УДК 929:332.3

К вопросу о деятельности Н. П. Смецкого на посту директора Константиновского межевого института

On activity of N.P. Smetskiy as the Director of the Konstantinovskiy Surveying Institute

Аннотация. В статье приведены новые, ранее неопубликованные сведения о деятельности Н. П. Смецкого на посту директора Константиновского межевого института. Указанные материалы получены в результате работы авторов в Российском государственном архиве древних актов, Центральном государственном архиве г. Москвы, а также в Отделе рукописей Российской государственной библиотеки. Данная статья является продолжением многолетних исследований ученых Государственного университета по землеустройству, посвященных истории Константиновского межевого института.

Summary. The article presents new data, that haven’t been published before, on activity of N.P. Smetskiy as the Director of the Konstantinovskiy Surveying Institute. The abovementioned gained data are the result of work of the authors at the Russian State Archive of Ancient Acts, the Central State Archive of the city of Moscow, as well as at the Department of Manuscripts of the Russian State Library. This article is a continuation of multi-year researches of scientists of the State University of Land Use Planning, dedicated to history of the Konstantinovskiy Surveying Institute. 

Ключевые слова: история землеустроительного образования, Константиновский межевой институт, директор Константиновского межевого института Н. П. Смецкий.

Keywords: history of land surveying education, the Konstantinovskiy Surveying Institute, the Director of the Konstantinovskiy Surveying Institute N.P. Smetskiy.

Учреждение высших специализированных учебных заведений  стало характерной чертой развития российского образования в XIX веке. В 1835 году Константиновская землемерная школа при Межевой канцелярии в Москве была преобразована в Межевой институт, первым директором которого стал известный писатель Сергей Тимофеевич Аксаков. После ухода С.Т. Аксакова в отставку в 1839 году, пост директора Константиновского межевого института непродолжительное время (до марта 1840 г.) занимал подполковник  Василий Иванович Ланге, управлявший учебным заведением «жесткой рукой». Подтверждение этому находим в письме  преподавателя Константиновского межевого института Д.П. Иванова к В.Г. Белинскому (его родственнику и предшественнику на должности учителя словесности в Константиновском межевом институте). Выдержки из этого письма и комментарии к ним были опубликованы научным сотрудником Государственного историко-художественного и литературного музея-заповедника «Абрамцево» В. Б. Давлетбаевой в статьях «Служебная деятельность С.Т. Аксакова в Межевом ведомстве»[1] и «Служебная деятельность С.Т. Аксакова в Межевом ведомстве. Новые документы. Новые факты»[2].

В своем письме Д. П. Иванов сообщает: «Я по-прежнему учитель двух институтов. В Дворянском дела мои идут хорошо <…> но сколько тепло мне здесь, столько холодно в Межевом институте. Управление Ланге можно назвать, по понятиям нашего времени, совершенною тираниею. Не говоря о том высокомерном, грубом тоне обращения, который он дозволяет себе с нами, он изыскивает средства вытеснить из Института всех тех, которые определились и были при Сергее Тимофеевиче. Таковы поступки его с Беловым: он принуждает его подать в отставку, когда ему осталось несколько месяцев заслужить полный пенсион. Такая же участь грозит и мне. <…> Взяв отпуск, он уехал теперь в Петербург и повез с собою представление об определении на мое место Юрьева, короткого своего знакомого.<…>Одобрив успехи учеников моих на экзамене и не имея привычки прямо отказать мне, Ланге выдумал к этому другой способ. Он хочет определить Юрьева на праздное инспекторское место, а так как, по уставу, инспектором должен быть один из учителей, то и заставить меня уступить свое место новому инспектору, предмет которого есть словесность. Об этом меня уведомил Белов, а он слышал сперва от эконома, а потом от самого Юрьева. Теперь я с неприятным чувством ожидаю возвращения Ланге из Петербурга. Разнесся слух, что его самого сменяют и продолжительную отлучку его приписывают исканиям нового места <…>»[3].

В следующем письме к Белинскому Д. П. Иванов отметил, что «19 февраля 1840 года Ланге подал в отставку; важно Пейкер неласково изгнал его…» [2, с. 127].

После ухода В.И. Ланге пост директора Константиновского межевого института занял Николай Павлович Смецкий, который руководил институтом с 1840 до 1856 года. Деятельность Н.П. Смецкого отражена в ряде публикаций [4]. Среди ранее неопубликованных архивных документов находим формулярный список, из которого узнаем, что Николай Павлович  Смецкий родом был из дворян Тверской губернии, но «недвижимого имения ни за ним, ни за родителями, ни за женой» не состояло. После окончания Первого кадетского корпуса Н.П. Смецкий начал службу прапорщиком во второй гренадерской артиллерийской бригаде. С 1823 по 1828 годы он был прикомандирован к Первому кадетскому корпусу для «обучения кадет математике», получил чин поручика (1828 год), штабс-капитана в феврале 1831 года и капитана в августе 1831 года.

В 1836 году, уже в чине подполковника, Н.П. Смецкий был зачислен в Полоцкий кадетский корпус, а 22 августа 1838 года по Высочайшему приказу переведен в Дворянский полк. «За усердную и ревностную службу» Николай Павлович был награжден орденом св. Анны третьей степени и орденом св. Владимира четвертой степени; имел также многочисленные денежные награды, а «за смотры, парады, учения, маневры и практические походы» более 15 раз удостаивался «в числе прочих, Высочайшего благоволения».

4 марта 1839 года по собственному желанию он был уволен с военной службы и получил гражданский чин коллежского советника.

Некоторое время Николай Павлович Смецкий прослужил чиновником особых поручений в ведомстве Государственного контроля, откуда был командирован в Департамент военных отчетов «для занятия ревизией», а в декабре 1839 года уволился оттуда «по домашним обстоятельствам». В формулярном списке Н. П. Смецкий был аттестован как «способный к продолжению гражданской службы» и представлен к награждению Знаком отличия «XV лет беспорочной службы» [5].

Через месяц после увольнения Н.П. Смецкий подал прошений об определении его на вакантное место директора Константиновского межевого института. За него ходатайствовал попечитель института, Главный директор Межевого корпуса, Иван Устинович Пейкер. В своем рапорте на имя министра юстиции И.У. Пейкер отметил, что Н.П. Смецкий «более 15 лет находился при военно-учебных заведениях и отлично-усердною своей  службой постоянно обращал на себя внимание начальства» [5, л. 9].

При утверждении в должности Николай Павлович 4 ноября 1840 года был приведен к присяге в Санкт-Петербурге «в глазно-лечебницкой Николаевской церкви», где собственноручно подписал текст клятвенного обещания: «…обещаюсь и клянусь Всемогущим Богом в том, что хочу и должен своему Великому государю императору верно и нелицемерно служить и во всем повиноваться <…> об ущербе же Его Величества интереса, вреде и убытке не токмо благовременно объявлять, но и всякими мерами отвращать…и положенный на мне чин надлежащим образом по совести своей исполнять, и для своей корысти, свойства, дружбы и вражды противно должности своей не поступать» [5, л. 12].

В должность директора Константиновского межевого института Н.П. Смецкий вступил 9 декабря 1840 года. В архиве сохранился один из первых его рапортов попечителю института, содержащий предложение по внесению изменений в Устав института, а именно по параграфу 34, где говорится о том, что воспитанник, замеченный «в постоянном нерадении и дурном поведении», исключается из института». Поскольку, согласно параграфу 39 Устава, казенные воспитанники, «окончившие курс наук в Константиновском межевом институте, обязаны прослужить по Межевому ведомству не менее 10 лет», некоторые учащиеся старшего класса, по мнению Н. П. Смецкого, начинали намеренно получать плохие оценки и «дурно вести себя», в связи с чем директор предлагает «принять за правило, чтобы нерадивых и дурного поведения воспитанников, исключая из института, обращать в писцы или чертежники», с возможностью «вновь быть назначенными в 4 класс, если они окажут усердие к службе и обратятся к доброй нравственности». Такое наказание, «которого тягость бы чувствовали воспитанники и которого бы они стыдились», принесет, по мнению Н.П. Смецкого, желаемую пользу и покажет учащимся, что «нехорошим поведением они не смогут достичь освобождения из института» [6].

2 октября 1842 года именным Высочайшим указом на место сенатора И.У. Пейкера Главным директором Межевого корпуса был назначен сенатор Михаил Николаевич Муравьев, который вскоре после назначения «прибыл в Москву и немало дней посвятил институту». Первым его распоряжением «было приказание – составить подробные программы по каждому предмету». В январе 1843 года директор Н.П. Смецкий получил предписание составить проект нового Устава и штата института, а 5 марта 1843 г. проект «с подробными объяснениями был представлен попечителю в Петербург» [7].

Новый Устав Константиновского межевого института был Высочайше утвержден 27 апреля 1844 года. Согласно Уставу, срок обучения в институте увеличивался с четырех до шести лет, поскольку в учебный план вводились новые предметы и расширялись программы обучения.

В архиве сохранился черновой набросок, проект открытия своего рода подготовительных курсов – «малолетнего отделения, на первый раз на 15 – 20 человек … на счет экономии от годичных расходов по институту, с несколькими незначительными пособиями от родителей», который, по поручению М.Н. Муравьева, составил Н.П. Смецкий. Попечитель планировал «закрыть дворянское отделение при Школе чертежников, а производимые на оное издержки обратить для усиления малолетнего отделения». В рапорте М.Н. Муравьеву Н.П. Смецкий высказывал предположение, что 15 воспитанников малолетнего отделения можно содержать «на счет ежегодных остатков из экономических сумм института», а 15 –  «на счет межевых сумм» и высказывает свое мнение о том, что малолетнее отделение «должно иметь по возможности одинаковое содержание с институтом, т.е. на полный комплект воспитанников ежегодно около 10 тысяч серебром». На эту сумму можно «хорошо содержать, учить и воспитывать малюток для поступления в институт» [6, л. 1-2].

В целом за годы директорства Николай Павлович Смецкий много раз обращался к попечителю с различными «представлениями» по учебной, воспитательной и хозяйственной части.

В сентябре 1850 года Константиновский межевой институт посетил император Николай I, который «изволил найти оный в превосходном во всех отношениях порядке и устройстве» [7, с. 126]. Учебный план 1854/55 учебного года уже полностью соответствовал программам перворазрядных высших учебных заведений, заметно улучшилась материально-техническая база Константиновского межевого института. Были построены магнитная, метеорологическая и астрономическая обсерватории, устроена литография, созданы химический и физический кабинеты, кабинет геодезических инструментов, значительно пополнилась библиотека.

Прошение об увольнении «по домашним обстоятельствам» Н.П. Смецкий подал в декабре 1855 года В апреле 1856 года последовало извещение от М.Н. Муравьева о том, что указ об увольнении подписан 28 марта, и Н.П. Смецкому дано поручение «сдать вверенный Вам институт старшему после Вас батальонному командиру полковнику Флейшеру на законном основании» [5, ф. 1295, оп. 1, ед. хр. 1311, л.5].

Александр Львович Апухтин, возглавлявший КМИ в 1864 – 1879 годы, в своем «Очерке истории Константиновского межевого института с 1779 по 1879 год» так характеризует деятельность Николая Павловича Смецкого:

«Н.П. Смецкий, желая образовать из детей, вверенных его попечению, не только сведущих по землемерной части чиновников, но и полезных граждан для отечества, употреблял для достижения этой цели все зависящие от него меры. В отношении учебном он заботился, чтобы воспитанники, приобретая необходимые для их службы познания, получили бы вместе с тем и любовь к землемерным наукам… По части нравственной он старался, чтобы воспитанники усваивали себе правила благородной нравственности и утверждались в добрых началах [7, с. 73]. Он знал людей и умел каждого употребить по способностям…Это был редкий директор, действительно посвятивший всю свою жизнь заведению. Он скончался в 1866 году и завещал на памятнике, поставленном на его могиле, вырезать следующие слова: «Николай Смецкий считал лучшим временем своей жизни 15 с половиной лет, проведенных им в звании директора Константиновского межевого института» [7, с. 175].

Литература:

1. Давлетбаева В. Б. Служебная деятельность С.Т. Аксакова в Межевом ведомстве. /Абрамцево в истории и культуре России. Музей-заповедник «Абрамцево». Материалы и исследования. Абрамцево, 2015. С. 6 – 15.

2. Давлетбаева В. Б. Служебная деятельность С.Т. Аксакова в Межевом ведомстве. Новые документы. Новые факты /Аксаковские образовательные чтения в Государственном университете по землеустройству. Сборник выступлений и очерков. /Под ред. С.Н. Волкова. Москва.: ГУЗ, 2016. С. 100 – 133.

3. Отдел рукописей Российской Государственной библиотеки (далее – ОР РГБ). Ф. 21. Оп. 5184. Ед. хр. 14. Л. 15.

4. Очерк истории Константиновского Межевого института с 1779 по 1879 год. /А. Л. Апухтин. С.- Петербург.:Типография В.С. Балашева, 1879;

От землемерной школы до университета. Очерки истории Государственного университета по землеустройству за 1779 – 1999 годы. М.:«Колос», 1999; Широкорад И. И., Рыжкова Е. В. Константиновский межевой институт: историческое и культурное наследие XIX века. Очерки истории Государственного университета по землеустройству. Т.4. М.:ГУЗ, 2004; Государственный университет по землеустройству. История и современность. 1779 – 2009. 230 лет со дня основания. /Под ред. С.Н. Волкова. М.:Гралия, 2009 и др.

5. Российский государственный архив древних актов (далее – РГАДА). Ф.1291. Оп. 1. Ед. хр. 2892. Л. 2 – 5.

6. Центральный государственный архив г. Москвы (далее – ЦГА г. Москвы). Ф. 1905. Оп.1. Ед. хр. 33. Л. 1 – 5.

7. Очерк истории Константиновского Межевого института с 1779 по 1879 год/Апухтин. А. Л. Первые 18 лет второго столетия Константиновского Межевого института (1879-1897)/С.Д. Рудин, Б.Н. Хавский; М.:Гралия, 2009. С. 79, 81, 85.

10 Years of EU Membership in Agriculture: Lessons from the New Member States

Csaba CSAKI and Attila JAMBOR[1]

1 Csaba Csaki is Professor Emeritus and Attila Jambor is Associate Professor at Corvinus University of Budapest, Hungary.

Abstract

In 2004 and 2007, 12 countries of Central and Eastern Europe acceded to the European Union, by which the transition process from the former socialist system to a market based agriculture formally came to an end. Despite the long-lasting preparations of countries, accession to the European Union was somehow a step into unknown territory. The expected impacts of enlargement in agriculture both in EU15 and in the candidate countries have been one of the most debated areas. The tenth anniversary of accession is a good opportunity for stocktaking and assessing the agricultural developments of the New Member States (NMS) in light of the latest data available. Results suggest that Poland and the Baltic countries can be treated as the winners of EU accession in agriculture, while Romania, Bulgaria and Slovenia proved to have used their potentials to the least. Results also suggest that focusing on high value added agri-food products proved to be a good strategy to reach development in the agriculture sector, while those countries concentrating on the production of agri-food raw materials turned out to be lagged behind. These results might also be useful for other countries experiencing similar integration issues like the NMS.

Keywords: EU membership, agriculture, performance, New Member States

1. Introduction

In 2004 and 2007, 12 countries of Central and Eastern Europe acceded to the European Union, by which the transition process from the former socialist system to a market based agriculture formally came to an end. Despite the long-lasting preparations of countries, accession to the European Union was somehow a step into unknown territory. The expected impacts of enlargement in agriculture both in EU15 and in the candidate countries have been one of the most debated areas. The tenth anniversary provides a good opportunity for stock taking and analysing the winners of accession in the agricultural sector during the previous decade. Despite the apparent importance of the topic, there is a limited number of research dealing with the impacts of EU accession on NMS agricultural sector and even less on quantifying these effects. Which countries used the possibilities provided by the common market to the most? Which countries lacked behind? What are the reasons behind these changes? These are the questions the article aims to answer.

In order to achieve its aim, the paper is structured as follows. Section 2 presents a brief literature review on the topic, while Section 3 summarizes the method used for conducting the analyses. Section 4 analyses changes in agricultural performance and identify the winners of accession, while Section 5 seeks to identify some reasons behind different performances, while the last section concludes. 

2. Literature review

Research on the lessons of EU accession on New Member States’ agriculture is a relatively new but expanding field in the literature. Many books around the millennium have quantitatively estimated the impact of EU enlargement in agriculture on EU expenditures, on agricultural protection levels, on commodity markets and trade (see e.g. Tangermann and Banse 2000, Hartell and Swinnen 2000).

Hertel et al. (1997) were among the first to conduct a sectoral and economy-wide analysis of integrating NMS into the EU by using the GTAP model and found that accession would result in very substantial increases of both crop and livestock production in the NMS, while net budgetary consequences of integration for agricultural expenditure would be quite modest. Bchir et al. (2003) investigated the impact of EU enlargement on Member States with a CGE approach and analysed three scenarios. On the whole, they provisioned that EU accession would provoke huge swings on relative prices and big fluctuation in the real exchange rate, raising serious concerns for agriculture. They also forecasted that the impact of accession on EU15 members would be negligible, whereas NMS would face huge and not always beneficial consequences.

A few years after accession, Gorton et al. (2006) analysed the international competitiveness of Hungarian agriculture by calculating domestic resource cost (DRC) ratios and making estimations for 2007 and 2013. They projected that EU enlargement will have a negative impact on the international competitiveness of Hungarian agriculture by increasing land and labour prices. Similar estimations were conducted by Erjavec (2006), forecasting that the newly accessed countries will gain from higher prices and budgetary support, indicating real improvements in most agricultural sectors on recent production levels. Ivanova et al. (2007) analysed Bulgarian agriculture following EU accession by the AGMEMOD model and found that accession would have a very positive effect on the crop sector in Bulgaria, whereas the effect is the opposite on the livestock sector.

A large amount of literature is also dedicated to the analysis of trade impacts after 2004. Bojnec and Fertő (2008) analysed the agri-food trade competitiveness with the EU-15 of the newly accessed Member States and concluded that trade has increased as a result of enlargement, though there have been ‘catching-up’ difficulties for some countries in terms of price and quality competition, more so in higher value-added processed products. Artan and Lubos (2011) analysed the agrarian trade transformation in the Visegrad Countries and found that the value and volume of export and import operations increased significantly. Ambroziak (2012) investigated the relationship between FDI and intra-industry trade (IIT) in the Visegrad countries and found that FDI stimulated not only vertical IIT in the region but also horizontal IIT. He found that differences in country size and income were positively related to IIT as is FDI, while distance and IIT showed a negative relationship. Bojnec and Fertő (2015) analysed the price and quality competitiveness as well as comparative advantage in EU countries agri-food trade and found that new and old member states have become more similar in successful agri-food competitiveness and comparative advantages.

Policy-oriented analysis of the lessons of accession can be found in Möllers et al. (2011) who investigated the changes in agricultural structures and rural livelihoods in the NMS and reached several agricultural policy conclusions, especially regarding the ongoing debate of the Common Agricultural Policy. Gorton et al. (2009) analysed why the CAP does not fully fit the region and identified several reasons valid for the NMS. Csáki and Jámbor (2013) analysed the impacts of EU accession on NMS agriculture and concluded that EU accession has had an overall positive impact, although member states capitalised their possibilities in a different manner. Kiss (2011) echoed the above conclusion and added that accession has created an incentive to NMS agriculture but also had negative effects due to tough competition in the enlarged market. Somai and Hegedüs (2015) investigated the speed of changes in NMS agri-food sector after accession and concluded that Poland and the Baltic countries showed the best performances regarding overall development. Szabo and Grznár (2015) analysed the Slovakian position in EU agriculture and ranked it in the last in their sample due to low input of fixed assets, intermediate product, livestock units, but also a lower volume of the provided subsidies than the advanced countries.

3. Methodology

In line with the aim of the chapter, an innovative tool (the agricultural performance index) is used to analyse the post-accession agricultural performance of the NMS. The agricultural performance index is similar to those generally applied by international organisations to measure and compare economic performance of a group of countries (e.g. Global Competitiveness Index, Environmental Performance Index, etc.). Just like in the associated reports, past performance is ranked through different indicators and then aggregated into one. A similar approach is applied here as 15 different agriculture-related indicators is captured and then aggregated to get the agricultural performance index. Except for Csaki (2004) who used a similar logic to assess the status of transition, this approach has not been used to the agri-food sector so far.

The paper analyses agricultural performance of NMS in 1999-2013. This period is subdivided into three equal periods (1999-2003, 2004-2008, 2009-2013) to better assess the impacts of EU accession. An average for all sub-periods is calculated for each of the 15 indicators and then averages of the first and last periods are compared. In order to manage negative results (i.e. negative changes in specific indicators in time), the value of the smallest average, pertaining to a country, is added to all countries’ respective changes (changes from 1999-2003 to 2009-2013) and then final scores by country are given in percentage of the highest value. This method enables us to give 100 points to the best performing country (i.e. the country with the highest positive change for an indicator) and continuously less to those performing worse. As countries are ranked on the basis of their own performance, initial differences among countries do not play a role. The list of the 15 indicators selected is given in Appendix 1.

As a major source, the paper uses the Eurostat database but FAO and World Bank datasets are also used in some cases. Note that Cyprus and Malta are excluded from the analysis because of the marginal importance of the agricultural sector in their economies compared to other NMS. Croatia is also excluded on the basis that her 2013 accession does not allow any impact analysis considering the timeframe of the sample. We are also aware that the 2007 accession of Bulgaria and Romania slightly changes the interpretation of our results, though we still think that the performance of these countries are comparable to other NMS based on historical and geographical reasons.

4. Agricultural performance indices

The first indicator describing the performance of agriculture is gross value added at real prices. There are very significant differences in this regard among NMS (Figure 1). On the one hand, Slovenia had a gross value added of 759 euro per hectare on average in 2009-2013, while Latvia could only reach 90 euro per hectare at the same time. What is more important, only Estonia, Lithuania and Poland could increase gross value added in agriculture after accession, while huge falls are observable in the others (including Bulgaria’s sharply decreasing performance of 44% from the first to the last period analysed). 

Figure 1 Changes in agricultural gross value added in real terms in the NMS, 1999-2013 (euro/ha and percentage)

Source: Own composition based on Eurostat (2015) data

It is evident from Figure 1 that Lithuania became the first in agricultural gross value added performance (showed the highest increase from 1999-2003 to 2009-2013), thereby received a score of 100. On the other end, Bulgaria showed the biggest fall here and got zero points (see first column of Table 1).

Agricultural performance can also be measured by sector. Indices 2-7 actually capture country performances by their diverging sector outputs. For instance, Lithuania doubled her cereals output from 1999-2003 to 2009-2013 (from 262 million to 539 million euro), thereby obtaining 100 points for the second index (see second column of Table 1). For the same index, Romania got zero points as her respective change for the same period was the lowest (-20%). Similarly, Estonia increased her industrial crop output to the most in the period analysed (+173%), while Slovenia actually showed a decrease in this regard (-19%) – thus Estonia got 100 points and Slovenia zero (check the third column of Table 1).

Another common way to analyse agricultural performances is to check real farm incomes growth (Index 8). Although farm income per capita increased in each and every country in the region, Estonia experienced the biggest increase of farm income per capita after accession (222%), while farmers’ income increased the least in Romania (+16%).

Table 1 Summary of agricultural performances in NMS

Note: The detailed list of indices can be found in Appendix 1.

Source: Own composition

Another group of indicators measures agricultural productivity. The first such indicator is gross value added per hectare that measures land productivity (Index 9). Contrary to Figure 1, it is evident that gross value added per hectare was the highest in Slovenia in all periods analysed, while the lowest in Latvia (Figure 2). However, in terms of changes, Poland could increase her per hectare output by 59% from the first to the last period, while the respective change for Bulgaria was -37%). Thereby Poland got 100 points for Index 9 and Bulgaria got zero. 

Agricultural productivity can also be measured per worker (Index 10). Results suggest that Estonia actually more than doubled her gross value added per worker, while Slovenia even experienced some decrease with respect to this index.

The remaining indices capture agricultural productivity by sector. As evident from Table 1, Estonia leads the line here in most cases, while relatively low values can be seen for the Czech Republic and Hungary.

Figure 2 Changes in agricultural gross value added per hectare in real terms in the NMS, 1999-2013 (euro/ha and percentage)

Source: Own composition based on Eurostat (2015) data

The agricultural performance index is calculated by summing up the 15 indices. There exists a huge competition among NMS regarding their final ranks (Table 2). Poland became the first, preceding Estonia and Lithuania – all obtained scores around 1000. Latvia reached the fourth position, while the Czech Republic got to the fifth. On the other hand, Hungary, Slovakia, Slovenia, Romania and Bulgaria lagged behind. Note that their score does not even reach 50% of the winners. On the whole, Poland and the Baltic countries seem to have gained the most with EU-accession in agriculture while countries with scores below 500 have used their possibilities of EU accession the least in the agricultural sector.

Table 2 The agricultural performance index of the NMS

Source: Own composition

We are aware that our approach has many limitations. First, it is evident that the selection of indices can alter the final performance of the countries. Second, ranks can also change by the selection of new periods to compare. Third, we are not certain whether these changes would anyway have happened or they are an effect of EU accession. Fourth, there might be some correlations between the selected indicators which can over represent the performances. However, we believe that our selection of 15 different indices shows trends close to reality.    

5. Possible reasons behind

There can be many external reasons behind the different performances described above. First of all, these countries have different initial conditions. Different distribution of agricultural land quality and quantity together with the differences in agricultural labour and capital endowment definitely had an impact.

Table 3 Changes in factors of production in the NMS, 1999-2013

Source: Own composition based on Eurostat (2015) and FAO (2015).

As evident from Table 3, Poland and Romania had the biggest agricultural land, labour and capital endowment in the NMS. However, only Estonia and Latvia could increase their agricultural land area from 1999-2003 to 2009-2013, while agricultural labour decreased in each and every NMS. On the other end, agricultural capital increased in all countries but Bulgaria, Hungary, Slovakia and Slovenia. It can be observed from Table 3 that mainly those countries, where changes in factors of production were better than the regional average, performed better.

Besides initial conditions, another factor behind different country performances lies in farm structures (Figure 3).

Figure 3 Share of farms by UAA in the NMS in 2010 (%)

Source: Own composition based on Eurostat (2015) data.

On one hand, the majority of land was cultivated by small farms only in Latvia, Lithuania, Poland, Romania and Slovenia. In Poland and Slovenia, small scale farms dominated agriculture during the socialist period and they have not been changed much after 1990 (Csáki and Jámbor, 2013). On the other hand, large farms ruled land use in the other five countries. Values of Czech Republic and Slovakia (around 90% for large farms) show an extreme dominance of large scale farming. However, medium-scale farming is missing in most cases. These land use patterns stayed relatively stable if comparing these results to pre-accession levels. Concerning the impact of farm structures on post-accession performances, it is evident that in Poland and Slovenia small scale agriculture proved to be beneficial, while the dominance of large scale farming seemed to have detrimental impacts on country performances except for Estonia.

Differently implemented land and farm consolidation policies had also diverse effects on post-accession country performance. Restrictive pre-accession land policies and the lack of land and farm consolidation (e.g. in Hungary) has negatively influenced the capacity to take advantage of the enlarged markets by significantly constraining the flow of capital outside the agricultural sector (Ciaian et al. 2010). Conversely, liberal land policies (e.g. in Baltic countries) helped the agricultural sector to obtain more resources and utilise the possibilities created by the accession better. In other words, those countries with restrictive land policies, as also suggested by Swinnen and Vranken (2010), performed worse.

The magnitude of privatisation in the agri-food sector and the type of foreign ownership also affected post-accession performances. After the collapse of the Soviet markets there was a massive privatisation of the agri-food sector in the majority of NMS. Those countries giving ownership of food processing companies to local farmers (e.g. Czech Republic, Poland) performed better, while the rapid rise of foreign ownership together with fast privatisation resulted in worse performances in the long run (e.g. Bulgaria, Hungary, Romania).

The ways in which the countries used EU-funded pre-accession programmes such as SAPARD, ISPA and PHARE was also important. Those who focused on competitiveness enhancement and production improvement were better in realising the benefits after accession. On the contrary, delays in creating the required institutions as well as the initial disturbances of implementation resulted in the loss of some EU funds in a number of countries (Csáki-Jámbor, 2013). 

The diversity of the macro environment also had an impact (Figure 4). Annual average GDP growth in the NMS was the highest in Latvia for the first two periods and Poland for the third, while the lowest in Bulgaria, Hungary and Slovenia in the three respective periods. Note that it was only Estonia and Poland whose annual GDP growth remained positive in the third period when the effects of the 2008 economic crisis was the biggest. 

Figure 4 Annual GDP growth in the NMS, 1999-2013 (%)

Source: Own composition based on World Bank (2015) data.

Volatility and transparency of agricultural policies were probably the most important reasons behind different performances. Changing agricultural policies, usually taking a u-turn after elections, were very much against the long-term growth of the agri-food sector. Those countries with reliable and transparent policies (e.g. Poland) could reach better results than those with fire-brigade agri-food policy making during the past decade (e.g. Hungary). The consistency of agri-food policy making is also reflected in the existence of long-term agriculture and rural development strategies of which the majority in the region was in lack (Potori et al. 2013).

The focus of total payments on agriculture also determined agri-food performances. Before accession, payments in favour of competitiveness enhancement definitely proved to be beneficial. On one hand, those countries, where agricultural subsidies to farmers remained at a lower level (e.g. Poland), have gained much with the accession which has provided visible incentives for production and led to an increase of agri-food trade balance. On the other hand, those countries providing initially high and uneven price and market support (e.g. Bulgaria, Romania, Hungary) were considered to lose with accession as it has brought hardly any price increase. Agricultural policy aimed to enhance competitiveness was a failure and resulted in a situation where the majority of farmers were not prepared for the accession (Csáki-Jámbor, 2013, Popp-Jambor, 2015).

Regarding the focus of total payments on agriculture, a different picture appears after accession. Interestingly, those countries that spent less than the regional average on value added generally performed better (Figure 5). On one hand, Bulgaria, Romania and Slovakia spent more than a quarter of their axis 1 funds to agricultural value added growth which, from 10 years hindsight, was a mistake. The reason probably lies in the low effectiveness of these payments – value added does not necessarily mean enhanced competitiveness if the product structure is mis-selected. 

Figure 5 Distribution of the most important first axis payments in the programming period 2007-2013 by NMS (percentage)

Source: Own composition based on RDR (2013).

The other side of the story is that countries, which invested in agriculture for enhancing generation change (by spending on young farmers and early retirement) generally performed better. Poland actually spent 43% while Lithuania 24% of their respective axis 1 payments to fostering generational change which proved to be beneficial.

6. Conclusions

The article analysed the post-accession agri-food performance of NMS on the occasion of the 10th anniversary of EU accession. By selecting 15 indices measuring agricultural performance, it turned out that Poland and the Baltic countries were the winners of EU accession while Romania, Bulgaria and Slovenia proved to have used their potentials to the least. The second part of the article identified some possible external reasons behind changes. It turned out that post-accession performance in the agri-food sector differed to a great extent. Although all countries gained with EU membership, NMS used their possibilities to a different extent.

Acknowledgements

This research was supported by the Janos Bolyai Research Scholarship of the Hungarian Academy of Sciences and by the Hungarian Scientific Research Fund Project No. 112394, ‘10 years of Accession: Lessons from the agri-food sector of the New Member States’.

References

1. Ambroziak, L. (2012) FDI and intra-industry trade: theory and empirical evidence from the Visegrad Countries. International Journal of Economics and Business Research 4, 180-198.
2. Artan, Q. and Lubos, S. (2011) The Agrarian Trade Transformation in the Visegrad Countries. Paper provided by European Association of Agricultural Economists in its series 2011 International Congress, August 30-September 2, 2011, Zurich, Switzerland
3. Bchir, H., Fontagne, L. and Zanghieri, P. (2003) The Impact of EU Enlargement on Member States: a CGE Approach. CEPII Working Paper No. 2003 – 10.
4. Bojnec, Š. and Fertő, I. (2008) European Enlargement and Agro-Food Trade. Canadian Journal of Agricultural Economics. 56 (4), 563-579
5. Bojnec, Š. and Fertő, I. (2012) Complementarities of trade advantage and trade competitiveness measures. Applied Economics, 4(4): 399-408.
6. Bojnec, Š. and Fertő, I. (2015) Are new EU member states catching up with older ones on global agri-food markets? Post-Communist Economies, 27(2): 205-215.
7. Ciaian, P., Kancs, D’Artis and Swinnen, J.F.M. (2010) EU land markets and the Common Agricultural Policy, CEPS, Brussels.
8. Csáki, Cs. and Jámbor, A. (2009) The Diversity of Effects of EU Membership on Agriculture in New Member States. FAO Regional Office for Europe and Central Asia, Policy Studies on Rural Transition, No. 2009-4.
9. Csáki, Cs. and Jámbor, A. (2013) The impact of EU accession: lessons from the agriculture of the new member states. Post-Communist Economies, 25(3): 325-342.
10. DG Agri (2011) http://ec.europa.eu/agriculture/publi/app-briefs/02_en.pdf
11. Erjavec, E., Donnellan, T. and Kavcic, S. (2006) Outlook for CEEC Agricultural Market After EU Accession. Eastern European Economics, 44(1): 83-103. 
12. Eurostat (2014) http://epp.eurostat.ec.europa.eu/portal/page/portal/statistics/themes
13. FAO (2014) http://faostat.fao.org/site/339/default.aspx
14. Gorton, M., Davidova, S., Banse, M. and Bailey, A. (2006) The International Competitiveness of Hungarian Agriculture: Past Performance and Future Projections. Post-Communist Economies. 18(1): 69-84.
15. Gorton, M., Hubbard, C., and Hubbard, L. (2009) The Folly of EU Policy Transfer: Why the CAP does not fit Central and Eastern Europe. Regional Studies, 43(10): 1305-1317.
16. Hartell, J. and Swinnen, J.F.M. (eds.)(2000) Agriculture and East-West European Integration. Aldershot: Ashgate.
17. Hertel, T.W., Brockmeier, M. and Swaminathan, P.V. (1997) Sectoral and economy-wide analysis of integrating Central and Eastern European countries into the EU: Implications of alternative strategies. European Review of Agricultural Economics, 24, 359-386.
18. Ivanova, N., Peneva, M., Mishev, P., Golemanova, A. and Erjavec, E. (2007) Bulgarian Agriculture and EU Accession. Post-Communist Economies, 19(3): 263-280.
19. Kiss, J. (2011) Some impacts of the EU accession on the new member states’ agriculture. Eastern Journal of European Studies, 2(2): 49–60.
20. Möllers, J., Buchenrieder, G. and Csáki, Cs. (eds.) (2011) Structural Change in Agriculture and Rural Livelihoods: Policy Implications for the New Member States of the European Union. IAMO Studies on the Agricultural and Food Sector in Central and Eastern Europe. Vol. 61., Halle (Saale), Germany
21. Popp, J. and Jámbor, A. (2015) How consistent is the new Common Agricultural Policy with the challenges it faces? Society and Economy, 37(2): 224-242.
22. Potori, N., Kovács, M. and Vásáry, V. (2013) The Common Agricultural Policy 2014-2020: an impact assessment of the new system of direct payments in Hungay. Studies in Agricultural Economics, 115: 118-123.
23. Somai, M. and Hegedüs, Zs. (2015) Agri-food sector: the speed of development in the new EU member states. Unia Europejska, 3(232): 6-22.
24. Szabo, L. and Grznár, M. (2015) Agriculture in the EU and position of the Slovak Republic. Agric. Econ. – Czech, 61(11): 493-501.
25. Swinnen, J.F.M. and Rozelle, S. (2006) From Marx and Mao to the Market: The Economics and Politics of Agricultural Transition. Oxford University Press, UK.
26. Swinnen, J.F.M. and Vranken, L. (2010) Review of the Transitional Restrictions Maintained by New Member States on the Acquisition of Agricultural Real Estate. Centre for European Policy Studies. 
27. Tangermann S. and Banse, M. (2000) Central and Eastern European Agriculture in an Expanding European Union. Wallingford: CABI Publishing.
28. WITS (2014) http://wits.worldbank.org/

Appendix 1 Definition of indices

Source: Own composition

УДК: 349.22

Специфический вид коррупционного правонарушения в бюджетных образовательных учреждениях

Гореликов Сергей Юрьевич –

аспирант кафедры трудового права

Академии Труда и Социальных Отношений

  Е-mail: sergeygorelikov@mail.ru

Аннотация. В данной статье поднимается проблема такого специфического для Государственных Бюджетных Образовательных Учреждений (ГБОУ) вида коррупции как содержание в штатном расписании «лишних» сотрудников. К сожалению, законодатель такой вид коррупционного правонарушения не выделил. Однако сегодня, в эпоху экономического кризиса, усугубляемого множеством, принятых Западом в отношении России, санкций, когда правительство, путем оптимизации функционирования бюджетных учреждений пытается не допустить сокращения и снижения качества предоставляемых бесплатно услуг, в том числе и образовательных, эта проблема приобретает особую актуальность. В результате оптимизации в сфере образования многие ГБОУ стали образовательными комплексами (школа + детский сад). Автор анализирует, размещенные на официальных сайтах трех Государственных Бюджетных Образовательных Учреждений – образовательных комплексов Южного Административного Округа (ЮАО) города Москвы штатные расписания Дошкольных Образовательных Учреждений (ДОУ), входящих в эти комплексы в качестве структурных подразделений Дошкольного Образования (ДО). Такой анализ позволяет выявить ГБОУ, в которых имеются лишние штатные единицы. По мнению автора, назрела необходимость широко подключать рядовых педагогов (ведь, в результате, если фонд заработной платы расходуется на содержание бесполезных сотрудников, именно они недополучают премии и надбавки) к борьбе с наличием в ГБОУ сотрудников функционирование которых не оказывает никакого положительного влияния на количество и качество предоставляемых учебным заведением услуг.

Ключевые слова: коррупция, образовательное учреждение, педагог, штатная единица, штатное расписание.  

В Федеральном законе «О противодействии коррупции» [1] не выделены значительное количество видов правонарушений коррупционного характера в сфере образования. В частности, включение в штатное расписание Государственных Бюджетных Образовательных Учреждений (ГБОУ) ненужных для оказания образовательных услуг сотрудников или избыточное их количество. Штатное расписание, по правовому статусу, документ относится к локальным нормативным актам, принятие которых в компетенции самого образовательного учреждения [2]. А так как штатное расписание локальный нормативный акт, создаваемый работодателем (директором ГБОУ), его не обязательно согласовывать с общественными организациями (в частности, с профсоюзом) [7,3]. Не существует законодательной нормы, обязывающей работодателя информировать учредителя об изменении штатного расписания, даже в случае введения новых ставок за счет бюджетных субсидий. И, кроме того, на федеральном уровне не определен норматив на основе которого рассчитываются штатные единицы образовательных учреждений. Все это облегчает коррумпированным руководителям ГБОУ вводить в штат излишние должности.

Ведь, хотя фонд оплаты труда (ФОТ) руководителя особо оговорён в законодательстве [4,5] и зависит от фонда оплаты труда работников учреждения, непосредственно осуществляющих образовательный процесс, перечень должностей этих работников не является в законодательстве исчерпывающим. Возможны, как минимум, три варианта определения «работники, непосредственно осуществляющие образовательный процесс»: 1. Основной персонал. 2. Педагогические работники. 3. Работники образования (педагогические работники, помощники воспитателя, младшие воспитатели). И, соответственно, в зависимости от выбранного варианта этого определения, будет производиться расчёт ФОТ руководителя.

А по поводу выбора «удобного» варианта и необходимости увеличения перечня должностей в него входящих руководитель ГБОУ всегда может сослаться на Приказ Министерства образования и науки РФ от 23.11.2009 № 655 “Об утверждении и введении в действие федеральных государственных требований к структуре основной общеобразовательной программы дошкольного образования”[6],  а также на Приказ Министерства здравоохранения и социального развития РФ от 05.05.2008 г. № 216н “Об утверждении профессиональных квалификационных групп должностей работников образования”[7]. Например, заявить, что помощники воспитателя, младшие воспитатели, в зоне своей ответственности, участвует в реализации образовательной области «Социализация».

Проанализируем данные, размещенные на официальных сайтах трех ГБОУ ЮАО г. Москвы.

Таблица № 1. Данные, размещенные на официальных сайтах ГБОУ

Источник: составлена автором.

Как видно из вышеприведенной таблицы, в ГБОУ Лицей № 507 входят в качестве структурных подразделений семь Дошкольных Образовательных Учреждений (ДОУ) и только два из них (Щелкунчик и Гномики), расстояние между которыми 1200 метров, обслуживает один руководитель структурного подразделения. В остальных пяти ДОУ, три из которых разделены лишь забором, а между двумя другими 800 метров [11] руководитель структурного подразделения в каждом здании.

Таким образом, на основании размещенной в открытом доступе части штатного расписания, можно предположить, что в данном государственном бюджетном образовательном учреждении в сегменте ДО имеются лишние, т.е. бесполезные для оказания образовательных услуг, люди, и директору ГБОУ Лицея № 507, теоретически, может быть инкриминировано деяние, предусмотренное ст. 285 УК РФ – злоупотребление должностными полномочиями [12]. Но, в отличие от одинаковых железных болванок на промышленных предприятиях, дети в каждом учебном заведении абсолютно разные и всегда можно «научно» обосновать, почему в одном ГБОУ сотрудников, не занятых непосредственно педагогической работой, требуется в разы больше, чем в соседнем, выполняющим подобные функции. Правоохранительным органам, призванным бороться с коррупцией, доказать классическими методами дознания бесполезность каких-либо сотрудников в образовательных учреждениях практически невозможно. Здесь обязательно требуется помощь рядовых педагогов и родителей учеников, которые, пока, в силу не информированности, правовой неграмотности, слабой веры в правосудие, предпочитают занимать пассивную жизненную позицию.

Существует объективная необходимость ужесточения контроля над сферой образования не только со стороны уполномоченных государственных органов, но и со стороны общественности. Сегодня, рядовых педагогов, которые могли бы выступить в роли «народных контролеров», всячески ограничивают в выявления фактов коррупции в своих учебных заведениях. В частности, в наблюдаемом мною ГБОУ Лицей № 507 нет возможности свободно ознакомиться со штатным расписанием. Никто, из опрошенных мною педагогов Лицея, никогда не видел штатного расписания даже того структурного подразделения, в котором работает. Администрация Лицея, явно, негативно относится к проявляющим интерес к данной информации.

Сотрудники практически лишены права знать штатное расписание ГБОУ, в которых работают. Так как «штатное расписание не является локальным нормативным актом, непосредственно связанным с трудовой деятельностью, поэтому работодатель не обязан знакомить с ним работника…» [13].

К радости коррупционеров, пригревающих, на бесполезных для образовательного процесса «хлебных местах» друзей, подруг и родственников, Министерство труда, фактически, санкционировало «засекречивание» данных о численности и должностях персонала ГБОУ. Исследователю, даже пребывающему непосредственно в исследуемом образовательном учреждении в качестве педагога, невозможно легально ознакомиться с должностными обязанностями сотрудников. На сайтах образовательных учреждений размещается лишь информация о директоре, его заместителях и педагогических работниках структурных подразделений. О прочих сотрудниках, их обязанностях и полномочиях информации нет.  Также на сайтах учебных заведений, в нарушении статьи 29.2 «Закона об образовании РФ», [2] отсутствует информация о численности детей в структурных подразделениях. А всякая непрозрачность правоотношений является благодатной почвой для коррупции. 

Для профилактики такого специфического для сферы образования вида коррупции, как расходование бюджетных средств на содержание ненужных штатных единиц, необходимо установить на законодательном уровне официальные источники опубликования максимально полных сведений о динамике правоотношений в каждом учебном заведении, к которым предусмотрен доступ педагогов, обучающихся и их родителей. Правовой акт, стимулирующий общественный контроль, станет эффективным средством устранения причин и условий, способствующих совершению подобного и других коррупционных правонарушений в сфере образования [14,15].

Литература

1. Закон РФ “Федеральный закон «О противодействии коррупции» “от 25 декабря 2008 г. № 273-ФЗ // Российская газета. 2008 г.
2. Закон Российской Федерации “«Об образовании в Российской Федерации»” от 29.12.2012 № № 273-Фз // Собрание законодательства Российской Федерации. с изменениями и дополнениями в редакции от 23.07.2013 Федеральный закон от 25 декабря 2008 г. N 273-ФЗ “О противодействии коррупции” (с изменениями и дополнениями)
3. Закон Российской Федерации “Трудовой кодекс Российской Федерации” от 21 декабря 2001 г. (с изменениями и дополнениями в редакции от 15 мая 2015 года) //Собрание законодательства Российской Федерации. 2001 г.
4. Акт правительства Российской Федерации “О введении новых систем оплаты труда …” (с изменениями и дополнениями)” от 5 августа 2008 г. № 583 // Собрание актов Президента и Правительства Российской Федерации. 2008 г.
5. Акт министерств и ведомств. Приказ Министерства здравоохранения и социального развития РФ «Порядок исчисления средней заработной платы для определения размера должностного оклада руководителя федерального бюджетного учреждения»” от 08 апреля 2008 г. № 167н // Российская газета. 2008 г.
6. Акт министерств и ведомств. Приказ Министерства образования и науки РФ “Об утверждении и введении в действие федеральных государственных требований к структуре основной общеобразовательной программы дошкольного образования”. от 23 ноября 2009 г. № 655 // Российская газета. 2009 г.
7. Акт министерств и ведомств “Приказ Министерства здравоохранения и социального развития РФ “Об утверждении профессиональных квалификационных групп должностей работников образования”.” от 05 мая 2008 г. № 216н // Российская газета. 2008 г.
8. Официальный сайт ГБОУ Лицей № 507 URL: http://lyc507u.mskobr.ru/dou_edu/11/ (дата обращения: 26.08.2016).
9. Официальный сайт ГБОУ Школа № 463 URL: http://schu463.mskobr.ru/ (дата обращения: 28.08.2016).
10. Государственное бюджетное общеобразовательное учреждение города Москвы “Школа с углубленным изучением английского языка № 1375» URL:                                                                                                     http://sch1375u.mskobr.ru/dou_edu/strukturnoe_podrazdelenie_6_ranee_dou_1129/
11. Карта Москвы URL: http://xkarta.com/goroda/moskva.html
12. Закон Российской Федерации. Уголовный Кодекс РФ от 13 июня 1996 г. (с изменениями и дополнениями в редакции. от: 30.03.2016) //Собрание законодательства Российской Федерации” 1996 г.
13. Акт министерств и ведомств “Письмо Роструда ” от 15 мая 2014 г. № Ка ПГ/4653-6-1 // Российская газета. 2014 г.
14. Интервью с ректором Московской государственной юридической академии В. В. Блажеевым // Юридический мир. 2009. № 6.   
15. Коррупция в образовании России: как общество легализует собственное незнание URL: // http://deti-moskvy.ru/korrupciya-v-obrazovanii-rossii/ 

Specific kind of corruption in budget educational institutions

By S.Y. Gorelikov

Gorelikov Sergey Yurjevich –

 postgraduate student of the Department of Labor Law

 of the Academy of Labor and Social Relations.

Address: Pjatnitskoe shosse, 37-1-554, Moscow,

 125430, Russian Federation

Теl. 8 915 228 67 40. Е-mail: sergeygorelikov@mail.ru

Summary. This article raises the problem of the specific kinds of corruption as the content in the staffing of the “extra” employees in educational institutions. The author analyzes the staffing of preschool educational organizations which are included in educational facilities (school + kindergarten). This analysis reveals government budget educational institutions, where there are extra staff positions. According to the author’s opinion, there is a need for widely involving ordinary teachers (in fact, as a result, if the payroll is spent on the maintenance of unhelpful staff, they receive less bonuses and allowances) to combat with the presence in government budget educational institutions employees whose functioning has no positive impact on the number and the quality of the educational institution services.

Keywords: corruption, educational institution, teacher, staff unit, staffing.

УДК: 349.22  

Несоблюдаемые в дошкольном образовании законодательные нормы

Гореликов Сергей Юрьевич – аспирант кафедры трудового права Академии Труда и Социальных Отношений

Е-mail: sergeygorelikov@mail.ru

Аннотация. В данной работе анализируется современная ситуация с исполнением действующих правовых норм в дошкольном образовании на примере Дошкольного Образовательного Учреждения (ДОУ), входящего структурным подразделением Дошкольного Образования (ДО) в образовательный комплекс (школа + детский сад) Государственного Бюджетного Образовательного Учреждения (ГБОУ) города Москвы. В данной статье автор анализирует, должностные обязанности воспитателей и санитарные нормы функционирования ДОУ. Такой анализ позволяет выявить нормы правового регулирования работы ДОУ, исполнение которых в нынешних экономических условиях, во всяком случае, в наблюдаемом автором ДОУ, невозможно. 

Ключевые слова: воспитатель, младший воспитатель, старший воспитатель, дошкольное образовательное учреждение, штатное расписание.  

Педагоги дошкольного образования уже давно сталкиваются с проблемой невозможности исполнения в современных условиях ряда санитарно-эпидемиологических норм, норм трудового законодательства, закона об образовании, локальных правовых актов [1]. Недавно правительство приступило к процессу ликвидации устаревших советских норм. Развернута работа по актуализации требований и пересмотру трудового законодательства, где на сегодняшний день действует около 7 000 документов, принятых во времена СССР и РСФСР. Многие, времен советской власти, предписания сегодня трудно выполнимы и то количество документов, которое до сих пор регулирует трудовые отношения в сфере дошкольного образования, кроме всего прочего, очень сложно администрировать, назрели изменение и оптимизация всей системы. В Минтруде и Роструде с этим согласны, но, по словам министра по вопросам открытого правительства Михаила Абызова, среди чиновников в отрасли «есть примеры откровенного саботажа» [2,3].

Прежде всего следует отметить, что Российское правительство подписало Конвенцию ООН о правах ребёнка [4], в которой четко прописаны права на игровые занятия, на обеспечение здоровья и полноценного рациона питания несовершеннолетнего и, вступивший в силу Федеральный Государственный Образовательный Стандарт (ФГОС) дошкольного образования однозначно дал определение дошкольному периоду не как периоду подготовки к школе, а как отдельному периоду в жизни ребенка. «Самоценность детства–понимание (рассмотрение) детства как периода жизни значимого самого по себе, без всяких условий; значимого тем, что происходит с ребенком сейчас, а не тем, что этот период есть период подготовки к следующему периоду» [5]. В ФГОС подчеркнуто приоритетное игровое направление в дошкольной программе, поэтому «освоение образовательных программ дошкольного образования не сопровождается проведением промежуточных аттестаций и итоговой аттестации обучающихся» [5]. Это можно понять, как запрет на проведение, фиксируемого любым способом, мониторинга каких-либо знаний, умений, навыков дошкольников. Однако, «в рамках педагогической диагностики (или мониторинга) в организации (группе) может проводиться оценка индивидуального развития детей» и даже «использоваться психологическая диагностика развития детей», но «целевые ориентиры не подлежат непосредственной оценке, в том числе, в виде педагогической диагностики (мониторинга)» [5]. Незаконность, проводимого в прошлом, официального мониторинга деятельности дошкольников, вытекает из положения пункта 2 статьи 28 ГК РФ, провозглашающего полную недееспособность ребенка в возрасте до 6 лет [6].

Произошедшие в стране одновременно подъем рождаемости и спад экономики делают затруднительным, зачастую, даже невозможным выполнение во многих ДОУ ряда правил и нормативов “Санитарно-эпидемиологических требований к устройству, содержанию и организации режима работы дошкольных образовательных организаций” (СанПиН 2.4.1.3049-13), которые, призваны полностью регламентировать устройство, содержание и организацию работы дошкольных образовательных учреждений.

О том, чтобы соблюдать пункт 12.9 действующих Санитарно-эпидемиологических требований о «присутствие медицинского персонала обязательно во время плавания детей в бассейне» [7], в наблюдаемом мною ДОУ и речи быть не может, в виду того, что штатная единица медработника здесь отсутствует. А время работы, обслуживающей ДОУ медсестры городской поликлиники, всего три дня в неделю.

Согласно действующего СанПиН 2.4.1.3049-13, «количество детей в группах дошкольной образовательной организации общеразвивающей направленности определяется исходя из расчета площади игровой комнаты. Для групп раннего возраста (до 3-х лет) – не менее 2,5 м² на 1 ребенка и для дошкольного возраста (от 3-х до 7-ми лет) – не менее 2 м² на одного ребенка, фактически находящегося в группе» [7]. Однако, «руководствуясь статьями 194–199, 253 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, Верховный Суд Российской Федерации решил: Признать недействующим со дня вступления настоящего решения в законную силу пункт 1.9 санитарно-эпидемиологических правил и нормативов СанПин 2.4.1.3049-13 “Санитарно-эпидемиологические требования к устройству, содержанию и организации режима работы дошкольных образовательных организаций”, утвержденных постановлением Главного государственного санитарного врача Российской Федерации от 15 мая 2013 года N 26, в части, определяющей установленные в этом пункте нормативы исходя из площади (групповой) игровой комнаты на одного ребенка, фактически находящегося в группе» [7]. То есть норматив должен рассчитываться исходя из списочного состава группы.

Но, в любом случае, при формировании групп в детском саду исходят из площади игровой комнаты. Чем она больше, тем больше детей можно набрать в группу. Какие-либо другие критерии количественного формирования групп в санитарных правилах и нормах не содержатся. А так как при существующей системе расчета из общей площади игровой комнаты не вычитается площадь, занимаемая там мебелью, то, в наблюдаемом мною ДОУ, в группы, игровые комнаты которых спроектированы для пребывания не более 20 воспитанников, на 2016-2017 учебный год набрано по 27 детей.

Сегодня вопрос о том, сколько детей должно быть на одного воспитателя в детском саду государством никак не регулируется.  Определено лишь количество штатных единиц на группу детей. В «Типовом положении о дошкольном образовательном учреждении», принятом Правительством Российской Федерации 12 сентября 2008 г. N 666 [8,9], количество воспитателей в детской саду, не нормируется, а в Постановлении Главного государственного санитарного врача РФ от 15 мая 2013 г. N 26 «Об утверждении СанПиН 2.4.1.3049-13» предписано иметь два воспитателя на одну группу. Один воспитатель работает с детьми с утра и до тихого часа, а второй – после тихого часа и до вечера. Кроме того, к каждому воспитателю должен прикрепляться помощник воспитателя (младший воспитатель), занимающийся вопросами уборки помещения и ухода за детьми [7].

Никаких «свободных от групп» воспитателей в штате, наблюдаемого мною ДОУ не предусмотрено. И это приводит к тому, что, в случае временного отсутствия какого-либо воспитателя, заменить его, строго соблюдая существующие законодательные нормы трудового права, практически невозможно. Ибо, согласно действующих норм Трудового Кодекса (ТК РФ), работать две смены подряд воспитателю вообще запрещено (ст. 103 ТК РФ), сверхурочно – только 2 часа в день (ст. 99 ТК РФ), а по совместительству – только ½ рабочего времени от основной ставки (глава 44 ТК РФ), что тоже недостаточно, чтобы на законных основаниях находиться на рабочем месте 12 часов (у воспитателя 36-часовая рабочая неделя, его рабочий день длиться 7,2 часа, значит ½ длительности рабочей смены 3,6 часа; 7,2 + 3,6 = 10,8 часа или 10 часов 48 минут) [10].  Даже при работе на 1½ ставки, воспитатель ежедневно 1 час 12 минут, формально, не несет никакой ответственности за жизнь и здоровье детей [11,12].

Администратор здания – старший воспитатель, в должностных обязанностях которой прописана «ответственность за жизнь, здоровье и безопасность воспитанников в период образовательного процесса» [10], теоретически могла бы выйти на замену, временно отсутствующего воспитателя и тогда нормы трудового права были бы соблюдены. Но в Квалификационном Справочнике (ЕКС), говорится лишь о «выполнении воспитателем обязанностей старшего воспитателя», а о выполнении старшим воспитателем обязанностей воспитателя ничего не упомянуто [11,12], и старший воспитатель вместо временно отсутствующего воспитателя в группе никогда не работает, предпочитая идти на нарушение закона, ставя на замену воспитателя, уже отработавшего свою смену.

Работающему на замене вторую смену подряд воспитателю дополнительно оплачивают всего лишь 0,67 ставки. Объясняя это тем, что платят только за 4,8 часа (12/время работы детского сада/ – 7,2/время, отработанное на ставку/ = 4,8 часа). Здесь явное нарушение статьи 152 ТК РФ, согласно которой «первый час сверхурочной работы должен оплачиваться в размере 1½ ставки, а последующие, не менее чем в двойном размере» [10].

В наблюдаемом мною ДОУ, порой, невозможно заменить отсутствующего воспитателя другим воспитателем, в том числе и старшим (так как последний обслуживает два здания, удаленных одно от другого на 1200 метров) и приходится заменять младшим воспитателем. Что, конечно же, незаконно. Так как, согласно ЕКС, по должностной инструкции младший воспитатель всего лишь «обеспечивает охрану жизни и здоровья воспитанников во время образовательного процесса», в то время как воспитатель «несет ответственность за жизнь, здоровье и безопасность воспитанников в период образовательного процесса» [11,12].

Резюмируя сказанное, считаю, что при реформировании законодательства, следовало бы адаптировать к реалиям сегодняшнего дня правовые нормы, регулирующие трудовых отношений в дошкольном образовании. Необходимо внести в Трудовой Кодекс РФ, Закон об образовании и другие правовые акты, поправки, благодаря которым исполнение закона не будет сопрягаться с проявлением какого-либо героизма и станет действительно обязательным для всех.

Литература

1. Не соблюдение санитарных норм в ДОУ http://vopros-otvet.avo.ru/viewtopic.php?id=17227 (дата обращения: 16.10.2016)
2.    Реформа ТК.  http://spb.rabota.ru/research/stati_i_kommentarii/reforma_tk_kapitalizm_nastupaet_.html
3. Нужна ли реформа ТК РФ? https://my.mail.ru/community/planktona_net/2BCE6A0CB2840525.html (дата обращения: 16.10.2016)
4. Права детей в России и Конвенция о Правах Ребенка http://fb.ru/article/1174/prava-detey-v-rossii-i-konventsiya-o-pravah-rebenka (дата обращения: 16.10.2016)
5. Федеральный государственный образовательный стандарт дошкольного образования http://www.gdoy115.ru/fgos/prezentatsiya_fgos.pdf (дата обращения: 16.10.2016)
6. Гражданский кодекс Российской Федерации (ГК РФ) http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_5142/ (дата обращения: 16.10.2016)
7. СанПин для детских садов 2 4 1 3049 13 с изменениями (СанПин по ДОУ) http://www.kudagradusnik.ru/index.php/sanpin/6976-sanpin-dlya-detskix-sadovnovyj- (дата обращения: 16.10.2016)
8. Типовом положении о дошкольном образовательном учреждении», принятом Правительством Российской Федерации 12 сентября 2008 г. N 666 http://base.garant.ru/193895/ (дата обращения: 16.10.2016)
9. Постановление Правительства РФ от 19.03.2001 № 196 “Об утверждении Типового положения об общеобразовательном учреждении” (ред. от 10.03.2009) //Собрание законодательства Российской Федерации. 2001 г.
10. Закон Российской Федерации “Трудовой кодекс Российской Федерации” от 21 декабря 2001 г. (с изменениями и дополнениями в редакции от 15 мая 2015 года) //Собрание законодательства Российской Федерации. 2001 г.
11.   Министерство Здравоохранения и Социального Развития Российской Федерации, Приказ от 5 мая 2008 года N 216н «Об утверждении профессиональных квалификационных групп должностей работников образования» (с изменениями на 23 декабря 2011 года) //Собрание законодательства Российской Федерации. 2008 г.
12. “Квалификационные характеристики должностей работников образования 2016” Единого квалификационного справочника должностей руководителей, специалистов и служащих, утв. приказом Минздравсоцразвития России от 14.08.2009 № 593 //Собрание законодательства Российской Федерации. 2009 г.

Legal acts that are not feasible in preschool educational institutes

By S.Y. Gorelikov

Gorelikov Sergey Yurjevich –

 postgraduate student of the Department of Labor Law

 of the Academy of Labor and Social Relations.

Address: Pjatnitskoe shosse, 37-1-554, Moscow,

 125430, Russian Federation

Теl. 8 915 228 67 40. Е-mail: sergeygorelikov@mail.ru

Summary. The author analyzes the current situation with the performance of existing legal standards in preschool education.  As an example, the author notes the situation in one preschool educational institution, included as a structural subdivision of preschool education in the educational complex (school + kindergarten) of state budgetary educational institution in Moscow. In this article the author reviews the duties of educators and health standards of preschool educational institution functioning. This analysis reveals the norms of legal regulation of preschool work, the performance of which is impossible conditions in the observed preschool educational institution. Especially, in the current economic condition. The author provides some recommendations for improving the legislation in the field of education.

Keywords: educator, junior educator, senior educator, preschool educational institution, staffing.

References

1. Non-compliance with the sanitary norms in preschool institutions http://vopros-otvet.avo.ru/viewtopic.php?id=17227 (reference date: 10/16/2016)
2.  Labor Code reform http://spb.rabota.ru/research/stati_i_kommentarii/reforma_tk_kapitalizm_nastupaet_.html
3.  Whether a reform of the Labor Code needs? https://my.mail.ru/community/planktona_net/2BCE6A0CB2840525.html (reference date: 16/10/2016)
4. Children’s rights in Russia and the Convention on the Rights of the Child http://fb.ru/article/1174/prava-detey-v-rossii-i-konventsiya-o-pravah-rebenka (reference date: 16/10/2016)
5. The federal state educational standards of preschool education http://www.gdoy115.ru/fgos/prezentatsiya_fgos.pdf (reference date: 10/16/2016)
6. The Russian Civil Code http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_5142/ (reference date: 10/16/2016)
7. SanPin for kindergartens 2 4 1 13 3049 as amended (SanPin for preschool educational institutions) http://www.kudagradusnik.ru/index.php/sanpin/6976-sanpin-dlya-detskix-sadovnovyj- (reference date: 16.10. 2016)
8. Model Regulations of preschool educational institution “, adopted by the Government of Russian Federation September 12, 2008 N 666 http://base.garant.ru/193895/ (reference date: 16/10/2016)
9. The Government Decree of 19.03.2001 number 196 “On approval of the Model provisions on the educational institution” (by 10.03.2009) // Collections of the legislation of the Russian Federation. 2001
10. The law of the Russian Federation “Labor Code of the Russian Federation” of 21 December 2001 (as amended in the version dated May 15, 2015) // Collections of the legislation of the Russian Federation. 2001
11. The Ministry of Health and Social Development of the Russian Federation, Order of May 5, 2008 N 216n “On approval of the professional qualification of groups of posts of workers of education” (as amended December 23, 2011) // Collections of the legislation of the Russian Federation. 2008
12. “Qualifying characteristic positions of educators in 2016” United qualification handbook for managers, professionals and employees, approved. The order of the Health Ministry of Russia from 14.08.2009 number 593 // Collections of the legislation of the Russian Federation.  2009

УДК: 349.22  

Злоупотребление правом формировать штатное расписание.

Автор Гореликов С.Ю.

Гореликов Сергей Юрьевич –

аспирант кафедры трудового права

 Академии Труда и Социальных Отношений

Адрес: Пятницкое шоссе,37-1-554, Москва,

125430, Российская Федерация

 Тел. 8 915 228 67 40.  Е-mail: sergeygorelikov@mail.ru

Аннотация. В статье автор анализирует данные, размещенные на официальном сайте ГБОУ Лицей № 507, касающиеся состава и количества педагогических работников. Автор заостряет внимание на злоупотреблении директором Лицея правом определять штатное расписание. Основываясь на анализе, предоставленной ГБОУ Лицей № 507 официальной информации, автор делает аргументированное предположение о неоправданно большом количестве сотрудников ДО тарифицированных как старшие воспитатели. Ибо, не находит объективных причин для того, чтобы какие-то ДОУ образовательного комплекса ГБОУ Лицей № 507 находились в привилегированном положении по отношению к другим ДОУ – контингент воспитанников там везде одинаковый. Так же автор подмечает наличие несоответствия указанных в разных разделах официального сайта ГБОУ Лицей № 507 должностей сотрудников. На основании чего автор предполагает, что таким образом скрывается коррупционное правонарушение – содержание на лишних должностях «свояков или своячениц».

Ключевые слова: воспитатель, старший воспитатель, методист, коррупция, дошкольное образовательное учреждение, штатное расписание.  

Государственное Бюджетное Образовательное Учреждение (ГБОУ) формирует штат самостоятельно и обладает автономией, под которой понимается самостоятельность в осуществлении образовательной, научной, административной, финансово-экономической деятельности, разработке и принятии локальных нормативных актов в соответствии с Федеральным законом, иными нормативными правовыми актами Российской Федерации и уставом образовательной организации [1,2].

В соответствии со ст. 28 Федерального закона «Об образовании в Российской Федерации» установление штатного расписания (если иное не установлено нормативными правовыми актами Российской Федерации), прием на работу работников, заключение с ними и расторжение трудовых договоров (если иное не установлено настоящим Федеральным законом), распределение должностных обязанностей относится к компетенции образовательной организации [1]. Соответственно, образовательная организация (имеется в виду ее руководитель) самостоятельно принимает решение о введении должностей в штатное расписание.

И, когда дело касается хозрасчетных образовательных организаций, у практикующих педагогов нет по этому поводу возражений. Все прекрасно понимают, что хозяин (руководитель частного учебного заведения) никогда не станет вводить в штат лишних сотрудников. Ведь выплата им зарплаты будет происходить из его кармана.

Но, когда речь идет о ГБОУ, работающие там рядовые педагоги, порой, возмущены тем, что директор образовательного учреждения, по своему усмотрению, может вводить в штат единицу, чья должность, по их мнению, абсолютно бесполезна. То есть, ее наличие или отсутствие ни коем образом не отражается на качестве и количестве оказываемых образовательных услуг.

Руководители разного уровня бюджетных учебных заведений грешат раздуванием штата, и характерным примером является положение дел в сегменте Дошкольного Образования (ДО) в наблюдаемом мною образовательном комплексе (детский сад + школа) ГБОУ Лицей № 507.

Структурными подразделениями ДО в Лицей входят семь Дошкольных Образовательных Учреждений (ДОУ): «Светлячок» (здание №4), «Сказка» (здание №5), «Радуга» (Здание №6), «Звездочка» (здание №7), «Золотой Ключик» (здание №8), «Гномики» (здание №10), «Щелкунчик» (здание №11) [3]. Контингент посещающих эти семь ДОУ одинаковый. Это, в основном, здоровые дети. Лишь считанные единицы из них имеют некоторые отклонения в психа-физическом развитии. Но дети с такими отклонениями имеются в каждом из семи упомянутых ДОУ. То есть, нет объективных причин для неравенства структурных подразделений ДО в ГБОУ Лицей №507. Однако штатные расписания этих ДОУ показывают, что некоторые из них все же находятся в привилегированном положении.

Таблица №1

Таблица составлена автором по данным Официального сайта ГБОУ Лицей № 507 город Москва (дата обращения на сайт: 04.10.2016).

Вышеприведенная таблица показывает, что ДОУ «Гномики» (здание №10) и ДОУ «Щелкунчик» (здание №11), в которых 12 групп (5+7), обслуживают: один методист, один музыкальный руководитель, один инструктор по физической культуре. И там нет ни психолога, ни старшего воспитателя. В то время как ДОУ «Светлячок» (здание №4), где всего 7 групп, обслуживают, кроме всех прочих: методист, два музыкальных руководителя, два старших воспитателя и психолог. В ДОУ «Сказка» (здание №5), где 6 групп, в штате два методиста (во всяком случае, рабочим местом одного из воспитателей указан методический кабинет) [3]

Очевидно, что наличие такого количества старших воспитателей и методистов в ДОУ «Светлячок» и «Сказка» объяснить объективными причинами невозможно. Стало быть, присутствуют субъективные. Не исключено, что здесь имеет место «кумовство» (назначение на всякого рода «хлебные должности» свояков или своячениц руководителя образовательного учреждения) или, занимающие такие должности банально делятся зарплатой с теми, кто их на них устроил. За такие деяния директору ГБОУ грозит, согласно любой из статей, 159 или 160 УК РФ, до 6 лет лишения свободы [4].

Однако, как уже отмечал в одной из своих работ [5], на практике доказать такое коррупционное преступление традиционными методами дознания практически не представляется возможным. Не исключено, что с целью сокрытия коррупционной схемы содержания лишних штатных единиц на Официальном сайте ГБОУ Лицей № 507 создана путаница с наименованиями должностей в структурных подразделениях ДО. На главной странице сайта в разделе «Руководство. Педагогический (научно-педагогический) состав. Сведения о педагогических кадрах по дошкольному образованию» перечислены шесть старших воспитателей – по количеству структурных подразделений ДО (11 и 10 здания объединены). Но в подразделе «Дошкольное образование», уже непосредственно на сайтах ДОУ, появляются должности методистов – руководителей структурных подразделений. И самое интересное, что не всегда фамилии сотрудников, названных на главной странице сайта старшими воспитателями, совпадают с фамилиями методистов на сайтах отдельных ДОУ.

Таблица № 2. Несоответствие наименования должностей педагогов ДО в разных разделах сайта ГБОУ Лицей № 507

Таблица составлена автором по данным, скопированным с Официального сайта ГБОУ Лицей № 507 город Москва (дата обращения на сайт: 04.10.2016).

Таким образом, всего методистами и старшими воспитателями на разных разделах и подразделах официального сайта ГБОУ Лицей № 507 указаны 10 человек. Причем, некто Матвеева, скромно именуемая на главной странице сайта «воспитатель», числится сразу в двух ДОУ – «Светлячок» (Матвеева Н.Н. – ст. воспитатель) и «Сказка» (Матвеева Надежда Николаевна – воспитатель, рабочее место: методический кабинет). Получается лишние четыре штатные единицы. А это, по меньшей мере, 200 тысяч рублей ежемесячно (не менее 50 тысяч/ месячные оклады у старшего воспитателя и методиста/ х 4) или более 2 миллионов в год тратится на их содержание из фонда заработной платы.

 Необходимо, чтобы педагоги ГБОУ, где творится подобное, сами проявляли инициативу и информировали Попечительский совет, Департамент образования и Прокуратуру о расходовании фонда заработной платы на содержание штатных единиц без которых учебное заведение может прекрасно обойтись [6,7].  

Литература

1. Закон Российской Федерации “«Об образовании в Российской Федерации»” от 29.12.2012 № № 273-Фз // Собрание законодательства Российской Федерации. с изменениями и дополнениями в редакции от 23.07.2013
2. Закон Российской Федерации “Трудовой кодекс Российской Федерации” от 21 декабря 2001 г. (с изменениями и дополнениями в редакции от 15 мая 2015 года) //Собрание законодательства Российской Федерации. 2001 г.
3. Официальный сайт ГБОУ Лицей № 507 URL: http://lyc507u.mskobr.ru/dou_edu/11/ (дата обращения: 04.10.2016).
4. Закон Российской Федерации. Уголовный Кодекс РФ от 13 июня 1996 г. (с изменениями и дополнениями в редакции. от: 30.03.2016) //Собрание законодательства Российской Федерации” 1996 г.
5. Статья «Специфический вид коррупционного правонарушения в бюджетных образовательных учреждениях» // С.Ю.Гореликов, аспирант АТ и СО, Москва 2016
6. Закон РФ “Федеральный закон «О противодействии коррупции» “от 25 декабря 2008 г. № 273-ФЗ // Российская газета. 2008 г.
7. Коррупция в образовании России: как общество легализует собственное незнание URL: // http://deti-moskvy.ru/korrupciya-v-obrazovanii-rossii/ 

Misuse of the right to form a staff

By S.Y. Gorelikov

Gorelikov Sergey Yurjevich –

 postgraduate student of the Department of Labor Law

 of the Academy of Labor and Social Relations.

Address: Pjatnitskoe shosse, 37-1-554, Moscow,

 125430, Russian Federation

Теl. 8 915 228 67 40. Е-mail: sergeygorelikov@mail.ru

Summary. In this article the author analyzes the data of the GBOU Lyceum № 507 official site, which concern the pedagogical staff.  The author keens attention on misuse of Lyceum’s principle to form the staff of this educational institution. Analyzing data of the official information, the author makes an argument conclusion that in the Lyceum № 507 there are superfluous number of chief-educators. Since everywhere preschool children are the same, therefor there are no objective reasons to put some preschool educational institutions in the privilege position. And the author puts attention on uncorrected information about positions of the employees. On this ground the author assumes that in that way some corruption infringement of law may be hidden.

Keywords: educator, chief-educator, methodist, corruption, preschool educational institution, staffing.

References

1. The Law of the Russian Federation ” On Education in the Russian Federation “, The Law of 29.12.2012 number 273-FZ // Meeting of the legislation of the Russian Federation. As amended in the version of 23.07.2013 The Federal law of December 25, 2008 N 273-FZ “On Combating Corruption” (as amended)
2. The law of the Russian Federation “Labor Code of the Russian Federation” of 21 December 2001 (as amended in the version dated May 15, 2015) // Collection of the legislation of the Russian Federation. 2001
3. . The official website GBOU Lyceum number 507 URL: http://lyc507u.mskobr.ru/dou_edu/11/ (reference date: 08.26.2016).
4. Russian Federation Law. The Criminal Code of the Russian Federation,13 June 1996 (as amended in the version of: 03.30.2016) Collection of the legislation of the Russian Federation “1996
5. The article “Specific kind of corruption in budget educational institutions” // S.Y. Gorelikov, postgraduate student of the Academy of Labor and Social Relations, Moscow, 2016
6. The Law of the Russian Federation “Federal Law” On Combating Corruption “, dated December 25, 2008 № 273-FZ // the Russian newspaper. 2008
7. Corruption in the Russian education: as a society legalizes its own ignorance URL: // http://deti-moskvy.ru/korrupciya-v-obrazovanii-rossii/

Радионов Александр Сергеевич,

кандидат экономических наук, доцент,

доцент кафедры экономической теории и менеджмента,

Государственный университет по землеустройству, г. Москва

Radionov A.S.    Asradionov7@mail.ru

ЭФФЕКТИВНЫЙ МЕНЕДЖМЕНТ В АПК В УСЛОВИЯХ ИМПОРТОЗАМЕЩЕНИЯ

EFFECTIVE MANAGEMENT IN AIC UNDER IMPORT SUBSTITUTION

Аннотация: в настоящее время, в связи с введением определенных санкционных ограничений со стороны Евросоюза в отношении Российской Федерации и ответное продовольственное эмбарго, провозглашение политики импортозамещения, предоставляет возможность рассматривать данные процессы, как активизацию политики становления и реализации продовольственной безопасности России. По настоящему важной задачей в данном направлении является управление активизацией политики импортозамещения как процесса активизации политики продовольственной безопасности.

Abstract: now, due to the introduction of certain restrictions of sanctions by the European Union in respect of the Russian Federation and the response food embargo declaration of import substitution policies, it provides an opportunity to consider the figures in processes such as activation policy formation and implementation of food security of Russia. At present an important challenge in this area is to control the activation of the policy of import substitution as the activation process of food security policies.

Ключевые слова: санкции, продовольственное эмбарго, импортозамещение, продовольственная безопасность, качественные продукты питания.

Keywords: sanctions, embargo, food, import substitution, food security, food quality.

Антисанкционная политика государства в продовольственной отрасли основана на импортозамещении товаров продовольственной группы из стран-инициаторов санкций путем роста объемов внутреннего производства данных товаров, с одной стороны, и через переориентацию импортных поставок из стран, не участвующих в санкциях — с другой.

Финансовая нестабильность, высокая степень износа и низкий технический уровень технологического оборудования, недостаточная стабильность законодательного закрепления гарантий реализации контрактов и прав собственности, невысокий уровень менеджмента предприятий, острая конкуренция на внутреннем рынке, а также инфляция издержек говорит о неготовности отечественных предприятий выполнять функцию технологический драйверов, другими словами — успешно конкурировать на внешних рынках, основываясь на внедрении новых технологий.

Вместе с тем, повышения инновационного потенциала предприятий и успешной реализации политики импортозамещения невозможно достичь без инвестиций, являющихся основным инструментом и источником современных технологий и передовых методов управления, оказывающих мультипликационный эффект как на производство, так и на другие сферы экономики, способствующих повышению уровня жизни населения и стабилизации занятости. Однако последствия от санкций, введенных относительно российских банков (удорожание кредитов и проблемы с их получением) формируют неблагоприятный фон для инвесторов и, как следствие, препятствуют осуществлению намеченных планов по наращиванию и модернизации производства в ожидаемые сроки.

Цель новой государственной политики импортозамещения заключаются в поддержке отечественного бизнеса с целью обеспечения его конкурентоспособности в современных условиях.

По мнению советника Президента РФ, академика РАН Сергея Глазьева, санкции, введенные ЕС и США, стали стимулом для экономического развития России. Экономист отметил необходимость расширения рублевой зоны, чему, по его мнению, будут способствовать экономические санкции. Применение санкций делает необходимым обращение к внутренним источником кредита, что является безальтернативным вариантом поднятия отечественной экономики. Сергей Глазьев убежден в стимулирующем воздействии санкций для развития российской экономики и активизации отечественного научно-технического потенциала[1].

Отметим основные признаки сущности импортозамещения, основанные на результатах проведенного исследования, отражающие в своей совокупности наиболее значимые отличительные признаки данного понятия:

1. наличие необходимых условий для реализации стратегии структурных изменений в экономике. Для реализации импортозамещения необходимо наличие соответствующих предпосылок внутреннего и внешнеэкономического характера, требующих зачастую создания эффективной системы поддержки со стороны государства;
2. эффективность качественных изменений в экономике. Успешность мер по созданию и расширению импортозамещающих производств зависит от повышения конкурентоспособности отечественных товаропроизводителей, рационализации и оптимизации структуры экономики, включая консервацию неперспективных и устаревших производств;
3. изменения в соотношении объемов внутреннего производства и импорта. Опыт реализации стратегии импортозамещения свидетельствует о том, что меры по стимулированию внутреннего производства с заменой импортной продукции на соответствующую отечественную может привести к необходимости увеличения объемов импорта отдельных групп товаров, что объясняется увеличением потребности в комплектующих и сырье, необходимых для производства продукции более высоких степеней передела.
4. содействие инновационным процессам в отечественной экономике. В рамках реализации стратегии по усилению роли высокотехнологичных производств в достижении устойчивого экономического роста импортозамещение призвано не только формировать базу индустриализации, но должно стать основой для создания новых на внутреннем рынке производств с максимальной добавленной стоимостью, а также стать базой для трансферта технологий с целью использования новейших научных и технологических разработок в реальном секторе для преодоления имеющегося отставания в научно-технической сфере;
5. улучшение конкурентных преимуществ страны на мировом рынке. Рост выпуска отечественных товаров должен привести к снижение относительных цен на импортируемую продукцию, что, свою очередь, улучшит условия торговли в стране на фоне ухудшения в странах-партнерах. На основе выделенных выше признаков сформулируем определение импортозамещения, включающее в себя все ключевые аспекты.

Импортозамещение представляет собой процесс качественных изменений в экономике, который направлен на развитие производства продукции, аналогичной поставляемой в страну из-за рубежа, который связан с повышением конкурентоспособности отечественной продукции, товаропроизводителей и в целом страны с целью достижения устойчивого инновационного роста.

На наш взгляд, такое определение позволяет разрабатывать новые подходы к созданию условий для эффективной реализации политики импортозамещения, которые позволят учитывать качественные и количественные изменения и могут использоваться в дальнейших научных исследованиях. Понимание сути импортозамещения характеризуется растущей актуальностью и необходимо для обеспечения устойчивого экономического роста. Импортозамещение в современной экономике является способом повышения экономической безопасности страны и укрепления ее позиций на мировой арене[2].

Эффективное импортозамещение многие годы для России являлось сложной проблемой, поскольку кризис сельского хозяйства настолько серьезен, что не был преодолен даже в годы, когда страна располагала значительными запасами валюты. В условиях санкций и ответных контрсанкций в продовольственном обеспечении происходит обострение как существующих проблем, так и появление новых, даже в сравнительно благополучных отраслях. Среди основных отметим следующие:

• возможное ослабление государственной поддержки аграрного сектора и сокращение числа новых инвестиционных проектов, что вызвано невозможностью привлечения капиталов из-за подорожания кредитных ресурсов, их серьезного сокращения и общего ухудшения в стране инвестиционного климата;
• рост потребительских цен на продовольственную продукцию и, как следствие, ухудшение обеспечения продовольствием малоимущих слоев населения, прежде всего, в депрессивных регионах;
• риск проникновения на продовольственный рынок страны контрабандной продукции из третьих стран и возможный рост объемов реэкспорта продовольствия и сельскохозяйственного сырья;
• сокращение собственного инвестиционного потенциала предприятий АПК ввиду их высокой закредитованности, уменьшения инвестиционной активности и риска долгосрочной перспективы функционирования в условиях санкций.

Россия была вынуждена срочно выходить на новые мощные источники импорта продовольственной продукции, переориентироваться на другие страны, осуществляя, тем самым, масштабный предел отечественного рынка продовольствия. Помимо этого, успешная реализация программы импортозамещения в продовольственной сфере невозможна без развития соответствующих сельских территорий.

Продовольственная безопасность Российской Федерации является ключевым аргументом для развития сельского хозяйства. Даже страны с ярко выраженной экспортной ориентацией экономики и неблагоприятными для производства продовольственных товаров климатическими условиями стремятся добиться продовольственного самообеспечения на уровне более 60%, учитывая, их сельское хозяйство под влиянием мирового рынка преимущественно было бы неконкурентоспособным.

Продовольственная безопасность представляет собой ситуацию, при которой все жители страны имеют физический и экономический доступ к безопасным пищевым продуктам, достаточный для ведения здорового и активного образа жизни. Декларация по продовольственной всемирной безопасности предусматривает обязанность любой страны обеспечивать человека правом на доступ к безопасным для жизни и полноценным продуктам питания.

Кроме этого, продовольственная безопасность рассматривается как рыночный процесс стабильного обеспечения населения страны продуктами питания в надлежащих объемах и надежного качества, с учетом регулирования со стороны государства, регламентирующего действия и взаимодействия субъектов данного процесса через рыночную инфраструктуру, отвечающую требованиям и условиям ВТО.

Среди главных факторов, препятствующих росту производства продовольственной продукции в России, следует назвать следующие: низкая производительность труда, высокие производственные издержки, низкий технологический уровень сельского хозяйства, недостаточное развитие в малого бизнеса в агропромышленном секторе. Большинство отечественных продуктов питания в настоящее время не могут конкурировать с зарубежной продукцией как по цене, так и по качеству, даже с учетом отсутствия импортных пошлин и сравнительно низкими логистическими расходам по сравнению с импортными товарами.

Устойчивость отечественного агропромышленного сектора значительно ниже других отраслей экономики, что обусловлено неустойчивостью климатических условий, что приводит к существенным колебаниям цен и объемов поставок на продовольственном рынке страны. Сроки производственного цикла обусловливают инерционный эффект предложения на многие виды продуктов и сельскохозяйственного сырья при изменении цены. Сезонный характер производства вызывает неравномерность сбыта продовольственной продукции на протяжении года. Значительный удельный вес скоропортящегося товара (овощи, молоко), нуждающихся в быстрой реализации, приводит к обострению конкуренции в период их массового сбыта на рынке.

Кроме этого, имеется ряд факторов, ограничивающих конкуренцию в сельскохозяйственной отрасли. Одними из основных являются дефицит материальных и финансовых ресурсов, недостаточный уровень кооперационных связей, вертикальная интеграция крупных сельскохозяйственных производителей. В настоящее время в России сохраняются серьезный барьеры для выхода на продовольственный рынок, среди которых отметим льготы, ограничения, получение исключительных прав. Серьезную проблему для свободной конкуренции на внутреннем рынке создают искусственные барьеры, создаваемые между местными рынками. В течение последних лет наблюдалось множество случаев административных ограничений или запрета на поставки продовольственной продукции в ряде регионов.

Негативное влияние на конкуренцию в сельском хозяйстве оказывает также нехватка хранилищ, складских площадей, пунктов первичной переработки, средств связи, неразвитость биржевой торговли продовольствием и сельскохозяйственным сырьем, плохое состояние дорог.

Дополнительными негативными факторами являются диспаритет цен на строительные материалы, продукцию сельскохозяйственного машиностроения, строительных услуг в сельской местности, услуг естественных монополий, ремонт оборудования и машин, с одной стороны, и с другой — непосредственно на сельскохозяйственную продукцию. Особенно остро это проявляется при приобретении сельскохозяйственной техники. Актуальными являются проблемы неадресного и нецелевого использования государственной поддержки, а также необходимость совершенствования механизмов бюджетного финансирования и кредитования сельскохозяйственных производителей. Достойным ответом в борьбе с последствиями санкций могут стать:

• меры по обеспечению активного воспроизводства продовольствия, основанные на следующих мероприятиях с сфере природопользования:
• увеличение темпов роста производства и рост продуктивности, являющиеся ключевой задачей обеспечения продовольственной безопасности и в целом выхода из рецессии; в отношении «зеленой экономики» эту задачу можно трактовать как многофакторную экологически скорректированную производительность, измеренное соотношение объемов выпущенной продукции к общим издержкам, которые включают в себя, помимо энерго- и материальных затрат, стоимость выброса парниковых газов и затраты природных ресурсов;
• сокращение экологических издержек и ресурсоемкости, нагрузки на здоровье человека и окружающую среду, что будет способствовать росту эффективности производства и улучшению качества жизни населения;
• комплексное использование ресурсов и смягчение проблем, связанных с отходами; использование опыта стран БРИКС в отечественном животноводстве и растениеводстве по производству биотоплива;
• меры по повышению конкурентоспособности продукции отечественного АПК с целью последующего закрепления на освоенных нишах глобальных цепочек мирового рынка продовольственных товаров.

С целью обеспечения продовольственной безопасности, а также совершенствования системы государственного регулирования импорта продовольственных товаров продовольственная политика должна быть основана на следующих основных направлениях:

• увеличение доходов населения, в том числе, через государственную поддержку малоимущих слоев; широкое стимулирование роста уровня качества питания;
• обеспечение высокого качества продовольственных товаров и экологической безопасности;
• бесперебойное поступление товаров в места непосредственного потребления;
• организация мер по экономической поддержке сельхозпроизводителей на основе освоения инноваций;
• стимулирование интеграционных процессов в агропромышленной сфере, совершенствование инфраструктуры продовольственного и аграрного рынков (включая создание совместных производств в рамках экономического пространства ЕАЭС);
• в рамках участия в ВТО — проведение политики по недопущению роста импорта продовольствия и сельскохозяйственного сырья; поддержка экспортеров отдельных видов продукции при условии соблюдения продовольственной безопасности страны.

Успешная реализация программы импортозамещения и переориентация значительных потоков продовольственного импорта на новые страны-экспортеры займет достаточно длительный период. Отечественные товаропроизводители не в состоянии быстро отреагировать на увеличение внутреннего спроса по следующим причинам:

• значительная зависимость отдельных секторов аграрной отрасли от импорта семян, генетического материала, технологий, технологического оборудования, средств защиты растений, ветеринарных препаратов и невозможность организации их производства своими силами в кратчайшие сроки;
• низкий уровень развития кооперации, являющейся в странах ЕС локомотивом развития аграрной отрасли;
• недоступность для большинства сельскохозяйственных предприятий (прежде всего, фермерских) дешевых кредитных ресурсов с одновременной закредитованностью отрасли (около 2,3 трлн. Руб.), а также серьезные проблемы у фермеров с расчетами по долговым обязательствам;
• серьезные перекосы в динамике и структуре сельского хозяйства, приводящие к отставанию животноводства от относительно эффективного производства и экспорта зерна, нарушение технологических связей между животноводческими и растениеводческими производствами, длительные проблемы в отраслевом и территориальном разделении труда, а также в межотраслевых отношениях в сельском хозяйстве, что усугубляется неэффективностью организационно-экономического механизма АПК;
• недостаточные темпы технологической и структурной модернизации агропромышленной отрасли, обновления производственных фондов на фоне общих проблем в функционировании отрасли;
• недостаточно развитая инфраструктура продовольственного рынка, прежде всего — логистических и оптовых центров, невозможность доступа к ней большинства товаропроизводителей аграрной отрасли;
• неэквивалентный товарообмен между аграрной и промышленной продукцией, межотраслевые диспропорции в отечественном АПК;
• хронический дефицит времени и финансовых ресурсов в контексте необходимости немедленного обеспечения продовольствием жителей страны;
• высокий уровень зависимости процесса импортозамещения от инвестиций на фоне снижения инвестиционной активности в отрасли;
• ухудшение демографического потенциала сельскохозяйственных территорий, являющееся необратимым процессом.

Вместе с тем, в качестве позитивного фактора следует отметить повышение внимание к аграрному сектору со стороны государства и бизнеса, что вызвано обострением ситуации в связи с санкциями. Этот фактор стал импульсом для развития агропромышленной отрасли страны, хотя сам по себе не решает ее ключевые проблемы. Последствия зарубежных санкций и ответных контрсанкций для экономики страны продемонстрировали необходимость государственной поддержки аграрного сектора на постоянной основе, а не только при возникновении форс-мажорных обстоятельств.

Литература:

1. Глазьев С.Ю., Харитонов В.В. Нанотехнологии как ключевой фактор нового технологического уклада в экономике — М.: Тровант, 2009. — С. 201.
2. Абелян А.С. Механизмы импортозамещения в политике модернизации российской экономики: практический инструментарий реализации / А.С. Абелян, Н.Е. Иванова, Е.В. Рудик // Транспортное дело в России. — 2014. — № 4. — С. 23.

Магаева Диана Константиновна

Аспирант РАНХиГС (Российская академия народного хозяйства и госслужбы при президенте РФ)

dianamagaeva@yandex.ru

Экономический рост и место корпорации развития в его обеспечении (теоретический аспект)

Аннотация. В статье рассматриваются теоретические аспекты экономического роста в контексте роли и места корпорации развития в его обеспечении. Особое внимание уделяется обоснованию факторов обеспечения экономического роста в условиях взаимосвязи производительных сил и производственных отношений.

Abstract. The article discusses the theoretical aspects of economic growth in the context of the role and place of the development Corporation in its provision. Special attention is paid to justification of factors of economic growth in the interaction of productive forces and relations of production.

Ключевые слова: экономический рост, корпорация, корпорация развития, факторы производства, производительные силы, производственные отношения.

Key words: economic growth, Corporation, development Corporation, factors of production, productive forces, relations of production.

Проблема экономического роста и выявления место и роли корпорации развития в его обеспечении обуславливает необходимость рассмотрения теоретических воззрений на само понимания сути указанных явлений. Приведем кратко определения, которые даны в различных методических пособиях и трактовках различных исследователей.

Например, в начале 1990 г. понимание категорий экономического роста трактовалось в виде следующего определения: «Экономический рост непосредственно выражается в той или иной динамике – количественном увеличении и качественном совершенствовании общественного продукта и факторов его производства»(1, стр.73). Что немаловажно, отражается характер этого процесса, а именно «… воплощается расширенное воспроизводство», «речь идет об основах социально-экономической жизни народов, каким бы ни было существующее у них общественное устройство» (с.72, там же). Выдвигая различные факторы производства как источники обеспечения экономического роста, авторы указанного методического пособия характеризуют различные типы экономического роста, отмечая, что в «… зависимости от того, каков тип экономического развития (расширенного воспроизводства): экстенсивный или интенсивный» (там же, с.73). Они прямо пишут о необходимости соотношения типов экономического роста с его эффективностью: «Учитывая особенности интенсивного типа экономического роста, необходимо уточнить и понятие эффективности производства». Нам представляется важным отметить, что вопросы расширенного воспроизводства являются самостоятельной темой исследования и мы будем касаться их в той мере, в которой они связаны с показателя эффективности производства, как результата действия корпорации развития, что предполагает расчет показателя, где в числителе чистый продукт (национальный доход),а в знаменателе сумма затрат на получения или создание этого продукта, который, если говорить языком политической экономии, отражается как сумма затрат живого труда, текущих затрат овеществленного труда и единовременных вложений в производственные фонды. Хотя такой подход и имеет многие спорные моменты, о которых мы уже говорили в предыдущем разделе, где указывали о некоммерческом характере корпорации, и где мы уже обосновали нашу отрицательную позицию к этому.

Выработка мер по обеспечению экономического роста требует уточнения таких взаимосвязанных категорий, как: «экономический рост», «расширенное воспроизводство» и «экономическое развитие», «эффективность производства». Привязка к экономической эффективности понятия экономического роста, как это делают авторы методического пособия, на наш взгляд, глубоко ошибочно. Так как, экономическая эффективность возможна и при так называемом суженном типе воспроизводства, когда в расчете на единицу затрат живого и овеществленного труда национального продукта или дохода, который меньше предыдущего периода, получают равное или чуть больше количество национального продукта или дохода, как это было в 90-е годы XXвека. Это предполагает, что эффективность производства при увязке с экономическом ростом возможна и в фазе общественного кризиса в экономике. Но, так ли это на самом деле? Если анализировать с позиции микроэкономики, то многие корпорации и фирмы, особенно энергетического сектора показывали на фоне роста цен на энергоресурсы достаточно высокую результативность, что привлекало к ним многие и многих инвесторов. Тогда как предприятия иных отраслей испытывали недостаток в капитале и соответственно не могли обновлять свою материально-техническую базу. Тем самым, во многих отраслях длительное время проведения реформ не наблюдался какой-либо экономический рост, несмотря на то, что их продукция была достаточно высокого качества и действительно нужна обществу для удовлетворения его платежеспособного спроса.

Выработка теоретических позиций, вытекающих из подходов к экономического росту только с позиций ключевых определений одной общественно-экономической формаций (например, только с позиции существовавшей до начала 90-х годов 20-го столетия  советской экономической литературы) или с позиции экономической мысли в развитых странах Запада, на наш взгляд, приводит к неоднозначным, а зачастую и ошибочным выводам. Например, ассоциация экономического роста только с расширенным воспроизводством чревато уходом от соотношения с затратами, акцентирование только на количественные изменения показателей: как валовой общественный продукт, валовой национальный продукт, национальный доход. В своих работах, давая характеристику показателям экономического роста, отдельные исследователи прямо пишут, что «…. Поскольку с ростом этих показателей связывалось улучшение жизненных условий населения, то понятие «экономический рост» вполне укладывалось в понятие «расширенное воспроизводство» данных показателей.» (2).

В постреформенный период реформирования экономики страны многие авторы, рассматривающие теоритические вопросы экономического роста, акцентируют на несколько иных, более широких подходах, более близких к воззрениям западных экономических школ. Среди них следует выделить представителей Высшей школы экономики, Академии народного хозяйства РФ при Правительстве Российской Федерации и других. В частности, как отмечает Шараев Ю.В.: «Экономическая теория … в значительной степени прошла под знаком экономического роста, вызвала к жизни огромное количество исследований… одновременно происходили существенные изменения и в характере экономического роста…» (3, с.8). В основе новых экономических воззрений среди отечественных исследователей на рост и развитие лежат, тем не менее, на «… высказывавшихся гипотезах, предложениях, мыслях, не получивших в свое время, по тем или иным причинам, развития» (там же, с.9), выстраиваемых на неоклассической модели представления об экономике, экономической системе.

Тем не менее, уже в постпереходный период, в отечественной литературе встречается понимание экономического роста как количественного изменения в воспроизводственной системе. Например, группа исследователей под экономическим ростом понимают: 1) увеличение масштабов совокупного производства и потребления в стране, характеризуемое показателями валового национального продукта и национального дохода;  2) увеличение производственных возможностей в результате увеличения количества используемых факторов производства или совершенствования техники или технологии. (4) По их мнению, экономический рост измеряется темпом роста или прироста.

Для нашего исследования наибольший интерес представляет не столько количественный рост, сколько расширение производственных возможностей при увеличении количества используемых факторов производства. Среди множества формализованных выражений, позволяющих отражать производственные возможности, прежде всего, технологию производства, наиболее популярна производственная функция Кобба-Дугласа. (5) В своей наиболее известной форме, когда Х означает объем производства, К – размер капитала и L – затраты труда, она описывается в виде:

Следует отметить, что формулировки ученых Запада содержания экономического роста в значительной мере касаются лишь сферы материального производства. В общеизвестном учебнике Макконнелла К.Р. и Брю С.Л. «Экономикс», изданном в 1995 году, например, предлагается экономический рост определять и измерять двумя способами: как увеличение реального валового национального продукта (ВНП) или чистого национального продукта (ЧНП) за расчетный период времени или как их рост на душу населения за тот же период времен (6, с.380).Но, при гипотетическом предположении сохранения объема реального валового национального продукта и сокращении численности населения также за расчетный период времени будет рост на душу населения, что трудно, на наш взгляд, отнести к росту. Или другой пример: в годы Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. наша страна существенные материальные и людские потери. Но, в военном отношении значительно окрепла.

Другой пример. Можно ли отнести безвозвратные потери в общественном производстве в виде невосполнимых затрат (военные и гражданское население, загубленные заводы, фабрики, непроизводительные расходы – военная техника, которую нельзя использовать на гражданские нужды и т.д.), но которые способствовали оживлению производства в экономике? На этот вопрос сложно дать однозначный ответ, на наш взгляд. И, вот почему. Рост производства военной продукции, как это было, например, в США, в послевоенное время привел к «избытку» рабочих рук, так как рабочие места были заняты и свободных вакансий было незначительно, а создание новых – запаздывало по времени, по сравнению с темпами возвращения демобилизованных граждан. Все это в первые годы, создавало проблемы с экономическим ростом, усугубляемые проводимой структурной перестройкой экономики страны. Поэтому, на наш взгляд, экономический рост в обществе и эффективность использования ресурсов наиболее оправдано оценивать по гражданской продукции или продукции двойного назначения. Данное суждение носит дискуссионный характер и относится к методологии подсчета экономического роста и его эффективности. Поэтому мы не будет его в дальнейшем затрагивать.

Группа зарубежных исследователей совершенно справедливо отмечают недостатки методических подходов к оценке экономического роста на основе определения валового национального продукта обществе, в котором наблюдается широкий резкий разброс населения по уровню доходов и который оценивается в текущих ценах (7, с.655). На наш взгляд, важно рассматривать не только валовой национальный доход, чистый национальный доход, но и уровень валовых сбережений, валового накопления капитала, а также показатели потребления населения товаров и услуг.

Следует особо выделить подход исследователей, рассматривающих экономический рост как «… движение в развитии национального хозяйства, которое характеризуется динамикой изменения таких макроэкономических показателей, как валовой общественный продукт, валовой национальный продукт, национальный доход…» (8, с.28). И, далее, «…Количественное выражение этой категории служат темпы роста и прироста валового общественного продукта или национального дохода отчетного года или базисного периода, измеренные в процентах… В отличие от «экономического роста» категория «экономическое развитие» характеризует состояние страны в основном с качественной стороны и определяет его среднедушевым производством национального дохода» (там же).

По нашему мнению, соотношение со среднедушевым производством только выделяет одну из количественных оценок национального дохода и только. Но, оно (соотношение) не может свидетельствовать об экономическом росте как явлений. Если, например, из десяти групп населения одна десятая относится к группе с наивысшими доходами, а все остальные к наименьшей, пусть и с различной степенью градации по этому показателю и весь прирост национального дохода приходится первую группу, то, в этом случае, ни о каком росте речи идти не может. Т.к., например, увеличение рабочего времени при сохранении прежней заработной платы может свидетельствовать об усилении эксплуатации, а не об экономическом росте в стране или отрасли.

Западные исследователи углубляя исследования проблемы экономического роста, развили теоретические воззрения, предположив, что физический (вещественный) капитал это не только вид капитала, который аккумулируется сегодня для производства большего дохода завтра «… приобретение навыков и мастерства – получаемых в школе и на рабочих местах – может быть также включено как важная форма аккумулирования капитала».(9) Один из представителей, который внес существенный вклад в вопросы теории экономического роста является Эрих Гундлах, который предложил использовать производственную функцию Кобба Дугласа, правда, несколько видоизмененную.

где Y – валовая продукция; K – физический капитал; H – человеческий капитал; L – труд; А – мера уровня технологии. Тогда  AL – мера рабочей силы в эффективной единице.

Неоклассическая модель роста представляет, что отдача физического капитала должна изменяться с уровнем дохода на душу населения.

Следует также отметить, что во всех зарубежных и большинстве современных отечественных определениях экономического роста совершенно отсутствуют производственные отношения(Рисунок 1).

Рисунок 1. Факторы экономического роста

В отечественный практике не учет производственных отношений как фактора экономического роста наиболее сильно, на наш взгляд, проявляется в корпорациях развития, когда вместо научно обоснованных направлениях выбора точек роста экономики происходит элементарное распределение аккумулируемых средств между лицами, наиболее приближенными к администрациям того или иного субъекта РФ или региона. Приводимые на рисунке 1 факторы экономического роста включают только основные блоки, т.к. все отразить в принципе невозможно.

Экономический рост является важнейшим и обязательным элементом общественного прогресса, он подвержен влиянию всех уже известных и пока нераскрытых природных и общественных факторов. При этом деление их по разным группам носит условный характер, поскольку влияние одного или даже нескольких факторов на экономический рост при отсутствии множества других окажется ничтожным или вовсе невозможным. Даже многофакторные модели экономического роста, включающее 20-25 различных слагаемых, не всегда позволяют с достаточной достоверностью определить возможные темпы экономического роста. Можно говорить лишь о совместном влиянии всех факторов на экономический рост, поскольку количественное определение значимости (веса) каждого отдельного фактора доступно лишь при данной совокупности факторов – даже небольшие изменения в их составе или соотношения могут привести к изменению «веса» искомого фактора.

Следует также отметить, что в долгосрочной перспективе, в связи с ростом влияния научно-технического прогресса на показатели экономического роста, значение природных факторов постепенно будет снижаться. В экономической литературе уже многие авторы отмечают, что темпы экономического роста мало зависят и от социально-экономических систем. Сравнение результативности систем «… позволяет прийти к выводу, что темпы экономического роста …» определяются «… выработанной экономической стратегией и способностью ее последовательно реализовать… Япония, Южная Корея, Западная Германия с помощью механизма государственного регулирования поднимали разрушенную экономику; Россия же имея стабильную экономику и располагая огромными экономическим и научно-техническим потенциалом, оказалась из-за отсутствия государственной стратегии экономических преобразований в ряду почти периферийных стран» –   справедливо пишут авторы (10, стр.36-37). Далее авторы подтверждают данный тезис на примере Китая. Мы полностью солидарны с такой позицией: непродуманные реформы нашей страны привели к социально-экономическому кризису, который по истечению 25 лет все еще не преодолен, в то время как Китай, развитые страны Запада, Япония, целый ряд других стран, за эти годы шагнули далеко вперед.

Начиная с 1960 года среди важнейших факторов (если не самым важным) экономического роста указывается человеческий капитал, его качественные характеристики и мотивационно-этические ценности. Сторонники этого подхода считают, что в современных условиях преимущество имеют те государства, где экономический рост базируется на знаниях и квалификации работников, на мотивации труда. Но, с другой стороны, повышение эффективности производства и вывод экономики на траекторию стабильного роста определяется возможностями использования современных технологий, применением передовых достижений науки и техники, другими факторами. В экономической теории одним из постулатов повышения конкурентоспособности считается относительно низкая цена рабочей силы при равной квалификации, что способствует притоку инвестиций в те предприятия и отрасли, в которых уровень их позволяет капиталу получать дополнительную прибыль. На наш взгляд, это противоречие разрешается посредством вмешательства государства и использованием инструментов регулирования как системы производительных сил, так и производственных отношений.

Именно вмешательство государства в производственные отношения, а именно, распределительные отношения, в условиях рыночной модели хозяйствования могут стать источником экономического роста. В этой связи, вопрос о том, как и каким образом государство может осуществлять такое вмешательство в одну из составляющих производственных отношений. Нам представляется, что возможным и перспективным инструментом экономического роста может быть на региональном уровне корпорация развития. Но, не сама по себе, а в единой совокупности институтов обеспечения долгосрочным капиталом, которые в настоящее время активно формируются в виде паевых инвестиционных фондов, инвестиционных товариществ и иных финансовых институтов.

Как известно, Правительство Российской Федерации огромное внимание уделяет развитию как финансовых, так и нефинансовых институтов развития. К финансовым институтам развития относятся Инвестиционный фонд Российской Федерации, Внешэкономбанк, открытое акционерное общество «Российская венчурная компания», открытое акционерное общество «Агентство по ипотечному жилищному кредитованию», публичное (открытое) акционерное общество «Россельхозбанк», открытое акционерное общество «Росагролизинг», государственная корпорация «Российская корпорация нанотехнологий», открытое акционерное общество «Российский инвестиционный фонд информационно-коммуникационных технологий», Фонд содействия реформированию жилищно-коммунального хозяйства, Федеральный фонд содействия развитию жилищного строительства. Среди нефинансовых институтов можно назвать центры трансфера технологий, центры содействия энергоэффективности, особые экономические зоны (промышленно-производственные, технико-внедренческие, туристско-рекреационные, портовые), технопарки, промышленные парки, бизнес-инкубаторы и другие. К последним относятся также концессионные соглашения, предназначенные в первую очередь для создания и модернизации инфраструктуры. Важнейшая задача институтов развития – создать условия для реализации долгосрочных инвестиционных проектов.

В ряду институтов развития особое место занимают государственные корпорации. Они являются переходной формой, призванной способствовать консолидации государственных активов и повышению эффективности стратегического управления ими. По мере решения этих проблем, а также укрепления институтов корпоративного регулирования и финансового рынка часть государственных корпораций должна быть акционирована с последующей полной или частичной приватизацией, часть государственных корпораций, созданных на определенный срок, должна прекратить свое существование.

Покажем на примере модели возможное влияние на экономический рост корпорации развития в регионе. На ниже приводимом рисунке показаны кривые спроса и предложения на инвестиционные ресурсы без участия и с участием корпорации развития. 

Рисунок 2. Смещение точки равновесия спроса и предложения на капитал при подключении корпорации развития (пунктирная линия) и «без вмешательства» (сплошная линия)

Представленная на рисунке модель смещения кривых спроса и предложения на капитал без и с подключением корпорации развития отражает гипотезу возрастающей роли государства в экономической системе хозяйствования. Мы считаем ошибочным мнение сторонников ухода государства из экономики как регулирующего института, особенно в период нестабильности общественных процессов. Пример Китая, в котором успешно сочетаются государственные и рыночные инструменты регулирования экономической системы является наглядным, на наш взгляд, примером того, что общество может обеспечивать ежегодно экономический рост на уровне более 8% на протяжений 20-25 лет, тогда как, для сравнения, в США этот уровень не превышает 2-3%, в странах Европейского Союза – не более 3,4-4,2% в лучшие годы. Безусловно, на успехи Китая в экономическом развитии влияют многие факторы, прежде всего, сама модель, ориентированная на стимулирование сбережения, а не на потребление, о чем свидетельствуют нормы накопления капитала в стране, превышающие 30% уровень в год, относительно низкая рабочая сила и другие.

Но, важнейшим фактором также является наличие государственных институтов развития на федеральном и региональном уровнях, основная цель которых вбирать все самые лучшие и передовые технологии и использовать их в собственной экономике.

Список использованной литературы

1. Политическая экономия / Учеб. для ВУЗ-ов.-М.: Политиздат, 1990. – 735 с.
2. Герасимов А.Н. Экономический рост в аграрном производстве региона (теория и практика) //дисс. На соиск уч. Ст. д.э.н. М.: 2008 г. Ставрополь. Ставропольский ГАУ.
3. Шараев Ю.В. Теория экономического роста М.: ГУ ВШЭ, 2006.-254с.
4. Райзберг Б.А. и др. Современный экономический словарь. 2 изд. исправл. М: ИНФРА, 1998. С. 404.
5. A. Productionandcostfunctions: anEconometricsurvey* – опубликовановжурнале «Econometrica» (1963. Vol. 31, № 1. Jan. – Apr.).
6. Макконнелл К.Р., Брю С.Л. Экономикс: принципы, проблемы и политика. – М., Республика, 1995, т.1. 400 с.
7. Фишер С., Дорнбуш Р., Шмалензи Р. Экономика. – М.: Дело, 1999. – 864 с
8. Экономическая теория национальной экономики и мирового хозяйства/ Под ред. А.Г. Грязновой и Т.В. Чечелевой. – М.: изд. ЮНИТИ, 1998. – 326 с
9. Erich Gundlach. Human capital and economic development: macroeconomic assessment. KielInstituteofWorldEconomics, 1999. P. 6 (пер. автора).
10. Экономическая теория национальной экономики и мирового хозяйства/ Под ред. А.Г. Грязновой и Т.В. Чечелевой. – М.: изд. ЮНИТИ, 1998. – 326 с.

Привлечение прямых иностранных инвестиций во Вьетнам в условиях международной экономической интеграции: возможности и пути решения

Attracting foreign direct investment into Vietnam in the context of international economic integration: Opportunities and Solutions

Ван Тхиен Хао

Преподаватель экономического факультета,

Куанг Чунг университета, Вьетнам

Аспирант кафедры финансы и кредита, экономического факультета

Российского Университета Дружбы Народов, РФ

E-mail: haok2407@gmail.com

Van Thien Hao

Lecturer Faculty of Economics, Quang Trung University, Vietnam

Ph.D.Candidate Faculty of Economics

Peoples’ Friendship University of Russia, Russian Federation

E-mail: haok2407@gmail.com

Аннотация:

Статья посвящена анализу и оценке результатов привлечения прямых иностранных инвестиций (ПИИ) во Вьетнам в 2015 г., а также выявлению некоторых нерешаемых проблем в этом вопросе. Кроме того, в данной статье анализированы возможности и угрозы, предложены пути решения в проблеме привлечения ПИИ во Вьетнам за период 2016-2020 гг.

Abstract: The article analyzes and evaluates results of attracting foreign direct investment (FDI) in Vietnam in 2015, which pointed out some problems existing in the process of attraction. Besides that, the article also analyzed the opportunities and challenges as well as provided the solutions to captivate foreign direct investment into Vietnam in the period of 2016-2020.

Ключевые слова: ПИИ, закон об инвестициях, политики привлечения, льготные политики, эффективность.

Keywords: FDI, investment laws and policies to attract, incentives, efficiency

Обновление в деловом климате, поощрение экологически чистых проектов с использованием высоких технологий, приоритет  проектам развития вспомогательных отраслей являются важной предпосылкой для потока прямых иностранных инвестиций (ПИИ), протекающего во Вьетнам в 2015 г. Это также является необходимым условием для привлечения ПИИ в ближайшие годы.

Ситуация по привлечению ПИИ во Вьетнам в 2015 г.

В 2015 г. по мнению многих иностранных инвесторов и международных организаций деловой климат во Вьетнаме улучшается, стабилизируется, что вызывает у инвесторов крепкую уверенность[i]. Это ярко выражается в том, что ПИИ-сектор занимает, в среднем, примерно 25% общих инвестиций в обществе за период 2011 – 2015 гг.. Все это вносит активный вклад в процесс экономической интеграции, способствует реформе административных процедур, совершенствованию рыночной экономики и повышению уровня людских ресурсов, корпоративного управления во Вьетнаме.

В 2015 г. общий капитал ПИИ, включая зарегистрированный уставный капитал новых проектов и добавочный капитал действующих проектов, составляет 22,76 млрд. долларов, что увеличилось на 12.5% по сравнению с 2014 г. Результат привлечения ПИИ во Вьетнам в 2015 г. улучшается и повышается во всех основных количественных показателях. Среди них сумма реализованного капитала составляет более 14,5 млрд. долларов (на 17,4% выше по сравнению с 2014 г.) и становится рекордом с 2008 г., когда впервые реализованный капитал превысил 10 млрд. долларов.

В 2015 г. экспорт ПИИ-предприятий (включая нефть) достигает 115,1 млрд. долларов (на 13,8% выше по сравнению с 2014 г.), что превышает поставленную цель на 5%; экспорт (без учета нефти) составляет 111,3 млрд. долларов (на 18,5% выше по сравнению с 2014 г.), что превышает поставленную цель на 8,9%; импорт составляет 97,9 млрд. долларов – на 16,4% по сравнению с 2014 г., что превышает поставленную цель на 5,2%. Можно сказать, что ПИИ-сектор продолжает рост высоким темпом, что вносит большой вклад в рост экспорта за последние годы. Благодаря преимуществам по рынку, капиталу и технологиям, ПИИ-предприятия доказывают свое превосходство над вьетнамскими компаниями. Зато существуют некоторые проблемы, касающиеся добавленной стоимости в экспорте ПИИ-предприятий, ведь рост, в основном, наблюдается в экспорте обработанных и сборных товаров, что приведет к росту импорта сырья, материалов. Однако, нельзя отвергать успехи и вклад ПИИ-предприятий в экспорте Вьетнама, особенно в высокотехнологических отраслях.

Таблица 1 Результаты привлечения ПИИ во Вьетнам в 2015 г.

Источник: составлено автором по: Департамента иностранных инвестиций – Министерство планирования и инвестиций Вьетнама [Электронный ресурс]. URL: http://fia.mpi.gov.vn/tinbai/4220/Tinh-hinh-dau-tu-nuoc-ngoai-12-thang-nam-2015 (дата обращения: 03.04.2016)

Вместе с выше перечисленными результатами, в 2015 г. во Вьетнаме было зафиксировано заметное улучшение в совершенствовании правовой системы, касающейся инвестиций: Закон об инвестициях 2014 г. вступил в силу с 01 июля 2015 г. вместо Закона об инвестициях 2005 г. с многими важными изменениями, главными из которых можно назвать правила запрета на инвестиции, инвестиции при определенных условиях и реформу административных процедур. Такие изменения способствуют росту потока ПИИ-капитала в 5 последних месяцах 2015 г., что делает разворот от спада в течение первых 8 месяцев по сравнению с аналогичным периодом 2014 г..

Революционные изменения в Законе об инвестициях 2014 г. способствуют росту ПИИ во Вьетнам. Это ярко выражается в следующих пунктах:

Во-первых, была создана прозрачная правовая основа для обеспечения реализации конституционных принципов о правах граждан свободно инвестировать и заниматься бизнесом в не запрещенных законом отраслях;

Во-вторых, были проверены и ликвидированы неподходящие, непрозрачные отрасли и условия инвестиций. Названия отраслей были уточнены и систематизированы, отрасли бизнеса при определенных условиях были прозрачно выявлены во избежание пересечения. Исходя из этого, после проверки количество отраслей бизнеса при определенных условиях сократилось с 386 отраслей до 267 отраслей (Приложение № 4, Закон об инвестициях 2014 г.);

В-третьих, укреплен и усовершенствован механизм, согласно которому инвестиции соответствуют положениям Конституции и подписанных Вьетнамом международных договоров (такие, как обновить, усовершенствовать правила обеспечения Государством права инвесторов на владение имуществом;  завершение принципа неретроактивности в случае изменений юридических документов, что препятствует уже выданным льготам инвесторам);

В-четвертых, продолжается реформа административных процедур: упрощается колчество документов, порядок, процедура и сокращается срок выдачи регистрации бизнеса для иностранных инвесторов с 45 дней до 15 дней (Статья № 37, Закон об инвестициях)[1].

В-пятых, усовершенствованы льготные политики для инвесторов с целью повышения качества и эффекта привлечения инвестиций;

В-шестых, усовершенствован режим децентрализации и увеличена эффективность государственного управления в инвестиционной деятельности;

В-седьмых, реформированы процедуры инвестиций из Вьетнама за рубеж (в Законе были добавлены формы инвестиций за рубеж через покупку-продажу ценных бумаг, инвестиции через инвестиционные фонды, посредственые финансовые институты за рубежом, которые не принимают непосредственного участия в деятельности по управлению инвестициями)[2].

Рис. 1. Привлечение ПИИ в Топ-10 отраслях в 2015 г. (в млн USD)

Источник: составлено автором по: Департамента иностранных инвестиций – Министерство планирования и инвестиций Вьетнама [Электронный ресурс]. URL: http://fia.mpi.gov.vn/tinbai/4220/Tinh-hinh-dau-tu-nuoc-ngoai-12-thang-nam-2015 (дата обращения: 03.04.2016)

Кроме того, в 2015 г. объем ПИИ, вложенных в отрасли перерабатывающей промышленности, в том числе производства, распределения промышленных продуктов таких, как электричества, газа, составляет 18 млрд. долларов (превышает 79% от общего объема регистрированных инвестиций), что соответствует ориентации индустриализации. За перерабатывающей промышленностью следуют отрасли такие, как торговля недвижимостью, строительство, оптовая и розничная торговли, сельское хозяйство, лесное хозяйство и рыболовство.

Некоторые нерешаемые проблемы

Помимо вышеперечисленных положительных результатов по привлечению ПИИ в 2015 г., есть и некоторые нерешаемые проблемы такие, как:

В Топ-10 крупнейших инвесторов во Вьетнам в 2015 (занимает более 80% общего объема зарегистрированных капиталов) входят, в основном, азиатские страны такие, как Корея, Япония, Тайвань, Гонконг, Китай. В то время инвестиции из стран таких, как Германия (24 ивестиционных проекта), Франция (22 ивестиционных проекта), США (16 ивестиционных проектов), Канада (34 ивестиционных проекта), Россия (30 ивестиционных проектов) еще соответствуют потенциалом. Это свидетельствует о дисбалансе в инвестициях во Вьетнам.

Здесь поставлена задача исследовать, рассматривать эту ситуацию, выявить причины, почему ПИИ из США, Канады, Франции, Швейцарии, России и других европейских, североамериканских, австралийских стран оказываются скромными.

Для того, чтобы обеспечить эффективность и долгосрочную экономическую безопасность, необходимо разработать пути решения по политикам привлечения инвестиций, что приведет к соразмерному балансу в инвестициях из разных стран, разных регионов во Вьетнам в ближайшее время. Предлагается такой баланс в ПИИ во Вьетнам: азиатские инвесторы занимают 35%, европейские – 25%, амириканские – 25%, австралийские – 10%, остальные – 5%. Напомним, что в настоящее время ПИИ из азиатских инвесторов занимают более 70% общего объема во Вьетнам.

Рис. 2. Топ-10 крупнейших инвесторов во Вьетнам в 2015.

Источник: составлено автором по: Департамента иностранных инвестиций – Министерство планирования и инвестиций Вьетнама [Электронный ресурс]. URL: http://fia.mpi.gov.vn/tinbai/4220/Tinh-hinh-dau-tu-nuoc-ngoai-12-thang-nam-2015 (дата обращения: 03.04.2016)

Усиление привлечения ПИИ из развитых стран таких, как США, Японии, ЕС является важным фактором, который помогает Вьетнаму иметь доступ к современным технологиям и повысить конкурентоспособность экономики. Однако, нынешнее состояние привлечения ПИИ из США, ЕС препятствует доступ к современным технологиям. При этом в многих проектах наблюдаются низкая доля высокой технологии, низкая эффективность и требуется большое количество работников, что показывает необходимость найти пути решения в ближайшее время[3].

Кроме того, в 2015 г. проблемы в развитии вспомогательной промышленности еще не полностью ликвидированы. Это ярко выражается в том, что количество вьетнамских компаний, которые отвечают стандартам ПИИ-предприятий таких, как Samsung, Canon… оказывается весьма малым по сравнению с потребностью инвесторов. Вьетнамские компании участвуют только в обработке простых деталей, аксессуаров.

Смотря на формы инвестиций зарегистрированных проектов в 2015 г., показывается, что большинство из них составляют проекты с 100% иностранным капиталом (более 86% общего количества проектов). На такую ситуацию надо обратить внимение, чтобы нашлись пути решения по привлечению инвестиций в форме создания совместных предприятий (или АО).

Приобретение высоких технологий через инвестиции, производство вьетнамских предприятий в совместных компаниях, АО считается более коротким, более дешевым путем по сравнению с другими способами. В то время, доля ПИИ-предприятий с 100% иностранным капиталом превышает 86% общего количества проектов (1.611/1.855 проектов), что считается весьма высоким и не соответствует цели доступа и приобретения технологий и опыта управления через ПИИ.

Кроме того, оказываются сложными проблемами: количество нереализованных проектов, проблема трансфертного ценообразования и уклонения от уплаты налогов ПИИ-предприятий, доступ к недвижимости инвесторов, нехватка высококачественных людских ресурсов.

Новые возможности и угрозы в привлечении ПИИ во Вьетнам

В 2016 г. и за период 2016-2020 гг. существуют одновременно и благоприятные условия и трудности для привлечения ПИИ во Вьетнам. Среди благоприятных условий можно назвать следующие: экономика развивается с возможным ростом ВВП на основе механизмов, политик социально-экономического развития, которые освобождают производительные силы и мобилизуют все потенциалы, ресурсы страны; министерства и местные власти стараются улучшать бизнес-среду с целью привлечения инвестиций; Вьетнам был глубоко интегрирован в мировую экономику, во всех сферах экономики, торговли и инвестиций, что принесет много возможностей для экономического развития в стране.

Ряд подписанных двухсторонних соглашений таких, как соглашения о зоне свободной торговли (ЗСТ) Вьетнам – Корея, ЗСТ Вьетнам – ЕС, ЗСТ Вьетнам – ЕАЭС, Транстихоокеанское партнёрство (ТТП) и проявление экономического сообщества АСЕАН (АЕС) в конце 2015 г. дают Вьетнаму огромные шансы привлекать ПИИ в страну. С подписанием договора об участии в Транстихоокеанском партнёрстве вьетнамский рынок полностью будет открыт, налог будет снят почти в размере 100%. Кроме того, участие в ТТП в 22 отраслях способствует доступу к огромному рынку в США, Японии, Канаде с нулевой ставкой налога. При этом правительство Вьетнама дало более четкие обязательства по улучшению инвестиционного климата и защите прав интеллектуальной собственности, что создало важный поворотный момент для Вьетнама в привлечении ПИИ[2].

Однако, вместе с благоприятными условиями перед Вьетнамом стоят некоторые угрозы: тенденция снижения ПИИ во всем мире; острая конкуренция за привлечение ПИИ между странами… Конкурентоспособость каждой страны определит результат привлечения ПИИ. Кроме того, во Вьетнаме необходимо преодолеть внутренние трудности экономики, которые существуют за последние годы: нехватка высококвалифицированных людских ресурсов; инфраструктура и услуги находятся на нижнем уровне по сравнению с другими странами в регионе; вспомогательная промышленность еще не развита; разрыв между политикой и ее реализацией[5].

Некоторые пути решения по привлечению ПИИ во Вьетнам за период до 2020 г.

Во-первых, привлечение ПИИ за период до 2020 г. должно быть корректировано по направлению перемена ориентации с количества на эффективность и качество инвестиций, максимальной утилизации ПИИ с целью ускорения перестройки структуры экономики, повышения качества роста и конкурентоспособности экономики. Необходимо считаться приоритетными проекты со современными технологиями и услугами, с энергосбережением, с низким уровнем выбросов углерода и газов, вызывающих парниковый эффект, развития высококачественных людских ресурсов, что способствует создания «зеленой экономики» и устойчивого развития. Надо сосредоточивать ПИИ на приоритетные секторы, отрасли такие, как промышленность, услуги и сельское хозяйство. Необходимо формировать цепочку ценности, сеть производства-продажи; классифицировать экономические и промышленные зоны на основе социально-экономической эффективности; избегать расточительства и инвестиции по эффектам толпы.

Во-вторых, необходимо корректировать, разрабатывать льготные политики для ПИИ-проектов по принципу ориентации не только на отрасли, секторы, но и на регионы. Следует дать особенные льготы крупным ПИИ-проектам хай-тек корпораций, что создает потенциал и эффект в каждом товаре, каждом секторе экономики. Надо проверить, разработать и добавить механизмы, реализовать систему правил, необходимых потребностей по технологиям, передаче технологий, обучения навыкам для работников. Необходимо поддержать эффективные инвестиционные деятельности, уменьшить недостатки, отрицательные факторы такие, как доля импорта большая, но в основном только для обработки, сборки и эксплуатации на внутреннем рынке, использование лазеек в политиках, законодательстве для трансфертного ценообразования, декларации на убытки или низкую прибыль с целью перевода прибылей на Родину без уплаты взносов в государственный бюджет Вьетнама. Либо не принимать, либо ограничивать количество проектов, которые используют остальные технологии, требуют много энергии и загрязняют окружающую среду. Разрабатывать политики и правила по налогообложению, земли, управлению иностранным валютам с целью привлечения инвестиций на производство, переработку внутренних ресурсов. Издавать правовые документы по регулированию и управлению инвестиционной деятельностью по всей стране; разработать Стратегию привлечения инвестиций, которая координирует деятельности по привлечению инвестиций на национальном уровне; разработать и опубликовать перечень проектов, нуждающихся в ПИИ за период 2016 – 2020 гг. Пересмотреть, скорректировать и добавить дополнительные положения о децентрализации в управлении ПИИ, что обеспечивает активности местных властей. Усовершенствовать систему взысканий с целью усиления роли контроля, надзора и урегулирования министерств и ведомств в случае необходимости.

В-третьих, местные власти областей и городов должны обратить внимание на привлечение ПИИ, разумно выбрать ПИИ-проекты и инвесторов с целью эффективной реализации плана социально-экономического развития, создать предприятия, которые могут эффективно участвовать в глобальной цепочке ценности. Необходимо ориентировать на привлечение ПИИ в те отрасли, которые нуждаются в инвестициях: инфраструктура, сельское хозяйство, финансы, кредит, образование, здравоохранение, культура, спорт. Следует расширить и упрепить сотрудничество между местными и ПИИ-предприятиями, обучить навыкам для работников и передать технологии.

В-четвертых, что касается рынков и партнеров, необходимо дорожить ПИИ-предприятия, действующих во Вьетнаме, создать благоприятные условия для привлечения инвестиций из ведущих в мире транснациональных компаний…; использовать метод государственно-частного соединения для технико-инфраструктурных проектов, осуществить новые формы инвестиций такие, как присоединение и перекупка[6].

Список литературы

1. Закон об инвестициях Вьетнама: 2014 г. [Электронный ресурс]. URL: http://luatvietan.vn/luat-dau-tu-67-2014-qh13.html (дата обращения: 13.05.2016)
2. Do Thien Anh Tuan, Cao Hao Thi Recognizing the role of FDI and the requirement of institutional reform in Vietnam // A case study of the Fulbright Economics Teaching Program (FETP) and the Vietnam Program at Harvard University A case study of the Fulbright Economics Teaching Program (FETP) and the Vietnam Program at Harvard University, 2015 г., С. 12-15
3. Получать избирательно, чтобы избежать негативного влияния ПИИ [Электронный ресурс]. URL: http://www.tapchitaichinh.vn/kinh-te-vi-mo/kinh-te—dau-tu/hap-thu-co-chon-loc-de-tranh-tac-dong-nguoc-cua-nguon-von-fdi-61157.html (дата обращения: 13.4.2016)
4. Нгуен Тхи Минь Фыонг Либерализация инвестиций в АСЕАН экономического сообщества (AEC) и участие Вьетнама // Ханойский национальный университет – Вьетнам, 2014 г., С 23-45.
5. Фыонг Нгок Тхак Привлечения прямых иностранных инвестиций во Вьетнаме: выжить и рекомендации [Электронный ресурс]. URL: http://www.vysajp.org/news/thu-hut-/thu-hut-dầu-tư-trực-tiếp-nước-ngoai-ở-việt-namtồn-tại-va-kiến-nghị/ (дата обращения: 23.10.2015)
6. Нгуен Тхи Туе Ань Исследования, корректировки политики для прямых иностранных инвестиций во Вьетнаме до 2020 года // Министерство науки и техники – Вьетнам, 2014 г., C. 199-236.
7. Дао Куанг Тху Прямые иностранные инвестиции во Вьетнаме: 25 лет по привлечению и развитие // Материал сборник конференции: 25 лет прямых иностранных инвестиций во Вьетнаме, Министерство планирования и инвестиций Вьетнама – Вьетнам, 2013 г., С. 134 – 167
8. Хоанг Суан Хоа Инновационная политика для привлечения иностранных инвестиций в контексте экономической реструктуризации // [Электронный ресурс]. URL: http://http://tapchitaichinh.vn/kinh-te-vi-mo/kinh-te-dau-tu/doi-moi-chinh-sach-thu-hut-dau-tu-nuoc-ngoai-trong-boi-canh-tai-co-cau-nen-kinh-te 49533.html (дата обращения: 03.11.2015)
9.  Департамента иностранных инвестиций Вьетнама [Электронный ресурс]. URL: http://fia.mpi.gov.vn/tinbai/4220/Tinh-hinh-dau-tu-nuoc-ngoai-12-thang-nam-2015 (дата обращения: 03.04.2016)

Примечания

[i] – В обновленном отчете Всемирного Банка о Деловом климате в 2015 г. Вьетнам поднялся на 21 позицию в рейтинге с 99-го на 78-ое место (в рейтинге всего 189 стран). А согласно Рейтингу индекса глобальной конкурентоспособности в 2015-2016 гг., опубликованный в сентябре 2015 г. Всемирным экономическим форумом (ВЭФ), Вьетнам поднялся на 12 позиций с 68-го на 56-е место среди 148 экономик. Международные рейтинговые агентства подняли уровень Вьетнама в суверенном рейтинге (Moody’s изменило с Б2 на Б1, Fitch подняло с Б+ на ББ-) с положительным прогнозом. [Электронный ресурс]. URL: http://kinhdoanh.vnexpress.net/tin-tuc/quoc-te/viet-nam-tang-12-bac-ve-nang-luc-canh-tranh-toan-cau-3287827.html (дата обращения: 03.04.2016)

Шагайда Н.И., Алакоз В.В,

Перспективная земельная политика: какие вызовы перед ней стоят?

В статье обозначены наиболее острые проблемы в области земельных отношений и сформулированы вызовы, которые обязательно должны быть учтены в ходе разработки перспективной земельной политики в России до 2035 г.

The article indicates the most acute problems in land relations and formulates the challenges that have to be taken into account during the development of a promising land policy in Russia till 2035.

Ключевые слова: земельная политика, программа развития страны до 2035 г., основные вызовы, урегулирование конкуренции за землю между строительством и сельским хозяйством, гарантии прав на землю, расширение прав муниципалитетов и субъектов РФ 

Keywords: land use policy, country’s development program till 2035, main challenges, the resolution of construction and agriculture competition for land, guarantee of land tenure,  empowerment of municipalities and entities of Russian Federation

В настоящее время несколько групп экспертов, куда входит широкий круг ученых, практиков, чиновников, готовят предложения для Президента РФ и Правительства РФ в программу развития страны до 2035 г. Тема земельной политики, по нашему мнению, там должна быть обязательно. Этому есть сильное противодействие, поскольку в последнее время уже произошел перекос государственной политики в сторону создания условий для строительства. Признавая необходимость этого, было бы полезно скорректировать эту политику. Земля – основа развития всех отраслей, право на доступное жилье – не единственное право человека.  В этой связи рассматривать перспективную земельную политику как политику «упрощения и повышения эффективности регулирования и стимулирования конкуренции в сфере выделения земли и строительства» бесперспективно для дальнейшего развития страны. Для того, чтобы определиться с тем, на решение каких проблем должна быть направлена перспективная земельная политика, нужно сформулировать вызовы, стоящие перед обществом и затрагивающие землю. Этому и посвящена настоящая статья, которая написана с тем, чтобы вызвать дискуссию и уточнить выделенные авторами вызовы. Тем более, что эти вопросы активно обсуждаются [1,2,3,4].

Земля – основа территориально-экономического развития страны.  Доступ к ней, гарантии прав собственности, ограничения и обременения, устанавливаемые властью, существенно влияют на развитие экономики территории и удовлетворение общественных интересов. Это, в первую очередь, касается обеспечения населения России доступным продовольствием, жильем, современными коммуникациями и комфортной окружающей средой. Доходы от земли могут формировать существенную часть доходов муниципалитетов, сокращая размеры трансфертов из бюджетов других уровней. Положительный мировой опыт, например, Китая показал, что дешевые труд и земля стали основными факторами, обусловившими бум развития промышленности, жилищного строительства, социальных. Оборот прав на землю, платежи, связанные с землей – так называемые земельные финансы – позволяют сформировать там денежные потоки в местные бюджеты, обеспечивая до 70% от их доходной части.

В России земля до сих пор не стала драйвером экономического развития. Скорее, она превратилась в «оковы», массово обременяя уже имеющихся собственников издержками по доказательству своих прав на землю (внесение информации о ранее возникших правах на участки в новые реестры, дополнительные расходы на повторное межевание участков при изменении правил описания границ, защита в случае административных и судебных решений относительно ранее полученного набора прав на участок добросовестных приобретателей и т.д.). Заинтересованные в участках лица также несут издержки на поиск информации о наличии незанятых земель в государственной собственности, подготовку государственного участка к кадастровому учету, поиску информации об обременениях участка, доступу к аукциону, согласованиях всякого рода и тому подобное.  

При отсутствии предложения участков определенного назначения и расположенных в предназначенных для этого назначения зонах со стороны государства, бизнес взял на себя эти функции: по спорадическому желанию любого правообладателя из участка в частной собственности формируются новые участки с последующим обращением к властям за изменением их назначения. Преимущественно такая практика касается земель сельскохозяйственного назначения, точнее – сельхозугодий. Это определяется тем, что именно сельскохозяйственные угодья были объектом приватизации: около 70% из них сейчас находятся в частной собственности (в целом, доля государственной земли в России – около 92%). Это привело к хаотическому развитию территории, нарушениям интересов правообладателей соседних участков, нагрузке на инфраструктуру, искажению цен на рынке сельскохозяйственных земель. Последнее связано с тем, что цены сельхозучастков, которые потенциально можно использовать для иных целей, стали уже не ценами для сельского хозяйства, но еще не ценами участков для застройки. Это еще продолжает стимулировать спрос на них со стороны лиц для иных целей, но уже ограничивает доступ сельхозпроизводителей. В настоящее время приоритет использования продуктивных земель по факту трансформировался в приоритет урбанизированных земель без учета их плодородия. Бизнес методично пробивает все стоящие перед ним заслоны вовлечения таких земель под строительство: в 2006 г. была снята норма ЗК РФ о возмещении потерь сельскохозяйственного производства, размер которых зависел от плодородия. Уже несколько лет обсуждается законопроект об отмене категорий земель. Это снижает барьеры доступа к земле девелоперов, но оставляет высокопродуктивные земли без защиты при том, что проблема продовольственной безопасности требует рачительного к ним отношения. Конфликт между сельским хозяйством и строительством разного рода может быть урегулирован к обоюдному интересу за счет малопродуктивных и малоинтересных для сельского хозяйства земель, но до сих пор такой механизм не применяется. 

Попытка государства ввести в рамки желание собственника застраивать поля, не обращая внимания на их плодородие, через схемы территориального планирования муниципальных образований нельзя назвать успешной. Это связано с тем, что при недостатке бюджетных средств на первом этапе этих работ, финансирование происходило за счет самих отдельных и крупных собственников участков, заинтересованных в том, чтобы именно их собственность попала в зоны разрешенного строительства.  В соответствии с действующим законодательством получить решение об изменении назначения частного участка (категории или вида разрешенного использования) можно бесплатно (кроме двух субъектов РФ). При отсутствии четких процедур, критериев принятия решений, при барьерах в доступе к информации эти «попадания в «нужное место и нужное решение» связаны с коррупционной практикой. Этому способствует то, что лица, помогающие получать нужные решения,  понимают, как дорожает участок от формально бесплатных согласований и их подписи на документе. Например, кадастровая стоимость 1 квадратного метра пашни увеличивается в 200 раз при формально бесплатной смене назначения «для сельского хозяйства» на «для строительства автозаправочного комплекса» (Воронежская область, 2013 г.).

Земля не стала экономическим активом для граждан, так как абсолютное большинство их участков все еще не имеет границ, описанных в виде, признаваемых сейчас государством. Существуют ограничения в получении кредита под их залог, что важно для инвестирования в новое строительство на участке. Земля не стала экономическим активом для  государства. Она далеко не в достаточных объемах генерирует деньги в местные бюджеты как в виде налогов, так и доходов от продажи или аренды государственной и муниципальной земли.  Государство неоднократно меняло систему учета прав на участки и систему кадастрового учета, при этом не смогло создать такую, чтобы обеспечить достоверную информацию об участках, их собственниках или пользователях, позволяющую точно исчислить земельный налог или просто иметь полную о нем информацию. Только незначительная часть земной поверхности описана в виде участков, имеющих установленные границы, позволяющие идентифицировать объект, категорию и вид разрешенного использования. Много меньше этого числится участков, в отношении которых видны все обременения. Разрозненная и несовместимая между собой информация по лесам, недрам, коммуникациям, радиоактивному загрязнению, качеству угодий, объявленным, но не оформленным охранным зонам и т.д. приводит к дублированию расходов организаций, финансируемых из бюджета, и невозможности получения достоверной информации для принятия решений как государством, так и заинтересованными лицами. Каждая неточность чревата неправильно исчисленным земельным налогом, его недобором. Кроме того, права на сформированные участки могут быть не зарегистрированы в реестре прав.  Это не позволяет предъявить требование по уплате налога, в результате чего также идет недобор налога в местные бюджеты.   Так, попытки элементарного уточнения площади участков и их назначения на основе современных ГИС порталов повсеместно приводят к повышению потока земельного налога в муниципальные бюджеты до 2-х раз.  

Права на землю в государственной собственности, фактически, не разграничены между Российской Федерацией, субъектами РФ и муниципалитетами, исключая земли промышленности и особо охраняемых территорий и объектов (доля неразграниченных земель здесь – 35-36%) и лесного фонда (неразграниченные – 20% всех земель категории). По землям сельскохозяйственного назначения и населенных пунктов – являющихся основным резервом развития территорий – неразграниченными остаются около 90% (2015 г.). Соответственно, на уровне муниципалитета нет заинтересованных лиц в проведении разумной политики управления земельным фондом каждой отдельной территории. С одной стороны, это сопряжено с затратами на землеустройство, подведение коммуникаций, подготовку перечня участков для разных целей, включая проведение разумного зонирования и т.п.  С другой стороны, как показывает практика, при разграничении собственности права муниципалитета и последующие сделки с землей могут быть позднее оспорены Федерацией или субъектом РФ.

Муниципалитеты недополучают суммы земельного налога из-за того, что Федерация и субъекты РФ не платят земельный налог за участки в своей собственности. Аналогичная ситуация с участками в частной собственности, которые имеют разного рода ограничения – охранные и иные зоны, установленные РФ и субъектами РФ. В условиях, когда нет критериев определения размеров зоны, существует риск необоснованного ограничения видов деятельности на обширных площадях и, соответственно, поступления земельного налога в муниципальные бюджеты. Фактически, Федерация или субъект РФ ограничивает получение доходов в бюджет территории. Возникает перевернутая ситуация: муниципалитет является донором из-за того, что с его территории собирается недостаточно налогов, он выступает, фактически, просителем и получателем трансфертов из бюджетов более высокого уровня. При этом – из-за наличия на его территории участков в собственности РФ, субъекта РФ и установленных ими ограничений – он недополучает необходимых налогов.

Законодательство, регулирующее оборот земель, написано так, как будто все земли остались федеральными. На уровень субъекта РФ передано мало полномочий, еще меньше – на уровень муниципального образования. При этом большая площадь земель будет именно муниципальной. После разграничения государственной собственности на землю, например, муниципалитет в Дагестане не сможет провести приватизацию земли с учетом сложившейся там ситуации. Земля должна быть продана на аукционе по федеральному законодательству. Семьи, которые традиционно используют там участки на подряде у сельхозорганизации, не имеют каких-либо преимуществ. При этом сельскохозяйственные организации, за которыми земля была закреплена в постоянное бессрочное пользование, наоборот, имеют все права на землю, хотя ее обрабатывают по неформальным правилам семьи. Такая ситуация сложилась из-за того, что на части территорий России – в большинстве республик Северного Кавказа – приватизация в сельском хозяйстве не была проведена вместе со всей страной. Теперь нормы, позволяющие проводить массовую приватизацию, из федерального законодательства изъяты, так как она закончилась.  На уровне Федерации не видны местные нюансы, которые целесообразно учитывать: малоземелье может потребовать более жестких ограничений концентрации земли в собственности, предоставление участков в собственность только через этап аренды и т.п.  Навязывание федеральных норм на распоряжение участками в собственности субъекта РФ или муниципального образования вряд ли целесообразно, а в некоторых случаях вредно и опасно для социального мира на территории.

Государство не создало систему гарантий прав на землю добросовестного приобретателя. Единственный доступный источник информации о категории и виде разрешенного использования участка, его обременениях – Единый Государственный Реестр Прав на недвижимое имущество и сделок с ним (с 2016 г. – ЕГРН). Однако этот реестр является техническим средством, а регистратор – исполнителем технических функций. Если в реестр не были по любой причине внесены обременения участка, а участок на основании записей в ЕГРП был приобретен для определенной цели, то после внесения дошедшей до регистратора информации о прошлых обременениях, ущемляющих права добросовестного приобретателя участка, негативные последствия наступают только для такого приобретателя. Например, отменяется в суде решение главы администрации о продаже участка для жилищного строительства или об установлении вида «дачное строительство» на уже несуществующий исходный участок,  из которого позднее были выделены и проданы сотням российских семей дачные участки. Собственник участка – в первом случае – теряет свою собственность, а во втором – теряет смысл ее иметь и большую часть стоимости участка.

Государство меняет требования к описанию границ участков, в т.ч. и тех, которые уже числятся на кадастровом учете. При этом собственник участка оплатил межевание по старым правилам и считал, что государство одобрило его качество, приняв участок на кадастровый учет. Однако работник кадастрового органа также осуществлял только технические функции. Он не имел и не имеет актуальной информационной базы, чтобы проверить правильность установления границ, поэтому при уточнении границ соседнего участка может быть выявлено пересечение их границ, что втягивает их собственников в споры, ценность кадастрового учета участков с пересекающимися границами резко падает, а кадастровый орган не предлагает быстрые альтернативы разрешения спорной ситуации. Кроме того, границы участков, описанных по ранее применяемых правилам 1998-2000 г. и внесенные в Кадастр не удовлетворяют требованиям, которые установлены государством позднее. Новые требования к описанию границ ставят такие участки вне закона: они не могут быть объектами земельного оборота (даже если стороны сделки соглашаются с тем, что характеристики участка могут измениться при описании границ по новым правилам), требуя нового межевания и затрат собственника/пользователя. Причем, об этом добропорядочный собственник участка –  ранее оплативший работы кадастрового инженера и выполнивший все требования государства – узнает в момент, когда ему нужно совершить какое-либо действие с участком, что становится невозможным. Такие случаи имеют массовый характер, это не стимулирует обращение собственников для постановки участков на кадастровый учет, инвестиции в строительство, тормозит земельный оборот, подрывает доверие к государству. 

С 2004 г. функция управления земельным фондом Российской Федерации не числится ни в одном из положений, регулирующих деятельность федеральных органов исполнительной власти. Функции, которые с начала 90-х годов были сосредоточены в одном учреждении – Комитете по земельной реформе и землеустройству (который в дальнейшем подвергался многочисленным реорганизациям) – разбросаны по многочисленным ведомствам и даже автономным некоммерческим организациям (АСИ). Некогда единая земельная политика превратилась в совокупность разнонаправленных ведомственных и общественных активностей. Государство посылает участникам рынка разнонаправленные сигналы: стимулирует вводить в сельхозпроизводство участки, использование которых экономически неэффективно (через Минсельхоз РФ), и изымает без оснований, предусмотренных ЗК РФ, участки высокоплодородных угодий для целей строительства (через Фонд РЖС).  При этом «жертвами» такого изъятия, начиная с 2009 г., стали питомники, опытные станции, научные институты, учебные хозяйства агарных ВУЗов, у которых угодья изымались без компенсации и предоставления других земель для основного вида их деятельности. Это действия идут вразрез другому сигналу государства о необходимости преодоления импортозависимости России по семенам и технологиям, что могло быть реализовано в рамках деятельности организаций, подорванной изъятием угодий.

Высокие транзакционные издержки земельного оборота, в т.ч. – выделения участков в счет земельных долей привели к тому, что в России затруднен земельный оборот для обычных граждан и сельскохозяйственных организаций. Сельские семьи очень часто не могут выделить участки в счет земельных долей и ввести в оборот неиспользуемые сельскохозяйственные угодья на территориях, где на них нет спроса со стороны сельхозорганизаций и фермеров. С другой стороны, отдельные крупные компании, имеющие штаты юристов и средства, формируют огромные земельные банки под своим управлением, захватывая районы или несколько районов, нарушая условия конкуренции на отдельной территории. Юридические нормы по ограничению концентрации земли в одних руках не действуют, одна компания может владеть до миллиона гектаров сельхозугодий. Переход огромных массивов под контроль отдельных корпораций в мире признается проблемой (по индексу публикаций эта тема лидирует), но в России даже не обсуждается.

Минэкономразвития РФ не в состоянии обеспечить координацию ведомственных интересов, стратегия и тактика управления земельным фондам страны не выработана, не реализуется.  Постоянная переброска функций между различными ведомствами привела к катастрофической проблеме с кадрами. За состояние дел в земельной сфере спросить не с кого. При изобилии земли наблюдается дефицит земельных участков для территориального развития и высокие транзакционные издержки земельного оборота.

В связи с вышеизложенным, в области земельных отношений можно сформулировать главный вызов:

ЗЕМЛЯ НЕ СТАЛА ДРАЙВЕРОМ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ СТРАНЫ. Это проявляется в следующих вызовах второго порядка:

ЗЕМЛЯ – в массе – не стала экономическим активом;

Государство не обеспечило гарантий прав добросовестных собственников и пользователей;

Барьеры доступа к земле сохраняются при обширных неиспользуемых сельскохозяйственных угодьях (дефицит при изобилии);

Согласованность межведомственных/межотраслевых интересов не обеспечена;

Сохраняется криминализация земельного оборота.

Эти вызовы не фатальны, могут быть и должны быть преодолены в новой земельной политике, которая должна создать условия для развития территорий, и роста богатства российских граждан.

Литература.

1. Хлыстун В.Н. О государственной земельной политике .ЭСХиПП №10, 2011.
2. Хлыстун В.Н Земельные отношения в Российском агросекторе. Отечественные записки. №6,2012
3. Хлыстун В.Н Проблемы управления земельными ресурсами в Российской Федерации.Сб. материалов 5 конгресса экономистов посвящ. 125-летию А.В. Чаянова. 2014.
4. Хлыстун В.Н О необходимых мерах по созданию эффективной системы регулирования земельных отношений и организации рационального использования и охраны земель в Российской Федерации. .Аналитический вестник Совета Федерации.№24(623)2016.

УДК 338.4

Маслов Евгений Александрович

Аспирант Инженерно-экономического института

Московского авиационного института (национального исследовательского университета), г. Москва

Дацюк Мария Михайловна

Студентка Инженерно-экономического института

Московского авиационного института (национального исследовательского университета), г. Москва

Maslov Evgeny A.

Postgraduate of  Engineering and Economics Institute

Moscow Aviation Institute (National Research University), Moscow

Datsiuk Mariia M.

Student of  Engineering and Economics Institute

Moscow Aviation Institute (National Research University), Moscow

ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ЦЕЛЕСООБРАЗНОСТЬ ОРГАНИЗАЦИИ КАПРЕМОНТА ВОЕННЫХ ВЕРТОЛЕТОВ ЗА РУБЕЖОМ

ECONOMIC EXPEDIENCY OF SETTING-UP ABROAD OF MILITARY HELICOPTERS’ OVERHAUL

Аннотация. Существует два основных подхода к обеспечению капитального ремонта военных вертолетов: создание центров в стране экспортере и создание центров на территории заказчика. Количество капитальных ремонтов, а следовательно и рентабельность центров, зависит от межремонтного ресурса и межремонтного срока службы.  В данной работе проведен анализ затрат на создание и содержание центра по капитальному ремонту на территории заказчика. Разработана методика, позволяющая рассчитать стоимость капитального ремонта военных вертолетов в стране экспортере. Далее путем расчета точки безубыточности по экономической прибыли была проведена разработка методических рекомендаций, позволяющих найти минимальное количество вертолетов, обеспечивающих безубыточное существование центров по капитальному ремонту на территории заказчика.

Summary. There are two basic ways to provide the overhaul of military helicopters: the establishment of centers in the country the exporter and the establishment of centers at the customer area. The number of major repairs, and hence the profitability of the centers depends on the TBO (time between overhaul) and overhaul operation time. In this study, the analysis of the costs of the establishment and maintenance center for the capital repair at the customer area was carried out. The technique that allows you to calculate the overhaul cost of military helicopters in the exporting country was developed. Further, calculating the break-even point for economic profits was conducted to develop methodological recommendations to find the minimum number of helicopters to ensure loss-free existence of overhaul centers at the customer area.

Ключевые слова. Капитальный ремонт, продукция военного назначения, экономическая целесообразность, назначенный срок службы, назначенный ресурс, затраты на создание центра, затраты на содержание центра.

Keywords. Overhaul, military products, economic expediency, assigned lifetime, assigned operating time, the costs of center’s establishing, maintenance costs for center.

В настоящее время уделяется большое внимание проблемам послепродажного обслуживания ранее поставленной иностранным заказчикам военной техники. Для сохранения и увеличения доли мирового рынка вооружений необходимо использовать не только факторы политического воздействия, формирование конкурентоспособных экспортных цен, высоких тактико-технических характеристик и хорошего качества продаваемых изделий, но и обеспечивать полное удовлетворение запросов импортеров в отношении интегрированной логистической поддержки на протяжении всего жизненного цикла военной техники.

Несмотря на все принимаемые меры по улучшению качества послепродажного обслуживания продукции военного назначения (ПВН), в том числе, создание интегрированных холдинговых структур и предоставление им права осуществления военно-технического сотрудничества, в части касающейся поставки запчастей, осуществления ремонта и модернизации ранее поставленной военной техники, данная проблема остается актуальной.

Одним из возможных способов повышения эффективности послепродажного обслуживания ПВН является создание центров по ее ремонту на территории иностранных заказчиков. Это позволяет снизить время простоя военной техники, а также может привести к сокращению расходов на ее эксплуатацию.

Организацию капремонта военной техники за рубежом предлагается рассмотреть на примере военных вертолетов.[9] Это обусловлено значимостью для народного хозяйства авиационной отрасли промышленности в целом, и подотрасли вертолетостроения в частности. Кроме того, для летательных аппаратов необходимо строго соблюдать требования по обслуживанию и ремонту, как в отношении качества, так и сроков проведения регламентных и ремонтных работ.

Несмотря на всю привлекательность создания центров по капремонту военных вертолетов в стране импортера, эта деятельность должна быть оправдана с экономической точки зрения, т.е. не должна приводить к увеличению расходов инозаказчика на эксплуатацию данных летательных аппаратов.

В этой связи существует объективная необходимость разработки соответствующих методических рекомендаций, позволяющих обосновать экономическую целесообразность организации капремонта военных вертолетов на территории покупателя.

Капитальный ремонт военных вертолетов является сложным технологическим процессом, в результате которого осуществляется восстановление ресурса вертолета после выработки межремонтного ресурса (ресурса до 1-го капитального ремонта) или межремонтного срока службы (срока службы до 1-го ремонта) или после повреждения (выхода из строя) составных частей изделия.[4]

Для обеспечения экономической эффективности организации на территории инозаказчика капитального ремонта необходимо, чтобы затраты на капремонт на создаваемых мощностях имеющихся у покупателя вертолетов в течение всего периода их эксплуатации, а также издержки на создание и содержание центра капитального ремонта были ниже, чем стоимость капитального ремонта данных изделий в стране поставщика (с учетом транспортировки в страну продавца и обратно) в течение всего периода их эксплуатации.

В случае организации на территории инозаказчика специального объекта по капитальному ремонту военных вертолетов единственная переменная – количество вертолетов и/или покупных комплектующих изделий (ПКИ): агрегаты силовых установок, агрегаты трансмиссии, автоматы перекоса, втулки и т.д., если рассматривается вопрос об их ремонте в стране покупателя. Это обусловлено тем, что размер производственных мощностей, наименование и количество оборудования и инструмента, как правило, не зависят от количества ремонтируемых вертолетов. Поэтому чем больше вертолетов будет ремонтироваться в центре по капремонту, тем меньше будет стоимость постоянных издержек, приходящихся на каждый ремонт, и тем рентабельнее будет создаваемый ремонтный объект.

В этой связи возникает необходимость определить какое минимальное количество ремонтируемых вертолетов достаточно для того, чтобы центр по их капремонту был рентабельным.

Таким образом, предлагается определить экономическую целесообразность организации капитального ремонта военных вертолетов за рубежом посредством нахождения точки безубыточности, которая рассчитывается как минимальное количество вертолетов инозаказчика, подлежащих капремонту.

Расчет точки безубыточности целесообразно начать с определения срока реализации проекта. За срок выполнения проекта предлагается принять промежуток времени, начиная с предполагаемой даты вступления в силу контракта на создание центра по капитальному ремонту вертолетов, заканчивая датой завершения последнего капитального ремонта последнего вертолета, имеющегося у покупателя. Начало реализации проекта рекомендуется также приурочить к вступлению в силу контракта на создание ремонтного объекта, ввиду того, что после этого потребуется приступить к осуществлению инвестиций (авансовый платеж).

Затем необходимо рассчитать, сколько раз будет возникать необходимость в капитальном ремонте вертолетов, поставленных инозаказчику.

В этой связи, прежде всего, нужно определить, что будет истекать ранее: ресурс до первого ремонта/межремонтный ресурс или календарный срок службы до первого ремонта/межремонтный срок службы.

Чтобы понять, чем будет вызвана необходимость капитального ремонта вертолетов, можно использовать статистику по эксплуатации данных летательных аппаратов импортером. Если эти данные отсутствуют, то предлагается использовать информацию по другим иностранным заказчикам или российскому заказчику.

В случае, если вертолеты эксплуатируются инозаказчиком не очень активно и выходят из строя ввиду окончания календарного срока службы до первого ремонта (межремонтного срока службы), то для определения количества капитальных ремонтов необходимо из назначенного срока службы вертолета вычесть календарный срок службы до первого ремонта, затем оставшийся период времени разделить на межремонтный срок службы. Если полученный результат содержит знаки после запятой, то их необходимо удалить, затем прибавить к нему единицу (первый ремонт).

При активной эксплуатации вертолетов ресурс до первого ремонта (межремонтный ресурс) может истечь ранее, чем календарный срок службы до первого ремонта (межремонтный срок службы). В этом случае представляется целесообразным просчитать, сколько раз за назначенный срок службы вертолет выработает межремонтный ресурс, чтобы узнать количество капитальных ремонтов. Кроме того, необходимо учесть, что ресурс вертолета не может превысить назначенный ресурс (без его соответствующего продления организацией-разработчиком).

Вместе с тем, в обоих описанных выше случаях требуется сделать поправку на возможность продления ресурса до первого ремонта и календарного срок службы до первого ремонта, а также межремонтного ресурса и межремонтного срока службы для конкретных изделий (путем поставки соответствующих экспортных бюллетеней).

Возможность продления ресурсов и сроков службы вертолетов может сократить необходимость в проведении капитальных ремонтов. Вместе с тем, если назначенный срок службы и/или назначенный ресурс на определенную модель вертолетов будет продлен, это может привести к увеличению количества требуемых капитальных ремонтов.

Назначенный срок службы – календарная продолжительность эксплуатации летательного аппарата, при достижении которой эксплуатация данного изделия должна быть прекращена независимо от его технического состояния.

Назначенный ресурс – наработка летательного аппарата от начала эксплуатации до его снятия с эксплуатации, он равен сумме ресурса до 1-го капремонта и всех межремонтных ресурсов.

После определения количества капитальных ремонтов вертолетов, рассчитываются затраты на создание и содержание центра капремонта, представленные  в таблице 1.

Таблица 1. Затраты на создание объекта по капитальному ремонту

Примечания к таблице 1:

Проектная документация – технические решения и требования к проекту, обеспечивающие выполнение капитального ремонта и являющиеся основанием для разработки решений по строительству, теплоснабжению, пожаротушению, канализации, вентиляции и кондиционированию, транспорту, снабжению электроэнергией, подаче воды, сжатых газов и рабочих жидкостей и т.д.

Нестандартизированное (специальное) оборудование и инструмент – оборудование/инструмент, изготовленное по единичным заказам и чертежам, применяемое в силу особых конструкторских решений проекта.

Конструкторская и технологическая документация по капитальному ремонту включает в себя: руководство по капитальному ремонту вертолета, руководства по капитальному ремонту ПКИ, производственно-контрольную документацию, альбомы основных сочленений и ремонтных допусков, каталоги деталей и сборочных единиц и т.д.

Летчики – испытатели подготавливаются для проведения летных испытаний отремонтированных вертолетов после их сборки.

В отношении затрат на капитальный ремонт у инозаказчика необходимо учесть стоимость ремонта в стране экспортера тех агрегатов вертолета и ПКИ, которые не будут ремонтироваться импортером самостоятельно, а также, расходы на приобретение и поставку из страны продавца ремонтно-групповых комплектов и на содержание комплекта обменного фонда (при необходимости). Кроме того, импортеру также понадобятся расходные материалы, которые он сможет приобрести у продавца или самостоятельно, например: краски, смазочные материалы, жгуты, перчатки, трубки, прокладки и т.д.

После расчета затрат на создание и содержание центра по капитальному ремонту военных вертолетов в стране покупателя, а также стоимости капитального ремонта в данном центре, необходимо определить экспортную стоимость капремонта данных вертолетов в стране экспортера. Ее можно сформировать, используя информацию по капремонту этих вертолетов у данного инозаказчика или у других импортеров.

Стоимость капремонта, как в стране покупателя, так и в стране продавца, должна быть рассчитана для каждого ремонта вертолета в течение всего жизненного цикла, с учетом эскалации цен.

Точка безубыточности центра капитального ремонта военных вертолетов достигается, когда стоимость капитального ремонта вертолета в стране экспортера равна стоимости капитального ремонта в центре, созданном у инозаказчика, и суммарным затратам на создание и содержание данного центра, разделенным на количество капитальных ремонтов вертолета на протяжении срока эксплуатации и на количество вертолетов, поставленных импортеру.

В дальнейшем полученную формулу можно преобразовать следующим образом:

Минимальное количество вертолетов, необходимое для обеспечения рентабельности центра по капитальному ремонту военных вертолетов, равно отношению сумму затрат на создание и содержание центра по капитальному ремонту к разности стоимостей капремонта в странах экспортера и инозаказчика, умноженной на количество капремонтов вертолетов на протяжении их жизненного цикла.

Если в результате будет получаться дробное число, то знаки после запятой предлагается не учитывать.

При этом, указанная выше формула позволяет определить точку безубыточности по бухгалтерской прибыли. Для обоснования экономической эффективности организации капремонта военных вертолетов на территории военной базы инозаказчика, указанного выше обоснования представляется достаточным.

Однако объект по капремонту военных вертолетов может создаваться на мощностях частной фирмы и/или в форме совместного предприятия. В этом случае он должен не только окупаться, но и обеспечивать прибыль. При таком условии рекомендуется рассчитать точку безубыточности по экономической прибыли. В этой связи формула будет иметь следующий вид:

Указанные методические рекомендации позволяют рассчитать минимальное количество военных вертолетов, обеспечивающих рентабельность объекта по их капремонту на территории покупателя. Их можно использовать для обоснования экономической эффективности организации капремонта военных вертолетов за рубежом в ходе переговоров с инозаказчиком.

Кроме того, данные рекомендации, в случае их соответствующей доработки, могут найти свое применение и в других отраслях народного хозяйства, в первую очередь, в гражданском вертолетостроении и самолетостроении.

Список литературы

1. Артяков В.В., Бандурин В.В., Есиповский И.Э. и др. Военно-техническое сотрудничество России на рубеже веков. Под общей редакцией Степашина С.В. – М.: Издательский дом «Финансовый контроль», 2002.
2. Бахрушина М.А. Бухгалтерский управленческий учет. 2-е изд, доп., перераб – М.: ОМЕГА-Л, 2002.
3. Бельянинов А.Ю. Военно-техническое сотрудничество и интеграционные процессы в оборонно-промышленном комплексе России. Под редакцией Бандурина В.В.– М.: ИНИОН РАН, 2003.
4. Далин В.Н., Михеев С.В. Конструкция вертолетов. – М.: МАИ, 2001.
5. Ковалев В.В. Финансовый менеджмент: теория и практика. 2-е изд., перераб., доп. – М.: Проспект, 2007.
6. Корунов С.С. Организационно-экономические подходы и инструменты развития инновационных процессов в ракетно-космической промышленности», – М.: «Доброе слово», 2015.
7. Симаков А.И. Экспорт оружия: организация и техника исполнения: Конспект лекций (280 вопросов и ответов). – М.: Автоном. некоммер. орг., Центр исследований «Неравновесные системы и технологии», 2003.
8. Хамел Г., Прахалад К. К. Конкуренция за будущее. Создание рынков завтрашнего дня. Перевод с англ. – М.: ЗАО «Олимп-Бизнес», 2002.
9. Чемезов С.В., Свечников С.И. «Роль и место маркетингового планирования в осуществлении военно-технического сотрудничества с иностранными государствами (на примере деятельности ФГУП «Рособоронэкспорт») – М.: Вестник Академии военных наук № 3(16), 2006.
10. Шеремет А.Д. Теория экономического анализа, учебник. 3-е изд., доп., -М.: ИНФРА-М, 2011.
11. Тихонов А.И., Комарова А.М. Разработка прогрессивных нормативов времени на операции ремонтного производства авиационных двигателей с использованием теории планирования эксперимента // Вестник Государственного университета управления. – 2016. – №4. – С.101 – 106.