УДК 316.6 +316.334.2+37.035.3+ 316.6

Матвеева Алла Ивановна,

доктор философских наук, доцент,

профессор кафедры философии,

Уральский государственный Экономический Университет, г. Екатеринбург,

Сарапульцева Анастасия Вячеславовна,

кандидат философских наук, доцент,

доцент кафедры философии,

Уральский государственный Экономический Университет, г. Екатеринбург,

Matveeva А.I.    matveevaa2011@yandex.ru

Sarapultseva A. V.  vlladislavaanastasevna@gmail.com

СИСТЕМА СОЦИАЛЬНОГО ПАРТНЕРСТВА КАК ЧАСТНАЯ МОДАЛЬНОСТЬ ВСЕЙ СИСТЕМЫ СОЦИАЛЬНЫХ ОТНОШЕНИЙ

Аннотация

 Статья посвящена актуальному в современной экономической ситуации вопросу. Предметом анализа выступают социальное партнерство. Авторы  ставят целью провести анализ системы социального партнерства как частной модальности всей системы социальных отношений. Основу исследования образуют герменевтический, феноменологический и аналитические методы. Результаты работы заключаются в том, что   полнота и эффективность системы социального партнерства как частной модальности всей системы социальных отношений может быть институционализирована по-разному. Самый оптимальный, когда система социального партнерства институционализируется посредством отношения человека к самой тайне его бытия и актуализируется в процессе поиска ответов на ключевые вопросы бытия. Такое духовное самоопределение индивида не просто способствует его превращению в полноценную личность, но и оптимально структурирует всю систему социального партнерства. Такое самоопределение превращает жизненные отношения из формальных в сущностные.  Результаты исследования могут быть применены в сфере социально философских анализов   общества.

Ключевые слова: социальное партнерство, общество, социальный институт, государственное управление, духовность, самоопределение.

Summary

Article is devoted to an urgent question in a modern economic situation. Act as a subject of the analysis social partnership. Authors set as the purpose to carry out the analysis of system of social partnership as a private modality of all system of the social relations. The basis of a research is formed hermeneutic, phenomenological also by analytical methods. Results of work are that completeness and system effectiveness of social partnership as a private modality of all system of the social relations can be institutionalized differently. The most optimum when the system of social partnership is institutionalized by means of the relation of the person to the mystery of his life and is staticized in the course of search of answers to key questions of life. Such spiritual self-determination of the individual not simply promotes his transformation into the full-fledged personality, but also optimum structures all system of social partnership. Such self-determination turns the vital relations from formal into intrinsic. Results of a research can be applied in the sphere of socially philosophical analyses of society.

Keywords: social partnership, society, social institute, public administration, spirituality, self-determination.

Различают экономическую, социальную и экологическую эффективность, подразумевая в каждом отдельном случае общественную полезность от использования экономических и природных ресурсов или функционирования того или иного социального института. В середине ХХ в. за рубежом появляются исследования, посвященные вопросам социальной эффективности. В работах Г. Беккера (Нобелевский лауреат 1992 г.), Я. Минсера, Т. Шульца (Нобелевский лауреат 1979 г.) и др. рассматривается проблема человеческого капитала и социальной эффективности. С начала 80-х годов ХХ в. аналогичные исследования появляются и в нашей стране. Особое внимание уделяется эколого-экономической, социально-экономической и социально-экологической эффективности. А в 1980 г. даже была опубликована «Временная методика определения эффективности капитальных вложений по охране окружающей среды».

Когда-то М.И. Туган-Барановский указывал на то обстоятельство, что кооперация представляет собой способ хозяйственной организации, при которой нет эксплуатации. Тем самым, кооперация может быть охарактеризована в качестве способа организации деятельности человека и всей системы социальных взаимоотношений. Но она не тождественна самой системе социального взаимодействия и системе социального партнерства в частности. Система социального взаимодействия – понятие более широкое, чем социальное партнерство, а последнее – чем кооперация. В первых двух случаях может существовать и существует феномен эксплуатации, некие социальные классы и противоречие в классовых интересах [4, 145]. Поэтому объединение людей в этих условиях всегда остается формальным, временным и неполным. Иное дело – кооперация. Как писал М.И. Туган-Барановский, «идеал кооперации есть внеклассовый идеал, общество, не знающее социальной эксплуатации» [10, 438]. По его мнению, когда рассуждают о «капиталистической кооперации», то просто подменяют понятие «кооперации» понятием «партнерства». Вот как он описывает кооперацию: «Кооперативы характеризуются прямо противоположными чертами (по сравнению с капиталистическими предприятиями – авт.). Их цель – не наибольшая прибыль, но наибольшая степень благосостояния членов кооператива; они не только не подчиняют человека капиталу, но, наоборот, ставят своей целью избавить человека от такого подчинения. Кооперация есть союз лиц, в противоположность союзам капиталистов» [10, 87]. И далее: «Кооперация вполне свободна – кооператив никого не принуждает вступать в члены кооператива и никого не задерживает в своей среде. В кооперативе нет принудительной власти. Воля меньшинства нисколько не подавляется волей большинства. Кооператив является организацией анархического (т.е. противоположного государственной организации – авт.) типа. С точки зрения современного социального мировоззрения, признавшей человеческую личность высочайшей ценностью мира, абсолютной ценностью в себе, только свобода личности и может быть признана высшим социальным идеалом» [10,   439].

Из приведенных суждений понятно, почему М.И. Туган-Барановский рассматривал кооперацию как особый (третий, не капиталистический и не социалистический) путь развития России и трактовал ее как своеобразный социализм, «социализм как положительное учение» (в отличие от идей пролетарского или утопического социализма). Как и французский персоналист Э. Мунье, русский ученый высказывался против либерализма, лежащего в основе социального партнерства. «Либерализм отжил свое время» [9, 436]. Этот тезис вполне соответствует другому: «Либерализм оказывается утопией» [8, 143].

Смысл новой организации социальных отношений в новом «органичном» обществе Э. Мунье раскрыл через пять основных принципов: «1) свобода через институциональное принуждение; 2) экономика на службе у человека; 3) примат труда над капиталом; 4) примат социального служения над прибылью; 5) примат личности, развивающейся в органичном обществе» [8,   143]. В контексте нашего исследования особое значение приобретает первый принцип, поскольку социальное партнерство немыслимо без того, чтобы «поставить свободу в определенные рамки, создав институты, которые предупреждали бы подобные (неконструктивные и анти социальные – авт.) устремления» [8,   143]. Главный тезис Э. Мунье состоял в следующем: «Мы стоим за всеобщее материальное принуждение, осуществляемое необходимыми для этого институтами в целях обеспечения материальной свободы всем членам общества» [8,   143].

И вот здесь возникает определенное расхождение между идеей перехода к органичному обществу и социальному партнерству, между Э. Мунье и М.И. Туган-Барановским. Если лидер французского персонализма все-таки видел возможность перехода от капитализма к новому обществу через материальные изменения, через «всеобщее материальное принуждение», что роднит его в определенном смысле даже с марксистами, то М.И. Туган-Барановский полагал, что «крушение капитализма на экономической основе невозможно, но что капитализм все же заключает в себе внутреннее противоречие, от которого он погибнет» [9,   94]. Смысл этого противоречия, гибельного для капитализма, он усматривал именно в тотальном вещизме, который противоречит развитию духовной природы самого человека и превращает его в «раба вещей».

Но проблема формирования и развития института социального партнерства в современном российском обществе лежит гораздо глубже, чем частные вопросы его организации. Она состоит в мотивации такого партнерства. И здесь необходимо определиться с предметным характером самого социального партнерства как социального института и социального феномена. Необходимо осуществить распредмечивание прежней системы социальных связей и осуществить опредмечивание новой системы. Система социальных взаимоотношений при капитализме в условиях рыночной экономики была постоянно связана с вещностью. Система социального партнерства в определенном смысле воспроизводит прежнюю свою «метафизическую», а точнее – вещную, основу. Либерализм как свобода без границ и вещизм как культ богатства – вот два «крыла», которые детерминируют социальное партнерство. Но они же взаимно и исключают друг друга, поскольку богатство и собственность предполагают ограничение свободы и наложение определенных обязательств (ответственности) на собственников. Но здесь обнаруживается феномен перехода количества в качество, объема и масштаба богатства и собственности в новое социальное измерение, когда их владелец уже не считает себя ответственным и обязанным соблюдать «правила игры», институциональные нормы, а, наоборот, диктует их для других людей. Примеров, когда такие нувориши пытаются встать над моралью и законом, когда они полагают, что их богатство дает им полную свободу, – более чем достаточно.

Вещизм в его крайней форме товарного фетишизма определял весь характер деятельности субъектов социальных отношений. «Первая аксиома: буржуа – это человек, который утратил смысл бытия. Чувственный мир уже не очаровывает его. Он прогуливается среди вещей, которые не взывают к нему, существуют наряду с ним, которые можно классифицировать. Есть две категории вещей – полезные вещи и вещи, не имеющие значения; или же еще: дела и потерянное время. Потерянное время, любовь к вещам и заупокойная по миру. Потерянное время: оно как раз потому такое, что ему в нем нечего терять» [8,   245].

Не следует думать, что эта характеристика относится только к крупным собственникам. «В конечном счете, настоящим буржуа является мелкий буржуа» [8,   247]. Люмпенизация и маргинализация сегодня, к сожалению, охватывают значительные слои населения и превращает их в имплицитных буржуа. Зависть и цинизм, стремление к роскоши, подражательство богатым, культивируемая алчность делают свое дело. В связи с этим пронзительно звучат слова: «Искареженный менталитет русского человека … замусорен и поврежден – стыдно сказать – «идеалами» общества потребления, «общечеловеческими ценностями», парламентским жаргоном и неестественными ужимками «звезд голубого экрана»! Опошлено и изгажено все, что можно. Высокие духовные состояния стали жертвой бездарной имитации бессовестных притворщиков, скрывающих за наигранной экзальтацией пустоту души и скудость ума. Дерзкое пустозвонство притворяется мудростью, похоть – любовью, трусость – кротостью и смирением. Показное нестяжательство скрывает бездну сребролюбия, покаяние превращается в ширму для лицемерия и беспринципности» [4, 55].

Конечно, в такой ситуации ни о каком эффективном социальном партнерстве речи быть не может. И даже его крайне  ограничительный вариант в виде государственно-частного партнерства, при котором наемные работники фактически оказываются «вымытыми» из системы социального взаимодействия, при котором этатизм постоянно проявляет себя через коррумпированность государственных чиновников и лоббирование частных интересов, никакого сколько-нибудь значимого позитивного эффекта дать не может по определению. Тем самым, мотивация социального партнерства является наиболее важным аспектом данной проблемы. Новое опредмечивание системы социального партнерства предполагает отказ от вещизма и признание духовности в качестве основы социального взаимодействия в новом органичном обществе. Духовность как новая социальная предметность выступает в качестве принципиально новых «правил игры» (институций), которые не только впитывают в себя абсолютные ценности человеческого бытия (веру, надежду, любовь, дружбу, доверие, ответственность и т.д.), но и экстраполируют их на социальные отношения, организуя, направляя и в целом детерминируя их. Диалектика социальных отношений определяется диалектикой самих жизненных отношений человека. Полнота и эффективность системы социального партнерства как частной модальности всей системы социальных отношений может быть институционализирована по-разному. Если она институционализирована исключительно вещными отношениями, то эта ситуация способствует возрастанию рисков и неопределенности в сфере социального взаимодействия. Ограниченность ресурсов и срока самой жизни индивида превращает партнерство как таковое в малоэффективный способ актуализации социальных связей. Иное дело, если система социального партнерства институционализируется посредством отношения человека к самой тайне его бытия и актуализируется в процессе поиска ответов на ключевые вопросы бытия. Такое духовное самоопределение индивида не просто способствует его превращению в полноценную личность, но и оптимально структурирует всю систему социального партнерства. Такое самоопределение превращает жизненные отношения из формальных в сущностные. 

Литература:

1. Васильев Л.С. Феномен собственности – власти. К проблеме типологии докапиталистических структур / В кн.: Типы общественных отношений на Востоке в средние века. – М., 1992, – 200 с.
2. Государство и бизнес: институциональные аспекты. Отв. ред. И.М. Осадчая. – М., ИМЭМО РАН, 2006, – 155 с.
3. Государственно-частное партнерство в образовании: сборник статей, Науч. ред. Молчанова О.П., Лившин А.Я., – Москва: КДУ, 2009, – 242 с.
4. Иванов С.А. Социальное партнерство как феномен цивилизации. М., 2002.  – 245 с.
5. Кирдина С.Г. Х – эффективность и Х – экономика: синтез теоретических подходов // Экономический вестник Ростовского государственного университета, 2007.Т. 5. № 2. – 158 с.
6. Маркс К. Тезисы о Фейербахе // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд. Т. 3. – М., 1955. – 544 с.
7. Мирзоян Г.В. Социальное партнерство в российском обществе: Автореф. дис.… д-ра филос. наук. – Ростов н/Д, 2010. – 49 с.
8. Мунье Э. Манифест персонализма: Пер. с фр. – М.: Республика, 1999. – 559 с.
9. Туган-Барановский М.И. К лучшему будущему. –  М., 1996. – 528 с.
10. Туган-Барановский М.И. Социальные основы кооперации. – М., 1989. – 496 с.

List of references

1. Vasilyev L. S. A property phenomenon – the authorities. To a problem of a typology of pre-capitalistic structures / In book: Types of the public relations in the east in the Middle Ages. – M, 1992, – 200 pages.
2. State and business: institutional aspects. Отв. edition of I. M. Osadchaya. – M, IMEMO RAHN, 2006, – 155 pages.
3. Public-private partnership in education: collection of articles, Nauch. edition Molchanova O. P., Livshin A. Ya., – Moscow: KDU, 2009, – 242 pages.
4. Ioann, metropolitan. Overcoming of a distemper. The word to the Russian people. – SPb. 1995. –352 pages.
5. Kirdina S. G. X – efficiency and X – economy: synthesis of theoretical approaches//Economic bulletin of the Rostov state university, 2007. T. 5. No. 2. – 158 pages.
6. Marx K. Theses about Feuerbach//Marx K., Engels F. Compositions. 2nd prod. T. 3. – M, 1955. – 544 pages.
7. Mirzoyan G. V. Social partnership in the Russian society: Avtoref. yew. … Dr.s филос. sciences. – Rostov N / Д, 2010. – 49 pages.
8. Munye E. Manifesto of personalism: The lane with фр. – M.: Republic, 1999. – 559 pages.
9. Tougan-Baranovsky M. I. K to the better future. – M, 1996. – 528 pages.
10. Tougan-Baranovsky M. I. Social bases of cooperation. – M, 1989. – 496 pages.

УДК 334.716:330.44

Макарова Людмила Михайловна

кандидат экономических наук,

доцент кафедры бухгалтерского учета, анализа и аудита

Национальный исследовательский Мордовский государственный университет

lm_makarova@mail.ru

Родина Елена Евгеньевна

кандидат экономических наук,

доцент кафедры бухгалтерского учета, анализа и аудита

Национальный исследовательский Мордовский государственный университет

erodina@mail.ru

Makarova Lyudmila Mihaylovna

National Research Mordovia State University

lm_makarova@mail.ru

Rodina Elena Evgenevna

National Research Mordovia State University

erodina@mail.ru

Экологические затраты как элемент концепции устойчивого развития.

Environmental costs as part of the sustainable development concept.

Аннотация:

Концепция устойчивого развития акцентирует внимание на рациональном и бережном использовании воздушных, водный и земельных ресурсов планеты предприятиями, осуществляющими разные виды экономической деятельности. Россия, как и все мировое сообщество стоит перед необходимостью решения экологических задач. Реализация мероприятий по защите ресурсов планеты начинается с разработки методических материалов по организации идентификации, сбора и обработки информации об экологических затратах разных видов. Систематизация наиболее результативных мероприятий по снижению негативного воздействия на окружающую среду создает условия организации раздельного учета экологических затрат, снижения негативного влияния на основе сравнения затрат и результатов как монетарного, так и немонетарного характера.  Изучение Европейской и Российской практики реализации экологических мероприятий необходимо для быстрого и экономически целесообразного внедрения лучших практик сохранения природы. Управление затратами в рамках концепции устойчивого развития предполагает создание условий гибкого реагирования на изменение внешней и внутренней среды, росту экономической и экологической эффективности работы предприятия. Авторская трактовка экологических затрат позволяет точнее определить контекстную составляющую работ по природоохранным мероприятиям. Обобщенный опыт исследований позволил предложить классификацию экологических затрат для целей их раздельного учета. Текущие экологические затраты необходимо относить на финансовый результат деятельности в период, их осуществления. Капитальные экологические затраты по их окончании образуют первоначальную стоимость природоохранного объекта, и включаются в финансовый результат текущего периода через начисление амортизации. Указанные подходы определяют необходимость внесения изменений в организационные и методические аспекты учетной политики предприятия. Обособленное отражение в отчетности экологических обязательств, информации по осуществляемым экологическим мероприятиям повышает доверие инвесторов и как следствие инвестиционную привлекательность предприятия.

Abstract:

The concept of sustainable development focuses on the rational and careful use of air, water and land resources of the planet by enterprises engaged in different economic activities. Russia, as the advanced countries is the need for solving environmental problems. Implementation of measures for the protection of the planet’s resources begins with the development of methodological materials on organization identification, collection and processing of information on the environmental costs of different types. Systematization of the most effective measures to reduce the negative impact on the environment creates the conditions for the organization of separate accounting of environmental costs, mitigation of adverse effects based on comparison of costs and benefits, both monetary and non-monetary nature. The study of European and Russian experience in implementation of environmental measures necessary for the rapid and cost-effective implementation of best practices of nature conservation. Cost management under the concept of sustainable development implies the creation of conditions of flexible response to changing external and internal environment, increase economic and ecological efficiency of the enterprise. The author’s interpretation of environmental costs allows identifying more precisely the contextual component of the works to environmental protection. The generalized experience of the research allowed developing a classification of environmental costs for the purposes of separate accounting. Current environmental costs are allocated to the financial result of operations in the period of their implementation. Capital environmental costs form the initial cost of the conservation project, and included in the financial result of the current period through depreciation. These approaches determine the need for changes in organizational and methodological aspects of accounting policy. Separate reporting of environmental liabilities, information on environmental activities to enhance the confidence of investors and the investment attractiveness of the enterprise.

Ключевые слова:

Устойчивое развитие, управление затратами, экологические затраты, экологический учет, классификация, факторы, рациональное использование

Keywords:

Sustainable development, cost management, environmental costs, environmental accounting, classification, factors of rational-ispolzova

Введение

Современная цивилизация все более остро ставит проблемы существования человека в условиях изменения климата, а также необходимости снижения негативного воздействия на природу через создание охраняемых зон и сокращения загрязнений промышленными и бытовыми отходами окружающей среды.

Россия, как и мировое сообщество начинает уделять значительное внимание решению экологических задач, накопленный опыт европейских стран может помочь в формировании комплексного подхода к снижению загрязнения атмосферы, гидросферы и почвы.

Анализ факторов, загрязняющие окружающую среду.

Все факторы, загрязняющие окружающую среду, можно разделить на природные и техногенные (таблица 1).

Таблица 1 – Факторы, загрязняющие окружающую среду.

В результате загрязнения атмосферы происходит:

• превышение величины предельно допустимых компонентов токсичных веществ в городах и населенных пунктах;
• образование смога при выбросах оксида азота и углеводородов;
• выпадение кислотных дождей;
• парниковый эффект при повышенном содержании химических веществ и пыли в атмосфере;
• разрушение озонового слоя, что создает опасность ультрафиолетового облучения.

Загрязнения гидросферы приводит к:

• снижению запасов пресной воды,
• изменению состояния фауны и флоры водоемов,
• нарушению круговорота веществ в биосфере,
• снижению биомассы планеты
• уменьшению воспроизводства кислорода.

В результате загрязнения почвы:

• нарушается верхний слой земной коры при добыче полезных ископаемых и их обогащении, захоронении бытовых и промышленных отходов, при проведении военных учений или испытаний и т. п.
• отторгаются пахотные земли и уменьшается их плодородие;
• насыщаются токсичными веществами растения, что приводит к загрязнению продуктов питания растительного и животного происхождения;
• нарушается биоценозов из-за гибели насекомых, птиц, животных, некоторых видов растений;
• загрязняются грунтовые воды, особенно в зоне свалок и сброса сточных вод.

Большой интерес к реализации природоохранных мероприятий в Европе связан с сокращением объема выбросов загрязняющих веществ и применения технологий глубокой переработки или безотходных процессов переработки.

Отдельные области исследований по защите окружающей среды можно сгруппировать в список в соответствии с рангом процессов, приводящих к ее загрязнению:

1. источники выбросов (местоположение источников, применяемое сырье и методы его переработки, а также технологические процессы);
2. сбор и накопление загрязняющих веществ (твердых, жидких и газообразных);
3. определение и контроль за выбросами (методы, приборы, технологии);
4. атмосферные процессы (расстояние от дымовых труб, перенос на дальние расстояния, химические превращения загрязняющих веществ в атмосфере, расчет ожидаемого загрязнения и составление прогнозов, оптимизация высоты дымовых труб);
5. фиксация выбросов (методы, приборы, стационарные и мобильные замеры, точки замеров, сетки замеров);
6. воздействие загрязненной окружающей среды на людей, животных, растения, строения, материалы и т.д.;
7. комплексная защита окружающей среды.

Мероприятия по снижению негативного воздействия на окружающую среду можно подразделить на две группы рис.1.

Рисунок 1 – Виды мероприятий по снижению негативного воздействия на окружающую среду

Подобная детализация мероприятий создает методическую основу организации раздельного учета экологических затрат при реализации разных видов работ по охране окружающей среды, снижения негативного влияния на основе сравнения затрат и результатов как монетарного, так и немонетарного характера. 

Современное взаимодействие в решении экологических задач в первую очередь предполагает изучение накопленного опыта в странах со схожими экономическими, национальными и гуманитарными традициями. Поэтому изучение Европейской и Российской практики проведения экологических мероприятий позволит максимально быстро и экономически целесообразно осуществлять внедрение накопленного опыта в дело сохранения природной среды.

Снижение негативного воздействия на разные виды природных сред – основная задача обеспечения выживаемости и устойчивости развития экономик государств, предприятий и каждого человека. Практика реализации концепции устойчивого развития предполагает выделение из общего объема экономических задач экологической составляющей, которая требует тщательной проработки разделения экологических затрат в отдельный элемент управления.

Управление затратами в рамках концепции устойчивого развития.

Устойчивое развитие – это модель рационального использования всех видов ресурсов, модель взаимодействия между обществом и природой, а также модель развития на основе повышения конкурентоспособности страны, региона, предприятия, продукции, при которой достигается удовлетворение жизненных потребностей нынешнего поколения без лишения такой возможности будущих поколений [4].

Практика реализации концепции устойчивого развития предполагает выделение из общего объема экономических задач экологической составляющей, которая требует тщательной проработки разделения экологических затрат в отдельный элемент управления.

Традиционные подходы к управлению затратами в рамках концепции устойчивого развития включает решение таких бизнес-задач, как планирование развития компании, формирование продуктовой стратегии, оценка факторов рентабельности, выбор заказов в условиях ограниченного предложения ресурсов, оценка производственных запасов, калькуляция, распределение и минимизация затрат при выпуске продукции и т.д. Необходимость решения вышеперечисленных задач определяет  приоритетные направления реализации процесса управления затратами:

• управление затратами является основным внутренним процессом, позволяющим выявить и закрепить позитивные тенденции устойчивого развития;
• выделение затрат в разрезе функциональных сфер деятельности концентрирует на выявлении приоритетов в каждой из них;
• расчет затрат по содержанию подразделений оптимизирует их структуру и выявляет целесообразный функционал задач;
• комплексный подход к исчислению затрат на единицу продукции (работ, услуг) на этапах планирования и производства позволяет совершенствовать структуру производственного процесса;
• накопление информационной составляющей оценки затрат при выборе и принятии хозяйственных решений на разных стадиях жизненного цикла продукции формирует систему перспективных решений;
• совершенствование применяемых средств измерения и контроля в функциональных аналитических разрезах повышает возможности проведения многомерного анализа затрат поведения в разных экономических условиях;
• постоянный поиск резервов снижения затрат при конструкторской, технической и технологической подготовке производства, а также непосредственно в процессе ее выпуска создает необходимый временной задел для стратегического бизнес-планирования;
• создание и применение новых технологий нормирования затрат и проектирования производственных и иных видов деятельности предприятия определяет инновационную направленность управления [6].

Рассмотрение указанных задач в комплексе способствует созданию условий гибкого реагирования на изменение внешней и внутренней среды предприятия, а также росту экономической эффективности работы предприятия для обеспечения устойчивого развития.

С одной стороны, это чисто экономический подход, однако, в каждом из перечисленных выше элементов существует определенная доля моментов, затрагивающих экологическую составляющую функционирования предприятия.

Учет экологических затрат.

В настоящее время большой коллектив авторов поднимает проблему формирования и внедрения экологического учета на системной основе и выделения в общем объеме расходов экологических затрат с возможностью идентификации, регистрации, обобщения и определения степени влияния на атмосферу, гидросферу и почву. [2,3,7,10]

На наш взгляд для организации учета экологических затрат необходимо уделять внимание определению влияния техногенных факторов на отдельные виды природных сред в жизнедеятельности человека, предприятия и экономики в целом, так как именно эти факторы являются подконтрольными для снижения их негативного воздействия.

Ученые разрабатывают методики организации учета экологических затрат. Отправной точкой исследований является разработка понятийного аппарат по идентификации экологических затрат, возможности их классификации, способах отражения в учете и отчетности.

Авторы (М. Г. Трудова, З.С. Туякова, К.С. Саенко, Е.В. Морозова, Т.А. Демина, А.А. Черткова и др.) по-разному определяют содержательную сторону понятия «экологические затраты», используют разные подходы к их классификации, применяют разную терминологию к описанию их содержательной стороны. [1,2,3,5,9,10,11]

Так М. Г. Трудова, экологические затраты называет природоохранными затратами и определяет их как «выраженную в денежной форме общую сумму всех видов материальных и трудовых ресурсов, потребляемых при осуществлении природоохранной деятельности» [7].

Согласно методики определения экономической эффективности осуществления природоохранных мероприятий и оценки экономического ущерба, причиняемого народному хозяйству загрязнением окружающей среды, экологические затраты именуются «средозащитными затратами» и определяются как капиталовложения и эксплуатационные расходы на осуществление средозащитных мероприятий.

З.С. Туякова и А.А. Черткова используют термин «экологические затраты» в отношении затрат предприятия, соединенных «с природоохранными мероприятиями, осуществляемыми перед началом или в течение производственного процесса, включаемые в себестоимость продукции или аккумулирующиеся в стоимости природоохранных объектов» [3].

Таким образом в настоящий момент идет работа по выбору наиболее содержательных терминов описывающих идентификацию расходов на экологические мероприятия.

По нашему мнению, использование термина «экологические затраты» позволяет более точно определять контекстную составляющую, увязанную с осуществляемыми работами по природоохранным мероприятиям.

Под экологическими затратами можно понимать затраты на разработку и осуществление природоохранных мероприятий для обеспечения устойчивого развития.

В соответствии с письмом Департамента регулирования государственного финансового контроля, аудиторской деятельности, бухгалтерского учета и отчетности Минфина РФ от 27 мая 2011 г. N 07-02-18/02 «Обобщение практики применения законодательства N ПЗ-7/2011 «О бухгалтерском учете, формировании и раскрытии в бухгалтерской отчетности информации об экологической деятельности организации»» экологические затраты необходимо учитывать в составе[5]:

• капитальных затрат;
• текущих расходов, оценочных обязательств;
• финансировании экологической деятельности;
• прочей информации об экологической деятельности.

З.С. Туякова и А.А. Черткова предлагают развернутую классификацию экологических затрат с выделением основных классификационных признаков по видам проводимых мероприятий, Архипова Н.А. – по направлениям охраны природы (охраны ресурсов), В.Н. Ерохина и Т.В. Лесина – по характеру возмещения, Л.В. Чхутиашвили – по типу расходов [1,3,9,11].

По намешу мнению, для организации учета экологических затрат в рамках вышеперечисленных мероприятий по осуществлению охраны атмосферы, гидросферы и почвы можно выделить два основных элемента:

– текущие экологические затраты, которые осуществляются в уже реализуемом технологическом процессе выпуска продукции, работ, услуг;

– капитальные экологические затраты, которые выполняются при значительной модернизации действующих или строительстве новых природоохранных объектов.

Проблемы организации учета текущих расходов возникают на предприятиях, которые не выделяют самостоятельные подразделения для осуществления природоохранных мероприятий. В случае выделения обособленных подразделений реализуется учетная технология идентификации экологических затрат на процессы очистки в разных видах сред, оценки их размера в стоимостном измерении, а также формирования внутренней и внешней отчетности о влиянии на окружающую среду и эффективности затраченных финансовых ресурсов.

Капитальные экологические затраты собираются в разрезе осуществляемых расходов в процессе создания и модернизации природоохранных объектов.

Текущие экологические затраты в соответствии с действующим законодательством и Европейских стран, и России относятся на финансовый результат деятельности в тот период, в котором они были осуществлены. На наш взгляд для равномерного списания на текущие затраты экологических затрат необходимо  ведение на предприятии счета 96 «Резервы предстоящих расходов» субсчет «Резерв расходов на экологическую деятельность». И как следствие отражение в учетной политике предприятия формирование резерва на экологическую деятельность.

Капитальные экологические затраты по их окончании образуют первоначальную стоимость природоохранного объекта, и включаются в финансовый результат текущего периода через начисление амортизации в соответствии с действующим законодательством, регулирующим учет основных средств.

Выделение в структуре как учета, так и отчетности экологических затрат повлечет за собой изменения и в организационных и методических аспектах учетной политики организации и учета в целом, с другой стороны отражение в отчетности экологических обязательств, информации по экологическим мероприятиям повысит доверие инвесторов и как следствие инвестиционную привлекательность предприятия.

В России внедрение подобной практики пока только начинается, требуется разработать законодательную базу, обеспечить необходимую инфраструктуру, и самое главное – сделать культуру бережного отношения к природе популярной и приоритетной.

Список использованных источников

1. Архипова Н.А. Экологически ориентированная система учетно-аналитического обеспечения управления организацией // Вестник Самарского государственного экономического университета, 2016. – №3(137).- С. 44-47
2. Затраты хозяйствующих субъектов на природоохранную деятельность: понятие, содержание, алгоритм расчета и методика анализа / Сисина Н.Н. // Вестник Саратовского государственного социально-экономического университета. – 2014. -№ 4 (53). – С. 121-123.
3. Классификация экологических затрат в современном бухгалтерском учете / Туякова З.С., Черткова А.А. // Вестник ОГУ. – 2009. – № 8 .- с. 112
4. Обеспечение импортозамещения на основе устойчивого развитияи повышения конкурентоспособности региона / Гуськова Н.Д., Салимова Т.А., Краковская И.Н. // Вестник Самарского государственного экономического университета. – 2015. – № 2 (124). – С. 11-16.
5. Обобщение практики применения законодательства N ПЗ-7/2011 “О бухгалтерском учете, формировании и раскрытии в бухгалтерской отчетности информации об экологической деятельности организации” (письмо Департамента регулирования государственного финансового контроля, аудиторской деятельности, бухгалтерского учета и отчетности Минфина РФ от 27 мая 2011 г. N 07-02-18/02) // Гарант: [сайт информ.-правовой компании]. – [М., 2016]
6. Подходы к управлению затратами в контексте концепции устойчивого развития организации / Макарова Л.М., Родина Е.Е. // Современные проблемы науки и образования. – 2014. – № 6. – С. 531.
7. Трудова М.Г. Статистический анализ природоохранной деятельности в регионе. – М. : Наука, 1989.
8. Управление затратами как основа устойчивого развития организации / Родина Л.М., Макарова Л.М. // Горизонты экономики. 2014.- № 6-2 (19). С. 98-100.
9. Чхутиашвили Л.В. Затраты на охрану окружающей среды: принципы учета // режим доступа http //www.ipbmr.ru/? page=vestnik_2012_4_chhutiashvili
10. Экологизация учетной системы как новое направление реформирования бухгалтерского учета в России / Лыкова Е.Е. // Альманах современной науки и образования. – 2015. – № 4 (94). – С. 100-102.
11. Экологические затраты. Актуальные вопросы учета и анализа / Ерохина В.Н., Лесина Т.В.// Интернет-журнал «науковедение», 2015.- № 4.- Загл. с экрана http://naukovedenie.ru/PDF/87EVN415.pdf

УДК 334.7.01+ 334.021.1

Матвеева Алла Ивановна,

доктор философских наук, доцент,

профессор кафедры философии,

Уральский государственный Экономический Университет, г. Екатеринбург,

Сарапульцева Анастасия Вячеславовна,

кандидат философских наук, доцент,

доцент кафедры философии,

Уральский государственный Экономический Университет, г. Екатеринбург,

Matveeva А.I.    matveevaa2011@yandex.ru

Sarapultseva A. V.  vlladislavaanastasevna@gmail.com

ПРОБЛЕМА ДЕПЕРСОНАЛИЗАЦИИ  ИНСТИТУТА СОЦИАЛЬНОГО ПАРТНЕРСТВА: ЭКОНОМИЧЕСКИ-ФИЛОСОФСКИЙ АНАЛИЗ

PROBLEM OF DEPERSONALIZATION OF INSTITUTE OF SOCIAL PARTNERSHIP: ECONOMIC AND PHILOSOPHICAL ANALYSIS

Аннотация

Статья посвящена актуальному в современной экономической ситуации вопросу, о деперсонализации института социального партнерства, снижению его социальной эффективности и привлекательности в глазах разных социальных групп и представителей общества в целом.  Предметом анализа выступает социальное партнерство. Авторы  ставят целью провести анализ основной проблемы  развития института социального партнерства в современном российском обществе, сутью которого является правильное структурирование в иерархии данного явления абсолютных ценностей человеческого бытия и функциональных ценностей либеральной институциональной теории. Основу исследования образуют герменевтический, феноменологический и аналитические методы. Результаты работы заключаются в том, что    современная система социального партнерства есть лишь переходная фаза от одной формы коллективизма к другой, но никак не очередная форма такого коллективизма. Результаты исследования могут быть применены в сфере социально философских анализов   общества.

Summary

Article is devoted to an urgent question in a modern economic situation, about depersonalization of institute of social partnership, to decrease in its social efficiency and appeal in the opinion of different social groups and representatives of society in general. Social partnership acts as a subject of the analysis. Authors set as the purpose to carry out the analysis of the main problem of development of institute of social partnership in modern Russian society which essence is the correct structuring in hierarchy of this phenomenon of absolute values of human life and functional values of the liberal institutional theory. The basis of a research is formed hermeneutic, phenomenological also by analytical methods. Results of work are that the modern system of social partnership is only a transitional phase from one form of a collectivism to another, but not the next form of such collectivism. Results of a research can be applied in the sphere of socially philosophical analyses of society.

Ключевые слова:  социальное партнерство, общество, социальный институт, государственное управление, личность, самоопределение, человечество, социальные технологии.

Keywords: social partnership, society, social institute, public administration, personality, self-determination, mankind, social technologies.

Одним из важнейших векторов институциональных изменений в мире в конце ХХ в. стала скрытая дегуманизация самих институциональных норм. Вместо подлинного и всестороннего развития человеческой личности ею был предложен старый рецепт материального фетишизма. Обслуживание институциональными новациями именно материально-вещной стороны человеческого существования привело к расщеплению личности и самой идеи. Нарастание социально-экономического неравенства в мире привело к огромному социальному расслоению и в нашей стране, к отчуждению миллионов наших сограждан от декларируемых институционалистами жизненных благ. Сегодня для них главная цель – найти источники к существованию, выжить. Такую ситуацию давно описал В.С. Соловьев: «Личность, лишенная идеи, была бы чем-то пустым, внешнею бессмысленною силой, ей нечего было бы осуществлять, и потому ее существование было бы только стремлением, усилием жить. А не настоящею жизнью» [7, 89]. Вопрос о том, может ли существовать эффективное социальное партнерство в условиях, когда миллионы наших сограждан живут «не настоящей жизнью», в борьбе за кусок хлеба – вопрос, думается, риторический.

Помимо всего прочего, тенденция в институционализации идей «осчастливливания» потребителя весьма далека от идеи социальной ответственности самих предпринимателей, поскольку лишает работника реального участия в хозяйственной (прежде всего, управленческой) деятельности, усиливает в нем иждивенчество и безразличие. Такая своеобразная институционализация проблемы социальной ответственности, когда работникам предлагается быть социально ответственными уже шестьдесят, а не сорок часов в течение рабочей недели и, когда само государство становится прямым агентом работодателей (в рамках системы государственно-частного партнерства) свидетельствует, по нашему мнению, о том, что даже то первоначальное содержание, которое вкладывали институционалисты первой волны в понятие «социального партнерства» все чаще и все больше выхолащивается. Это делает вопрос о разработке данного понятия и самой системы социального партнерства в современных условиях крайне актуальной задачей.

Социальное партнерство представляет собой специфический социальный институт, характеризующийся всеми необходимыми атрибутивными качествами (Рис.1).

Рис. 1. Структура социального партнерства  

 «Социальное партнерство» является частным понятием по отношению к общему (родовому) понятию «социального взаимодействия». В связи с этим установлено влияние на систему социального партнерства со стороны иных форм социального взаимодействия, практикуемых в современном российском обществе (конкуренция, кооперация, товарищество, солидарность). Раскрыта конкретно-историческая диверсификация различных форм социального взаимодействия в современном российском общества и ее влияние на генезис самого социального партнерства и на общие процессы социального и культурного развития. В частности, выявлены такие негативные тенденции в развитии феномена социального партнерства в современном российском обществе, как нарастание аномии и социального отчуждения, партикуляризма и декларативности, неадекватности его знаковой и символической оформленности конкретным социальным процессам, происходящим в обществе, акцентуация на экономической демократизации социальных отношений в ущерб политическим и культурным аспектам.

Основной проблемой развития института социального партнерства в современном российском обществе является правильное структурирование в иерархии данного явления абсолютных ценностей человеческого бытия и функциональных ценностей либеральной институциональной теории. Наблюдаемая в современной ситуации аберрация ценностных приоритетов и подмена подлинно абсолютных ценностей (духовности, нравственности, справедливости и солидарности) идеалами свободы и равноправия способствует формализации и деперсонализации института социального партнерства, снижению его социальной эффективности и привлекательности в глазах разных социальных групп и представителей общества в целом. Необходима реструктуризация ценностных приоритетов в иерархии социального партнерства как формы социального взаимодействия.

Диалектика социального партнерства и социальной ответственности в структуре современных социальных отношений свидетельствует о нарастающем конфликте между цивилизацией и культурой, о существенной дегуманизации самих социальных отношений в целом. Сугубо цивилизационный подход к анализу социального партнерства оставляет за скобками научного исследования его негативные стороны, делая упор на некие универсальные предикаты данного феномена. Такой подход игнорирует культурную идентичность и специфику конкретных социумов и локальных социальных структур, что порождает так называемые институциональные ловушки, связанные с несоответствием разрабатываемых правил и норм социального партнерства ценностным ориентациям и менталитету конкретных его субъектов.

Различая два основных типа общественных отношений, некоторые авторы сегодня полагают, что подлинное социальное партнерство, а шире – само эффективное социальное взаимодействие мыслимо лишь в рамках тех обществ, которые способны осуществлять социальный прогресс. Различая индивидуалистический и коллективистский типы общества, Н.М. Чуринов, например, утверждает: «Совершенство общественных отношений, положенное в основу теории прогресса коллективистского общества, требует того, чтобы данная теория была, во-первых, континуальной теорией, т.е. теорией, раскрывающей информационно-полевое содержание общественной жизни; во-вторых, эта теория предполагает движение, действие временных рядов и антиэнтропийных процессов, неаддитивных информационных волн, наличие доминантных очагов пассионарной активности, пассионарных импульсов, действие социального авангарда и социальных институтов… Таким образом, если теория социального прогресса потребительского типа требует реализации тех или иных социальных технологий, то теория социального прогресса континуального типа базируется на действии временных рядов и антиэнтропийных процессов, составляющих основу социальных тектологий. Данные тектологии обеспечивают процессы совершенствования общественных отношений, отрицательные вклады в социальные энтропии, диалектическое снятие несовершенств» [9, 457].

Отталкиваясь от этих рассуждений, которые мы вполне разделяем, становится очевидной актуальность исследования феномена социального партнерства как определенной социальной технологии и определенного социального института в контексте современной социально-экономической и социокультурной динамики. В самом деле, если рассматривать систему социального партнерства изнутри, с позиций закладываемых в нее мировоззренческих ориентаций и ценностных установок, то возникает вопрос о том, к какому же типу общественных отношений (индивидуалистическому или коллективистскому) данная система может быть отнесена?

Ответ на этот вопрос предполагает обращение к самому смыслу коллективизма как такового. Можно ли рассматривать совокупность участников системы социального партнерства как некий коллектив, пускай даже и расширенный? Поскольку партнерство есть временный и формализованный способ налаживания социокультурной коммуникации, в рамках которого все его участники, наряду с неким общим интересом, сохраняют и свои индивидуальные интересы, а сам механизм осуществления социального партнерства допускает использование по отношению к отдельным его участникам мер принуждения и даже прямых внеэкономических и экономических санкций, то вряд ли можно считать партнерство формой подлинного коллективизма.

 Косвенно это признавали и признают многие западные исследователи. Рассуждая о социализации и ее мере (степени), они различают коллективизм и партнерство. Вот что писал по этому поводу один из представителей Фрайбургской школы В. Репке: «Суть теории, согласно которой постепенное продвижение социалистически-коллективистских концепций одновременно является продвижением по «Пути к рабству» (так называется книга Ф. Хайека), может считаться сегодня не только общепризнанной, но и фактически неоспоримой». И далее: «В противоположность революционному социализму Востока с его галопирующей социализацией ползучая социализация Запада приучает нас к медленно, но неуклонно увеличивающимся дозам» [8, 169].

Однако, то обстоятельство, что антисоциалистические настроения сегодня «на волне», не дает оснований заявлять о том, что «социалистически-коллективистские концепции» есть продвижение к несвободе (рабству). Кроме того, таким «передергиванием» страдают в основном теоретики – экономисты и социологи. Социально-философский анализ свидетельствует об ином. А именно о том, что «наука есть не что иное, как организованный опыт человеческого общества», что этот опыт создается «трудовым путем», что «наука есть организованный общественно-трудовой опыт», что наконец, научные концепции коллективизма есть отражение объективной потребности общества в развитии именно коллективистских форм сотрудничества» [4,  361]. Рассуждая об индивидуализме, А.А. Богданов писал: «Наивность мышления заключается в том, что свой маленький и дрянной мирок, не стараясь расширить и развить его действительное содержание, делают, незаметно для себя, мерою для такой большой вещи, как человечество» [4, 29]. В основе системы социального партнерства как раз и лежит индивидуальный мир каждого, тогда как в основе коллективизма в его наиболее зрелых формах заложена духовная и предметно-вещная общность людей. Развивая в своей работе «Новый мир» концепцию «целостного человека» («собирания человека»), А.А. Богданов считал, что решение этой проблемы невозможно вне коллективизма. «Дробление человека вызывает дробление мира… Абсолютное индивидуальное «я» выражает собою социально-раздробленный опыт и жизненное противоположение человека человеку… Нормы внешнего принуждения – правовые, моральные и т.д. – разумеется, могут быть «целесообразными», т.е. полезными для общества… Переход … к гармонической системе сотрудничества, для которой такие нормы не нужны, может совершаться только через определенную переходную фазу…» [4, 33].

Систему социального партнерства можно считать одной из таких «переходных фаз» от культивировавшегося в ХIХ в. индивидуализма к коллективистским формам организации человеческого существования. В качестве таковой социальное партнерство, будучи несовершенным по определению, вместе с тем выполняет важную континуитетную функцию. Оно как бы связывает предшествовавшие ему и идущие за ним формы социального взаимодействия, устраняя дистрикт и релятивизм истории. Иначе говоря, развитие социального взаимодействия становится латентным и эволюционным, обеспечивая возрастание социальной близости представителей различных стран в обществе. В самом деле, начальными формами коллективизма были своеобразные социальные общности: ватаги, складчины, дружины, артели, кооперативы, товарищества и проч. Крупный знаток истории артельного движения в России А.А. Исаев, например, писал, что «во всех союзах, за которыми народ закрепил название «артель», мы подмечаем господство начала равноправия» [5, 429]. Но вспомним о том, что В.С. Соловьев разводил понятия «равноправие» и «равноценность». Однако для артели, основанной на подлинном (реальном, а не формальном) коллективизме, оба понятия являются имманентными. «Мал золотник, да дорог» – вот смысл артельного коллективизма. Именно поэтому А.А. Исаев, рассматривая равноценность как равенство участников артели во внутренней жизни союза, называет его вторым отличительным признаком артельного общения [6, 431]. А отсюда следуют и третий отличительный признак артельного коллективизма – самоуправление, и четвертый признак – ответственность, и пятый признак – договорные отношения [6, 433]. Артельный коллективизм не тождественен модусам социального партнерства: различным социальным сетям, кластерам, кланам, финансово-промышленным группировкам, государственно-частному партнерству и т.д. Но также ясно, что артельный коллективизм не тождественен тому «коллективизму», который можно обнаружить в условиях современного общества. Как его не называй («органическое», или «открытое», или «информационное», или даже «постиндустриальное»), такое общество основанное главным образом на ценностях индивидуализма и гедонизма, не предрасположено к тому, чтобы поощрять коллективизм. Социальное одиночество и социальное отчуждение, о чем так пронзительно писали А. Шопенгауэр и Г. Маркузе, в современном обществе становятся едва ли не главной социальной проблемой.

Но даже учитывая необходимость и сложность разработки теоретических моделей социального сотрудничества, необходимо помнить о том, что современная система социального партнерства есть лишь переходная фаза от одной формы коллективизма к другой, но никак не очередная форма такого коллективизма. Учитывая, что в рамках социального сотрудничества предлагается взаимодействовать работникам и работодателям, актуально звучат слова другого крупного знатока истории артельного движения в России В.В. Берви-Флеровского: «Артель смотрит на них (на работодателей и на государственных чиновников – авт.) как на начальников, на капиталистов, а не как на доверенных и ответственных перед собою лиц» [3,   209].

Таким образом, степень доверия и мера ответственности отличают социальное партнерство от коллективизма как такового. Они же детерминируют и динамику развития разных форм социальной предметности. В первую очередь это относится к солидарности, которая порой рассматривался и рассматривается как закон человеческой жизни [1, 404]. Ф. Бастиа считал солидарность определенной формой социальной ответственности [2,  401]. Иначе говоря, солидарность как подлинный коллективизм между людьми возникает именно и как раз на почве социальной ответственности (Рис.2).

Рис. 2 . Основные направления преодоления «институциональных ловушек» (термин В.М. Полтеровича) в процессе развития и совершенствования социальной ответственности участников системы социального партнерства.

В свою очередь, степень солидарности способствует ускорению или, наоборот, замедлению социально-культурной динамики. Поэтому возрастание степени солидарности в обществе является фактором ускорения в его развитии. Если вспомнить о том, что первоначально в середине 80-х гг. ХХ в. руководство нашей страны взяло курс не просто и не только на перестройку народного хозяйства, но и на ускорение развития нашего общества, то становится понятным, почему вторая часть «генеральной линии» была со временем предана забвению. Ни о каком ускорении общественного развития не могло быть и речи в условиях катастрофического снижения степени общественной солидарности. Проявлялось это снижение по-разному: появление частной собственности на средства производства привело к росту социального отчуждения в обществе и социальной его дифференциации; нарастало недоверие населения к власти, что выражалось в падении престижа самих властных институтов (правительства, армии, судов и т.д.). Поэтому в современных условиях необходимо укрепление солидарности на основе социальной ответственности не только участников конкретной системы государственно-частного партнерства, а всей системы социального партнерства в целом.

Литература

1. Аузан А. Социалистическое самоуправление в экономике. М.: По-литиздат, 1987.
2. Бастиа Ф. Экономические гармонии. Избранное.: Пер. с фр. М.: ЭКСМО-Пресс, 2007. – 1200 с.
3. Берви-Флеровский В.В. Избранные экономические произведения. В 2-х т. Т.1. М., 1958.
4. Богданов А.А. Вопросы социализма: Работы разных лет. М.: Политиздат, 1990.
5. Деркач А.А., Кузьмина Н.В. Акмеология: Пути достижения вершин профессионализма. М.: РАУ, 1993.
6. Исаев А.А. Артели в России // Антология социально-экономической мысли в России: дореволюционный период. СПб.: РХГИ, 2000.
7. Маркарян Э.С. О генезисе человеческой деятельности и культуры. Ереван: АН АССР, 1973.
8. «Фрайбургская школа» и немецкий неолиберализм. Теория хозяйственного порядка: Пер. с нем. М.: Экономика, 2002.
9. Чуринов Н.М. Совершенство и свобода. Новосибирск: СО РАН, 2006. – 712 с.

УДК 330.161+ 330.162

Матвеева Алла Ивановна,

доктор философских наук, доцент,

профессор кафедры философии,

Уральский государственный Экономический Университет, г. Екатеринбург,

Член общественного совета ГУВД МВД России по Свердловской области

Matveeva А.I.    matveevaa2011@yandex.ru

ЭКОНОМИКО-ФИЛОСОФСКИЙ ВЗГЛЯД НА КОРРУПЦИЮ КАК СЕКТОР ТЕНЕВОЙ ЭКОНОМИКИ РОССИИ

ECONOMICAL AND PHILOSOPHICAL VIEW OF CORRUPTION AS SECTOR OF THE SHADOW ECONOMY OF RUSSIA

Аннотация

Статья посвящена актуальному в современной экономической ситуации вопросу, о коррупции как сектору теневой экономики, в котором вращаются колоссальные суммы не облагаемых налогами денег, но, самое главное формируется особая субкультура.  Предметом анализа выступает коррупция. Автор   ставит целью провести экономико-философский анализ социально безответственного поведения субъектов институционального нормотворчества. Результатом такой институциональной нормотворческой практики стали рост коррупции и расширение теневой экономики, распространение бытового насилия и терроризма. Очень важным аспектом такой институциональной либерализации является правовой нигилизм, когда законы не являются ценностью де-факто, не воспринимаются субъектами деятельности как ценность и поэтому не соблюдаются определенной частью населения. Результаты работы заключаются в том, что автор предложил некоторых аспекты противодействия коррупционным тенденциям. Результаты исследования могут быть применены в сфере экономических. Правовых и социально-философских анализов   общества.

Summary

Article is devoted to an urgent question in a modern economic situation, about corruption as to sector of a shadow economy in which the enormous amounts of the money which isn’t assessed by taxes rotate, but, the most important is created special subculture. Corruption acts as a subject of the analysis. The author sets as the purpose to carry out the economical and philosophical analysis of socially irresponsible behavior of subjects of institutional rule-making. Growth of corruption and expansion of a shadow economy, distribution of domestic violence and terrorism became result of such institutional rule-making practice. Very important aspect of such institutional liberalization is the legal nihilism when laws aren’t value de facto, aren’t perceived by subjects of activities as value and therefore aren’t observed by a certain part of the population. Results of work are that the author offered some aspects of counteraction to corruption tendencies. Results of a research can be applied in the sphere of economic. Legal and social and philosophical analyses of society.

Ключевые слова: коррупция, социальное партнерство, общество, социальный институт, государственное управление, общечеловеческие ценности, противодействие,  МВД.

Keywords:   Keywords: corruption, social partnership, society, social institute, public administration, universal values, counteraction, Ministry of Internal Affairs.

Подобно утопии, современные институциональные установки становятся для большинства людей символом веры, а не осознанным и просчитанным мотивом их поведения [1, 16]. В современных условиях самостоятельность и грамотность субъектов деятельности все чаще подменяется манипулированием и зомбированием их сознания. Например, едва ли не универсальными стали следующие тезисы: коррупция – это вред, но если она существует, значит не такое и это – зло; рынок и конкуренция – спасут общество от социальной несправедливости; НТП может «убрать» любые экономические противоречия (например, разрыв между бедными и богатыми), хотя такой технологический детерминизм давно показал свои ограниченные возможности. Но такие утверждения свидетельствуют не о реальном, а скорее об экзистенциальном восприятии всей системы социальных отношений в обществе. События последних месяцев дают основания полагать, что коррупционные преступления вошли в тройку самых опасных угроз нашего времени, наряду с терроризмом, наркоторговлей. Сегодня она представляет огромный сектор теневой экономики, в котором вращаются колоссальные суммы не облагаемых налогами денег, но, самое главное формируется особая субкультура, основанная на пренебрежении к основной заповеди «не укради». И именно эта субкультура как короста, разъедает не только сознание значительной части представителей государственной власти, она является мощным раздражающим фактором для граждан России, формируя протестные настроения и экстремистские проявления.  Зависть и цинизм, стремление к роскоши, подражательство богатым, культивируемая алчность делают свое дело. В связи с этим пронзительно звучат слова: «Искареженный менталитет русского человека … замусорен и поврежден – стыдно сказать – «идеалами» общества потребления, «общечеловеческими ценностями», парламентским жаргоном и неестественными ужимками «звезд голубого экрана»! Опошлено и изгажено все, что можно. Высокие духовные состояния стали жертвой бездарной имитации бессовестных притворщиков, скрывающих за наигранной экзальтацией пустоту души и скудость ума. Дерзкое пустозвонство притворяется мудростью, похоть – любовью, трусость – кротостью и смирением. Показное нестяжательство скрывает бездну сребролюбия, покаяние превращается в ширму для лицемерия и беспринципности» [2,  55]. Конечно, в такой ситуации ни о каком эффективном социальном партнерстве речи быть не может. И даже его крайне ограничительный вариант в виде государственно-частного партнерства, при котором наемные работники фактически оказываются «вымытыми» из системы социального взаимодействия, при котором этатизм постоянно проявляет себя через коррумпированность государственных чиновников и лоббирование частных интересов, никакого сколько-нибудь значимого позитивного эффекта дать не может по определению. За последние годы в правоохранительной и экономической  сферах сделано много. Приняты новые нормативные акты, сформированы как государственные, так и общественные институты по противодействию этому злу. В каждом регионе работают антикоррупционные комитеты  и комиссии, активизировалась деятельность работа правоохранительных, следственных органов и прокуратуры. В декабре 2008 года принят Федеральный закон противодействия коррупции. В нем сформулированы основные принципы противодействия коррупции

Противодействие коррупции в Российской Федерации основывается на следующих основных принципах:

1. признание, обеспечение и защита основных прав и свобод человека и гражданина;
2. законность;
3. публичность и открытость деятельности государственных органов и органов местного самоуправления;
4. неотвратимость ответственности за совершение коррупционных правонарушений;
5. комплексное использование политических, организационных, информационно-пропагандистских, социально-экономических, правовых, специальных и иных мер;
6. приоритетное применение мер по предупреждению коррупции;
7. сотрудничество государства с институтами гражданского общества, международными организациями и физическими лицами [ 4].

В нашем государстве существуют антикоррупционные нормы, которые устанавливаются на официальном уровне в Уголовном кодексе РФ:

• Статья № 285 – злоупотребление должностными полномочиями.
• Статья № 286 – превышение должностных полномочий.
• Статья № 290 – получение взяток.
• Статья № 292 – служебный подлог [5].

Помимо этого, на уровне Постановлений правительства введены различные ограничения для должностных лиц от подачи деклараций до запрета на получение подарков и подношений на сумму свыше 3000 р. Активно работает комиссия по проверке заявленных сведений, систематически выявляются и отстраняются от должности по утрате доверия, чиновники скрывшие наличие недвижимости.

Вроде бы все делается. И тем не менее, каждый день мы сталкиваемся с новыми разоблачения, не только в среднем звене, но и высшем эшелоне власти. Разоблачения и аресты чиновников высшего ранга стали нормой. С одной стороны, это свидетельство торжества права – у нас нет неприкасаемых, с другой иллюстрация размаха этого явления. С экомическо-философской точки зрения  навязывание   социальным субъектам таких модернизированных «на ходу» институциональных новаций не способствует укреплению системы социального партнерства и является проявлением социально безответственного поведения субъектов институционального нормотворчества. Результатом такой институциональной нормотворческой практики стали рост коррупции и расширение теневой экономики, распространение бытового насилия и терроризма. Очень важным аспектом такой институциональной либерализации является правовой нигилизм, когда законы не являются ценностью де-факто, не воспринимаются субъектами деятельности как ценность и поэтому не соблюдаются определенной частью населения [3, 7]. Также очень важным аспектом фиаско либеральных институциональных установок в нашем обществе является нарастание абстрактного (отвлеченного, умозрительного) характера таких социальных институций. При этом характерно, что и само понятие социальной ответственности законодательством до сих пор даже не прописано.

Примечательным является и то, что создается впечатление появления нового вида пресмыкающихся, которые лишены чувства самосохранения, не способны к элементарному анализу своих действий и поступков.   Коррозия стяжательства проникла и в правоохранительную и судебную систему. А это серьезнее… И это самый опасный процесс. Не случайно Президент России в своем послании прямо говорил о практике заказных дел, которые уничтожают бизнес. Базис нашей страны. Сегодня необходимо создать условия, когда Закон будет работать как электрическая розетка – кто бы пальцы не сунул получит удар током. Прокурор, следователь, чиновник или депутат. Но для этого необходимо создать атмосферу тотального общественного контроля.  И контроля реального.

Многим сторонникам этой версии кажется, что достаточно разработать «правила игры» для соперников, установить порядки и принять законы, как соперничество станет автоматически совершенным, т.е. адекватным установленным правилам и порядкам. Это наивное представление, поскольку конкуренты могут прекрасно знать имеющиеся правила, но при этом не соблюдать их. Это же касается и самого государства, от имени которого «правила игры» могут устанавливать как нравственные, так и безнравственные чиновники. Коррупция, политическая рента, рэкет и многие другие проявления безнравственного поведения таких чиновников у всех на слуху. И, по большому счету, уже не важно, что современное государство – «это не исполнительный комитет буржуазии, скорее это исполнительный комитет техноструктуры» [1, 223]. Современные менеджеры, как показывают скандалы, связанные с деятельностью ряда крупных корпораций, могут точно также быть аморальными субъектами, как и государственные чиновники. Сегодня появились новая порода коррупционера спринтера. Только сел в кресло сразу надо что-то украсть. Только закончился суд над Евгенией Васильевой, как ее преемник тут же влез в те же навозные кучи и получил срок. Наверное, думал, пока разберутся, успею обеспечить себе капитал…

По заявлению Генерального прокурора России Ю.Я Чайки- Общий ущерб от коррупционных преступлений в этом году достиг почти 44 млрд рублей или 10% от общей суммы ущерба от всех видов преступлений в целом по стране [6] .

«Размер материального ущерба, причиненного преступлениями коррупционной направленности, в этом году составил 43,8 млрд рублей. Согласно данным статистики, доля материального ущерба от коррупции составляет примерно 10% от общей суммы ущерба от всех видов преступлений в целом по России»[7].

Касаясь мер по компенсации нанесенного вреда от коррупционных преступлений, глава Генпрокуратуры сообщил, что за последние полтора года только добровольно погашен ущерб на 6,8 млрд. рублей.

«Изъято имущества денег и ценностей на сумму почти в 10 млрд. рублей, арестовано имущества на 34,6 млрд. рублей»,  – отметил Чайка.

По его данным, по рассмотренным судами уголовным делам коррупционной направленности за последние полтора года удовлетворено гражданских исков (со стороны прокуроров и потерпевших) на общую сумму более 11 млрд. рублей [8].

Очевидно, что столь последовательная борьба затронула не только слой государственных чиновников. Все чаще в сводках происшествий аресты и задержания сотрудников правоохранительных органов. И это особенно печально, так как именно эти структуры стоят на страже законных прав и интересов граждан. Более того коррупция стала разъедать святая святых – органы собственной безопасности МВД. Только за предыдущие недели было арестовано несколько высокопоставленных офицеров УСБ МВД.

Конечно то, что делается, имеет свой результат. Но причины в ином –деформации мировоззренческих установок молодежи. Создание зон тотального обогащения, в которые могли бы превратиться сами правоохранительные структуры.  Беседуя с молодыми сотрудниками все чаще на вопрос «где бы вы хотели служить?», следует ответ «В службе экономической безопасности». И не важно, что нет экономического или финансового образования. Важно войти туда, где можно получить некие преференции. Молодежь не интересует работа на земле. Н6е интересует даже уголовный розыск. Главное попасть туда, где деньги… Даже сам ответ дает основание полагать, что молодой человек ошибся дверью. Но беда еще и в том, что часто сама служба в полиции рассматривается как хлебное место. Конечно, можно было бы это отнести к романтизации профессии, но увы… К 3-4 курсу слушатель высшего учебного заведения МВД напрочь лишается иллюзий.

В подготовке кадров нарушен естественный баланс. И причина этому право поступать учебные заведения МСВД со школьной скамьи. И самое печальное то, что многие юноши, таким образом скрываются от службы в Армии. Подобный конформизм просто недопустим. А по сути, учебные заведения МВД превратились в и инкубаторы блатных. И ждать часто ничего позитивного не приходится. Более того, последние разоблачения в ряде таких ВУЗов показали, что именно прием слушателей стал очень доходным бизнесом. Коррупция, которая начинается с первых шагов, неминуемо проявляется на иных этапах службы.

Суммируя изложенное, необходимо остановится на некоторых аспектах противодействия этим тенденциям:

1. Активизация деятельности правоохранительных органов, повышение их профессионализма. Жесткий контроль и прокурорский надзор за работой органов. Не только на стадии расследования, но и на стадии разработок. Необходимо восстановить в полном объеме систему прокурорского надзора. И строго наказывать, если должностное лицо уличено в исполнении чьего-то заказа.
2. Тщательная проверка всех лиц, назначаемых на государственные должности, прозрачность движения средств (доходы – расходы). При этом это же должно касаться из родственников. Это не бизнес, это государственное управление. Объясни происхождение особняка, машин, вилл, обучение детей за рубежом. Суммарный доход за 10 лет и балансовая стоимость имущества, в том числе и детей. Тотальный контроль со стороны Росфинмониторинга за счетами всех членов семьи, в том числе и несовершеннолетних «миллионеров».
3. Возможно, выскажу спорное суждение, но с учетом остроты я бы взятки в сфере обороны, и государственного управления (от уровня губернатора) я бы квалифицировал не как корыстные преступления, а как «государственную измену». Аналогично преступления следователей, прокуроров и судей. Согласитесь, спорно, но эффективно.
4. Создание комитета контроля (аналогичного КПК). В принципе такая структура есть в Администрации президента, но важен более мощный орган, с большими досудебными полномочиями.
5. Восстановление института конфискации.

 Литература:

1. Гэлбрейт Дж.К. Экономические теории и цели общества. М.: Прогресс, 1979.
2. Иоанн, митрополит. Одоление смуты. Слово к русскому народу. СПб. 1995.
3. Подшивалов В.Н. Социальная ответственность личности: философско-антропологический аспект: Автореф. дис. … канд-та философских наук. Екатеринбург. 2009. – 29 с.
4. См. Федеральный закон от 25.12.2008 N 273-ФЗ (ред. от 03.07.2016) «О противодействии коррупции». Статья 3. Основные принципы противодействия коррупции. URL:   http://www.consultant.ru/document/ cons_ doc_LAW_82959/9c25ae5432dd35c13bb140322c13ccc304cc10cf/
5. См. РОСТЕХНАДЗОР. 9 декабря – Международный день борьбы с коррупцией. URL:   http://sib-nrs.gosnadzor.ru/news/65/228/
6. См. Юрий Чайка: 10% осужденных за коррупцию — сотрудники правоохранительных органов.URL:   http://www.kommersant.ru/ doc/ 3164473
7. См. Ущерб от коррупции в РФ в 2016 году оценили в 44 млрд рублей. URL: http://www.interfax.ru/russia/540410
8. См. Каков ущерб от коррупции в России? URL: http://bcs-express.ru/novosti-i-analitika/kakov-ushcherb-ot-korruptsii-v-rossii

УДК 65.011.2

Павельев Владимир Васильевич,

старший научный сотрудник,

Институт проблем управления им. В.А. Трапезникова РАН, г. Москва

Pavelyev V.V.      pavvvs@mail.ru      

КОНЦЕПЦИЯ СОЗДАНИЯ  СИСТЕМЫ ОБЕСПЕЧЕНИЯ БЕЗОПАСНОСТИ РЕГИОНА

THE CONCEPT OF THE SYSTEM OF SECURITY OF THE REGION

Аннотация

Предлагается концепция системы мониторинга региона для предотвращения  катастрофических ситуаций.  Предлагается метод комплексного оценивания и выбора конкретного варианта  проекта такой системы. Метод включает формализованные экспертные процедуры формирования совокупности  факторов и их значений, определяющих нештатные (критические) ситуации. Определяются   наборы конкретных мероприятий и средств, необходимых для перехода из критических ситуаций в  безопасное состояние. В методе контролируется  допустимость компенсации худших оценок по одним частным критериям, лучшими оценками по другим частным критериям.

Summary

 The concept of monitoring system of the region for preventing catastrophic situations is proposed. A method of complex evaluation and selection of a specific variant of the project of such a system is proposed. The method involves the formalized expert procedures for formation combination of factors and values that define non-standard (critical) situations. A set of specific actions and resources needed for the transition of the critical situations in a safe condition are defined. The method is controlled by the admissibility of compensation of worst estimates for particular criteria by the best estimates for other particular criteria.

Ключевые слова: региональная система определения и устранения факторов  возникновения катастрофических  ситуаций.

Keywords: regional system of identifying and removing factors of catastrophic situations.

Введение

В регионах страны из года в год внезапно возникают нештатные (критические) ситуации, связанные с природными и техногенными процессами. Иногда, в случае неготовности к таким ситуациям, происходят катастрофы. Для предотвращения нештатных ситуаций, необходима организация мониторинга региона, особенно мест с наибольшей вероятностью возникновения таких ситуаций. Примерами таких событий являются наводнения и затопления жилых помещений, взрывы бытового газа, пожары в поселениях, лесные пожары, периодически возникающие в регионах, Чтобы избежать таких последствий, надо своевременно обнаружить предпосылки возникновения нештатных ситуаций, оценить их потенциальную  опасность, определить необходимый набор мероприятий и средств. Эффективное решение этих задач возможно при условии проведения профилактических мероприятий, своевременного обнаружения предпосылок возникновения нештатных ситуаций и принятия соответствующих мер. При таком подходе  затраты на создание системы мониторинга территрии региона, подготовку и проведение  соответствующих мероприятий  будут меньше затрат на ликвидацию последствий катастрофических ситуаций и выплаты пособий пострадавшим. Кроме того, не будет испорчена экология большой территории, не будет угрозы гибели людей, животных, значительной части инфраструктуры. В регионах целесообразно создавать организационно-технические системы мониторинга и обеспечения безопасносности    природных процессов с учетом местных особенностей. Для создания таких систем требуется соответствующее методическое и ресурсное обеспечение. Вариант информационной технологии комплексной автоматизации процессов принятия управленческих решений и ее применение в системах управления безопасностью сложных систем приведен в [1]. В предлагаемой  работе  рассматривается концепция создания системы мониторинга региона и  обеспечения безопасности природных и техногенных процессов на его территории.  Предлагается также  метод целенаправленного выбора варианта проекта такой системы.

Концепция создания системы обеспечения безопасности региона

Система обеспечения безопасности региона необходима для предотвращения  возникновения на его территории проблемных  нештатных (критических) ситуаций. «Проблемная нештатная  (критическая)  ситуация» — это ситуация, характеризующаяся тем, что лица, находящиеся в ней, оценивают ее негативно, как приближающуюся  катастрофу, и не имеют необходимых знаний и/или технических средств и/или  ресурсов для того,   чтобы предотвратить  эту катастрофу. Для предотвращения проблемной нештатной ситуации или успешного выхода из нее необходимо наличие соответствующего персонала, имеющего необходимые и достаточные  знания, умения,  ресурсы и технические средства. Если упомянутое  обеспечение  имеется в наличии, проблемная ситуация превращается в совокупность конкретных задач, решаемых располагаемыми способами и средствами. Для предотвращения проблемной нештатной  ситуации или успешного выхода из нее необходимое и достаточное  обеспечение и мероприятия по его  использованию должны быть подготовлны заранее.  а не в условиях цейтнота, когда вероятны   упущения и ошибки. Целесообразно рассматривать наиболее вероятные для конкретной местности сценарии возникновения предпосылок критических ситуаций и их эффективного  устранения. Реализовать это целесообразно   путем  создания и использоания системы мониторинга региона и  обеспечения безопасности природных и техногенных процессов на его территории. В частности, лесные массивы, где часто возникают масштабные пожары, в большинстве случаев, находятся вблизи больших рек, озер, водохранилищ. В 2016 году по берегам озера Байкал длительное время горели леса с ценными породами деревьев, гибли животные, ухудшалась экология целого региона. Этот  пожар можно было ликвидировать в самом начале при наличии и своевременном  задействовании достаточного количества отечественных гидросамолетов Бе-200. Эти гидросамолеты могут на режеме глиссирования, не прводняясь полностью, быстро набирать 42 тонны воды, взлетать, выливать воду по периферии пожара, не давая ему распространяться. В течение светового дня это можно делать многократно и  ликвидировать пожар,  сохраняя человеческие жизни, животных, экологию, лесные угодья, не допуская потерь жилищ в лесных населенных пунктах. В других регионах страны лесные массивы также находятся в относительной близости от больших рек и озер. Упомянутую технологию здесь также можно эффективно применить. Надо создавать региональные системы мониторинга с фиксацией данных о происходящих природных и тезногенных процессах на территории региона , создавать специальные базы данных и знаний, приобетать средства передачи информациии и  другую технику. приобетать

В литературе имеется множество определений понятий «данные», «знания», «информация». Анализ определений, приведенных в работах [2-7], показывает, что содержащиеся в них трактовки упомянутых  понятий частично пересекаются и даже отождествляются. Приемлемым является  только приведенное там определение понятия «данные». Поэтому  представляется целесообразным использовать  следующие определения  этим   понятиям.

• «Данные» ─ это структурированные сведения о реальных и абстрактных лицах, объектах, процессах, явлениях и событиях, соответствующих определенной предметной области, представленные в цифровом, символьном, графическом, звуковом и любом другом формате [2-7].
• «Знания» ─ проверенная на практике или экспериментально совокупность структурированных данных и соответствующих операций над ними, необходимых и достаточных для проведения успешных действий, обеспечивающих достижение конкретной цели, [8].
• «Информация» ─ понятие, объединяющее (включающее в себя ) понятия «данные» и «знания». Это означает, что и данные и знания, как по отдельности, так и вместе, представляют собой информацию [8].

Для разрешения проблемной нештатной  ситуации необходимо выяснить состав, структуру и взаимодействие факторов, формирующих эту ситуацию, т.е. создать образ нештатной ситуации.   Соответствующими воздействиями на выявленные факторы надо своевременно довести их значения до приемлемых величин, исключающих переход  нештатной ситуации в катастрофическую.

Образ проблемной ситуации можно представить в виде двух  атрибутов: формата (Ф) действующих факторов и ее содержательного наполнения, параметризации (П). Параметризацией образа является задание значений конкретных параметров и связей между ними. Образ О можно представлять в виде функции Ф от параметризации П:

где Ф – функция формата образа, содержащая константную часть образа;

П – совокупность конкретных параметров

Генерация управленческих решений нацелена на       минимизацию расхождения между параметризованными реальным и целевым образами  (при заданном их общем формате). В качестве формата образа ситуации, как проблемной, так  и целевой (приемлемой), принимается бинарная древовидная структура. Параметры приемлемой ситуации могут принимать значения, как минимально приемлемые, так и идеальные, т.е. полностью соответствующие целевому состоянию. 

Рассматриваемая система должна  включать в себя следующие  подсистемы.

• Подсистему мониторинга региона и своевременного обнаружения предпосылок возникновения проблемных критических ситуаций.
• Подсистему оценки потенциальной опасности обнаруженных предпосылок возникновения проблемных критических ситуаций.
• Подсистему определение набора мероприятий и средств для устранения предпосылок возникновения проблемных критических ситуаций.
• Подсистему предотвращения возникновения и развития проблемных критических ситуаций, ликвидации их последствий.

Целесообразен следующий порядок разработки региональной системы мониторинга природных и техногенных процессов, предупреждения и устранения критических ситуаций.

• Комиссия экспертов формулирует цель этой системы, разрабатывает классификацию возможных критических ситуаций для каждой части данного региона с учетом местных условий, сценариев развития и устранения критических ситуаций.
• В отсутствии цейтнота эксперты проводят анализ и выбор необходимых средств обнаружения предпосылок возникновения критических ситуаций, сценариев их развития и последующего устранения с учетом местных условий.
• Разрабатываются варианты проекта формирования организационно-технической  системы мониторинга региона, своевременного предупреждения о появлении предпосылок возникновения критических ситуаций и их устранения, содержащие бизнес-планы реализации этих вариантов с учетом местных условий.
• С использованием предлагаемого метода производятся комплексная оценка и целенаправленный выбор варианта проекта региональной системы мониторинга и обеспечения безопасности природных и техногенных процессов.
• Формируется программа реализации выбранного варианта проекта с учетом местных условий, располагаемых финансовых и материальных ресурсов.

Метод комплексной оценки и выбора варианта проекта системы обеспечения безопасности региона

Предлагаемый метод включает следующие процедуры [8, 9].

• построение древовидной структуры требуемых показателей объекта оценки методом дихотомической конкретизации и детализации формулировки цели;
• построение решающего правила оценки в виде иерархической системы матриц логической свертки оценок показателей нижнего уровня, размещенных в узлах дерева показателей на основе информации, получаемой от ЛПР и экспертов.
• проведение расчетов и интерпретация полученных результатов.

Модель комплексного оценивания и целенаправленного выбора многомерных объектов [8, 9]

оперирует следующими понятиями:

A – заданная формулировка цели;

S – структура критериев (показателей) оцениваемых объектов;

F – решающее правило, целевая функция.

Модель строится на основе разработки структурно увязанной совокупности требований к характеристикам оцениваемых объектов, выполнение которых необходимо для достижения поставленной цели.

В модели решающее правило комплексной оценки строится путем обобщения оценок по частным критериям с помощью системы матриц логической свертки. Это позволяет контролировать допустимость компенсации плохих оценок по одним частным критериям хорошими оценками по другим частным критериям. Этим предлагаемая модель выгодно отличается от большинства существующих  моделей, где такого контроля нет.

В предлагаемом методе при построении решающего правила комплексной оценки контролируется  допустимость взаимной компенсации оценок по частным критериям. Отсутствие  контроля  допустимости взаимной компенсации оценок по частным критериям является недостатком широко применяемых методов комплексной оценки, использующих аддитивные и мультипликативные свертки значений частных показателей. Поэтому предлагаемый метод предпочтительнее упомянутых методов.

Вершины древовидной структуры показателей конкретизируются и детализируются дихотомически до получения измеримых величин или однозначно понимаемых вербальных оценок. Полученные измеримые величины и однозначно понимаемые вербальные оценки, по правилам, приведенным в [8, 9], преобразуются в оценки в балльных шкалах.

Возможная вариантность структуры показателей объясняется тем, что различные эксперты при построении структуры комплексной оценки могут использовать знакомые им понятия, объединяющие в пары различное число понятий меньшей степени общности. При этом могут получиться различающиеся структуры показателей при одинаковом наборе показателей нижнего уровня. При одинаковых значениях одинакового набора показателей нижнего уровня должна формироваться одинаковая комплексная оценка, если   матрицы логической свёртки оценок всех конечных показателей, составляющие решающее правило, заполнены правильно. Матрицы логической свёртки оценок всех конечных показателей, должны быть заполнены таким образом, чтобы комплексная оценка зависела не от места конечного показателя в структуре показателей, а от оценки влияния значения этого показателя на степень достижения заданной цели. Наглядность решающего правила, обеспечиваемая бинарностью его структуры, даёт возможность выполнить это требование.

В соответствии с предлагаемым методом выбирается проект, получивший наилучшую комплексную оценку среди допустимых оценок. Окончательное решение остается за человеком. В случае получения одинаковых комплексных оценок более чем одним вариантом проекта, лица, принимающие решение, привлекают дополнительные соображения для выбора единственного варианта проекта. Это означает, что все варианты, имеющие различные оценки по некоторым показателям и одинаковую комплексную оценку, в целом позволяют достичь поставленной цели. Из них выбирается наиболее привлекательный вариант с учетом дополнительной информации.

Пример головной части структуры показателей комплексной оценки варианта проекта рассматриваемой региональной системы представлен на рис.1. В реальности, с учетом местных условий, каждая концевая вершина приведенной структуры показателей конкретизируется и детализируется дихотомически до получения измеримых величин или однозначно понимаемых вербальных оценок.

Рис.1. Пример головной части структуры показателей комплексной оценки варианта проекта рассматриваемой региональной системы

Модель учитывает фактическое изменение относительной важности частных критериев, выявленной на одних участках их шкал, при переходе на другие участки шкал, что выгодно отличает ее от моделей, использующих так называемые коэффициенты относительной важности частных критериев. На самом деле это не коэффициенты (константы для решаемой задачи), а функции результатов сопоставления конкретных значений оценок на шкалах частных критериев, относительная важность которых определяется. При сравнении других значений оценок по этим же частным критериям относительная важность этих критериев окажется другой. Алгоритм комплексного оценивания представлен на рис 2.

Рис. 2 Алгоритм комплексного оценивания

В качестве примера взаимодействия матриц логической свертки значений частных показателей на рис.3 приведен  фрагмент возможного решающего правила комплексной оценки рассматриваемых вариантов проектов системы.

Для агрегации оценок рассматриваемого объекта по разнородным критериям необходимо построение универсальной шкалы  упорядоченной классификации или стратификации. Внутри каждого класса упорядоченной классификации его элементы считаются  практически одинаковыми и не упорядочиваются. Внутри страты элементы упорядочены по количественным признакам, но качественного различия также не имеют. Качественное различие отмечается уже между соседними  классами или  стратами. Построение  такой шкалы производится следующим образом.

Определяемый экспертами интервал значений показателей в физической шкале (в шкале отношений) [Pmax – Pmin] переводится ими в интервальную шкалу упорядоченной классификации или стратификации. Pmax – требуемое для достижения заданной цели идеальное значение измеряемого показателя, Pmin – практически бесполезное для достижения заданной  цели значение измеряемого показателя. Экспертная оценка Y фактического значения показателя Pi, измеренного в числовых шкалах, может быть выражена в пятибалльной  шкале  следующим образом:

Оценка рассматриваемого объекта в десятибалльной шкале получается путем введения дополнительных классов или страт следующим образом:

При оценке вариантов проекта выбирается вариант, получивший наилучшую оценку в баллах.

Литература

1. Черняков Е.Л. Российская информационная технология комплексной автоматизации процессов принятия управленческих решений и ее применение в системах управления безопасностью сложных систем / Труды XIII Международной конференции «Проблемы управления безопасностью сложных систем», Москва, декабрь 2015г. /Под ред.  Н.И. Архиповой, В.В. Кульбы.  М.: ИПУ, РГГУ, 2015. С. 426 – 430.
2.  Большая Советская Энциклопедия. Москва.: Советская энциклопедия. 1980.-1600 с.
3. Терминологический словарь по основам информатики и вычислительной техники. Под ред. А.П.Ершова, Н.М.Шанского.­ Москва.: Просвещение, 1991.-159 с.
4. Информатика. Энциклопедический словарь для начинающих. Под ред. Д.А.Поспелова – Москва: Педагогика-Пресс, 1994.
5. Я.Л.Шрайберг, М.В.Гончаров – Справочное руководство по основам информатики и вычислительной техники. – Москва: Финансы и статистика, 1995.
6. Информационные системы в экономике. А.В.Хорошилов и др. Москва: МЭСИ. – 1998.
7. Информатика. Базовый курс. Учебник для вузов / Симонович С.В. и др. – СПб.: Издательство Питер, 1999. – 640 с.
8. Павельев В.В. Структурная идентификация целевой функции в задачах выбора многопараметрических объектов / Труды IX Международной конференции «Идентификация систем и задачи управления» (SICPRO ’12, Москва). М.: ИПУ РАН, 2012. С. 783 – 792.
9. Гусев В.Б., Павельев В.В. Использование непрерывных шкал при оценивании и принятии решений в сложных проблемных ситуациях. М.: ИПУ РАН, 2013. – 120 с.

УДК 336.115+65.011.2

Гусев Владислав Борисович

к.ф.-м.н., зав. лаб. ИПУ РАН, г. Москва, Е-mail: gusvbr@ipu.ru

Исаева Наталья Александровна

ктн, снс ИПУ РАН, г. Москва, Е-mail: nat_i@ipu.ru

Vladislav Gusev,  Natalya Isaeva

Анализ оценок временных затрат при управлении нематериальными активами

The analysis of estimates of time expenditure at management of intangible assets

Аннотация: Целью работы является анализ последствий взаимодействия факторов управления нематериальными активами на основе экспертных данных и оценок затрат времени, а также разработка процедур расчета этих оценок. Предметом рассмотрения является метод анализа, использующий рефлексивные процедуры вывода для получения транзитивного замыкания оценок затрат времени с использованием операций расчета задержек для косвенных воздействий.

Summary. The purpose of the work is the analysis of the consequences of interaction of the factors of control intangible assets on the basis of expert data and estimations of the expenditures of time, and also the development of the procedures of the calculation of these estimations. The method of analysis, which uses reflexive procedures of conclusion for obtaining the transitive closing of the estimations of the expenditures of time with the use of operations of calculating the delays for the indirect effects, is the object of examination.

Ключевые слова: оценки временных задержек, факторы управления нематериальными активами, транзитивное замыкание, рефлексивные процедуры.

Keywords: estimation of time delays, the factors of control of intangible assets, transitive closing, reflexive procedures.

Введение

Нематериальные активы (НМА) играют большую роль в процессах импртозамещения, развитии высоких технологий, инновациях, эффективном использовании интеллектуального багажа [1]. К НМА причисляют такие типы активов, как: бренды, знания, технологии, права требований,  капитализация рынка, расходы на НИОКР, экспорт и импорт услуг, доля  голосов в МВФ, вклад в бюджет ООН, и др. [2].

Влияние НМА проявляется соответствующим образом как для разных уровней хозяйственной деятельности – от предприятий до национальной экономики, так и для разных горизонтов времени. Так, для объектов интеллектуальной собственности характерным интервалом времени могут быть десятки лет. Для импорта и экспорта услуг это месяцы или годы.

На уровне предприятия НМА представляют собой долгосрочные вложения в приобретение прав на имущество, не имеющее материальной формы, но приносящее предприятию доход. К НМА предприятия относятся права пользования земельными участками, природными ресурсами, патенты, лицензии, “ноу-хау”, программные продукты, монопольные права и привилегии (включая лицензии на определенные виды деятельности), торговые марки, товарные знаки и т.д. НМА играют значительную роль в экономическом развитии предприятия.

Отличительной чертой экспертного подхода является включение в анализ набора факторов, достаточно полно определяющих причинно-следственные связи рассматриваемой системы. Используемые данные основываются на мнении экспертов и могут не иметь отражения в официальной статистике, дополняя их для целей анализа. При рассмотрении взаимодействий активов  необходимо также учитывать пассивы, стоимостные и затратные факторы. Классификацию факторов в сфере нематериальных активов с общих позиций можно представить в виде следующей антологической схемы.

Таблица 1. Классификация факторов в сфере нематериальных активов

Действие одних активов на другие затрагивает различные аспекты, не всегда детерминировано и при экспертном анализе может характеризоваться степенью влияния, степенью риска, оценками затрат временных или других ресурсов. Временные задержки при действии НМА на определенные аспекты состояния экономики являются важным аргументом при принятии управленческих решений. Воздействия с наименьшими задержками характеризуют более сильные по эффекту связи. Задержки, превышающие заданный порог, могут не учитываться при принятии оперативных или среднесрочных решений.

В результате сложения эффекта от всех цепочек воздействий, исходящих от каждого фактора-причины и заканчивающихся факторами-следствиями, формируется системный эффект, определяемый полной совокупностью возникающих косвенных связей. Исходная система взаимных влияний в результате рефлексивного наложения всех косвенных воздействий формирует систему полных влияний как их транзитивное замыкание [3].

Исходный этап анализа – подготовка экспертных данных, представляющих первичные оценки параметров взаимовлияния рассматриваемых факторов. Начальный анализ взаимовлияния факторов заключается в исследовании парных взаимодействий [4, 5]. На множестве рассматриваемых факторов выделяются пары, для которых можно представить механизм прямого взаимодействия типа «причина – следствие». Это так называемые «первичные» взаимодействия. Косвенные влияния на этом этапе отсеиваются. Структура прямых связей определяется на основании представлений эксперта об исследуемых процессах. Топология связей и значения оценок уточняются в процессе верификации модели.

Результат анализа – полные (интегральные) оценки параметров взаимовлияний факторов, учитывающие расширенный набор цепочек трансакций. Применяемые в модели оценки представляются в баллах или условных/натуральных единицах. Для операций над оценками используются соответствующие действия, которые можно отнести к алгебре многозначной логики (для оценок влияния) и псевдологики (для оценок рисков и затрат ресурсов).

Задачей анализа транзитивного замыкания взаимодействий из рассматриваемой совокупности факторов является получение выводов об эффективности механизмов управления с точки зрения их воздействия на целевой показатель. Получаемые в результате анализа полные оценки параметров взаимовлияния факторов можно использовать при сравнении различных сценариев развития с целью выбора управляющих воздействий при долгосрочном планировании.

1. Процедура рефлексий для расчета транзитивного замыкания первичных оценок

Характеристики первичных взаимодействий факторов определяются экспертным путем (например, с помощью балльной оценки или рейтинга). Эффект взаимодействия оценивается числами, отображающими характер и степень влияния факторов друг на друга. Оценки взаимодействия представляют собой нормированные характеристики взаимодействия рассматриваемых факторов, являющиеся аналогом временных задержек при оценке быстродействия процессов. Эти оценки мы будем интерпретировать как переменные многозначной логики. При расчете оценок косвенных взаимодействий, вообще говоря, следует использовать нелинейные операции, определяющие правила действий соответственно для потоковой модели, моделей рисков и временных задержек.

Прирост оценок, определяемый непосредственным действием действующих механизмов, будем характеризовать как  результат прямых взаимодействий. Наблюдаемые результаты взаимодействий факторов (полные взаимодействия) определяются как прямыми, так и косвенными влияниями.

Любые влияния могут отличаться по степени (интенсивности) и характеру действия. Если факторы образуют цепочку влияний: 1-й влияет на 2-й, а второй влияет на 3-й, такое сочетание будем называть последовательным. Если несколько факторов непосредственно влияют на какой-то другой фактор, такое сочетание влияний будем называть параллельным. Последний определяется свойствами группового воздействия: независимым или совместным. При независимом воздействии групповой результат является суммирующей функцией результатов отдельных воздействий. При совместном воздействии его результат определяется одновременным действием компонент группы и может быть представлен как функция этих компонент, причем отсутствие любой из них приводит к отсутствию результата.

2. Операции оценивания временных задержек

Взаимодействия факторов могут характеризоваться оценками затрат времени на их реализацию. Способ пересчета суммарных затрат (их рефлексивного замыкания) является двойственным к способу пересчета оценок для рефлексивного замыкания степени взаимного влияния факторов [6].

Операции по расчетам временных задержек при взаимодействии факторов в точности совпадают с приведенными выше операциями по расчету оценок рисков.

1. Экспертные зависимости и результаты рефлексивного анализа при взаимодействии нематериальных активов

Ниже представлена экспертная схема связного изменения временных задержек при взаимодействии аспектов НМА в рамках экономической системы, использующая приведенную выше классификацию и дополненная следующими внешними факторами: Качество управления, Масштаб экономики, Рост экономики. Приведенная схема относится в основном к макроэкономическому уровню и долгосрочному горизонту времени. Размерность приведенных численных оценок – год.

Запись зависимостей использует следующий формат. При совместном (по типу конкатенации) воздействии факторов коэффициентам влияния элементов группы влияния кроме численного значения приписываются символы соответствующей группы. Слева от знака равенства в выражениях схемы стоит название управляемого фактора. Справа от знака – выражение с управляющими зависимостями, снабженными экспертными оценками рисков влияния в диапазоне от -10 до 10, соединенными знаками логических операций: v – дизъюнкция и ^ – конъюнкция. Последняя в рассматриваемой схеме используется в основном для представления групповых (обобщенных) факторов. Если при значении оценки риска стоит буквенный символ, это означает, что данная связь входит в соответствующую группу связанных взаимодействий.

Таблица 2. Схема оценок связного изменения временных задержек при взаимодействии аспектов НМА.

По исходным экспертным данным были проведены расчеты задержек для приведенной схемы. При расчетах были получены оценки транзитивного замыкания первичных задержек с допустимыми значениями, меньшими . Для всех оценок верхняя граница их значений полагалась одинаковой и равной 10.

Таблица 3. Оценки допустимых рисков управления аспектами НМА при воздействии на Рост экономики.

Приведенный пример расчета демонстрирует ожидаемый результат. С наименьшей задержкой влияют следующие конечные  (не обобщенные) факторы нематериальных активов – в порядке возрастания задержки: Капитализация рынка, Государственный заказ, Лицензии на использование опыта специалистов, Климат благоприятствования НТП. При этом, Лицензии на использование опыта специалистов и Климат благоприятствования НТП воздействуют с максимальными задержками. Кроме того, с допустимыми задержками на Рост экономики оказывают влияние такие внешние факторы, как Масштаб экономики, Качество управления.

Заключение

При формировании схемы оценок задержек при взаимном влиянии аспектов НМА реального объекта (предприятия, отрасли, экономики страны) могут быть использованы статистические данные по динамике НМА за определенный период. Отношения приращений объемов соответствующих активов могут являться отправной точкой для определения оценок задержек взаимного влияния факторов. Для постановки задачи поиска рациональных управляющих воздействий в сфере НМА можно выделить группу управляющих факторов и критериальный фактор (выше это был Рост экономики), после чего решать задачу поиска экстремума для функции многих переменных.

Предложенный метод моделирования, использующий экспертно-рефлексивный подход, позволяет принимать рациональные управленческие решения с учетом системного эффекта от взаимодействия большого количества факторов, отследить который в ручном режиме не представляется возможным. Эти решения могут носить как оперативный, так и стратегический характер. В последнем случае для поиска решения можно использовать оптимизационную задачу с естественными ограничениями нормативного характера и с целевой функцией, коррелирующей со стратегической целью управления.

Библиографический список

1. Commission of the European Communities, Creating an Innovative Europe (‘Aho Report’), Commission of the European Communities, Luxembourg, 2006.
2. Ernst & YoungПрименение МСФО 2011 в 3-х частях // М.: Альпина Паблишер. — 2011. — 4000 С. — ISSN 978-5-4295-0019-5
3. Гусев В.Б., Исаева Н.А. Метод рефлексивного оценивания взаимодействия факторов денежно-кредитной политики / Фундаментальные исследования. 2013. № 10. С. 2005.
4. Саати Томас Л. Принятие решений при зависимостях и обратных связях: Аналитические сети. Пер. с англ./Науч. ред. А.В. Андрейчиков, О.Н. Андрейчикова. Изд. 2-е. – М.: Книжный дом «ЛИБРОКОМ», 2009 – 360 с.
5. Гусев В.Б. Принятие решений в сильносвязанных структурах взаимодействия факторов и следствий. Труды конгресса по интеллектуальным системам и технологиям «AIS-IT’10». Научное издание в 4-х томах. – М.: Физматлит, 2010 – Т. 1, с. 124-130.
6. Гусев В.Б., Исаева Н.А. Экспертный анализ системного эффекта от взаимовлияний факторов кредитно-денежной политики для поддержки принятия решений на основе рефлексивных процедур линейного оценивания и логического вывода /Проблемы управления. 2014. № 6. С. 59-67.

References

1. Commission of the European Communities, Creating an Innovative Europe (‘Aho Report’), Commission of the European Communities, Luxembourg, 2006.
2. Ernst & Young. Primenenie MSFO 2011 v 3-h chastyah // M.: Al’pina Pablisher. — 2011. — 4000 S.. — ISSN978-5-4295-19-5
3. Gusev V.B., Isaeva N.A. Metod refleksivnogo ocenivaniya vzaimodeistviya faktorov denezhno-kreditnoi politiki  / Fundamental’nye issledovaniya. 2013. 1 chast’ 9.. S. 25-29.
4. Saati Tomas L. Prinyatie reshenii pri zavisimostyah i obratnyh svyazyah: Analiticheskie seti. Per. s angl./Nauch. red. A.V. Andreichikov, O.N. Andreichikova. Izd. 2-e. – M.: Knizhnyi dom «LIBROKOM», 2009 – 360 s.
5. Gusev V.B. Prinyatie reshenii v sil’nosvyazannyh strukturah vzaimodeistviya faktorov i sledstvii. Trudy kongressa po intellektual’nym sistemam i tehnologiyam «AIS-IT’10». Nauchnoe izdanie v 4-h tomah. – M.: Fizmatlit, 2010 – T. 1, s. 124-130.
6. Gusev V.B., Isaeva N.A. Ekspertnyi analiz sistemnogo effekta ot vzaimovliyanii faktorov kreditno-denezhnoi politiki dlya podderzhki prinyatiya reshenii na osnove refleksivnyh procedur lineinogo ocenivaniya i logicheskogo vyvoda /Problemy upravleniya. 2014. ¹ 6. S. 59-67. 

Реферат

Целью работы является анализ последствий взаимодействия факторов управления нематериальными активами на основе экспертных данных и оценок затрат времени, а также разработка процедур расчета этих оценок. Предметом рассмотрения является метод анализа, использующий рефлексивные процедуры вывода для получения транзитивного замыкания оценок затрат времени с использованием операций расчета задержек для косвенных воздействий. Представлен пример представления экспертной схемы оценок связного изменения временных задержек при взаимодействии аспектов НМА и результатов расчета полных задержек. Задачей анализа транзитивного замыкания взаимодействий из рассматриваемой совокупности факторов является получение выводов об эффективности механизмов управления с точки зрения их воздействия на целевой показатель. Получаемые в результате анализа полные оценки параметров взаимовлияния факторов можно использовать при сравнении различных сценариев развития с целью выбора управляющих воздействий при долгосрочном планировании.

Summary

The purpose of work is the analysis of consequences of interaction of factors of management of intangible assets on the basis of expert given and estimates of expenses of time, and also development of procedures of calculation of these estimates. A subject of consideration is the analysis method using reflexive procedures of a conclusion for receiving transitive short circuit of estimates of expenses of time with use of operations of calculation of delays for indirect influences. The example of submission of the expert scheme of estimates of coherent change of temporary delays at interaction of aspects of NMA and results of calculation of full delays is presented. A task of the analysis of transitive short circuit of interactions from the considered set of factors is receiving conclusions about efficiency of mechanisms of management from the point of view of their impact on a target indicator. The full estimates of parameters of interference of factors received as a result of the analysis can be used when comparing various scenarios of development for the purpose of a choice of managing directors of influences at long-term planning.

Тенденции развития и инвестиционная активность предприятий  пищевой промышленности Ирана

Голам пур Моджтаба. Аспирант кафедры Национальной экономики Российского университета дружбы народов

моб.тел. 8-925-196-19-32. эл.почта: mgh.mgt@gmail.com

Аннотация: В статье рассматриваются аспекты развития предприятий пищевой промышленности на примере Ирана; выделяется уровень инвестиций в зависимости от группировок по численности работников в отрасли.  

Annotation: The article discusses the development features of the food-processing industry at the example of Iran; it looks into the investment level depending on the industry grouping by the employee quantity.

Ключевые слова: предприятие, развитие, инвестиции, работники, пищевая промышленность, вакансии

Key words: enterprise, development, investment, employees, food industry, vacancies

Динамика производства пищевой промышленности в Исламской Республике Иран носит чрезвычайно неустойчивый характер, несмотря на существенное наращивание объемов выпускаемой продукции. За анализируемый период по отдельным видам продовольствия выпуск увеличился более, чем в 4,6 раза (молоко), по другим – возрос на 53% (растительное масло).

Таблица 1. Производство отдельных видов продукции пищевой промышленности в Иране

Источник: IRAN STATISTICAL YEARBOOK 1392 (или 2014 г.[1]) p. 347

[1] Здесь и далее отчетные данные статистики Ирана приведены в соответствие с григорианским календарем

Иранское законодательство предусматривает осуществление предпринимательской деятельности на основе лицензии, выдаваемой Министерством промышленности, угля и торговли. Причем эти лицензии бывают двух типов: лицензия на создание и лицензия на эксплуатацию (использование) предприятий. Рассмотрение специфики действия данных лицензий не является предметом настоящего исследования и её особенности мы не будем раскрывать. Отметим только, что значительное количество лицензий выдаются на создание предприятий, нежели на эксплуатацию. В среднем за 1996-2013 г. на 1 лицензию на эксплуатацию приходилось почти 7 лицензий на создание предприятий в целом в экономике. В пищевой промышленности такое соотношение было несколько ниже – в отчетный период всего 4 лицензий. Но, за период 1996-2013 гг. размах отклонения между этими показателями не превышал двукратного значения в 2000-2009 гг., что напрямую связано с изменяющимися экономическими условиями ведения производственной деятельности в стране, которые позволяли создавать вакантные места для рабочих на предприятиях.

Таблица 2. Вакансии, созданные в производственных учреждениях с лицензией эксплуатации, выданной Министерство промышленности, угля и торговли, (человек)

Источник: IRAN STATISTICAL YEARBOOK 1392 p. 343

Так, если в 1996-2006 гг. наблюдался рост рабочих вакансий как в целом в экономике, так и на предприятиях пищевой промышленности, то в последующие годы (2011-2013 гг.) наблюдается кратное снижение вводимых вакансий, что привело к падению создаваемых в расчете на предприятие рабочих мест (рис. 1).

Рисунок 1. Число созданных вакансий в расчете на 1 предприятие

Но, надо отметить, что за средними показателями не видна динамика в отдельные годы. Так, в 2013 г. в пищевой промышленности было создано рабочих мест больше, чем в целом в экономике Ирана. Это является, на наш взгляд, свидетельством большей адаптационной способности предприятий, выпускающих продукты питания к изменяющейся внешней среде.

В пищевой промышленности только в 2001 г., 2006 г. и 2013 г. рассматриваемого периода на 1 лицензию эксплуатацией приходилось больше созданных вакансий рабочих мест. Несмотря на наблюдаемый общий тренд сокращения создаваемых мест, в пищевой промышленности, на наш взгляд, сохраняется потенциал вовлечения в общественное производство незанятого населения при условии расширения притока капитала, объемы которого, за рассматриваемый период в последние годы существенно снизились (рис. 2). Сопоставление этих двух показателей свидетельствует об увеличении вложении капитала, приходящееся на одну созданную вакансию. Так, если в 1996 г. для создания единицы вакансии в пищевой промышленности бизнес вкладывал 0,06 млрд. риалов, то уже в 2013 г. – более 1,4 млрд. риалов. Для сравнения за аналогичный период в промышленности ИРИ в целом в 1996 г. бизнес вкладывал 0,06 млрд. риалов, а в 2013 г. уже 1,6 млрд. риалов.

Рис. 2. Динамика инвестиций и созданные вакансии в пищевой промышленности

Если учесть, что за рассматриваемый период уровень технологической оснащенности промышленности Ирана существенно отличается, то динамика роста вложений на единицу созданного рабочего места является закономерным процессом. В процессе исследования нами было выдвинуто предположение о наличии прямой зависимости между динамикой инвестиций и созданием рабочих мест в рассматриваемой отрасли. Однако, как показал анализ, коэффициент корреляции r=0,58 не свидетельствует о наличии прямой зависимости между указанными факторами. И на увеличение объемов средств, необходимых для создания новых рабочих мест оказывает влияние инфляция, обусловленная действием различных факторов.

Высокий уровень зависимости наблюдается между динамикой инвестиций и ростом предприятий, получающих лицензии на эксплуатацию (использование) в пищевой промышленности: значение коэффициента r=0,85. В то же время, значение коэффициента между динамикой инвестиций и ростом предприятий, получивших лицензию на открытие предприятия в пищевой отрасли чрезвычайно мало, всего r=0,03. Тогда как, в целом в промышленности значение связи между указанными факторами характеризует наличие однозначно прямой зависимости между ними и равно единице.

Исследования выявили, что в ИРИ наблюдается неравномерное распределение вложения в основной капитал в зависимости от размера предприятий промышленности. Как видно из таблицы 3, в пищевой промышленности в группе работников от 50 до 99 работников вложения в основной капитал на 1 предприятие превышает инвестиций в целом в промышленности более, чем в два раза. Тогда как, в группах до 50 и свыше 100 работников инвестиции фактически мало отличаются друг от друга. Если учесть, что отрасль пищевой промышленности обеспечивает рабочими местами 15,8% работников всей промышленности, а на долю малого сектора приходится 19,7%, то отличие в инвестициях необходимо, на наш взгляд, нивелировать через различные экономические инструменты несвязанной поддержки отрасли, которые не запрещены правилами Всемирной Торговой Организации.

Таблица 3. Инвестиции на 1 предприятие в 2013 г., млн. риал

Источник: IRAN STATISTICAL YEARBOOK 1392 p. 343

Также, в частности, возникает необходимость корректировки в сфере форм и способов регулирования системы привлечения инвестиционных ресурсов для обеспечения производства продовольствия в достаточном количестве, отвечающему пищевым потребностям и продовольственным предпочтениям населения Ирана для ведения активного и здорового образа жизни. Решение этой задачи требует усиление роли государства в формировании экономического механизма накопления капитала, позволяющего товаропроизводителям осуществлять инвестиции в инновационные технологии для повышения их конкурентоспособности в условиях действия правил ВТО.

Тем не менее, на наш взгляд, это однозначно свидетельствует о том, что предприятия пищевой сферы нуждаются в поддержке государства и регулирующем воздействии со стороны контролирующих органов. Учитывая, что ИРИ не располагает достаточными земельными ресурсами для выращивания зерновых и импортирует зерно из других стран, то масштабная программа государственных закупок продовольственного зерна как часть системы поддержки пищевой промышленности позволит расширить обеспечение государственных резервов и повлиять на рост производства в отрасли.

При этом, основу участия мер государства должны стать не меры, способы и механизмы стимулирования притока капитала в сферу пищевой промышленности за счет заемных источников финансирования, а за счет мер стимулирования притока прямых долгосрочных инвестиций. Для этого целесообразно формировать различные фонды, как на уровне страны, так и участием в международных организациях, где ключевое место должно занимать Иранский фонд инвестиций и инноваций, предлагаемый к созданию. Это позволит выйти на прежние уровни создания новых вакансий в промышленности, в том числе перерабатывающей и пищевой отраслях.

УДК 332.1; 339.138

Руднева Лариса Николаевна

доктор экономических наук, профессор,

Тюменский индустриальный университет, г. Тюмень,

Руденок Ольга Владимировна

кандидат экономических наук, доцент,

Тюменский индустриальный университет, г. Тюмень,

Мещерякова Юлия Анатольевна

аспирант

Тюменский индустриальный университет, г. Тюмень,

 Rudneva L. N. ln.rudneva@mail.ru

Rudenok O. V. rudenook@mail.ru

Mescheryakova Yu. A. yulya_m2002@mail.ru

 Инфраструктура региона как территориальный продукт

 Infrastructure in the region as a territorial product

 Аннотация. В статье рассмотрены теоретические аспекты изучения инфраструктуры региона с позиции маркетинга. Определены основные задачи и принципы реализации маркетинга инфраструктуры. Представлено содержание инфраструктуры региона как территориального продукта, определены целевые группы потребителей. Представлена мультиатрибутивная модель потребительных свойств инфраструктуру региона и выявлены основные особенности создания, функционирования и развития инфраструктуры региона. Рассмотрены вопросы необходимости формирования конкурентных преимуществ инфраструктуры региона как фактора повышения эффективности ее функционирования и развития.

S u m m a r y. The article deals with the theoretical aspects of the study of the region’s infrastructure to marketing positions. The main objectives and principles for the implementation of marketing infrastructure. Submitted content infrastructure of the region as a territorial product, defined target groups of consumers. Presented multiatributivnaya consumer properties model infrastructure of the region and identified the main features of the establishment, operation and infrastructure development in the region. The questions of necessity of formation of competitive advantages of the region’s infrastructure as a factor in increasing the efficiency of its functioning and development.

Ключевые слова: инфраструктура, маркетинг инфраструктуры, потребительские качества инфраструктуры, регион, территориальный продукт, целевые группы потребителей

Keywords: infrastructure, marketing of the infrastructure, consumer quality of the infrastructure, region, territorial product, target groups of consumers

  Определяющей тенденцией развития регионального сообщества на современном этапе является обеспечение эффективно функционирующего инфраструктурного комплекса, без которого невозможно функционирование отраслей общественного производства, полноценное экономическое и социальное жизнеобеспечение региона. Инфраструктура является одним из самых капиталоемких и инерционных секторов региональной экономики, и поэтому проблемы инфраструктурного обеспечения постоянно находятся в центре внимания руководства не только регионов, но и страны в целом [6].

  Основным инструментом создания и модернизации инфраструктуры регионов в условиях недостатка бюджетного финансирования являются территориальные программы развития, дающие общую платформу для сотрудничества целевых групп потребителей – органов регионального управления, экономического сообщества региона, населения данной территории, внешних и внутренних инвесторов, различных групп людей, приезжающих в регион. Каждый регион для эффективного функционирования и обеспечения дальнейшего развития своего инфраструктурного комплекса в рамках территориальных программ использует различные методы, позволяющие получать дополнительные государственные дотации, внешние и внутренние инвестиции, привлекать к использованию инфраструктурных объектов различных потребителей [3, 4].

  Одним из эффективных направлений привлечения капитальных вложений в развитие инфраструктуры является использование механизмов и инструментов регионального маркетинга.  По мнению Арженовского И.В., маркетинг инфраструктуры является «важнейшим элементом маркетинга региона, поскольку само наличие развитой инфраструктуры не гарантирует ему экономического роста, но её отсутствие или плохое состояние делают развитие региона невозможным» [2]. Волков С.К. отмечает, что «в современных условиях маркетинг инфраструктуры рассматривается как основная стратегия развития в рамках реализации концепции маркетинга территорий и предполагает не позиционирование территории на основе инфраструктурных преимуществ, а качественные структурные изменения в регионе» [1]. Харькова О.М. [7] рассматривает маркетинг в качестве приоритетного подхода для решения  проблем в инфраструктурной сфере региона.

  Основной целью маркетинга инфраструктуры является повышение привлекательности инфраструктурного комплекса и привлечение инвестиций в ее развитие для максимального удовлетворения потребностей региона в инфраструктурных объектах [4]. Для достижения поставленной цели маркетинг инфраструктуры в рамках региона призван решить ряд задач, реализация которых основана на определенных принципах (рисунок 1).

Рисунок 1. Задачи и принципы реализации маркетинга инфраструктуры

  Одной из исходных и определяющих функций маркетинга является создание конкурентных преимуществ инфраструктуры как территориального продукта в соответствии с потребностями целевых групп потребителей посредством выявления, формирования и рационального использования потребительских качеств инфраструктуры [5].

  С позиции маркетинга, на наш взгляд, в понятие инфраструктуры региона как территориального продукта вкладывается совокупность инфраструктурных объектов различного функционально-целевого назначения, а также комплекс услуг по их сопровождению, способных удовлетворять нужды и потребности целевых групп потребителей в условиях осуществления процесса общественного воспроизводства, для создания и обеспечения которых она предназначена.

  Основными целевыми группами потребителей инфраструктуры региона являются реальные и потенциальные жители региона, существующие и возможные инвесторы, имеющийся и желаемый бизнес, туристы, деловые посетители, имеющие различные потребности, которые определяют главную цель их взаимодействия с инфраструктурой территории. Так, население региона испытывает потребности в обеспечении комфортного проживания на данной территории, в сохранении и развитии личности, в социальной защищенности и безопасности жизнедеятельности, в возможности передвижения, информированности и др. В свою очередь бизнес региона и инвесторы нуждаются в условиях, необходимых для осуществления процесса производства и сбыта производимых товаров и услуг, в условиях осуществления транспортно-экономических связей и передачи информации, в обеспечении безопасности ведения деятельности на данной территории.

  Под потребительскими качествами инфраструктуры следует понимать свойства, которые определяются ее назначением и выполняемыми ею функциями, отвечают физическим (технологическим), функциональным, экономическим, социальным требованиям и потребностям целевых групп потребителей и необходимы для создания и обеспечения условий осуществления процесса общественного воспроизводства в регионе.

Следовательно, опираясь на положения традиционной теории маркетинга, инфраструктуру региона как территориальный продукт следует рассматривать виде мультиатрибутивной модели потребительных свойств: «товар по замыслу», «товар в реальном исполнении» и «товар с подкреплением» (рисунок 2).

Рисунок 2. Инфраструктура региона как территориальный продукт

  Сущность инфраструктуры региона как территориального продукта («товар по замыслу») выражается через нужды и потребности целевых групп потребителей в условиях, необходимых для осуществления процесса общественного воспроизводства, для создания и обеспечения которых она предназначена. Инфраструктура региона как собственно территориальный продукт («товар в реальном исполнении») представляет собой совокупность инфраструктурных объектов (готовые инфраструктурные объекты, сооружения, инженерно-технические системы) обладающих потребительскими качествами и способных в той или иной степени удовлетворять разнообразные потребности региона в условиях, необходимых для осуществления процесса общественного воспроизводства. В понятие инфраструктуры как территориального продукта дополнительной выгоды («товар с подкреплением») вкладывается комплекс услуг по сопровождению инфраструктурных объектов на протяжение всего их жизненного цикла.

  В тоже время инфраструктура региона как территориальный продукт обладает рядом специфических особенностей, как создания, так функционирования и продвижения (рисунок 3).

Рисунок 3. Особенности создания, функционирования и развития инфраструктуры региона

  Важно отметить, что практически ни одна из особенностей инфраструктуры региона не создает преимуществ для эффективного ее функционирования по сравнению с другими сферами регионального пространства, а лишь делает проблемы ее развития многоаспектными и более сложными. Поэтому решающим фактором развития инфраструктуры региона как территориального продукта является наличие у нее конкурентных преимуществ.

  Конкурентные преимущества инфраструктуры региона, составляющие основу ее конкурентоспособности, по существу и определяют уровень развития всего регионального инфраструктурного комплекса. Не обладая конкурентными преимуществами, инфраструктура региона не сможет развиваться, получать дополнительные государственные дотации, привлекать внешние и внутренние инвестиции, задействовать к использованию различных потребителей. Для достижения устойчивого конкурентного преимущества инфраструктура региона должна быть ориентированной как на конечного потребителя, так и на конкурентов. Региональные власти, выявляя нужды и потребности целевых групп потребителей и оценивая потенциальные возможности конкурентов должны адекватно реагировать на изменения, модернизировать имеющиеся преимущества и создавать новые. Для этого необходимо постоянно:

– определять направления развития привлекательности инфраструктурных компонент для их потребителей,

– оценивать ресурсы развития отдельных компонент инфраструктуры региона и сравнить их с ресурсами регионов-конкурентов;

– оценивать препятствия развития конкурентных преимуществ инфраструктуры региона и соотносить их с имеющимися ресурсами.

  В заключение  стоит отметить, что в большинстве российских регионов имеются необходимые предпосылки для формирования конкурентных преимуществ региональной инфраструктуры. Для того, чтобы эти предпосылки могли реализоваться в значимый фактор регионального социально-экономического развития, необходима разработка специальной целенаправленной стратегии ее развития. Основанием для разработки такой стратегии является комплексная всесторонняя оценка конкурентных преимуществ инфраструктуры региона.

Литература

1. Волков С.К. Маркетинг инфраструктуры как необходимое условие эффективного развития территорий в современной России // «Современные наукоемкие технологии. Региональное приложение». – №3 (39). – 2014. – С. 6-12

2. Маркетинг регионов: учеб. пособие для студентов вузов / И.В. Арженовский. – М.: ЮНИТИ- ДАНА, 2013.

3. Мещерякова Ю.А., Руднева Л.Н. Теоретические подходы к определению маркетинга территорий // Актуальные проблемы науки Материалы I Всероссийской (заочной) научно-практической конференции под общей редакцией А.И. Вострецова. – 2014. – С. 18-22.

4. Руднева Л.Н., Руденок О.В., Мещерякова Ю.А. Маркетинг инфраструктуры как составляющая маркетинга региона // Московский экономический журнал. – № 3/2015. – [Электронный ресурс]: Режим доступа: http://qje.su/regionalnaya-ekonomika-i-razvitie/moskovskij-ekonomicheskij-zhurnal-3-2016-21/

5. Руднева Л.Н., Руденок О.В., Мещерякова Ю.А. Роль территориального маркетинга в развитии инфраструктуры региона// Современные тренды российской экономики: вызовы времени – 2015. Материалы Всероссийской научно-практической конференции с международным участием.- Тюмень: ТюмГНГУ, 2016.- С.144-148

6. Симарова И. С., Туманова А.Ю., Руденок О. В. Современные социально-экономические процессы в оценках региональных ученых// Известия высших учебных заведений: Социология. Экономика. Политика. – № 1(48)/январь-март. 2016. – С. 44-48.

7. Харькова О.М. Особенности маркетинга транспортной инфраструктуры в регионе// Экономика и управление. – 8 (57). – 2009. – С. 198-204.

Волков Сергей Николаевич

ректор Государственного университета по землеустройству, д.э.н., проф., акад. РАН

Sergey N. Volkov,

Rector of the State University of Land Use Planning, Doctor of Economics, Professor,

Academician of the Russian Academy of Sciences

Липски Станислав Анджеевич

зав. кафедрой земельного права Государственного университета по землеустройству,

д.э.н., доц.

Stanislav A. Lipski

Head of the Chair of Land Law, the State University of Land Use Planning, 

Doctor of Economics, Docent

Земельные ресурсы как ключевой фактор обеспечения продовольственной безопасности и основные меры по организации их рационального использования

Land resources as a key factor in ensuring of food security and basic measures on organization of their rational use

Аннотация. В статье рассмотрены институциональные, управленческие и нормативно-правовые аспекты вовлечения организации рационального использования земель как необходимого условия обеспечения продовольственной безопасности. Также уделено внимание проблемам и перспективам развития землеустройства. Предложен ряд мер, которые должны повысить эффективность агропромышленного комплекса и реализовать конкурентные преимущества отечественных сельхозтоваропроизводителей.

 Аннотация. The article considers the institutional, managerial and legal aspects involving the organization of rational land use as a necessary condition of food security. Also attention is paid to problems and prospects in developing of the land use planning. The authors suggested a number of measures that should increase the efficiency of agriculture and ensure realize the competitive advantages for domestic agricultural producers

Ключевые слова: сельскохозяйственные угодья, продовольственная безопасность, землеустройство, изъятие земельного участка.

Key words: agricultural land, food security, land use planning, withdrawal of the land plot.

   В России находится 8,9% мировой пашни. Рациональное использование ее и других сельскохозяйственных угодий является не только важным фактором обеспечения продовольственной безопасности, импортозамещения сельскохозяйственной продукции, сырья и продовольствия, но и ключевым направлением повышения конкурентоспособности нашей страны (с учетом роста численности населения в мировом масштабе и ограниченности земельных ресурсов, пригодных для сельскохозяйственного использования).

   Согласно Доктрине продовольственной безопасности Российской Федерации^[1] (далее – Доктрина) государственная экономическая политика в сфере обеспечения продовольственной безопасности включает в себя повышение почвенного плодородия и расширение посевов сельскохозяйственных культур за счет неиспользуемых пахотных земель, т.е. организацию более рационального использования сельскохозяйственных угодий.

   Между тем, конкретных механизмов такой организации использования земель как главного средства сельскохозяйственного производства Доктрина не содержит. Соответственно, ее декларативные положения должны быть развиты в более детализированных и обязательных к применению нормативных правовых актах. Это могут быть как действующие в настоящее время документы (Федеральный закон «О развитии сельского хозяйства», Государственная программа развития сельского хозяйства и регулирования рынков сельскохозяйственной продукции, сырья и продовольствия на 2013 – 2020 годы), так и новые акты, регламентирующие именно вопросы обеспечения продовольственной безопасности (например, законопроект, который должен был регулировать эти вопросы, разрабатывался еще в 90-х – начале «нулевых» годов).

   Рассмотрим, как решаются эти задачи в разрезе следующих аспектов: институционного (соответствие форм собственности на землю), управленческого (управление земельными ресурсами) и нормативно-правового (достаточность регулирования в данной сфере, своевременное решение возникающих проблем). 

1. Собственность на сельскохозяйственные угодья

   Частная собственность является основополагающим понятием и ключевым институтом в жизни общества и функционировании экономики, однако споры об ее позитивной или негативной роли не прекращаются уже столетия. С одной стороны, благодаря ей каждый реализует право на плоды своего труда; она является самым действенным стимулом к развитию производства; она поддерживает в человеке чувство личного достоинства и самоуважения. С другой стороны, частная собственность порождает общественную напряженность, нарушает равные права людей обладать доходами от использования природных ресурсов, ведет к конфликту частных и общественных интересов. Применительно к сельскохозяйственным угодьям это более чем актуально.

   В начальный период реформы одной из ключевых задач в аграрно-земельной сфере стал уход от исключительности государственной собственности на землю и формирование частной земельной собственности. Осуществленная в начале 90-х годов массовая приватизация сельскохозяйственных угодий, позволила создать значительный слой частных земельных собственников. Тогда была приватизирована большая часть сельскохозяйственных угодий – путем образования земельных долей в частную собственность почти 12 млн. человек перешло 115 млн. га сельскохозяйственных угодий (это более 60% из находившихся к началу 1992 года в пользовании сельскохозяйственных предприятий). 

   Основным плюсом осуществленной приватизации сельскохозяйственных угодий стало то, что их правовой режим не диссонирует с общественными отношениями в АПК, носящими рыночный характер – земельные отношения по своей сути гармонизированы с аграрными отношениями.

   Вместе с тем, значительный негатив связан с тем, что большая часть реформаторских новаций 90-х не дала того результата, который от них ожидался. Так, приватизация земли посредством ее паевания не позволила запустить механизмы рыночного перераспределения соответствующих земель (а почти четверть земельных долей все еще являются невостребованными). На протяжении двух десятков лет с землями, поделенными на доли, гораздо сложнее совершить объективно выгодную рыночную сделку (в сравнении с землями, которые в период массовой приватизации остались государственной собственностью). Упорядочение ситуации с земельными долями идет крайне медленно – к настоящему времени зарегистрировано порядка 650 тыс. га земель, находящихся у юридических лиц в качестве доли в праве общей собственности на земельные участки из земель сельскохозяйственного назначения – это менее 7% общей площади земельных долей.

   Кроме того, неизбежным следствием вовлечения земли в рыночный оборот стали криминализация земельной сферы и приобретение земель сельскохозяйственного назначения без намерения осуществлять на них сельскохозяйственное производство (предполагая в перспективе осуществлять на них жилую и нежилую застройку, организовывать досуг и отдых населения, реализовывать различные сервисные проекты). Это дополняется сложностью и ненадежностью процедур учета земли. Так, нет даже достоверных сведений о суммарной площади неиспользуемых (брошенных) земель сельскохозяйственного назначения – разброс данных различных источников составляет от 9 до 40 млн. га. Не получил развития в ожидавшихся масштабах залог сельскохозяйственных земель (тогда как в развитых странах – это важный источник кредитования аграрного сектора). Новые земельные собственники не стали (как это предполагалось) более последовательно противостоять негативным процессам природного характера (эрозия и др.) и инвестировать в повышение плодородия сельскохозяйственных земель.

   В этой связи с точки зрения обеспечения продовольственной безопасности необходимо, с одной стороны, – закрепить позитивные результаты (снизить транзакционные издержки при консолидации земель у наиболее эффективных собственников, стимулировать ипотеку). С другой стороны, важно бороться с негативными проявлениями приватизации сельскохозяйственных угодий (решить проблему земельных долей, в том числе передавая невостребованные доли в муниципальную собственность, изымать неиспользуемые земли и через торги передавать их более рачительным хозяевам).

2. Управление в сфере аграрного землепользования

   Нынешнюю систему управления аграрным землепользованием на федеральном уровне нельзя признать оптимальной. Формально выработка государственной политики, нормативное регулирование и правоприменение в данной сфере возложены на Минсельхоз России (и это правильно). Но вне его компетенции находится важнейший регулирующий механизм – землеустройство.

   Землеустройство являлось ключевым элементом в советской системе управления сельскохозяйственным землепользованием. Наиболее сильной составляющей землеустройства того периода была внутрихозяйственная организация территории – к 1990-м годам соответствующие проекты были разработаны практически для всех колхозов и совхозов. Так, только в 1981-1990 гг. в СССР проекты внутрихозяйственного землеустройства были разработаны для 37831 хозяйств, что довело землеустроенность сельскохозяйственных предприятий того времени до 85%^[2]. Земельная реформа 1990-х годов несколько изменила роль землеустройства: в постсоветской России землеустроители обеспечивали передачу земель в ведение сельских Советов народных депутатов (этими работами было охвачено 26,6 млн. га), формирование специального земельного фонда (общей площадью 15 млн. га) и другие мероприятия, связанные с осуществлением аграрно-земельного реформирования.

   Землеустройство последних десятилетий весьма разноаспектно: изучение состояния земель, мероприятия по организации их рационального использования и охраны, установление на местности границ объектов землеустройства, организация рационального использования земли при осуществлении сельскохозяйственного производства (внутрихозяйственное землеустройство). То есть, оно актуально для всех земель (их охрана, установление границ), но именно в сельскохозяйственном производстве востребованы в полном объеме все составляющие разноаспектной землеустроительной деятельности.

   Вместе с тем, в последние 5-6 лет произошли (и продолжаются) процессы, принижающие роль землеустройства. Так, из Федерального закона от 18.06.2001 № 78-ФЗ «О землеустройстве» исчез его ключевой вид – территориальное землеустройство; землеустроители перестали заниматься межеванием земельных участков; рассматривается вопрос об отказе от внутрихозяйственного землеустройства. Полагаем, что те, кто предлагает еще больше принизить роль землеустройства, исходят из того, что «свою задачу по размещению аграрного производства землеустройство уже выполнило», и достаточно лишь сохранять ранее запроектированные и созданные границы полей и рабочих участков, лесополосы, внутрихозяйственные дороги и т.п. То есть, землеустройство ХХ столетия уже сыграло свою роль (коллективизация, освоение целины, развитие Нечерноземной зоны), и впредь уже не будет необходимости в масштабной организации территории. Но эта позиция не верна – общественное производство развивается, Россия вступила в ВТО (приняв его правила конкуренции и разного рода ограничения), серьезным глобальным вызовом стала задача по импортозамещению, продолжают развиваться природно-антропогенные негативные процессы глобального и локального характера (например, опустынивание, эрозия). Урезать землеустройство при наличии этих глобальных вызовов и рисков в сфере аграрного землепользования (в т.ч. и качественно новых) абсолютно неверно. Об эффективности внутрихозяйственного землеустройства свидетельствует опыт Белгородской области, где этот вид землеустроительных работ проводился с 2004 по 2014 годы, а после 2014 года в продолжение внутрихозяйственного землеустройства стали разрабатываться и реализовываться проекты адаптивно-ландшафтного земледелия^[3].

   В настоящее время готовятся законодательные предложения о том, чтобы вопросы использования сельскохозяйственных земель регулировались сельскохозяйственными регламентами, причем разрабатываемыми в составе землеустроительных мероприятий. Это, несомненно, позволит решить целый ряд вопросов в организации использования сельскохозяйственных угодий, а также усилит роль землеустройства. Вероятным следствием такого шага станет передача функции по регулированию землеустройства от Минэкономразвития России и Росреестра к Минсельхозу России.

Это, с одной стороны, должно дать положительный эффект в части востребованности потенциала землеустроителей, а, с другой стороны, – приведет к ослаблению землеустроительного обеспечения на землях других категорий (при образовании территориальных зон, зон с особыми условиями использования территорий). Полагаем, что следует развивать землеустройство сразу в двух направлениях: 1) предусмотренное действующим законодательством землеустройство, охватывающее все земли, – «системное (генеральное) землеустройство», куда наряду с сельскохозяйственным землеустройством войдут также межевание границ различных зон и земельных участков (территориальное землеустройство), землеустроительная экология (формирование экологически безопасных агроландшафтов) и другие традиционные землеустроительные мероприятия; 2) сельскохозяйственное землеустройство, т.е. разработка сельскохозяйственных регламентов и внутрихозяйственное землеустройство.

   Для развития землеустройства на землях сельскохозяйственного назначения как системы правил аграрного и иного (возможного) использования сельскохозяйственных земель потребуется соответствующее финансирование. А необходимость скоординированного и последовательного осуществления соответствующих управленческих решений обуславливает целесообразность решения данного вопроса на основе программно-целевого подхода.

Следует отметить, что другой, близкий по своей сути к землеустройству, механизм, позволяющий более рационально использовать имеющиеся земельные ресурсы – мелиорация – в 2013 году получил соответствующую поддержку в виде федеральной целевой программы^[4].

3. Организационно-правовые меры по вовлечению неиспользуемых сельскохозяйственных угодий в хозяйственный оборот

   Одним из негативных явлений современного аграрного землепользования стало неиспользование значительной части сельскохозяйственных угодий: в 2015 году таковыми были более 28 млн. га, из которых более 20,65 млн. га – пахотные земли (9,84 млн. га из них не используются более 10 лет, 8,94 млн. га не используются на протяжении 2-10 лет и еще 1,92 млн. га – последние 2 года)^[5]. Причины этого различны. Это и экономическая нецелесообразность, обусловленная как «излишней распаханностью» отдельных, особенно – северных регионов в советский период, так и изменением экономических условий ведения сельского хозяйства и возможности реализации выращенной продукции. Но зачастую это негативное явление стало следствием перекоса «свободного» рынка сельскохозяйственных угодий, когда они приобретаются в качестве капитала без цели их сельскохозяйственного использования – имея в виду последующую застройку или перепродажу (когда цена на землю вырастет).

   Меры борьбы с фактами такого неиспользования ценных, пригодных для аграрного производства земель в той или иной мере реализовывались (предусматривались) на протяжении практически всего постсоветского периода (в том числе, принудительное изъятие земли у ее правообладателя). Но они были недостаточно действенны, а в условиях произошедшего в 90-х годах и спада АПК, пожалуй, и не вполне оправданны. Определенный перелом в этом отношении наступил, когда началась реализация приоритетного национального проекта Развитие агропромышленного комплекса (с 2006 года, трансформированного затем в госпрограммы развития сельского хозяйства и регулирования рынков сельскохозяйственной продукции сырья и продовольствия на 2008-2012 и 2013-2020 годы). Следующим шагом в этом направлении стало утверждение Доктрины продовольственной безопасности Российской Федерации^[6], предусматривающей расширение посевов сельскохозяйственных культур за счет неиспользуемых пахотных земель.

   Это повлекло за собой конкретизацию в конце 2010 года норм законодательства, предусматривающих условия и порядок изъятия неиспользуемых угодий (через процедуру публичных торгов).

   На современном этапе, когда стоит задача импортозамещения в сфере продовольствия, а затем – и выхода отечественных товаропроизводителей на мировой рынок в качестве экспортеров, актуальность возврата в хозяйственный оборот заброшенных сельскохозяйственных угодий (а соответственно, их изъятия у нынешних нерадивых правообладателей) приобрела дополнительную актуальность.

   Такое изъятие имеет несколько аспектов: правовой, экономический, социальный и технологический (управленческий).

   Правовой аспект заключается в том, что для вовлечения заброшенных земель в хозяйственный оборот нужно осуществить ряд мер: 1) выявить такие земли, 2) осуществить юридически корректное прекращение прав на них, 3) обеспечить предоставление свободных земель наиболее эффективным собственникам или арендаторам. В этих целях принят Федеральный закон от 3 июля 2016 г. № 354-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в части совершенствования порядка изъятия земельных участков из земель сельскохозяйственного  назначения при их неиспользовании по целевому назначению или использовании с нарушением законодательства Российской Федерации», который предусматривает:

– исключение двухлетнего периода освоения земельного участка из общего 3-летного срока его неиспользования, как основания для изъятия (ст. ст. 1 и 5), а для участков, которые ненадлежаще использовались до этого и проданы на публичных торгах, – сокращение срока, достаточного для применения административного наказания, до 1 года (ст. 4);

– упрощение проведения внеплановых проверок в отношении юридических лиц (больше не требуется их согласование с органами прокуратуры), а также возможность использования земель  сельскохозяйственного назначения, расположенных в 30-километроовой зоне от границ сельских населенных пунктов, только для ведения сельского хозяйства (ст. 2);

– ограничение участия в торгах для прежних правообладателей, допустивших ненадлежащее использование участка (ст. 5);

– решение вопроса о начальной цене земельного участка, выставленного на торги в связи с ненадлежащим использованием, – рыночная или кадастровая стоимость (ст. 5);

– проведение повторных торгов (со снижением на 20 процентов начальной цены участка) если участок не продан на первых торгах. Если участок никто не купит и на повторных торгах, то это обязан сделать орган исполнительной власти субъекта Российской Федерации (ст. 5). Впрочем, в окончательной редакции дисконт оказался не столь значительным, как предусматривалось вплоть до второго чтения соответствующего законопроекта (20 процентов от его начальной цены на повторных торгах), что может несколько снизить заинтересованность региональных органов, а также потребует резервирования больших сумм в региональных бюджетах на выкуп таких участков.

   Экономический аспект проблемы принудительного прекращения права на неиспользуемый (ненадлежаще используемый) земельный участок сельскохозяйственного назначения выражается в том, что такое изъятие должно представлять собой не наказание прежнего хозяина (как это иногда воспринимается), а переход земли к более эффективному собственнику. Ни в коем случае это не должно привести к сокращению площади обрабатываемых земель. Отдельный вопрос – как быть если правообладатель не обрабатывает часть земли. При этом можно ставить вопрос об ее выделении из основного массива, то есть об образовании нового земельного участка, который должен быть изъят и выставлен на торги. Но при этом надо сопоставлять –  окупятся ли кадастровые работы по образованию такого, сравнительно небольшого земельного участка при его реализации.

   Социальный аспект заключается в том, что формально правообладателями неиспользуемых земельных участков могут быть и собственники земельных долей (их около 9 млн.). В настоящее время в общей долевой собственности (в виде земельных долей) находится немногим менее половины сельскохозяйственных угодий из состава земель сельскохозяйственного назначения (89,2 млн. га из 196,2 млн га – 45,5%)^[7]). Соответственно, как и с момента образования таких долей здесь имеются два различных подхода: социальный, который лежал в основе выбора метода приватизации соответствующих земель в начале 90-х, и экономический, ориентированный на интересы тех организаций, которые реально осуществляют сельскохозяйственное производство. Эти варианты вполне реалистичны и сейчас. Первому отвечает осуществленная на рубеже ХХ-ХХI века трансформация земельных долей в рамки, соответствующие гражданскому законодательству о долевой собственности, и продолжение их существования на длительную перспективу – как полноценного элемента рыночных земельных отношений в аграрном секторе. Второй вариант – это постепенная ликвидация долей, как временного инструмента, введенного на период реорганизации сельскохозяйственного производства, его перехода к рыночному укладу. Меры в рамках этого варианта были осуществлены сначала через весьма существенное ограничение прав собственников земельных долей (в 2005 году), а затем путем законодательного решения о передаче в муниципальную собственность без какой-либо компенсации невостребованных земельных долей (в 2010 году).

   Наконец, организационный, управленческий (землеустроительный) аспект решения проблемы неиспользуемых сельскохозяйственных угодий заключается в том, что необходимо:

– организовать информационную базу, позволяющую новым хозяевам узнавать о выставленных на торги земельных участках (как изъятых за их неиспользование, так и предоставляемых на общих основаниях из земель государственной или муниципальной собственности).

– в полной мере применять уже предусмотренные законодательством меры. Например, для земель сельскохозяйственного назначения предусмотрена пониженная (не более 0,3% кадастровой стоимости) налоговая ставка, но необходимым условием для этого является факт использования таких земель для сельскохозяйственного производства (п. 1 ст. 394 Налогового кодекса Российской Федерации). Если же земля не используется, то должна применяться общая ставка (не более 1,5%). Для задействования такого налогового регулирования (5-кратная разница) нет необходимости менять законодательство – достаточно организовать взаимодействие органов государственного земельного надзора (которые выявляют факты неиспользования земель) и налоговых органов. Причем, для этого не потребуется дополнительных проверок и даже процедур – в настоящее время при выявлении факта неиспользования земельного участка уведомление об этом направляется в орган исполнительной власти субъекта Российской Федерации (которому впоследствии, если правонарушение в виде неиспользования не будет устранено, возможно придется обращаться в суд по поводу изъятия этого участка – п. 7 ст. 6 Федерального закона «Об обороте земель сельскохозяйственного назначения»). Такое же уведомление должно идти и в налоговый орган для исчисления земельного налога по повышенной ставке. Этот механизм применяется, в частности, в Московской области;

– еще более действенным способом в сравнении с «точечными» проверками в рамках земельного надзора могла бы стать сплошная инвентаризация сельскохозяйственных угодий. Так, проведенные преподавателями Государственного университета по землеустройству выборочные обследования показали, что значительная часть земель сельскохозяйственного назначения (по некоторым данным – более 80%) не имеют точных границ, не поставлены на кадастровый учет и не прошли юридическую регистрацию. В этой связи их владельцы и пользователи не обладают необходимыми правами и ответственностью за рациональное использование и охрану таких земель. В частности:

1) отсутствует доброкачественная плановая картографическая основа в бумажном и цифровом видах;

2) в большинстве муниципальных районах не имеется установленных границ сельских поселений (отделяющих их от земель сельскохозяйственного назначения). Например, по Корочанскому муниципальному району Белгородской области из 27 сельских поселений в муниципальном районе границы были установлены только по 8;

3) имеются многочисленные факты расхождения данных Росреестра, статистических органов, агрохимслужбы, муниципалитетов по площадям сельскохозяйственных угодий;

4) особо ценные продуктивные сельскохозяйственные угодья и охранные зоны не определены ввиду отсутствия средств или законодательной базы. Так к концу 2015 года в 12 субъектах Российской Федерации отсутствовала законодательная база по этому вопросу, а в 18 субъектах не были утверждены критерии отнесения земель к особо ценным продуктивным сельскохозяйственным угодьям.

   Поэтому реализация любых мер по выявлению и изъятию заброшенных земель и их вовлечению в хозяйственный оборот будет неэффективна без землеустроительного обеспечения. В этой связи назрел вопрос о совершенствовании Федерального закона «О землеустройстве» (2001), который оказался выхолощенным в результате поправок последних лет. Отсутствие же полноценного законодательства о землеустройстве, землеустроительной службы приводят к нарушению процедурных вопросов землеустройства (землеустроительного процесса), вследствие чего увеличивается число земельных споров и судебных разбирательств.

Вывод

   Для успешного решения задачи по организации рационального использования сельскохозяйственных угодий имеются необходимые предпосылки. Основными мерами по ее решению должны стать устранение некоторых ошибок (отчасти неизбежных для периода реформ), допущенных при переходе к рынку, более надежная зашита сельскохозяйственных угодий, проведение на землях сельскохозяйственного назначения комплексного землеустройства, введение разработанных в рамках этого землеустройства сельскохозяйственных регламентов, развертывание системы наблюдений за состоянием и использованием земель сельскохозяйственного назначения.

   Кроме того, ряд положений, связанных с землепользованием, целесообразно уточнить и в самой Доктрине. Например, отнести к рискам и угрозам, которые могут существенно ослабить продовольственную безопасность, неиспользование сельскохозяйственных угодий и их застройку жилыми и промышленными объектами (в последние годы имелись неоднократные случаи изъятия для этих целей земель опытных хозяйств), недостаточное упорядочение земельно-имущественных отношений в АПК.

   Реализация этих мер позволит более успешно развиваться отечественному АПК и проводить последовательную государственную экономическую политику в области продовольственной безопасности.

Использованная литература:

1. Волков С.Н. Землеустройство в России: опыт тысячелетия. – М.: ГУЗ, 2011. – 656 с.

2. Волков С.Н. Совершенствовать управление земельными ресурсами в сельской местности. // АПК: Экономика, управление. – 2013. № 4. – С. 23-31.

3. Волков С.Н. Эффективно управлять земельными ресурсами. // Землеустройство, кадастр и мониторинг земель. 2015. № 9 (128). С. 1-5.

4. Волков С.Н, Комов Н.В, Хлыстун В.Н. Как достичь эффективного управления земельными ресурсами в России? // Международный сельскохозяйственный журнал. 2015. № 3. С. 3-7.

5. Волков С.Н, Хлыстун В.Н. Земельная политика: как сделать ее более эффективной? // Международный сельскохозяйственный журнал. 2014. № 1-2. С. 3-6.

6. Волков С.Н., Черкашин К.И. Отнесение земельных участков к особо ценным сельскохозяйственным землям: проблемы и пути решения. // Инновации в АПК: проблемы и перспективы. – 2014, № 3. – С. 29-36.

7. Кулик Г.В. Сохранение и рациональное использование земельных и природных ресурсов обеспечит продовольственную безопасность России. // Агропродовольственная политика России, 2013. № 3. С. 17-24.

8. Липски С.А. Задачи землеустройства в аграрном секторе на современном этапе. // АПК: Экономика, управление. 2013. № 11. С. 60-64.

9. Липски, С.А. Земельные ресурсы как ключевой фактор обеспечения продовольственной безопасности. // Землеустройство, кадастр и мониторинг земель, 2015. № 2, С. 6-11.

10. Липски С.А. О развитии федерального законодательства, регулирующего оборот земель сельскохозяйственного назначения. // Аграрное и земельное право, 2013, № 2, С. 81-86.

11. Липски С.А. Правовые аспекты ненадлежащего использования земельных участков сельскохозяйственного назначения и принудительного прекращения прав на них. // Право и инвестиции, 2012. № 3-4 (50), С. 36-40.

12. Правовые проблемы рационального использования и оборота земель сельскохозяйственного назначения: Монография. / С.А.Липски, И.И.Гордиенко и др. / Под ред. С.А.Липски – М.: ГУЗ, 2013. – 120 с.

13. Хлыстун В.Н. Четверть века земельных преобразований: намерения и результаты. // Экономика сельскохозяйственных и перерабатывающих предприятий. 2015. № 10. С. 13-17.

14. Хлыстун В.Н., Волков С.Н., Комов Н.В. Управление земельными ресурсами в России. // Экономика сельскохозяйственных и перерабатывающих предприятий. 2014. № 2. С. 41-43.

[1] Указ Президента Российской Федерации от 30 января 2010 г. № 120 «Об утверждении Доктрины продовольственной безопасности Российской Федерации». // Рос. газ. 2010 – 3 фев.

[2] См. Волков С.Н. История землеустройства в России: опыт тысячелетия. – М.: ГУЗ, 2011. – 427 с.

[3] См. Волков С.Н., Хусаинов А.Ш. Внутрихозяйственное землеустройство как фактор повышения конкурентоспособности сельскохозяйственных организаций в Российской Федерации. / Сборн. «Землеустроительная наука и образование в России и за рубежом» // мат-лы международного сельскохозяйственного форума / Под ред. С.НюВолкова, В.В.Вершинина. – М.: ГУЗ, 2015. – С. 3-12.

[4] Федеральная целевая программа «Развитие мелиорации земель сельскохозяйственного назначения России на 2014-2020 годы», утвержденная постановлением Правительства Российской Федерации от 12 октября 2013 г. // Собр. законодат. Рос. Федерации. 2013 – № 43 – ст. 5554.

[5] Доклад о состоянии и использовании земель сельскохозяйственного назначения Российской Федерации в 2014 году. – М.: Минсельхоз России. 2015. – 188 с. (С. 22-23).

[6] Утв. Указом Президента Российской Федерации от 30 января 2010 г. № 120 «Об утверждении Доктрины продовольственной безопасности Российской Федерации».

[7] См.: Государственный (национальный) доклад о состоянии и использовании земель в Российской Федерации в 2014 году. – М.: Росреестр, 2015. – 224 с. (С. 13, 56).

УДК 338.1

Тихонов Владимир Алексеевич

Аспирант Государственного университета управления, г. Москва

e-mail: vlatih@mail.ru

Краев Вячеслав Михайлович,

Доктор технических наук, доцент

Профессор Московского авиационного института (национального исследовательского университета), г. Москва

e-mail: kraevvm@mail.ru

Tikhonov Vladimir A.

Post-graduate State University of Management, Moscow

Kraev Vyacheslav M.

Doctor of Technical Sciences, Associate Professor

Professor of Moscow Aviation Institute (National Research University), Moscow

СОСТОЯНИЕ И основные проблемы инновационной активности в РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

CONDITION AND MAIN PROBLEMS OF INNOVATIVE ACTIVITY  IN THE RUSSIAN FEDERATION

Аннотация. В статье рассмотрены проблемы инновационного развития российской экономики. Проводится анализ инновационной деятельности за последние два десятилетия. Рассматриваются различные подходы к понятию «инновационная активность» и обосновывается необходимость стимулирования инновационной активности. Предлагаемые решения в сфере стимулирования инновационной активности опираются на международный опыт и специфику ведения инновационного бизнеса в РФ.

Ключевые слова: технологический уклад, модернизация, инноватика, инновационная деятельность, инновационность экономики, инновационная активность, эффективность инновационной деятельности, финансирование инновационной деятельности.

Summary. The article considers problems of innovative development of the Russian economy. Analysis of innovative activities over the past two decades. Discusses various approaches to the concept of “innovative activity” and the necessity of stimulation of innovative activity. We offer solutions in the field of stimulation of innovative activity are based on the international experience and the specifics of doing innovative business in Russia.

Key words: technological way, modernization, innovation, innovative activity, innovative economy, innovative activity, efficiency of innovative activities, financing of innovation.

В современных условиях российской экономики многие ученые и практики утверждают, что именно переход к новому технологическому укладу посредством модернизации экономики и общественной жизни является обязательным условием успеха дальнейшего развития России. Критерием эффективности преобразований может быть только их результат – устойчивое повышение качества жизни [10], которое возможно обеспечить лишь за счет ускорения инновационных прогрессов и создание эффективной инновационной инфраструктуры.

Как показали исследования в области долгосрочного экономического развития [4] «в ближайшие 2-3 десятилетия должна сформироваться воспроизводственная система нового VI технологического уклада, который и определит глобальное экономическое развитие. Переход от V информационно-технологического уклада, доминирующего в экономически развитых странах (его ключевым фактором являются микроэлектроника и программное обеспечение, информационно-коммуникационные технологии), к новому укладу (ключевым фактором становятся нано- и биотехнологии, новые конструкционные материалы, альтернативная энергетика), означает принципиальное изменение структуры факторов экономического роста, общественных институтов, отраслевой структуре и самой организации экономики». Тем не менее, в экономике России до сих пор доминирует не V информационный, а III и IV уклады, основанные на ограниченных в дальнейшем развитии технологиях.

Россия значительно уступает ведущим мировым экспортерам высокотехнологичной продукции. Ее доля в промышленном экспорте России остается незначительной: в 2011 году она составила всего 6,5%, в то время как сырьевая составляющая российского экспорта достигла 70% [11].  Безусловно, сложившаяся ситуация создает не только проблемы, но и открывает принципиально новые перспективы: «появилась возможность не повторять уже пройденный более экономически развитыми странами путь, а перейти к постиндустриальной экономике знаний на основе формирования современного интегрированного научно-образовательного комплекса, реализации совместных инновационно-инвестиционных проектов» [10]. В основе такого перехода лежит повышение инновационной активности государства, бизнеса, граждан.

Согласно определению «инновационная деятельность – деятельность (включая научную, технологическую, организационную, финансовую и коммерческую деятельность), направленная на реализацию инновационных проектов, а также на создание инновационной инфраструктуры и обеспечение ее деятельности». Следовательно, инновационная деятельность имеет своей целью использование результатов научных исследований на практике для производства нового продукта (услуги, работы), или усовершенствования и модификация качеств уже имеющегося продукта, производимого в организации, и удовлетворения потребностей в изготовлении такого рода продукции.

Для достижения этой цели коренным изменениям или усовершенствованию также может подвергаться способы производства и/или повышения качества обслуживания потребителей. Внедрение результатов научно-технической деятельности позволяет руководству организации создать и развивать конкурентное преимущество на рынке. В данной трактовке научно-исследовательские работы и опытно-конструкторские разработки (НИОКР) представляют собой часть инновационного процесса, включающего кроме этого параллельно-последовательное осуществление научно-исследовательской, научно-технической, инновационной, производственной деятельности, а  также маркетинга и реализации новых продуктов.

Инновационность экономики определяется возможностью страны создавать нововведения, выраженными следующим факторами:

• генерирование инноваций;
• качество функционирования научно-исследовательской деятельности (результативность и практический выход);
• финансирование исследований и разработок;
• сотрудничество бизнеса и образования в области научных исследований;
• развитие кадрового потенциала инновационных предприятий (ученых, инженеров и других специалистов инновационной сферы).

Влияние перечисленных факторов в совокупности оказывает большое влияние на инновационную активность экономических субъектов как внутри страны, так и за ее пределами. 

Приведем несколько понятий «инновационной активности». По  Трифиловой А.А. [16] инновационная активность это – интенсивность осуществления экономическими субъектами деятельности по разработке и вовлечению новых технологий или усовершенствующих продуктов в хозяйственный оборот. Мельников О.Н. [5] считает, что это – «созидательная деятельность производителей товара или услуги, выраженная в достижении диктуемых спросом приращениях новизны технико-технологических, экономических, организационных, управленческих, социальных, психологических и других показателей предлагаемых рынку процессов, товаров или услуг, производимых специалистами в конкурентоспособное время». Баранчеев В.П. и Масленникова Н.П. [2] предлагают понятие инновационной активности как «комплексную характеристику ее инновационной деятельности, включающую восприимчивость к новациям, основанную на компетенции в вопросах прогресса в данном виде деятельности, степень интенсивности осуществляемых действий по трансформации новации и их своевременность, способность мобилизовать потенциал необходимого количества и качества, в том числе его скрытые стороны, способность обеспечить обоснованность применяемых методов, рациональность технологии инновационного процесса по составу и последовательности операций».

Следует отметить, что без радикального пересмотра подхода к управлению инновационной деятельность задачи реформирования российской экономики выполнить в полном объеме невозможно.

Таблица 1. Число российских организаций, выполнявших научные исследования и разработки [19]

По данным статистики, приведенным в табл. 1, общее число организаций, способных создавать инвестиционно-привлекательные разработки, сократилось с 4555 в 1992 году до 3566 в 2012 году, то есть на 989 единиц. Структура таких организаций претерпела также существенные изменения: более чем в 2,5 раза сократилось количество конструкторских бюро, и в 15 раз уменьшилось число проектных и проектно-изыскательских организаций. Анализ этих данных говорит (рис. 1) о существенном сокращении с 2000 года доли научно-исследовательских организаций с 65 до 40%. В тоже время виден рост исполнителей НИОКР среди высших учебных заведений с 10 до 25%.

Рис. 1 Доля организаций, выполнявших научные исследования и разработки в России [19]

Таблица 2. Показатели инновационной активности в 2013 году

По данным, представленным в табл. 2, явно происходит устойчивое сокращение численности научного персонала, в первую очередь, за счет естественного оттока научных кадров.  О росте инновационной активности можно говорить лишь при наличии конкретных результатов в сфере НИОКР, оценить которую можно по уровню отчислений на них. В современных условиях российской экономики необходимо определить уровень инвестиций в НИОРК в таком объеме, чтобы не только обеспечить уменьшение разрыва в инновационном развитии, но и в объеме, обеспечивающем прорыв в ряде отраслей.

Эффективность инвестиций в науку зависит от уровня внедряемых в стране инноваций и повышением доли высокотехнологичного производства в ВВП и, к сожалению, пока в России данная эффективность не велика. На практике основной целью наибольшего числа инвестиций в основной капитал до сих пор остается замена изношенной техники и оборудования.

В настоящее время доля расходов на НИОКР в продажах российских предприятий, занимающихся исследованиями и разработками, на порядок ниже инвестиций компаний ведущих европейских держав. Сравнительная характеристика динамики выделяемых на НИОКР средств в ряде стран представлена в табл. 3.

Таблица 3. Отчислении на НИОКР в % от ВВП [15]

Анализ приведенных данных свидетельствует о недостаточном уровне финансирования инновационной деятельности в России. Сократились и внутренние затраты России на НИОКР. В 2011 г. они составили 1,1% ВВП, и примерно столько же (1,12% к ВВП), в 2012 году, что меньше аналогичных показателей развитых стран более чем в 2, а иногда и в 3 раза. Так, в Германии в 2011 году он составлял — 2,9%, в США — около 2,9%, в Японии — около 3,4% (табл. 3).

И хотя инвестиции в НИОКР растут, но темпы их роста недостаточные, так же, как и объем выделяемых средств на финансирование научных исследований. Из табл. 4 видно, что за последнее время наблюдается резкое снижение инвестиций в развитие национальной экономики РФ: более чем на 16% в ходе кризиса 2008 года и их медленное трехлетнее восстановление до докризисного уровня. Дефицит вложения средств в повышение инновационной активности народного хозяйства, которое можно отметить с 2009 года, замедляет развитие экономики.

Таблица 4. Динамика темпа роста затрат на НИОКР к ВВП в России [8,17]

Стоит помнить, что источником существенной доли финансирования НИОКР (в 2011 году – 67,1%) является государственный бюджет, в то же время процесс расходования бюджетных средств далеко не совершенен. Как правило, эти средства направляются на содержание большого количества государственных исследовательских учреждений, по-прежнему слабо связанных, как с системой подготовки кадров, так и с предпринимательской деятельностью.

С 2013 года инвестиции в НИОКР в России снова начали снижаться. Такая тенденция сохраняется в течение нескольких лет до настоящего времени, поскольку в предыдущие периоды не создавались научные заделы из-за недофинансирования науки. В стране объем затрат на НИОКР недостаточный, а с учетом инфляции – можно утверждать, что его размер принципиально не меняется. К тому же по-прежнему велика доля затрат на общенаучные исследования, а не разработки, дающие коммерческий эффект.

Резко сокращается количество заявок на изобретения. Если в 1991 году их было подано 190 тыс., то в 2011 году — всего порядка 29 тыс. По показателям объема поступлений от экспорта технологий и количества выданных патентов Российской Федерации в целом отмечается стабилизация, однако она обеспечена заявками, которые были поданы в кризисные годы на основе выполненных ранее исследований. В настоящее время можно отметить снижение количества заявок на патентование в РФ в первую очередь из-за отсутствия финансирования. На долю частного предпринимательства приходится лишь 27,7% финансирования. В то время, как в большинстве развитых стран основным источником финансирования является предпринимательский сектор. Так, в Финляндии он обеспечивает 67% общих расходов на исследования и разработки, в Германии — 65,6%, в Дании — 60,2%, во Франции — 53,5%.

Проблема недостаточного финансирования деятельности научно-исследовательского сектора в России остается неразрешенной. Необходимо отметить, что в государственной программе «Стратегия развития науки и инноваций в Российской Федерации на период до 2015 года» в качестве целевого индикатора был указан «устойчивый рост внутренних затрат на исследования и разработки: до 2% ВВП в 2010 г. и до 2,5% в 2015г.». Однако, эта цель не была достигнута.

В развитых странах большая часть прироста ВВП обеспечивается в первую очередь за счет инноваций. Инновационная деятельность в предпринимательском секторе обеспечивает высокую эффективность промышленности. По оценкам американских экономистов, один доллар, вложенный в научные исследования, обеспечивает 9 долларов прироста ВВП. В США только на экспорте наукоемких технологий зарабатывается до 700 млрд. долл. в год, в Японии до 400 млрд. долл. [13]

Международная бизнес-школа INSEAD, Корнельский университет и Всемирная организация интеллектуальной собственности (WIPO) с 2007 года проводят исследования инновационного развития различных стран. В рамках этих исследований рассчитывается так называемый «глобальный индекс инноваций» [15]. Он учитывает, во-первых, располагаемые ресурсы и условия для инноваций (Innovation Input), а, во-вторых, достигнутые практические результаты их создания и внедрения (Innovation Output), то есть затраты на инновации и получаемый эффект, что позволяет объективно оценить плодотворность усилий по развитию инноваций в той или иной стране. В рейтинге стран: «Глобальный индекс инноваций 2013 года», Россия заняла всего лишь 62 место в списке из 142 стран, что на 11 позиций ниже, чем в предыдущем году. На 49 месте Россия была уже в 2014 году.  В 2015 года в этом же отчете  Россия заняла 48 место, а в 2016 – уже 43. Таким образом, по этому интегрированному рейтингу индекс инноваций в России показывает стабильный рост.

За рубежом множество крупных компаний осуществляют и прикладные, и фундаментальные исследования самостоятельно. Так, в США частные инвестиции составляют более 25% общего объема затрат на фундаментальные исследования, в Японии – почти 38% совокупных расходов на фундаментальные исследования, а в Южной Корее — порядка 45%. Несмотря на активные действия в последнее время по формированию венчурных фондов на базе крупных российских корпораций, крупный российский бизнес все же значительно уступает крупным зарубежным корпорациям, как по абсолютным, так и по относительным расходам на НИОКР.

Причины медленного роста инновационной деятельности  в России:

• не достаточно эффективная структура российской экономики (преобладание закупок готового оборудования, а не внедрение своих разработок) и пока невысокая потребность в инновациях;
• в инновационной системе России в большинстве отраслей не преобладают собственные прорывные технологии, а   пока остается заимствование готовых зарубежных технологий.

В тоже время есть основания рассчитывать на реализацию инвестиций в научный потенциал оборонно-промышленного комплекса, результаты которых носят отложенный характер. К тому же большая часть полученных разработок носят закрытый характер и, скорее всего не нашли отражения в статистических данных и глобальных индексах. В этих условиях рост бюджетного финансирования исследований и разработок, имевший место в последние годы, не мог привести к заметному повышению инновационной активности российских компаний.

Существует целый ряд определяющих особенности финансирования технологических разработок:

• невозможность широкого распространения рыночного принципа финансирования по причине того, что «промышленность способна к самофинансированию только в отраслях, предполагающих низкие затраты на программное обеспечение и не требующих аппаратного обеспечения»;
• предоставление государственной поддержки как правило лишь на начальных этапах «технологической готовности» инновационных идей в мировой практике.
• частно-государственное партнерство как современный рыночный механизм финансирования инновационных разработок дает возможность обеспечить смещение ответственности от государственного финансирования в сторону частного сектора экономики;
• не учитывается несостоятельности рынка при внедрении новых рыночных механизмов (например, «если уровень инноваций в отрасли недостаточен для реализации целей государства»).

Повышение инновационной активности и модернизация реального сектора российской экономики также зависит от скоординированности коллективных действий и интересов. Такое взаимодействие будет способствовать формированию «институциональных инноваторов», которые «смогут способствовать реализации эффективных изменений в институтах развития, следуя интересам потребителей при производстве коллективного блага».

Таким образом, основной проблемой является недостаточное стимулирование инновационной активности. Одним из факторов, обуславливающих сложившуюся ситуацию, является низкий уровень развития системы венчурного инвестирования в России:

• проблемы в отсутствии нормативно-правовой базы, регулирующей деятельность венчурных предприятий и инвестиционных институтов;
• отсутствие достаточных мер государственной поддержки и стимулирования венчурного предпринимательства и информированию о имеющихся возможностях для предпринимателя.

Проведенный анализ публикаций о проблемах развития инновационной сферы в РФ позволил выявить ряд проблем, препятствующих эффективному управлению инновационными процессами экономических субъектов:

• недостаточно развития инновационная инфраструктура, призванная оказывать содействие появлению в научно-технической сфере России новых и развитию уже созданных малых инновационных предприятий и высокотехнологических предприятий, рассматриваемых как привлекательный объект для венчурного инвестирования;
• недостаточный объем инвестиций в венчурной индустрии России;
• низкая ликвидность и незащищенность венчурных инвестиций, обусловленная неразвитостью фондового рынка и механизмов хеджирования рисков;
• недостаточность мотивации в целях привлечения прямых инвестиций для предприятия высокотехнологичных отраслей;
• слабая мотивация участия российских предпринимателей в венчурном инвестировании в малый и средний инновационный бизнес в России.

Таким образом, проблемы повышения инновационной активности в настоящее время стоят очень остро. Обеспечить лояльность бизнеса к инновационным проектам и повысить заинтересованность предпринимателя во вложении средств в инновационную деятельность задача не из легких. Приведенный анализ факторов инновационной активности показал, что обеспечить её рост можно лишь при участии всех агентов инновационной сферы: государственных учреждений, предпринимательских структур, научных и учебных заведений.

Список литературы

1. Баранчеев В.П., Масленникова Н.П., Мишин В.М. Управление инновациями — М.: Издательство «Юрайт». – 2011. – 236 с.
2. Глазьев С.Ю. Возможности и ограничения технико-экономического развития России в условиях структурных изменений в мировой экономике [Электронный ресурс] / Режим доступа: http://spkurdyumov.narod.ru / glaziev.htm 
3. Мельников О.Н., Шувалов В. Н. Инновационная активность как фактор повышения конкурентоспособности предприятия // Российское предпринимательство. — 2009. — № 9.
4. Кротов М.И. Проблемы модернизации и перехода к инновационной экономике // Проблемы современной экономики. – 2013. – N 1 (45).
5. Пыхтеев Ю.Н. Анализ структурных сдвигов в российской экономике // Экономический анализ: теория и практика. — 2010. — № 40. — С. 46–53.
6. Рамазанов Ж.Ш. Инновационная модель экономики и проблемы ее формирования в России // Известия ТПУ. 2010. Т. 317. №6. С.9-12.
7. Рейтинг стран мира по уровню расходов на НИОКР // Центр гуманитарных технологий. [Электронный ресурс] Режим доступа: http://gtmarket.ru/ratings/research-and-development-expenditure/info
8. Тихонов А.И. Модель комплексной реализации концепции импортозамещения в инновационной среде (на примере авиационного двигателестроения). Вестник Московского авиационного института. 2015. Т. 22. № 3. С. 146-153.
9. Тихонов А.И., Новиков С.В., Кулакова Д.С. Разработка инструментария управленческого мониторинга коммерциализации высокотехнологичных проектов. Московский экономический журнал. 2016. № 3. С. 37.
10. Тихонов А.И., Шестакова Е.В. Устойчивые конкурентные преимущества как результат обеспечения конкурентоустойчивости организации. Вестник Университета (Государственный университет управления). 2012. № 11-1. С. 210-214.
11. Трифилова А. А. Оценка инновационной активности предприятий // [Электронный ресурс] Режим доступа: http://www.domino. innov.ru.
12. Национальные счета // Федеральная служба государственной статистики. [Электронный ресурс] Режим доступа: http://www.gks.ru/wps/wcm/connect/rosstat_main/rosstat/ru/statistics/accounts
13. Число организаций, выполнявших научные исследования и разработки // Федеральная служба государственной статистики. [Электронный ресурс] Режим доступа: http: // www.gks.ru / free_doc / new_site / business / nauka / naukaxls