УДК 620.17.537.806

DOI 10.24412/2413-046Х-2021-10489

Современное состояние технологии получения и исследований свойств композита корунд-графен

The current state of technology for obtaining and researching the properties of the corundum-graphene composite

Жолнин А.Г., Хафизов Р.С.

ФГБОУ ВО «Государственный Университет по Землеустройству», 105064, Россия, г.Москва, ул. Казакова, д.15, Телелефон: 8-917-519-81-41, E-mail: azholnin@list.ru

Zholnin A.G., Khafizov R.S.

Аннотация. Работа посвящена обзору публикаций авторов по композиту корунд-графен. Показано, что этот композит является перспективным материалом как с точки зрения снижения износа при трении, так и с точки зрения получения проводящей керамики, имеющей независимое от температуры электросопротивление. Рассмотрены возможные механизмы аномального снижения коэффициента трения и электрического сопротивления композита.

Summary. The work is devoted to a review of the authors’ publications on the corundum-graphene composite. It is shown that this composite is a promising material both from the point of view of reducing wear during friction, and from the point of view of obtaining conductive ceramics having temperature-independent electrical resistance. Possible mechanisms of anomalous reduction of the coefficient of friction and electrical resistance of the composite are considered.

Ключевые слова: композиты, плазменное спекание, корунд, графен, коэффициент трения, электросопротивление.

Keywords: composites, plasma sintering, corundum, graphene, coefficient of friction, electrical resistance.

Целью данной работы является обзор публикаций по узкому кругу композитов, а именно, корунд-графен, по которому проведено достаточно много исследований для обобщений и выявления закономерностей. 

Графен, являющийся двумерной алотропной модификацией графита, был получен Новоселовым и Геймом в 2005 году [1]. Он обладает рядом уникальных электрофизических, механических, тепловых свойств. На рис. 1 показан порошок графена, получаемый в промышленных масштабах методом ультразвуковой эксфолиации микрокристаллических кристаллов графита.

Композит корунд-графен получают путем ультразвукового перемешивания в жидкости порошка графена и нанопорошка оксида алюминия с последующим их спарк-плазменным спеканием СПС). В процессе спекания частицы графена оказываются вмурованы в зерна корунда или располагаются на их границах, оказывая армирующее воздействие. Присутствие графена в спеченном композите проявляется как в незначительном снижении плотности компакта, так и в увеличении его микротвердости [2]. Приведены также результаты испытаний на истирание композита при круговом движении сапфирового шарика по его поверхности при комнатной температуре. На рис. 2 представлены профилограмма дорожки износа и ее внешний вид для чистого корунда. Видны вырванные зерна и наноразмерные частицы (результат истирания зерен). При содержании графена 1 и 2 % дорожка износа почти отсутствует. Величина износа в обоих случаях ниже, чем у чистого корунда на 2 порядка. Коэффициент трения при этом снижается на 40 % у композита с 1% графена и на 20% у композита с 2% графена [3] Вид поверхности дорожек износа приведен на рис. 3.

При 1% графена видно проявление армирующего эффекта графена: зерна почти не выбиваются с трущейся поверхности. При 2% графена поверхность износа почти полностью покрыта вязкой массой, работающей в качестве прослойки между трущимися поверхностями. Предполагается, что вязкая масса состоит из наночастиц корунда с ювенильными поверхностями, образующимися на начальной стадии износа и частицами графена, вымывающимися из композита при трении.

Если чешуйки графена равномерно распределены в объеме композита, при достаточном их количестве они могут выстраиваться в цепочки или сетки с образованием электрических контактов между чешуйками. При свойственной графену высокой электропроводности и непроводящем наполнителе композит становится проводящим [4-6], причем, при разных способах получения самого графена. Так в работе [4] применяли окисленный графен. Смесь порошков получали коллоидным способом. В работах [5, 6] графен получали из порошка графита, измельчая его в смеси с оксидом алюминия в шаровой мельнице по способу, предложенному в [7].

Большинство измерений проводимости композита корунд-графен проводили при комнатной температуре и ниже. Однако в серии работ [3, 8-11] электросопротивление измеряли при равномерном нагреве до температуры 1600^оС. Показано, что при получении композита методом СПС при давлении 40 МПа, сопротивление уменьшалось с температурой на 4 порядка по экспонененте, что характерно для чистого оксида алюминия, у которого ионная проводимость после 450^оС переходит в электронную. Присутствие графена вплоть до его концентрации в композите до 2 вес.% практически не сказывалось на электросопротивлении [3]. Важной особенностью температурной зависимости удельного электросопротивления в этом случае является его обратимость при охлаждении.

Если спекание смеси порошков с содержанием графена 2 вес.% проводили без приложения давления к пуансонам (на порошок воздействовал только вес токоподводящего плунжера установки), электросопротивление полученной таблетки после остывания до комнатной температуры было на 6 порядков ниже, чем обычно. Последующих нагреве-охлаждении с одновременным измерением электросопротивления сопротивление практически не изменялось и составляло 0,25 Ом*м.

Еще более низкие значения электросопротивления получены при спекании смеси оксида алюминия с 2 вес% графена в установке горячего прессования при радиационном нагреве [8]. В процессе нагрева и часовой выдержке при 1600^оС сопротивление приблизилось к значениям, характерным для композитов, спеченных в СПС без приложения давления, но при последующем охлаждении до комнатной температуре оно упало еще на 3 порядка и составило 0,09 Ом*м, т.е. стало на 7 порядков меньше, чем у корунда и композитов, спеченных в СПС при приложении давления 40 МПа. Фотография скола такого композита, сделанная на РЭМ без нанесения проводящего покрытия, показана на рис. 4. Электропроводные участки имеют более темный цвет. Видно, что они образуют сетку, пронизывающую объем композита и обеспечивающую электропроводность всего образца. Темные участки при большем увеличении имеют столбчатую структуру, что не характерно для корунда.

В работе [9] установлено, что в процессе выдержки при температуре 1600^оС в композите происходит химическое взаимодействие между углеродом графена и оксидом алюминия с образованием карбида алюминия и окиси углерода. Результатом такой реакции является образование пористой крупнозернистой структуры из зерен корунда и хлопьев карбида алюминия. Указанную температуру можно рассматривать как температурный предел устойчивости композита корунд-графен.

Проведенный обзор показал, что композит корунд-графен является перспективным материалом как с точки зрения снижения износа при трении, так и с точки зрения получения проводящей керамики, имеющей независимое от температуры электросопротивление.

Литература

1. Stankovich S., DiKin D.A., Dommet G.H. et al. Graphene-based composite materials// Nature -2006. V.442. — P.282-286.
2. Жолнин А.Г., Кляцкина Е.А., Григорьев Е.Г. и др.,      Спарк-плазменное спекание нанокомпозита Al2O3–графен // Физика и химия обработки материалов. -2017. № 4. — С.47-54.
3. Stolyarov V.V., Zholnin A.G., Klyatskina E.A., Structure and properties of nanocomposite Al₂O₃ + G processed by SPS //. Monograph. Perspective materials and technologies, Vitebsk, Belarussia, -2017, V.1. –P.92-107.
4. Centeno A., Rocha V.G., Alonso B. et al. Graphene for tough and electroconductive alumina ceramics // Journal of the European Ceramic Society. -2013. V33. –P.3201–3210/
5. Wan Jiang, Yuchi Fan and Akira Kawasaki. Highly Conductive Few-Layer Graphene/Al2O3 Nanocomposites with Tunable Charge Carrier Type //Adv. Funct. Mater. -2012. –P.1-7. DOI: 10.1002/adfm.201200632
6. Yuchi Fan , Lianjun Wang , Jianlin Li et al. Preparation and electrical properties of graphene nanosheet/Al2O3 composites //Carbon -2010. V.48. P.1743-1749.
7. Ting He1;2, Jianlin Li3, Lianjun Wang. Preparation and Consolidation of Alumina/Graphene Composite Powders // Materials Transactions.-2009. V.50, № 4 -P.749-751.
8. Жолнин А.Г.Тенишев А.В., Столяров В.В. Влияние термомеханических условий компактирования на электросопротивление композита Al2O3/графен // Деформация и разрушение материалов. -2019. №2. -С.20-27.
9. Жолнин А.Г., Столяров В.В., Савельев М.Д., Шорников Д.П. Термостойкость композита корунд-графен // Сборник докладов 11-го Международного симпозиума (Минск, 10-12 апреля 2019 г.) Порошковая металлургия: Инженерия поверхности, новые порошковые композиционные материалы. Сварка. Минск.-2019. -С.460-469.
10. A. S. Bolinches, E. Klyatskina, E. F. S. López, A. et al. Eelectroconductivity of Al2O3/ graphene nanocomposite processed by sps technique // Синтез и консолидация порошковых материалов: Сборник тезисов Международной конференции (23–26 октября 2018 г., Черноголовка) /Под редакцией М.И. Алымова, О.А. Голосовой. — М.: ТОРУС ПРЕСС. -2018. С.21.
11. Столяров В.В., Фролова А.В., Жолнин А.Г., Суджанская И.В. Электросопротивление нанокомпозитной керамики Al2O3/графен // «Перспективные материалы и технологии». Сборник материалов международного симпозиума. Под общей редакцией В.В. Рубаника. Витебск. -2019. С.259-261.

УДК 556.5

DOI 10.24412/2413-046Х-2021-10320 

ОПТИМИЗАЦИЯ РЕЖИМОВ РАБОТЫ ВОДОХРАНИЛИЩ РЕКИ УРАЛ С УЧЕТОМ ИНТЕРЕСОВ РЫБНОГО ХОЗЯЙСТВА

OPTIMIZATION OF THE OPERATION MODES OF THE URAL RIVER RESERVOIRS TAKING INTO ACCOUNT THE INTERESTS OF THE FISHERIES SECTOR

Чмыхов А.А., ФГБУ «Российский информационно-аналитический и научно-исследовательский водохозяйственный  центр», г. Ростов-на-Дону

Chmykhov A.A.

Аннотация. В статье рассматриваются характеристики трех наиболее крупных водохранилищ, расположенных на р. Урал — Верхнеуральского, Магнитогорского и Ириклинского, управление которыми основывается на Правилах использования водохранилищ (ПИВР).

В результате анализа режимов работы водохранилищ установлено, что ныне действующие ПИВР не учитывают в полной мере рыбохозяйственные требования, как в части необходимых объемов и сроков попусков в нижние бьефы гидроузлов, так и в части регулирования сработки уровня в самих водохранилищах.

Для обеспечения естественного воспроизводства рыбных запасов, наряду  с решением других проблем, необходима организация регулярных весенних рыбохозяйственных попусков.

Summary. The article considers the characteristics of the three largest reservoirs located on the Ural River — Verkhneuralsky, Magnitogorsk and Iriklinsky, the management of which is based on the Rules for the Use of reservoirs (IRR).

As a result of the analysis of the reservoir operation modes, it was found that the current IRRS do not fully take into account the fisheries requirements, both in terms of the required volumes and timing of releases to the lower reaches of hydroelectric facilities, and in terms of regulating the level of the level in the reservoirs themselves.

To ensure the natural reproduction of fish stocks, along with solving other problems, it is necessary to organize regular spring fisheries releases

Ключевые слова: правила использования водохранилищ, река Урал, рыбохозяйственные требования, водохозяйственный комплекс, эколого-рыбохозяйственные попуски.

Keywords: rules for the use of reservoirs, the Ural River, fishery requirements, water management complex, ecological and fishery releases. 

Урал — река бассейна Каспийского моря. Протекает по территории республики Башкортостан, Челябинской, Оренбургской областей и Казахстана. До 1775 года Урал носил название Яик.

Исток реки Урал находится на склонах вершины Круглая сопка хребта Уралтау Южного Урала в 11 километрах западнее села Азнашево Учалинского района республики Башкортостан. Вблизи истока Урала проходит водораздел его бассейна и бассейна Волги. Здесь на хребте Уралтау находится исток реки Ай, воды которой через реки Уфа, Белая и Кама попадают в Волгу.

Устье реки Урал находится в Казахстане на юго-западе от города Атырау, через который она протекает. Впадает Урал в Каспийское море.

Длина реки Урал составляет 2428 километров, по протяженности он занимает третье место в Европе после Волги и Дуная. Площадь водосборного бассейна, который расположен на территории Урало-Эмбинского района — 231000 км². Коэффициент извилистости 2,38.

Общее падение реки Урал от истока к устью составляет 788 метров, уклон — 0,32 м/км. На участке от истока до Орска падение 0,9 м/км, от Орска до Уральска — не более 0,3 м/км и становится ещё меньше ниже Уральска.

Сначала Урал течёт с севера на юг, в верхнем течении представляя собой типичную горную реку. Затем река впадает в Яицкое болото, вытекая из которого Урал имеет долину, местами то расширяющуюся до 5 километров, то снова сужающуюся.

Река Урал принадлежит к типичным рекам почти исключительно снегового питания. Ее сток, в основном, формируется в верховье, где сильно развита речная сеть. Ниже Уральска до впадения в море Урал притоков не имеет, кроме маловодной реки Барбастау.

В 2016-2017 годах ученые России и Казахстана провели исследования по изменению водности Урала и назвали главными причинами обмеления строительство водохранилищ, увеличение потребления производственной и коммунально-бытовой воды, искусственное регулирование течения в бассейне реки в связи с развитием орошаемых земель.

 Сегодня на российский территории, в верховьях Урала, находится 300 водохранилищ с общим объемом в 4,9 млн м³. Именно они забирают большую часть воды. В бассейне р. Урал расположено 141 водохранилище объемом более 1 млн. м³ [2].

Кроме этого, на водность огромное влияние имеют климатические факторы – глобальное потепление и засушливость, из-за чего осадки уходят в землю, не успев попасть в реку.

Например, в 2020 году весеннее половодье в Урале длилось недолго и уровень воды был на 10 см ниже нормы.

В статье рассматриваются три наиболее крупных водохранилища: Верхнеуральское, Магнитогорское и Ириклинское, краткие сведения о которых представлены ниже (рис. 1).

Верхнеуральское водохранилище расположено в верховье р. Урал в пределах Челябинской области. Створ плотины находится в 2192 км от устья реки, площадь водосбора 4280 , средний годовой сток в створе гидроузла 340,8 млн . Водохранилище многолетнего регулирования, эксплуатируется в каскаде с Магнитогорским водохранилищем. [2]

Магнитогорское водохранилище расположено на р. Урал на территории Магнитогорского городского округа. Створ плотины находится в 2137 км от устья реки, площадь водосбора в створе гидроузла 6437 , средний годовой сток 498,1 млн . Водохранилище сезонного регулирования, эксплуатируется в каскаде с Верхнеуральским водохранилищем (является резервным).

Водохранилища представляют единый комплекс, предназначенный для обеспечения водой Магнитогорского металлургического комбината, г. Магнитогорска, орошения подсобных хозяйств, водоснабжения железнодорожного транспортного узла, гидроэнергетики; водные ресурсы водохранилищ используются для обеспечения санитарного попуска в нижние бьефы гидроузлов. Верхнеуральское водохранилище осуществляет компенсационное регулирование стока в каскаде с Магнитогорским водохранилищем.

Задача регулирования стока р. Урал возлагается на Верхнеуральское водохранилище, располагающее емкостью, достаточной для обеспечения многолетнего регулирования стока (табл.1).

Наличие значительной боковой приточности с водосбора между створами гидроузлов определило схему компенсационного (по отношению к боковой приточности) регулирования стока Верхнеуральским водохранилищем. Магнитогорское водохранилище является резервным аккумулирующим бассейном для водопользователей на случай возможных затруднений с транспортировкой воды из Верхнеуральского водохранилища в зимний период, а также на случай исключительного маловодья. Режимы работы водохранилищ взаимно связаны и определяются необходимостью обеспечения водопотребления за счет приточности с частного водосбора между створами гидроузлов, дополненной попусками воды из верхнеуральского водохранилища [3]

Основное назначение Ириклинского водохранилища ­ водообеспечение Орско-Халиловского промышленного комплекса (гарантируется водоснабжение обеспеченностью 97%), а также промышленности и населения городов Гая, Ново-Троицка и зоны прилегающей к р. Урал до г. Оренбург (выше впадения р. Сакмара). В 1970 г. введена в эксплуатацию Ириклинская ГРЭС, мощность которой в настоящее время составляет 2400 КВт, забирающая воду из водохранилища. На попусках в нижний бьеф работает ГЭС установленной мощностью 30 МВт. Наряду с этим водохранилище осуществляет срезку пиков высоких половодий в целях сокращения затоплений в городах Орск и Ново-Троицк. Ириклинское водохранилище дополнительно участвует в регулировании качества воды в р. Урал ниже городов Орск и Ново-Троицк (основных загрязнителей), а также в формировании благоприятного для воспроизводства осетровых рыб режима расходов в низовьях р. Урал. Возможное участие водохранилища в решении рыбохозяйственных проблем сводится к увеличению меженных, ­ в первую очередь, зимних пропусков за счет перераспределения отдачи в маловодные и избытков стока в многоводные годы без ущерба для основных потребителей. В интересах этих потребителей, пропуски в нижний бьеф подаются равномерными расходами в размере 15 /с в период открытого русла (15.IV-1.XI) и в среднем 25 /с – за период с ледовыми явлениями (1.XI-15.IV). [3]

Основным документом, на основании которого осуществляется управление водохранилищами, являются Правила использования водохранилищ  (ПИВР) (Постановление Правительства Российской Федерации от 22 апреля 2009 г. №349), определяющие режим их использования, в том числе режим наполнения и сработки водохранилищ, и правила технической эксплуатации и благоустройства водохранилищ, определяющие порядок использования их дна и берегов.

В составе ПИВР разрабатываются диспетчерские правила в виде графиков, задача которых – дать конкретные рекомендации по назначению режима работы сооружений в зависимости от запаса воды в водохранилище на момент принятия решения.

Ныне действующие ПИВР не учитывают в полной мере рыбохозяйственные требования, как в части необходимых объемов и сроков попусков в нижние бьефы гидроузлов (и самое главное, они не отражены в диспетчерских графиках), так и в части регулирования сработки уровня в самих водохранилищах. [7]

В тоже время, в соответствии с действующим законодательством Российской Федерации о животном мире, об охране окружающей среды, о рыболовстве и сохранении водных биологических ресурсов при осуществлении хозяйственной деятельности, в том числе при эксплуатации гидроэлектростанций должны предусматриваться меры по сохранению водных объектов, водных биологических ресурсов, водного режима, должны проводиться мероприятия по сохранению среды обитания объектов животного мира и условий их размножения, нагула и путей миграции, а также должен соблюдаться приоритет сохранения благоприятной окружающей среды, биологического разнообразия, рационального использования и воспроизводства природных ресурсов. Однако на практике эти меры зачастую не реализуется и просто игнорируются.

Одна из необходимых мер сохранения и восстановления популяций проходных и полупроходных рыб – обеспечение эколого-рыбохозяйственных попусков в годы различной водности, разработанные рыбохозяйственными институтами, а также введение специального режима хозяйственного использования пойм.

В бассейне р. Урал функционирует сложный водохозяйственный комплекс, участниками которого являются хозяйственно-бытовое, промышленное, сельскохозяйственное водоснабжение, орошение земель, прудовое рыбное хозяйство. Наиболее крупными водопользователи бассейна – промышленность (86,75 % от суммарного забора воды в бассейне) и жилищно-коммунальное хозяйство (11,94 %). На долю остальных участников приходится всего 1,31 %, в том числе: орошаемое земледелие 0,76 %, сельскохозяйственное водоснабжение 0,25 %, прудовое рыбное хозяйство 0,3 %.

Река Урал имеет важное рыбохозяйственное значение. Совокупность многих природных факторов в регионе создает исключительно благоприятные условия для высокого уровня естественного воспроизводства рыб, которое, в зависимости от температуры условий года, проходит в период с апреля по июль.

В настоящее время Урал является единственной рекой в Каспийском бассейне, где сохранился обширный естественный нерестовый фонд осетровых рыб.

Осенью, в период с 15 августа по 15 ноября по реке Урал проходит миграция рыб на рыбохозяйственные ямы, то есть происходит так называемая осенняя зимовальная миграция.

Кроме того, по руслу Урала происходит миграция молоди рыб с мест нереста и нагула в устьевое пространство реки, с мая по июль. В водах реки Урал водится более 38 видов рыб: осетровые, сельдеобразные, щукообразные, карпообразные и другие.

Рыбное хозяйство занимает особое положение среди участников водохозяйственного комплекса бассейнов водных объектов. В отличие от орошаемого земледелия, судоходства, гидроэнергетики и других отраслей хозяйства, оно (главным образом для естественного воспроизводства) заинтересовано в максимально возможном сохранении исторически сложившихся экологических условий жизни рыб в руслах рек, лиманах, озерах и морях.

Кроме того, такие объекты экономики, как водный транспорт, могут быть заменены железнодорожным или трубопроводами, а гидроэнергетика – тепловыми и атомными станциями; водные же биоресурсы не имеют альтернативы.

Урал богат представителями рыбной фауны (более 40 видов): проходные рыбы – осетр; белуга и севрюга, белорыбица; полупроходные рыбы – вобла; судак; лещ; сазан. Постоянно обитающая рыба: плотва и густера; щука и лещ; елец и карась; кутум и синец; язь и сазан; голавль и голец; жерех и сом; красноперка и налим; подуст и судак; линь и уклея; усач и окунь; пескарь и бычок; ерш и форель. В верховьях Урала можно встретить хариуса и таймень.

Искусственное воспроизводство оказалось недостаточно эффективным для восполнения потерь водных биоресурсов, поскольку объемы выпуска молоди рыб рыбоводными предприятиями не могут конкурировать с масштабами естественного воспроизводства. При этом искусственное воспроизводство рыб еще не может обходиться без сохранения естественных запасов рыб, так как для его существования необходимы дикие производители рыб, сохранение многовозрастной структуры стад и генетическое разнообразие. [7]

С нашей точки зрения, естественное воспроизводство является основной из мер восстановления рыбных запасов водных экосистем бассейна Каспийского моря.

Калиев А.Ж. и Дандара А.Г. [5] считают, что в целях оптимального использования рыбохозяйственных ресурсов и их восстановления необходимо:

• изменение структуры организации промысла на водохранилищах. Массовый лов осуществляется ставными сетями, который не позволяет в полной мере рационально осваивать рыбные запасы. Для облова центральных глубоководных участков рекомендуется использовать близнецовые невода;
• создание системы охраняемых участков акватории I естественных рыбовоспроизводственных, на которых для весенне-нерестующих рыб (лещ, судак, карась, язь, окунь, плотва, жерех, сазан, карп, голавль, сом) рекомендуется введение запрета на промысел с мая по сентябрь;
• уменьшение промысловой нагрузки за счёт уменьшения количества рыбаков и орудий лова. Поскольку лов рыбы большинства рыбаков-лицензиатов не является основным видом деятельности, то сокращение нагрузки должно идти, в первую очередь, за счёт уменьшения числа лицензий. Сокращение числа рыбаков местного населения не является оптимальным решением проблемы ввиду социальной напряжённости и возможным последующим увеличением браконьерства;
• проведение рыбоводно-мелиоративных работ, направленных на улучшение условий обитания и воспроизводства рыбных запасов развития кормовой базы;
• оптимизация водного режима, обеспечивающего благоприятные условия для массового естественного воспроизводства. [5]

В.Г. Дубинина [7] делает следующие выводы — при обосновании эколого-рыбохозяйственных попусков (определения объема и сроков водоподачи) в нижний бьеф гидроузла следует основываться на учете нижеследующих критериев, показателей и условий.

1. Выбор тест-объекта – представителей массовых популяций, преимущественно ценных рыб в наибольшей мере связанных с режимом и характером обводнения пойменных нерестилищ, нерестилищ в дельтах и низовьях рек.
2. Создание карты-схемы расположения пойменных нерестилищ, нерестилищ в дельтах и низовьях рек, определение наиболее эффективных.
3. Изучение водного режима нерестилищ в условно естественный период: характеристика весеннего обводнения пойменных и дельтовых нерестилищ (среднемноголетняя дата выхода воды на пойму, среднепаводочный расход воды, продолжительность затопления нерестилищ, площадь затопления), повторяемость и обеспеченность среднепаводочного расхода воды, повторяемость и обеспеченность площадей затопления нерестилищ и продолжительности затопления.
4. Рассмотрение экологических требований рыб, размножающихся на пойменных нерестилищах, нерестилищах в дельтах и низовьях рек (места и глубина расположения нерестилищ, температура воды и сроки нереста, сроки инкубации икры рыб, сроки наступления жизнестойкой стадии молоди рыб).
5. Определение режима обводнения пойменных нерестилищ, нерестилищ в дельтах и низовьях рек:

• возможность прохода производителей рыб к местам нереста в период массового нерестового хода;
• затопление необходимых площадей пойменных нерестилищ в требуемые сроки с учетом необходимого температурного режима;
• обеспечение продолжительности затопления пойменных нерестилищ, необходимой для достижения молодью рыб жизнестойких (покатных) стадий;
• обеспечение ската молоди рыб с пойменных нерестилищ в реку и условий среды обитания молоди и взрослых рыб и других гидробионтов в замыкающем водном объекте (залив, море).

 В качестве заключения следует отметить, что гидрологический режим реки Урал  сегодня полностью определяется действующими правилами использования водных ресурсов водохранилищ [1]. Вступившие с 2016 г. в действие Правила использования водных ресурсов Верхнеуральского, Магнитогорского и Ириклинского водохранилищ предусматривают обеспечение естественное воспроизводство рыбных запасов, наряду с решением других проблем, путём организации регулярных весенних рыбохозяйственных попусков.

Литература

1. Проект правил использования Верхнеуральского, Магнитогорского и Ириклинского водохранилищ / ФГБУ РосНИИВХ. — Екатеринбург, 2013. 291 с.
2. Косолапов А.Е., Чмыхов А.А. Бассейн реки Урал: управление водными ресурсами в условиях трансграничного водопользования // Сборник материалов Всероссийской научно-практической конференции «Водохранилища Российской Федерации: современные экологические проблемы, состояние, управление» (г. Сочи, 23-29 сентября 2019 г.) – Новочеркасск: Лик, 2019. С.
3. Косолапов А.Е., Нерух Д.А. К разработке правил использования водных ресурсов Верхнеуральского, Магнитогорского и Ириклинского водохранилищ на реке Урал / Наука и практика водного хозяйства. Под общей редакцией Н.Б. Прохоровой. Екатеринбург, 2014. С. 332-351.
4. Косолапов А.Е., Коржов И. В., Управление водными ресурсами Нижнего Дона в условиях противоречивых интересов водопользователей // Водные ресурсы России: современное состояние и управление: сборник материалов Всероссийской научно-практической конференции, г. Сочи, 08-14 октября 2018 г. – В 2-х томах. Т. I. — Новочеркасск: Лик, 2018. С.183-189.
5. Калиев А.Ж., Дамриев А.Г. О некоторых направлениях оптимизации искусственных водоемов Южного Урала // Вестник ОГУ, 2013, № 10 (159), С. 311-314
6. Абдурахаманов Р.Ф., Тюр В. А., Полева А.О., Юров В.М. Особенности гидрологического и гидрохимического режимов крупных водохранилищ Южного Урала // Вестник ВГУ, сер. География. Геоэкология, 2009, № 1, С. 23-30.
7. Дубинина В.Г. Требования рыбного хозяйства при управлении режимами водохранилищ // Экосистемы: экология и динамика. 2019. Т.3. № 1, С. 67-97.

DOI 10.24412/2413-046Х-2021-10319

РАСЧЕТ ЭКОНОМИЧЕСКОГО ЭФФЕКТА ОТ ПРИМЕНЕНИЯ СПУТНИКОВОГО МОНИТОРИНГА ЛЕСНЫХ ПОЖАРОВ В РЕСПУБЛИКЕ САХА (ЯКУТИЯ)

CALCULATION OF ECONOMIC EFFECT OF SATELLITE MONITORING OF FOREST FIRES IN SAKHA REPUBLIC (YAKUTIA)

Яковлев Сандаар Егорович, Северо – Восточный федеральный университет имени М.К. Аммосова

Андреев Дмитрий Васильевич, старший преподаватель Горного института, кафедра «Техносферная безопасность», Северо – Восточный федеральный университет имени М.К. Аммосова 

Yakovlev S.E., sandaarakovlev17@mail.ru

Andreev D.V., vervil@list.ru 

Аннотация. В данной статье рассматривается расчет экономического эффекта от применения спутникового мониторинга лесных пожаров в Республике Саха (Якутия).  Рассмотрены крупные лесные пожары за последние 5 лет, ущербы от лесных пожаров, а также дана статистика затрат по годам в данной регионе. Проанализирована причины возникновения лесных пожаров и эффективность применения спутникового мониторинга за лесными пожарами. Описывается вывод о том, что эффективность применения спутниковых мониторингов дает высокую экономическую выгоду по сравнении с наземными наблюдениями.

Summary. This article considers the calculation of the economic effect of satellite monitoring of forest fires in the Republic of Sakha (Yakutia). Large forest fires over the past 5 years, damage from forest fires, as well as cost statistics for years in this region, were considered. The causes of forest fires and the effectiveness of satellite monitoring of forest fires were analyzed. The conclusion is described that the efficiency of satellite monitoring provides a high economic benefit compared to ground observations.

Ключевые слова: лесные пожары, эффективность, мониторинг, экономика.

Keywords: forest fires, efficiency, monitoring, economy.

Республика Саха (Якутия) – огромная территория, покрытая почти на 4/5 или около 2,4 млн. км² лесным массивом. И поэтому необходимо более пристально следить за лесными пожарами в данной республике, потому что там ежегодно происходят лесные пожары, которые причиняют огромный ущерб в экономике и вред жизни людей. Чаще всего лесные пожары в РС(Я) происходят от:

• Человеческий фактор (неосторожное обращения с огнем, несоблюдение правил пожарной безопасности и т.д.)
• Природный фактор (грозовые разряды, высокая температура окружающей среды и т.д.)

Правительство республики очень серьезно относиться к данной проблеме и принимает важные решения по тушению лесных пожаров, а именно:

1. На местах возгорания задействовали авиамониторинг;
2. Отправка пожарных и бойцов парашютно – десантной службы на наиболее сложные участки республики.
3. Выделение дополнительно 378 миллионов для борьбы с лесными пожарами
4. Применение спутников для мониторинга за лесными пожарами.

На данной рисунке показана статистика лесных пожаров за последние 5 лет

Исходя по рисункам можно сделать вывод о том, что спутниковый мониторинг за лесными пожарами успешно справляется поставленными задачами.

Но несмотря на огромный ущерб в 2017 и 2020 году республика все же справилась от потери:

1. Экономия бюджету республики на 2017 по сравнению с 2016 года составила: 200 млн. руб. – 50 млн. руб. = 150 млн. руб.
2. Экономия бюджету республики на 2020 по сравнению с 2019 года составила: 302,6 млн. руб. – 205,7 млн. руб. = 96,9 млн. руб.\

Данная практика показывает, что спутниковый мониторинг может успешно дает высокую экономическую выгоду по сравнении с наземными наблюдениями. Именно спутниковый мониторинг дает первую картинку лесного пожара. Исходя из снимок руководители пожара принимают важные решения по принятию тушения лесного пожара. 

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ

1. Количество лесных пожаров https://www.sakha.gov.ru/news/ [Электронный ресурс] ( дата обращения 19.06.21)
2. Площадь лесных пожаров https://news.ykt.ru/article/ [Электронный ресурс]  ( дата обращения 19.06.21)
3. Ущерб от лесных пожаров в Якутии https://tass.ru/proisshestviya/ [Электронный ресурс]  ( дата обращения 19.06.21)
4. Космический снимок лесных пожаров Якутии https://zen.yandex.ru/media/forestforum/  [Электронный ресурс]  ( дата обращения 19.06.21)
5. Характеристика горимости лесов на территории Республики Саха (Якутия) // 2018г. Л.П. Габышева, В.В. Протопопова
6. Лесные пожары как экологический фактор формирования лесов Центральной Якутии // 2006г. Л.П. Лыткина, В.В. Протопопова
7. Пирологическая характеристика растительности в лесах Центральной Якутии и ее динамика в постпожарный период // 2018г. В.В. Протопопова, Л.П. Габышева
8. Характеристика лесного покрова западной части Ленского района республики Саха (Якутия) // 2016г. И.И. Чикидов
9. Лесные пожары: геофизические основы прогноза на примере Центральной Якутии // 2008г. О.А. Поморцев, В.Ф. Попов, А.А. Афонина

DOI 10.24412/2413-046Х-2021-10317

Развитие сельского хозяйства Сингапура

Singapore’s agricultural development

Сайфудинова Назиля Зарифовна, старший преподаватель,  Казанский государственный энергетический университет, г. Казань

Мустакимов Амир Марсович, Казанский государственный энергетический университет, г. Казань

Хамитов Азамат Илдарович, Казанский государственный энергетический университет, г. Казань

Грачев Алексей Альфредович, Казанский государственный энергетический университет, г. Казань

Девятовский Георгий Олегович, Казанский государственный энергетический университет, г. Казань

Sayfutdinova Nailya Zarifovna, Senior Lecturer, Kazan State Power Engineering University, Kazan

Mustakimov Amir Marsovich, Kazan State Power Engineering University, Kazan

Khamitov Azamat Ildarovich, Kazan State Power Engineering University, Kazan

Grachev Alexey Alfredovich, Kazan State Power Engineering University, Kazan

Devyatovsky Georgy Olegovich, Kazan State Power Engineering University, Kazan

Аннотация. Продовольственная безопасность страны неразрывно связана с устойчивостью развития аграрного сектора экономики. В статье приведены основные экономические понятия, индикаторы сельского развития территорий и воспроизводственные процессы в отрасли. Проанализированы тенденции развития сельскохозяйственного производства в Сингапуре, с применением эконометрических моделей, определены основные факторы устойчивого роста аграрного сектора в условиях страны.

Summary. The country’s food security is inextricably linked to the sustainable development of the agricultural sector of the economy. The article presents the main economic concepts, indicators of rural development of territories and reproduction processes in the industry. The article analyzes the trends in the development of agricultural production in Singapore, using econometric models, and identifies the main factors of sustainable growth of the agricultural sector in the country.

Ключевые слова: устойчивость развития, эффективность производства, эконометрическая модель, валовой внутренний продукт, аграрный сектор экономики, Сингапур.

Keywords: sustainability of development, production efficiency, econometric model, gross domestic product, agricultural sector of the economy, Singapore.

Сингапур является экономически высокоразвитым государством, в котором преобладает рыночная экономика, представленная производством и экспортом электроники, финансовыми услугами и туризмом. Активной международной торговле помогает деятельность самого загруженного в мире грузового морского порта, так же значительную роль в экономике страны играют транснациональные корпорации. Однако, сельское хозяйство Сингапура практически не развито, из 709 км² площади страны возделывается около 1 %, в основном это частные хозяйства на небольших островах[4].

Актуальность данной темы объясняется, прежде всего, современным состоянием аграрной сферы Сингапура. Страна имеет ограниченные пахотные земли, что означает, что Сингапур вынужден полагаться на парк агротехнологий для сельскохозяйственного производства и потребления. Приоритетным направлением сельского хозяйства Сингапура является применение новейших агротехнических методов, поскольку из всей территории обрабатывается всего пятая часть, 8% площади находится под лесами.   

Рассмотрим подробнее, что включает в себя понятие сельское хозяйство.

В справочнике «Современная экономическая наука в понятиях и терминах» в 1997 г. Василевский А.И.   дал следующее  определение: «Сельское хозяйство — сектор экономики страны, производящий сельскохозяйственную продукцию, обеспечивающий потребности в большинстве продуктов питания и в сырье для текстильной, обувной, парфюмерной, пищевой промышленности».

По мнению Горкина А.П. сельское хозяйство — отрасль материального производства, использующая биологические процессы для создания растительных и животноводческих продуктов[1].

Таким образом, сельское хозяйство — это сектор экономики страны, производящий сельскохозяйственную продукцию, которая удовлетворяет потребности в большинстве пищевых продуктов и сырья для текстильной, обувной, парфюмерной и пищевой промышленности. Сельское хозяйство включает зерновые культуры, животноводство, охоту, лесное хозяйство и рыболовство.

Рассмотрим виды сельского хозяйства (представлены на рисунке 1):

Разберём подробнее каждый вид сельского хозяйства:

• зерновые культуры —  группа сельскохозяйственных культурных растений, включающих семейства Мятликовые, или Злаковые, а также гречиху семейства Гречишные. К зерновым культурам относятся: пшеница(озимая и яровая), рожь(озимая и яровая), тритикале, ячмень(озимый и яровой), овес, кукуруза, просо, сорго, рис.[4]
• животноводство — отрасль сельского хозяйства, занимающаяся разведением животных. Например: скотоводство, свиноводство, птицеводство, овцеводство, козоводство, кролиководство.
• охота — это деятельность, связанная с поиском, выслеживанием, преследованием охотничьих ресурсов, их добычей, первичной переработкой и транспортировкой.

4) рыболовство. Специфические черты рыбного хозяйства:

особенности сырья и продукции; инерционность и неопределенность развития; особенности комплексного развития; наличие и характер международных связей. Подавляющее большинство объектов добычи (вылова) являются природными ресурсами и подвержены значительному воздействию состояния природной среды в целом, а также имеют цикличный характер изменения их численности, не всегда поддающийся точному прогнозированию, что повышает вероятность сокращения численности основных промысловых видов водных биоресурсов и, в свою очередь, может отразится на объемах добычи (вылова) водных биологических ресурсов и производства рыбной продукции[5].

5) лесное хозяйство. Лесное хозяйство функционально предназначено для воспроизводства используемых ресурсов и услуг леса, а также охраны их от пожаров, защиты от вредителей и болезней, различных неблагоприятных стихийных и антропогенных воздействий, обеспечивая потребности общества в лесопродукции, сохраняя и улучшая природную среду, ресурсный и экологический потенциал и их биологическое разнообразие в настоящем и будущем.

В данной работе остановимся на двух  элементах системы сельского хозяйства – это рыболовство и лесное хозяйство.

1. Рыболовство в Сингапуре. Расположенный у восточного побережья

Сингапура морской комплекс площадью 3000 м2 вмещает 10 резервуаров, каждый из которых может вместить до 10 тонн рыбы.

Резервуары работают по замкнутой системе, которая перерабатывает воду и не выпускает отходы в океан. Стремясь сократить выбросы углекислого газа, ферма использует солнечную энергию для выполнения по меньшей мере 50% своих операций.

В настоящее время половина резервуаров заполнена, и рыба продается на онлайн-платформе доставки на дом.

Интеллектуальная система фермы, помогает сделать рыбоводство более прогнозируемым и точным. Система использует камеры для автоматического определения длины отдельных баррамунди в аквариумах, а затем вычисляет среднюю длину рыбы и средний вес популяции аквариума.

Система также наблюдает за тем, как рыбы ведут себя во время кормления, позволяя сотрудникам определить оптимальные нормы корма[6].

2. Лесное хозяйство. Лес определяется наличием деревьев и

отсутствием другого землепользования. Деревья должны достигать минимальной высоты в 5 метров на местности. Участки под лесовосстановление, где деревья еще не достигли нужной высоты в пять метров и величина площади под лесом в скором времени достигнет 10 процентов, также включены в показатель, поскольку эти площади временно не покрыты лесом в результате вмешательства человека или естественных причин. В эту категорию включены территории, на которых произрастает бамбук и пальмы при условии, что высота и площадь под лесом удовлетворяют критериям; лесные дороги, просеки и другие небольшие открытые территории; леса в национальных парках, заповедниках и других охраняемые территории, которые представляют научный, исторический, культурный или духовный интерес; буреломы, лесополосы и коридоры из деревьев, площадью более 0,5 га и шириной более 20 м; плантации в основном используется для лесного хозяйства и защитных целей, к примеру плантации гивеи и пробкового дерева, древонасаждения дуба. В показатель не включаются лесные насаждения в системах сельскохозяйственного производства, например, в плодовых плантациях и агролесомелиорации. Исключаются также деревья в городских парках и садах[3].

Таким образом, приведём следующие пути повышения экономической эффективности сельскохозяйственного производства Сингапура:

• рост выхода сельскохозяйственной продукции:
• повышение урожайности сельскохозяйственных культур,
• повышение продуктивности сельскохозяйственных животных,
• улучшение качества и сокращение потерь сельскохозяйственной продукции,
• рост товарности сельскохозяйственной продукции,
• внедрение новых способов хранения послеуборочной доработки продукции;
• снижение материально-денежных затрат на производство сельскохозяйственной продукции:
• углубление специализации, повышение концентрации сельскохозяйственного производства,
• снижение трудо-, материало- и фондоемкости продукции,
• применение высокопроизводительной техники и прогрессивных технологий производства продукции, повышение уровня механизации трудоемких процессов в растениеводстве и животноводстве,
• сокращение общепроизводственных и общехозяйственных расходов,
• совершенствование организации и материального стимулирования труда;
• маркетинговая и логистическая деятельность:
• развитие рыночных каналов реализации,
• совершенствование ценообразования на продукцию,
• создание службы маркетинга на предприятиях,
• имидж продукции и товаров предприятия,
• совершенствование логистической деятельности.

Можно так же сказать, что основными путями повышения экономической эффективности сельскохозяйственного производства являются рост валовой продукции, снижение затрат на ее производство и совершенствование каналов реализации[7].

На конечные результаты производства существенным образом влияет размер материально-денежных затрат на производство и реализацию продукции. Сокращение производственных расходов во многом определяется эффективным использованием земельных, трудовых и материальных ресурсов предприятия.

Особая роль в системе повышения экономической эффективности сельскохозяйственного производства отводится выбору каналов реализации продукции. В условиях рынка расширились возможности предприятий по продаже сельскохозяйственной продукции по наиболее эффективным направлениям, что способствует получению дополнительного размера дохода от хозяйственной деятельности[7].

Предлагаемые методы совершенствования в аграрном секторе являются перспективными способами наращивания мощностей сельскохозяйственного производства, что создает условия для производства жизненно важных для предприятий сельхозпродукции при стабильных и гарантированных продажах на внутренний и внешний рынки. Несмотря на некоторые неблагоприятные условия Сингапура, это в плановом периоде является довольно надежным способом увеличения технической поддержки сельскохозяйственного сектора и общего сельскохозяйственного производства. 

Список литературы

1. Золотарева Е.Л., Векленко В.И., Степкина И.И., Соломатин Э.Г. Предпосылки, факторы и особенности осуществления расширенного воспроизводства в сельскохозяйственных предприятиях// Журнал Вестник Курской государственной сельскохозяйственной академии. – 2016 г.
2. Прусова В.И., Безновская В.В., Губжокова Д.Х. Особенности экономического развития Сингапура // Экономика и бизнес: теория и практика. 2017. №5.
3. Заварухин А.В. Внешняя торговля стран юго-восточной Азии как отражение интеграционных процессов в азиатско-тихоокеанском регионе./ А.В. Заварухин. выпуск № 18 / 2012
4. Cвободная энциклопедия «википедия» — экономика сингапура
5. Лысаковская Д.А. Роль рыбохозяйственного комплекса в продовольственной безопасности страны. Экономика и экологический менеджмент, № 1, 2012. – с.262-267.
6. Состояние мирового рыболовства и аквакультуры – Достижение целей устойчивого развития. Продовольственная и сельскохозяйственная организация Объединенных Наций. Рим, 2018 г.
7. Романов Дмитрий Борисович Уроки новейшей истории Сингапура // Проблемы развития территории. 2015. №6 (80).

УДК 332.156

DOI 10.24412/2413-046Х-2021-10316

ПРОЦЕСС ФОРМИРОВАНИЯ СЕЛЬСКОЙ АГЛОМЕРАЦИИ: ЭКОНОМИЧЕСКИЙ МЕХАНИЗМ 

FORMATION PROCESS OF RURAL AGLOMERATION: ECONOMIC MECHANISM 

Харитонов Алексей Викторович, кандидат экономических наук, соискатель; СФНЦА РАН, Сибирский научно-исследовательский институт экономики сельского хозяйства (630501, п. Краснообск, Новосибирская область, ул. Центральная,  633501); ORCID: 0000-0001-7124-0122; e-mail: Al.kharytonov@mail

Бондарев Николай Сергеевич, доктор экономических наук, доцент, заведующий кафедрой гуманитарно-правовых дисциплин; ФГБОУ ВО Кузбасская государственная сельскохозяйственная академия (650056, г. Кемерово, Кемеровская область-Кузбасс, ул. Марковцева 5); ORCID: 0000-0002-3311-3314; e-mail: 05bns09@mail.ru

Бондарева Галина Сергеевна, доктор экономических наук, доцент, профессор кафедры гуманитарно-правовых дисциплин, ФГБОУ ВО Кузбасская государственная сельскохозяйственная академия (650056, г. Кемерово, Кемеровская область-Кузбасс, ул. Марковцева 5); ORCID: 0000-0002-5412-4303; e-mail: galina0205@mail.ru

Kharitonov A. Viktorovich, Cand. of Economic Sc., Candidate of Economic Sciences Siberian Research Institute of Agricultural Economics of the Russian Academy of Sciences (Central st., Novosibirsk, Krasnoobsk, 633501, Russia), ORCID: 0000-0001-7124-0122, Al.kharytonov@mail.ru

Bondarev Nikolay S., Doctor of Economics, Associate Professor, Kuzbass State Agricultural Academy, Professor of the Department of Humanities and Legal Disciplines (Markovtseva str., Kemerovo, 5, 650056), ORCID: 0000-0002-3311-3314, 05bns09@mail.ru.

Bondareva Galina S., Doctor of Economics, Associate Professor Kuzbass State Agricultural Academy, Professor of the Department of Management and Agribusiness (Markovtseva str., Kemerovo, 5, 650056), ORCID: 0000-0002-5412-4303, galina0205@mail.ru

Аннотация. В статье рассматривается процесс формирования сельской агломерации, ее экономического механизма. Актуальность и необходимость тематики исследования базируется на существующих отрицательных тенденциях в развитии сельских территорий и необходимости обеспечения населения продовольствием, что особо значимо для промышленных регионов, к которым относится Кемеровская область-Кузбасс. Целью исследования является разработка экономического механизма формирования сельской агломерации на основе процессного подхода. Тогда как задачами исследования являются: 1) разработка организационной модели сельской агломерации; 2) построение системы управления; 3) разработка экономического механизма; 4) оценка агломерационного эффекта на основе экономико-математической модели. В результате исследования предлагается создание сельской агломерации «Ленинск-Кузнецкая» Кемеровской области-Кузбасс с центром в г. Ленинск-Кузнецкий, с включением в нее Ленинск-Кузнецкого, Промышленновского и Крапивинского районов, г. Полысаево. Предложено реализовать процесс формирования сельской агломерации поэтапно. На первом этапе необходимо сформировать сельскую агломерацию при включении территорий г. Ленинск-Кузнецкий, Ленинск-Кузнецкого и Промышленновского районов. Далее поэтапно  включить в сельскую агломерацию г. Полысаево и Крапивинский район. В целях реализации предложенного процесса авторами разработана система участников экономического механизма сельской агломерации, включающая следующие элементы: власть, бизнес, население. Установлено, что формирование сельской агломерации «Ленинск-Кузнецкая» привет к повышению бюджетной эффективности на уровне 30-40 %, включая снижение затрат за счет частичного сокращения аппарата управления, его переориентации. Оценка развития сельской агломерации выполнена на основе расчета агломерационного эффекта, составляющего 3,55 млрд. руб. при двукратном росте эффективности инвестиций.

Summary. The article examines the process of forming a rural agglomeration, its economic mechanism in particular. The relevance and necessity of the research topic is based on the existing negative trends in the development of rural areas and the need to provide population with food, which is especially important for industrial regions, which include the Kemerovo region — Kuzbass. The aim of the study is to develop an economic mechanism for the formation of a rural agglomeration based on the process approach. Whereas the objectives of the study are: 1) development of an organizational model of rural agglomerations; 2) building a control system; 3) development of an economic mechanism; 4) assessment of the agglomeration effect based on an economic and mathematical model. As a result of the study, it is proposed to create a rural agglomeration of the Kemerovo region — Kuzbass called «Leninsk-Kuznetskaya» with the center in Leninsk-Kuznetskiy, including the Leninsk-Kuznetskiy, Promyshlennovskiy and Krapivinskiy districts, Polysaevo. It is proposed to implement the process of forming a rural agglomeration in stages. At the first stage, it is necessary to form a rural agglomeration with the inclusion of the cities’ territories of Leninsk-Kuznetskiy, Leninsk-Kuznetskiy and Promyshlennovskiy districts. Then, step by step, include the towns’ territories of Polysaevo and the Krapivinsky district in the rural agglomeration. In order to implement the proposed process, the authors have developed a system of participants in the economic mechanism of rural agglomeration, which includes the following elements: government, business and population. It has been established that the formation of the rural agglomeration «Leninsk-Kuznetskaya» will lead to an increase in budget efficiency at the level of 30-40%, including a reduction in costs due to a partial reduction in the management apparatus, its reorientation. The assessment of the development of rural agglomeration was carried out on the basis of the calculation of the agglomeration effect, amounting to 3.55 billion rubles with a two times increase in investment efficiency. 

Ключевые слова: сельские территории, сельские агломерации, аграрная экономика, экономический механизм, агломерационный эффект, моделирование.

Keywords: rural areas, rural agglomerations, agrarian economy, economic mechanism, agglomeration effect, modeling. 

Введение

Формирование сельских агломераций обусловлено необходимостью развития сельской экономики, внедряющей современные технологические достижения, требующие меньшей численности проживающих в отдаленных территориях, но предъявляющих повышенные требования к рынкам сбыта сельскохозяйственной продукции. А значит необходимо иметь в доступности городской среды, как рынка сбыта аграрной продукции. При этом решаются многие проблемы как села, так и города: вынос части промышленного производства, создание объектов транспортной и коммунально-хозяйственной инфраструктуры на периферии, развитие рекреационных баз и т.п.) и окружение (более высокий уровень инженерно-технического, социально-культурного обслуживания и качества жизни) [1, с. 670; 2]. Целенаправленное развитие агломерации – важная составляющая в регулировании роста крупных центров, в управлении развитием систем расселения [3; 4].

Методология проведения исследования

С позиции рациональности формирования сельской агломерации методологически изучаются экономические преимущества, основанные на эффекте масштабирования, в частности, за счет:

• логистической составляющей происходит экономия, связанная с транспортировкой продукции отраслей агропромышленного комплекса;
• синергетического эффекта, учитывающего ценовой аспект функционирования, позволяющий в целом всем участникам повысить норму прибыли в условиях снижения потерь, уменьшения возврата, консолидации ресурсных возможностей, увеличения товарности производства;
• развития инфраструктурной среды функционирования предприятий в масштабах сельских территорий – участников агломераций.
• стабилизации рынка труда, обеспечения рабочими местами сельского населения, повышение доходов, качества жизни на селе, снижение миграционного оттока [1, с. 671; 5].

Экономические преимущества сельской агломерации, основанные на эффекте масштабирования, объединяются в общий агломерационный эффект, который определяется с помощью экономико-математического аппарата.

Построение сельской агломерации базируется на методах моделирования и системного анализа структурных элементов, которые являются ее составляющими.

В целом, экономический механизм формирования сельских агломераций использует процессный подход, предполагающий исследования по этапам.

Экспериментальная база

При создании сельских агломераций используется реализованный опыт функционирования агломераций вокруг крупных городов, в Кемеровской области – Кемерово и Новокузнецка, в других регионах Сибири такими центрами выступают столицы. Эти агломерации формируются стихийно, на основании роста городов, происходит фактическое слияние разных населенных пунктов, вхождение в единое целое с общей инфраструктурой.

Применение накопленного опыта для целей сельской агломерации позволяет при формировании учесть связывающие элементы, прекратить отток рабочей силы за счет наличия одинаковой инфраструктуры, единых условий функционирования экономки. Что позволяет нивелировать социально-экономический разрыв между городом и селом, стирая разницу в образе жизни.

Опыт формирования агломераций показывает, что для успешного функционирования необходимы определенные условия (для снижения затрат – предпочтительным является их наличие):

1. Близкое расположение сельских населенных пунктов в пределах транспортной доступности между собой и основным рынком сбыта;
2. Наличие транспортных связей, сетей сообщения, желательно, различного типа с выходом на потенциальные логистические каналы реализации продукции;
3. Близость расположения производителей аграрной продукции от транспортных узлов, что сокращает издержки и время доставки сельскохозяйственной продукции до переработчиков и до конечных потребителей;
4. Общая инфраструктура, позволяющая использовать электричество, трубопроводы, подъезды и другие необходимые инженерные элементы для участников агломерации;
5. Наличие общих административных связей, отсутствие существенных противоречий в управлении и организации производства, устойчивые хозяйственные связи между субъектами;
6. Наличие общих рынков труда, земли, капитала.

Вышеперечисленные элементы создают базу исследований, на основе которой строиться работа по формированию сельской агломерации.

Ход исследования

Формирование сельской агломерации учитывает возможные экономии, которые в научных исследованиях получили название «эффект локализации» и «эффект урбанизации» [6, с.59]. Эффект масштабирования влияет на экономическое развитие как субъектов аграрной экономики, участников сельской агломерации, так и территорий, формирующих ее.

Наличие объединенного рынка сбыта аграрной продукции позволяет развивать рынок трудовых ресурсов для населения, занятого в аграрном секторе.

Дальнейшее развитие сельских агломераций с целью расширения возможностей предложений аграрной продукции предлагает создание перерабатывающих производств, сосредоточенных логистически в местах транспортных развязок. В результате чего возникает «инфраструктурный эффект», основанный на притяжении объектов различных категорий, необходимых для эффективного функционирования сельской агломерации.

Наличие новой формы организации аграрной экономики на основе сельской агломерации формирует новую систему производства-сбыта: первичное звено сельских товаропроизводителей, транспортно-логистические организации, обеспечивающие доставку продукции от производителей до переработчиков и от переработчиков до рынков сбыта, переработчики, осуществляющие производство конечной продукции в значительных объемах, сбытовые организации.

На каждом этапе новой организационной системы образуется эффект масштаба, так как в итоге сельская агломерация направлена на удовлетворение потребностей значительного рынка городской среды, который при отсутствии предложений от близлежащий сельских территорий обеспечивает потребности населения за счет ввоза из других регионов или стран.

Модель сельской агломерации учитывает обязательные элементы, необходимые для ее функционирования.

Центр агломерации – это потенциальный рынок сбыта – городская среда, формирующая спрос на аграрную продукций.

Ядро агломерации – это рынок переработки, где сосредотачиваются крупные сельские территории, обеспечивающие аграрной продукцией потребности городского населения.

Периферия – это территории, где сосредоточено аграрное производства и функционируют сельскохозяйственные товаропроизводители.

В совокупности все эти элементы и формируют систему сельской агломерации. Данная система фактически размывает границы между городом и селом, создает единые условия и стандарты для населения, имеет соответствующую инфраструктуру, отвечающую потребностям общества, что является фактором развития сельской среды в целом. «Эффект «размывания границ» обеспечивает развитие социально-экономического благосостояния общества и территории» [7, с.134; 8; 9].

Оценивая возможные преимущества формирования сельских агломераций необходим учет ряда сдерживающих их развитие аспектов, среди которых Д.А. Пивень выделяет «…во-первых, отсутствие развитых меж- и внутрирайонных (сельских) современных транспортных коридоров и средств сообщения; во-вторых, отсутствие устойчивых тесных производственных связей; в-третьих, отсутствие единого межрайонного микрорынка труда и его эффективного регулирования (в пределах агломерации наблюдается взаимосвязанное расселение, и происходят ежедневные маятниковые трудовые миграции между главным городом и поселениями пригородной зоны); в-четвертых, отсутствие функциональной связанности и слаженности работы структур, составляющих городскую агломерацию, и их недостаточная функциональная взаимодополняемость; в-пятых, недостаточное развитие социльно-культурного комплекса и общей коммунальной среды и ряд других» [7, c. 138].

В качестве сдерживающих факторов формирования сельских агломераций выступают:

1. Законодательно закрепленное понятие сельской агломерации используется для финансирования определённых программных мероприятий, не предполагая единую организационную структуру, связывающую село-город;
2. Присутствие разнородной системы управления различными территориями, имеющими специфики развития, которые могли бы сформировать сельскую агломерацию, как формы взаимодействия;
3. Наличие оппортунизма, как у сельхозтоваропроизводителей, так и у переработчиков и потребителей аграрной продукции, которые не стремятся к единому рынку из-за наличия опасений потеря самостоятельности в принятии решений управленческого  характера;
4. Наличие значительных финансовых проблем, в особенности инвестиционного характера, затрудняющих реализацию сценарных действия участников;
5. Низкая бюджетная обеспеченность муниципальных образований, функционирующих на сельских территориях, их высокая зависимость от бюджетов вышестоящих уровней;
6. Отсутствие единых органов управления, уполномоченных на проектное развитие сразу нескольких территорий различного типа (сельских поселений, городских поселений, муниципальных районов, муниципальных округов) [2; 10];
7. Отсутствие в стратегиях развития муниципальных образований, регионов, положений учитывающих возможность создания сельских агломераций, т.е. не учет подобной формы организационного взаимодействия в среднесрочной и долгосрочной перспективе.

В ранее опубликованных научных исследованиях, в которых предпринималась попытка обоснования Кемеровской и Новокузнецкой агломерации такие городские территории как: Ленинск-Кузнецкий, Полысаево, Белово, Гурьевск, а также муниципальные районы Беловский, Крапивинский, Ленинск-Кузнецкий, Гурьевский, Промышленновский и сельские поселения на данных территориях ни в какую агломерацию не включались. Тем не менее, данным территориям присущи все признаки характеризующие агломерацию.

Учет указанных сдерживающих факторов формирования сельских агломераций и условий для их успешного функционирования позволяют разработать соответствующий организационно-экономический механизм.

В следствии этого, автором предлагается создание сельской агломерации «Ленинск-Кузнецкая» с центром в г. Ленинск-Кузнецкий, с включением в нее Ленинск-Кузнецкого, Промышленновского и Крапивинского районов, г. Полысаево.

На рисунке 1 представлена территориальная структура предлагаемой сельской агломерации в границах Кемеровской области-Кузбасса «сельская агломерация «Ленинск-Кузнецкая»».

Численность населения агломерации составляет – 215,6 тысяча человек. Формирование сельской агломерации следует провести в два этапа:

• первый этап – в агломерацию включаются: г. Ленинск-Кузнецкий, Ленинск-Кузнецкий и Промышленновский районы;
• второй этап – в агломерацию включаются г. Полысаево и Крапивинский район.

Поскольку создание агломерации предусматривает возможность укрупнения муниципальных образований, то, как отмечает С. Вобленко «… с ростом размеров территории возникают три проблемы» [11, c. 1-6]:

1) рост «издержек неудовлетворенных потребностей» – ситуация, когда с ростом масштабов поселения становится невозможно учесть потребности небольших по численности групп жителей и они «теряются» в результате усреднения при принятии решений;

2) рост «издержек агломерации»: развитие производственной деятельности, масштабов производства оказывают негативное воздействие на окружающую среду, увеличиваются затраты на содержание аппарата управления;

3) усиление процесса отчуждения власти от населения.

Однако, отмеченные проблемы вполне разрешимы, а преимущества сельской агломерации настолько очевидны, что оправдывают данный процесс.

На рисунке 2 отражена система участников экономического механизма сельской агломерации и задачи развития.

Формирование сельской агломерации «Ленинск-Кузнецкая» позволит оптимизировать систему управления территорией за счет исключения ряда дублирующих функций в границах, выделенных в агломерацию территорий (г. Ленинск-Кузнецкий, с включением в нее Ленинск-Кузнецкого, Промышленновского и Крапивинского районов, г. Полысаево).

В системе органов власти задаются базовые условия для функционирования сельской агломерации, решаются экономические задачи развития территорий, развития бизнеса и обеспечения населения комфортными условиями проживания, рабочими местами, создания инфраструктурной среды.

Консолидации аппарата управления за счет формирования сельской агломерации «Ленинск-Кузнецкая» будет одновременно направлена на решение вопросов хозяйственной сферы, включая жилищно-коммунальный сектор, вопросов текущего характера. Кроме того, подразумевается создание единой нормативно-правовой базы в рамках действующего законодательства, для субъектов участвующих в сельской агломерации, что будет способствовать единообразию подходов к управлению. Расчетным путем установлено, что формирование сельской агломерации, в данном случае, «Ленинск-Кузнецкая» привет к повышению бюджетной эффективности на уровне 30-40 процентных пунктов, в т.ч. и за счет частичного сокращения аппарата управления, его переориентации.

Для бизнес структур изменения носят существенный характер, т.к. формируются новые связи, либо происходит корректировка уже существующих, но уже на других основаниях. Элементом регулирования являются цена и объемы производства от которых зависит сбыт продукции отрасли. Разработка логистических схем связанных с закупкой произведенной продукции требует определенных затрат, которые покрываются за счет увеличения объемов продаж. Изначально в расчеты заложены сложившиеся средне розничные рыночные цены при которых все участники сельской агломерации получают прибыль больше, чем до ее формирования.

В совокупности участники экономического механизма сельской агломерации (власть-бизнес-население) при условии реализации поставленных задач развития достигают определенных параметров, которые возможно оценить на основе расчета агломерационного эффекта.

Так «агломерационный эффект», то есть результат социально-экономического развития территорий в форме агломераций, при котором наиболее эффективно используются ресурсы, и априори предполагает эффект со знаком плюс.

Взаимоотношения элементов агломерации можно рассматривать как отношения комплементарное, взаимодополняемости или соподчиненности. Поверхностный взгляд отражает ситуацию, при которой ядро исполняет роль своеобразной «воронки», а периферия является подчиненным элементом. Часто отношения между ядром и периферией характеризуются неэквивалентным экономическим обменом. Однако отсутствие периферии теряет смысл для ядра. Ядро агломерации должно быть заинтересовано в существовании прилегающего пространства агломерации, а значит, должно прилагать усилия по его качественному формированию и росту.

Следовательно, полноценную сельскую агломерацию можно рассматривать как пространственный рынок, в котором присутствуют центробежные и центростремительные силы. При этом экономическое пространство агломерации может не совпадать с административной территорией.

Транспортная отдаленность сельских территорий, как сдерживающий фактор для процесса агломерирования является одним из наиболее значимых, т.к. производство и переработка (в частности глубокая) сельскохозяйственной продукции рассредоточены. В т.ч. данный аспект достаточно значим и в вопросах обеспечения рабочей силой аграрных производств. В исследованиях кузбасских ученых Л.Л. Зобовой и В.А. Шабашева указано, что «… в настоящее время в РФ только 12 процентов сельского населения обеспечены относительно благоприятной, не более двухчасовой транспортной доступностью развитых центров, а 40 процентов сельского населения вообще лишены удобной доступности городов» [12, с. 210], что вполне сопоставимо с региональными данными в актуальный период.

Кроме того, удалены друг от друга ресурсные составляющие. Трудовые ресурсы находятся в населенных пунктах, производстве-имущественный комплекс приближен к производственному сектору, капитал локализован в городской среде, предпринимательская активность приближена к рынку сбыта, это и населенный пункт и городская среда, информационные ресурсы находятся в городской среде и ограничены пропускными возможностями телекоммуникационных сетей [13]. Данное обстоятельство негативно отражается на развитии сельского хозяйства в регионе.

Подобные подходы и ситуация на практике осложняет расчет экономического эффекта от функционировании сельской агломерации, отсутствуют апробированные критерии, которыми можно его измерить. 

Однако, агломерационный эффект можно, с достаточной степенью вероятности, рассчитать с помощью экономико-математического моделирования. Современные условия предполагают применение совокупности показателей, которые являются элементами системы сельской агломерации, с помощью которых можно планировать развитие всей агломерации. Формирование показателей должно учитывать взнос каждого участника агломерации в итоговые данные.

Необходимо также сопоставлять параметры эффективности различных субъектов – государственных органов власти и бизнеса.

В данных условиях особую актуальность приобретают методы экономико-математического анализа, которые на основе соответствующего математического инструментария позволяют в агрегированном виде учесть влияние разнородных данных, рассчитать экономический эффект. Безусловно, использование экономико-математических методов в экономике позволяет получить расчетные данные с достаточно высокой степенью вероятности, соответствующие на перспективу ориентирам эффективного управления, в данном случае, сельской агломерацией.

Учитывая факт цикличности в принятии управленческих решений в целях развития муниципальных образований, их влияния на: «восполнение бюджета не только в следующем году, но и в последующие годы в снижающейся степени; качественные, нефинансовые показатели, как механизм реализации соответствует задаче динамического программирования» утверждают А.С. Новоселов, А.Е. Ковалев, Е.А. Гайдук [14].

Применение экономико-математического аппарата позволяет учесть значительное количество показателей на основе применения авторского алгоритма исследования.

Апробация предложенного автором экономико-математического аппарата по оценке агломерационного эффекта включает в себя:

1. Расчет добавочной стоимости участников сельской агломерации до и после объединения. Данный показатель является приоритетным, позволяя выполнить общую оценку деятельности всех участников. Для органов власти на основании показателя добавленной стоимости можно оценивать развитие муниципального образования.
2. Расчет показателя эффективности использования инвестиций. Данный показатель связан с вложениями в аграрную отрасль и показывает затраченные вложения в общий результат.

Агломерационный эффект от формирования сельской агломерации возможно оценить по нескольким составляющим, наиболее существенным из которых является прирост валовой добавленной стоимости:

АЭ_дс = ДС_а – ДС₀                                                  (1)

где ДС_а – добавленная стоимость участников агломерации;

ДС₀ – добавленная стоимость участников муниципальных образований до агломерации.

Добавленная стоимость продукции участников агломерации рассчитывается по формуле:

где ДСа – добавленная стоимость продукции участников агломерации;

I_k– показатель эффективности инвестиций по k–ому виду продукции (товаров, работ, услуг);

S_к – стоимость приобретаемых продукции (товаров, работ, услуг) k–ого вида, тыс.руб.;

S_n+k – доход от продажи продукции (товаров, работ, услуг) k–го вида, тыс.руб.;

d – ставка дисконтирования, учитывающая уровень инфляции, требования доходности инвестора и другие риски за весь период функционирования агломерации.

S_n+1 – внешние инвестиции, тыс. руб.;

S_2n+2 – внутренние инвестиции, тыс. руб.

Результаты апробации предложенной методики оценки агломерационного эффекта, учитывающего показатели эффективности инвестиций в АПК для муниципальных образований, представлены в следующей таблице.

Выводы

Таким образом, экономический механизм развития сельской агломерации предполагает расчет агломерационного эффекта от функционирования сельских территорий на основе оценки прироста валовой добавленной стоимости в результате территориального объединения, позволяющего осуществить соответствующий выбор оптимального управленческого решения  с экономически рациональной точки зрения на основе применения адекватных входных параметров, что будет способствовать устойчивому развитию сельских территорий на перспективу.

Агломерационный эффект от формирования Ленинск-Кузнецкой сельской агломерации составил в пятилетний период значение в 3,55 млрд. руб. Показатель эффективности инвестиций в экономику АПК сельской агломерации в агломерационном эффекте составляет 1,9, то есть наблюдается очти двукратный рост показателя по сравнению с текущим инвестированием сельских территорий. Представленный методический подход к оценке агломерационного эффекта универсален и может быть применим к территориям различного типа.  

Данная модель универсальна и может быть применена для оценки агломерационного эффекта любой агломерации муниципальных образований.

Литература

1. Шумакова, О.В., Косенчук О.В. Развитие сельских территорий: тенденции, ключевые проблемы и направления развития // Фундаментальные исследования. 2016. №10-3. С. 668 – 672.
2. Глотко, А.В. Проблемы устойчивого развития сельских территорий. – Горно-Алтайск: РИО ГАГУ, 2015. 196 с.
3. Джилл, Индермит, Го Чорчин Сельско-городская интеграция в Центральной Азии // Евразийская Экономическая Интеграция. 2009. №4 (5). C. 058 – 069.
4. Kast, F.E., Rosenzweig J.E. Generel system theory: application for organization management // Academy of management Journal, vol.15. №4.
5. R. U.S. Farm Income. CRS Report for Congress R40152. August 30. 2013. P. 19.
6. Муллагалеева, З.З., Шабашев В.А. Теоретико-методологические основы экономической политики городов, образующих агломерации (на примере городов юга Кемеровской области). – Кемерово: Кузбассвузиздат, 2009. 324 с.
7. Пивень, Д.А. Региональная агломерация и предпосылки ее создания // Вестник ЯрГУ. Серия гуманитарные науки. 2014. №1(27) . С. 133 – 138.
8. Dutt, A.K. (2017). Heterodox Theories of Economic Growth and Income Distribution: A Partial Survey. Journal of Economic Surveys, 31(5), 1240 – 1271.
9. Voigt, S. (2018). Internal institutions: the major unknowns in institutional economics. In: Ménard C. and Shirley M.M. (Eds.). A Research Agenda for New Institutional Economics (рр. 145 – 152). Cheltenham: Edward Elgar.
10. Дудник А.В., Чердакова Т.А. Влияние субъективных факторов на инновационную активность регионального АПК // Проблемы современной экономики. 2019. № 3 (71). С. 306 – 310.
11. Вобленко, С.О проблемах территориальной организации МСУ и путях их решения // Местное самоуправление. №10(328), октябрь 2017 г. С. 1 – 7.
12. Кузбасская конурбация как пример пространственной структуры городской агломерации / Зобова Л.Л., Шабашев В.А. // Вестник Кемеровского государственного университета. 2015. № 1-4 (61). С. 209 – 212.
13. Wang, H., Li, S. Introduction to Social Systems Engineering (2018) Introduction to Social Systems Engineering. 711 p. DOI: 10.1007/978-981-10-7040-2
14. Новоселов, А.С., Ковалев А.Е., Гайдук Е.А. Совершенствование методики моделирования социально-экономических процессов на муниципальном уровне управления // Региональная экономика и управление: электронный научный журнал. – 2017. – № 3(51) . – С. 9      

References

1. Shumakova, O.V., Kosenchuk O.V. Razvitie sel’skikh territorii: tendentsii, klyuchevye problemy i napravleniya razvitiya // Fundamental’nye issledovaniya. 2016. №10-3. p. 668 – 672.
2. Glotko, A.V. Problemy ustoichivogo razvitiya sel’skikh territorii. – Gorno-Altaisk: RIO GAGU, 2015. 196 p.
3. Dzhill, Indermit, Go Chorchin Sel’sko-gorodskaya integratsiya v Tsentral’noi Azii // Evraziiskaya Ehkonomicheskaya Integratsiya. 2009. №4 (5). p. 058 – 069.
4. Kast, F.E., Rosenzweig J.E. Generel system theory: application for organization management // Academy of management Journal, vol.15. №4.
5. Schnepf. R. U.S. Farm Income. CRS Report for Congress R40152. August 30. 2013. P. 19.
6. Mullagaleeva, Z.Z., Shabashev V.A. Teoretiko-metodologicheskie osnovy ehkonomicheskoi politiki gorodov, obrazuyushchikh aglomeratsii (na primere gorodov yuga Kemerovskoi oblasti). – Kemerovo: Kuzbassvuzizdat, 2009. 324 p.
7. Piven’, D.A. Regional’naya aglomeratsiya i predposylki ee sozdaniya // Vestnik YaRGU. Seriya gumanitarnye nauki. 2014. №1(27) . p. 133 – 138.
8. Dutt, A.K. (2017). Heterodox Theories of Economic Growth and Income Distribution: A Partial Survey. Journal of Economic Surveys, 31(5), 1240 – 1271.
9. Voigt, S. (2018). Internal institutions: the major unknowns in institutional economics. In: Ménard C. and Shirley M.M. (Eds.). A Research Agenda for New Institutional Economics (pp. 145 – 152). Cheltenham: Edward Elgar.
10. Dudnik A.V., Cherdakova T.A. Vliyanie sub»ektivnykh faktorov na innovatsionnuyu aktivnost’ regional’nogo APK // Problemy sovremennoi ehkonomiki. 2019. № 3 (71). p. 306 – 310.
11. Voblenko, S.O problemakh territorial’noi organizatsii MSU i putyakh ikh resheniya // Mestnoe samoupravlenie. №10(328), oktyabr’ 2017 g. p. 1 – 7.
12. Kuzbasskaya konurbatsiya kak primer prostranstvennoi struktury gorodskoi aglomeratsii / Zobova L.L., Shabashev V.A. // Vestnik Kemerovskogo gosudarstvennogo universiteta. 2015. № 1-4 (61). p. 209 – 212.
13. Wang, H., Li, S. Introduction to Social Systems Engineering (2018) Introduction to Social Systems Engineering. 711 p. DOI: 10.1007/978-981-10-7040-2
14. Novoselov, A.S., Kovalev A.E., Gaiduk E.A. Sovershenstvovanie metodiki modelirovaniya sotsial’no-ehkonomicheskikh protsessov na munitsipal’nom urovne upravleniya // Regional’naya ehkonomika i upravlenie: ehlektronnyi nauchnyi zhurnal. – 2017. – № 3(51) . – p. 9

УДК 69.003

DOI 10.24412/2413-046Х-2021-10315

МАТЕМАТИЧЕСКОЕ МОДЕЛИРОВАНИЕ РАСЧЁТА ТРУДОЗАТРАТ В СТРОИТЕЛЬСТВЕ НА ОСНОВЕ BIM-ТЕХНОЛОГИЙ

MATHEMATICAL MODELING OF EMPLOYMENT CALCULATION IN
CONSTRUCTION BASED ON BIM-TECHNOLOGIES

Гаевская Злата Анатольевна, доцент, кандидат архитектуры, ФГАОУ ВО «Санкт-Петербургский государственный политехнический университет Петра Великого»

Gaevskaya Zlata Anatolievna, Associate Professor, PhD in Architecture, FSAEO HE «Peter the Great St. Petersburg Polytechnic University»

Луговец Кристина Владимировна, ФГАОУ ВО «Санкт-Петербургский государственный политехнический университет Петра Великого»

Lugovets Christina Vladimirovna, FSAEO HE «Peter the Great St.Petersburg Polytechnic University» 

Аннотация. В статье обоснована методика расчёта трудозатрат на разработку компонентов BIM-модели, представлена алгоритмизированная схема BIM-моделирования, расчётные коэффициенты BIM-модели, а также индексы дифференциация уровня стоимости. Обоснованная нами расчётно-аналитическая модель выявления стоимостного эквивалента трудозатрат может быть использована органами государственной власти при подготовке нормативов, правил, типовых (примерных) смет для строительной отрасли РФ. Прогнозируемый экономический эффект вследствие использования предлагаемой расчётно-аналитической модели, заключается в детализации издержек хозяйствующих субъектов строительной отрасли, повышения точности и скорости расчётов, снижении накладных расходов, сокращении сроков окупаемости инвестиционных проектов в строительстве, что способствует укреплению конкурентоспособности хозяйствующих субъектов на микро- и мезоэкономическом уровнях.

Summary. The article substantiates the methodology for calculating labor costs for the development of BIM-model components, presents an algorithmized BIM-modeling scheme, calculation coefficients of the BIM-model, as well as indices for the differentiation of the cost level. The calculation and analytical model we have substantiated for identifying the cost equivalent of labor costs can be used by public authorities in the preparation of standards, rules, standard (approximate) estimates for the construction industry of the Russian Federation. The projected economic effect due to the use of the proposed calculation and analytical model consists in detailing the costs of business entities in the construction industry, increasing the accuracy and speed of calculations, reducing overhead costs, reducing the payback period of investment projects in construction, which contributes to strengthening the competitiveness of business entities at the micro- and mesoeconomic levels.

Ключевые слова: BIM-технологии, информационная модель, компонент, математическая модель, методика определения стоимости, трудозатраты, строительство.

Key words: BIM technologies, information model, component, mathematical model, cost determination method, labor costs, construction. 

Введение

На современном этапе в строительной отрасли наблюдается тенденция повышения скорости выполнения всех видов работы с сохранением надлежащего качества. Подобная тенденция характерна, в том числе, и для проектных работ, интенсифицируемых посредством внедрения в практику цифровых технологий, основанных на применении автоматизированных проектных систем, элементов искусственного интеллекта, цифровых расчётных инструментов. В контексте сказанного, актуальными и своевременными являются исследования, направленные на уточнение механизма расчёта трудозатрат, что позволяет конкретизировать их стоимостной эквивалент.

Методы

При подготовке статьи нами использовались такие методы научного познания, как синтез, анализ, а также инновационные эконометрические инструменты [7]. Применение указанных методов и расчётно-аналитических инструментов позволило обеспечить высокий уровень достоверности результатов данного исследования.

Результаты и обсуждение

Современное проектирование в строительстве, за счёт технического прогресса, способствует популяризации использования BIM-технологий при разработке объекта, вплоть до завершения полного жизненного цикла здания (сооружения). BIM (англ. Building Information Model или Modeling) — информационная модель (или моделирование) зданий и сооружений, под которыми в широком смысле понимают любые объекты инфраструктуры, например, инженерные сети (водные, газовые, электрические, канализационные, коммуникационные), дороги, железные дороги, мосты, порты и тоннели и т. д. [1, 2, 6].

BIM-модель, или трёхмерная модель состоит из отдельных элементов (компонентов), в каждом из которых содержатся необходимые для заданной информационной модели атрибуты.

Актуальность BIM-технологий в России возрастает с каждым годом. Так в Москве и Московской области органы государственной строительной экспертизы начали отказываться от «бумажной» (pdf) или 2D документации в пользу информационных моделей. Сборники и нормативные документы по производству работ и разработке проектной и рабочей документации по средствам информационного моделирования актуализируются, с каждым разом пополнялись более точными коэффициентами, формулами и методами расчёта стоимости проекта в целом. Особенностью информационной модели является то, что она полностью состоит из следующих цифровых элементов: семейств аннотации — 2D семейства, системные семейства с конкретными типоразмерами, загружаемые (пользовательские) и т. д. Утверждённые на государственном уровне сборники и регламенты не предусматривают разработку данных информационных моделей настолько детально, чтобы описать подсчет трудозатрат на создание этих компонентов, из которых в последствии собирается модель по конкретному проекту.

В настоящее время на рынке функционирует множество хозяйствующих субъектов, оказывающих услуги по созданию семейств для bim-моделей.  Каждый из них формирует собственную ценовую политику, вследствие чего диапазон стоимости услуг (по сопоставимым видам работ) оказывается очень широким. С учётом сказанного, представляется необходимым уточнение методики расчёта стоимостного эквивалента трудозатрат для создания компонентов информационной модели (на основе существующих нормативных документов включающих в себя укрупнённые показатели).

Существует множество разновидностей экономических и математических методов и моделей расчёта базовой стоимости строительных работ. Однако в используемом расчётно-аналитическом инструментарии [5] не конкретизируется  процесс разработки и моделирования компонентов информационной модели (BIM-модели).

Компоненты BIM-модели делятся на 3 основных вида: загружаемые, системные и контекстные. Нами разработана и предложена математическая модель для расчёта трудозатрат на создание загружаемых семейств. Загружаемые семейства, в свою очередь, могут подразделяться на Smart или не Smart компоненты. Подобная дифференциация детерминирована сложностью имеющихся параметров и вариативности настройки проекта в рамках типоразмера, а также особенностями редактирования BIM-модели.

Для реализации более корректной и точной модели расчета стоимости работ по созданию модели, за аналог была взята схема процесса построения математической модели. Алгоритмизированная схема применяемого в строительстве BIM-моделирования представлена на рисунке 1.

На схеме визуализированы три основные цели моделлера, которые решаются на протяжении всего процесса разработки, вплоть до окончания работ, а именно:

• Уровень детализации. Определяется рядом коэффициентов из таблиц 1-7, по техническому заданию (ТЗ) заказчика.
• Виды моделей или их реализация. На данном этапе разработчик решает каким образом будет построена логика работы семейства и заложенных внутрь неё параметров, для реализации корректной работы, по ТЗ от заказчика.
• Задачи моделирования, данный этап касается самого процесса разработки в ходе которого решается несколько задач поэтапно: формулировка задачи (утверждение деталей ТЗ для разработки); математическая постановка задачи (решение каким образом и за счёт чего будет достигнут результат), разработка этапов решения математической модели (преобразование концептуальной модели в алгоритм, для решения конкретной задачи для данного компонента); идентификация параметров – поиск и определение набора и значений параметров, в том числе и расчетных, для реализации прописанных в ТЗ функций; проверка адекватности математической модели – тестирование итогового результата, утверждение с заказчиком.

Этап определения типа семейства (Smart или не Smart) подразумевает выявление идентификационных параметров (таблица 1). Smart cемейство представляет собой параметрическое семейство с возможностью настройки управляемой геометрии и формирования корректных материалов.

Не Smart семейство является не параметрическим семейством с неуправляемой либо импортированной геометрией без возможности настройки материалов и расчётных параметров, подразумевающих изменение геометрии.

За основу предлагаемой нами методики определения сметной стоимости разработки был взят базисно-индексным метод, предполагающий использование единичных расценок, в том числе их отдельных составляющих, разработанных в базисном уровне цен, соответствующих индексов изменения сметной стоимости.

Стоимость выполнения работ рассчитывается на основе базовых цен. Базовые цены рассчитываются на основе нормируемых трудозатрат, по формуле:

Ц_б = В_ср.дн*Т_общ* Ч_общ* К_кв(уч) (1),

где

Ц_б — базовая цена работы (тыс.руб.);

В_ср.дн — базовая среднедневная единичная выработка одного непосредственного исполнителя (тыс.руб.);

Т_общ — общая продолжительность выполнения работы по календарному плану (дни);
Ч_общ — общая численность непосредственных исполнителей (чел.);

К_кв(уч)— коэффициент, учитывающий степень участия исполнителей различной квалификации в разработке (коэффициент квалификации-участия).

Методика была адаптирована под задачу «разработка семейства». Для данного вида работ(услуг) в расчеты изначально закладывается один исполнитель, и предполагается выполнение в рамках указанного заказчиком(работодателем) срока, отсюда следует:

Ц_б = С_сб* К_а*n   (2),

где

Ц_б — базовая цена работы;

С_сб — стоимость разработки;

К_а – коэффициент подобия, при разработки аналогичных семейств (типоразмеров) принимаем К_а= 0,2, в случае разработки n-го кол-во разных (не подобных) семейств, принимаем К_а= 1 ;

n – кол-во семейств.

Стоимость разработки определяется для каждого вида/типа семейства индивидуально, в случае заказа n-го количества семейств с разными показателями, для каждого компонента расчет стоимости производится отдельно, после чего показатели суммируются. В таком случае «n» формуле не фигурирует, а базовая цена рассчитывается следующим образом:

Ц_б = (С_сб1+ С_сб2+ С_сб3+…+ С_сбn)* К_а (3)

Стоимость разработки одного компонента разрабатывается по формуле:

С_сб = Т_п * С_ч*К_i (4)

, где

К_i – коэффициент интеллектуальности семейства;

Т_п – время затраченное на разработку в часах;

С_ч – стоимость часа работы исполнителя.

Коэффициент интеллектуальности семейства рассчитывается по 2-м формулам, одна из которых описывает методологию расчета для Smart-семейств (5) и не Smart (6):

К_i = K_и * К_иф+К_р* К_рф+К_г* I_L+К_o+К_м (5)

К_i = K_и * К_иф+К_р* К_рф+К_г* I_L+К_o (6)

, где

К_и – коэффициент, учитывающий объем и сложность заложенных в тело семейства идентификационных параметров;

К_иф – добавочный коэффициент к К_и, учитывается при необходимости разработки идентификационных параметров (применяется в тех случаях, когда данные параметры не описаны в ТЗ, но предполагаются функционалом заказываемого семейства). Принимать равным 1,15;

К_р – коэффициент, учитывающий объём и сложность заложенных в тело семейства расчетных параметров;

К_рф – добавочный коэффициент к К_и, учитывается при необходимости разработки расчетных параметров (применяется в тех случаях, когда данные параметры не описаны в ТЗ, но предполагаются функционалом заказываемого семейства). Принимать равным 1,2;

К_г – коэффициент, учитывающий объем и сложность моделирования управляемой геометрии. Для не Smart семейств принимать данный коэффициент равным 1;

I_L – индекс уровня стоимости разработки геометрии семейства в зависимости от уровня LOD;

К_о– коэффициент, учитывающий уровень настройки отображения графики семейства на видах;

 К_м– коэффициент, учитывающий наличие и детальность настройки материалов.

При отсутствии необходимости настройки материалов, принимать коэффициент равным 0. В таблице 2 отражены расчётные коэффициенты BIM-модели.

Для примера произведем расчёт стоимости разработки семейства со следующим ТЗ:

Требуется разработать семейства светильников в количестве 5 шт. Все семейства одинакового функционала, отличаются габаритами и цветом (материалами). Требуется 2 расчётных параметра и 2 идентификационного; детализация LOD 200; срок 2 дня.

В данной задаче мы рассматриваем один компонент с несколькими (5 шт.) типоразмерами, для этого нам потребуется расчет по формуле 2.

Ц_б = (С_сб1+ С_сб2+ С_сб3+ С_сб4+ С_сб5)* К_а, где К_а=0,2

С_сб = Т_п * С_ч*К_i, где С_ч и Т_п – определяется разработчиком индивидуально, в зависимости от его опыта, например, у начинающего разработчика, для данного семейства потребуется около 4-х часов, при часовой ставке 150 руб./час, у опытного – 1-1,5 часов, при ставке 400 руб./час, рассмотрим оба варианта:

1. Начинающий разработчик с трудозатрами на даннуй задачу – 4 часов со ставкой 150 руб./час.

По таблице 1 наше семейство является Smart, имеет расчётные параметры и настраиваемые материалы( разный цвет типоразмеров), далее по формуле 5:

К_i = K_и * К_иф+К_р* К_рф+К_г* I_L+К_o+К_м

По таблицам 2-3 подбираем требуемые коэффициенты и получаем:

К_i = 0,2 * 1+0,3* 1+0,1* 1,05+0+0,1=0,7,

С_сб = 4 * 150*0,7= 420 рублей,

Ц_б =(420*5)*0,2=420рублей.

Итого, стоимость разработки данного семейства начинающим моделлером составит 420 руб.

2. Опытный разработчик с трудозатратами на даннуй задачу – 1,5 часов со ставкой 400 руб./час.

По таблице 1 наше семейство является Smart, имеет расчетный параметры и настраиваемые материалы(разный цвет типоразмеров), далее по формуле 5:

К_i = K_и * К_иф+К_р* К_рф+К_г* I_L+К_o+К_м

По таблицам 2-3 подбираем требуемые коэффициенты и получаем:

К_i = 0,2 * 1+0,3* 1+0,1* 1,05+0+0,1=0,7,

С_сб = 1,5 * 400*0,7= 420 рублей,

Ц_б =(420*5)*0,2= 420 рублей.

Оба исхода приводят к одинаковой стоимости за разработку семейства, что доказывает корректность работы данной модели.

Заключение

Обоснованная и апробированная нами расчётно-аналитическая модель BIM-модель, основанная на базисно-индексном методе, является применимой для решения задач, связанных с информационным моделированием в строительной отрасли РФ. В настоящее время органы государственного регулирования разрабатывают методики, направленные на расчёт стоимости работ с помощью инструментов BIM и правила формирования информационных моделей. Обоснованная нами расчётно-аналитическая модель выявления стоимостного эквивалента трудозатрат может быть использована органами государственной власти при подготовке нормативов, правил, типовых (примерных) смет для строительной отрасли РФ. Прогнозируемый экономический эффект вследствие использования вышеизложенной расчётно-аналитической модели, заключается в детализации издержек хозяйствующих субъектов строительной отрасли, повышения точности и скорости расчётов, снижении накладных расходов за счёт использования фактора цифровизации [4], сокращении сроков окупаемости инвестиционных проектов в строительстве, что способствует укреплению конкурентоспособности хозяйствующих субъектов на микро- и мезоэкономическом уровнях [3].

Список использованных источников

1. Баклушина И. В. Особенности использования технологии информационного моделирования (BIM-технологии) на примере программного обеспечения REVIT / Баклушина И. В., Усова А. В., Бойкова А. В. // Тенденции развития науки и образования. 2020. №62-5. С. 80-83.
2. Карастоянов П. Д. Анализ перехода на технологии информационного моделирования зданий и сооружений (BIM-технологии) / Карастоянов П. Д., Ткаченко К. Ю., Селиванова О. С., Бочарова А. А., Грачёва А.С., Васильев М. Д., Хаширов З. А. // Экономика и предпринимательство. 2018. №9 (98). С. 202-207.
3. Москаленко А. П. Инвестиционное проектирование: основы теории и практики / Москаленко А. П., Москаленко С. А., Ревунов Р. В., Вильдяева Н. И. // Санкт-Петербург, 2018. (1-е, Новое)
4. Подколзина И. М. Цифровая трансформация экономики России / Подколзина И. М., Жерелина О. Н. // Проблемы экономики и юридической практики. 2019. Т. 15. №2. С. 25-30.
5. Сборник 9.1 «Методика расчета стоимости проектных, научных, нормативно-методических, и других видов работ (услуг) на основании нормируемых трудозатрат. МРР-9.1.02-18»
6. Султанова А.Д. Особенности технологии информационного моделирования зданий (BIM-технологии) / Султанова А. Д. // Modern Science. 2019. №3. С. 389-391.
7. Таранова И. В. Особенности применения экономико-математических и эконометрических методов в экономических исследованиях / Таранова И. В. // Управление экономическими системами: электронный научный журнал.2011.№12 (36).

DOI 10.24412/2413-046Х-2021-10314

К.Н. ЛЕОНТЬЕВ: КОРПОРАТИВНАЯ ЭКОНОМИКА «ИСПРАВИТЕЛЬНОЙ РЕАКЦИИ»

K.N. LEONTIEV: THE CORPORATE ECONOMY OF THE » CORRECTIVE REACTION»

Грановский Виктор Владимирович, philosophus@rambler.ru, кандидат философских наук, доцент кафедры «517 Философия», «Московский авиационный институт (национальный исследовательский университет»

Granovsky Victor Vladimirivich, philosophus@rambler.ru, Canditate of Philosophical Sciences, Associate Professor of the Department «517 Philosophy», «Moscow Aviation Institute (National Research University)»

Квон Даниил Андреевич, docentkvon@yandex.ru, кандидат политических наук, заведующий кафедрой «517 Философия», «Московский авиационный институт (Национальный исследовательский университет)

Kvon Daniil Andreevich, docentkvon@yandex.ru, Candidate of Political science, Head of Department «517 Philosophy», «Moscow Aviation Institute (National Research University)» 

Аннотация. Статья подвергает критическому анализу общественно-исторический и экономический идеал, получивший обоснование в консервативной публицистике русского мыслителя Константина Николаевича Леонтьева (1831 – 1891). Рассматривается специфика религиозно-государственного строя, который философ называл «византистским» и считал наиболее приемлемым для России. Внимание заостряется на деспотическом, охранительно-сословном и крепостническом аспектах его консервативной доктрины. Главным контрастом взглядам Леонтьева служат ретроспекции его идей, проводимые представителями национального философского либерализма. Популярность концептов Леонтьева объясняется сложным культурным контекстом, обусловившим современное состояние России, прежде всего, слабой трансформацией и непреодолённостью советской идеологии. Исследуются истоки и перспективы его антизападнической (антиевропейской) концепции, увенчивающейся неожиданно для автора социологическим пессимизмом.

Summary. The article subjects to a critical analysis the socio-historical and economic ideal, which was substantiated in the conservative journalism of the Russian thinker Konstantin Nikolaevich Leontiev (1831 – 1891). The specificity of the religious-state system, which the philosopher called «Byzantist» and considered the most acceptable for Russia, is considered. The focus is on the despotic, class-protecting and serf-like aspects of his conservative doctrine. The main contrast to Leontiev’s views are retrospectives of his ideas conducted by representatives of national philosophical liberalism. The popularity of Leontyev’s concepts is explained by the complex cultural context that determined the current state of Russia, first of all, the weak transformation and insurmountability of the Soviet ideology. The sources and prospects of his anti-Western (anti-European) concept, which unexpectedly for the author is crowned with sociological pessimism, are investigated.

Ключевые слова: византизм, этатизм, консерватизм, либерализм, социализм, рабство, реакция, революция, сословное общество, корпоративная экономика, крепостничество.

Keywords: byzantism, statism, conservatism, liberalism, socialism, slavery, reaction, revolution, estate society, corporate economy, serfdom.

Суть проблемы. Историософские императивы и концепты Константина Николаевича Леонтьева (1831 – 1891) вновь становятся актуальными для российской идейно-политической обстановки и потому заслуживают детального разбора и пристальной оценки. Русское мышление складывалось таким образом, что в центре его почти сразу поместилась тема смысла истории, основные трактовки которой выросли вокруг путей самой России и её предначертанной европейской (или же, напротив, анти-европейской) судьбы. Освободившись от пресса коммунистической идеологии и получив возможность широкого обращения к мыслительному наследию дореволюционной России, русское сознание едва ли не в первую очередь повернулось именно к Леонтьеву. Леонтьевские интонации оказались и до сих пор остаются созвучны нелёгкой российской современности, а способ рецепции леонтьевской мысли по сей день обусловлен в большей степени интересом к его личности, нежели критическим разбором его построений. Подобного разбора требует, прежде всего, леонтьевская философия истории, которая, будучи представлена в виде авторской идеологической аксиоматики, стремится избегать рациональной критики как таковая.

По этому поводу возникли первые дискуссии о леонтьевском наследии в обобщающей историко-философской литературе. Например, Василий Зеньковский в своём знаменитом труде сразу указал на необходимость переакцентировки главных идей Леонтьева, выделяя на первый план вовсе не историософскую его концепцию (которую он, тем не менее, охарактеризовал как «суровую и угрюмую» [3, с. 507]), а религиозно-эстетическую. Этот полюс оценок не помешал увидеть в Леонтьеве сильного политического мыслителя одному из идейных лидеров кадетской партии Петру Струве. Струве разглядел в Леонтьеве отвлечённого этатиста, подчёркивавшего внеморальную силу как метафизическую основу государства. Правда, выведение этой метафизики в практическую плоскость, с точки зрения Струве, следовало бы понимать как «ошибку короткого замыкания» [5, с. 183], искажающую прекрасный леонтьевский конструкт. Но как раз то, что Струве считал концептуальной вульгаризацией, сам Леонтьев проповедовал как ближайшую необходимость практической политики, требуя скорейшего привлечения этатистского инструментария для спасения России. Князь Сергей Трубецкой, философ академической выучки и видный историк мысли, обобщил мыслительство своего старшего современника так: «Учение Леонтьева нелегко изложить, так как он сам нигде не излагал его в связной форме и, не обладая способностью систематического построения, писал лишь газетные и журнальные статьи. Самое “учение”, к тому же весьма односложное и сбивчивое, вряд ли могло вместиться в другие рамки… Журналист с идеей, Леонтьев из года в год повторялся, пытаясь воздействовать на общественное мнение, как капля воды, падающая на камень неизменно в одном направлении» [4, с. 135].

Одной из наиболее живых картин леонтьевской историософии является его полемика о национализме с философом Петром Астафьевым. Леонтьев желал видеть над собою и оппонентом в качестве третейского, и именно теоретического, судьи далеко не единомышленного ему Владимира Соловьёва. Соловьёв не счёл нужным обнародовать данную полемику (как хотел Леонтьев) и уклонился от её разбора.

Полемика открывается соображениями Леонтьева о смысле российского национализма. Суть его проступает среди сигнальных для философа тем европеизма и панславизма. Культурная эмансипация славянских единоплеменников, по Леонтьеву, – самый верный способ ограждения России. Слишком тесное общение с южными и западными славянами стало бы неизбежным фактором российской европеизации, то есть, по Леонтьеву, подлинного заката России вослед закату Европы.

Национализм Леонтьева – программа российского само-отграничения от иных культур (прежде всего, от европейской и прочих, подверженных её влиянию). Это вовсе не культурный национализм, но национализм государственно-имперский. «Культурническая» позиция Леонтьева включает в себя то соображение, что гнёт («иго») сам по себе часто полезен для самобытности угнетаемого племени: под жёстким прессом чужой государственности она якобы только укрепляется. Леонтьев приводит в пример греков, сохранивших своё православие, а с ним и неповторимость национальной особенности под турецким владычеством (по Леонтьеву, выходит, что и – благодаря этому владычеству), – то же самое можно, по его убеждению, сказать про славян в Австрии (хотя не про всех, а лишь про тех, кто опять же не поддался соблазну европеизации). Последующая ссылка Леонтьева на польский пример выглядела особенно злободневно: «Мицкевича считают лучшим поэтом Польши, а он развился под русской властью» [7, с. 601].

Весьма замечательно и сопоставление двух идеалов у Леонтьева – позитивного и негативного, то есть либерального и «византистского». Либерализм для Леонтьева – это не в узком смысле конституционный, а вообще правовой строй, стирающий границы между сословиями. Русский, он же «византистский», идеал для Леонтьева – это православие, самодержавие, крепостничество, самобытная народная культура. Причём некими элементами сословного строя, по Леонтьеву, всё-таки можно при случае поступиться, но того же совершенно нельзя сказать о крепостничестве. Перед нами не что иное, как консервативная утопия, руководство к знаменитому «подмораживанию» страны в уже сильно отказывающем реакционном холодильнике.

Другой, чуть более брутальный, способ описания того же идеала у Леонтьева звучит так: соединение китайской государственности с индийской религиозностью плюс усвоение европейского социализма (или, по Леонтьеву, нового рабства), что обещает дать и новое расслоение, а стало быть, возродить сословное общество по старофеодальному образцу [7, с. 465–466]. Это – корпоративистская доктрина: призыв Леонтьева – «не надо развинчивать корпорацию», нельзя уступать место свободно-подвижным ассоциациям [7, с. 468]. С переносом на российские реалии это звучит, опять-таки, как откровенная апология крепостнически-дворянского строя и, соответственно, старорежимной корпоративной экономики: не нужно освобождать крестьян, а нужно вновь прикреплять к ним дворян.

Особую энергию облику этой «исправительной реакции» [7, с. 367] придаёт заявленное Леонтьевым требование вовремя подогреть чувство национальной опасности; оно им выдвинуто в качестве наилучшего способа сохранения национальной самобытности; рядом же высказывается упование на победоносную войну как наиболее удачный инструмент обустройства национальной будущности. Не менее замечательна ремарка Леонтьева в 3-м письме Соловьёву, где он вводит очередную аксиому – на этот раз о внерациональном, мистическом характере не только самодержавия (что ещё можно отыскать в церковно-православной традиции), но и всё того же сословного строя.

Леонтьев усматривает прямую логическую связь между революцией и прочими проявлениями третируемого им европеизма. Это – чувство возвышающейся над суверенитетами мировой гражданственности. Своим не лишённым мыслительной страсти ниспровержением космополитизма калужский барин-философ напоминает (неожиданно!) авторов «Манифеста коммунистической партии»: не стиль, но тип их негодования предметно почти одинаков. Разве только отцы-основатели марксизма, бичуя мировой капитализм, то есть тот же космополитизм, упоминают о его прогрессивно-революционной роли, отыграв которую, он откроет дорогу новому, «благородному» типу космополитизма – пролетарскому интернационализму. Леонтьев же спасение от космополитизма находит в интенсифицированном национализме – ситуация, рассматриваемая в том же «Манифесте…» как предупреждение пролетариям не дать подкупить себя аристократической обиде на капитал, расточающей на него язвительно-остроумную критику.

Внешним образом эта антицивилизационная близость консервативных и революционных идей, помноженная сегодня на увлекающую индивидуальность Леонтьева, взаправду поражает: «Воистину жизнь и умозрение способны иногда на кульбиты, перекрывающие даже воображение Достоевского: без пяти минут православный монах, духовное чадо Амвросия Оптинского, идейный эстет и романтик звал недавно ставшего монархистом террориста и ренегата народовольчества <Льва Тихомирова> учредить конспиративный кружок по изучению положительных возможностей социалистической деспотии!» [6, с. 334–335].

Но и в части фундаментального посыла сходство между реакционным идеалом Леонтьева и формами тоталитарных социумов, предвозвещённых коммунистической теорией, может быть прослежено. Коммунизм, как убедил себя Леонтьев, должен оказаться неудачным проектом равенства, дающим при реализации новое неравенство, то есть усиленное расслоение, ещё более рельефный, чем ранее, корпоративно-рабовладельческий – непременно сословный – строй. Коммунизм рисовался ему на «старорежимный» манер; и он был готов приветствовать в нём не то, за что и сегодня благодарны наследию советской власти насельники бывшего (причём даже сталинского) СССР – скажем, не за увеличение (хотя бы эфемерное) доли жизненного комфорта, не за всесоюзную систему образования-здравоохранения и не за размывание классовых перегородок. Коммунистическое общество (а в особенности – позднекоммунистическое) русский философ третировал бы, вероятно, с такою же страстью и пристрастностью, как и ненавистный ему либеральный эгалитаризм XIX века. То есть он критиковал бы его за гуманитарные элементы, которые оно вначале подавляло (вовсе, конечно, не из-за близких Леонтьеву реакционных соображений), а потом, под сопротивлением жизни, даже пропустило в неё как таковые, стараясь соответствовать своим же социал-демократическим декларациям.

Между тем главная точка совпадения аутентичного марксизма (всех опиравшихся на него массово-тоталитарных «формаций») и реакционно-романтического консерватизма наиболее адекватно должна быть описана как «теоретический антигуманизм» (определение неомарксиста Л. Альтюсера [8, с. 17]).

На это ещё в 1932 г., наблюдая европейскую жизнь, в том числе настроения русской эмигрантской молодёжи, увлекшейся Леонтьевым, обратил внимание виднейший поэт Зарубежья Георгий Иванов:

«Совпадение политических теорий Леонтьева с “практикой” современности прямо поразительно. Не знаешь иногда, кто это говорит – Леонтьев, или гитлеровский оратор, или русский младоросс… в ровных, блестящих логических периодах архиконсерватора, которого за чрезмерную правизну не хотел печатать Катков, слышится – отдалённо – Ленин» [5, с. 194].

«Настоящее – Рим, Москва, гитлеровский Берлин. Хозяева жизни – Сталин, Муссолини, Гитлер. Объединяет этих хозяев, при некотором разнообразии форм, в которых ведут они своё “хозяйство”, – совершенно одинаковое мироощущение: презрение к человеку. И вот такое же точно презрение к человеку – страстное, органическое, неодолимое, “чисто современное” презрение – было в крови у родившегося в 1831 году и умершего в 1891 году калужского помещика и консула в Адрианополе» [5, с. 191].

В наши дни ту же самую линию идеологической трансформации подробно описал в специальном исследовании о «сознательном патриотизме» политолог Александр Ципко:  «И Николай Данилевский, и Константин Леонтьев были притягательны для коммунистов начала 1990-х годов, и прежде всего для… идеологов, своей антибуржуазностью, своим антизападничеством. Как в своё время в начале 80-х годов XIX века, в конце жизни для Карла Маркса оказалась притягательной антибуржуазность славянофильского народничества, так… в условиях кризиса марксистской идеологии оказались соблазнительными идеи реакционного, крепостнического славянофильства. Интересно, что Карла Маркса в своё время не смущало то обстоятельство, что за русским революционным народничеством стояла вера в исключительность и особенность русского, общинного по своей природе человека» [11, с. 149].

Своим геополитическим разворотом проповедь Леонтьева смежается с модными сегодня в России евразийскими концептами. В возражениях Астафьеву будущность российского государства была начертана Леонтьевым в форме пунктуально-отточенной программы «славяно-азиатской» империи. За этими рассуждениями стоит  вырастающая до подлинной идеократии убеждённость в необходимости глобальной конкуренции между российским империализмом и европейским либерализмом. Это почти то же самое, что идея «борьбы систем», апробированная впоследствии в качестве тарана советской идеологизированной политики. Как доминирование России на географической карте может быть определено православным (точнее всё же «византистским») мотивом, у Леонтьева ясно не показано; но, без сомнения, из идеи обязательной борьбы с Западом на любом фронте оно без труда может быть выведено в довольно разнообразных контекстах.

В 5-м письме Соловьёву Леонтьев высказывает своё не менее характерное сомнение в нужности исторической рефлексии для национального бытия. Чтобы, по Леонтьеву, быть активным историческим субъектом, нации (он приводит в пример французов) совсем необязательно знать и продумывать глубину собственной истории. Сегодня у нас такого рода соображения чаще всего выдвигаются против той масштабной ревизии, которая была инициирована в «перестройку» по отношению к «советскому прошлому» и привела в итоге к его нравственно-исторической девальвации, что, безусловно, шокировало многих после длительного идеологического прокаливания.

В конце концов, Церковь в качестве социального института, согласно установке Леонтьева, с трудом полагается чем-то другим, кроме огосударствлённой авторитарной силы. Широкая палитра внутрицерковных мнений (в том числе право открытой критики церковного «нестроения» или неофициально-индивидуальной точки зрения на церковные перспективы) берётся Леонтьевым под подозрение как всё тот же либерализм. Так что в этатическом развороте христианство Леонтьева с ещё бóльшим основанием, нежели в отвлечённо-этическом, оформляется, как отмечал уже С. Л. Франк, в «религию дрожащих тварей» [10, с. 419].

Здесь показательно признание леонтьевского корреспондента и философского собеседника В. В. Розанова, усомнившегося в христианской направленности мысли своего почти что единомышленника: «Леонтьева лично я не видал, был лишь в заочной с ним переписке, и попеременно и ненавидел и любил его, ненавидел за “жестоковыйность” его суждений, любил – за верность им, за героизм характера, за правильность многих его взглядов. Но оканчиваю я разочарованием в нём. …Как натуралист-историк – он прав, и, чтобы побороть его, остаётся одно: указать на церковь И<исуса> Христа и сказать: “Безумец, монах, да ты забыл о ней, в своих тревогах о человечестве – ты язычник”» [9, с. 363].

Завершительным аккордом писем Леонтьева к Соловьёву, как эмоциональное противоречие к самой сути изложенной доктрины, является глубокая личная неуверенность её создателя в прочности нарисованного идеала. Оказывается, Россия – настолько несамобытное и несамостоятельное культурное образование (и здесь ей неспасителен даже византизм), что остаётся лишь развести руками. Леонтьев составляет горький перечень: «Вера у нас греческая издавна; государственность со времени Петра немецкая (см. жалобы славянофилов); общественность французская; наука до сих пор общеевропейского духа. Своего остаётся у нас почти только один национальный темперамент, чисто психический строй…» [7, с. 626] – читай, «загадочная русская душа», которая, однако, нисколько не проявила себя в качестве творческой исторической силы. В конце концов, мы, по Леонтьеву, имея заёмную веру (византийскую) и заёмное право (всё-таки общеевропейское), создали большое государство, однако не создали никакой государственности. Убеждённый антизападник и российский империалист оканчивает чуть ли не манифестированным национальным декадансом.

Весьма ёмко обобщил леонтьевский «византизм» Сергей Трубецкой: это – «совокупность принудительных начал в общественной жизни, возведённых в принцип охранительной политики» [4, с. 135]. Специфический колорит леонтьевских упований его главным адресатом Владимиром Соловьёвым был очерчен откровенно неприязненно: «…проповедуемый Леонтьевым идеал сложной принудительной организации общества не имеет ни вечного достоинства, ни минутной приятности» [4, с. 25]. Забвение Леонтьева в начале XX века казалось даже свершением справедливого приговора, произнесённого над ним его же собственными воззрениями, – как отмечал Николай Бердяев: «Политическое изуверство погубило Леонтьева, его никто не хочет знать» [2, с. 37]. Другая реплика Бердяева о Леонтьеве предупредительно и прямо проецируется в сегодня: «…темы его могут и для нас оказаться роковыми» [1, с. 350].

Пути решения и рекомендации. Конечно, с публицистическим блеском настаивать на «византистском» идеале можно предостаточно – и всё же за этими настояниями теряется многомерный культурно-исторический ландшафт нашей страны. Вряд ли сам Леонтьев не понимал столь явной очевидности, на что после его кончины указывал его критик: «Россия, принявшая в себя столько восточных элементов, есть тем не менее государство европейское… не случайной прихотью Петра… приняла она западную культуру. Эта культура нужна для внешней военной и экономической силы России, как сознал это Пётр Великий… И она нужна для внутренней силы России, она в известном смысле так же составляет её raison d’être, как и восточное начало “византизма”… Отрекаясь от Запада в пользу византизма, России пришлось бы отречься и от славянства, и от себя самой» [4, с. 153].

Итак, вот от каких истоков питается и какими перспективами чреват историософский идеал Константина Леонтьева, согласно обзору его полемики с Петром Астафьевым: пассеизм как ведущее настроение, антиевропеизм как базовый принцип, реакционизм как общественное начало; мобилизация по военно-служилому типу как главный модус национального бытия, политическая резиньяция как движущий мотив общекультурного развития; апология сословно-крепостнического строя, мистический этатизм, экклезиология государственно-нетолерантной религии. Всё наполнение этого идеала – по преимуществу идеологемы, которые не исследуют принципы национального бытия, но самочинно (хотя и, бесспорно, ярко) стремятся выразить эти начала и представиться ими. Продуктивная полемика с Леонтьевым может развиваться поэтому лишь посредством релятивизации его установок, которые сам он заявлял как абсолютно-незыблемые.

Литература

1. Бердяев Н. А. Sub specie aeternitatis. Опыты философские, социальные и литературные (1900 – 1906 гг.) / Сост. и коммент. В. В. Сапова. М.: Канон+, 2002.
2. Бердяев Н. А. Духовный кризис интеллигенции / Сост. и коммент. В. В. Сапова. М.: Канон+, 1998. .
3. Зеньковский В. В. История русской философии. В 2-х томах. Ростов-на-Дону: Феникс, 1999. Т. 1.
4. К. Н. Леонтьев: pro et contra. Книга 1. СПб.: РХГИ, 1995.
5. К. Н. Леонтьев: pro et contra. Книга 2. СПб.: РХГИ, 1995.
6. Кублановский Ю. М. На обратном пути: стихи и статьи. М.: Русскiй мiръ; Московские учебники, 2006.
7. Леонтьев К. Н. Храм и Церковь. М.: ООО «Издательство АСТ», 2003.
8. Паскаль П. Русский дневник: Во французской военной миссии (1916 – 1918) / Пер. с фр. В. А. Бабинцева. Екатеринбург: Гонзо, 2014.
9. Розанов В. В. Собрание сочинений. Признаки времени (Статьи и очерки 1912 г.) / Под ред. А. Н. Николюкина. М.: Республика; Алгоритм, 2006.
10. Франк С. Л. Русское мировоззрение. СПб.: Наука, 1996.
11. Ципко А. С. Ценности и борьба сознательного патриотизма. М.: Издательство ЛКИ, 2009.

DOI 10.24412/2413-046Х-2021-10313

ПЕРСПЕКТИВЫ РАЗВИТИЯ МИРОВЫХ ФИНАНСОВЫХ ИНВЕСТИЦИЙ В УСЛОВИЯХ ПАНДЕМИИ  COVID-19

PROSPECTS FOR GLOBAL FINANCIAL INVESTMENT IN THE CONTEXT OF THE COVID-19 PANDEMIC

Новосельцева Анна Петровна, к.геогр.н., доцент кафедры философии и социально-гуманитарных дисциплин ГБОУ ВО «Ставропольский государственный педагогический институт», г.Ставрополь

Novoseltseva Anna Petrovna, Candidate of Geographical Sciences, Associate Professor of the Department of Philosophy and Social and Humanitarian Disciplines, Stavropol State Pedagogical Institute, Stavropol

Михайличенко Николай Анатольевич, к.э.н., доцент кафедры философии и социально-гуманитарных дисциплин ГБОУ ВО «Ставропольский государственный  педагогический институт», г. Ставрополь

Mikhaylichenko Nikolay A., Ph. D. in Economics, Associate Professor of the Department of Philosophy and Social and Humanitarian Disciplines, Stavropol State Pedagogical Institute, Stavropol

Эренценова Марина Алексеевна, к.э.н., доцент кафедры дополнительного образованияГБОУ ВО «Ставропольский государственный педагогический институт», г.Ставрополя

Erentsenova Marina A., Ph. D. in Economics, Associate Professor of the Department of Additional Education, Stavropol State Pedagogical Institute, Stavropol

Аннотация. В данной статье исследуются проблемы анализа глобальных      потоков    прямых    иностранных      инвестиций     (ПИИ)   в  этом   году, более подробно рассмотрен приток и отток прямых иностранных инвестиций в мире, получило отражение ускорее роста прямых иносранных инвестиций за счет пандемии в отдельных отраслях экономики.

Summary. This article examines the problems of analyzing global flows of foreign direct investment (FDI) this year, examines in more detail the inflow and outflow of foreign direct investment in the world, reflects the faster growth of direct and foreign investment due to the pandemic in certain sectors of the economy.

Ключевые слова:  инвестиции, прямые иностранные инвестиции,   пандемия      COVID-19, мировой   финансовый   кризис, приток и отток капитала.

Keywords: investment, foreign direct investment, COVID-19 pandemic, global financial crisis, capital inflows and outflows.

Глобальные      потоки    прямых    иностранных      инвестиций     (ПИИ)   в  этом   году подвергнутся       большому       давлению     в   результате     пандемии      COVID-19.  Ожидается,   что   эти   жизненно   важные   ресурсы   резко   сократятся   с   1,5   трлн. долл.   в   2019  году,   опустившись   значительно   ниже   минимального   уровня, на   котором   они   оказались   в   период   мирового   финансового   кризиса,   что сведет на нет и без того вялый рост международных инвестиций последнего десятилетия. Особенно сильно пострадает приток в развивающиеся страны, поскольку, в частности, в наибольшей степени будут затронуты инвестиции в экспорториентированные и сырьевые производства (рисунок 1).

Последствия       этого  могут   ощущаться     намного    дольше    непосредственного влияния на инвестиционные потоки. Так, кризис может стать катализатором процесса       структурной      трансформации        международного        производства в   этом    десятилетии     и  открыть    возможность      повышения       устойчивости, но    это  будет  зависеть    от  того,  удастся  ли  реализовать     потенциал     новой промышленной   революции   и   преодолеть   усиливающийся   экономический национализм. Решающее значение будет иметь сотрудничество; устойчивое развитие      зависит   от  глобального      политического      климата,   по-прежнему способствующего международным инвестициям. «Доклад     о  мировых     инвестициях»,     который    выходит    уже   тридцатый     год, помогает разработчикам политики, отслеживая глобальные и региональные тенденции   ПИИ   и   фиксируя   изменения   в   национальной   и   международной инвестиционной         политике[5].    В  этом   году   доклад,   естественно,     подводит итоги   кризиса   COVID-19.   В   него   также   включена   новая   глава,   добавленная  по    просьбе    Генеральной      Ассамблеи     ООН,    об   инвестировании       в  Цели устойчивого      развития.   Этот   анализ   показывает,    что  в  четырех    из  десяти ключевых       областей    ЦУР    приток    международных        инвестиций      частного сектора     существенно     не  увеличился     после   принятия     целей   в  2015  году.  Поскольку   до   согласованного   крайнего   срока,   2030  года,   осталось   менее десяти    лет,  крайне   важно    оценить    последствия     ожидаемых     изменений      в  инвестиционном ландшафте в ближайшие годы.

Таким     образом,    «Доклад     о  мировых     инвестициях»      этого    года   весьма информативен        для   директивных      органов    и  будет    крайне    полезен    для международного   сообщества   развития.   Я   рекомендую   его   информацию   и  анализ широкой мировой аудитории.

Мировая   экономика   переживает   серьезный   кризис,   вызванный   пандемией     COVID-19.     Его  непосредственное        влияние    на   ПИИ    будет   драматичным.     В более долгосрочной перспективе стремление к повышению устойчивости      производственных        цепочек     и  автономии    производственной        базы   может     иметь долгосрочные последствия.

Но    COVID-19    –   не  единственный      фактор,  коренным     образом     меняющий     картину   ПИИ.   Новая   промышленная   революция,   сдвиг   политики   в   сторону     большего   экономического   национализма   и   тенденции   устойчивости   будут     иметь     далеко   идущие     последствия     для   конфигурации      международного     производства в течение десятилетия до 2030 года.     Общая тенденция международного производства направлена на сокращение    цепочек      создания      стоимости,     усиление     концентрации        добавленной     стоимости       и   снижение      международных         инвестиций      в   физические     производственные активы. Это создаст огромные вызовы для развивающихся     стран.   В   течение   десятилетий   их   стратегии   развития   и   индустриализации     зависели      от   привлечения       ПИИ,    расширения       участия    и   удержания     добавленной       стоимости     в  ГЦС,   а  также   постепенной      технологической     модернизации в рамках международных производственных систем.     Ожидаемая трансформация международного производства также открывает     некоторые   возможности   для   развития,   такие   как   содействие   инвестициям,     направленным        на   повышение       устойчивости     к   потрясениям,     создание     региональных       цепочек    создания    стоимости     и  выход   на  новые    рынки    с     помощью       цифровых      платформ.     Но   использование      этих   возможностей     потребует изменения стратегий развития[6].

Экспорториентированные           инвестиции,     направленные      на  задействование     факторов производства, ресурсов и дешевой рабочей силы, сохранят важное     значение.   Но   резерв   таких   инвестиций   сжимается,   и   подняться   на   первые     ступени лестницы развития, возможно, будет гораздо труднее. Необходима     определенная   перебалансировка   в   сторону   роста   на   основе   внутреннего     и   регионального      спроса    и  поощрения     инвестиций      в  инфраструктуру      и     внутренние услуги.

Кризис   COVID-19   вызовет   резкое   сокращение   ПИИ. Прогнозируется, что снижение глобального притока ПИИ     составит   в  2020  году  до  40 %   по  сравнению        -40%  из-за с   уровнем    2019   года   в  1,54  трлн  долларов.    Это                 COVID приведет     к  тому,  что   впервые    с  2005   года  ПИИ составят   меньше   1   трлн   долларов.   Прогнозируется,          ПИИ упали до что   в   2021  году   ПИИ   сократятся   еще   на   5−10 %   и начнут     восстанавливаться      в  2022   году.  Отскок   в     <1 трлн долл.

2022  году    при  возвращении      ПИИ   к  долгосрочной тенденции      за  период   до  пандемии     возможен,    но только на верхней границе ожиданий. Перспективы        выглядят      крайне     неопределенно.

Они     зависят   от   продолжительности эпидемиологического        кризиса     и результативности        политических мер по   уменьшению экономических последствий пандемии.    Неопределенность       усиливают    геополитические      и финансовые риски и продолжающиеся торговые трения. Пандемия   стала   для   ПИИ   шоком   в   сфере   предложения,   спроса   и   политики. Введение       карантина      замедляет     начатые     инвестиционные        проекты. Перспектива       глубокой    рецессии     приведет    к  переоценке      МНП    новых проектов. Политические меры, принятые правительствами во время кризиса, включают      новые    инвестиционные       ограничения.     Начиная     с  2022  года инвестиционные        потоки   будут   постепенно     восстанавливаться благодаря реорганизации ГЦС для обеспечения устойчивости, пополнению основного капитала и оживлению мировой экономики. Предварительные         данные    о   прибыли     МНП    служат сигналом     предупреждения.      В  5000    крупнейших      МНП во   всем   мире,   на  которые   приходится     бóльшая    часть мировых       ПИИ,    ожидаемая      прибыль     за   год   была пересмотрена в сторону понижения в среднем на 40 %, а   в   некоторых   отраслях   она   оказалась   в   отрицательной      30          % зоне[1]. 

 Снижение   прибыли   помешает   реинвестированию   -50 доходов,   на   которые   в   среднем   приходится   более   50 % ПИИ. В новые проекты. Ранние        показатели        подтверждают           скорость наступления   последствий.   Объем   как   инвестиционных              1-й квартал проектов      «с  нуля»,   так   и  международных        слияний       2020 года и   поглощений      (СИП)   сократился     более    чем   на  50 %   в  первые    месяцы     2020  года   по   сравнению   с   годом   ранее.   В   сфере   глобального   проектного  финансирования,          служащего       важным       источником        инвестиций        в     инфраструктурные проекты, сумма новых сделок сократилась более чем на     40 %.     Воздействие,    хотя   оно  велико   везде,  варьируется   в  зависимости    от   региона.     Ожидается, что наибольшее сокращение ПИИ произойдет в развивающихся     странах, поскольку те в большей степени зависят от инвестиций в отрасли,     связанные     с  глобальными     цепочками     создания    стоимости     и  добывающей     промышленностью, пережившими большой удар, а также поскольку они не     могут принять такие же меры поддержки экономики, как развитые страны.

• Среди   развитых   стран   приток   ПИИ   в  Европу,   как   ожидается,   упадет   на         30–45 %, что значительно больше падения притока в Северную Америку и         другие развитые страны (где оно составит в среднем 20–35 %), поскольку         уже к началу кризиса регион находился в относительно более уязвимом         состоянии. В 2019 году приток в развитые страны в целом увеличился на         5 % до 800 млрд долларов[7].
• В 2020 году прогнозируется падение притока ПИИ в Африку на 25−40 %.  Негативную тенденцию усугубят низкие цены на сырье. В 2019 году объем   ПИИ в Африку уже сократился на 10 % до 45 млрд долларов.
• Приток     в развивающуюся        Азию    будет   серьезно     затронут    из-за   его         уязвимости для сбоев в цепочках поставок, удельного веса в регионе ПИИ,         завязанных на ГЦС, и глобальных факторов, требующих диверсификации         географии      производства.     Прогнозируемое       сокращение      ПИИ    составит         30–45 %. В 2019 году объем ПИИ в регионе сократился на 5 % до 474 млрд.        долл., несмотря на его увеличение в Юго-Восточной Азии, Китае и Индии.
• Ожидается,     что   в  2020  году   ПИИ    в Латинской      Америке    и  Карибском         бассейне   сократятся   вдвое.   Инвестиционные   перспективы   безрадостны,         поскольку      в  некоторых     странах    пандемия     усугубляет    политическую         турбулентность       и  структурные     слабости.    Отраслевая     структура    ПИИ         в   регионе    —   еще   одна   причина    их  уязвимости.     В  2019  году   ПИИ    в         Латинской Америке и Карибском бассейне выросли на 10 % до 164 млрд.        долларов.
• Приток   ПИИ   в страны   с   переходной   экономикой,   как   ожидается,   упадет         на   30–45 %.    Это  сокращение      в  значительной      степени    сведет   на  нет         подъем ПИИ в регионе в 2019 году (рост на 59 % до 55 млрд долл.) после         нескольких лет низкого притока[6].
• Перспективы        ПИИ    в  странах     со   структурно       слабой    и  уязвимой         экономикой      крайне    негативны.     Многие     наименее      развитые     страны         (НРС) зависят от ПИИ в добывающих отраслях, многие малые островные         развивающиеся        государства     зависят    от  инвестиций      в  туризм,   а   Доклад о мировых инвестициях, 2020 год Международное производство после пандемии  и  выхода к морю развивающиеся страны в непропорционально     большой степени страдают от нарушений цепочек поставок. В 2019 году     приток   ПИИ   в   НРС   сократился   на   6 %   до   21   млрд   долл.,   что   составляет     всего 1,4 % глобальных ПИИ. Несмотря на резкое сокращение мировых потоков ПИИ в период кризиса, международная        производственная        система    будет   и  далее    во   многом определять      экономический       рост   и  развитие.    Глобальный     приток    ПИИ останется     положительным      и  продолжит     расти   накопленный      объем   ПИИ, который на конец 2019 года составил 36 трлн. долларов[4].

Несмотря на резкое сокращение мировых потоков ПИИ в период кризиса, международная        производственная        система    будет   и  далее    во   многом определять      экономический       рост   и  развитие.    Глобальный     приток    ПИИ останется     положительным      и  продолжит     расти   накопленный      объем   ПИИ, который на конец 2019 года составил 36 трлн долларов. Инвестиционная   политика   —   важная   составляющая   мер   реагирования   на пандемию.   Несколько   многосторонних   групп,   в   том   числе   Г20,   выступили с   заявлениями   в   поддержку   международных   инвестиций.   Более   70   стран приняли      меры    по  уменьшению       негативного     воздействия     на  ПИИ    или ограждению отечественных производителей от поглощения иностранными компаниями[2].Меры   поддержки   включают   упрощение   процедур   инвестиций   с   помощью Интернета,      связанные     с   пандемией      услуги   агентств    по   поощрению инвестиций        (АПИ)    и   новые     меры     стимулирования        инвестиций      в здравоохранение.       Несколько     стран   ужесточили     механизмы     контроля     за иностранными       инвестициями      для   защиты   медицинской      промышленности и   других   стратегических     отраслей.   Другие    меры   включают    установление объема     обязательного      производства,     запрет   на   экспорт    медицинского оборудования       и  снижение    импортных     пошлин     на  медицинские     изделия. Кризис     также   замедлил    ход  переговоров      о  заключении     международных инвестиционных соглашений (МИС). Пандемия     может     иметь    долгосрочные    последствия     для  инвестиционной политики.      С   одной     стороны,    она   может     усилить    сдвиг   в   сторону более     ограничительной       политики    допуска    иностранных      инвестиций      в стратегические      отрасли.   С  другой   стороны,    она  может   вызвать   усиление конкуренции       за  инвестиции,    когда  страны    будут  стремиться     преодолеть кризис[1].     На   международном        уровне    пандемия      усилит    необходимость реформы        МИС,     поскольку      меры      реагирования       правительств       на эпидемиологический          кризис   и   его   экономические      последствия      могут создавать трения, связанные с выполнением обязательств по МИС. Уже в 2019 году, продолжая тенденцию последних лет, несколько стран – почти    в  каждом    случае   развитых    –    ввели   более   строгий    контроль    за инвестициями   в   стратегических   отраслях   по   соображениям   национальной безопасности.   По   меньшей   мере   11   крупных   международных   сделок   СИП были прекращены или заблокированы по регулятивным или политическим причинам (рисунок 2).

Привлечение ПИИ остается важной целью политики. В общей сложности в     2019 году 54 страны приняли не менее 107 мер, затрагивающих иностранные      инвестиции;     три   четверти    из  них  были    направлены     на  либерализацию,     стимулирование         и  упрощение,      причем    наибольшую       активность     здесь     проявляли   развивающиеся   страны   и   развивающиеся   рынки   Азии.   Шаги   по    либерализации        были   предприняты      в  горнодобывающей,       энергетической,     финансовой,   транспортной   и   телекоммуникационной   отраслях. Несколько     стран     упростили      административные        процедуры      для   инвесторов      или      расширили режимы стимулирования инвестиций. Число    дел  об  урегулировании     споров   между   инвестором      и  государством      (УСИГ),    связанных     с  инвестиционными         договорами,      превысило     1000.      Большинство   из   55   ставших   известными   дел   об   УСИГ,   начатых   в   2019  году,    были возбуждены в соответствии с МИС, подписанными в 1990-х годах или   ранее.  Арбитражные      органы    по  УСИГ   приняли    не  менее    71  решения    по существу дела.

Таким образом, в решениях, устанавливающих ответственность государства,      присужденные   суммы   варьировались   от   нескольких   миллионов   до   8   млрд.     долларов.     Договоры, заключенные в 2019 году, показывают прогресс в реформировании     режима МИС. Почти все новые МИС содержат положения, соответствующие      пакету    мер    по   реформе международного        инвестиционного        режима,      предложенному   ЮНКТАД,   причем   чаще   всего   те   связаны   с   такой   областью      реформ,      как    сохранение       регулятивного       пространства       государств.

Литература

1. Артеменков,  М.Н. Российская делегация на пятом международном пенитенциарном конгрессе (1895 г.) // В сборнике: Европа, Россия, Азия: сотрудничество, противоречия, конфликты. материалы II Международной научно-практической конференции. Министерство образования и науки Российской Федерации; Рязанский государственный университет имени С. А. Есенина. 2017. С. 162-165.
2. Васильев С.В., Ершова Е.Ю. Мегатренды экономики, влияющие на потребительское поведение // International Journal of Advanced Studies. 2018. Т. 8. № 3-2. С. 7-11.
3. Сыроватская В.И., Лукьянчикова О.Ю. Основные направления совершенствования офсетной деятельности в системе военно-технического сотрудничества России //Современные проблемы развития национальной экономики. Сборник статей VIII Международной научно-практической конференции: материалы и доклады. 2015. С. 164-169.
4. Сыроватская В.И. Экономико-математическое моделирование как метод научного познания в сборнике: новые направления в решении проблем апк на основе современных ресурсосберегающих, инновационных технологий. Материалы международной научно-практической конференции, посвященной 65-летию победы в великой отечественной войне. 2010. С. 260-263.
5. Таранова И.В.Особенности применения экономико-математических и эконометрических методов в экономических исследованиях/ Управление экономическими системами: электронный научный журнал.2011.№12(36).С.59.
6. Ледович Т.С.,Таранова И.В. Глава I. Сущностно-специфические особенности информационного обеспечения инструментария управленческого анализа в современных рыночных условиях хозяйствования// разработка механизмов управления инновационным развитием экономики: стратегический аспект.  Ледович Т.С., Маликова Р.И., Соколова А.А., Криворотова Н.Ф., Гладилин В.А., Крючкова И.В., Боцюн И.Б., Куликова Г.М., Дузельбаева Г.Б., Абдимомынова А.Ш., Шалболова У.Ж., Казбекова Л.А., Сыроватская В.И., Котова О.В., Плужникова Е.С., Подколзина И.М., Лещева М.Г.Негосудавственное некоммерческое образовательное учреждение высшего профессионального образования «Институт дружбы народов Кавказа». Ставрополь, 2015. с. 5-27.
7. Reznichenko D.S., Tishchenko E.S., Taranova I.V., Charaeva M.V., Nikonorova A.V., Shaybakova E.R. Sources of formation and directions of the use of financial resources in the region // International Journal of Applied Business and Economic Research. 2017. Т. 15. № 23. С. 203-219.

DOI 10.24412/2413-046Х-2021-10312

РУССКИЙ ВЗГЛЯД НА СЛАВЯНОФИЛЬСТВО: ИДЕЙНЫЕ И ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ОРИЕНТАЦИИ

RUSSIAN VIEW ON SLAVOPHILISM: IDEOLOGICAL AND ECONOMIC ORIENTATIONS

Грановский Виктор Владимирович, philosophus@rambler.ru, кандидат философских наук, доцент кафедры «517 Философия», «Московский авиационный институт (национальный исследовательский университет»

Granovsky Victor Vladimirivich, philosophus@rambler.ru, Canditate of Philosophical Sciences, Associate Professor of the Department «517 Philosophy», «Moscow Aviation Institute (National Research University)»

Квон Даниил Андреевич, docentkvon@yandex.ru, кандидат политических наук, аведующий кафедрой «517 Философия», «Московский авиационный институт (Национальный исследовательский университет)

Kvon Daniil Andreevich, docentkvon@yandex.ru, Candidate of Political science, Head of Department «517 Philosophy», «Moscow Aviation Institute (National Research University)» 

Аннотация. Статья представляет собой реконструкцию нескольких способов осмысления русского славянофильства, предложенных виднейшими отечественными философами 1-й половины XX века. Эти взгляды интересны прежде всего тем, что позволяют обнаружить в славянофильстве неожиданные акценты, которые не стремились выделить в нём его основатели. С точки зрения современного познания основ российской реальности – исторической, культурной, политической, включая и важнейшую экономическую составляющую, – данная ретроспекция приобретает очевидную актуальность. Авторы сборника «Вехи», Ф. А. Степун и Г. В. Флоровский писали о таких аспектах славянофильского консерватизма, которые могут быть осмыслены как идейный коррелят традиционной экономики. Вместе с тем как исследователи русской мысли они проявили своеобразные тендеции в истолковании славянофильской доктрины, теоретическое приложение которых сегодня представляется продуктивным и для духовного, и для экономического обновления нашего Отечества.

Summary. The article is a reconstruction of several ways of understanding Russian Slavophilism, proposed by the most prominent Russian philosophers of the first half of the XX century. These views are interesting primarily because they allow one to discover unexpected accents in Slavophilism, which its founders did not seek to highlight in it. From the point of view of modern knowledge of the foundations of Russian reality – historical, cultural, political, including and the most important economic component – such a retrospection becomes evidently relevant. The authors of the collection “Vekhi”, F. A. Stepun and G. V. Florovsky wrote about aspects of Slavophil conservatism that can be understood as an ideological correlate of traditional economics. At the same time, as researchers of Russian thought, they showed peculiar tendencies in the interpretation of the Slavophilic doctrine, the theoretical application of which today seems to be productive both for the spiritual and economic renewal of our Fatherland.

Ключевые слова: славянофильство, западничество, евразийство, экономический фундамент, экономическая моносубъектность, политэкономическое подтверждение, марксизм, национализм, патриотизм, соборность, христианство.

Keywords: Slavophilism, Westernism, Eurasianism, economic foundation, economic mono-personality, political economic confirmation, Marxism, nationalism, patriotism, collegiality, Christianity. 

Суть обсуждаемой проблемы. Предреволюционная и пореволюционная русская мысль осуществила рецепцию славянофильских идей, отказавшись от их элементарного повторения. Так, в знаменитом сборнике «Вехи» (1909) адресация к идеям славянофилов выполняется неоднократно, а основные положения славянофильской идеологии либо упоминаются его авторами с достаточной симпатией, либо без прямых ссылок обозначаются как неотъемлемые положения общественного идеала. Уже с первых страниц славянофилы вместе с их наиболее яркими оппонентами из западнического лагеря провозглашаются творцами в высшей степени значимых национальных идей, потенциальными создателями оригинальной отечественной метафизики, которыми, однако, пренебрегла русская интеллигенция, увлечённая своим революционным пафосом и сумбурной общественной деятельностью. Саму же интеллигенцию критики из «Вех» считают ущербной по части идейного творчества; и как подлинный философский грех изобличают то, что она может лишь заимствовать западные идеи не самого высокого качества, которые к тому же, в практическом отношении, плохо ложатся на русскую почву. Наиболее острые критические замечания произносятся в этом смысле такими авторами сборника, как М. О. Гершензон [2, с. 126], А. С. Изгоев [2, с. 144–147], Б. А. Кистяковский [2, с. 183, 188–191, 193–194 ] и С. Н. Булгаков [2, с. 38, 51–52, 90–93, 96].

И позднее критика интеллигенции русскими религиозными философами обязательно касалась темы западничества и славянофильства. Так, размышляя об истоках революции 1917 г., Ф. А. Степун предложил определить большевизм как «последнее слово» западнической интеллигенции [10, с. 511]. На знамени этой интеллигенции было написано: свобода и Запад; но её начинания, вопреки её чаяниям, привели к свободоненавистнической деспотии большевиков и к столь сильному дистанцированию советской России от Запада, что в ленинско-сталинские десятилетия нашу страну можно было принять, с существенными оговорками, скорее за Московию XVII века или за «раскрепощённую теократию Ивана IV», чем за европеизированную демократическую державу [10, с. 522]. Те же социологические описания коммунистического режима, которые параллельно возникли на самом Западе, сделали публицистически-расхожим тезис о том, что в коммунизме воплотились наиболее характерные черты русской власти: примат государства над церковью, подавление идейного инакомыслия, политическая и экономическая моносубъектность, имперский экспансионизм.

Степун предлагает сравнить те движущие силы, которые славянофилы и западники считали главными инструментами освобождения страны от крепостного права. С точки зрения славянофилов, крестьянству предстояло быть освобождённым царской властью. Западники были уверены, что крестьян освободит социальная революция. Формально прогнозы славянофилов подтвердились в первую очередь. Однако, анализируя характер этого освобождения, западники пришли к выводу, что оно состоялось не в интересах крестьянства, а в интересах помещиков. Дальнейшая пропаганда революционной интеллигенции шла по линии классовых противоречий, которые не исчезли и после крестьянской реформы. Средства же борьбы с этими противоречиями предлагались разные: от гуманитарно осмысленного «хождения в народ» до террористической практики.

Последующая коллизия 1917-го года выразилась в том, что большевики, апеллируя к марксизму и утверждая, что октябрьская революция произошла строго по его прописям, лишь внешним образом выступали как революционные западники. Но реального западного, в данном случае марксистского, содержания в их действиях, по мнению Степуна, было немного. Достаточно указать хотя бы на прогнозы Маркса и Энгельса о месторазвитии и главных импульсах мировой революции: пролетариат, свергший свою буржуазию в отдельной стране, фактически развязывает гражданскую войну в ней, а затем на «всемирной арене»; процесс неизбежно перетекает в мировую революцию, обещающую отмену классов как таковых (бесклассовое коммунистическое общество); начаться эта революция должна в наиболее развитых странах Западной Европы [6, с. 334, 419–459].

Отсюда видно, во-первых, что Россия в качестве опорного пункта мировой революции либо вовсе не принималась во внимание патриархами коммунистической теории, либо, если судить по их переписке с российскими социал-демократами, рассматривалась таковою лишь в контексте социологических надежд, ещё только требующих достаточного политэкономического подтверждения [7, с. 250–251, 400–421]. Во-вторых, когда, взяв власть, Ленин и большевики заявили, что вслед за революцией в России начнутся революции и в других странах мира, это их заверение, вопреки теории Маркса, не было удостоверено в интернациональном масштабе. Уже Г. В. Плеханов, возражая В. И. Ленину на «Апрельские тезисы», обнаружил их непоследовательность, прежде всего, с точки зрения марксистской теории развития производительных сил [9, с. 176] (за что подвергся со стороны лидера большевицкой партии резко-уничтожительному публицистическому разносу, самой мягкой репликой в котором был приклеенный Плеханову ярлык «лжемарксиста» [5, с. 22, 90, 112, 118, 138, 146, 163, 164, 180, 216, 217, 220, 245]). Степун же, обобщая взгляд Плеханова на большевиков, использует такую формулу для обозначения взятия ими власти: «необоснованная политическая импровизация без прочного экономического фундамента» [10, с. 505].

В итоге к позаимствованным и превратно освоенным западническим элементам в российском революционном процессе моментально присоединились далеко не славянофильские, а лишь условно говоря «почвеннические» – то есть национальные по происхождению, но антинациональные по содержанию бунтарские инстинкты. Это произошло прежде всего потому, что, как указывал в «Вехах» ещё Семён Франк, после революции 1905–1907 гг. русское народничество поглотило русский марксизм – временно восторжествовало над ним как основное интеллигентское умонастроение [2, с. 271]. Вместе с тем реально противостоять марксизму, упрощённому Лениным и положенному им в основу политической борьбы при апелляции к эмоциям народной массы, в 1917 г. русская интеллигенция оказалась не в состоянии, поскольку не сумела предвидеть возможности настоящего воплощения своих радикальных установок, в то время как для защиты своих же умеренных установок не собрала сколько-нибудь серьёзных общественных сил. 

Тот же С. Л. Франк в 1918 г. диагностировал ситуацию: «…если бывшие вдохновители революции обвиняют теперь народ в том, что он… смешал чистый идеал социализма, как далёкой светлой мечты человеческой справедливости, с идеей немедленного личного грабежа, то беспристрастный наблюдатель, …отнюдь не склонный считать народ безгрешным, признает, что вина народа не так уж велика и по человечеству вполне понятна. Народная страсть в своей прямолинейности, в своём чутье к действенно-волевой основе идей лишь сняла с интеллигентских лозунгов тонкий слой призрачного умствования и нравственно-беспочвенных тактических дистинкций» [3, с. 255].

Н. А. Бердяев позднее проиллюстрировал умозрение своего «веховского» соавтора показательным примером: «Лавров и Михайловский – типичные идеологи, домашние философы радикальной интеллигенции… Они думали, что верные, просвещённые мнения находятся у интеллигенции, а не у народа… Михайловский выразил это в следующей фразе: “Если бы революционный народ вторгся в мою комнату и пожелал разбить бюст Белинского и уничтожить мою библиотеку, то я боролся бы с ним до последней капли крови”. Тут он как бы предвидит ситуацию, в которую будет поставлена радикальная, стремившаяся к революции интеллигенция… Разбить же бюст Белинского захочет революционный народ именно потому, что он проникается некоторыми идеями этого самого Белинского» [1, с. 79–80].

Цитата Бердяева хорошо показывает, насколько гибельной для традиционной культуры является русская (как интеллигентская, так и широконародная) склонность к радикальному утопизму. Не случайно ещё прежде эмиграции Бердяев, в преемственном к сборнику «Вехи» собрании статей «Из глубины» (1918), предложил идейно-литературную экспликацию русской революции как революции антинациональной, творимой национальным образом [3, с. 55].

А уже из эмиграции, в 1934 г., этот трагический национальный казус в отточенной формуле выразил Иван Ильин: «И вот, весь ход русской революции определяется тем, что русский беспочвенно-безвольный интеллигент повести и воспитать народа не успел и не сумел – и был сброшен неинтеллигентным, но волевым революционером» [4, с. 405].

В более ранней статье Ф. А. Степуна «Немецкий романтизм и русское славянофильство» (1910) [10, с. 31–60] философское дело славянофилов рассматривается как перенятие эстафеты от той модели всеединства, которая была предложена немецкими романтиками. То, что это преемство считалось в России реально возможным, объяснялось в раннем славянофильстве убеждением, что идеи романтиков по существу совпадают со святоотеческими умозрениями православного Востока. Во вдохновляющей атмосфере этого сближения возникала идея национальной религиозно-культурной миссии: Россия, как православная страна, должна осуществить великий синтез идей Запада и Востока. Ранняя славянофильская идеология, иными словами, есть одна из первых попыток русского универсализма. Но вскоре миссионистская аксиома славянофилов приобретает иной колорит: выдвигается идея, что истинное христианство принадлежит только России, что Россия на самом деле владеет тем духовным багажом, которого нет на Западе, следовательно, и синтез русских православных элементов с западными теряет привлекательность, а затем провозглашается и вовсе не нужным. Поздняя славянофильская идеология начинает исходить из того, что России следует не получать наставления с Запада, но стать учительницей Запада; при этом на Западе она встречает только нерадивых учеников. Прежний универсализм обращается в более либо менее заострённое антизападничество, которому сопутствует реакционное оползание «в родные болота», переход от Петра Великого к Ивану Грозному [10, с. 43–44].

Более всего для Степуна в его этюде о славянофильстве важно то, что  славянофилы скептически относились к возникновению автономных сфер культуры на Западе: науки, искусства, религии, права; они видели в этой дифференциации раздробление целостного духа. Сами славянофилы предложили идею целостной личности как залог преодоления выделяемых из неё автономных сфер. В такой концепции личность оказывается трансцендентна той реальности, которую она могла бы производить. То есть внутренней целостности личность может достичь, но в сфере культуры она никак не сможет её реализовать, а если сможет – вновь раздробит свою целостность и проявит себя лишь частично. Это и есть то, что Степун, повторяя общее название сборника своих ранних статей, назвал антиномией жизни и творчества [10, с. 60]. Концепция славянофилов не вполне устраивает Степуна по той причине, что он считает потенцирование личностных сил предприятием, никак не связанным с их воплощением. Собирание личности абсолютно противоположно её самораскрытию, а стало быть, и неизбежному раздроблению в процессе культурного созидания.

Этот вывод Степуна историко-философски интересен тем, что предлагает видеть в славянофильстве, прежде всего, философию личности, а в славянофилах – зачинателей персоналистического миросозерцания. Вне всякого сомнения, христианские корни славянофильства, как и его западного образца и антипода – романтизма, допускают это персоналистическое истолкование. Что же до культурной продуктивности, отрицающий её вывод русского философа кажется в значительной степени провокационным. Ведь если принять творческую личность за динамическую реальность, спонтанным и таинственно-чудесным образом раскрывающую в творчестве свою невыразимую целостность, то сама творимая личностью культура будет представлять собою совокупность положительных моментов этого личностного всеединства. Вспоминая Шеллинга, которому симпатизировали славянофилы, можно сказать, что культурный идеал не может быть иным, нежели соборным: он реализуется лишь всем человеческим родом, а это акцентирует внимание на традиции (без преемственности идеал невозможен) и на трансляции всего созданного в одном моменте совокупного духовного творчества последующим творцам [12, с. 452].

Г. В. Флоровский в докладе «Вечное и преходящее в учении русских славянофилов» (София, 1921) осуществляет историческую реконструкцию двух основных фаз славянофильства – раннего и позднего. В широком смысле славянофильство предстаёт как «националистическая идеология» и становится почти штампом, обозначающим русское «патриотическое старообрядчество» [11, с. 31]: от «третьеримства» до «квасного патриотизма». Флоровский определяет расхождение западников со славянофилами афористичной оппозицией «социального католицизма» и «откровения личности» [11, с. 35 –36]. Западничество понимает личность, прежде всего, как функцию социального механизма; это воззрение сосредоточено на правильности социальной организации; раннее славянофильство утверждает, что жизнь личности шире социальной системы, что полнота её индивидуальности раскрывается не столько государственным, сколько эстетически-религиозным путём: на лоне русской природы («сельский коммунизм») или же в православном монастыре.

При опоре на теорию культурно-исторических типов, строго отграниченных друг от друга, впервые изложенную в книге «Россия и Европа» (1871) Н. Я. Данилевским, в позднем славянофильстве доминирует идея принципиального отмежевания России от Запада. Национальная тема становится важной не в аспекте национального самопознания, а в деле обоснования культурного противостояния одного типа другому. Главный упор делается на собственную традицию и народность. Развитием этого способа культурно-исторического мышления Флоровский считает возникшее в эмиграции евразийство, более всего настаивавшее на разнородности мировых культур, даже на взаимной антагонистичности некоторых из них (особенно западной и славяно-русской).

Пути решения и рекомендации. Свой исторический экскурс Флоровский оканчивает противопоставлением двух типов национализма, «предначертанных» двумя фазами славянофильства, – это национализм этический и национализм антропологический. Первый, сконцентрированный на абсолютных ценностях, в том числе на ценности человеческой личности, Флоровский ставит выше второго, отдающего приоритет ценностям традиции. В XX в., после событий русской революции, для выверения национальных перспектив России Флоровский считает правильным опираться не на историческое славянофильство в чистом виде, а на его дифференцированную критику, произведённую, прежде всего, Владимиром Соловьёвым, ниспровергавшим эпигонствующее славянофильство при сохранении позитивного багажа раннего славянофильства, а также Ф. М. Достоевским, полагавшим главной чертой русского характера – основанное на идее христианского братства стремление ко всемирному примирению.

Свою статью, помимо историко-философской составляющей, затрагивающую также и проблему патриотизма, Флоровский оканчивает цитатой из ницшевского «Заратустры», в которой страна детей предпочитается стране отцов [8, с. 108, 183–184], – настаивая тем самым на творческом, а не на чисто консервативном характере истинного патриотизма. Национальный патриотизм, по убеждению Флоровского, хорош вовсе не тем, что в нём сохраняется нечто традиционное – он духовно оправдан, когда в нём присутствует вечное. Поэтому для Флоровского, как для христианского мыслителя, христианское выше национального, и только в той мере, в которой второе соизмеримо с первым и воплощает его, оно поистине ценно.

Литература

1. Бердяев Н. А. Истоки и смысл русского коммунизма. СПб.: Азбука, Азбука-Аттикус, 2016.
2. Вехи: Сборник статей о русской интеллигенции / Вступ. ст. А. А. Тесли. М.: РИПОЛ классик, 2017.
3. Из глубины: Сборник статей о русской революции. М.: Издательство Московского университета, 2016.
4. Ильин И. А. Собрание сочинений: Справедливость или равенство? (Публицистика 1918–1947 годов). М.: Православный Свято-Тихоновский гуманитарный университет, 2006.
5. Ленин В. И. Полное собрание сочинений. 5-е изд. М., 1969. Т. 31.
6. Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд. М.: Госполитиздат, 1961. Т. 4.
7. Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд. М.: Госполитиздат, 1961. Т. 19.
8. Ницше Ф. Так говорил Заратустра; К генеалогии морали; Рождение трагедии, или Эллинство и пессимизм: Сборник. 2-е изд. Минск: ООО «Попурри», 2001.
9. Октябрьский переворот: Революция 1917 года глазами её руководителей. Воспоминания русских политиков и комментарий западного историка / Сост. Д. С. Анин. М.: Современник, 1991.
10. Степун Ф. А. Избранные труды / Сост., вступ. ст. и коммент. К. А. Соловьёва. М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2010.
11. Флоровский Г. В. Из прошлого русской мысли. М.: Аграф, 1998.
12. Шеллинг Ф. В. Й. Сочинения в 2 т.: Т. 1. Система трансцендентального идеализма / Сост., ред., авт. вступ. ст. А. В. Гулыга. М.: Мысль, 1987.

DOI 10.24412/2413-046Х-2021-10311

СОВРЕМЕННЫЕ ТЕНДЕНЦИИ В ПРОЦЕССАХ УПРАВЛЕНИЯ ЭКСПОРТНЫМИ ОПЕРАЦИЯМИ ПОСТАВОК СЖИЖЕННОГО ПРИРОДНОГО ГАЗА 

MODERN TRENDS IN EXPORT MANAGEMENT PROCESSES OF LIQUEFIED NATURAL GAS SUPPLIES

Поляков Георгий Юрьевич,  Международный институт энергетической политики и дипломатии, МГИМО МИД России, georgiypolyak@gmail.com 

Polyakov Georgiy Y., the field of jurisprudence of the International Institute of Energy Policy and Diplomacy, of MGIMO-Russian Ministry, georgiypolyak@gmail.com 

Аннотация. В данной статье рассматривается ряд актуальных управленческих тенденций в сфере, связанной с экспортом сжиженного природного газа, осуществляемым глобальными российскими энергетическими компаниями. Автор выделяет такие тенденции, как усложнение экспортных проектов, связанное с процессами вертикальной интеграции компаний, постоянное улучшение маркетинговых стратегий и другие.

Summary. This article examines a number of current management trends in the field of export of liquefied natural gas, which is carried out by global Russian energy companies. The author describes such trends as the complication of export projects associated with the processes of vertical integration of companies, continuous improvement of marketing strategies, and others.

Ключевые слова: сжиженный природный газ, экспорт, маркетинговые стратегии, конкуренция.

Keywords: liquefied natural gas, export, marketing strategies, competition. 

Несмотря на глобальную для многих западных и европейских тенденцию перехода от невозобновляемых источников энергии к альтернативным методам ее получения, таким, как использование, например, ресурсов солнца и ветра, их потребность в природном газе остается очень высокой. Объясняется это сразу несколькими факторами: ценовым, ведь традиционные источники энергии дешевле своих альтернативных аналогов; территориальным, ведь не у всех стран есть возможность занимать большие площади под расположение на них ветрогенераторов или солнечных батарей, большой энергоэффективностью традиционных источников энергии, а также рядом иных, менее существенных причин.

Актуальны вышеперечисленные факторы и для стран Азиатско-Тихоокеанского региона, где газ в качестве источника энергии необходим по причине развития их промышленного комплекса и роста темпов индустриализации [1, с. — 88].

Таким образом, российский природный газ – это востребованный на мировом энергетическом рынке товар, а преимущество его сжиженной формы перед трубопроводным заключается в возможностях его транспортировки даже в наиболее отдаленные уголки планеты без необходимости постройки сложной логической трубопроводной структуры.

Доказательством тому служат показатели поставок сжиженного природного газа (далее СПГ) в Китай, которые в 2020 году возросли ровно в два раза по сравнению с 2019 годом[1]. В Европе российский СПГ также востребован и в 2021 году Россия впервые обогнала Соединенные Штаты Америки по объемам его поставок на территорию континента[2].

С ростом спроса на СПГ растут и показатели ликвидности товара, а это прямая предпосылка к увеличению конкуренции, что позволяет сделать вывод – России, как стране с большим энергетически потенциалом, необходимо иметь преимущества в конкурентной борьбе.

Согласно данным 2019 года, экспортом СУГ уже занимались 18 стран, среди которых основными соперниками России за лидерство являлись США, Австралия и Малайзия. Стабильный спрос на данный ресурс наблюдался больше чем у 40-ка стран[3].

Таким образом, процессу управления экспортными операциями СПГ необходимо внедрение и развитие ряда новых управленческих тенденций, что и происходит сейчас в среде глобальных российских энергетических компаний, таких, как ПАО «Газпром» и ПАО «Новатэк». Рассмотрим некоторые наиболее эффективные тенденции.

Одной из наиболее трудоемких и обширных, но не теряющих своей актуальности управленческих тенденций, является постоянное улучшение маркетинговых стратегий компании в соответствии с меняющимися требованиями рынков и условиями окружающей среды. Это касается и сферы экспортной продажи СПГ. Так, например, ПАО «Газпром» с 2019 года применяет стратегию диверсификации по отношению к перечню экспортируемых в страны Азиатско-Тихоокеанткого региона ресурсов. Таким образом компания хочет добиться расширения своего присутствия на одном из самых перспективных по мнению экспертов рынков СПГ [2, с. — 91].

Для компании «Новатэк», выигрышными в 2020-2021 годах стали несколько маркетинговых стратегий, которые работали во взаимодействии друг с другом, что позволило привлечь дополнительные инвестиции в новый проект «Арктик СПГ-2» и запустить четвёртую очередь проекта «Ямал СПГ» на полную мощность[4]. В частности, компания наращивает удельный вес спотовых сделок, тем самым активно стараясь укрепиться на нишевых рынках некоторых стран-импортеров Азиатско-Тихоокеанского региона. В то же время «Новатэк» вводит дополнительные договорные лояльные условия для своих закупщиков СПГ, что позволяет говорить о диверсификации предложения.

Среди относительно новых маркетинговых стратегий, применяемых российскими компаниями на рынке СПГ, можно также выделить и увеличение типа поставок, осуществляемых с судна, так называемых «delivered ex ships» или DEX, что также способствует захвату дополнительных рынков сбыта СПГ. Такой тип доставки также позволяет наладить сезонные поставки газа в страны, где потребность в нем не высока и не является постоянной. Для этих целей ПАО «Новатэк» в 2020 году расширила свой флот судов-газовозов на шесть единиц[5].

Следующей современной маркетинговой тенденцией, существующей в сфере управления продажами СПГ за границей, являются все более усложняющиеся экспортные проекты. Данная тенденция оправдана как с конкурентной точки зрения, ведь стран-экспортеров сжиженного природного газа действительно много, так и с точки зрения процессов вертикальной интеграции всей цепочки производства СПГ, характерных для Российских компаний.

ПАО «Газпром», например, называл ориентированность компании на вертикальную интеграцию одним из ключевых преимуществ, позволяющих быстро реагировать на любые изменения сырьевого рынка абсолютно на любом структурном уровне [3, с. — 88].

Того же мнения придерживаются в и ПАО «Новатэк», где также стремиться не только к сохранению достигнутого уровня вертикальной интеграции, но и его повышению, вводя в эксплуатацию новые производственные мощности в рамках проектов «Ямал СПГ» и «Арктик СПГ-2» [3, с. — 93].

Еще одна активно реализуемая в последнее время тенденция направлена на снижение затрат в секторах добычи, обработки, хранения и транспортировки СПГ за границу.

Если буквально 10-15 лет назад энергетические компании при разработке проектов, связанных с экспортом СПГ, готовы были инвестировать в них существенные суммы и добиваться тем самым и совершенствования технологий, и появления на рынке действительно уникальных предложений. Однако сегодня главным критерием таких проектов становится их положительная рентабельность. В сложившихся конкурентных условиях ни «Газпром», ни «Новатэк» уже не могут позволить себе рисковать, инвестируя в затратные, не стандартизированные инициативы.

Исходя из вышесказанного, можно сделать вывод, что СПГ давно стал одним из важных составляющих российского экспорта энергетических ресурсов. Это значит, что эффективное управление процессами, связными с экспортной деятельностью российских газовых компаний, приобретает ключевое значение, а использование современных управленческих тенденций способствует наибольшей реализации их экспортного потенциала.

Список литературы

1. Потапов, М. А. Возрождение Азии: горизонты модернизации / М. А. Потапов, А. И. Салицкий, А. В. Шахматов ; Ин-т энергетики и финансов. — Москва : ТЕИС, 2017. — 208 с.
2. Шумовский, С. (ведущий специалист ЗАО «ЭСПАР-Аналитик»). Каким будет газовоз будущего? / Сергей Шумовский // Нефть России. – 2019. – N 9. – С. 90-93.
3. Вербицкий, С. В. Сжиженный природный газ: производство, транспортировка, регазификация : аналитической обзор / С. В. Вербицкий, И. Г. Чеснокова. — Санкт-Петербург : Крыловский государственный научный центр, 2019. — 200 с.

[1] Россия в 2020 году удвоила поставки сжиженного газа в Китай [Электронный ресурс] // Сайт информационного агентства ТАСС. – https://tass.ru/ekonomika/10506075 (дата обращения: 30.05.2021).

[2] Россия впервые обогнала США по объемам поставок СПГ в Европу [Электронный ресурс] // Сайт информационного агентства ТАСС. – https://tass.ru/ekonomika/10813365 (дата обращения: 30.05.2021).

[3] Мировой рынок сжиженного газа: проснувшийся гигант [Электронный ресурс] // Сайт информационного портала DW.com – https://www.dw.com/ru (дата обращения: 30.05.2021).

[4] Yamal LNG’s fourth train reaches full capacity [Электронный ресурс]        // официальный сайт американской биржи NASDAQ – https://www.nasdaq.com (дата обращения: 30.05.2021).

[5] Пресс-релиз «Завершено формирование флота ледового класса для «Арктик СПГ 2» [Электронный ресурс] // Официальный сайт компании ПАО «Новатэк» – https://www.novatek.ru/common/upload/doc/ALNG2_DSME_Rus.pdf (дата обращения: 30.05.2021).