессы необходимо проанализировать и провести усиление безопасности для уменьшения возникновения операционного риска.

Однако не стоит предполагать, что кризисные ситуации не способствуют развитию. Компании, способные противостоять изменчивости внешних факторов, в большинстве своем не только удерживаются на плаву, но и приобретают новые технологические решения в управлении. В VUCA-мире менеджерам и руководителям необходимо в любой момент быть готовым покинуть привычную зону комфорта. Необходимо понимать, что кризис – это не только проблемы для компании, но и возможности.

В VUCA-мире компаниям помогают выжить лидерские и управленческие качества руководителей и менеджеров компаний. Концепция VUCA предполагает, что лидерские качества – качества человека. Некоторые качества управленцев, к примеру, как парадоксальное мышление, помогают преуспеть в кризисные времена и эффективно управлять рисками. VUCA-мир способствует рождению тактического мышления у грамотных руководителей, способных к гибким изменениям. Контроль обстановки и ее анализ благоприятно сказываются при ожидании разрушения устоявшегося хода вещей.

При всем при этом, руководитель и менеджер любой компании в VUCA-мире, должен акцентировать свое внимание на следующих факторах:

1. Values (Ценности). Нынешние реалии заставляют менеджеров все чаще справляться с задачами, осуществление которых требует принятия быстрых и ясных решений, ограниченных по времени. Часто, такие решения подразумевают, что участникам их осуществления необходимо перестроить привычный ход действий. Нередко это приводит к сопротивлению со стороны сотрудников. Это вызвано тем, что, к сожалению, менеджеры не всегда способны проследить за предлагаемыми изменениями, ведь за ними скрывается угроза негативного воздействия частных границ убеждений сотрудников и их личностных ценностей, которые, в целом, и создают культуру в коллективе, скрепляют жизнь сообществ коллег и сотрудников.

Во избежание трудностей и неясностей менеджеру необходимо учитывать все точки зрения. На этом строятся принципы взаимного уважения внутри компании, когда учитывается ценность каждого сотрудника и тот вклад, который он вносит в общее дело для достижения общей цели.

Преимущество ценностного (Values) фактора возникает в условиях изменения организационной идентичности – в этой ситуации корпоративные ценности играют интегрирующую функцию (в том числе среди управленческой команды компании). Налицо стремление менеджмента повысить управляемость организации и ее конкурентный потенциал. Как правило, организация в этот момент становится очень восприимчивой к сигналам из внешней и внутренней среды: ищет передовые практики, в основном международные, а также стремится усилить согласованность изнутри — сканируются конкурентная среда и лучшие практики и одновременно анализируется обратная связь дочерних бизнесов [10].

2. Understanding (Понимание SCARF и управление стрессом). Во времена изменчивости и неоднозначности, типичных для современного мира, немаловажную значимость имеет умение менеджеров разбираться в физиологических аспектах мотивации. Они необходимы, для дальнейшего учета специфичности проявления характера сотрудников в стрессовых условиях, вызванных предельными нагрузками. Этот риск также актуален, с учетом того, что статистика психических заболеваний в наше время во всем мире выросла. По данным отделения лечения пограничных расстройств и психотерапии Центра имени Бехтерева, только в Санкт-Петербурге число обращений за помощью к психиатрам выросло на 30% в 2020 году по сравнению с предыдущим [16].

Большую известность в наше время возымела модель бизнес-тренера из США Д.Рока SCARF, которая успешно используется многими организациями. Его модель изображает по пять основных мотиваторов и демотиваторов, которые дают возможность менеджерам получить доступ к ключевым социальным рычагам воздействия на поведение сотрудников. К этим рычагам относятся:

• Status (Статус) – необходимость для остальных членов компании;
• Certainty (Определенность) – уверенность в собственном будущем;
• Autonomy (Автономия) – самообладание и право выбирать;
• Relatedness (Связанность) – безопасность в коллективе, теплые взаимоотношения с другими сотрудниками;
• Fairness (Справедливость) – чувство равенства среди коллег.

Понимание об имеющихся опасных факторах дает возможность выстроить взаимоотношения, которые снижают угрозы, а понимание о рычагах, которые ощущаются как вознаграждение, предоставляет возможность правильно мотивировать сотрудников с помощью нематериальной мотивации, без применения сторонних бонусов.

Преимуществом данного фактора является возможность повышения производительности труда организации путем предоставления систем мотивации сотрудникам в их работе [11].

3. Confidence & Coaching (Уверенность и наставническая поддержка). В мире постоянных трансформаций и изменений технологий компаниям нужно обеспечить спокойную и уверенную атмосферу, в которой они бы регулярно овладевали новыми умениями и повышали свое мастерство. Для этого необходимо существования в коллективе лидера, на которого сотрудники могли бы равняться и к которому могли бы обратиться за консультацией при необходимости.

Проведение тренингов и семинаров с ключевыми сотрудниками, в которых руководитель принимает самое активное участие, развивает на примере успех ключевых сотрудников своей организации, тем самым помогая сотрудникам расти в организации, увеличивая положительно настроенных сотрудников, повышает эффективность функционирования организации в целом.

4. Agility (Гибкость и живость). Известно, что активно используемые Agile-методы являются выходцами из ИТ-сферы. В целом смысл agile-подхода заключается в живом общении коллег между собой, причем определение целей, их достижение и анализ конечного результата замыкаются в кратковременные круги, т.н. мини-проекты. Такой режим способствует эффективной и быстрой обратной связи как внутри системы (организации), так и с внешним миром, давая отличную возможность уменьшить затраты и снизить риски.

Agile-подход показывает, насколько важно живое человеческое общение, дает сотруднику ощущение того, что именно он влияет на всё происходящее с ним и вокруг него. Тем самым повышается понимание ясности и последовательности происходящего. Однако для создания действительно качественной связи внутри организации, необходимо использовать и коучинговые технологии, ориентируясь при этом на принципы партнерства, взаимоуважения и распределения ответственности. Таким образом, можно полагать с высокой долей уверенности, что при практическом применении всех вышеперечисленных методов в компании (организации) последует настоящий поток позитивных изменений [12].

Agile уже достаточно давно пользуется популярностью у современных компаний. Гибкость этой методики помогает стать компаниям более адаптивными, развить творческий подход к организации управления и справляться с трудностями в нестабильные времена. Однако существует важный элемент, который сложно поддается изменениям и не так гибок – это финансы [13].

Актуальность применения перечисленных гибридных факторов помогает найти баланс между современными инструментами и классическим менеджментом для эффективного управления проектами, продуктами и процессами. Обоснование и актуальность данных инструментов можно исследовать на примере их применения крупнейшего отечественного конгломерата Сбербанк. В существующей высокой конкуренции на рынке банковской сферы потребители могут свободно выбирать банки, использовать несколько банковских предложений от разных компаний и применять дополнительные сервисы. Одним из результатов трансформации Сбербанка, как наиболее показательного представителя компании нового типа, стало:

— Повышение мотивации, ответственности и вовлеченности персонала.

Этот результат является наиболее показательным фактором управления в VUCA-мире [14].

Внесение стратегических изменений в организацию должно идти на пользу, в качестве осуществления вспомогательной помощи в части реализации выбранной стратегии, при этом само внедрение изменений не должно являться самоцелью.

Перечисленные факторы направлены на попытки избежать кризисных ситуаций или нивелирования их последствий путем непосредственного взаимодействия руководителей компаний со своими сотрудниками. В отличии от методов, применяемых в SPOD-мире, когда работа выстраивалась на основе управленческих решений прогнозируемого будущего и их видению прогнозируемого будущего, в VUCA-мире необходимо учитывать опыт и видение всех звеньев сотрудников. Тем самым, повышение квалификации, уровня доверия к руководству, атмосферы внутри компании должно быть направлено на общие цели повышения конкурентоспособности и устранению рисков изменчивого современного мира.

Таким образом, при проведении стратегических изменений, в первую очередь, необходимо грамотно оценить все составляющие окружающей ситуации, которые, так или иначе, влияют на деятельность компании. Исходя из полученных данных, необходимо поэтапно преобразовывать элементы организации, наблюдая и анализируя последствия изменений [15].

Список источников

1. VUCA world [Электронный ресурс]. — URL: https://cf3.ppt-online.org/files3/slide/v/vyD1LCW37MTxQt0PcjlwdOY5sJpGFz4nibfkAe/slide-4.jpg (дата обращения: 04.05.2022).
2. Какой мир пришел на смену VUCA? [Электронный ресурс]. — URL: https://blog.bitobe.ru/article/kakoy-mir-prishel-na-smenu-vuca/ (дата обращения: 04.05.2022).
3. SPOD, VUCA, BANI — миры для предпринимателей, бизнесменов и не только. [Электронный ресурс]. — URL: https://vk.com/@lkonsul-o-vuca-mire-dlya-predprinimatelei-i-biznesmenov (дата обращения: 04.05.2022).
4. Попова, Е. В. Управление рисками в VUCA — мире / Е. В. Попова // Modern Science. – 2021. – № 1-1. – С. 78-81. – EDN NXFDVR.
5. Ширинкина Е.В. Оценка трендов цифровой трансформации финансовой отрасли // Надежность и качество сложных систем. — 2019. — № 2 (26). — С. 114-120.
6. Ширинкина Е.В. Прогнозирование риска несостоятельности предприятия в условиях неопределенности // Вестник Пермского университета. Серия: Экономика. – 2015. — № 3 (26). – С.231-232.
7. Шубцова Л. В. Государственное антикризисное управление: системный подход/ Приоритеты России 5 (98) – 2011. – 11-18с.
8. Зиниша, О. С. Подходы к бизнес-планированию в VUCA мире / О. С. Зиниша, С. В. Лазариди // Вектор экономики. – 2019. – № 1(31). – С. 73. – EDN VTLVQZ.
9. Ширинкина Е.В. Трехмерная модель риска несостоятельности предприятий // Актуальные проблемы экономики и управления. – 2015. — № 4 (8). – С. 112-115.
10. Кабалина, В. И. Корпоративные ценности в управлении российскими компаниями / В. И. Кабалина, Л. М. Чеглакова // Российский журнал менеджмента. – 2013. – Т. 11. – № 3. – С. 005-030. – EDN PKDJYE.
11. Как управлять поведением сотрудников с помощью модели социального поведения SCARF (Дэвид Рок) [Электронный ресурс]. — URL: http://ibcm.biz (дата обращения: 30.05.2022).
12. Орлов, В. В. Повышение эффективности деятельности предприятий в условиях VUCA world / В. В. Орлов, Е. В. Фроленкова, И. Р. Топунова // Социально-экономические и гуманитарные науки : сборник избранных статей по материалам Международной научной конференции, Санкт-Петербург, 27 июня 2020 года. – Санкт-Петербург: Частное научно-образовательное учреждение дополнительного профессионального образования Гуманитарный национальный исследовательский институт «НАЦРАЗВИТИЕ», 2020. – С. 74-76. – DOI 10.37539/SEH291.2020.97.52.005. – EDN GZHMTS.
13. Почему Agile-управление финансами лучше традиционного [Электронный ресурс]. — URL: https://leadstartup.ru/db/agile-finances (дата обращения: 30.05.2022).
14. Технология управления проектами на основе методологии agile [Электронный ресурс]. — URL: https://vaael.ru/ru/article/view?id=1579 (дата обращения: 08.06.2022).
15. Астафьева, В. О. Стратегии инновационного развития компаний в условиях VUCA / В. О. Астафьева // Глобализация и интеграция исследований в практическую деятельность: Сборник докладов Международной научно-практической конференции, Санкт-Петербург, 15 апреля 2020 года / Под редакцией Р.Д. Иванова. – Санкт-Петербург: Индивидуальный предприниматель Иванов Роман Дмитриевич, 2020. – С. 49-56. – EDN OVVRQJ.
16. Врачи зафиксировали рост обращения россиян к психологам [Электронный ресурс]. — URL: https://www.rbc.ru/society/24/02/2021/6035b9ef9a7947e8b47a5afa (дата обращения: 17.06.2022).

References

1. VUCA world [E`lektronny`j resurs]. — URL: https://cf3.ppt-online.org/files3/slide/v/vyD1LCW37MTxQt0PcjlwdOY5sJpGFz4nibfkAe/slide-4.jpg (data obrashheniya: 04.05.2022).
2. Kakoj mir prishel na smenu VUCA? [E`lektronny`j resurs]. — URL: https://blog.bitobe.ru/article/kakoy-mir-prishel-na-smenu-vuca/ (data obrashheniya: 04.05.2022).
3. SPOD, VUCA, BANI — miry` dlya predprinimatelej, biznesmenov i ne tol`ko. [E`lektronny`j resurs]. — URL: https://vk.com/@lkonsul-o-vuca-mire-dlya-predprinimatelei-i-biznesmenov (data obrashheniya: 04.05.2022).
4. Popova, E. V. Upravlenie riskami v VUCA — mire / E. V. Popova // Modern Science. – 2021. – № 1-1. – S. 78-81. – EDN NXFDVR.
5. Shirinkina E.V. Ocenka trendov cifrovoj transformacii finansovoj otrasli // Nadezhnost` i kachestvo slozhny`x sistem. — 2019. — № 2 (26). — S. 114-120.
6. Shirinkina E.V. Prognozirovanie riska nesostoyatel`nosti predpriyatiya v usloviyax neopredelennosti // Vestnik Permskogo universiteta. Seriya: E`konomika. – 2015. — № 3 (26). – S.231-232.
7. Shubczova L. V. Gosudarstvennoe antikrizisnoe upravlenie: sistemny`j podxod/ Prioritety` Rossii 5 (98) – 2011. – 11-18s.
8. Zinisha, O. S. Podxody` k biznes-planirovaniyu v VUCA mire / O. S. Zinisha, S. V. Lazaridi // Vektor e`konomiki. – 2019. – № 1(31). – S. 73. – EDN VTLVQZ.
9. Shirinkina E.V. Trexmernaya model` riska nesostoyatel`nosti predpriyatij // Aktual`ny`e problemy` e`konomiki i upravleniya. – 2015. — № 4 (8). – S. 112-115.
10. Kabalina, V. I. Korporativny`e cennosti v upravlenii rossijskimi kompaniyami / V. I. Kabalina, L. M. Cheglakova // Rossijskij zhurnal menedzhmenta. – 2013. – T. 11. – № 3. – S. 005-030. – EDN PKDJYE.
11. Kak upravlyat` povedeniem sotrudnikov s pomoshh`yu modeli social`nogo povedeniya SCARF (De`vid Rok) [E`lektronny`j resurs]. — URL: http://ibcm.biz (data obrashheniya: 30.05.2022).
12. Orlov, V. V. Povy`shenie e`ffektivnosti deyatel`nosti predpriyatij v usloviyax VUCA world / V. V. Orlov, E. V. Frolenkova, I. R. Topunova // Social`no-e`konomicheskie i gumanitarny`e nauki : sbornik izbranny`x statej po materialam Mezhdunarodnoj nauchnoj konferencii, Sankt-Peterburg, 27 iyunya 2020 goda. – Sankt-Peterburg: Chastnoe nauchno-obrazovatel`noe uchrezhdenie dopolnitel`nogo professional`nogo obrazovaniya Gumanitarny`j nacional`ny`j issledovatel`skij institut «NACzRAZVITIE», 2020. – S. 74-76. – DOI 10.37539/SEH291.2020.97.52.005. – EDN GZHMTS.
13. Pochemu Agile-upravlenie finansami luchshe tradicionnogo [E`lektronny`j resurs]. — URL: https://leadstartup.ru/db/agile-finances (data obrashheniya: 30.05.2022).
14. Texnologiya upravleniya proektami na osnove metodologii agile [E`lektronny`j resurs]. — URL: https://vaael.ru/ru/article/view?id=1579 (data obrashheniya: 08.06.2022).
15. Astaf`eva, V. O. Strategii innovacionnogo razvitiya kompanij v usloviyax VUCA / V. O. Astaf`eva // Globalizaciya i integraciya issledovanij v prakticheskuyu deyatel`nost`: Sbornik dokladov Mezhdunarodnoj nauchno-prakticheskoj konferencii, Sankt-Peterburg, 15 aprelya 2020 goda / Pod redakciej R.D. Ivanova. – Sankt-Peterburg: Individual`ny`j predprinimatel` Ivanov Roman Dmitrievich, 2020. – S. 49-56. – EDN OVVRQJ.
16. Vrachi zafiksirovali rost obrashheniya rossiyan k psixologam [E`lektronny`j resurs]. — URL: https://www.rbc.ru/society/24/02/2021/6035b9ef9a7947e8b47a5afa (data obrashheniya: 17.06.2022).

Для цитирования: Шакирова Д.М., Репина Э.Ю., Хазишин А.А., Срурова А.Т., Акбатырова Н.А. Методы управления рисками в современных условиях VUCA-мира // Московский экономический журнал. 2022. № 6. URL: https://qje.su/ekonomicheskaya-teoriya/moskovskij-ekonomicheskij-zhurnal-6-2022-20/

© Шакирова Д.М., Репина Э.Ю., Хазишин А.А., Срурова А.Т., Акбатырова Н.А., 2022. Московский экономический журнал, 2022, № 6.

PDF-файл статьи

Научная статья

Original article

УДК 334.75.2

doi: 10.55186/2413046X_2022_7_6_342

СОЦИАЛЬНОЕ ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСТВО В ЭПОХУ COVID-19: В УСЛОВИЯХ ВОЗРАСТАНИЯ И УГРОЗ КРИЗИСНОГО ПРОСТРАНСТВА

SOCIAL ENTREPRENEURSHIP IN THE AGE OF COVID-19: IN THE CONDITIONS OF INCREASING AND THREATS OF THE CRISIS SPACES

Елсуков Богдан Сергеевич, аспирант (соискатель) кафедры финансов и экономической безопасности, ФГБОУ ВО Вятский государственный университет, E-mail: stud127599@vyatsu.ru

Elsukov Bogdan Sergeevich, postgraduate student (applicant) of the Departments of Finance and Economic Security, Vyatka State University, E-mail: stud127599@vyatsu.ru

Аннотация. В странах по всему миру глобальный кризис в области здравоохранения, вызванный COVID-19, является одной из самых серьезных проблем, с которыми человечество столкнулось в последнее время. Во всех частях общества возникали экономические, социальные, политические и культурные проблемы. Пришлось принять решительные меры, и многие страны вложили дополнительные инвестиции в сектор здравоохранения и оказали поддержку людям, которые не могут работать из-за введенных правил блокировки. Пандемия коронавируса заставила институты переосмыслить то, как функционирует правительство. Различные учреждения, от благотворительных и неправительственных организаций до государственного и частного секторов, являются движущей силой в борьбе с этой пандемией.

Социальное предпринимательство рассматривается как сияющий свет для государственных политиков в эти новые времена, поскольку социальное предпринимательство считается большим новатором для решений. Основное внимание в этой статье уделяется критическому изучению важности социального предпринимательского лидерства в эту новую эпоху COVID-19.

В этой статье рассматривается переосмысление связей между социальным предпринимательством и лидерством и управлением в условиях возрастания и угроз кризисного пространства.

Abstract. In countries around the world, the global health crisis caused by COVID-19 is one of the biggest challenges humanities has faced in recent times. Economic, social, political and cultural problems arose in all parts of society. Drastic action had to be taken and many countries have invested more in the health sector and provided support to people who cannot work due to lockdown rules. The coronavirus pandemic has forced institutions to rethink how government functions. Institutions ranging from charities and non-governmental organizations to the public and private sectors are driving the fight against this pandemic.

Social entrepreneurship is seen as a shining light for public policy makers in these new times, as social entrepreneurship is seen as a big innovator for solutions. The focus of this article is a critical examination of the importance of social entrepreneurial leadership in this new era of COVID-19.

This article examines the rethinking of the links between social entrepreneurship and leadership and management in the face of a growing and threatening crisis space.

Ключевые слова: Социальная предпринимательство, COVID-19, экономика, финансовая безопасность, экономическая модель, кризисное пространство, кризис, лидерство и управление

Keywords: Social entrepreneurship, COVID-19, economics, financial security, economic model, crisis space, crisis, leadership and management

Введение

Социальное предпринимательство рассматривается как движущая сила, которая создает инновации в различных учреждениях, будь то государственный, частный или третий сектор. Социальное предпринимательство, обычно рассматриваемое как стартап, имеет два явных альтруистических аспекта: одно предназначено для получения прибыли, а другое — не для получения прибыли. С точки зрения социальных наук, наблюдается лавина академического дискурса по теме социального предпринимательства

По сути, социальное предприятие воспринимается в общественных кругах как настоящий инноватор воздействия на социальные сообщества.

Термин «социальное предприятие» пытается охватить различные организационные и правовые формы с различными моделями собственности и мотивами, определяющими их участие в экономической деятельности.

Литература по исследованию социальных предприятий уже давно посвящена пониманию взаимосвязи между государственной политикой и социальными предприятиями и, следовательно, роли социальных предприятий в современных обществах. Для некоторых политический интерес и доводы в пользу социального предприятия основаны на убеждении, что традиционные западные модели социального обеспечения подходят к концу и что «государства всеобщего благосостояния недоступны, бюрократические и неэффективные, а потому неспособные удовлетворить социальные потребности граждан. Этот функциональный и управленческий подход считает социальное предпринимательство неизбежным, а государственную политику — средством, с помощью которого третий сектор может быть преобразован в более эффективный механизм удовлетворения социальных потребностей.

Именно на это предположение обращаем внимание в данной статье, и на предположение о том, что социальное предпринимательство будет играть еще более важную роль в нынешнем глобальном кризисе в области здравоохранения. Данная статья разделена на три раздела. В первом разделе представлен обзор на аналитическое резюме пандемии COVID-19 и того, как этот глобальный кризис в области здравоохранения вынудил учреждения во всем мире нажать кнопку перезагрузки. Исходя из этого, во втором разделе рассматриваются проблемы лидерства и управления, с которыми может столкнуться социальное предпринимательство в глобальном мире после COVID-19; поскольку лидеры социального предпринимательства рассматриваются как новаторы, которые развивают социальные изменения и расширяют социальные сети, здесь авторы представляют шестиэтапную модель кризисного лидерства и управления со ссылкой на глобальный кризис здравоохранения COVID-19. Подчеркивая идеи из двух предыдущих разделов, третий раздел предлагает некоторые новые идеи для социального предпринимательства и представляет новую структуру аватара социального предпринимателя.

Наконец, данная статья завершает основные дискуссии и рекомендует новые области социальных исследований в междисциплинарном контексте. Третий раздел предлагает некоторые новые идеи для социального предпринимательства и представляет новую структуру аватара социального предпринимателя.

1. COVID-19 и большая перезагрузка в глобальной повестке дня

Воздействие COVID-19 стимулировало множество нарративов о серьезных изменениях в глобальном экономическом порядке. Вспышку пандемии COVID-19 сравнивают с Великой депрессией 1930-х годов и Второй мировой войной. Глобальная пандемия вызвала недовольство мира во многих отношениях. Кризис COVID-19 усугубил осложнения, которые доминировали в преобладающем мировом порядке, возглавляемом США; на самом деле его можно считать «переломным моментом», изменившим либеральный мировой порядок, основанный на правилах.

Кризис COVID-19 показывает западным странам зеркало, заставляя нас осознать, что наше восприятие самих себя может быть искажено. Кризис станет огромным испытанием: наша эффективность в управлении им может попеременно ускорить или замедлить девестернизацию мира. В любом случае это бросит вызов глобализации и изменит мировой порядок.

Когда мы вступаем в мир после COVID-19, нам нужно считаться с масштабом и степенью воздействия вируса. Растет убеждение, что пандемия Covid-19 может существенно изменить задачи государства и рынка на будущее. Вирус уже поставил под сомнение различные устоявшиеся глобальные измерения и глобальные институты.

Экономические последствия пандемии высветили беспомощность глобальной институциональной системы реагирования. Разочарование Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ) в предоставлении раннего предупреждения странам поставило его под микроскоп.

Пандемия Covid-19 исказила жизнь 7,8 миллиарда человек в мире, вынудив правительства и рынки пересмотреть социально-экономические структуры новой нормальности.

Тревога, вызванная пандемией, вызвала хаос на мировых финансовых рынках, и были серьезные предупреждения о глобальной рецессии, которая может быть намного хуже, чем финансовый кризис 2008 года.

COVID-19 повлияет на мировую экономику тремя существенными способами: 1. он напрямую повлияет на производство, 2. приведет к нарушению цепочки поставок и рынка и 3. окажет финансовое воздействие на фирмы и финансовые рынки.

В США, например, агентство Reuters сообщило, что с марта 2020 года около 36 миллионов человек, что составляет почти четверть населения трудоспособного возраста, подали заявки на пособие по безработице (Reuters, 2020). Более того, в отчете Международного валютного фонда (МВФ) показано, что производство продукции обрабатывающей промышленности во многих странах значительно замедлилось, что отражает резкое падение спроса.

Предприниматели, стартапы и малый бизнес серьезно пострадали от пандемии и были признаны наиболее уязвимыми для экономических потрясений, вызванных COVID-19.

Прогнозируется, что в этом году экономики таких стран, как США, Япония, Великобритания, Германия, Франция, Италия и Испания, сократятся.

Это многогранное бедствие затронуло все устоявшиеся организации и методы, функционирующие во всем мире, напрямую сместив улучшения, внесенные многими странами в достижение Целей в области устойчивого развития (ЦУР), что потребовало серьезных изменений в наборах политик и решений и серьезно повлияло на инфраструктуру и услуги. С тех пор, как начался глобальный кризис в области здравоохранения, страны всего мира провели оценку социально-экономических последствий.

Высокий уровень государственного вмешательства помог снизить угрозу безработицы для многих, защитив предприятия и тех, кто больше всего пострадает от их закрытия. Например, предложение Дании состоит в том, чтобы «выплачивать 75% заработной платы работникам частных компаний, пострадавших от последствий» пандемии, и «сохранять их и их предприятия платежеспособными». В то время как в Великобритании была создана схема увольнения, покрывающая 80% заработной платы людей, которые не могут работать, а в Калифорнии в США была введена дополнительная поддержка для бездомных. Это было достигнуто за счет превращения гостиниц в приюты.

«Зеленый новый курс» рассматривается как основная программа восстановления экономики США. Идея всеобщего базового дохода вызвала дискуссионное мнение даже среди республиканских политиков.

В Индии министр финансов Нирмала Ситхараман обнародовала пакет мер Атманирбхара Бхарата Абхияна, предусматривающий поддержку средних, малых и микропредприятий в форме увеличения кредитных гарантий для содействия финансовому восстановлению экономики. Развитые экономики также осуществили огромные пакеты поддержки: «Пакет финансового стимулирования Индии составляет 10% от ее ВВП; Япония составляет 21,1%, за ней следуют США (13%); Швеция (12%); Германия (10,7%); Франция (9,3%); Испания (7,3%) и Италия (5,7%)».

По мере того, как страны начинают поэтапно ослаблять свои правила изоляции и открывать экономику, инвестиции в здравоохранение, гигиену, средства индивидуальной защиты, широкое тестирование граждан на COVID-19 и отслеживание контактов инфицированных COVID-19 являются решающими и фундаментальными шагами, но эти действия оказываются сложными для выполнения, особенно в развивающихся странах.

Важными компонентами этапа повторного открытия являются финансовая помощь малому и среднему бизнесу, усиление предоставления государственных услуг, особенно создание инфраструктуры для электронных услуг, повышение устойчивости промышленности и подготовка граждан к новому нормальному миру, который состоит из выполнения всех необходимые предпосылки для безопасного «сосуществования с COVID-19».

Существует широкое согласие с тем, что COVID-19 инициировал критическое переосмысление даже среди сторонников неолиберализма.

По умолчанию у неолиберализма нет надежных ответов на нынешний глобальный кризис. Будущий мировой порядок должен обеспечить более эгалитарное распределение ресурсов. Возможны разные пути; однако, если мы хотим построить справедливую и устойчивую экономическую систему, граждане могут реорганизовать базовую архитектуру традиционной глобальной конструкции и работать над построением эгалитарного общества.

Тем не менее, это понятие, как представляется, в настоящее время подвергается фундаментальному сомнению, что иллюстрируется недавним отчетом, предполагая, что более богатые страны, такие как Великобритания, Австралия, Япония и США, накапливают запасы вакцин, а не распределяют избыточные запасы среди более бедных стран, чтобы усилить действительно глобальный ответ на пандемию.

Новое поколение исследователей и практиков, которые видели последствия теракта 11 сентября, глобальной экономической катастрофы, а теперь и COVID-19, готовы размышлять по-другому, быть более эгалитарными и инклюзивными.

Если мы не изобретем новые способы сделать глобализацию более инклюзивной, мы столкнемся с усилением социальных конфронтацией, усиливающихся на международном уровне. «Следовательно, глобальные рынки вдвойне сложны: им не хватает институциональной директивы.

Эта двойная опасность делает глобализацию слабой и полной транзакционных издержек, и делает погоню за идеальной глобализацией бессмысленной затеей».

Пандемия COVID-19 выявила «неустойчивость глобальных стратегий развития здравоохранения. Его социально-экономические последствия подпитывают предпандемическую уязвимость и неравенство в обществах, которые необходимо устранить, если страны хотят построить более устойчивое будущее с точки зрения устойчивого и ориентированного на людей развития».

Ожидается, что курс восстановления с этого момента будет понимать общества и экономики, увеличивающие и уменьшающие волны глобальной пандемии в области здравоохранения. В этом изменчивом, неопределенном, сложном и неоднозначном (VUCA) мире, сосуществующем с COVID-19, страны и их руководство захотят искренне использовать новые возможности и компетенции для быстрой корректировки, прогнозирования, преобразования и преодоления рисков, и «внедрять решения» для построения улучшенного нового общества.

2. Лидерство и управление социальным предпринимательством в постковидном мире.

В любой организации, будь то государственная или частная, лидерство и управление играют ключевую роль. Лидерство и управление дополняют друг друга и оба могут иметь важное значение для успеха учреждения. Оба понятия имеют разные значения, но идут рука об руку. Лидерство в организации заключается в обеспечении четкого направления и развитии вдохновляющего видения.

Лидерство — это способность определять других к участию определенным образом, являясь процессом ориентации одних людей посредством общения и убеждений и комплексом элементов, касающихся доверия к людям, идущим в том же направлении, миссии анализируемой системы, коллективное решение и мотивация человеческих ресурсов.

Управление, с другой стороны, сосредоточено на контроле над людьми, которые работают в организации. Действия в области управления включают в себя определение стратегии, линейное управление людьми и другие аспекты человеческих ресурсов. Более того, управление сосредоточено вокруг: планирование, исполнение и управление людьми, ресурсами и объемом проекта.

Менеджмент внутри организации должен иметь дисциплину для постановки четких и достижимых целей; более того, лидерские качества менеджеров проектов влияют на эффективность проекта.

В центре организации находятся несколько высших руководящих должностей (например, главный исполнительный директор, директора и совет управляющих). Эти должности отвечают за управление организацией, а также формируют организацию с течением времени. Высшее руководство требует, чтобы человек был дальновидным, способным планировать и принимать трудные решения. Именно принятие этих трудных решений может дать организации возможность процветать и оказывать влияние на общество в целом. Недавняя пандемия COVID-19 заставила организации думать и планировать по-разному.

Из-за пандемии COVID-19 на организации было оказано дополнительное финансовое давление. В этом смысле решающим моментом здесь является то, насколько эффективно лидер и менеджер могут применять антикризисное управление. Кризисное управление было определено как концепция, которая «включает временные (смягчение последствий, готовность, реагирование и восстановление) и пространственные (экологические, социальные, экономические, институциональные и инфраструктурные) измерения».

Более того, продолжаем говорить, что существует общее мнение, что антикризисное управление развивает отношения, внимание к взаимозависимости, доверие и устойчивость к конфликтам.

 Последнее исследование с использованием работ иностранных ученых отмечается, что существует шесть ключевых аспектов формулировки кризиса:

1. Сюрприз — это означает, что кризисы происходят без предупреждения или звонка в колокол, но довольно внезапно.
2. Недостаток информации — это означает отсутствие информации о причине этого кризиса, и причина связана с отсутствием информации, особенно если это происходит впервые.
3. Эскалация событий — это когда возникают кризисы, несовершеннолетние следуют за ними, чтобы затянуть петлю на лицах, принимающих решения.
4. Потеря контроля — это все события кризиса выходят за рамки возможностей и ожиданий лиц, принимающих решения, поэтому они теряют контроль и контроль.
5. Паника — это кризис вызывает состояние паники, поэтому лицо, принимающее решение, увольняет всех причастных к возникновению кризиса или прибегает к ссорам со своими помощниками.
6. Отсутствие быстрого, фундаментального решения — это кризисы не дают лицу, принимающему решение, времени или возможности найти тщательное решение, а скорее необходимо выбирать между ограниченным числом решений и выбирать наименее вредное.

Таким образом, антикризисное управление представляет собой сложный процесс для любой организации, будь то государственная или частная.

Планирование и подготовка к неожиданностям и неизвестности, работа с неопределенностью и неопределенностью, решение неотложных вопросов и реагирование на требования и ожидания граждан являются важными и трудными задачами для органов государственной власти.

Пандемия COVID-19 является примером того, как высшее руководство решает сложные проблемы. Когда человеку приходится заниматься кризисным управлением, он должен учитывать разные аспекты. В этой статье разработана блок-схема, объясняющую ключевые характеристики кризисного управления пандемией COVID-19 (см. рис. 1).

Как показано на диаграмме, существует шесть различных этапов антикризисного управления, через которые должна пройти организация. Первый этап процесса связан с анализом проблемы: высшее руководство разбивает проблему на части, чтобы лучше понять кризис. Второй этап — это момент познания, когда руководители изучают возникающие риски для организации. Третий этап касается ресурсов; Этот этап сложен, поскольку старшие сотрудники организации должны изучить, какие финансовые ресурсы необходимы и какие сокращения возможны. В такой ситуации выделяются дополнительные ресурсы или происходит перераспределение бюджета, чтобы убедиться, что основные требования поддержки выполняются. Переходя к четвертому этапу, координация включает объединение различных видов деятельности (например, ресурсы, управление задачами/временем), чтобы организация могла коллективно достичь намеченной цели.

Справляясь с риском COVID-19, каждая страна должна была решить, как согласовать компоненты своих соответствующих национальных систем реагирования таким образом, чтобы замедлить или остановить передачу вируса, действия, которые также будут способствовать достижению глобальной цели. Общественные лидеры укрепляют доверие своих избирателей посредством своевременного информированного общения, позволяющего гражданам принять обоснованность предлагаемых действий как для себя, так и для общества и действовать коллективно в чрезвычайных условиях кризисов.

Следовательно, пятый этап — это этап коммуникации, посредством которого организация передает свои ключевые сообщения. В настоящее время общение осуществляется с помощью различных технологий (например, электронная почта, веб-сайты, YouTube, Twitter, Facebook и т. д.).

Ключевым моментом здесь является обеспечение согласованности сообщения при использовании различных средств коммуникации.

Наконец, шестой и последний этап — это контроль, что означает обеспечение того, чтобы организация реагировала на внешние риски и, что особенно важно, «по-прежнему поддерживает регулярные операции в обществе», в котором организация работает».

Обсуждение, проведенное до сих пор в этом разделе документа, объясняет, как руководство и менеджмент справляются со сценарием кризиса в неспецифической организации.

Для социального предпринимателя управление инновационным предприятием неизбежно станет более сложным в нынешних условиях COVID-19. Представленные проблемы включают поддержание сетей связи со всеми заинтересованными сторонами, адаптацию к меняющимся технологиям и новым способам работы, адаптацию к ограничениям общественного здравоохранения, таким как «изоляция» и прекращение обслуживания, влияние на здравоохранение и социальную помощь.

Социальное предприятие зависит от денег, поступающих в организацию; продукты должны быть куплены за счет финансирования, поступающего в организацию от внешних агентств, а услуги должны использоваться клиентами. Без этих операций заточки организации не будет.

Если социальные предприятия терпят крах в значительном количестве, потенциальные последствия огромны — как в социальном, так и в экономическом плане.

Глобальные институты и правительства стран должны обеспечить поддержку долголетия для уязвимых групп, сообществ и обществ. Это экономическое долголетие обеспечит, чтобы социальные предприятия выжили в нынешнем сценарии управления кризисом и обрели нормальное управление в будущем.

1. Новый взгляд на социального предпринимательства

Широко признано, что социальные предприятия и социальные предприниматели являются важными и все более ценными социально ответственными активами в современном глобальном мире.

Социальные предприятия и социальные предприниматели влияют на общество, отвечая на социальные вызовы, предлагая решения поставленных проблем.

После пандемии, вызванной COVID-19, мир столкнулся с фундаментальными проблемами, связанными с его функционированием и реагированием на потребности общества; Успешный ответ на эти вызовы требует критического переосмысления текущей стратегии, обеспечения гораздо более равноправного распределения ресурсов. Обнадеживает то, что катастрофы, связанные с терактами 11 сентября и глобальным финансовым кризисом, породили новое мышление и возрождение социальных предприятий, так и сейчас, в эпоху COVID-19, социальные предприятия и социальные предприниматели сталкиваются с дальнейшие вызовы, позволяющие обществу построить новую «нормальность».

Важнейший вопрос, с которым в ближайшие месяцы столкнутся все страны, заключается в том, как жить с этим вирусом. Это новая норма большинство людей остаются восприимчивыми. Вирусу еще есть куда двигаться. Мы все хотим, чтобы это закончилось. Мы все хотим жить дальше.

Но суровая реальность такова: это даже близко не конец. Хотя многие страны добились определенного прогресса, в глобальном масштабе пандемия на самом деле ускоряется. Мы все в этом вместе, и мы все в этом надолго.

В предстоящие месяцы нам понадобятся еще большие запасы стойкости, терпения, смирения и щедрости.

Пандемия возникает при постоянном присутствии инфекции или заболевания в пределах географической области. Например, вирус иммунодефицита человека (ВИЧ) является типом эндемического вируса, и доктора утверждают, что население мира имеет определенный уровень осведомленности о вирусе: «ВИЧ не исчез, но мы смирились с вирусом и мы нашли терапию, и мы нашли методы профилактики, и люди не чувствуют себя такими напуганными, как раньше».

Роль социальных предпринимателей в удовлетворении этих потребностей невозможно переоценить, несомненно, социальное предпринимательство и развитие социальных предприятий являются фундаментальными столпами «новой нормальности».

Утверждается, что навыки, связанные с социальным предпринимателем, должны быть встроены в образование выпускника, гарантируя, что выпускники способны способствовать и поддерживать развитие изменений в ответ на социальные и общественные потребности как на национальном, так и на глобальном уровне.

Ранее в этой статьи утверждали, что социальное предпринимательство — это «идея, время которой пришло», и что «успешные социальные предприятия основаны на успешных социальных предпринимателях» и «люди, которые развивают бизнес, чтобы добиться перемен».

Хотя это утверждение было сделано до пандемии, оно сильно перекликается с проблемами, возникшими в эпоху COVID-19. Как исследовано ранее в этой статье, социальное предпринимательство имеет основополагающее значение для построения социальной и политической экономики. Влияние и вклад социальных предприятий в рост общества в глобальном масштабе и местных сообществ нельзя игнорировать или недооценивать.

Социальное предприятие как сложная, яркая и многогранная трансформационная практика, посредством которой социальные предприниматели предлагают экономическую интеграцию и социальную вовлеченность местным сообществам посредством творческих и ориентированных на решение стратегий.

Социальный предприниматель — известная фигура; однако в эпоху COVID-19 предполагают, что нам представлена новая характеристика в виде аватара социального предпринимателя.

Вывод

Статья посвящена социальному предпринимательству и его ключевой роли в глобальном кризисе в области здравоохранения, вызванном COVID-19. Сначала авторы сосредоточились на повестке дня неолиберальных институтов и на том, как она должна была измениться. Как показывает эта статья, исторически были ответные волны негативной реакции на неолиберализм. Ситуация с COVID-19 привела к тщательному изучению того, как работают институты (т.е. правительства). Это, в свою очередь, привело к переоценке способов функционирования институтов в эпоху глобализации и подняло вопросы о необходимости нажатия кнопки перезагрузки неолиберализма.

С точки зрения лидерства и управления автор представил обзор концепций и того, как они сыграли важную роль в социальном предпринимательстве.

Кроме того, в статье представлены различные критические этапы кризисного лидерства и управления в мире после COVID-19. На

Список источников

1. Боин, А., Стерн, Э., и Санделиус, Б. (2016). Политика антикризисного управления: общественное руководство под давлением. Издательство Кембриджского университета.
2. Дей, П., и Тисдейл, С. (2013). Социальное предпринимательство и дезидентификация. Административная теория и практика, 35 (2), 248–270.
3. Лавиль, Дж. Л., Леметр, А., и Ниссенс, М. (2006). Государственная политика и социальное предпринимательство в Европе: проблема институционализации. В М. Ниссенс (ред.), Социальное предприятие: на перекрестке рынка, государственной политики и гражданского общества (стр. 272–295). Рутледж.
4. Норштедт, Д. (2018). Потенциал создания сетей и управления кризисными ситуациями: комплексный анализ сотрудничества на местном уровне в Швеции. Американский обзор государственного управления, 48 (3), 232–244.
5. Оберой Р., Мсвака В., Леандро Ф., Сноуден М. и Халсолл Дж. (2020). Переосмысление социальных инноваций и социального предприятия для промышленной революции 4.0: пример Китая и Великобритании. В П. Смит и Т. Кокберн (редакторы), Глобальное развитие лидерства в бизнесе в условиях четвертой промышленной революции (глава 14) (стр. 337–358). ИГИ Глобал.
6. Передо, AM (2013). Социальное предпринимательство. В LP Dana (Ed.), Всемирная энциклопедия предпринимательства (стр. 410–414). Эдвард Элгар.
7. Роупер, Дж., и Чейни, Г. (2005). Лидерство, обучение и управление человеческими ресурсами: значение социального предпринимательства сегодня. Корпоративное управление, 5 (3), 95–104.
8. Сноуден, М. (2019). Наставничество сверстников. Гарантированное золото? В книге М. Сноудена и Дж. Халсолла (ред.), Наставничество, лидерство и исследования: их место в учебной программе по общественным наукам (стр. 117–128). Спрингер Интернэшнл Паблишинг АГ.
9. Сноуден, М., Оберой, Р., и Халсолл, Дж. П. (2021). Подтверждение доверия к социальному предприятию в эпоху COVID-19: пути продвижения вперед. Обзор корпоративного управления и устойчивого развития, 5 (1), 120–130.
10. Сэмюэл, А., Уайт, GRT, Джонс, П., и Фишер, Р. (2018). Социальные предприятия, действующие в долинах Южного Уэльса: Дельфийское исследование постоянной напряженности. Журнал социального предприятия, 14 (1), 22–38.
11. Томаз, И.Ф., и Каталао-Лопес, М. (2019). Улучшение процесса наставничества для социального предпринимательства в Португалии: качественное исследование. Журнал социального предпринимательства, 10 (3), 367–379.
12. Шет, Дж. (2020). Бизнес бизнеса — это больше, чем бизнес: управление во время кризиса Covid. Управление промышленным маркетингом, 88 , 261–264.
13. Янг, Д. Р. (1987). Исполнительное руководство в некоммерческих организациях. В WW Powell (Ed.), Некоммерческий сектор: исследовательский справочник (стр. 167–179). Издательство Йельского университета.

References

1. Boin, A., Stern, E., & Sundelius, B. (2016). The politics of crisis management: Public leadership under pressure. Cambridge University Press.
2. Dey, P., & Teasdale, S. (2013). Social enterprise and dis/identification. Administrative Theory and Praxis, 35(2), 248–270.
3. Laville, J. L., Lemaitre, A., & Nyssens, M. (2006). Public policies and social enterprise in Europe: The challenge of institutionalisation. In M. Nyssens (Ed.), Social enterprise: At the crossroads of market, public policies and civil society (pp. 272–295). Routledge.
4. Nohrstedt, D. (2018). Networking and crisis management capacity: A nested analysis of local-level collaboration in Sweden. The American Review of Public Administration, 48(3), 232–244.
5. Oberoi, R., Mswaka, W., Leandro, F., Snowden, M., & Halsall, J. (2020c). Reimagining social innovation and social enterprise for industrial revolution 4.0: Case study of China and UK. In P. Smith & T. Cockburn (Eds.), Global business leadership development for the fourth industrial revolution (Chapter 14) (pp. 337–358). IGI Global.
6. Peredo, A. M. (2013). Social entrepreneurship. In L. P. Dana (Ed.), World encyclopaedia of entrepreneurship (pp. 410–414). Edward Elgar.
7. Roper, J., & Cheney, G. (2005). Leadership, learning and human resource management: The meanings of social entrepreneurship today. Corporate Governance, 5(3), 95–104.
8. Snowden, M. (2019). Peer mentoring. Guaranteed gold? In M. Snowden & J. Halsall (Eds.), Mentorship, leadership and research: Their place within the social science curriculum (pp. 117–128). Springer International Publishing AG.
9. Snowden, M., Oberoi, R., & Halsall, J. P. (2021). Reaffirming trust in social enterprise in the COVID-19 era: Ways forward [Special issue]. Corporate Governance and Sustainability Review, 5(1), 120–130.
10. Samuel, A., White, G. R. T., Jones, P., & Fisher, R. (2018). Social enterprises operating in the South Wales Valleys: A Delphi study of persistent tensions. Social Enterprise Journal, 14(1), 22–38.
11. Thomaz, I. F., & Catalão-Lopes, M. (2019). Improving the mentoring process for social entrepreneurship in Portugal: A qualitative study. Journal of Social Entrepreneurship, 10(3), 367–379.
12. Sheth, J. (2020). Business of business is more than business: Managing during the Covid crisis. Industrial Marketing Management, 88, 261–264.
13. Young, D. R. (1987). Executive leadership in nonprofit organizations. In W. W. Powell (Ed.), The Nonprofit sector: A research handbook (pp. 167–179). Yale University Press.

Для цитирования: Елсуков Б.С. Социальное предпринимательстве в эпоху COVID-19: в условиях возрастания и угроз кризисного пространства// Московский экономический журнал. 2022. № 6. URL: https://qje.su/ekonomicheskaya-teoriya/moskovskij-ekonomicheskij-zhurnal-6-2022-12/

© Елсуков Б.С., 2022. Московский экономический журнал, 2022, № 6.

PDF-файл статьи

Научная статья

Original article

УДК 005.521:711(470.54-25)

doi: 10.55186/2413046X_2022_7_6_341

ПРОГНОЗ РАЗВИТИЯ ГОРОДА ЕКАТЕРИНБУРГА

DEVELOPMENT FORECAST OF YEKATERINBURG CITY

Гусев Алексей Сергеевич, к.б.н., доцент, заведующий кафедрой землеустройства, ФГБОУ ВО Уральский государственный аграрный университет, E-mail: a_anser@mail.ru  

Броницкая Софья Александровна, студентка направления бакалавриата «Землеустройство и кадастры», ФГБОУ ВО Уральский государственный аграрный университет, E-mail: ledysona@mail.ru   

Старицына Ирина Анатольевна, к. г.-м. н., доцент, доцент кафедры землеустройства, ФГБОУ ВО Уральский государственный аграрный университет, E-mail: i-staritsina@yandex.ru

Варнина Валерия Андреевна, студентка направления бакалавриата «Землеустройство и кадастры», ФГБОУ ВО Уральский государственный аграрный университет, E-mail: inyshevav@mail.ru

Вяткина Галина Владимировна, к.с.-х.н., доцент кафедры землеустройства, ФГБОУ ВО Уральский государственный аграрный университет, E-mail: vyatkina.galya@mail.ru

Gusev Alexey Sergeevich, Candidate of Biological Sciences, Associate Professor, Head of the Land Management Department, Ural State Agrarian University, E-mail: a_anser@mail.ru

Bronitskaya Sofia Alexandrovna, Bachelor’s degree student of the Department of Land Management, Ural State Agrarian University, E-mail: ledysona@mail.ru

Staritsina Irina Anatolievna, Candidate of Geology-Mineralogical Sciences, Associate Professor of the Land Management Department, Ural State Agrarian University, E-mail: i-staritsina@yandex.ru

Varnina Valeria Andreevna, Bachelor’s degree student of the Department of Land Management, Ural State Agrarian University, E-mail: inyshevav@mail.ru

Vyatkina Galina Vladimirovna, Candidate of Agricultural Sciences, Associate Professor of the Land Management Department, Ural State Agrarian University, E-mail: vyatkina.galya@mail.ru

Аннотация. В настоящей работе был составлен прогноз развития города Екатеринбург. Для этого был проведен анализ текущего социально-экономического состояния и территориального планирования, в том числе рассмотрены инерционный и инновационный сценарии, а также экстенсивная и интенсивная фазы развития города. Большое влияние на городское развитие оказывают миграционные факторы и процессы урбанизации. Сегодня Екатеринбург – это активно развивающийся центр агломерации, имеющий свои сильные и слабые стороны, ранее рассмотренные в SWOT-анализе в стратегических документах. Формирование пространственного развития рассмотрено в статье с точки зрения компактного размещения городских территорий, когда сохраняются интересы общества, исторически важные места и ценные природные компоненты.

Abstract. The development forecast of Yekaterinburg city was compiled in this article. For this purpose, an analysis of the current socio-economic state and territorial planning was carried out, including the inertial and innovative scenarios, as well as the extensive and intensive phases of the city’s development. Migration factors and urbanization processes have a great influence on urban development. Today, Yekaterinburg is an actively developing agglomeration center, which has its own strengths and weaknesses, previously considered in the SWOT analysis in strategic documents. The formation of spatial development is considered in the article from the point of view of the compact placement of urban areas, when the interests of society, historically important places and valuable natural components are preserved.

Ключевые слова: прогноз, градостроительство, агломерация, миграция, оптимизационная модель, пространственное развитие, Екатеринбург

Keywords: forecast, urban planning, agglomeration, migration, optimization model, spatial development, Yekaterinburg city

При быстром развитии городских территорий важно соблюдать интересы общества и стремиться к разностороннему, гармоничному и последовательному развитию. В России, наряду с формированием несколько крупных центров экономического роста, входящих в городские агломерации, сохраняется устойчивый тренд снижения численности населения в средних и малых городах (менее 100 тыс. человек), а также сельских территориях [1].

Город Екатеринбург – один из наиболее динамично развивающихся промышленных, научно-образовательных, транспортно-логистических и финансовых центров страны, в котором располагаются крупные научные учреждения и производственные объединения военно-промышленного комплекса. Является ядром Екатеринбургской агломерации – одной из крупнейших в России с позиции опережающего экономического роста страны [2].

Существует несколько видов проблем развития городских территорий, к которым относятся: разрастание занимаемых площадей при наличии внутригородского резерва, при этом происходит присоединение территорий без учета инфраструктурных ограничений; наличие требующего замены ветхого и аварийного жилищного фонда; неэффективное использование земель, имеющих высокую экономическую ценность. К проблемам транспортной инфраструктуры можно отнести: дорожные заторы из-за низкой пропускной способности улиц и автомобильных дорог; неразвитую сеть общественного транспорта; отсутствие связной системы велосипедных и пешеходных путей [3].

Основными предпосылками урбанизации в г. Екатеринбурге наряду с развитием торговли, науки, здравоохранения является рост промышленности, совершенствование культурных и политических функций, механизация сельского хозяйства, безработица в сельской местности. Урбанизация сопровождается возрастающим маятниковым движением населения из сельского окружения и ближайших малых городов в крупные города (на работу, по культурно-бытовым надобностям).

Процесс урбанизации в целом по Свердловской области происходит за счёт преобразования сельских населённых пунктов в городские, формирования широких пригородных зон, миграции из сельской местности в городскую (рис.1).

На графике видно, что с 2012 года население городов стабильно возрастает, так как значения на графике находятся выше 0, в то время как сельское население стабильно убывает, так как значения на графике находятся ниже 0.

Численность населения муниципального образования «город Екатеринбург» в 2020 году составила 1 526 384 человек [4]. Динамика численности за более чем 150 лет представлена на рисунке 2.

В настоящей работе на основании анализа документов стратегического развития, градостроительного зонирования города Екатеринбурга выполнены измерения текущих и проектируемых границ и площадей, проведены расчеты коэффициента компактности. Кроме того, на базе SWOT-анализа, проведенного для рассмотрения вариантов развития г. Екатеринбург [3], выполнена сравнительная оценка двух сценариев-инерционного и инновационного.

Согласно генеральному плану [6,7], площадь МО «Город Екатеринбург» к 2035 году увеличится на 23%. По приведенным в таблице 1 расчетам видно, что коэффициент компактности [8] увеличится с 1,88 до 2,27.

Это может неблагоприятно сказаться на транспортной загруженности города поэтому важно грамотно распределить фокусы тяготения населения и постепенно уходить от моноцентрической планировки города к полицентрической.

Ранее в работе [3] был проведен анализ исходной ситуации (SWOT-анализ) для рассмотрения вариантов развития г. Екатеринбурга.

Сильными сторонами, характеризующими городскую среду, были признаны: сложившаяся компактная структура с формирующейся транспортно-логистической инфраструктурой; наличие в границах города природного ландшафта, зеленых территорий и водных объектов; стилевое многообразие и локальная специфика городского архитектурно-художественного облика.

Слабые стороны города: множество искусственных рубежей, снижающих связность транспортной сети; низкий уровень транспортной доступности окраин; несбалансированность в части формирования объектов городской инфраструктуры; неэффективность использования городских территорий и городской среды; большое количество ветхих и аварийных зданий жилого и нежилого назначения.

Возможностями для развития в городе призваны стать: высокий градостроительный потенциал застроенных территорий; сети скоростного и ускоренного видов общественного транспорта (метро, трамвай) с транспортно-пересадочными узлами; повышение спроса населения на формирование локальных культурных центров, общественных пространств (развитие полицентричности); проведение международных мероприятий.

Одновременно с этим имеются следующие угрозы: экстенсивное освоение городских территорий; застройка перспективных многофункциональных зон преимущественно жилыми объектами; утрата ценных для города пойменных территорий в процессе застройки; исчезновение исторически ценных участков городской среды, элементов природного компонента в ходе строительства новых объектов и редевелопмента; утрата исторически сформированных городских панорам, силуэта и идентичности города.

При выполнении данной работы проведена сравнительная оценка по отдельным показателям двух сценариев развития города: инерционного и инновационного.  В таблице 2 рассмотрены среднегодовые темпы роста оборота различных предприятий, инвестиций, прироста миграции, уровня безработицы. На графиках рисунка 3 представлены динамические показатели, характеризующие эффективность развития транспортно-логистической структуры, селитебных и общественно-значимых территорий.

По результатам таблицы 2 видна перспективность инновационного сценария, который основан на предположении о наиболее успешном использовании конкурентных преимуществ Екатеринбурга и инструментов ускорения социально-экономического роста за счет перехода на модель развития в рамках новой индустриализации.  

Представленные на рисунке 3 графики подтверждают, что инерционный сценарий развития города в долгосрочной перспективе даст менее высокие результаты и именно поэтому инновационный сценарий развития выбран в качестве приоритетного и предполагает активное создание, внедрение и распространение инноваций во все сферы городского пространства.

Ранее уже было отмечено [9], что усиление инновационной компоненты развития говорит о сценарии новой индустриализации, которая характеризуется формированием новых промышленных секторов, а также новым качеством промышленного роста, что даст возможность говорить о сохранении уникальной исторической миссии Екатеринбурга как столицы индустриальной территории.

Пространственные аспекты прогноза размещения мест приложения труда любого мегаполиса индивидуальны и определяются такими факторами, как ключевые отрасли промышленности и особенности их размещения, стоимость земли в районах города, особенности застройки, эффективность транспортно-дорожной сети [10].

Екатеринбург – это большой постиндустриальный город, состоящий из нескольких районов со своей историей, образовательными, медицинскими учреждениями, историческими зданиями, природным ландшафтом, зеленой территорией. Планирование и организация территории города должна происходить на уровне улицы, района или парка в зависимости от внутренней стратегии развития района с рядом количественных параметров: площадь района, численность района, количество промышленных предприятий, количество городских, районных сообществ, советов, количество парков, количество стадионов, количество спортивных зданий и сооружений, количество улиц, переулков, финансовый бюджет и экономика района, количество ветхих и брошенных зданий и сооружений [11].

Для Екатеринбурга можно выделить следующие принципы пространственного развития [3]: функциональное и пространственное разнообразие; эффективное, рациональное и бережливое использование городского пространства (компактное развитие города); приоритетное развитие комфортного общественного транспорта; соразмерный человеку масштаб архитектурной среды.

Пространственное развитие планировочной структуры города будет определяться закономерностями одной из фаз ее развития: экстенсивной или интенсивной. В настоящее время Екатеринбург находится в экстенсивной фазе развития планировочной структуры. Это подтверждается наличием большого числа жилых образований, строящихся на свободных территориях: районы Академический, Истокский, Солнечный и другие.

Рассмотрим другой сценарий — компактное развитие. Повышение интенсивности застройки позволит осуществить развитие застроенных территорий, сократив территориальное разрастание. Произойдет переход от моноцентрической планировки к полицентрической — с развитыми центрами.

Необходимо сохранять территории промышленных и коммунально-складских зон, которые будут развиваться в соответствующих видах разрешенного использования, сохраняя рабочие места, которые предусматриваются во всех планировочных зонах. Это позволит сократить маятниковые трудовые миграции населения и уменьшить транспортные нагрузки. Следует отказаться от практики создания монофункциональных «спальных» районов. Развитие планировочных зон должно производиться сбалансированно, с особым вниманием к качеству создаваемого городского пространства.

Повышение интенсивности использования территорий вызовет повышенную нагрузку на экологические системы. Необходимо сберечь лесопарковые зоны, исключив в них застройку любых видов. Цель лесных зон — образовывать разрывы в застройке. Каждая планировочная зона должна иметь парковые и лесопарковые территории.

Формирование городского пространства Екатеринбурга по сценарию компактного развития обеспечит наиболее рациональную территориальную организацию видов использования земли и связей между реализуемыми на них функциями, позволит сбалансировать городскую застройку с необходимостью защиты окружающей среды и целями социально-экономического развития.

Таким образом, основными направлениями развития города Екатеринбург следует выбрать: преобразование неэффективно используемых пространств, в том числе реновация объектов жилой застройки, развитие транспортной и других элементов городской инфраструктуры. При этом важно грамотно распределять бюджет, соблюдая очередность выполнения плана, доводить начатые работы до логического завершения. Особое внимание следует уделять формированию, развитию и гармонизации общественных пространств в разных районах города. Это позволит сформировать новый тип городской полицентричности, позволяющий снизить несбалансированное развитие городских территорий, повысить уровень транспортной доступности для окраин.  Также необходимо увеличивать число пассажиров, пользующихся общественным транспортом, сервисами каршеринга, развивать пешеходные и велосипедные маршруты.   

Пространственное развитие Екатеринбурга планируется направить по пути повышения эффективности использования существующих застроенных (освоенных) городских территорий.

По данным нашего исследования были выявлены следующие причины переезда в Екатеринбург, которые также следует учитывать во всех сценариях развития города: расширение торговли, спорта, культурно-творческой сферы, науки, здравоохранения, промышленного роста, развитие политических функций, механизация труда, достаточное количество рабочих мест.

При планировании новой застройки и реконструкции территории Екатеринбурга необходимо учитывать принципы сохранения элементов природной составляющей и исторически ценных объектов городской среды.

Список источников

1. Распоряжение Правительства РФ от 13.02 2019 г. № 207-р «Об утверждении Стратегии пространственного развития до 2025 года» [Электронный ресурс]. — Режим доступа http://government.ru/docs/35733/
2. Стратегический план развития Екатеринбурга, 2 раздел –Социоэкономика Екатеринбурга: конкурентные возможности и особенности развития [Электронный ресурс]. — Режим доступа https://екатеринбург.рф/официально/стратегия/раздел2/внешние#:~:text=Екатеринбург%20–%20один%20из%20наиболее,центрам%20опережающего%20экономического%20роста%20страны
3. Решение Екатеринбургской городской думы от 10.06.2003 г. N40/6 «О стратегическом плане развития Екатеринбурга» (с изменениями на 25.05. 2018 г.) [Электронный ресурс]. — Режим доступа http://docs.cntd.ru/document/802003648
4. Управление Федеральной службы государственной статистики по Свердловской области и Курганской области, раздел «Население» [Электронный ресурс]. — Режим доступа https://sverdl.gks.ru/folder/29698
5. «Население Екатеринбурга» [Электронный ресурс]. — Режим доступа https://ru.m.wikipedia.org/wiki/Население_Екатеринбурга
6. Официальный портал Екатеринбурга, раздел «Территориальное планирование» [Электронный ресурс]. — Режим доступа https://м.екатеринбург.рф/дляработы/гиз/градостроительство/документация/гп
7. Городской округ – Муниципальное образование «Город Екатеринбург», Генеральный план на период до 2035 г., Основной чертеж [Электронный ресурс]. — Режим доступа https://екатеринбург.рф/file/9a6b9379abc0a6122175b5de7e40eed3
8. Методы оценки пространственных условий землепользований [Электронный ресурс]. — Режим доступа https://studopedia.su/7_27537_metodi-otsenki-prostranstvennih-usloviy-zemlepolzovaniy.html
9. Lavrikova Yu.G., Antipin I.A., Pryadein A.A., Suvorova A.V. Major city development forecast: designing the innovative future// Economic and Social Changes: Facts, Trends, Forecast. № 6 (48). С. 214-235
10. Лаврикова Ю.Г., Суворова А.В. Оптимальная пространственная организация экономики региона: поиск параметров и зависимостей// Экономика региона. 2020. Т. 16. № 4. С. 1017-1030
11. Лопаткин Д.С., Николаева С. Г. Анализ стратегии пространственного развития города Екатеринбурга на период до 2030 года // XII Международная конференция «Российские регионы в фокусе перемен», 16-18 ноября 2017 года  : сборник докладов со специальных мероприятий конференции. — Екатеринбург: Высш. шк. экономики и менеджмента УрФУ, 2018. – С.89-95

References

1. Rasporyazhenie Pravitel`stva RF ot 13.02. 2019 g. №207-r «Ob utverzhdenii Strategii prostranstvennogo razvitiya do 2025 goda» [E`lektronny`j resurs]. — Rezhim dostupa http://government.ru/docs/35733/
2. Strategicheskij plan razvitiya Ekaterinburga, 2 razdel –Socioe`konomika Ekaterinburga: konkurentny`e vozmozhnosti i osobennosti razvitiya [E`lektronny`j resurs]. — Rezhim dostupa https :// ekaterinburg. rf/ oficial`no/strategiya/razdel2/vneshnie#: ~:text=Ekaterinburg%20–%20odin%20iz%20naibolee, centram%20operezhayushhego%20e`konomicheskogo%20rosta%20strany`
3. Reshenie Ekaterinburgskoj gorodskoj dumy` ot 10.06. 2003 g. N40/6 «O strategicheskom plane razvitiya Ekaterinburga» (s izmeneniyami na 25.05 2018 g.) [E`lektronny`j resurs]. — Rezhim dostupa http://docs.cntd.ru/document/802003648
4. Upravlenie Federal`noj sluzhby` gosudarstvennoj statistiki po Sverdlovskoj oblasti i Kurganskoj oblasti, razdel «Naselenie» [E`lektronny`j resurs]. — Rezhim dostupa https://sverdl.gks.ru/folder/29698
5. «Naselenie Ekaterinburga» [E`lektronny`j resurs]. — Rezhim dostupa https://ru.m.wikipedia.org/wiki/Naselenie_Ekaterinburga
6. Oficial`ny`j portal Ekaterinburga, razdel «Territorial`noe planirovanie» [E`lektronny`j resurs]. — Rezhim dostupa https://m.ekaterinburg.rf/dlyaraboty`/giz/gradostroitel`stvo/dokumentaciya/gp
7. Gorodskoj okrug – Municipal`noe obrazovanie «Gorod Ekaterinburg», General`ny`j plan na period do 2035 goda, Osnovnoj chertezh [E`lektronny`j resurs]. — Rezhim dostupa https://ekaterinburg.rf/file/9a6b9379abc0a6122175b5de7e40eed3
8. Metody` ocenki prostranstvenny`x uslovij zemlepol`zovanij [E`lektronny`j resurs]. — Rezhim dostupa https://studopedia.su/7_27537_metodi-otsenki-prostranstvennih-usloviy-zemlepolzovaniy.html
9. Lavrikova Yu.G., Antipin I.A., Pryadein A.A., Suvorova A.V. Major city development forecast: designing the innovative future// Economic and Social Changes: Facts, Trends, Forecast. 2016. № 6 (48). S. 214-235
10. Lavrikova Yu.G., Suvorova A.V. Optimal`naya prostranstvennaya organizaciya e`konomiki regiona: poisk parametrov i zavisimostej// E`konomika regiona. 2020. T. 16. № 4. S. 1017-1030
11. Lopatkin D.S., Nikolaeva   S. G. Analiz strategii prostranstvennogo razvitiya goroda Ekaterinburga na period do 2030 goda // XII Mezhdunarodnaya konferenciya «Rossijskie regiony` v fokuse peremen», 16-18 noyabrya 2017 goda: sbornik dokladov so special`ny`x meropriyatij konferencii. — Ekaterinburg: Vy`ssh. shk. e`konomiki i menedzhmenta UrFU, 2018. – S.89-95

Для цитирования: Гусев А.С., Броницкая С.А., Старицына И.А., Варнина В.А., Вяткина Г.В. Прогноз развития города Екатеринбурга // Московский экономический журнал. 2022. № 6. URL: https://qje.su/ekonomicheskaya-teoriya/moskovskij-ekonomicheskij-zhurnal-6-2022-11/

©Гусев А.С., Броницкая С.А., Старицына И.А., Варнина В.А., Вяткина Г.В.,2022, Московский экономический журнал, 2022, № 6.

PDF-файл статьи

Научная статья

Original article

УДК 332.12

doi: 10.55186/2413046X_2022_7_6_340

КОНЦЕПТУАЛЬНЫЙ КАРКАС СТРАТЕГИЧЕСКОГО ПЛАНИРОВАНИЯ МУНИЦИПАЛЬНЫХ ОБРАЗОВАНИЙ ИНДУСТРИАЛЬНОГО ТИПА ТРАДИЦИОННО-ПРОМЫШЛЕННОГО РЕГИОНА

CONCEPTUAL FRAMEWORK FOR STRATEGIC PLANNING OF MUNICIPALITIES OF INDUSTRIAL TYPE OF TRADITIONAL-INDUSTRIAL REGION

Джалилов Эльвин Вахидович, ассистент кафедры региональной, муниципальной экономики и управления Уральского государственного экономического университета, Екатеринбург, Россия, Email: elvin.dzhalilov.94@mail.ru

Dzhalilov Elvin Vakhidovich, assistant of department of Regional, Municipal Economics and Management, Ural State University of Economics, Yekaterinburg, Russia

Аннотация. В статье проводится комплексный анализ документов стратегического планирования муниципальных образований индустриального типа Свердловской области. Автор рассматривает выделяемые отечественными исследователями трудности в рамках стратегического планирования. Также в работе проводится анализ стратегических документов на федеральном, региональном и муниципальном уровнях в разрезе муниципальных образований индустриального типа, образованных на основе горнозаводских городов Свердловской области. По мнению автора документы стратегического планирования являются одним из важнейших факторов территориального развития, однако на уровне регионов и муниципалитетов существует ряд трудностей, связанных с низким качеством документов стратегического планирования и отсутствием учета особенностей социально-экономического развития рассматриваемых территорий, а также отсутствие должного уровня проработки в документах стратегического планирования промышленной компоненты. Далее в работе подробно рассматриваются стратегии 18 муниципальных образований, в их число входят: город Алапаевск; Верхнесалдинский городской округ; городской округ Верхняя Пышма; Каменск-Уральский городской округ; Кировградский городской округ; городской округ Красноуральск; городской округ Краснотурьинск; Кушвинский городской округ; Невьянский городской округ; городской округ Нижняя Салда; Нижнетуринский городской округ; город Нижний Тагил; городской округ Первоуральск; Полевской городской округ; городской округ Ревда; Режевской городской округ; Североуральский городской округ; Серовский городской округ и выделяются особенности документов данных территорий. Автором отмечается, что из всех рассматриваемых муниципальных образований стратегические программы направленные на развитие промышленности разработаны у 61% муниципалитетов. Итогом работы автор выделяет необходимость создания перечня муниципальных образований, куда входят рассматриваемые муниципалитеты как «приоритетные», и в отношении которых будет проводиться политика, учитывающая особенности социально-экономического развития данных территорий.

Abstract. The article provides a comprehensive analysis of strategic planning documents for municipalities of industrial type in the Sverdlovsk region. The author considers the difficulties identified by domestic researchers in the framework of strategic planning. The paper also analyzes strategic documents at the federal, regional and municipal levels in the context of industrial-type municipalities formed on the basis of mining cities in the Sverdlovsk region. According to the author, strategic planning documents are one of the most important factors of territorial development, however, at the level of regions and municipalities, there are a number of difficulties associated with the low quality of strategic planning documents and the lack of consideration of the characteristics of the socio-economic development of the territories under consideration, as well as the lack of an adequate level of elaboration in the documents strategic planning of industrial components. Further, the paper discusses in detail the strategies of 18 municipalities, including: the city of Alapaevsk; Verkhnesaldinsky urban district; urban district Verkhnyaya Pyshma; Kamensk-Uralsky urban district; Kirovgrad city district; city district Krasnouralsk; city district Krasnoturinsk; Kushvinsky urban district; Nevyansk city district; city district Nizhnyaya Salda; Nizhneturinsky urban district; the city of Nizhny Tagil; city district Pervouralsk; Polevskoy urban district; city district of Revda; Rezhevsky urban district; Severouralsky urban district; Serov urban district and highlights the features of the documents of these territories. The author notes that of all the municipalities under consideration, strategic programs aimed at the development of industry have been developed in 61% of municipalities. As a result of the work, the author highlights the need to create a list of municipalities, which include the considered municipalities as «priority ones», and in respect of which a policy will be carried out that takes into account the peculiarities of the socio-economic development of these territories.

Ключевые слова: стратегия, муниципальное образование индустриального типа, традиционно-промышленный регион, территориальное развитие

Keywords: strategy, municipality of industrial type, traditional industrial region, territorial development

В условиях различных политических и экономических нестабильностей муниципальные образования выступают главной опорой регионального развития. Муниципальные образования индустриального типа Свердловской области играют ключевую роль в социально-экономическом развитии региона, соответственно они особенно остро нуждаются в качественных документах стратегического планирования, это усиливается ещё и тем, что рассматриваемые муниципалитеты в основном являются моногородами и старопромышленными территориями.

Ранее проведенное исследование демонстрирует, что последние годы происходит снижение масштаба присутствия муниципальных образований индустриального типа в воспроизводственном процессе Свердловской области в части промышленного производства, что характеризуется нами как снижение качества экономического пространства региона [1].

В основе стратегического планирования муниципальных образований индустриального типа лежит Федеральный закон N 172-ФЗ О стратегическом планировании в Российской Федерации. Данный документ разделяет нормативную базу стратегического планирования на три уровня: федеральный, региональный, муниципальный. На наш взгляд документы стратегического планирования являются одним из важнейших факторов территориального развития, однако на региональном и муниципальном уровне они имеют определенные недостатки:

• низкое качество документов стратегического планирования;
• отсутствие учета особенностей социально-экономического развития традиционно-промышленных территорий и отсутствие должного уровня проработки в документах стратегического планирования промышленной компоненты.

Дорошенко С.В. в своём исследовании отмечает, что теоретическая база муниципального стратегического планирования представляет собой обобщение и сравнение зарубежного и российского опыта. Документы стратегического планирования в разных странах имеют определенные модели, которые можно объединить в три концепции: «снизу-вверх» свойственна странам ЕС, где финансовые возможности муниципалитетов лучше и круг полномочий достаточно широк; модель «общественного договора» свойственен больше для малых и средних городов США; «сверху-вниз» модель централизованного планирования свойственна Китаю [2].

Российская модель стратегического планирования имеет свои особенности, на наш взгляд её можно отнести к модели «общественного договора», но местами проявляются признаки отношений «сверху вниз».

Как отмечает Дорошенко С.В. «власти субъектов сами выходят с предложениями и даже требованиями к органам местного самоуправления об обязательном наличии «необязательной» стратегии социально-экономического развития муниципального образования» [2]. Некоторые присутствующие элементы модели «общественного договора» позволили муниципальным образованиям самим определять направления развития, что вызвало ряд трудностей, связанных с разработкой стратегий муниципальных образований.

Антипин И.А., Власова Н.Ю., Иванова О.Ю. утверждают «позволив муниципальным образованиям, в процессе разработки стратегий сконцентрироваться на собственных приоритетах, но, с другой стороны, отсутствие единой методики в этой сфере породило огромное разнообразие подходов (далеко не всегда удачных), что не могло не сказаться на качестве документов стратегического планирования» [3]. Авторы отмечают, что из проанализированных методических рекомендаций ряда регионов касательно стратегического планирования только в методических рекомендациях Свердловской области подробно описана процедура разработки стратегии социально-экономического развития муниципальных образований.

В другой работе Антипин И.А., Власова Н.Ю. проводят комплексный анализ стратегий субъектов РФ и предлагают инкрементальный подход в региональном стратегировании, особенностью которого является «непрерывное совершенствование», позволяющее постоянно корректировать стратегические действия [4].

Дорошенко С.В. в своём исследовании анализирует методические рекомендаций 11 субъектов РФ, в число которых входит Свердловская область. Анализ методических рекомендаций Свердловской области осуществляется в два параллельных этапа, используя компаративный метод и проводя анкетный опрос с интервьюированием представителей муниципальных образований данного региона относительно методических рекомендаций муниципалитетам. Автор отмечает, что «методические рекомендации этой области существенно отличаются от рекомендаций других субъектов Федерации» [2].

Исследователи Жихаревич Б.С., Прибышин Т.К. также в своей работе проводят анкетирование и интервьюирование работников местного самоуправления и отмечают, что одной из трудностей является недостаток опыта и знаний о процессе стратегического планирования, сюда же добавляется отсутствие юридической квалификации у разработчиков стратегий и финансовые возможности муниципалитетов [5].

Мы поддерживаем Дорошенко С.В., что подходы к процессу разработки стратегий должны быть дифференцированы внутри регионов, исходя из типа муниципального образования, также согласны с тем, что неправильно предъявлять одинаковые требования к стратегиям мегаполисов и небольших муниципалитетов [2]. Также согласны с Жихаревич Б.С., Прибышин Т.К., которые в своей работе отмечают, что «одними из существенных характеристик стратегии являются полнота и качество отражения в ней аспектов пространственного развития» [6].

Предлагаемая в работе Антипиным И.А., Казаковой Н.В. стратегия пространственного развития сегодня является элементом структуры методических рекомендаций региона и реализована в виде отдельного раздела в стратегиях социально-экономического развития. С одной стороны, это помогает избежать излишнего бюрократизма в виде двух отдельных документов и не вызывает вопросов, связанных с приоритетностью одного из документов на другим и возможных противоречий между собой. Однако это не снимает трудностей, которые возникают у представителей муниципальных образований по поводу понимания сущности пространственного развития. Авторы в своей работе делают четкое разграничение содержания стратегии социально-экономического развития, и что должен содержать документ пространственного развития, который теперь можно отнести к разделу стратегии социально-экономического развития муниципалитета [7].

Перечисленные ранее проблемы отражаются на качестве стратегических документов, что в свою очередь оказывает отрицательный эффект на развитие муниципальных образований индустриального типа.

На сегодняшний день стратегии социально-экономического развития на федеральном уровне нет, но существует ряд концептуальных подходов, сформулированных в Указе Президента РФ «О национальных целях развития Российской Федерации на период до 2030 года» [8], которые определяют основные направления данного документа.

Также на федеральном уровне в рамках целеполагания по отраслевому и территориальному принципу разработана Стратегия пространственного развития РФ на период до 2025 [9], где определены направления укрепления.

На региональном уровне разработан Закон Свердловской области N 45- ОЗ О стратегическом планировании в Российской Федерации, осуществляемом на территории Свердловской области [10], содержание которого детализирует прописанные в Федеральном законе N 172-ФЗ О стратегическом планировании в Российской Федерации требования.

Помимо требований Федерального закона N 172- ФЗ О стратегическом планировании в Российской Федерации в Свердловской области разработаны Методические рекомендации по разработке (актуализации) стратегий социально-экономического развития муниципальных образований, расположенных на территории Свердловской области [11], в которых устанавливается структура стратегий муниципальных образований.

В отношении муниципальных образований индустриального типа в Свердловской области также существует ряд дополнительных нормативных документов.

В соответствии с Распоряжением Правительства РФ от 29.07.2014 N 1398-р «Об утверждении перечня монопрофильных муниципальных образований Российской Федерации (моногородов)» [12] из анализируемых муниципальных образований индустриального типа 11 относятся к монопрофильным. В отношении данных муниципальных образований существует перечень поручений Президента Российской Федерации по вопросам государственной поддержки монопрофильных населенных пунктов Российской Федерации, а также разработан комплекс мероприятий по повышению инвестиционной привлекательности территорий монопрофильных муниципальных образований Российской Федерации (моногородов).

Разработано Постановление Правительства Свердловской области от 31.07.2015 N 692-ПП (ред. от 11.02.2021) «Об утверждении Порядка принятия решений о разработке, порядка формирования, утверждения и реализации комплексных программ развития муниципальных образований, расположенных на территории Свердловской области» [13]. Данный документ является инициатором разработки в ряде муниципальных образований программ комплексного развития.

Федеральный закон N 172-ФЗ также устанавливает перечень документов стратегического планирования на уровне муниципалитета, к ним относятся: стратегия социально-экономического развития муниципального образования; план мероприятий по реализации стратегии социально-экономического развития муниципального образования; прогноз социально-экономического развития муниципального образования на среднесрочный или долгосрочный период; бюджетный прогноз муниципального образования на долгосрочный период; муниципальная программа [14].

Проанализировав стратегии социального-экономического развития муниципальных образований (таблица 1), четко прослеживается их уклон на развитие сферы услуг и привлечение инвестиций.

Как и в региональной стратегии в стратегиях муниципальных образований в рамках направления развития экономического потенциала определяются стратегические программы. Из всех рассматриваемых муниципальных образований стратегические программы направленные на развитие промышленности на своей территории разработаны у 61% муниципалитетов (таблица 1).

Как ранее было отмечено на федеральном уровне разработана Стратегия пространственного развития в виде отдельного документа, на уровне субъекта такого документа нет, однако Стратегия пространственного развития реализована в виде раздела в Стратегии социально-экономического развития Свердловской области. По такому же принципу разработаны стратегии муниципальных образований Свердловской области.

В стратегии социально-экономического развития Свердловской области на 2016-2030 годы выделяются 3 приоритета социально-экономической политики, промышленный аспект затрагивает приоритет «создание условий для повышения конкурентоспособности промышленного, инновационного и предпринимательского потенциала экономики Свердловской области» [15], в рамках данного приоритета выделяется 5 направлений, одним из которых выступает «Повышение конкурентоспособности промышленного комплекса Свердловской области». На наш взгляд такое определение направления носит некоторую размытость так как нет четких механизмов и мер по развитию данного направления.

Федеральный закон N 172-ФЗ делает обязательным разработку и реализацию документов стратегического планирования на федеральном и региональном уровнях, на муниципальном уровне разработку данных документов делает обязательным Закон Свердловской области от 15 июня 2015 года N 45-ОЗ «О стратегическом планировании в Российской Федерации, осуществляемом на территории Свердловской области.

Для моногородов аналогом стратегии стала разработка в 2009 году Комплексных инвестиционных планов, по мнению автора, благодаря принудительной разработке данных документов после событий в Пикалеве Ленинградской области, у большого количества муниципальных образований появились документы стратегического планирования [5].

На муниципальном уровне первым документом стал федеральный закон N 154-ФЗ «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации» от 28.08.1995 года, который обязывал органы местного самоуправления принимать планы и программы, а также утверждение отчетов об исполнении данных планов, которые направлены на развитие муниципальных образований [3].

Помимо указанных выше документов, в отношении муниципальных образований индустриального типа в Свердловской области существует ряд дополнительных нормативных документов. В соответствии с Распоряжением Правительства РФ от 29.07.2014 N 1398-р «Об утверждении перечня монопрофильных муниципальных образований Российской Федерации (моногородов)» [16] из анализируемых муниципальных образований индустриального типа 11 относятся к монопрофильным. В отношении данных муниципальных образований существует перечень поручений Президента Российской Федерации по вопросам государственной поддержки монопрофильных населенных пунктов Российской Федерации, а также разработан комплекс мероприятий по повышению инвестиционной привлекательности территорий монопрофильных муниципальных образований Российской Федерации (моногородов).

Также в отношении монопрофильных муниципальных образований разработана приоритетная региональная программа «Моногорода», которая обеспечивается следующими документами: Федеральный паспорт приоритетной программы «Комплексное развитие моногородов», утвержденный президиумом Совета при Президенте Российской Федерации по стратегическому развитию и приоритетным проектам (протокол от 30 ноября 2016 г. № 11); Комплексные программы развития монопрофильных муниципальных образований Свердловской области, утвержденные на заседании проектного офиса Министерства инвестиций и развития Свердловской области по приоритетной региональной программе «Комплексное развитие моногородов Свердловской области» (протокол от 31.05.2017 № 11) и ряд других.

Таким образом, несмотря на обширную нормативно-правовую базу, содействующую территориальному развитию муниципальных образований индустриального типа, существуют некоторые трудности, которые остаются за горизонтом возможностей данных документов. На основе вышеизложенного, на наш взгляд необходимо решить следующие задачи:

• разработка перечня муниципальных образований индустриального типа, сформированных на основе горнозаводских городов, а также включение этого переченья в методические рекомендации как «приоритетных территорий», в отношении которых будут разработаны дополнительные документы, учитывающие особенности данных территорий;
• разработка государственной программы субъекта и комплексных муниципальных программ, направленных на развитие и поддержку традиционных для данных территорий видов экономической деятельности.

Список источников

1. Джалилов Э.В. Муниципальные образования индустриального типа в развитии традиционно-промышленного региона // Региональная экономика и управление: электронный научный журнал. 2021. № 4 (68). – 10 С.
2. Дорошенко С.В. Региональные подходы к разработке муниципальных стратегий // Ars Administration (Искусство управления). 2019. Том 11, №1. С. 96-118.
3. Антипин И.А., Власова Н.Ю., Иванова О.Ю. Методология муниципального стратегирования: сравнительный анализ и унификация // Управленец. Т.12, №6. С. 33-48.
4. Antipin I. A., Vlasova N. Yu. (2020). Incremental approach to regional strategising: Theory, methodology, practices. Journal of New Economy, vol. 21, no. 3, pp. 73–90
5. Жихаревич Б.С., Прибышин Т.К. Стратегическое планирование на уровне поселений: факты и мнения, 2016. // Вопросы государственного и муниципального управления. 2018. №1. С. 47-67.
6. Жихаревич Б.С., Прибышин Т.К. Стратегии развития городов: российская практика 2014-2019 гг.// Пространственная экономика. 2019. Т. 15. №4. С. 184-204.
7. Антипин И.А., Казакова Н.В. Концептуальные основы разработки стратегии пространственного развития в муниципальным образовании // Российское предпринимательство. – 2016. -Т.17. -№8. -С. 1011-1026.
8. Указ Президента РФ от 21 июля 2020 №474 «О национальных целях развития Российской Федерации на период до 2030 года».
9. Стратегия пространственного развития РФ на период до 2025 (утверждена распоряжением Правительства РФ №207-р от 13.02.2019).
10. Закон Свердловской области от 15 июня 2015 года N 45-ОЗ «О стратегическом планировании в Российской Федерации, осуществляемом на территории Свердловской области».
11. Методические рекомендации по разработке (актуализации) стратегий социально-экономического развития муниципальных образований, расположенных на территории Свердловской области.
12. Распоряжением Правительства РФ от 29.07.2014 N 1398-р «Об утверждении перечня монопрофильных муниципальных образований Российской Федерации (моногородов).
13. Постановление Правительства Свердловской области от 31.07.2015 N 692-ПП (ред. от 11.02.2021) «Об утверждении Порядка принятия решений о разработке, порядка формирования, утверждения и реализации комплексных программ развития муниципальных образований, расположенных на территории Свердловской области».
14. Федеральный закон «О стратегическом планировании в Российской Федерации» от 28.06.2014 N 172-ФЗ.
15. Закон Свердловской области от 21.12.2015 N 151-ОЗ «О Стратегии социально-экономического развития Свердловской области на 2016 — 2030 годы» (принят Законодательным Собранием Свердловской области 15.12.2015)
16. Распоряжением Правительства РФ от 29.07.2014 N 1398-р «Об утверждении перечня монопрофильных муниципальных образований Российской Федерации (моногородов)».

References

1. Dzhalilov E.V. Municipalities of industrial type in the development of a traditional industrial region // Regional economy and management: electronic scientific journal. 2021. No. 4 (68). — 10 C.
2. Doroshenko S.V. Regional approaches to the development of municipal strategies // Ars Administration (The Art of Management). 2019. Volume 11, No. 1. pp. 96-118.
3. Antipin I.A., Vlasova N.Yu., Ivanova O.Yu. Methodology of municipal strategizing: comparative analysis and unification // Manager. T.12, No.6. pp. 33-48.
4. Antipin I. A., Vlasova N. Yu. (2020). Incremental approach to regional strategising: Theory, methodology, practices. Journal of the New Economy, vol. 21, no. 3, pp. 73–90
5. Zhikharevich B.S., Pribyshin T.K. Strategic planning at the level of settlements: facts and opinions, 2016. // Issues of state and municipal management. 2018. No. 1. pp. 47-67.
6. Zhikharevich B.S., Pribyshin T.K. Urban Development Strategies: Russian Practice 2014-2019 // Spatial Economics. 2019. V. 15. No. 4. pp. 184-204.
7. Antipin I.A., Kazakova N.V. Conceptual Framework for the Development of a Spatial Development Strategy in a Municipal Formation // Russian Journal of Entrepreneurship. — 2016. -V.17. -#8. -FROM. 1011-1026.
8. Decree of the President of the Russian Federation of July 21, 2020 No. 474 «On the national development goals of the Russian Federation for the period until 2030».
9. Strategy for Spatial Development of the Russian Federation for the period up to 2025 (approved by Decree of the Government of the Russian Federation No. 207-r dated February 13, 2019).
10. Law of the Sverdlovsk region of June 15, 2015 N 45-OZ «On strategic planning in the Russian Federation, carried out on the territory of the Sverdlovsk region».
11. Guidelines for the development (updating) of strategies for the socio-economic development of municipalities located on the territory of the Sverdlovsk region.
12. Decree of the Government of the Russian Federation of July 29, 2014 N 1398-r “On approval of the list of single-industry municipalities of the Russian Federation (single-industry towns).
13. Decree of the Government of the Sverdlovsk Region dated July 31, 2015 N 692-PP (as amended on February 11, 2021) “On Approval of the Procedure for Making Decisions on the Development, Formation, Approval and Implementation of Comprehensive Programs for the Development of Municipalities Located on the Territory of the Sverdlovsk Region”.
14. Federal Law «On Strategic Planning in the Russian Federation» dated June 28, 2014 N 172-FZ.
15. Law of the Sverdlovsk Region of December 21, 2015 N 151-OZ «On the Strategy for the Social and Economic Development of the Sverdlovsk Region for 2016 — 2030» (adopted by the Legislative Assembly of the Sverdlovsk Region on December 15, 2015)
16. Decree of the Government of the Russian Federation of July 29, 2014 N 1398-r «On approval of the list of single-industry municipalities of the Russian Federation (single-industry towns)».

Для цитирования: Джалилов Э. В. Концептуальный каркас стратегического планирования муниципальных образований индустриального типа традиционно-промышленного региона // Московский экономический журнал. 2022. № 6. URL: https://qje.su/ekonomicheskaya-teoriya/moskovskij-ekonomicheskij-zhurnal-6-2022-10/

© Джалилов Э. В., 2022. Московский экономический журнал, 2022, № 6.

PDF-файл статьи

Научная статья

Original article

УДК 33

doi: 10.55186/2413046X_2022_7_6_338

ЭКОНОМИЧЕСКИЙ ЦИФРОВОЙ ПЛЮРАЛИЗМ: ОСОБЕННОСТИ ВОПЛОЩЕНИЯ

ECONOMIC DIGITAL PLURALISM: FEATURES OF IMPLEMENTATION

Разуваева Елена Борисовна, старший преподаватель, Кафедра экономической теории и анализа, Стерлитамакский филиал Башкирского государственного университета, e.b.razuvaeva@strbsu.ru

Бобылева Ирина Валерьевна, доцент кафедры Педагогики и социально-экономических дисциплин, ФГБОУ ВО Южно-Уральский государственный аграрный университет

Борейша Елена Викторовна, старший преподаватель кафедры ИИи ГЭ «Инженерных  Изысканий и ГеоЭкологии», Научно-Исследовательский Университет Московский Государственный Строительный  Университет, elena.boreysha@mail.ru

Чиганова Наталья Викторовна, доцент кафедры «Цифровые технологии и моделирование», Уфимский государственный нефтяной технический университет, Natali-th@yandex.ru

Улыбин Владислав Сергеевич, Уфимский государственный нефтяной технический университет, elegichnost@mail.ru

Razuvaeva Elena Borisovna

Bobyleva Irina Valerevna

Boreisha Elena Viktorovna

Chiganova Natalia Viktorovna

Ulybin Vladislav Sergeevich

Аннотация. В статье проведено исследование особенностей современного экономического цифрового плюрализма, а именно – различных мнений, взглядов и подходов  в области цифровизации экономики на микро- и макроуровнях.  Автор отмечает, что развитие цифровых возможностей имеет важное значение для создания инноваций и использования посреднического эффекта технологических возможностей для повышения эффективности работы компаний. Это еще более важно в странах с менее развитой экономикой, поскольку внедрение цифровых платформ оказывает разрушительное воздействие из-за снижения затрат и простоты внедрения.

Abstract. The article examines the features of modern economic digital pluralism, namely, different opinions, views and approaches in the field of digitalization of the economy at the micro and macro levels. The author notes that the development of digital capabilities is important for creating innovations and using the intermediary effect of technological opportunities to improve the efficiency of companies. This is even more important in countries with less developed economies, as the introduction of digital platforms has a devastating impact due to lower costs and ease of implementation.

Ключевые слова:  экономика, цифровизация, современные цифровые  тренды, экономико-цифровые горизонты

Keywords: economy, digitalization, modern digital trends, economic and digital horizons

Рост и развитие цифровых или электронных технологий в настоящее время является фундаментальной тенденцией в развитии всех секторов экономики [1]. Такие инновационные направления,  как цифровая экономика, Интернет вещей и информационное общество, вносят важный вклад в развитие стран, зависящих от конкурентоспособности их национальной экономики. Нет никаких сомнений в том, что цифровая экономика  выступает как фактор, который определяет будущие горизонты развития как производственной, так и непроизводственной сфер. 

Как следствие технологических инноваций и развития простой информационной экономики возникла идея цифровой экономики [2].  Цифровая экономика — это экономическая, социальная и культурная сфера, в центре внимания которой находится использование электронных коммуникационных и информационных технологий [4]. Цифровая экономика  также в современной цивилизации играет особую роль в повышении уровня жизни людей [5].

В последнее время цифровая экономика появляется как новое ключевое слово [3], которое является направлением прорыва [1], а также основным фактором, определяющим глобальный экономический рост и развитие [2]. Развитие цифровой экономики, безусловно, способствует развитию бизнеса и использованию инновационных технологий, тем самым предоставляя новые

возможности для компаний [9]. Цифровая экономика позволяет компаниям создавать ценность для бизнеса, используя Интернет для расширения своего охвата. Целью применения информационно-коммуникационных технологий стала интенсификация развития науки в целом, однако объем знаний в рамках цифровой экономики для каждой сферы используется различный.   

Поскольку цифровые технологии являются основой для многочисленных структур знаний и систем для эффективной коммуникации [6], креативная  и маркетинговая индустрия также растет и развивается в соответствии с цифровыми возможностями.

Преимущества и возможности цифровой экономики не вызывают сомнений. Но, с другой стороны, риски и проблемы использования цифровой экономики, которые угрожают развитию новой модели экономического сектора, также неизбежны. В этом контексте цифровая грамотность потребителя очень важна [3].

За последние несколько лет на международном уровне проводились и развивались исследования, связанные с цифровой экономикой в области информатики, менеджмента и промышленности. Особое внимание традиционно уделяется появлению новых цифровых технологий, их прикладное значение и влияние на  микро- и макроэкономическое развитие.

Технологические возможности относятся к способности фирмы разрабатывать новые продукты и услуги, согласовывая свою стратегию с инновационными процессами. Такие возможности включают знания и навыки в приобретении, использовании, освоении, адаптации, улучшении и создании новых технологий. Эти возможности позволили разработать новые продукты и технологии, улучшить производственные процессы и навыки контроля качества, а также прогнозировать технологические изменения в отрасли.

Точно так же цифровые возможности в качестве системы предоставляются посредством другого взаимодействия между поставщиком и пользователем, которое создает ценность, также определяемую как цифровой результат или услуга. Исследователи определяют это как внутреннюю способность предоставлять информацию о клиентах в нужный момент. Есть мнение, что цифровые возможности – это цифровые системы, которые генерируют новые результаты и структуры без нескоординированного участия сторонних акторов и без преднамеренного планирования создателем системы. Несколько продуктов или подсистем можно разрабатывать и контролировать с помощью одних и тех же цифровых инструментов [6].

Технологические возможности позволили организациям создавать возможности для поддержки своих конкурентных преимуществ. В связи с этим понимание динамики, влияющей на внедрение цифровых технологий, становится критически важным для их успеха. Исследователи  изучают конкретные аспекты цифровизации, влияющие на внедрение технологий в организациях, анализируют влияние динамических возможностей на цифровую революцию в деятельности компаний.  Есть также мнение, что цифровая революция снижает затраты на посредничество и более эффективно внедряет технологии.

Проведенные отдельными авторами эмпирические исследования оставили неоднозначным отношение между цифровыми возможностями и эффективностью фирмы. Специалисты подчеркивают роль бизнес-аналитики и аналитики (BI&A) и ее положительную связь с эффективностью фирмы с точки зрения динамических возможностей. Однако другие авторы предлагают компаниям изменить свои возможности для удовлетворения новых потребностей рынка, приняв цифровую трансформацию в качестве своей основной организационной стратегии. Эта среда также может быть представлена ​​возможностями ИТ-сферы, искусственного интеллекта и машинного обучения, использования виртуальной реальности, видеоконференций и Интернета, которые действуют как перенастройка возможностей и ресурсов внутри организации [6]. 

Учитывая реконфигурирующую роль цифровых возможностей в других возможностях, мы предположили, что цифровые возможности как возможности третьего порядка не влияют положительно на производительность фирмы; вместо этого эти отношения могут быть вредными [6].

К настоящему времени есть свидетельства того, что цифровые динамические возможности, которые дополняют другие возможности, имеют положительную связь с производительностью фирмы. Так, отдельные авторы изучали роль динамических способностей как посредников в отношениях между влиянием семьи и инновационной цифровой бизнес-моделью (ИМТ), а также сдерживающую роль динамизма окружающей среды. Точно так же другая группа исследователей исследовали влияние цифровой ориентации и возможностей на цифровые инновации и их опосредующее влияние на связь между производительностью фирмы, цифровым направлением и цифровыми возможностями. Однако настоящее исследование включает новые переменные, такие как управление и цифровые возможности. Кроме того, в ответ на «новую норму» появилось взаимодействие ИРЧП (управляющей переменной) с цифровыми возможностями, технологическими возможностями и производительностью фирмы.

Основы обеспечения успешного процесса внедрения зависят от того, как организации могут определить необходимость внедрения таких технологических инноваций. Следовательно, необходимо внедрить цифровые инструменты для повышения эффективности организационных функций и процессов. Цифровые возможности позволяют нам использовать большой объем информации из окружающей среды и более эффективно внедрять технологии в соответствии с ценностным предложением организации [3].

В этой «новой нормальности» исследователи сформулировали признаки влияния цифровых возможностей в трех сферах бизнеса в новой нормальности: трудовые и социальные отношения, маркетинговые возможности и технологические возможности. Исходя из вышеизложенного, цифровые технологии объединяют технологические возможности для достижения целей организации.

В последние годы цифровые инструменты позволили компаниям постоянно собирать значительные объемы информации о потребителях. В этом смысле развитие цифровых возможностей приобретает актуальность в организациях, позволяя использовать информацию для снижения структуры затрат и перепроектирования их процессов. Следовательно, технологические возможности активизируются цифровыми, повышая качество предоставляемых продуктов и услуг и, следовательно, повышая производительность фирмы.

Есть мнение, что цифровые возможности позволяют идентифицировать сигналы из окружающей среды и являются основным дополнением к другим возможностям. Точно так же возможности третьего порядка позволяют активировать ресурсы и низшие возможности. Таким образом,  можно утверждать, что технологические возможности имеют посреднический эффект между цифровыми возможностями и эффективностью фирмы.

Совместная экономика возникает и растет за счет возможности развития или преобразования новых видов деятельности в странах с развивающейся экономикой. Совместная экономика помогает перенастроить возможности и ресурсы с помощью цифровых технологий. Точно так же развитие новых возможностей в компаниях может привести к прорывным возможностям. Исследователи утверждают, что новые возможности в большей степени способствуют эффективности компаний в странах с развивающейся экономикой, чем в странах с развитой экономикой. Институциональные факторы, такие как неформальность и институциональные пробелы, способствуют развитию совместной экономики на развивающихся рынках[4].

Таким образом, коллаборативные экономики имеют более значительные преимущества в странах с развивающейся экономикой из-за более низкого уровня инвестиций и более простой реализации. Так, в экономиках с низким уровнем развития использование коллаборативных экономик значительно снижает посреднические издержки.

Существует мнение, что развивающиеся страны имеют низкий ИЧР. Первоначальная предпосылка этого индекса заключалась в том, что национальное развитие должно включать как ожидаемую продолжительность жизни, так и грамотность.  Страны с формирующейся рыночной экономикой с низким уровнем ИЧР демонстрируют высокий уровень творчества, и в странах с формирующейся экономикой растет экономика сотрудничества. Развитие экономики сотрудничества в странах с развивающейся экономикой требует меньшей сложности в разработке этих инструментов, чем в странах с развитой экономикой. ИЧР представляет собой уровень инфраструктуры общественного здравоохранения, неравенства и бедности.

Во время пандемии термин «гиг-экономика» стал популярным из-за роста цифровых платформ и приложений. В этом смысле быстрое распространение цифровых технологий породило новые виды экономической деятельности.  Кроме того, коммуникационные технологии, цифровые платформы и приложения позволили людям с компьютером, мобильным телефоном и подключением к Интернету выполнять работу из любой точки мира. Таким образом, интенсификация гиг-экономики в развивающихся странах с низким ИЧР создает новые возможности для трудоустройства.

 Важным аспектом «гиг-экономики» является то, что она предлагает нетрадиционные формы работы, потому что нет отношений между работодателем и работником, что обеспечивает большую гибкость, поскольку работники сами определяют часы и дни своей работы.

Быстрый рост «гиг-экономики» в странах с развивающейся экономикой (низкий ИЧР) обусловлен тем, что в этих странах больше неформальных работников, а также более широкое использование временной работы предприятиями, управляемыми мобильными приложениями. В этом смысле цифровые возможности компаний увеличиваются, снижая издержки бизнеса и повышая производительность фирмы.  Соответственно, в странах с низким ИЧР влияние цифровых навыков на технологические возможности более существенно, чем в странах с высоким ИЧР.

Таким образом, можно заключить, что технологические возможности служат посредниками между цифровыми возможностями и эффективностью фирмы. Кроме того, в странах с низким уровнем ИЧР влияние цифровых возможностей на технологический потенциал более существенно, чем в странах с высоким уровнем ИЧР. В этом смысле цифровая инфраструктура, такая как цифровой маркетинг, позволила компаниям выжить в этой «новой нормальности». Более того, в странах с развивающейся экономикой с низким ИЧР во время вспышки пандемии активизировалось использование цифровых платформ и приложений (гиг-экономика), что позволило компаниям повысить свою эффективность.

Кроме того, развитие цифровых возможностей имеет важное значение для создания инноваций и использования посреднического эффекта технологических возможностей для повышения эффективности работы компаний. Это еще более важно в странах с менее развитой экономикой, поскольку внедрение цифровых платформ оказывает разрушительное воздействие из-за снижения затрат и простоты внедрения.

Список источников

1. Дащенко Ю.Ю. Цифровая экономика как экономика будущего // Тенденции развития науки и образования. 2018. № 35-1. С. 18-19.
2. Кокурхаева Р. М.-Б., Газдиева Е.Х. Цифровая экономика – экономика будущего // Журнал прикладных исследований. 2022. №4.
3. Камнева В.В. Цифровая экономика, цифровизация и цифровая трансформация // Скиф. 2020. №2 (42).
4. Мякишев А.А. Цифровая экономика — единственная экономика современности // Цифровая трансформация образования: электрон. сб. тезисов докладов 1-й науч.-практ. конф. 2018. С. 468-472.
5. Филиппова, И.А. Развитие цифровой экономики в России [Электронный ресурс] / И.А. Филиппова, Д.Д. Незванов // Вестник УлГТУ. — 2018. — №3 
6. El-Haddadeh Digital innovation dynamics influence on organisational adoption: The case of cloud computing services Information Systems Frontiers, 22 (4) (2020), pp. 985-999

References

1. Dashchenko Yu.Yu. Digital economy as the economy of the future // Trends in the development of science and education. 2018. No. 35-1. pp. 18-19.
2. Kokurkhaeva R. M.-B., Gazdieva E.H. Digital economy – the economy of the future // Journal of Applied Research. 2022. No.4.
3. Kamneva V.V. Digital economy, digitalization and digital transformation // Skif. 2020. №2 (42).
4. Myakishev A.A. Digital economy — the only economy of modernity // Digital transformation of education: electron. collection of abstracts of the 1st scientific-practical conference 2018. pp. 468-472.
5. Filippova, I.A. The development of the digital economy in Russia [Electronic resource] / I.A. Filippova, D.D. Nezvanov // Bulletin of UlSTU. — 2018. — No.3
6. R. El-Haddadi The impact of digital innovation dynamics on organizational implementation: an example of cloud computing information systems, 22 (4) (2020), pp. 985-999

Для цитирования: Разуваева Е.Б., Бобылева И.В., Борейша Е.В., Чиганова Н.В., Улыбин В.С. Экономический цифровой плюрализм: особенности воплощения // Московский экономический журнал. 2022. № 6. URL: https://qje.su/ekonomicheskaya-teoriya/moskovskij-ekonomicheskij-zhurnal-6-2022-8/

© Разуваева Е.Б., Бобылева И.В., Борейша Е.В., Чиганова Н.В., Улыбин В.С., 2022. Московский экономический журнал, 2022, № 6.