УДК 349.4

DOI 10.24411/2413-046Х-2020-10559

К ПРОБЛЕМЕ ОПРЕДЕЛЕНИЯ ПРАВОГО  РЕЖИМА ЗЕМЕЛЬ СЕЛЬСКОХОЗЯЙСТВЕННОГО НАЗНАЧЕНИЯ В РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

ON THE PROBLEM OF DETERMINING THE LEGAL REGIME OF AGRICULTURAL LAND IN THE RUSSIAN FEDERATION

Симачкова Наталья Николаевна, кандидат исторических наук, доцент, Уральский государственный экономический университет, г. Екатеринбург

Simachkova Natalia, candidate of historical Sciences, associate Professor, Ural state economic  University, Yekaterinburg

Аннотация. В статье рассмотрены проблемы определения правового регулирования земель сельскохозяйственного назначения. Институт правового режима земель сельскохозяйственного назначения регулирует большое число вопросов, отдельное место занимает исследование проблем, связанных с оборотом и отчуждением такой категории земель. В этой связи необходимо рассмотреть особенности правовых подходов к пониманию дефиниции – правового режима земель сельскохозяйственного назначения.

Summary. The article deals with the problems of determining the legal regulation of agricultural land. The Institute of the legal regime of agricultural land regulates a large number of issues, a separate place is occupied by the study of problems related to the turnover and alienation of this category of land. In this regard, it is necessary to consider the features of legal approaches to understanding the definition – the legal regime of agricultural land.

Ключевые слова: земельный участок, земли сельскохозяйственного назначения, правовой режим, оборот земель, земельный кодекс.

Keywords: land plot, agricultural land, legal regime, land turnover, land code.

Под правовым режимом понимается совокупность правовых норм, с помощью которых государство регулирует общественные отношения в определенной сфере. Правовой режим земель сельскохозяйственного назначения определяется Земельным кодексом РФ, Федеральным законом «Об обороте земель сельскохозяйственного назначения» и другими нормативными актами.

Земли сельскохозяйственного назначения – это земли, находящиеся за границами населенного пункта и предоставленные для нужд сельского хозяйства, а также предназначенные для этих целей. Они могут использоваться для ведения сельскохозяйственного производства, создания защитных лесных насаждений, научно-исследовательских, учебных целей, а также для целей аквакультуры, то есть рыбоводства. В составе земель данной категории Земельный кодекс РФ выделяет «сельскохозяйственные угодья, земли, занятые внутрихозяйственными дорогами, коммуникациями, лесными насаждениями, предназначенными для обеспечения защиты земель от неблагоприятного воздействия, водными объектами, а также зданиями, сооружениями, используемыми для производства, хранения и первичной переработки сельскохозяйственной продукции» [1].

Данное определение не вызывает каких-либо дискуссий и суждений в юридической литературе. Вполне вероятно, это связано с тем, что выделение земель сельскохозяйственного назначения как самостоятельной категории и определение их целевого назначения относится к периоду советского земельного законодательства, то есть исторически развивалось в процессе становления современного земельного права. Впрочем, стоит обозначить кое-какие замечания, существующие в научной литературе, о необходимости смыслового усовершенствования понятия [2].

Чаще всего, такие замечания касаются необоснованности в вышеприведенном определении отграничения земель сельскохозяйственного назначения именно по отношению населенных пунктов и вероятности двойственного толкования такого признака земель сельскохозяйственного назначения как принадлежность для использования в сельскохозяйственных целях.

О.И. Крассовым и Н.А. Голышевой высказано мнение, что законодателем не совсем верно были выделены земли сельскохозяйственного назначения только по отношению к землям населенных пунктов, поскольку, следуя изложенной логике достаточно отграничить эту категорию земель от иных категорий земель[7].

Также, они считают, что нужды сельского хозяйства способны удовлетворить земли, находящиеся в других категориях. Как следствие, признак, базирующийся на положение о том, что земли сельскохозяйственного назначения предоставлены исключительно для ведения сельского хозяйства теряет свою актуальность.

В процессе анализа позиций различных авторов по отношению к третьему признаку, следует выделить позицию Н.И. Краснова, который считает, что земли, предусмотренные для удовлетворения нужд сельского хозяйства, представляют собой земли, находящиеся в резерве для осуществления на них сельскохозяйственного производства[4].

Аналогичная точка зрения высказывается и Г.В. Чубуковым, считающим, что «под землями, предназначенными для ведения на них сельского хозяйства, следует понимать те угодья, которые могут быть использованы позднее для реализации сельскохозяйственных целей» [3].

Ввиду того, что земельное законодательство, на данный момент, не содержит положений, позволяющих резервировать земли сельскохозяйственного назначения для последующего применения в целях осуществления сельскохозяйственной деятельности, вышеприведенные выводы следует считать безосновательными [7].

Таким образом, можно сделать вывод о том, что определение «земли сельскохозяйственного назначения» следует трактовать следующим образом: земли определенной категории, которые по определенным причинам не используемые для осуществления сельскохозяйственной деятельности в настоящий момент. Первоначально, такими землями являются земли фонда перераспределения.

О.И. Крассов совместно с Н.А. Голышевым предлагают собственную трактовку термину «земли сельскохозяйственного назначения» так, под землями сельскохозяйственного назначения рассматриваются земли, используемые, с целью занятия на них растениеводством, животноводством,  а также деятельность по производству, хранению, первичной переработки сельскохозяйственной продукции и иных целей по ведению сельскохозяйственного производства, которые отграничены от земель иных категорий в порядке, предусмотренным действующим законодательством РФ [7].

Анализируя вышеприведенное определение, можно сделать вывод о том, что, не искажая смысла легального определения, авторы уточняют отдельные моменты по содержанию, в частности, раскрывается понятие «нужды сельского хозяйства», «отграничение от иных категорий земель». Можно сделать вывод, что приведенное изложение термина «земли сельскохозяйственного назначения» является наиболее полным, исчерпывающим.

Булгаковым В.В. и Тарасовым Д.В., отмечается, что «установление специфического правового режима и охраны отдельных земельных участков из земель сельскохозяйственного назначения обуславливается особой ценностью земли и ее важных значением при реализации деятельности в сфере сельского хозяйства» [4]

Авторами была отмечена особая ценность земель сельскохозяйственного значения для экономики страны, ее важность как ключевого средства для производства сельскохозяйственной продукции.

Отдельного внимания земли сельскохозяйственного значения требуют при рассмотрения экологического вопроса, поскольку неправильное использование земель такой категории может явиться причиной существенных изменений в структуре землепользования, приводящих к снижению качества почвы, падению плодородия, оказывает негативное воздействие на окружающую среду в целом. В связи с этим,  не теряет своей актуальности, вопрос рационального использования земель, так А.С. Стариковым и В.П. Самариным, данный вопрос был изучен детально и, как следствие, они пришли к следующим выводам: рациональное использование земель служит достижению единой цели по получению важного эффекта от хозяйственной эксплуатации земельных ресурсов при затратах минимального числа ресурсов, сопряженного с сохранением и улучшением качества земли в процессе ее использования [8]

Вышеприведенный принцип позволяет использовать земли сельскохозяйственного значения с материальной точки зрения более эффективно, при этом вред, причиняемый окружающей среде довольно минимален.

На сегодняшний день, подобное использование земель сельскохозяйственного назначения осуществляется на действии следующих принципов:

1. Сохранение целевого использования земель;
2. Установление предельного размера земельных участков, которые могут быть расположены в пределах одного муниципального района и на праве собственности у одного лица;
3. Установление преимущественного права субъектов РФ и муниципальных образований на покупку земельных участков из категории земель сельскохозяйственного назначения;
4. Преимущественное право участников долевой собственности на приобретении доли при ее отчуждении;
5. Специфические особенности предоставления земель сельскохозяйственного значения гражданам иностранных государств;

Таким образом,  следует отметить, что при определении понятия «земли сельскохозяйственного назначения» необходимо ввести в Земельный кодекс РФ следующую трактовку определения: «под землями сельскохозяйственного назначения необходимо понимать земли, предназначенные для осуществления растениеводства, животноводства, производства, хранения и переработки сельскохозяйственной продукции, а также иных целей ведения сельскохозяйственного производства и отграниченные от земель иных категорий в порядке, предусмотренном действующим законодательством РФ» [5].

Институт правового режима земель сельскохозяйственного назначения регулирует большое число вопросов, отдельное место занимает исследование проблем, связанных с оборотом и отчуждением такой категории земель. В этой связи следует рассмотреть особенности правового статуса граждан при реализации прав в сфере оборота сельскохозяйственных земель. Статья 9 Конституции Российской Федерации гарантирует гражданину право на возможность нахождение земель сельскохозяйственного назначения в частной собственности. Следует сказать, что земли сельскохозяйственного назначения могут находиться как в индивидуальной, так и в общей долевой и общей совместной собственности, что прямо предусматривается нормами гражданского законодательства [1].

Следует сказать, что оборот земель сельскохозяйственного назначения допускается способами, предусмотренными законодательством, а именно:

• купля-продажа;
• аренда;
• предоставление гражданам РФ и юридическим лицам в собственность или в аренду земельных участков из земель сельскохозяйственного назначения, находящихся в собственности государства или муниципального образования;
• наследование такой категории земель [2].

Статьей 77 Земельного Кодекса РФ дано определение понятия «земли сельскохозяйственного назначения», также определен состав таких земель, перечислены субъекты, имеющие право на использование земель сельскохозяйственного назначения.

К субъектам, обладающим прав на пользование землями сельскохозяйственного назначения следует отнести: граждан Российской Федерации, коммерческие и некоммерческие организации, зарегистрированные и осуществляющие свою деятельность на территории Российской Федерации. Отдельное внимание необходимо уделить тому положению, что приобретать землю сельскохозяйственного назначения имеют право только граждане Российской Федерации, ведущие личное подсобное хозяйство или занимающиеся садоводством, животноводством, огородничеством.

Законодательством Российской Федерации определяется и то, что устанавливается предельных размер земельного участка, нахождение которого возможно у одного и того же собственника, местности, на территории которых такой участок предоставляется. Например, нормы пунктов 4 и 5 статьи 4 Федерального закона №112 «О личном подсобном хозяйстве» предусматривают, что предельный размер земельного участка, предоставляемого гражданам в собственность из имеющихся в государственной или муниципальной собственности земель с целью осуществления на них личного подсобного хозяйства, устанавливаются законодательными актами, издаваемыми органами местного самоуправления. Вместе с тем, следует сказать, что максимальный размер общей площади участка на одного человека не может превышать полгектара, указанный размер может быть увеличен на основании принятого субъектом закона, но не более, чем в 5 раз[2].

Реализуя право собственности следует соблюдать целевое назначение земель, которое заключается в использовании земельного участка в соответствии с теми целями, которые прямо предусматриваются законом, в случае с землями сельскохозяйственного назначения – осуществление растениеводство, животноводство, создание и эксплуатация производственной инфраструктуры сельского хозяйства. Назначение земельного участка может быть изменено только решением, издаваемым соответствующим органом исполнительной власти субъекта РФ.

Статья 40 Земельного кодекса РФ предоставляет собственникам, арендаторам, владельцам земельного участка, в том числе и из категории земель сельскохозяйственного назначения, комплекс общих прав. При этом следует учитывать, что комплекс общих прав применяется в тех случаях, когда он согласован с общим предназначением категории земель к которой принадлежит земельный участок, разрешенными способами использования земельного участка, которые ни в коем случае не могут причинить вред земле как разновидности природного объекта, не смогут привести земельный участок к деградации, загрязнению и иным негативным последствиям.

Федеральный закон «Об обороте сельскохозяйственных земель» от 24.07.2002 №101 предусматривает общий порядок, в соответствии с которым собственник имеет возможность зарегистрировать принадлежащие ему права на конкретный земельный участок. Основная цель анализируемого нормативно-правового акта сводится к распространению на использование и оборот земельных участков сельскохозяйственного назначения общих правил российского гражданского законодательства. Указанный закон содержит ограничения, касающиеся приобретения больших земельных участков одним субъектом, вместе тем, такая норма не имеет существенного значения в обороте, поскольку рынок не ограничен, ввиду того, что законодателем при внедрении такой нормы была учтена совокупность существующих финансовых и трудовых возможностей граждан при приобретении земельных участков из категории земель сельскохозяйственного назначения[2].

Важно перечислить и особенности возникновения и прекращения права собственности на земельные участки из земель сельскохозяйственного назначения. Так, при приватизации земель сельскохозяйственного назначения не допустимо изменять их целевое назначение. К специальным основаниям прекращения права собственности на земельные участки из категории земель сельскохозяйственного назначения следует отнести: например, земельный участок может быть изъят у собственника в судебном порядке при условии, если собственник использует его с нарушениями требований рационального использования, как следствие, повлекшее за собой существенное сокращение плодородия почв, ухудшение экологической обстановки, критерии перечисленным явлением устанавливаются нормативно-правовыми актами Правительства Российской Федерации, также изъятие возможно в том случае, когда он не используется по назначению, а именно для ведения сельскохозяйственного производства более, чем три года со дня приобретения лицом права собственности на такой земельный участок[5].

Следует проанализировать такое положение закона следующим образом: установление срока в 3 и более лет, на мой взгляд, все-таки становится преградой при реализации настоящего потенциала сельскохозяйственных земель. При осуществлении действий, направленных на отчуждение земельного участка, поиск покупателей, проведение торгов, с большей долей вероятности можно сказать о том, что проходит достаточно долгий период времени, в результате которого земля теряет свое назначение и свойства, которыми она обладает[6].

Относительно права граждан РФ на распоряжение земельным участком, то в этой связи осуществляя покупку земельного участка из категории земель сельскохозяйственного назначения необходимо учитывать, что муниципальное образование и субъект РФ ввиду ценности такой категории земель обладает преимущественным правом покупки такого земельного участка по цене по которой собственник земельного участка его реализует. Такое положение способствует обеспечению реализации мер, направленных на охрану земель сельскохозяйственного назначения от деградации, запустения, в тех случаях, когда существует угроза того, что отчуждение земельного участка может продлиться продолжительное время.

Законодательство обязывает лицо распорядиться земельным участком, или принадлежащей ему долей в случае, когда право собственности на такой земельный участок было приобретено гражданином иностранного государства, также, обязанность по распоряжению земельным участком установлена и в том случае, если при наследовании лицу земельный участок из категории земель сельскохозяйственного назначения по размеру превышает законодательно установленный размер земельного участка на одного собственника.

Как следствие, можно сказать о том, что земельное законодательство предусматривает специальные условия по приобретению права собственности и его последующей реализации, обусловленные значимостью земель сельскохозяйственного назначения в экономике России.

Вместе с тем, законодательство охраняет земли сельскохозяйственного назначения, осуществляется эта охрана и посредством установления ограничений свободной реализации земель такой категории, например, граждане иностранных государств могут иметь такие земли только на праве аренды, также, в отношении граждан Российской Федерации действуют предельные размеры земельного участка данной категории земель на одного собственника.

Таким образом, следует отметить, что несмотря на разрешенное нахождение земель данной категории на праве собственности у физических лиц, все-таки прослеживается тенденция к тому, что государство стремится перевести земли категории земель сельскохозяйственного назначения в собственности крупных предпринимателей, имеющих более существенные возможности по обслуживанию и охране таких земель.

Список литературы

1. Земельный кодекс Российской Федерации [Электронный ресурс]: Федеральный закон РФ от 25.10.2001 №679 – ФЗ – Доступ из справочно-правовой системы «КонсультантПлюс». – Режим доступа: http://www.consultant.ru.
2. Об обороте земель сельскохозяйственного назначения [Текст]: Федеральный закон РФ от 24.07.2002 №101-ФЗ // Собрании законодательства Российской Федерации. 2002. – №30
3. Брыжко В.Г. Проблемы совершенствования сельскохозяйственного землепользования [Текст]// В мире научных открытий. – 2013. – № 12. – С. 221-238.
4. Булгаков В.В., Тарасова Д.В. Понятие правовых форм использования земель [Текст] / В.В. Булгаков, Д.В. Тарасов // Вестник тамбовского университета. – 2013. – № 6 (122). – С. 207-213.
5. Булгаков В.В., Селенина А.В. Правовой режим земель сельскохозяйственного назначения [Текст] / В.В. Булгаков, А.В. Селенина // Современные тенденции развития науки и технологий. – 2017. – № 2-6. – С. 69-71.
6. Галенко Н.Н. Особенности правового режима земель сельскохозяйственного назначения [Текст] / Н.Н. Галенко // Современная экономика: обеспечение продовольственной безопасности. – 2018. – С. 220-225.
7. Крассов О. И.Земельное право [Электронный ресурс] : учебник для студентов образовательных организаций, обучающихся по направлению подготовки “Юриспруденция” (квалификация (степень) бакалавр) / О. И. Крассов. – 5-е изд., перераб. и доп. – Москва : Норма: ИНФРА-М, 2017. – 560 с.
8. Ковальчук Н.И. Особенности предоставления земельных участков из земель сельскохозяйственного назначения, находящихся в государственной или муниципальной собственности / Н.И. Ковальчук // Омские научные чтения Материалы Всероссийской научно-практической конференции. – 2017. – С. 946-948.

УДК 330.3 + 311.311

DOI 10.24411/2413-046Х-2020-10558

ПОЗИЦИЯ ЕАЭС И СТРАН-УЧАСТНИЦ В МЕЖДУНАРОДНЫХ РЕЙТИНГАХ

POSITION OF THE EAEU AND THE MEMBER COUNTRIES IN INTERNATIONAL RATINGS

Чапкина Надежда Анатольевна, канд. экон. наук, доцент кафедры экономики, доцент, доцент кафедры экономики, Институт цифровых технологий и экономики, ФГБОУ ВО «Северо-Восточный государственный университет»

Chapkina Nadezhda Anatolyevna, Ph.D. econ. in Economics, Associate Professor, Chair of Economics, Associate Professor, Associate Professor, Chair of Economics, Institute of Digital Technologies and Economics, Northeastern State University

Аннотация. Объектом исследования являются страны-участницы ЕАЭС. Предметом исследования являются достижения стран-участниц ЕАЭС в международных рейтингах, а также основные направления для обмена лучшими регуляторными практиками. Автором проанализирована позиция ЕАЭС и стран-участниц в международных рейтингах за период 2010-2019 гг. Отдельное внимание уделено выявлению слабых сторон стран-участниц ЕАЭС, которые были отражены в низких позициях этих стран в международных рейтингах. Методология исследования включает применение методов системного и статистического анализа. Также авторами использованы эмпирические методы, в частности, сравнение.

Проведенный автором анализ позволил выявить разные достижения стран-участниц ЕАЭС в международных рейтингах, показатели стран варьируются по уровню развития, но близки друг другу по задачам, способам, инструментам, тенденциям, закономерностям и противоречиям этого развития. Результаты проведенного анализа демонстрируют, насколько страны-участницы ЕАЭС готовы ответить на вызовы глобализации. Автором выделены некоторые направления для обмена лучшими регуляторными практиками, а также предложено расширить количество индексов.

Summary. The object of the research is the EAEU member states. The subject of the research is the achievements of the EAEU member states in international rankings, as well as the main directions for the exchange of best regulatory practices. The author analyzed the position of the EAEU and the participating countries in international rankings for the period 2010-2019. Special attention is paid to identifying the weaknesses of the EAEU member states, which were reflected in the low positions of these countries in international rankings. The research methodology includes the use of methods of systemic and statistical analysis. Also, the authors used empirical methods, in particular, comparison.

The analysis carried out by the author made it possible to identify various achievements of the EAEU member states in international rankings, the indicators of countries vary in terms of development level, but are close to each other in tasks, methods, tools, trends, patterns and contradictions of this development. The results of the analysis demonstrate how the EAEU member states are ready to respond to the challenges of globalization. The author has identified some areas for the exchange of best regulatory practices, and also proposed to expand the number of indices.

Ключевые слова: Евразийский экономический союз, Евразийская экономическая комиссия, международный рейтинг, индексы, субиндексы, глобализация, интеграция, мировая экономика.

Key words: Eurasian Economic Union, Eurasian Economic Commission, international rating, indices, sub-indices, globalization, integration, world economy.

Постоянное изменение мировой экономики происходит под влиянием тенденций и процессов, где основой выступает глобализация. Интегрируя в мировую экономическую систему, страны занимают определенные ключевые роли, что подтверждается позициями в международных рейтингах.

Для большинства стран мирового сообщества, включая страны-участницы Евразийского экономического союза (далее – ЕАЭС), позиции в международных рейтингах являются целевыми ориентирами в национальной системе средне- и долгосрочного планирования (в частности, позиции в рейтинге «Ведение бизнеса», Индексе глобальной конкурентоспособности, Индексе человеческого развития, Индексе эффективности логистики и т. д.) [6, с. 5].

Система рейтингов является практическим инструментарием для проведения сопоставительного анализа развития стран-участниц в рамках ЕАЭС и определения на этой основе перспективных направлений интеграционного сотрудничества и факторов, сдерживающих экономическое развитие стран-участниц ЕАЭС.

Проведение анализа и установление позиций стран-участниц ЕАЭС в международных рейтингах также важен с точки зрения выявления их конкурентных преимуществ в сравнении с ведущими развитыми и развивающимися странами, в масштабе мировой экономики в целом.

Ежегодно Евразийская экономическая комиссия (далее – Комиссия) формирует доклады по экономическому развитию ЕАЭС и стран-участниц согласно международным рейтингам, которые включают следующее [6, с. 5]: 

• проведение анализа позиций стран-участниц ЕАЭС в рейтингах, в т. ч. в сравнении с другими странами мира;
• изменение позиций стран-участниц ЕАЭС и предложения по расширению использования лучших регуляторных практик стран-участниц в рамках ЕАЭС с учетом выявленных преимуществ;
• краткая характеристика международного рейтинга, в т. ч. методология его составления.

Департаментом макроэкономической политики также проводятся специальные мероприятия с приглашением экспертов из организаций–разработчиков рейтингов. 

Согласно рейтинга Комиссия определяет позицию ЕАЭС как средневзвешенное значение позиций (индексов, субиндексов) государств-членов ЕАЭС пропорционально вкладу страны-участницы в суммарный ВВП интеграционного объединения.

Мониторинг проводится по различным рейтингам (индексам), количество которых более 20-ти. Так как рейтинги определяются только для стран, Комиссией дополнительно рассчитывается позиция ЕАЭС в целом по каждому рейтингу (индексу, субиндексам) с использованием способов [2]:

• ЕАЭС – средневзвешенное значение пропорционально вкладу страны-участницы в суммарный ВВП ЕАЭС;
• ЕАЭС – среднеарифметическое значение позиций стран-участниц ЕАЭС, представленных в рейтинге.​

Таким образом, учитывая важность определения позиций стран-участниц ЕАЭС в международных рейтингах, автором было проведено данное исследование. Статья написана в рамках научной темы НИОКТР «Российско-армянское экономическое сотрудничество в рамках Евразийского союза: состояние и перспективы», регистрационный номер № АААА-А17-117031510031-9.

Как было отмечено ранее, основой для проведения исследования были в основном аналитические материалы Комиссии [4; 5; 6]. К сожалению, недостаточно научных работ посвящено теме исследования. В работах авторов [1; 3] дана оценка позиций стран-участниц ЕАЭС не по всем международным рейтингам, отсутствуют потенциальные направления экономического развития данных стран.

По данным Комиссии, в 2018 г. результаты анализа позиций стран-участниц ЕАЭС были представлены по 16 международным рейтингам [5, с. 5], которые оценивали разные сферы экономического развития за период 2010-2018 гг., в то время как в 2019 г. учитывалось 13 рейтингов.

Следует отметить, что в 2019 г. были включены новые рейтинги: Атлас сложности экономики (разработчик – Гарвардский университет), Индекс социального прогресса (разработчик – некоммерческая организация «The Social Progress Imperative»), Сводный индекс инклюзивного роста (разработчик – Евразийская экономическая комиссия совместно с ЮНКТАД) [6, с. 6].

Однако, такие рейтинги как Индекс инклюзивного развития, Индекс вовлеченности в международную торговлю и Индекс сетевой готовности в 2019 г. в исследовании не использовались по причине отсутствия обновления данных; Индекс трансформации Бертельсманна, Индекс эффективности логистики и Индекс развития электронного правительства в 2019 г. также отсутствуют, т. к.  публикация по ним осуществляется один раз в два года (2016 г., 2018 г., 2020 г.).

Рассмотрим основные позиции стран-участниц ЕАЭС согласно международным рейтингам. Индекс глобальной конкурентоспособности (далее – ИГК) позволяет оценить способность страны вести конкурентную борьбу на международных рынках и представлен в таблице 1 [6, с. 10]. Разработчиком ИГК является Всемирный экономический форум.

По данным таблицы 1 отметим, что согласно ИГК в 2019 г. ЕАЭС занимает 44-е место в рейтинге из 141 экономики. Наиболее высокую позицию среди стран-участниц ЕАЭС занимает Россия (43), далее идет Казахстан (55), Армения (69) и Кыргызстан (96). Выявлены следующие конкурентные преимущества ЕАЭС: «размер рынка» (11 место в мире), «внедрение ИКТ» (24 место), «инновационная активность» (39 место) и «макроэкономическая стабильность» (45 место).

Отметим позиции ЕАЭС в рейтинге ИГК в 2019 г.: «здоровье» – 97, «финансовый рынок» – 96, «товарный рынок» – 84, «институты» – 73, «рынок труда» – 58, «навыки» – 54, «инфраструктура» – 52, «динамика бизнеса» – 51, «макростабильность» – 45, «инновационная активность» – 39, «внедрение ИКТ» – 24 и «размер рынка» – 11 [6, с. 10].    

Выделим слабые и сильные стороны стран-участниц ЕАЭС по ИГК:

• сильными сторонами Армении являются: эффективность рынка труда (32 место в мире) и эффективность товарного рынка (44 место); слабыми сторонами: здоровье (68 место), развитость финансового рынка (69 место) и размер рынка (118 место). Значение ИГК в 2018 г. – 59,9, в 2019 г. – 61,3;
• сильными сторонами Казахстана являются: эффективность рынка труда (25 место), динамика развития бизнеса (35 место), внедрение ИКТ (44 место) и размер рынка (45 место); слабыми сторонами: здоровье (95 место), инновационная активность (95 место) и развитость финансового рынка (104 место). Значение ИГК в 2018 г. – 61,8, в 2019 г. – 62,9;
• сильными сторонами Кыргызстана являются: внедрение ИКТ (65 место), макроэкономическая стабильность (74 место); слабыми сторонами: инфраструктура (103 место), развитость финансового рынка (112 место), эффективность товарного рынка (115 место), размер рынка (125 место) и инновационная активность (129 место). Значение ИГК в 2018 г. – 53,0, в 2019 г. – 54,0;
• сильными сторонами РФ являются: размер рынка (6 место), внедрение ИКТ (22 место), инновационная активность (32 место), макроэкономическая стабильность (43 место) и инфраструктура (50 место); слабыми сторонами: эффективность товарного рынка (87 место), развитость финансового рынка (95 место) и здоровье (97 место). Значение ИГК в 2018 г. – 65,6, в 2019 г. – 66,7.

Индекс экономической свободы в мире (ИЭСМ) позволяет измерить, в какой степени политика и институты той или иной страны содействуют экономической свободе (см. табл. 2) [6, с. 16]. Разработчиком этого индекса выступают институт Катона (США) и институт Фрейзера (Канада).

По данным таблицы 2, в 2019 г. ЕАЭС занимает 83 место в рейтинге из 162 экономик и по сравнению с 2018 г. отмечается рост на 3 позиции, что обусловлено улучшением позиций в рейтинге 4 стран-участниц ЕАЭС и сохранением позиции Кыргызстана на уровне 2018 г. Как видно, наиболее высокая позиция среди стран-участниц ЕАЭС у Армении (27), далее следуют Казахстан (68), Кыргызстан (77), Россия (85) и Белоруссия (99).

Если проанализировать позиции ЕАЭС в мире по показателям ИЭСМ за 2019 г., то наиболее высокое значение по субиндексу занимают: «надежные деньги» (9,22 п.), далее следуют «свобода внешней торговли» (6,82 п.), «регулирование» (6,74 п.), «размеры государства» (6,40 п.) и «правовая структура и права собственности» (4,89 п.).

На значения субиндексов в 2019 г. оказали влияние различные факторы, причем как положительно, так и отрицательно. Выделим основные из них по странам-участницам ЕАЭС:

• в Армении значение ИЭСМ в 2018 г. составило 7,57 п., в 2019 г. – 7,7 п. В целом за 2019 г. отмечается рост по 4 из 5 субиндексам, в т. ч. «размер государства», «правовая структура и защита прав собственности», «свобода внешней торговли», «регулирование». Однако наблюдалось снижение по субиндексу «надежные деньги» по показателю «прирост денежной массы»;
• по Белоруссии значение ИЭСМ имеется лишь за 2 предыдущих года и отмечается рост по 2 субиндексам, в т. ч. «надежные деньги» (показатели по инфляции) и «регулирование» (регулирование кредитного рынка); по субиндексу «свобода внешней торговли» (регулятивные торговые барьеры) имеется снижение. Таким образом, за 2018 г. значение ИЭСМ составило 6,23, а за 2019 г. – 6,64;
• в Казахстане отмечен рост по субиндексам «надежные деньги» (показатели по инфляции), «свобода внешней торговли» (издержки соблюдения регулятивных норм при импорте и экспорте) и «регулирование» (по всем группам показателей), в то время как субиндекс «регулирование» уменьшился (-0,29 п.), в частности это касается показателей «регулирование кредитного рынка», «регулирование рынка труда» и «регулирование бизнеса». За 2018 г. значение ИЭСМ составило 7,11, а за 2019 г. – 7,10;
• в Кыргызстане по субиндексам «свобода внешней торговли» (регулятивные торговые барьеры) и «регулирование» (регулирование рынка труда и бизнеса) произошло увеличение, в то время как по субиндексам «размеры государства» (вес государственного потребления в совокупном потреблении) и «надежные деньги» (инфляция) – снижение. За 2018 г. значение ИЭСМ составило 6,93, а за 2019 г. – 6,92;
• набольшее отрицательное изменение произошло по субиндексам в России: «размеры государства», «правовая структура и права собственности» (независимость судебной системы, законное принуждение в соответствии с договором) и «свобода внешней торговли» (государственный контроль международного движения капитала и людей). Незначительный рост по субиндексам «надежные деньги» (показатели по инфляции) и «регулирование» (регулирование кредитного рынка, рынка труда). В целом за 2018 г. значение ИЭСМ составило 6,83, за 2019 г. – 6,78.

Далее проанализируем значение Индекса экономической свободы (ИЭС), который позволяет оценить отсутствие правительственного вмешательства или воспрепятствования производству, распределению и потреблению товаров и услуг, за исключением необходимой гражданам защиты и обеспечения прав частной собственности [6, с. 19] (см. табл. 3). Разработчик ИЭС – фонд «Наследие» (Heritage Foundation), The Wall Street Journa.

По данным таблицы 3 видно, что ЕАЭС в 2019 г. занимает 94 место в рейтинге из 180 экономик, и по сравнению с 2018 г. произошел рост на 6 позиций (с 100 на 94 место), что обусловлено улучшением позиций Белоруссии и России. Однако прирост значений ИЭС, на основе которых происходит ранжирование стран, наблюдался лишь у России. Наиболее высокая позиция среди стран-участниц ЕАЭС отмечается у Армении (47), далее – Казахстан (59), Кыргызстан (79), Россия (98) и Белоруссия (104).

Показателями ИЭС являются: «налоговая нагрузка», «состояние фискальной системы», «свобода торговли» и «свобода предпринимательства», «эффективность судебной деятельности», «монетарная свобода», «вовлеченность государства», «свобода труда», «государственный расходы», «права собственности» и «свобода инвестиций».

За 2019 г. ЕАЭС имеет наиболее высокие значения по следующим субиндексам: «налоговая нагрузка» (89,8 п.), «состояние фискальной системы» (82,1 п.), «свобода торговли» (78,0 п.), «свобода предпринимательства» (77,9 п.). В 2019 году наблюдался рост значений по 5 компонентам индекса из 12, снижение – по 5 компонентам. По остальным компонентам значения не изменились [6, с. 20].

В целом по странам-участницам ЕАЭС отрицательное изменение значение ИЭС произошло в Армении (на 3 позиции), Казахстане (на 18 позиций), Кыргызстане (на 1 позицию); положительное изменение наблюдалось в Белоруссии (на 4 позиции) и России (на 9 позиций).

Оценить степень интеграции страны в мировую экономику позволяет Индекс глобализации (ИГ), разработчиком которого является Швейцарский экономический институт KOF. ЕАЭС в 2019 г. занимает 55 позицию из 203 экономик и по сравнению с 2018 г. зафиксировано улучшение на 5 позиций, что обусловлено улучшением позиций всех стран-участниц ЕАЭС (за исключением Армении). Наиболее высокая позиция среди стран-участниц ЕАЭС у России (51), далее – Армения (66), Белоруссия (67), Казахстан (84) и Кыргызстан (85), что можно проследить по данным таблицы 4 [6, с. 24].

Наиболее высокая позиция ЕАЭС в 2019 г. отмечается по субиндексу «политическая глобализация» (24 место), в то время как позиции стран-участниц ЕАЭС по данному субиндексу значительно варьируются: наилучшая позиция у России – 15 место в рейтинге, наихудшая у Кыргызстана – 117 место. Наихудшее изменение (2 позиции) произошло в Армении, по остальным странам-участницам ЕАЭС было положительное изменение, в частности по Белоруссии (30 позиций), по Казахстану (14 позиций), по Кыргызстану (5 позиций) и по России (4 позиции).

На наш взгляд особый интерес вызывает индекс, позволяющий оценить достижения стран с точки зрения обеспечения благополучия и процветания – это Индекс процветания, показатели его характеризующие: «безопасность», «личная свобода», «управление», «социальный капитал», «инвест среда», «бизнес среда», «открытость рынка», «экономика», «условия проживания», «здоровье», «образование» и «природная среда».  Разработчиком выступает институт Легатум.

ЕАЭС занимает 73 место в рейтинге из 167 экономик в 2019 г., по сравнению с 2018 г. сводная позиция ЕАЭС не изменилась, но по отдельным странам наблюдались разнонаправленные тенденции. Например, Армения и Кыргызстан улучшили свои позиции в рейтинге (+7 и +1 позиция соответственно), по России позиция не изменилась, Белоруссия и Казахстан снизились в рейтинге на 2 позиции [6, с. 27]. Так как последние изменения в методологии по данному индексу произошли в 2016 г., в таблице 5 отражены значения за 3 года.

Следует отметить, что ЕАЭС занимает наиболее высокие позиции по таким субиндексам как «образование» (22), «экономика» (45) и «окружающая природная среда» (54), однако наблюдается наихудшее значение по субиндексам «управление» (98), «социальный капитал» (99), «здоровье» (100), «безопасность» и «личная свобода» (143), что безусловно вызывает определенные опасения.

Автор особо отмечает субиндекс «образование», который, к сожалению, не отражает качество и доступность образования, деятельность обучения и не учитывает количество обучающихся за рубежом.

Оценить потенциал развития человеческого капитала нам позволяет Индекс человеческого развития (ИЧР), разработчиком которого является программа развития ООН. По данным таблицы 6 мы можем проследить наилучшие и наихудшие позиции стран-участниц ЕАЭС за несколько лет.

Как мы видим из таблицы 6, позиция ЕАЭС за 2017-2018 гг. неизменна и занимает 50 место в рейтинге из 189 экономик. Однако в тот же период отмечается улучшение позиции Армении, Белоруссии и Казахстана; положение Кыргызстана и России в мировом рейтинге осталось неизменным.

Наиболее высокую позицию среди стран-участниц ЕАЭС занимает Россия (49), далее – Белоруссия и Казахстан (50 место соответственно), Армения (81), Кыргызстан (122).

Безусловно очень важно оценить степень социального развития общества, обеспечения благосостояния населения и реализации его прав любой страны. В данном случае речь идет о питании и медицинской помощи, здоровье и здоровом образе жизни, личных правах, терпимости и инклюзивности, качестве окружающей среды, доступу к информации и коммуникациям и др. Это позволяет оценить Индекс социального прогресса (ИСП) (см. табл. 7), разработчиком которого выступает институт Легатум.

По данным таблицы 7 видно, что в 2019 г. ЕАЭС занимает 62 место в рейтинге из 149 экономик. Позиция ЕАЭС ухудшилась по сравнению с 2018 г., что обусловлено снижением позиций в рейтинге всех стран-участниц ЕАЭС, кроме Казахстана.

Значение ИСП увеличилось во всех странах-участницах ЕАЭС, кроме России. Однако другие страны мира демонстрировали более высокие темпы роста значений ИСП, в связи с чем рост индексов стран-участниц ЕАЭС не отразился на итоговой позиции стран в рейтинге.

Наиболее высокую позицию в 2019 г. среди стран-участниц ЕАЭС занимает Белоруссия (48), после – Армения (59), Россия (62), Казахстан (69) и Кыргызстан (81). Наиболее высокую позицию ЕАЭС занимает по таким показателям как «доступ к продвинутым знаниям» (30-е место), «доступ к базовым знаниям» (33-е место) и «питание и медицинская помощь» (46-е место). Анализируя значение ИСП по странам следует отметить, что их позиции по данным показателям значительно варьируются. Отрицательные позиции за 2019 г. наблюдались по всем странам, кроме Казахстана.

В целом за 2019 г. значение индексов Армении, Белоруссии и Кыргызстана выросло, но другие страны показали более значительный рост, что тем самым привело к итоговому снижению позиций данных стран ЕАЭС в рейтинге.

Как известно, оценка стран по благоприятности условий ведения бизнеса осуществляется от 1 до 190. Высокий рейтинг ведения бизнеса говорит о том, что нормативно-правовые условия более благоприятны для создания и функционирования организации. Разработчиком данного показателя является Всемирный банк. Как правильно отметили авторы [1, с. 48] в данном рейтинге не учитываются качество инфраструктуры, квалификация рабочей силы, колебания валютных курсов, мнения инвесторов, безопасность и уровень коррупции, что позволило бы всесторонне оценить уровень и условия ведения легкости бизнеса.

В таблице 8 представлены значения рейтинга по странам ЕАЭС.

В рейтинге ЕАЭС в 2019 г. занимает 31 место из 190 экономик, по сравнению с 2018 г. отмечается улучшение, что обусловлено положительной динамикой в рейтинге крупнейших экономик ЕАЭС, в частности Казахстана (28) и России (31), далее – Белоруссия (37), Армения (41) и Кыргызстан (70).

ЕАЭС занимает высокие позиции по субиндексам «регистрация собственности» (13 место), «присоединение к электрическим сетям» (14 место), «обеспечение исполнения контрактов» (20 место), «получение кредитов» (27 место). Отрицательные изменения за 2019 г. отмечаются в Армении (6 позиций), Белоруссии (12 позиций) и Кыргызстане (10 позиций), положительное изменение отмечается в Казахстане и России по 3 позиции соответственно.

Бизнес-школа INSEAD, Корнельский университет и Всемирная организация интеллектуальной собственности позволяют через Глобальный индекс инноваций (ГИИ) оценить уровень инновационного развития и степень модернизации экономики.

В 2019 г. ЕАЭС занимает 50 место в рейтинге из 129 экономик. Позиция ЕАЭС по сравнению с 2018 г. осталась неизменной, в то время как по странам видна разная тенденция: улучшение позиции по Армении, Белоруссии и Кыргызстану, место России в мировом рейтинге не изменилось, позиция Казахстана снизилась.

На первом месте в рейтинге ГИИ в 2019 г.  среди стран ЕАЭС находится Россия (46), на втором Армения (64), далее следуют Белоруссия (72), Казахстан (79) и Кыргызстан (90) (см. табл. 9).

По показателям субиндексов в 2019 г. ЕАЭС занимает следующие позиции: «человеческий капитал и исследования» (28 место), «развитость бизнеса» (40 место), «результаты в области знаний и технологий» (50 место), «развитость рынка» (61 место). Оценивая позиции стран-участниц ЕАЭС следует отметить, что наименьшее и наибольшее значения наблюдается по субиндексам: «человеческий капитал и исследования» Армения занимает 107-е место, Казахстан 67-е место, Белоруссия 39-е место и Россия 23 место; «результаты в области знаний и технологий»: Беларусь занимает 51-е место, Армения 54-е место, Казахстан 81-е место и Кыргызстан 85-е место; «развитость рынка»: наименьшее значение в Кыргызстане (36), наибольшее в России (61).

Качественное государственное управление позволяет оценить качество предоставляемых услуг, уровень разработки и реализации политики через такие следующие компоненты: «учет мнения населения», «политическая стабильность», «эффективность государственного управления», «качество регулирования», «верховенство закона» и «контроль коррупции». Все это в целом позволяют определить Индикаторы качества государственного управления (ИКГУ), разработчиком которых выступает Всемирный банк.  

По последним доступным данным в 2018 г. ЕАЭС занимает 103-е место в рейтинге из 214 экономик, по сравнению с 2017 г. отмечается рост лишь на 1 позицию, что связано с улучшением позиций всех стран-участниц ЕАЭС.

По индикатору «эффективность государственного управления» первое место занимает Казахстан (96), второе Армения (102), третье место Россия (103), далее Белоруссия (125) и Кыргызстан (149).

В отношении других ИКГУ позиции ЕАЭС улучшились по 3 из них, в частности: «политическая стабильность и отсутствие преступности» (+15 позиций), «контроль над коррупцией» (+11 позиций), «учет мнения населения и подотчетность государственных органов» (+1 позиция). Снижение позиций отмечается по индикаторам: «верховенство закона» (-3 позиции) и «качество регулирования» (-1 позиция).

Важно отметить, что изменение индикатора «эффективность государственного управления» по всем странам-участниц ЕАЭС положительное.

Далее следуют Суверенные кредитные рейтинги, которые позволяют оценить деловой климат и уровень макроэкономической стабильности (разработчики – Standard& Poor’s; Moody’s; Fitch). В целом по странам ЕАЭС отмечаются положительные значения.

Оценить инклюзивность экономического роста позволяет Сводный индекс инклюзивного роста (СИИР), разработчиком которого является Комиссия. Он включает следующие компоненты: «экономическое развитие», «занятость», «торговля», «доступ к социальным и медицинским услугам», «эффективность логистики и доступность финансовых услуг», «экологические условия», «рынок труда», «доходы», «доступ к образованию» и «участие в принятии решений». Так как данный индекс на международном рейтинге является новым, его значение представлено лишь за 2019 г. (см. табл. 10) [6, с. 53]. В 2019 г. ЕАЭС занимает 36 место в рейтинге из 86 государств. ЕАЭС занимает высокую позицию по субиндексу «доступ к образованию» (5 место).

Высокая позиция среди стран-участниц ЕАЭС по СИИР занимают Белоруссия (29) и Казахстан (30), далее – Россия (37), Армения (58) и Кыргызстан (60). На наш взгляд, целесообразно выделить слабые и сильные стороны стран-участниц ЕАЭС по данному индексу (см. табл. 11).

Проведя анализ позиций ЕАЭС и стран-участниц в международных рейтингах в качестве наиболее существенных достижений за 2019 г. отметим следующее:

• Армения сохранила позиции: в топ-30 стран мира (27 место, улучшение на 2 позиции по сравнению с 2019 г.) по ИЭС института Фрейзера; в топ-10 стран мира (10 место) по показателю «Регистрация предприятий» рейтинга «Ведение бизнеса»;
• Белоруссия входит в топ-30 стран мира: согласно Атласу сложности экономики (29 место); по показателю «международная торговля» (24 место) согласно рейтингу «Ведение бизнеса» по субиндексу «Питание и медицинская помощь» (26 место) ИСП;
• Казахстан сохранил позиции в топ-30 стран: по рейтингу «Ведение бизнеса» (28 место), также по-прежнему является одним из мировых лидеров по показателям «обеспечение исполнения контрактов» и «защита миноритарных акционеров» (4 и 7 места соответственно), по показателю «эффективность рынка труда» (25 место) согласно ИГК ВЭФ;
• Кыргызстан находится в топ-10 стран мира по показателю «регистрация собственности» (7 место) и в топ-20 стран мира по показателю «получение кредитов» (15 место) согласно рейтингу «Ведение бизнеса»;
• Россия находится в топ-30 стран мира: по рейтингу «Ведение бизнеса» (31 место), а также в топ-10 стран по показателю «присоединение к электрическим сетям» (7 место); по показателю «человеческий капитал и исследования» (23 место) ГИИ; по показателю «доступ к продвинутым знаниям» (27 место) ИСП.

В 2019 г. страны-участницы ЕАЭС достигли достаточно высоких позиций в рейтингах по таким направлениям как:

• «регистрация собственности» (рейтинг «Ведение бизнеса»);
• «регистрация предприятий» (рейтинг «Ведение бизнеса»);
• «внедрение ИКТ» (ИГК, за исключением Кыргызстана);
• «образование» (Индекс процветания);
• «доступ к базовым знаниям» (Индекс социального прогресса).

Проанализировав слабые стороны стран-участниц ЕАЭС, которые находят свое отражение в низких позициях стран в международных рейтингах, являются следующие:

• «развитость финансового рынка» (ИГК);
• «управление» (Индекс процветания);
• «качество регулирования и эффективность государственного управления» (Рейтинг качества государственного управления);
• «личные права» (Индекс социального прогресса);
• «личные свободы» (Индекс Процветания);
• «терпимость и инклюзивность» (Индекс социального прогресса);
• «социальный капитал» (Индекс процветания, за исключением Кыргызстана);
• «здоровье населения» (Индекс процветания).

За 2019 г. в сравнении с итогом 2018 г. у всех стран-участниц ЕАЭС выявлены положительные изменения в таких рейтингах как:

• все страны-участницы ЕАЭС улучшили позиции в ИЭС института Фрейзера (за исключением Кыргызстана, у которого позиция не изменилась);
• три из четырех стран ЕАЭС, представленных в ИГК ВЭФ, улучшили свои позиции по сравнению с 2018 г. (Армения, Казахстан и Кыргызстан);
• три из пяти стран-участниц ЕАЭС улучшили свои позиции в ИЧР (Армения, Белоруссия и Казахстан. Позиции Кыргызстана и России не изменились);
• малые экономики ЕАЭС (включая Белоруссию) улучшили свои позиции в ГИИ.

Наиболее значимое улучшение в 2019 г. по сравнению с 2018 г. было отмечено по субиндексу «развитость рынка» ГИИ: Армения улучшила свою позицию на 26 мест (занимает 55 место), Белоруссия – на 35 мест (56 место) и Кыргызстан – на 31 позицию (36 место). Данный субиндекс оценивает такие факторы как простота получения кредитов, уровень защиты миноритарных акционеров, уровень развития конкуренции на рынке и др.

Отмечена отрицательная тенденция по некоторым рейтингам и индикаторам, в частности негативная динамика наблюдалась во всех странах-участниц ЕАЭС (за исключением Белоруссии) в рейтинге ИКГУ по направлению «качество регулирования», в целом позиции стран-участниц ЕАЭС остаются очень низкими.

В 2019 г. по сравнению с 2018 г. произошло значительное ухудшение позиций всех стран-участниц ЕАЭС по показателю «качество окружающей среды» ИСП (Армения снизилась на 37 позиций, Белоруссия – на 53 позиций, Казахстан – на 31 позиций, Кыргызстан – на 4 позиции, Россия – на 46 позиций).

Участие страны в интеграционном объединении является дополнительной возможностью содействия экономическому развитию страны. Обмен опытом в рамках интеграционного объединения представляется актуальным направлением работы и взаимодействия стран с целью повышения позиций страны в международных рейтингах.

По итогам исследования 2019 г. в качестве направлений для обмена лучшими регуляторными практиками стран-участниц в рамках ЕАЭС отметим следующие: обеспечение свободы инвестиций и развитие кредитного рынка, создание условий для развития бизнеса и предпринимательства, повышения инновационной активности предприятий, обмен опытом в сфере образования, развития человеческого потенциала и социального капитала. На наш взгляд, целесообразно расширить компоненты (субиндексы) такого индекса, как Индекс процветания (в части образования), также добавить Индекс «страха», который позволит оценить международную напряженность, конфликты между странами; определить обесценение сбережений населения; проанализировать причины стихийных бедствий; оценить снижение доходов населения, а также исследовать конфликты в семье и разрыв с близкими людьми.  

Не меньший интересе может вызвать Индекс гендерного неравенства, который позволяет оценить неравенство в возможностях достижений между мужчинами и женщинами, учитывая: репродуктивное здоровье, расширение прав и возможностей, расширение прав женщин на рынке труда.

Список литературы

1. Журавлева Г.П. Международная рейтинговая оценка развития стран-членов ЕАЭС / Г.П. Журавлева, Н.В. Манохина, Е.А. Самохина // Вестник Челябинского государственного университета. – 2017. – № 10 (406). Экономические науки. Вып. 58. – С. 46-53.
2. Рейтинги ЕАЭС [Электронный ресурс]​. – URL: http://www.eurasiancommission.org/ru/act/integr_i_makroec/dep_makroec_pol/Pages/default.aspx (дата обращения 18.08.2020).
3. Ромашкина Е.С. Анализ позиции Евразийского экономического союза в мировой экономике/ Е.С. Ромашкина // Процессы глобальной экономики: материалы междунар. науч.-практ. конф. (г. Санкт-Петербург, 24-25 октября 2017 г.) – Санкт-Петербург: Издательство: Медиапапир. – 2017. – С. 10-17.
4. Экономическое развитие Евразийского экономического союза и государств-членов в 2017 году: международные рейтинги / А.А. Пантелеев, Н.М. Айменова. – М.: Департамент макроэкономической политики Евразийской экономической комиссии, 20187. – 131 с.
5. Экономическое развитие Евразийского экономического союза и государств-членов в 2018 году: международные рейтинги / А.А. Пантелеев, Н.М. Петакчян – М.: Департамент макроэкономической политики Евразийской экономической комиссии, 2018. – 129 с.
6. Экономическое развитие Евразийского экономического союза и государств-членов в 2019 году: международные рейтинги / А.А. Пантелеев, Н.М. Петакчян. – М.: Департамент макроэкономической политики Евразийской экономической комиссии, 2019. – 107 с.

Bibliography

1. Zhuravleva G.P. International rating assessment of the development of the EAEU member states / G.P. Zhuravleva, N.V. Manokhina, E.A. Samokhina // Bulletin of the Chelyabinsk State University. – 2017. – No. 10 (406). Economic sciences. Issue 58 .– S. 46-53.
2. Ratings of the EAEU [Electronic resource]. – URL: http://www.eurasiancommission.org/ru/act/integr_i_makroec/dep_makroec_pol/Pages/default.aspx (date of access 08/18/2020).
3. Romashkina E.S. Analysis of the position of the Eurasian Economic Union in the world economy / E.S. Romashkina // Processes of the global economy: materials of the international. scientific-practical conf. (St. Petersburg, October 24-25, 2017) – St. Petersburg: Publisher: Mediaapir. – 2017 .– S. 10-17.
4. Economic development of the Eurasian Economic Union and Member States in 2017: international ratings / А.А. Panteleev, N.M. Aymenov. – M .: Department of Macroeconomic Policy of the Eurasian Economic Commission, 20187 .– 131 p.
5. Economic development of the Eurasian Economic Union and member states in 2018: international ratings / А.А. Panteleev, N.M. Petakchyan – M .: Department of Macroeconomic Policy of the Eurasian Economic Commission, 2018 .– 129 p.
6. Economic development of the Eurasian Economic Union and Member States in 2019: international ratings / А.А. Panteleev, N.M. Petakchyan. – M .: Department of Macroeconomic Policy of the Eurasian Economic Commission, 2019 .– 107 p.

DOI 10.24411/2413-046Х-2020-10557

ВЛИЯНИЕ ВНЕШНЕЭКОНОМИЧЕСКИХ ФАКТОРОВ НА РАЗРАБОТКУ СТРАТЕГИИ РАЗВИТИИ НЕФТЯНЫХ КОМПАНИЙ

INFLUENCE OF FOREIGN ECONOMIC FACTORS ON THE DEVELOPMENT STRATEGY OF OIL COMPANIES

Павлова Анна Станиславовна, Пермский национальный исследовательский политехнический университет (ПНИПУ); специальность “Разработка нефтяных и газовых месторождений”; группа РНГМ-17-1б; эл. почта: pav.anna@list.ru

Имайкина Регина Мансуровна, Пермский национальный исследовательский политехнический университет (ПНИПУ); специальность “Разработка нефтяных и газовых месторождений”; группа РНГМ-17-1б; эл. почта: Reginaimaikina@bk.ru

Pavlova Anna Stanislavovna

Imaikina Regina Mansurovna

Аннотация. На сегодняшний день обстановка в сфере нефтяной отрасли остается неустойчивой и требует совершенствования. В связи с чем, статье рассматриваются внешние факторы, влияющие на развитие нефтяных компаний, которые необходимо принимать во внимание при формировании стратегии стабильного развития компании. Автором при формировании стратегии устойчивого развития нефтяных компаний предлагается использовать подход, который разделяет внешнеэкономические факторы на: стратегические, операционные, финансовые и правовые.

Summary. Тoday the situation in the oil industry remains unstable and requires perfection. In this connection, the article considers the external factors affecting the development of oil companies, which must be taken into account when forming a strategy for the stable development of the company. The author proposes to use the approach, which divides into external economic factors: environmental, financial and operational risks, when forming the strategy of sustainable development of oil companies.

Ключевые слова: нефть, нефтепродукты, нефтяные компании, экономический рынок, спрос, предложение, ОПЕК.

Keywords: oil, oil products, oil companies, economic market, supply, demand, OPEC.

На протяжении исторического развития рынка нефти, начиная с первой добычи, ценообразование нефти потерпел серьёзные изменения: изменились принципы, количество участников и виды сделок. Анализ аспектов даёт возможность сделать выводы по воздействию факторов на стоимость нефти и принять их во внимание [1].

Принцип ценообразования. Так, до 1973 года цены определялись Международным картелем, состоящим из компаний, удерживавших стоимость на уровне от одного до трех долларов по курсу США. Далее по причине шока (октябрь 1973 г). в результате ввода эмбарго по поставке нефтепродуктов в страны, поддержавшие Израиль, стоимость в 1974 г. выросла до 11,58 долларов.

Впоследствии лидирующую позицию стали вести 13 стран – экспортеров нефти. К 1980 году концессии были национализированы, в результате члены МНК потеряли власть над стоимостью и лишились выручки от производства. Доля правительства от выручки достигла 100 %. Участники ОПЕК, являясь ведущим нефтяными поставщиками, устанавливали стоимость, которая уже в 1980 г. достигла 36,83 долл.

Исследователи пришли к мнению, что в 1986 году картельный принцип сменился биржевым. Впервые контракты были заключены в Нью-Йорке в 1983 г., а к 1986 г. их суточный объем возрос с 0,8 млн. баррелей нефти в 1983 г. до 10,8 млн. баррелей в 1985 г. Значение ОПЕК значительно уменьшилось: снижение добычи не позволило удержать спад цен на данный период времени (1979 – 1985г.).

Доминирующие виды сделок. До 1971 г. в качестве ведущих сделок выступали сделки, определяющие стоимость и объемы продаж. Далее произошло развитие разовых сделок, определяющих размеры торговли нефтепродуктами: к 80-м годам на долю приходилось 50 % мировой торговли, по сравнению с 5% в 70 – х. После 1986 г. стоимость фигурировала на бирже, в процессе сделок и процессе сделок с отсроченной поставкой.

Количество участников ценообразования. В связи с переходом от картельного метода к биржевому методу, количество участников увеличилось во много раз. И до 1973 г. МНК состоял из 7 компаний. Цены устанавливались по итогу конкуренции между участниками. Процедура была регламентированной, стоимость устанавливалась соотношением спроса и предложением.

Смена ценообразования нашла своё отражение в системе экономических и эконометрических моделей мирового рынка, разработанных разные временные периоды [2]. Если в более ранних работах среди детерминантов стоимости на нефть выступали только факторы, характеризующие баланс спроса и предложения на сырую нефть, то в поздних работах к таким факторам добавлялись экономические факторы, в конкретных случаях полностью замещая первые.

Первая категория работ выделяла в качестве ведущих факторов детерминанты спроса и предложения на нефть. В частности К. Кауфман, исследователь рынка нефти, изучал воздействие ОПЕК на стоимость американской нефти, применяя в качестве факторов их производственные мощности, квоту и превышение их реальных объемов производства над установленной квотой; также в процессе работ автор постарался учесть геополитические факторы, в данном случае воздействия войны в Персидском заливе [3]. В результате исследования было выявлено, что ОПЕК оказывает значительное воздействие на стоимость нефти в период с 1986 по 2000 г. Некоторые аналитики приходят к выводу, что мощности стран ОПЕК обеспечивают возможность «держать ситуацию с ценами под контролем» [4].

Более поздние исследования включают в себя экономические факторы, которые объясняют поведение мировой стоимости на данный вид ресурса. В работах К. Кауфман по отдельности уделяется внимание стоимости фьючерсных контрактов на нефть марки WTI со сроком 1,4 месяца. Было выявлено, что разница между долгосрочными и краткосрочными контрактами весьма влияет на стоимость нефти.

Ряд исследователей приходят к выводу, что в разные периоды времени на нефть оказывают влияние разный набор факторов, которые зачастую сложно учесть в одном уравнении.

Первая агрегированная эконометрическая модель (1980-х – к. 1990-х гг.) отражает поведение стран-членов ОПЕК как лидера в установлении стоимости на нефть и производителей [5]. В качестве влияющих факторов для данной модели автор применяет мощность нефтедобычи, затраты на добычу и удельные затраты в расчете на одну скважину. Данная модель дала возможность определить стоимость, сложившиеся на рынке в результате частичной монополии ОПЕК 2018 г. предусматривал, что соглашение ОПЕК об ограничении добычи – это необходимый и эффективный механизм.

Однако восстановлению баланса также способствовало снижение добычи в ряде стран по другим причинам, в частности в Иране, в отношении которого были восстановлены американские санкции. США, в свою очередь, достигла максимального уровня. Также важное событие 2018 года – это изменение состава ОПЕК. Со второй половины 2018 года стали возрастать опасения замедления спроса на нефтепродукты ввиду ухудшения перспектив экономического роста.

За период 2017-2018 гг. выявлено, что тарифы на мировом рынке нефтепродуктов возможно быстро восстановить при условиях, что наибольшая часть стран соглашения об ограничении выполняют свои обязательства. В среднем уровень осуществления квот среди членов ОПЕК+ 2018 г. достиг 96,3%, при этом более высокий критерий дисциплины был характерен для стран ОПЕК (139,8%).

Как итог, со 2 квартала 2018 г. запасы нефтепродуктов в членах ОЭСР за 5 лет опустились ниже уровня. Однако к концу 2018 г. запасы заново возросли. Также это объясняется действиями стран-членов соглашения, которые в 2018 г. во избежание появления дефицита на мировом рынке приняли решение по увеличению нефтедобычи на 1 млн. б/д и возврату к 100%-ому уровню выполнения целевых показателей.

Однако не только соблюдение всех требований большинством членов соглашения ОПЕК плюс способствовало становлению стабильной ситуации.

У категории членов ОПЕК (Иран, Венесуэла, Ангола) наблюдалось сокращение добычи по другим причинам. Так, в Венесуэле, охваченной кризисом, нефтедобыча быстрыми темпами обвалилась. И за 2018 г. объемы производства составили 1,34 млн. б/д, что говорит о минимальном значении за последние 30 лет. Основными причинам кризиса явилось отсутствие вложений в работу и материалы, которые были необходимы для развития месторождений. Россия в 2019 г. стала уменьшать объемы производства нефтепродуктов после чего уровень составил 11,4 млн. баррелей. Объемы экспорта также уменьшились – до 5,2 млн. б/д. В среднем, стоимость Urals за месяц составила 59,9 долл. за баррель.

В 2018 г. усилились опасения по замедлению спроса на мировом рынке ввиду нестабильности и росте мировой экономики. Так, по последним данным МВФ, в 2018 г. повышение экономики оценивается в 3,7 п.п., и, по прогнозу, составляет 3,5 п.п. в 2019 г. Ведущим фактором ослабления роста экономики является «торговая война» между США и Китаем. Инициатором противостояния явились США, после чего с 1 квартала 2018 года страны повышали торговые пошлины на разные группы товаров, при этом на Китай подавал иски в ВТО на действия США. Возможное перемирия Китая и США является «сигналом» для восстановления экономического роста, а вместе с этим и мирового спроса на нефть и нефтепродукты [4].

На основании вышеизложенного можно сделать вывод, что ситуация сложилась нестабильная, в связи с чем необходимо пересмотреть взгляды на управление и принимать решения в условиях нестабильности. Учет факторов необходимо проводить в соответствии с их группировкой. Все риски можно разделить на четыре группы: стратегические, операционные, финансовые и правовые. Отбор рисков можно осуществлять при помощи опытных консультантов при анализе качественной оценки и ключевых характеристик рисков.

На современном этапе среди основных операционных рисков можно выделить экологические риски. В группе финансовых рисков более значимыми рисками можно выделить риски роста цен на электроэнергию. Это связано, прежде всего, с программами развития энергоэффективности. Среди операционных рисков, как добычи, так и переработки, необходимо включать риски, напрямую связанные с профессионализмом персонала, здоровьем и безопасностью. Среди правовых рисков можно выделить риски, связанные с изменением законодательства.

В условиях развития нефтяной отрасли система управления рисками должна совершенствоваться, учитывая потребности Компаний. Стратегия эффективного развития нефтяных компаний также находится в своём постоянном совершенстве, обновляясь при помощи опыта деятельности нефтяных компаний. Методом классификации факторов, влияющих на стратегию развития нефтяным компаний, определяя условия их оценки и воздействия, мы получаем определение стратегической устойчивости нефтяного комплекса.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Игнатьев С. В. Глобализация и современная экономическая наука: проблемы и пути их решения // Сборник статей: Международная исследовательская организация «Cognitio». 2016. С. 67–71. 25.
2. Агеев А. И., Логинов Е. Л. Снижение мировых цен на нефть: выдержит ли Россия? // Экономические стратегии. 2014. Т. 16. № 10 (126). С. 32–45.
3. Зайцев Д. А. Вопреки всему: Россия продолжает наращивать добычу нефти // Иннов: электронный научный журнал, 2015. №3 (24).
4. Обзор мировых энергетических рынков: рынок нефти // https://nifi.ru/images/FILES/energo/2019/2019.
5. Корнилов Д. А. Международная конкуренция и борьба за рынки сбыта продукции (на примере внешнеэкономической деятельности США) // ИТпортал. 2016. № 2 (10). С. 5.

DOI 10.24411/2413-046Х-2020-10556

АНАЛИЗ НАПРАВЛЕНИЙ РАЗВИТИЯ НЕФТЕГАЗОВОГО КОМПЛЕКСА РОССИИ

THE ANALYSIS OF THE RUSSIAN OIL AND GAS INDUSTRY DEVELOPMENT

Паршаков Дмитрий Сергеевич, Пермский национальный исследовательский политехнический университет (ПНИПУ); специальность “Сооружение и ремонт систем трубопроводного транспорта”; группа ГНП-17-1б; эл. почта: parshakov.dima@mail.ru

Parshakov Dmitrii Sergeevich

Аннотация. Нефтегазовый комплекс России функционирует в достаточно сложных условиях, на его развитие оказывает влияние значительное количество трудно контролируемых факторов. Однако, и в таких условиях необходимо осуществлять постоянное развитие компаний для поддержания и улучшения своих позиций на рынке. Основными направлениями развития нефтегазовых предприятий в современной бизнес среде являются использование новых технологий для ресурсосбережения, повышения эффективности добычи нефти на традиционных месторождениях, а также разработка нетрадиционных запасов углеводородов.

Summary. Russian oil and gas industry operates in quite difficult conditions, and its development is influenced by a significant number of factors which difficult to control. However, even in such conditions, it is necessary to constantly develop companies in order to maintain and improve their positions in the market. The main directions of development of oil and gas enterprises in the modern business environment are the use of new technologies for resource saving, improving the efficiency of oil production in traditional fields as well as the development of unconventional hydrocarbon reserves.

Ключевые слова: нефтегазовый комплекс, экономика России, долгосрочное развитие, краткосрочное развитие.

Keywords: oil and gas industry, Russian economy, long-term development, short-term development.

Топливно-энергетическая отрасль России – это одна из самых важных отраслей национальной экономики России. Она обеспечивает жизнедеятельность всех других отраслей, ее состояние сильно влияет на характер и темпы развития страны. Последние 50 лет топливно-энергетический комплекс России характеризуются поиском перспективных с точки зрения запасов энергетического сырья регионов на континентах вплоть до изучения акваторий континентальных окраин и внутренних морей [Каралкин, 2011].

С углеводородным ландшафтом, состоящим в основном из стареющих нефтяных и газовых месторождений, Россия направляет свои усилия на дальнейшее развитие бурых месторождений и разведку нетрадиционных месторождений, которые ранее были нежизнеспособны. Обладая вторыми по величине в мире запасами природного газа (35 трлн куб. м), Россия также является вторым по величине производителем природного газа с объемом добычи 635,6 млрд куб. м в 2017 году [The Oil and Gas Year, 2020].

Большую часть российского производства по-прежнему занимают отечественные компании, крупнейшими из которых являются “Роснефть” и “Лукойл”. Технологическое развитие и сотрудничество с иностранными компаниями активизируют российскую обрабатывающую промышленность. Новые технологии продлевают срок службы устаревшего нефтепромыслового оборудования России, однако отечественным производителям зачастую не хватает мощностей для разработки необходимых технологий. Это обеспечило зарубежным компаниям рынок для удовлетворения растущих технологических потребностей России [The Oil and Gas Year, 2020].

Все государства, обладающие углеводородными ресурсами, считают развитие нефтегазовой отрасли приоритетным направлением. Высокоразвитые страны и финансовые группы направляют крупные инвестиции. В СССР темпы роста нефтедобычи были значительно выше мировых: в конце 80-х гг. добыча нефти увеличилась по сравнению с 1950 г. в 16,5 раза и достигла 624 миллионов тонн, а газа – 815 млрд кубометров (рост в 140 раз!). Всего же в России добыто с начала промышленной разработки запасов около 16 млрд тонн нефти и 13 триллионов кубометров газа. Состояние и возможные пути развития нефтегазового комплекса напрямую связаны с энергетической стратегией России [Каралкин, 2011]. Прогнозные показатели объемов и глубины переработки нефтяного сырья и производства нефтепродуктов представлены в Таблице 1 [Министерство энергетики РФ]. Структура ввода мощностей по переработке нефти в 2010–2030 гг. приведена на Рисунке 1 [Каралкин, 2011].

Согласно Энергетической стратегии России долгосрочное развитие нефтяной промышленности страны предполагает решение следующих основных задач:

• рациональное использование запасов нефти, расширение воспроизводства сырьевой базы нефтедобывающей промышленности;
• ресурсосбережение, сокращение потерь на всех стадиях технологического процесса при подготовке запасов, добыче, транспортировке и переработке нефти;
• углубление переработки нефти, комплексное извлечение и использование всех ценных попутных и растворенных компонентов;
• формирование и развитие новых крупных центров добычи нефти, в частности в восточных районах России.

Для развития топливно-энергетического комплекса Росси важно выполнение следующих мероприятий: реализация проектов «Северный поток», «Южный поток» и строительство газопровода «Сахалин – Хабаровск – Владивосток»; увеличение разведанных запасов газа при наличии соответствующих инвестиций и благоприятной ситуации на внутреннем и внешнем рынках; увеличение капиталовложений в создание объектов транспортной и энергетической инфраструктуры; проведение в нефтяной отрасли основных геолого-разведочных работ в Восточной Сибири [Каралкин, 2011].  

Добыча нефти в России в течение последнего десятилетия росла в среднем на один процент в год. Рост заметно замедлился по сравнению с первыми годами тысячелетия, так как добыча на традиционных крупнейших месторождениях Западной Сибири начала снижаться. Ввод новых месторождений на Дальнем Востоке России, в Восточной Сибири и Арктике заменил добычу традиционных месторождений, но этого оказалось недостаточно для поддержания прежних темпов роста. Инвестиции в новое производство сдерживаются, в частности, высокими налогами на добычу и экспорт нефти, а также более высокими политическими рисками, связанными с сектором после дела ЮКОСа в начале 2000-х годов [Simola, Solanko, 2017].

Большинство экспертов, как международных, так и российских, уже давно ожидают, что добыча нефти в стране начнет снижаться, поэтому продолжение и даже ускорение роста в последние пару лет стало для многих из них неожиданностью. Снижение добычи на традиционных месторождениях сдерживалось более высокими, чем ожидалось, темпами повышения эффективности производства, а замещающая добыча на новых месторождениях производилась быстрее, чем ожидалось. Большинство прогнозов, однако, все еще ожидают, что рост производства, по крайней мере, выровняется в ближайшие несколько лет и производство даже снизится [Simola, Solanko, 2017].

Ожидается, что можно будет и дальше повышать эффективность добычи на традиционных месторождениях, но это будет становиться все сложнее и дороже, поэтому инвестиции придется увеличивать. Добыча на многих новых крупных месторождениях, по оценкам, уже достигла своего пикового уровня, поэтому они также больше не смогут поддерживать рост в ближайшие годы. Cовершенно новые месторождения будут постоянно разрабатываться, но ввод их в эксплуатацию потребует времени и инвестиций. В последние годы инвестиции, необходимые для поддержания роста, были ограничены снижением цен на нефть, большими трудностями в получении финансирования и западными санкциями, которые ограничивают возможности приобретения технологий, необходимых для добычи нефти из-за рубежа. В последние годы инвестиции в добычу нефти и газа также росли достаточно быстрыми годовыми темпами – чуть более 10% (номинально), но из-за высокой инфляции реальный рост инвестиций был незначительным [Simola, Solanko, 2017].

Предпринимаются также усилия по контролю структуры добычи нефти через налогообложение. В начале 2000-х годов ставилась задача увеличить отечественную переработку, а также долю нефтепродуктов в экспорте вместо сырой нефти. Эта цель была достигнута, поскольку экспорт сырой нефти сократился, а экспорт нефтепродуктов вырос. Однако продукты переработки, производимые на экспорт, являются в основном продуктами с очень низкой добавленной стоимостью, и цена, получаемая за них, может быть даже ниже, чем за экспорт сырой нефти.

В течение последних двух лет производство и экспорт нефтепродуктов с низкой добавленной стоимостью начали значительно сокращаться, в то время как экспорт сырой нефти увеличился. В течение последнего десятилетия совокупный объем российского экспорта нефти и нефтепродуктов рос чуть менее чем на 2% в год, в то время как тенденции экспорта нефти и нефтепродуктов в отдельности были преимущественно противоположными. Ожидается, что в ближайшие несколько лет экспорт российской нефти будет расти в лучшем случае умеренно, поскольку рост производства ограничен, а внутренний спрос постепенно растет по мере восстановления экономики после рецессии последних лет [Simola, Solanko, 2017].

Оксфордский институт энергетических исследований составил будущее производства нефти в краткосрочном и долгосрочном периоде. Краткосрочный период характеризуется тем, что российская нефтяная промышленность успешно справляется с естественной убылью существующих месторождений, используя все более сложные методы извлечения нефти. Это может просто отражать естественный пессимизм, присущий любому прогнозу добычи нефти, потому что месторождения, которые могут быть добыты в 2030 году, просто еще не определены. Однако это могло бы также отражать растущую зрелость основных производственных регионов России и подчеркнуть необходимость освоения новых территорий и развития новых производственных баз [Henderson, Grushevenko, 2019].

Таким образом, нефть и природный газ были ключевой частью российской экономики на протяжении десятилетий. Трудно точно оценить значение нефти и природного газа для российской экономики, но, по последним оценкам, в 2000-е годы на долю нефти и природного газа приходилось примерно пятая часть ВВП России.

В современных условиях с высоким уровнем неопределенности, санкциями, значительной волатильностью цен на нефть необходимы инновационное развитие нефтегазового комплекса, использование технологии для увеличения добычи нефти, разработка нетрадиционных запасов углеводородов в староосвоенных регионах страны, освоение арктического шельфа необходимо продолжить.

Список использованных источников

1. Ермилов, А.М. Стратегия развития нефтегазовых компаний [Текст] / А.М. Ермилов, К.Н. Миловидов, Л.С. Чугунов, В.В. Ремизов. – М.: Наука, 2004. – 623 с.
2. Каралкин, М. В. Анализ состояния и возможности развития нефтегазового комплекса России. Научно-технические ведомости СПбГПУ, 2011
3. Cайт Министерства энергетики РФ. URL: http://minenergo.gov.ru
4. Simola, H., Solanko, L. Overview of Russia’s oil and gas sector. Bank of Finland, BOFIT Institute for Economies in Transition, 2017.
5. The Oil and Gas Year. Russia: Unconventional Directions, 2020. URL: https://theoilandgasyear.com/market/russia/
6. Henderson, J., Grushevenko, E. The Future of Russian Oil Production in the Short, Medium, and Long Term. The Oxford Institute for Energy Studies, 2019

List of references

1. Ermilov, A. M. the development Strategy of oil and gas companies [Text] / M. A. Ermilov, K. N. Milovidov, L. S. Chugunov, V. V. Remizov. Moscow: Nauka, 2004. – 623 p.
2. Karalkin, M. V. Analysis of the state and opportunities for development of the Russian oil and gas complex. Scientific and technical Bulletin of Spbpu, 2011
3. Website of the Ministry of energy of the Russian Federation. URL: http://minenergo.gov.ru
4. Simola, H., Solanko, L. Overview of Russia’s oil and gas sector. Bank of Finland, BOFIT Institute for Economies in Transition, 2017.
5. The Oil and Gas Year. Russia: Unconventional Directions, 2020. URL: https://theoilandgasyear.com/market/russia/
6. Henderson, J., Grushevenko, E. The Future of Russian Oil Production in the Short, Medium, and Long Term. The Oxford Institute for Energy Studies, 2019

DOI 10.24411/2413-046Х-2020-10555

МЕТОДЫ КОНКУРЕНТНОГО РАЗВИТИЯ НЕФТЕГАЗОВЫХ КОМПАНИЙ

METHODS OF COMPETITIVE DEVELOPMENT OF OIL AND GAS COMPANIES

Лодейщиков Евгений Александрович, Пермский национальный исследовательский политехнический университет (ПНИПУ); специальность “Бурение нефтяных и газовых скважин”; группа БНГС-18-1с

Lodeishchikov Evgenii Aleksandrovich

Аннотация. Современные рыночные условия оказывают неоспоримое воздействие на развитие компаний, на формирование конкурентных стратегий для достижения преимуществ на рынке и совершенствования своего производства. Крупнейшие субъекты экономики – нефтегазовые компании также заинтересованы в разработке направлений развития для занятия лидирующих позиций на рынке. В результате анализа было выявлено, что наиболее распространёнными методами развития в условиях конкуренции на сегодняшний день являются реструктуризация предприятий, переход на новый уровень цифровизации, постоянное внедрение инноваций. Стоит отметить, что нефтегазовые компании обладают достаточными возможностями для успешного внедрения таких стратегий.

Summary. Modern market conditions have an undeniable impact on the development of companies and on the formation of competitive strategies to achieve advantages in the market and improve their production. The largest oil and gas companies are also interested in creating development directions for taking leading positions in the market. As a result of the analysis, it was revealed that the most common methods of development in a competitive environment today are the restructuring of enterprises, the transition to a new level of digitalization, and the constant introduction of innovations. It is worth noting that oil and gas companies have enough opportunities to successfully implement such strategies.

Ключевые слова: нефтегазовый комплекс, конкурентное развитие, конкурентное преимущество, реструктуризация, инновации, цифровизация.

Keywords: oil and gas complex, competitive development, competitive advantage, restructuring, innovation, digitalization.

На данный момент концепции управления нефтегазовых компаний обусловлены изменением стратегических ориентиров их деятельности, которые связаны с возможными вариантами их дальнейшего развития – от масштабного сокращения деятельности и поддержания добычи на минимальном уровне до существенного роста экспорта и роста добычи [Сергеев, 2010].

Анализ экономической ситуации в нефтегазовой отрасли показывает, что реализация того или иного варианта развития зависит от влияния различных факторов. В нефтегазовой отрасли наличие конкурентной среды требует от предприятий гибкости и способности быстро реагировать на меняющиеся условия внешней среды. Однако жесткие организационные структуры российских нефтегазовых предприятий не способны выдерживать нагрузку потока меняющейся информации, замедляют процедуры выработки нетрадиционных решений и препятствуют эффективному реагированию предприятий на происходящие изменения. Это приводит к технологическому отставанию, а также к потере конкурентоспособности [Сергеев, 2010].

Необходимы новые механизмы регулирования экономических отношения для того, чтобы преодолеть негативные явления в компаниях нефтегазового сектора. Основой такого механизма может служить концепция реструктуризации предприятия. В условиях российской экономики для нефтеперерабатывающих и нефтехимических предприятий, не вошедших в состав вертикально-интегрированных нефтяных компаний, эффективная реструктуризация является необходимым условием сохранения их конкурентоспособности [Винокуров, 2010].

Реструктуризация может применяться в трех основных ситуациях:

• организация находится в состоянии глубокого кризиса, предприятие является неплатежеспособным, что характерно для многих российских промышленных предприятий;
• текущее положение предприятия можно считать удовлетворительным, но прогнозы дальнейшей деятельности являются неблагоприятными;
• успешно работающие предприятия с целью усиления конкурентоспособности [Голубничий, 2007].

Если традиционный подход к реструктуризации предприятия исходит из анализа взаимодействия предприятия (его внутренней среды) и его внешней среды, то современный (интеграционный) подход рассматривает взаимодействие трех взаимосвязанных компонентов: внешняя среда; бизнес-окружение; внутренняя среда [Сергеев, 2010].

Тан Сюй Вэй к важнейшим конкурентным преимуществам компаний нефтегазового комплекса относит инновации. Благодаря инновациям компании нефтегазового комплекса способны внедрять в свою деятельность новые методы повышения нефтеотдачи и газоотдачи, максимально использовать потенциал энергосбережения, а также комплексно использовать извлечение нефтегазовых ресурсов. Кроме того, к конкурентным преимуществам относятся создание условий для постоянного обновления, применение новых методов управления, поглощение и слияние нефтегазовых компаний, формирование диверсифицированных энергетических холдингов [Вэй, 2016].

Форд Гаррард, управляющий директор по Европе, Ближнему Востоку и Африке компании Airswift, выделил 5 ключевых преимуществ цифровизация в нефтегазовой отрасли. Во-первых, автоматизация ведет к повышению согласованности и производительности. Согласно статье, опубликованной в Harvard Business Review, пик спроса на основные сырьевые товары может наступить уже в 2025 году. Поскольку запасы сокращаются, а цены колеблются, важно, чтобы ресурсные компании быстро справлялись с неопределенностью. Например, автоматизация повторяющихся процессов может повысить согласованность, точность и скорость.

Цифровизация окажет значительное влияние на производительность тремя способами. Во-первых, снижение вариативности принесет пользу организациям, использующим качественные методологии, такие как Lean Six Sigma. Это позволит высвободить их лучшие таланты, чтобы сосредоточиться на инновациях, разработке продуктов и операционном совершенстве. Во-вторых, талант в сочетании с интуицией, логикой и аналитическими навыками будет иметь жизненно важное значение для организаций, стремящихся к процветанию в цифровой конкурентной среде. В-третьих, будущие потребности в навыках будут включать машинное обучение, разработку программного обеспечения, робототехнику. Существующие роли будут переопределены, поскольку инженеры высокого уровня будут освобождены от рутинных задач, чтобы сосредоточиться на более сложных заданиях.

Вторым преимуществом цифровизации является использование данных. Цифровизация проникла во сферы жизни, но только 1% всех данных с нефтяной вышки в настоящее время используется для принятия решений. Более широкий доступ к данным позволяет руководителям высшего звена рассматривать всю деятельность организации в целостном виде. Компании, ориентированные на цифровые технологии, могут оставаться на шаг впереди своих конкурентов, используя большие данные для производства большего объема данных с меньшими операционными издержками и автономного отслеживания соответствия требованиям.

Опрос и передача этих данных станут фактором, создающим конкурентное преимущество. Об этом свидетельствует быстро растущий спрос на специалистов по обработке данных и инженеров машинного обучения. Потребности в рабочей силе меняются, и McKinsey утверждает, что к 2027 году нефтегазовые компании будут нанимать более высокую долю специалистов по данным уровня PhD, чем геологов.

Третьим преимуществом является сокращение затрат. Автоматизация позволяет оптимизировать и быстро, точно повторять процессы. Это позволяет компаниям делать больше с меньшим количеством ресурсов и сокращать накладные расходы при минимизации риска. McKinsey предполагает, что цифровые технологии могут улучшить общий денежный поток на $11 за баррель по всей цепочке создания стоимости нефти и газа на шельфе, добавив $300 млрд в год к 2025 году.

Цифровизация может повысить безопасность и обеспечить эффективное и точное принятие решений. Некоторые потенциальные инновации включают в себя

• 3D печатные модели буровых установок производятся дешево и быстро для оценки местоположения до начала строительства;
• Подводные роботы для ремонта газопроводов у побережья;
• Дополненная реальность (AR) и беспилотные технологии для оценки и инспекции морских нефтяных вышек.

Инновационное предложение Harvard Business Review предлагает использовать AR и датчики движения глаз, чтобы гарантировать, что оборудование выключено правильно и записывать точное время и место, когда это произошло. Это снижает риск для жизни человека и обслуживания оборудования, устраняя возможность возникновения ошибок.

Результатом цифровизации также может стать повышение привлекательности и удержание сотрудников. Демографические сдвиги усиливают потенциальную нехватку квалифицированных кадров в нефтегазовой отрасли, о чем свидетельствуют Financial Times и Harvard Business Review. По мере того, как пожилые работники выходят на пенсию, они забирают с собой годы специальных навыков и институциональных знаний. Результаты доклада GETI показывают, что молодые поколения больше привлекают развивающиеся отрасли, такие как возобновляемые источники энергии. Демографические сдвиги требуют изменения бизнес-моделей. Гибкая работа и диджитализация могут привлечь и удержать неиспользованные и разнообразные таланты.

Стратегия фирмы обычно определяется с точки зрения ее положения в отрасли, в которой она работает, и конкурентных преимуществ фирмы. Это конкурентное преимущество, в свою очередь, вытекает из сочетания активов (чем владеет фирма) и возможностей (как фирма функционирует). В то время как имидж нефтегазовой отрасли заключается в том, что все дело в активах, конкурентное преимущество, как правило, является результатом сочетания материальных активов, возможностей и нематериальных активов, таких как репутация и интеллектуальная собственность. Типы возможностей, которые с наибольшей вероятностью отличают одну фирму от других в такой высококонкурентной области, как нефть и газ, представляют собой сложные наборы взаимодополняющих возможностей, которые необходимы для решения ключевых задач и которые трудно развивать и имитировать, особенно когда задачи являются новыми и требуют новых наборов возможностей [Garcia, Lessard, Singh, 2014].

На конкурентоспособность нефтегазовых предприятий оказывает влияние огромное количество факторов, среди которых выделяются мировые цены на нефть, рыночная власть производителей и потребителей, тенденции мировых рынков и политические аспекты. Чтобы компании нефтегазового сектора продолжали функционировать, они должны развивать свои конкурентные преимущества. Реструктуризация фирмы поможет справиться с неопределённостью, активно отвечать на запросы внешней среды, активно использовать постоянно меняющуюся информацию. Также одним из главных трендов в 21 веке является диджитализация, которая несет в себе множество преимуществ, среди которых можно выделить повышение производительности предприятия, сокращение затрат, повышение привлекательности среди молодежи.

Список использованных источников

1. Винокуров А.А. (2005). Особенности влияния условий и факторов внешней среды при формировании стратегии развития вертикально-интегрированных нефтяных компаний, с. 63-66.
2. Вэй Т. С. (2016). Конкурентоспособность предприятий нефтегазового комплекса России и Китая. Горный информационно-аналитический бюллетень, № 4, с. 420–424.
3. Голубничий Н.А. (2007). Формирование эффективной системы управления строительством в крупном нефтегазодобывающем комплексе в современных условиях, с. 27-30.
4. Сергеев О.А. (2010) Методы повышения конкурентоспособности предприятий нефтегазовой отрасли на основе структурно-организационной модернизации, с. 165-167.
5. Garcia R., Lessard D., Singh A. (2014). Strategic partnering in oil and gas: A capabilities perspective. Energy Strategy Reviews. Vol. 3, p. 21-29.
6. Garrad F. (2018). How oil and gas firms can increase competitive advantage with technology. URL: https://www.airswift.com/blog/automation-benefits-oil-gas/

List of references

1. Vinokurov, A. A. (2005). Features of the influence of environmental conditions and factors in the formation of the development strategy of vertically integrated oil companies, pp. 63-66.
2. Wei T. S. (2016). Competitiveness of oil and gas companies in Russia and China. Mountain information and analytical Bulletin, no. 4, pp. 420-424.
3. Golubnichy N. A. (2007). Formation of an effective construction management system in a large oil and gas production complex in modern conditions, pp. 27-30.
4. Sergeev O. A. (2010) Methods of increasing the competitiveness of oil and gas industry enterprises on the basis of structural and organizational modernization, pp. 165-167.
5. Garcia R., Lessard D., Singh A. (2014). Strategic partnering in oil and gas: a capabilities perspective. Energy Strategy Reviews. Vol. 3, p. 21-29.
6. Garrad F. (2018). How oil and gas firms can increase competitive advantage with technology. URL: https://www.airswift.com/blog/automation-benefits-oil-gas/

DOI 10.24411/2413-046Х-2020-10554

УПРАВЛЕНИЕ ИНВЕСТИЦИОННОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬЮ В НЕФТЕГАЗОВЫХ КОМПАНИЯХ

INVESTMENT MANAGEMENT IN OIL AND GAS COMPANIES

Антонец Кирилл Владимирович, Пермский национальный исследовательский политехнический университет (ПНИПУ); специальность “Сооружение и ремонт систем трубопроводного транспорта”; группа ГНП-17-1б; эл. почта: Gerton234@mail.ru

Antonets Kirill Vladimirovich

Аннотация. Освоение нефтяных и газовых месторождений, создание перерабатывающих производств в современных условиях требуют значительных финансовых вложений и новых технологий. Согласно распространенному определению, инвестиции организации представляют собой вложение капитала в различные объекты производственной деятельности в целях обеспечения роста бизнеса, получения социально-экономических эффектов. Управление инвестиционными процессами обеспечивает достижение стратегических целей бизнеса. Поэтому понимание инвестиций является существенным в условиях динамичности и неопределённости внешней среды.

Summary. The development of oil and gas fields and the creation of processing plants require significant financial investments and new technologies. According to a common definition, an organization’s investment is an investment of capital in various objects of production activities in order to ensure business growth and obtain socio-economic effects. Portfolio management ensures the achievement of strategic business goals. Therefore, understanding the investment is essential nowadays, when the business environment is rapidly changing and bringing new challenges to companies.

Ключевые слова: управление инвестициями, нефтегазовый сектор, инвестиционная политика, инвестиционная деятельность.

Keywords: investment management, oil and gas sector, investment policy, investment activity.

Компании нефтегазового комплекса во всем мире сталкиваются с непрекращающимся давлением, направленным на повышение доходности в условиях высокой неопределенности. За последние несколько лет беспрецедентные события, включая геополитические потрясения и технический прогресс, существенно изменили нефтегазовую деятельность во всем мире. Длительное снижение цен, наблюдающееся на рынке, имеет серьезные последствия для эффективности деятельности компаний, особенно для тех компаний с высоким уровнем заемных средств, которые имеют доступ к проектам с высокой безубыточностью. Компании, которые сильны в финансовом отношении и способны скорректировать свой бизнес-портфель, с большей вероятностью будут процветать в любой среде [Отчет EY, 2016].

В основе современных концепций менеджмента лежит управление инвестиционной деятельностью, которая встроена в программу общего развития организации. Управление инвестиционными процессами повышает эффективность реализации инвестиционной политики и обеспечивает достижение стратегических целей бизнеса. К целям управления инвестициями относятся улучшение финансовых и производственных результатов, повышение стоимости и конкурентоспособности компании, лидерство на рынке [Букреев, Ключинская, 2010]. Согласно анализу, проведенному консалтинговой компанией «Делойт», среди изученных 230 ведущих мировых добывающих компаний 62-80% портфелей все еще не полностью готовы ориентироваться в неопределенном будущем в течение следующих пяти лет. Портфель, пригодный для будущего, защищает от вероятного снижения цен, лучше всего поддерживает производительность в более низкой ценовой среде и быстрее всего масштабируется, когда цены растут [Официальный сайт Делойт].

Для инвестиционной деятельности предприятий нефтегазовой отрасли в России характерны следующие черты:

• высокая капиталоемкость отрасли;
• истощенность месторождений суши с легко извлекаемыми запасами углеводородов и необходимость переноса добычи в труднодоступные районы (шельф Арктики);
• высокая изношенность основных фондов;
• долговременность освоения капитальных вложений (между первоначальным вложением средств в поисково-разведочные работы и получением прибыли проходит длительный период времени) [Васильцова, 2013].

Инвестиционные процессы являются важнейшим объектом управления в компаниях нефтегазовой отрасли. Важность управления инвестициями обусловливается группой различных факторов: сложная организационная структура предприятий, высокая капиталоемкость нефтегазовой отрасли, территориальная удаленность объектов нефтегазового комплекса, длительность сроков реализации инвестиционных проектов, сильная зависимость от природно-географических условий. С помощью сформированной системы управления инвестициями компании могут предотвратить негативное влияние выше указанных факторов и создать единую систему оценки результатов инвестиционной деятельности. Поэтому грамотное управление инвестиционной деятельностью является неотъемлемым условием реализации стратегических целей компаний нефтегазового комплекса [Суворова, 2014].

Основным документом системы управления инвестициями в компаниях нефтегазовой отрасли является «Инвестиционная политика». Этот документ включает в себя общие цели и задачи инвестиционной политики, условия для разработки, экспертизы и принятия решений по инвестиционным проектам, устанавливают инвестиционные приоритеты [Кархова, 2017].

Как правило, инвестиции делятся на реальные и финансовые. Для российских нефтегазовых предприятий первостепенное значение имеют реальные инвестиции в виде вложений капитала в материально-техническую базу и технологии [Кархова, 2017]. Зачастую на практике компаний нефтегазового комплекса реальные инвестиции делятся на две категории: CAPEX и REVEX. CAPEX включается в себя капитальные вложения в основные фонды, а REVEX – некапитальные затраты текущего периода, относимые на себестоимость. Инвестиции CAPEX можно рассматривать как инвестиции в строительство скважин, производственной и транспортной инфраструктуры, на закупку оборудования. REVEX представляет собой затраты на геологоразведочные работы, бурение скважин, затраты на выполнение отдельных геолого-технических мероприятий, затраты на некапитализируемые научно-исследовательские работы, затраты на содержание зимних автодорог, затраты на управление реализацией бизнес-проекта [Кархова, 2017].

Существует несколько направлений инвестирования: разведка, добыча, переработка, транспорт, сбыт и логистика. Если проанализировать структуру реальных инвестиций нефтегазовых корпораций, то можно обнаружить, что более 50% средств направляется на цели разведки и добычи, причем основная часть тратится на создание инфраструктуры месторождений [Кархова, 2017].

Одним из важных показателей для оценки рентабельности компании является ROC. Повышение рентабельности капитала (ROC) становится все более трудным в связи с волатильностью прогнозов цен на нефть и опасениями по поводу силы и устойчивости глобального экономического роста. Даже при активном управлении портфелем анализ показывает, что средний ROC топ-10 международных нефтяных компаний сократился вдвое за последние 10 лет (Рис.1) [Отчет EY, 2016].

Одной из причин этого является инфляция стоимости капитальных проектов и перерасход средств. Заинтересованные стороны подталкивают компании к повышению рентабельности инвестиций и принятию более строгой дисциплины капитала наряду с уменьшением подверженности риску. Это внешнее давление вынуждает компании менять свою корпоративную структуру и формировать портфели проектов [Отчет EY, 2016].

В существующей динамичной среде темп, с которым бизнес должен вносить изменения, ускорился, что особенно сложно для отрасли с длительным циклом доходности. Именно поэтому компании все чаще задумываемся об устойчивости: как компании могут привнести гибкость и адаптивность в свои операционные и финансовые модели наряду с коммерческим и операционным совершенством. Сейчас важно, чтобы компании тщательно отбирали наиболее подходящие проекты, поскольку эти проекты сейчас настолько велики, что могут оказать значительное положительное или отрицательное влияние успех компании [Отчет EY, 2016].

Компания Ernst&Young выделила факторы для успешного управления инвестиционной деятельностью. Во-первых, компании должны четко представлять свою основную операционную модель и ключевые отличительные черты, регулярно пересматривать модель с учетом рыночных изменений. По мере того, как отрасль будет трансформироваться, инновации будут продолжать изменять относительные конкурентные преимущества компаний. Во-вторых, изменения во внешней среде часто приводят к изменению прогнозов, определяющих разработку проекта. Чтобы предвидеть такие изменения, необходим доступ к качественной, своевременной и аналитической рыночной информации [Отчет EY, 2016].

Таким образом, грамотное управление инвестиционной деятельностью предприятия является важным условием достижения стратегических целей компаний нефтегазового комплекса. Разработка инвестиционной стратегии компании включает анализ общей, финансовой и инвестиционной стратегии компании. Практика показывает, что компании, которые сильны финансово и способны скорректировать свой бизнес-портфель, с большей вероятностью будут стабильно развиваться. Для успешного управления инвестиционной деятельностью, компании должны четко представлять свою основную операционную модель, регулярно пересматривать модель с учетом рыночных изменений. Кроме того, в современном мире данные имеют большую ценность, поэтому компаниям необходимо обеспечить доступ к необходимым данным.

Список литературы

1. Букреев А.М., Ключинская О.М. (2010). Сущность и содержание управления инвестиционной политикой предприятия. Регион: системы, экономика, управление. – 2010. – № 2(9). С. 70–75.
2. Васильцова В. (2013). Инвестиционная привлекательность предприятий нефтегазового комплекса. Записки Горного Института. С. 146-150
3. Кархова С. (2017). Управление инвестиционными процессами в нефтегазовых корпорациях. Вестник ЮУрГУ. Серия «Экономика и менеджмент», № 1. С. 65–73.
4. Отчет EY (2016). Portfolio management in oil and gas: Building and preserving optionally. URL: https://www.ey.com/Publication/vwLUAssets/ey-portfolio-management-in-oil-and-gas/$FILE/ey-portfolio-management-in-oil-and-gas.pdf (дата обращения 26.06.2020).
5. Официальный сайт Делойт. URL: https://wwwdeloitte.com/us/en/pages/energy-and-resources/articles/oil-and-gas-portfolio-positioning-deloitte-upstream-diversification-index.html (дата обращения 26.06.2020).
6. Суворова, А.П. (2014). Совершенствование теоретико-методических основ управления инвестиционной политикой организации. Вестник МОСИ № 1. С. 204–211.

DOI 10.24411/2413-046Х-2020-10553

ОСОБЕННОСТИ ИННОВАЦИОННЫХ СТРАТЕГИЙ НЕФТЕГАЗОВЫХ КОМПАНИЙ

FEATURES OF INNOVATIVE STRATEGIES OF OIL AND GAS COMPANIES

Мишкевич Владимир Михайлович, Пермский национальный исследовательский политехнический университет (ПНИПУ); специальность “Организация и управление охраной труда и безопасностью производства”; группа ОУОТ-19-1м; эл. почта: Mishka1996@bk.ru

Mishkevich Vladimir Mikhailovich

Аннотация. Нефтяная промышленность в значительной степени ориентирована на инновации из-за своей экономической направленности. Инновации – это ключ к поддержанию высоких краткосрочных затрат для достижения долгосрочной эффективности в нефтяной промышленности. В статье дается оценка инновационных подходов, а также описание проблем и барьеров, с которыми сталкиваются компании нефтегазового сектора.

Summary. The oil industry is largely focused on innovation because of its economic orientation. Innovations are the key to maintaining high short-term costs to achieve long-term efficiency in the oil industry. The article assesses innovative approaches and  describes the problems and barriers faced by companies in the oil and gas sector.

Ключевые слова: инновационные стратегии, нефтегазовые компании, инновации, инновационный портфель.

Keywords: innovative strategies, oil and gas companies, innovations, innovation portfolio.

Предприятия по добыче и переработке нефти являются стратегически важными для любого государства, особенно для экономики России, где наблюдается сырьевая зависимость [Гатина, 2012]. В настоящее время лидерами по производству и запасам углеводородного сырья на душу населения являются страны Ближнего Востока (Катар, Кувейт, ОАЭ, Саудовская Аравия, Оман, Бахрейн, Ливия), а также некоторые развитые страны – Норвегия, Австралия, Канада [Сергеева, 2012]. Российские предприятия нефтегазового сектора имеют высокий промышленный и интеллектуальный потенциал, который также позволит нефтяным компаниям выйти на траекторию инновационного развития. Но стоит отметить, что динамика перехода на этот путь не соответствует современной инфраструктуре инновационной деятельности, так как реализация потенциала отечественной нефтехимической промышленности требует решения ряда вопросов технико-технологического, нормативно-правового, экологического, экономического характера [Лисина, 2014].

Компания PWC, предлагающая услуги в области консалтинга и аудит, провела исследование о том, как инновации влияют на рост нефтегазовых предприятий. Так, инновации в нефтегазовой отрасли сосредоточены не только на увеличении добычи, а также на обеспечение безопасного выполнения операций. Это может означать поиск новых способов контроля целостности материалов в изменяющихся условиях или создание новых систем контроля, технического обслуживания. По мере того, как индустрия входит в более сложные условия, инновации для обеспечения безопасности становятся все более важными. Генеральный директор компании Anadarko, которая занимается глубоководным бурением, сравнил используемые методы с теми, которые необходимы для высадки человека на Луну. Некоторые крупные игроки в этой отрасли сотрудничают с НАСА, чтобы разработать волоконно-оптические зондирующие системы, которые сделают морские буровые платформы более безопасными.

PWC опросила несколько компании из всей цепочки создания стоимости нефти и газа, включая как небольшие компании, так и очень крупных игроков в нефтегазовом секторе (Рис. 1). Для 43% опрошенных руководителей нефтегазовой отрасли инновации уже являются “конкурентной необходимостью”, и это число возрастает до 51% за пять лет, что говорит о том, что инновации необходимы для каждого сегмента отрасли.

Но только около половины этих нефтегазовых компаний говорят, что у них есть четко определенная стратегия и что они ее реализуют. Это серьезная проблема для тех, кто не имеет четкого видения, потому что исполнение начинается с продуманной стратегии.

Одним из ключевых факторов стимулирования роста является ориентация на сбалансированный инновационный портфель. Это означает поиск правильного сочетания инвестиций в инкрементные, прорывные и радикальные инновации по всему спектру инновационных направлений. Правильное сочетание для нефтегазовых компаний будет зависеть от того, где они находятся в цепочке создания стоимости. Руководители нефтегазовых компаний уже ожидают, что от 32% до 47% их инноваций будут крупными достижениями во всех областях (Рис. 1). Переход к более высоким уровням прорывных и радикальных инноваций является одним из важных сигналов инновационной трансформации, которая уже происходит в различных отраслях промышленности.

Независимо от того, насколько велика или мала компания, очень важно четко определить свои цели в области инноваций. То, где работаете компания в цепочке создания стоимости, будет иметь большое влияние на то, какой тип инноваций имеет наибольший смысл.

Слишком много инноваций может привести к истощению ресурсов. Слишком мало инноваций и возможностей для роста растрачивается впустую. Как только компания разработала четкую дорожную карту, важно продолжать оценивать стратегию, так как компания может потерять преимущества перед своими конкурентами.

Инновации охватывают все предприятие, а не только его научно-исследовательскую функцию. Исследования и разработки в области технологий, бизнес-систем и процессов для вышестоящих компаний или продуктов и услуг для нижестоящих компаний, безусловно, жизненно важны. Но важно также искать возможности для роста в таких областях, как бизнес-модели и цепочки поставок. Технологические инновации оказали глубокое влияние на все аспекты цепочки поставок. Достижения в области сейсмологии, начиная от 3-D и 4-D сейсмологии и заканчивая усовершенствованиями в области дистилляции и изомеризации до сжижения и регазификации, оказали глубокое влияние на то, как компании исследуют, бурят, добывают, перерабатывают и распределяют нефть и газ. Будущее будет содержать еще много достижений, поскольку энергетические компании начнут изучать нанотехнологии, биотехнологии и устойчивые химические решения.

Проведя опрос, компания PWC дала рекомендации насчет инноваций в нефтегазовой сфере.  Инновации в нефтегазовой отрасли требуют тщательного планирования и четко определенной стратегии. Согласно проведенному опросу, нефтегазовая отрасль отстает от ведущих инноваторов в плане наличия определенной стратегии.

Инвестирование в научные исследования и разработки является важной частью инноваций, но это далеко не вся история. Энергетический сектор лидирует, когда речь заходит об этом, но нефтяные и газовые компании должны быть уверены в том, что они уделяют особое внимание стимулированию инноваций в таких областях, как бизнес-модели, продукты и опыт клиентов, а также в цепочке поставок.

Руководители, которых опросила PWC, говорят, что бывает очень трудно найти и удержать нужных людей на борту, чтобы осуществить инновации. Чтобы справиться с этим, нефтяные и газовые компании должны найти творческие способы привлечения новых рекрутов. И они должны быть уверены, что у них есть сильная инновационная культура, которая поддерживает лучшие таланты.

Необходимо сотрудничать с правильными партнерами в разных отраслях промышленности. Поиск правильных внешних партнеров является сложной задачей, но это особенно важно, учитывая сильную историю нефтегазовой отрасли как “технологического интегратора”. Бурение на глубине двух миль под океаном требует такой же технической изощренности, как и отправка человека в космос. Совместные проекты между нефтяными магистралями, операторами нефтесервиса и стратегическими партнерами, поставщиками или университетами становятся скорее нормой, чем исключением. Часто они являются частью открытых инновационных инициатив, но корпоративное предпринимательство также переживает ренессанс. Кроме, того необходимо тщательно измерять успех. Это означает разработку правильных KPI для различных типов инноваций и бизнес-единиц. И если рассматривать инновации через финансовую призму, то важны и другие перспективы.

Акцент на инновационное развитие позволит не только поднять технологический уровень нефтехимической промышленности, осуществив ее технологическую модернизацию, но и при минимальном использовании бюджетных средств создать научно-техническую базу для следующего поколения разработок нефтегазового сектора России и подготовить выход на международный рынок с высококонкурентной продукцией. Процесс организации производства и внедрения продукции должен развиваться в нескольких направлениях, в частности, целесообразным представляется создание консорциумов ориентированных на решение технологических задач определенной тематической направленности [Зинурова, Гаязова, 2012].

Объектом внимания становится проблема обеспечения поддержки инновационной деятельности и формирование соответствующей инфраструктуры, под которой следует понимать совокупность взаимодополняющих подсистем и организационных элементов, охватывающих весь цикл научно-технической деятельности. В настоящее время все отчетливее осознается необходимость активной государственной поддержки по ее развитию, в частности, подсистемы информационного обеспечения. К проблемам функционирования инновационной инфраструктуры относят также сложности технологического, маркетингового, финансового сопровождения, подготовку кадров, сбытовую поддержку и т.д [Лисина, 2014].

Для нефтяной промышленности можно выделить следующие специфические стратегические барьеры:

• краткосрочная направленность
• отсутствие ясности целей исследований и разработок
• дисбалансы в распределении ресурсов (например, при решении технических долгосрочных задач, что может привести к увеличению разрыва между общей бизнес-стратегией и технологической стратегией нефтегазовой компании) [Ibrahimov, 2018].

Таким образом, нефтегазовый сектор – один из секторов, где процессные инновации оказывают значительное влияние не только на прибыль отдельных компаний, но и на национальную экономику. Для большинства нефтегазовых предприятий инновации являются основной частью их внутренней культуры и миссии компании. Нельзя отрицать, что за последнее десятилетие этот сектор добился поразительных успехов, но все еще есть чему поучиться у других отраслей и ведущих новаторов.

Существует много проблем, связанных с созданием инновационной культуры, но отдача высока для тех компаний, которые ставят развитие инновационной культуры приоритетным направлением. Возможно, некоторые из самых больших проблем для нефтяных и газовых компаний заключаются в поиске нужных талантов, поиске правильных партнеров и получении правильных показателей для измерения их инновационного прогресса.

Список литературы

1. Гатина Л.И. Интернет-стратегии мировых компаний по добыче и переработке углеводородного сырья // Вестник Казанского технологического университета. 2012. Т.15. № 12. С.298-301.
2. Зинурова Р.И., Гаязова Р.И. Особенности развития наноиндустрии в Российской Федерации // Вестник Казанского технологического университета. 2012. Т.15. № 12. С.311-313.
3. Лисина О.В. Оценка инновационной активности нефтяных компаний и проблемы развития системы инфраструктурной поддержки инновационных процессов в российском нефтегазовом секторе. 2014
4. Сергеева З.Х. Государство-петростейт («нефтегосударство»): проблема идентификации и оценка показателя развития// Вестник Казанского технологического университета. 2012. Т.15. № С.145-151.
5. Ibrahimov, B. Open Innovation and application to Petroleum Industry. 2018
6. PWC. Gateway to growth: innovation in the oil and gas industry. 2013 URL:https://www.pwc.com/gx/en/oil-gas-energy/publications/pdfs/pwc-gateway-to-growth-innovation-in-the-oil-and-gas-industry.pdf

DOI 10.24411/2413-046Х-2020-10552

КЛЮЧЕВЫЕ ФАКТОРЫ УСПЕХА НЕФТЕГАЗОВЫХ КОМПАНИЙ

KEY SUCCESS FACTORS FOR OIL AND GAS COMPANIES

Имайкина Регина Мансуровна, Пермский национальный исследовательский политехнический университет (ПНИПУ); специальность “Разработка нефтяных и газовых месторождений”; группа РНГМ-17-1б; эл. почта: Reginaimaikina@bk.ru

Павлова Анна Станиславовна, Пермский национальный исследовательский политехнический университет (ПНИПУ); специальность “Разработка нефтяных и газовых месторождений”; группа РНГМ-17-1б; эл. почта: pav.anna@list.ru

Imaikina Regina Mansurovna

Pavlova Anna Stanislavovna

Аннотация. В данной статье рассмотрены факторы, которые способствуют достижению успеха в деятельности нефтегазовых компаний. Одним из важных показателей, повышающих конкурентоспособность компаний нефтегазового сектора является качество запасов. Не менее существенным является диверсификация производства, позволяющая получать более стабильный доход. Также на сегодняшний день исследователи выделяют ключевой фактор – наличие технологических разработок, позволяющих выстроить основные процессы наиболее эффективным образом. На текущем этапе развития экономики компании должны разрабатывать нетрадиционные, инновационные методы достижения успеха в отрасли.

Summary. This article examines the factors that contribute to the success of oil and gas companies. One of the important indicators that increase the competitiveness of companies in the oil and gas sector is the quality of reserves. Equally important is the diversification of production, which allows to get a more stable income. Today researchers highlight a key factor – the availability of technological developments that allow to build the main processes in the most effective way. At the current stage of economic development, companies must develop non-traditional, innovative methods to achieve success in the industry.

Ключевые слова: ключевые факторы успеха, нефтегазовые компании, пять сил Портера, НИОКР, компани «Сургутнефтегаз».

 Keywords: Key success factors, oil and gas companies, Porter’s five forces, R&d, Surgutneftegaz company.

Анализ ключевых факторов успеха является важным анализом, которым не стоит пренебрегать, потому что данный анализ помогает направить ресурсы компании в правильном направлении и превзойти конкурентов. Для того, чтобы закрепить за собой передовые позиции, нефтегазовые компании должны учитывать качественные изменения, происходящие в структуре глобального энергетического баланса, и возникающие риски процессов глобализации и дефрагментации энергетического рынка, освоить новые конкурентные стратегии, которые уже широко реализуются зарубежными компаниями [Чернова, Разманова, 2017].

С 2010 по 2014 гг. суммарная стоимость компаний нефтегазового сектора упала на $1,444 млрд из-за резкого падения нематериальных активов. Изменение мировых цен на нефть, которые упали вдвое с середины 2014 года, приведет к дальнейшему ухудшение ситуации в нефтегазовом секторе [Brand Finance, 2015]. Поэтому анализ факторов успеха нефтегазовых компаний является актуальным не только в России, но и в мире.

Е. Чернова и С. Разманова провели анализ 6 конкурентных сил Портера (Табл. 1). В результате было выявлено, что «отражением высокого уровня конкуренции в нефтегазовой отрасли являются: ценовая конкуренция при одновременном увеличении затрат компаний, связанных с продвижением новых товаров и услуг и повышением их качества; продуктовая и географическая диверсификация, которая сопровождается борьбой за доступ к нефтегазовым активам (в добыче, транспорте и переработке) и новым рынкам сбыта; значительный рост инвестиций в НИОКР и интеллектуальный капитал компаний» [Чернова, Разманова, 2017, с. 631].

Среди ключевых факторов успеха компаний нефтегазового сектора рейтинговое агентство «Pefindo» выделило следующе факторы. Качество запасов и стратегия замещения охватывает существующие доказанные и вероятные резервы компании, а также качество резервов. Признание резерва должно быть подтверждено достоверной и независимой оценкой. Оценка срока службы резерва и его качества являются ключевыми факторами, определяющими стратегию роста компании, капитальные затраты и будущие показатели деятельности.

Диверсификация имеет решающее значение для снижения бизнес-рисков, включая ожидание колебаний цен на нефть. После заключения долгосрочного контракта с покупателем компания, добывающая нефть и природный газ, должна иметь лучшую стабильность доходов, чем та, которая подвержена высоким рискам прерывания бизнеса. Распределенное размещение запасов нефти и газа может помочь снизить риски прерывания бизнеса.

Анализ уровня затрат охватывает стоимость подъема компании и стоимость поиска. Эти расходы варьируются в зависимости от местоположения и наличия инфраструктуры. Компания с выгодными позициями по издержкам может смягчать колебания цен на нефть и получать прибыль.

Операционный менеджмент включает человеческие ресурсы компании, инфраструктуру, производительность, уровень успешности бурения и структуру затрат. Состояние и использование оборудования, а также интеграция технологических усовершенствований также станут важными факторами для достижения компанией степени эффективности в своей операционной деятельности. Анализ операционной маржи (EBIT и EBITDA) также оценивается путем сравнения коэффициентов компании с другими игроками в той же отрасли или другой отрасли с аналогичной характеристикой, что важно при анализе конкурентоспособности компании. Анализ важен для измерения операционной эффективности.

Финансовая политика включает обзор философии, стратегии и политики менеджмента в отношении финансовых рисков (исторических, текущих и будущих). Она также включает в себя изучение финансовых целей менеджмента (рост, кредитное плечо, структура долга и дивидендная политика), хеджирование и другие меры политики, направленные на снижение общего финансового риска компании (исторический и будущий). Кроме того, анализируется опыт выполнения компанией своих предыдущих финансовых обязательств с целью определения степени их выполнения, а также готовности и последовательности в своевременном погашении обязательств.

Структура капитала включает тщательное изучение исторического, текущего и прогнозируемого финансового рычага компании (общий и чистый долг по отношению к собственному капиталу и EBITDA), структуры и состава долга (рупии против иностранных валют, краткосрочные долги против долгосрочных долгов, фиксированная ставка против плавающей ставки). Управление его обязательствами также тщательно пересматривается.

Тщательный анализ формирования денежных потоков компании помогает определить способность компании выполнить свои краткосрочные и долгосрочные финансовые обязательств. Степень способности обслуживать долги определяется соотношением процентных ставок и покрытия долга компании. Кроме того, тщательно оценивается степень ликвидности компании при выполнении краткосрочных обязательств по отношению к источникам денежных средств. Оцениваются источники денежных средств, которые включают остаток денежных средств, расчетные денежные средства от операций, неиспользованные кредитные средства и другие источники денежных средств.

Финансовая гибкость охватывает совокупные оценки всех вышеперечисленных финансовых показателей для получения общего представления о финансовом состоянии компании. Анализ других сопутствующих факторов или показателей, которые конкретно не рассматривались выше, таких как страховое покрытие в соглашениях о займе/облигации также охватываются. Другими аналитическими задачами являются оценка возможностей компании в условиях неопределенности внешней среды, включая планы действий в чрезвычайных ситуациях и гибкость для решения различных неблагоприятных сценариев [PEFINDO Rating Criteria & Methodology].

По мнению генерального директора компании «Сургутнефтегаз» В.Л. Богданова, ключевыми факторами успеха в современных условиях являются использование современных технологий и развитие собственных разработок. Так, благодаря внедрению современных технологий в нефтегазовой отрасли компании способны поддерживать уровень добычи нефти на базовых месторождениях, снижать геологические риски и обеспечивать высокие стандарты экологической безопасности производства. Знания, опыт персонала и наличие передовых технологий дают возможность успешно применять современные технологии, а также помогают компании превосходить конкурентов [Волошенко, 2014].

Эффективность экологических инвестиций обеспечивается реализацией комплексных экологических программ. Комплексный подход к решению вопроса утилизации попутного нефтяного газа позволяет обеспечивать 96 %-й уровень его использования, что является самым высоким показателем в отрасли [Волошенко, 2014].

Чернова Е. Г., Разманова С. В. провели анализ ключевых факторов успеха ведущих компаний нефтегазового сектора. Стремление вертикально интегрированных компаний к контролю и участию во всех стадиях организации нефтегазового бизнеса оборачивается дублированием функций производственных и сбытовых структур. Экономия в издержках, достигаемая внутри вертикально-интегрированных компаний, имеет своей оборотной стороной расточительное расходование ресурсов. Ориентация на более мягкие формы интеграции позволяет использовать имеющийся опыт, интегрировать ресурсы при совместной разработке месторождений, разработке и освоении технологий, устранении разрывов в производственных цепочках.

Также авторы обратили внимание на то, что основными факторами, которые определяют структурные сдвиги в сфере нефти и газа на современном этапе, относятся переход прямого контроля над мировым нефтегазовыми ресурсами от ведущих транснациональных корпораций в пользу национальных нефтяных компаний, смещение основных центров потребления энергетических ресурсов из стран ЕС в страны АТР, усиление роли газовой составляющей в балансе добычи и потребления углеводородного сырья, утрата транснациональными компаниями конкурентных преимуществ в области инноваций и построения современных корпоративных систем управления.

Таким образом, традиционная модель ведения бизнеса в энергетической отрасли претерпевает кардинальные изменения, и компаниям нефтегазового сектора необходимо перестраивать свою деятельность с учетом требования внешней среды. В области добычи нефти и производства газа основные усилия должны быть направлены на рациональное использование ресурсной базы при обеспечении экономической эффективности деятельности. Ключевыми факторами успеха в нефтегазовой отрасли являются применение передовых технологий и использование современного высококачественного оборудования, строгий контроль технологических процессов разработки месторождений, активное развитие деятельности в новых регионах. Кроме того, не менее важной являются финансовая и управленческая составляющие.

В процессе перехода от ресурсно-сырьевой к инновационной модели экономического развития нефтегазовой отрасли компании должны формировать нетрадиционные конкурентные преимущества, ориентированные на трудновоспроизводимые нематериальные активы, объединенные с экспертными знаниями, управленческими навыками и долговременными рыночными связями.

Список литературы

1. PEFINDO Rating Criteria & Methodology, 2019. URL: https://www.pefindo.com/index.php/fileman/file?file=328
2. Официальный сайт ОАО «Сургутнефтегаз». URL: http://www.surgutneftegas.ru
3. Волошенко А.В. Ключевые факторы успеха и построение алгоритма повышения эффективности использования конкурентного потенциала ОАО “Сургутнефтегаз” // Международный журнал прикладных и фундаментальных исследований, 2014, С. 90-93
4. Чернова Е. Г., Разманова С. В. Структурные сдвиги в нефтегазовой отрасли: ключевые факторы, индикаторы, последствия. Вестник Cанкт-петербургского университета Т. 33. Вып. 4, 2017
5. Global Intangible Financial Tracker. An annual review of the world’s intangible value. Brand Finance GIFT 2015 with CIMA, 2015

List of references

1. PEFINDO Rating Criteria & Methodology, 2019. URL: https://www.pefindo.com/index.php/fileman/file?file=328
2. The official website of OJSC “Surgutneftegas”. URL: http://www.surgutneftegas.ru
3. Voloshenko A.V. Key success factors and construction of an algorithm for improving the efficiency of using the competitive potential of Surgutneftegaz company //International journal of applied and fundamental research, 2014
4. Chernova E. G., Rakhmanova S. V. Structural shifts in the oil and gas industry: key factors, indicators, consequences. Bulletin of Saint Petersburg University Vol. 33, 2017
5. Global Intangible Financial Tracker. An annual review of the world’s intangible value. Brand Finance GIFT 2015 with CIMA, 2015

DOI 10.24411/2413-046Х-2020-10551

СОСТОЯНИЕ ЖИВОТНОВОДЧЕСКОГО ПОДКОМПЛЕКСА РОССИИ С УЧЕТОМ ЭФФЕКТИВНОСТИ РЕАЛИЗАЦИИ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ПРОГРАММЫ РАЗВИТИЯ ОТРАСЛИ

THE STATE OF THE LIVESTOCK SUBCOMPLEX OF RUSSIA TAKING INTO ACCOUNT THE EFFICIENCY OF IMPLEMENTATION OF THE STATE PROGRAM OF THE INDUSTRY DEVELOPMENT

Панышев А.И., к.с.-х.н., доцент, Пермский государственный аграрно-технологический университет им. АК. Д.Н. Прянишникова

Panyshev A.I., Candidate of Agricultural Sciences, Associate Professor, Perm State Technical University 

Аннотация. В статье проанализировано развитие животноводческого подкомплекса через призму фактического выполнения целевых программных индикаторов данной отрасли, утвержденных Государственной программой развития сельского хозяйства Российской Федерации. В рамках исследования проанализированы темпы роста стоимости (индексы) производства  продукции животноводства, выполнение планов по продовольственной независимости России по мясной и молочной продукции, а также достижение производственных отчетных индикаторов по подотраслям. Проведенный анализ выявил не полное достижение плановых индикаторов дорожной карты по обеспечению продовольственной безопасности по молоку и молочной продукции, а также валовому производству молока. Также выявлены отдельные проблемы в структуре производства мяса. По результатам анализа выработаны соответствующие предложения.

Summary. The article analyzes the development of the livestock sub-complex through the prism of the actual implementation of the target program indicators of this industry, approved by the State Program for the Development of Agriculture of the Russian Federation. As part of the study, the rate of growth in the value (indices) of livestock production, the implementation of plans for food independence of Russia for meat and dairy products, as well as the achievement of production reporting indicators by sub-sectors were analyzed. The analysis revealed incomplete achievement of the planned indicators of the roadmap for ensuring food security in milk and dairy products, as well as in gross milk production. Also, some problems were identified in the structure of meat production. Based on the results of the analysis, appropriate proposals were developed.

Ключевые слова: индикаторы развития отрасли животноводства, производство молока, производство мяса.

Key words: indicators of the development of the livestock industry, milk production, meat production.

Животноводческий подкомплекс имеет исключительно важное значение для обеспечения внутреннего потребительского рынка страны качественной, натуральной и свежей отечественной молочной и мясной продукцией. Животноводческий кластер является ключевой сферой сельского хозяйства, обеспечивающей львиную долю стоимости произведенной продукции сельскохозяйственной отрасли. Более того, животноводство в рамках производственно-логистических цепочек обеспечивает заказами отрасли растениеводства, значительная часть   продукции которого не имеет самостоятельной роли на потребительском рынке, являясь, по сути, кормовой базой для развития животноводства [1, стр. 50]. Дополнительную актуальность настоящей публикации по анализу развития животноводческой отрасли Российской Федерации через мониторинг выполнения целевых индикаторов по отраслям животноводства придают положения Доктрины продовольственной безопасности [2] нашей страны по молоку и молокопродуктам, по мясу и мясным видам продукции, а также включением данных укрупненных товарных категорий в паспорт федерального проекта по развитию экспорта  продукции АПК [3].

Методика. Целью статьи явилось изучение уровня эффективности развития животноводческого подкомплекса с учетом текущих итогов его развития. В качестве гипотезы исследования было заявлено предположение об эффективности работы изучаемой отрасли с точки зрения динамики производственных показателей и достижения индикативных показателей Госпрограммы. Для выполнения поставленной настоящим научным исследованием цели использована совокупность научных и общеэкономических методов исследований, в том числе сравнительный, статистический и анализа [4, стр. 962].

Результаты. Векторы развития отраслей животноводства определяются программно-целевым методом Государственной программой развития сельского хозяйства, предусматривающей как отчетные нормативы, так и мероприятия, и соответствующие меры их бюджетно-финансовой поддержки [5]. В рамках упомянутой Госпрограммы выделена в специальный раздел подпрограмма развития животноводства ставящая себе следующие цели:

1) доведение уровня продовольственной безопасности страны по мясу, молоку и продуктам их переработки до уровня, заданного показателями Доктрины продовольственной безопасности за счет органического роста производства отечественной продукции животноводства и поддержку импортозамещения;

2) кратное увеличение объемов экспорта животноводческой продукции.

Для достижения поставленных целей ежегодно выделяется мощная финансовая бюджетная поддержка, например, всего на нужды АПК в 2020 году выделено 322 млрд. руб., на достижение ведомственных показателей АПК (в том числе и по животноводству) 61,3 млрд. руб., кроме прямых вливаний в подотрасли животноводства имеется льготная кредитная поддержка и лизинг, стимулируется инвестиционная активность, обеспечивается ветеринарный контроль отрасли и т.д. [6].

Нельзя не отметить, что достаточно масштабный уровень господдержки и благоприятная государственная аграрная и таможенная политика привели к формированию положительных трендов в динамике развития отрасли животноводства (таблица 1).

За последние четыре года отрасль животноводства перманентно обеспечивает растущую динамику производства продукции, при этом, за исключением последнего года, стабильно выполняется план по основному (паспортному) показателю работы отрасли – индексу роста производства продукции животноводства [7]. Рост производства продукции обеспечивает и тренд на улучшение ситуации по критериям уровня продовольственной безопасности.

Как наглядно видно на графике, в целом, за период действия Госпрограммы развития отраслей АПК, уровень самообеспечения внутреннего рынка отечественным мясом и молоком имеет уверенную тенденцию к росту, особенно по мясу и мясопродукции [8].

Официальные статистические данные говорят о том, что еще в 2017 году, в результате действующего режима продовольственных контр-санкций и господдержки, отечественный АПК обеспечил платежеспособные потребности страны на уровне желаемого безопасного норматива. Однако, по молоку и молочной продукции ситуация несколько хуже: в 2019 году прервалась положительная динамика выполнения ведомственного планового индикатора, пороговый норматив доктрины так и не достигнут. Главным фактором низкого уровня продовольственной безопасности страны по цельному молоку и молочным продуктам была и остается не достаточно быстрая динамика роста его производства (таблица 3).

За последние четыре года действия Государственной программы развития аграрной отрасли валовый удой цельного молока увеличилось всего на 5,4%, в то время как прирост откорма мяса всех видов на убой за этот же период превысил 9%.

В итоге действующих трендов на рынке молока, в том числе и благодаря государственному регулированию, увеличивается доля товарных производителей от общего валового удоя (это крестьянские фермерские хозяйства, сельскохозяйственные организации и индивидуальные предприниматели) и постоянно падает доля населения. В частности, по итогам последнего отчетного года (2019 года) доля хозяйств населения составляла уже всего 37,5% против почти половины всего объема в 2011 году, когда действующая Госпрограмма еще не была принята к реализации  (рисунок 2). В тех же трендах развивается и предложение на рынке мясопродукции (рисунок 3).

В настоящее время агрохолдинги, крупные производители индустриального типа (свинокомплексы, птицефабрики), а также малые и средние сельскохозяйственные организации  обеспечивают 80% отечественного объема производства мяса, тогда как производство в личных подсобных хозяйствах составляет всего 17,1% (до начала действия Госпрограммы этот показатель был почти 30%).

Ложкой дегтя в хорошей динамике развития мясного подкомплекса и росту уровня продовольственной безопасности Российской Федерации является далекая от оптимальной товарно-видовая структура поставляемого на рынок мяса, которая имеет перекос в сторону перепроизводства куриного и, отчасти, свиного мяса. До 45% производимого в стране мяса обеспечивают птицефабрики и почти треть свинокомплексы. При избытке мяса птицы, имеющего существенный экспортный потенциал (подкрепленный сначала специальным разделом Госпрограммы, а теперь и федеральным проектом) и самообеспечении свининой, на отечественном мясном рынке, нахватает именно качественной говядины по приемлемым ценам.

Помимо глобальных стратегических показателей развития животноводства в Госпрограмме предусмотрен целый перечень отраслевых показателей (таблица 4).

Производство мяса и молока является важнейшим оценочным показателем для Министерства сельского хозяйства и исполнительных органов государственной власти регионального и местного уровня, что объясняется включением данных видов продукции в Доктрину продбезопасности РФ. При этом, по общему производству мяса индикатор программы выполняется, но с валовым производством сырого молока обстановка не соответствует индикативно запланированной. Стимулируемые государственными субсидиями крестьянско-фермерские хозяйства и сельскохозяйственные организации даже перевыполняют запланированные на них индикативные критерии, однако валовый удой уже второй год не дополучен по естественной на сегодня причине быстрого сокращения поголовья молочного скота в частном секторе у физических лиц.

В специфичной для нашей страны отрасли овцеводства не выполняется индикатор роста  маточного поголовья, что однако не мешает на достижению планов по производству шерсти тонкорунных пород.

Выводы. Резюмируя итоги проведенного анализа, необходимо отметить, что поставленная научная гипотеза подтверждена – отрасль животноводства развивается, имеется положительная динамика по отчетным показателям, в основном выполняются прогнозные п индикаторов. Животноводческий подкомплекс на сегодня в целом обеспечивает продовольственную безопасность по молоку и мясу, выполняются производственные плановые индикаторы. Рост производства мяса дает возможность увеличения сельскохозяйственного экспорта, но по молочной продукции речь идет все еще не столько по экспортоопережению, сколько по импортозамещению. Несмотря на быстрый рост производства молока сельхозпредприятиями, общие планы его производства достигаются не всегда.

В молочной индустрии рост производства обеспечивают сельскохозяйственные компании и фермеры, но тенденция сокращения производства в ЛПХ несколько нивелирует усилия агропредприятий, поэтому необходимо развивать производство молока в общественном секторе еще более быстрыми темпами. Несмотря на достижение норматива Доктрины по мясу, и в данном секторе имеются проблемы роста, в частности, низкие объемы производства говядины и избыток птицы.

На взгляд автора, несмотря на то, что главные по отрасли и производственные показатели согласно текущих итогов в целом достигнуты, а выявленные проблемы отрасли пока не решены, необходимо провести инвентаризацию отчетных индикаторов в увязке с мероприятиями и финансовым обеспечением их выполнения. 

Литература

1. Панышев А.И. Оценка развития отрасли животноводства Российской Федерации с позиции мониторинга эффективности достижения ведомственных целевых показателей// Финансовая экономика. – 2019. – № 11. – С. 50-53.
2. Указ Президента РФ от 21.01.2020 N 20 “Об утверждении Доктрины продовольственной безопасности Российской Федерации” [Электронный ресурс] Режим доступа: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_343386// (дата обращения 12.05.2020).
3. Паспорт федерального проекта «Экспорт продукции АПК» [Электронный ресурс] Режим доступа: https://mcx.gov.ru/ministry/departments/departament-informatsionnoy-politiki-i-spetsialnykh-proektov/industry-information/info-pasport-federalnogo-proekta-eksport-produktsii-apk// (дата обращения 12.05.2020).
4. Катлишин О.И. Оценка состояния и уровня финансовой поддержки отрасли скотоводства // Финансовая экономика. – 2018. – № 6. – С. 961-964.
5. Государственная программа развития сельского хозяйства и регулирования рынков сельскохозяйственной продукции, сырья и продовольствия в Российской Федерации. [Электронный ресурс] Режим доступа: http://opendata.mcx.ru/opendata/ (дата обращения 14.06.2020).
6. Федеральный закон от 02.12.2019 N 380-ФЗ (ред. от 18.03.2020) “О федеральном бюджете на 2020 год и на плановый период 2021 и 2022 годов”. [Электронный ресурс] Режим доступа: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_339305/ca5365174e8de7a79894d6af6cff38dbc9b8db8d/ (дата обращения 17.06.2020).
7. Национальный доклад о ходе реализации Государственной программы развития сельского хозяйства и регулирования рынков сельскохозяйственной продукции, сырья и продовольствия в Российской Федерации. [Электронный ресурс] Режим доступа: http://opendata.mcx.ru/opendata/ (дата обращения 16.05.2020).
8. Отчет об исполнении публичной декларации и целей Минсельхоза России за 2019 год. [Электронный ресурс] Режим доступа: http://www.consultant.ru/document/cons_ doc_LAW_298528/819560e0ac81f5dab9929035d1c003767d936370/ (дата обращения 16.05.2020).
9. Сельское хозяйство, охота и лесное хозяйство. [Электронный ресурс] Режим доступа: https://rosstat.gov.ru/enterprise_economy (дата обращения 16.05.2020).

Literature

1. Panyshev A.I. Assessment of the development of the livestock industry in the Russian Federation from the perspective of monitoring the effectiveness of achieving departmental target indicators // Financial Economics. – 2019. – No. 11. – S. 50-53.
2. Decree of the President of the Russian Federation of 21.01.2020 N 20 “On approval of the Doctrine of food security of the Russian Federation” [Electronic resource] Access mode: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_343386// (date of circulation 05/12/2020 ).
3. Passport of the federal project “Export of agricultural products” [Electronic resource] Access mode: https://mcx.gov.ru/ministry/departments/departament-informatsionnoy-politiki-i-spetsialnykh-proektov/industry-information/info-pasport -federalnogo-proekta-eksport-produktsii-apk // (date of access 12.05.2020).
4. Katlishin OI Assessment of the state and level of financial support for the livestock industry // Financial Economics. – 2018. – No. 6. – P. 961-964.
5. State program for the development of agriculture and regulation of markets for agricultural products, raw materials and food in the Russian Federation. [Electronic resource] Access mode: http://opendata.mcx.ru/opendata/ (date of treatment 06/14/2020).
6. Federal Law of 02.12.2019 N 380-FZ (as amended on 18.03.2020) “On the federal budget for 2020 and for the planning period of 2021 and 2022”. [Electronic resource] Access mode: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_339305/ca5365174e8de7a79894d6af6cff38dbc9b8db8d / (date of access 06/17/2020).
7. National report on the implementation of the State program for the development of agriculture and regulation of markets for agricultural products, raw materials and food in the Russian Federation. [Electronic resource] Access mode: http://opendata.mcx.ru/opendata/ (date of access 05/16/2020).
8. Report on the implementation of the public declaration and goals of the Ministry of Agriculture of Russia for 2019. [Electronic resource] Access mode: http://www.consultant.ru/document/cons_ doc_LAW_298528 / 819560e0ac81f5dab9929035d1c003767d936370 / (date of access 16.05.2020).
9. Agriculture, hunting and forestry. [Electronic resource] Access mode: https://rosstat.gov.ru/enterprise_economy (date of treatment 05/16/2020).

DOI 10.24411/2413-046Х-2020-10550

Динамика трансграничных слияний и поглощений ТНК потребительского сектора в современных условиях

Dynamics of cross-border mergers and acquisitions of TNCs in the consumer sector in modern conditions

Долженко Игорь Борисович, заместитель генерального директора ООО «Фэшн Групп», primestyle@mail.ru

Dolzhenko Igor Borisovich, Deputy General Director, Fashion Group LLC, primestyle@mail.ru

Аннотация. В данной статье анализируются динамика трансграничных слияний и поглощений  ТНК потребительского сектора в условиях обострения конкуренции на мировом рынке. Отмечается, что трансграничные слияния и поглощения компаний играют важную роль в реализации стратегий роста  ТНК потребительского сектора в условиях глобальной цифровой экономики. Для слияний  и поглощений ТНК на потребительском рынке в последние годы характерна высокая активность в пищевом секторе, большая стоимость приобретений, активная перегруппировка глобального продуктового портфеля.

Summary. This article analyzes the dynamics of cross-border mergers and acquisitions of TNCs in the consumer sector in the context of heightened competition in the global market. It is noted that cross-border mergers and acquisitions of companies play an important role in the implementation of growth strategies of TNCs in the consumer sector in the global digital economy. Mergers and acquisitions of TNCs in the consumer market in recent years have been characterized by high activity in the food sector, high cost of acquisitions, and active regrouping of the global product portfolio.

Ключевые слова: слияния, поглощения, Транснациональные корпорации(ТНК), потребительский сектор, быстро реализуемые товары повседневного спроса(FMCG), стратегии, консолидация, глобальная конкуренция, конкурентоспобность.

Key words: mergers, acquisitions, transnational corporations (TNCs), consumer sector, fast-moving consumer goods (FMCG), strategies, consolidation, global competition, competitiveness.

Введение

Потребительский сектор сложен и неоднороден по своей структуре. Компании потребительского сектора занимаются  электронная коммерция, продуктовый ритейл, производством и сбытом одежды, обуви и аксессуаров, быстро реализуемых товаров повседневного спроса, спорттоваров  и т.д.  прочее. Наряду со стратегией органического роста крупнейшие компании потребительского сектора  используют слияния и поглощения в качестве стратегии расширения глобального охвата, выхода на новые рынки и консолидации внимания на своих основных брендах.[1] Приобретения также используются для вертикальной интеграции и оптимизации операций цепочки поставок.[2] Приобретения в этом секторе также предназначены для обеспечения безопасности критически важных ресурсов или запатентованных технологий в определенных категориях товаров. 

Результаты исследования

Слияния и поглощения являются для ТНК потребительского сектора важным инструментом повышения конкурентоспособности на ключевых перспективных рынках в условиях их перенасыщения товарами и услугами и стагнирующем спросе[3].

После реализации соглашений NAFTA и GATT многие компании в сфере производства продуктов питания и напитков сосредоточили свое внимание на слияниях и поглощениях.[4] Эти слияния были направлены на то, чтобы усилить преимущество существующих распределительных систем или недостаточно используемых производственных мощностей.

 Слияния и поглощения ТНК потребительского сектора являются  важнейшим инструментом роста конкурентоспособности и обеспечения темпов роста выше среднеотраслевых за счет контроля максимально большой доли роли и рыночного доминирования. Слияния и поглощения ТНК потребительского сектора позволяют за счет увеличения доли рынка и рыночной власти добиваться трансформации мировых рынков в олигополистические и , что позволяет ТНК обеспечивать достижение финансовых показателей выше среднеотраслевых.[5] В рамках тенденции дальнейшего увеличения консолидации капитала и концентрации рыночной власти за счет осуществления «сфокусированных» мегасделок  по поглощениям небольшое число крупнейших ТНК добиваются экономии на дорогостоящих НИОКР, географической диверсификации, устранения дублирующих функций, экономии на выпуске взаимодополняемых товаров.[6]

Основной целью любого слияния или поглощения ТНК потребительского сектора выступает создание синергетического эффекта, которого тем не менее добиться бывает весьма сложно или он бывает неявным, размазанным. При этом синергетический эффект бывает отложен на более длительный срок и зачастую растворяется в других трансформационных процессах происходящих в компании.[7]В качестве иллюстрации можно сослаться на полную реструктуризацию всей логистики и складского хозяйства Unilever в Европе, в рамках которой компании рационализировала и оптимизировала все логистические операции, устранив все раздробленные мелкие склады, доставшиеся ей в ходе ряда сделок по слияниям и поглощениям.  

Для слияний и поглощений ТНК потребительского сектора характерен значительный удельный вес враждебных поглощений.[8]

Высокой динамике  слияний и поглощений ТНК потребительского сектора объективно  способствовали такие факторы, как обострение конкуренции между ТНК развитых стран с формирующимися ТНК из развивающихся экономик, льготные условия финансирования международных слияний и поглощений, стремление к экономии на издержках, нарастающая конкуренция с онлайн торговлей.[9]

В период 2005-2007 гг. в пищевой индустрии, как наиболее привлекательной отрасли потребительского сектора, было осуществлено около 125 слияний и поглощений. В 2008 году ТНК потребительского сектора объявили об осуществлении 774 сделок слияний и поглощений. В 2009 году количество сделок сократилось до 582, а в 2010 году число объявленных сделок составило 786. Согласно отчету E & Y Consumer Report 2010, объем слияний и поглощений в 2010 году в мировом  потребительском секторе  составил 101,6 млрд долларов по сравнению с 45,7 млрд долларов в 2009 году.

После 2008 года в секторе наблюдался рост активности в сфере слияний и поглощений из-за необходимости доступа к более широкой клиентской базе, использования эффекта масштаба и повышения узнаваемости бренда.[10] Легкий доступ к рынку частного капитала и наличие значительного объёма свободных корпоративных денежных средств наряду с ослаблением стандартов кредитования значительно способствовали активности осуществления слияний и поглощений.[11]

Таблица№1. Основные слияния и поглощения в отрасли потребительских товаров

Покупатель Компания-мишень  Сумма ,млрд.долл.

2006 Procter & Gamble Gillette        $57

2008 InBev         Anheuser Busch   $52

1989 KKR RJR Nabisco        $25

2007 Groupe Danone    Royal Numico      £12.3

2000 Unilever      Bestfoods    $20.3

2010 Kraft Foods Cadbury      $19.6

1988 Philip Morris        Kraft  $12.9

2008 Heineken    Scottish & Newcastle (S&N)   $15.3

2006 Cerberus     Albertson    $17.4

2005 Goal Acquisitions Allied Domecq     $14.4

2010 Coca-Cola   Coca-Cola Enterprises    $12.2

2008 Altria UST Inc.     $10.4

2000 Diageo Pernod Ricard    Seagram Spirits and Wines      $8.15

2009 PepsiCo Inc.         Pepsi Bottling Group, Pepsi Americas        $7.8

2008 Pernod Ricard      Vin & Spirit (V&S)       £5.7

2007 Kraft Foods Groupe Danone    $7.6

2007 Nestle         Gerber (Novartis) $5.5

2007 Coca-Cola   Energy Brands      $4.10

2002 SAB  Miller          $3.48

2005 SAB Miller Coors          $3.4

2008 Smucker’s   Folgers (Kraft Foods)     $2.95

Источник: составлено автором по материалам Forbes, Fortune 2007-2011.

По мере того, как мировая экономика замедляется в ответ на сложные условия, на которые воздействуют геополитическая нестабильность и нарастающая конкуренция за глобальное лидерство, замедляются и темпы роста сектора потребительских товаров и розничной торговли .[12] Хотя компании по-прежнему заинтересованы в совершении сделок, они заботятся об этом, чтобы смягчить последствия нынешнего экономического спада.[13]

Еще до пандемии коронавирусной инфекции, в глобальном прогнозе транзакций Baker McKenzie, подготовленном совместно с Oxford Economics, предполагалось, что слияния и поглощения в секторе в глобальном масштабе сократятся с 581 млрд долларов США в 2019 году до 414 млрд долларов США в 2020 году. В этом прогнозе также указывается на тенденцию к снижению доходов от IPO в результате по оценкам, 31 млрд долларов США в 2019 году до 18 млрд долларов США в 2020 году.

Несмотря на спад активности, ТНК потребительского сектора по-прежнему значительно более активны при осуществлении сделок по слияниям и поглощениям,  чем компании других секторов, в частности сектора высоких технологий, здравоохранения или промышленности в целом.

При этом возможности для мегасделок в потребительском секторе сократились, и ведущие компании прежде всего проявляют интерес к приобретениям, которые помогут компаниям адаптироваться к цифровой эпохе и улучшить свою инфраструктуру.[14]

Компании потребительского сектора,  которые не являются техническими экспертами и не имеют ни возможности, ни времени для органичного создания технологии, в которой они нуждаются в настоящее время в условиях цифровой трансформации для обеспечения конкурентного преимущества  особенно заинтересованы в приобретении технологических компаний.[15] Это прежде всего сферы блокчейна,  искусственного интеллекта, бизнес-аналитики и обработки больших данных, небольшие технологические компании представляют большой интерес как объекты приобретений для ведущих потребительских ТНК.[16]

 Примером одной из ТНК потребительского сектора, активно применяющих приобретения для достижения стратегических целей является крупнейшая американская ТНК Procter & Gamble (P & G).[17] Самой успешной сделкой, обусловившей тенденции на рынке на ряд лет была сделка 2006 года по приобретению Procter & Gamble (P & G) компании Gillette за 57 миллиардов долларов, в результате чего была создана крупнейшая в мире компания по производству потребительских товаров. Благодаря сделке P & G стала лидером в сегменте товаров по уходу для мужчин. Для развития бизнеса по уходу за полостью рта P & G, приобрела Spin Brush в 2001 году. В 2003 году P & G приобрела немецкую линию по уходу за волосами Wella AG и Clairol.За последние 10 лет P & G совершила 26 приобретений,из них крупнейшим является прибретение в 2018г за 4,2 млрд долл Merck Consumer Healthcare , а также ряд относительно  небольших нишевых фирм, и осуществила венчурные инвестиции в 10 технологических компаний, в частности , в компании Amyris, A123 Systems, MarketTools.

В 2008 году бельгийская пивоваренная компания InBev завершила поглощение американской компании Anheuser Busch за 52 млрд долларов, чтобы создать крупнейшего в мире пивовара. Anheuser делает Budweiser, самое популярное пиво в США, в то время как InBev производит Stella Artois и Beck’s. Сам InBev был образован в результате слияния бразильского AmBev и бельгийского Interbrew. Эта комбинация создала мирового лидера в области пива и одну из пяти ведущих компаний по производству потребительских товаров в мире. Комбинация была переименована в Anheuser Busch InBev, чтобы отразить наследие и традиции Anheuser Busch. Согласно условиям соглашения о слиянии, все акции Anheuser Busch были приобретены за 70 долларов США за акцию наличными. Ожидается, что сделка принесет ежегодную экономию в размере 1,5 миллиарда долларов. Новая компания с портфелем из более чем 200 брендов была географически диверсифицирована с ориентацией на развитые и развивающиеся рынки.

Характерной особенностью сделок по приобретениям в потребительском секторе является активное участие частных инвесторов.[18] В одной из крупнейших сделок в 2010 году KKR / Vestar Capital Group и Centerview Group приобрели Del Monte Foods за 53 миллиарда долларов.. В 2011 году Kraft приобрела британского кондитера Cadbury за 19,6 млрд долларов. чтобы получить доступ к новым географическим рынкам и извлечь выгоду из синергии, связанной с дополнительными портфелями продуктов.

В 2007 году Groupe Danone, производитель йогурта Dannon и воды Evian, приобрел Royal Numico NV за 16,8 миллиарда долларов. Добавление Numico сделало Danone одним из крупнейших игроков в мире в быстро растущей индустрии детского питания. Numico была третьим по величине в мире продавцом детского питания, контролируя 10-процентную долю на мировом рынке.

В 2008 году британская пивоваренная компания Scottish & Newcastle wras приобрела совместное предприятие Carlsberg и Heineken Sunrise Acquisitions Ltd. за 15,4 млрд. Долларов США. Это поглощение дало Sunrise Acquisitions стратегическое лидерство в пивоваренной отрасли в Европе.

В 2008 году Altria Group приобрела UST Inc. за 10,3 миллиарда долларов с такими брендами, как Copenhagen и Skoal snuff, и стала крупнейшим продавцом бездымного табака, опередив Reynolds American Inc.

Заключение

Анализ сделок слияний и поглощений ТНК потребительского сектора показывает, что динамика высокая.Это проявляется в том, что за счет приобретаемой компании расширяются возможности по охвату целевой аудитории, расширяется ассортимент компании, предоставляя доступ к новейшим технологиям в различных сферах производства, а также к дистрибьюторской сети и сети поставщиков, обеспечивая высококвалифицированными кадрами.

Литература

1. Владимирова И.Г. Слияния и поглощения //Менеджмент в России и за рубежом. 2015 – №1. – С.54
2. Гришина Н., Иванова Ю., Игнатишина Ю. Слияния и поглощения: стратегия, тактика, финансы. — М.: Альпина Бизнес Букс, 2005.-356 с.
3. Владимирова И. Г. Слияния и поглощения компаний: характеристика современной волны. Менеджмент в России и за рубежом. 2002. – №1.- С.30-40.
4. Конина Н.Ю. Конкурентоспособность транснациональных корпораций в условиях глобализации. Диссертация на соискание ученой степени доктора экономических наук / Московский государственный институт Международных отношений. Москва, 2009
5. Международные экономические отношения: плюрализм мнений в эпоху перемен. Абдурахманова З.А., Адамчук Н.Г., Алексеев П.В., Алёшин Д.А., Афанасьев Д.Ю., Босич С., Волгина Н.А., Высоцкая А.А., Вязовская В.В., Галищева Н.В., Гончаров Ю.А., Гречков В.Ю., Григорук Н.Е., Гурова И.П., Дегтярева О.И., Джагитян Э.П., Долгова М.В., Захаров А.Н., Зубкова Я.Н., Исаченко Т.М. и др. Москва, 2017.
6. А.Д. Радыгин, Р.М. Энтов. Проблемы слияний и поглощений в корпоративном секторе. М.: Институт экономики переходного периода, 2002,320 с.
7. Конина Н.Ю. Классификация источников информации о фирмах.Маркетинг. 1996. № 6. С. 51-55.
8. Hien T.N., Kenneth Y., Qian S. Motives for Mergers and Acquisitions: Ex-Post Market Evidence from the US // Journal of Business Finance & Accounting. 2012. Vol. 39. № 9-10. P. 1357–1375.
9. Ревенко Л.С. Мировые товарные рынки :тенденции XXI ВЕКА. Вестник Санкт-Петербургского университета. Экономика. 2015. № 3. С. 27-45
10. Конина Н.Ю. Эволюция крупнейших германских ТНК. Современная Европа. 2018. № 2 (81). С. 49-59.
11. Гохан, Патрик А. Слияния, поглощения и реструктуризация компаний: пер. с англ./ Патрик А. Гохан. – М.:Альпина Паблишер, 2020. – 214 с.
12. Менеджмент. Конина Н.Ю., Ефимова Н.В., Загребельная Н.С., Ноздрева Р.Б., Соколова М.И. Москва, 2016.
13. Harvard Business Review. Слияния и поглощения. M.: Альпина Бизнес Букс, 2007. 196с.
14. Anand, J., Capron, L., & Mitchell, W. (2005). Using acquisitions to access multinational diversity: Thinking beyond the domestic versus cross-border M&A com-parison. Industrial and Corporate Change, 14, 191-224.
15. Bauer, F., & Matzler, K. (2014). Antecedents of M&A success: The role of strategic complementarity, cultural fit, and degree and speed of integration. Strategic Management Journal, 35, 269-291.
16. Stonehouse G.H., Konina N.Yu. Management Challenges in the Age of Digital Disruption. Conference Paper. Conference: Proceedings of the 1st International Conference on Emerging Trends and Challenges in the Management Theory and Practice (ETCMTP 2019).DOI: 10.2991/aebmr.k.200201.001
17. Конина Н.Ю. Информационные технологии и конкурентные преимущества международных фирм. Экономика и предпринимательство. 2018. № 11 (100). С. 764-767.
18. Конина Н.Ю. Особенности функционирования транснациональных корпораций. Маркетинг. 2008. № 4 (101). С. 15-24.
19. Современные проблемы менеджмента, маркетинга и предпринимательства. Ноздрева Р.Б., Буренин В.А., Артюшкин В.Ф., Беликов И.В., Бостогонашвили Е.Р., Васильева И.В., Васильева Т.Н., Василюк Т.Н., Вербицкий В.К., Владимирова И.Г., Волобуев Н.А., Гапоненко А.Л., Губенко Р.М., Гутник С.А., Дегтярева О.И., Деменев А.В., Дементьева А.Г., Еремеева Н.В., Ефимова Н.В., Ефремов В.С. и др. Москва, 2018.