УДК 332.1

DOI 10.24411/2413-046Х-2020-10268

ЭКОНОМИЧЕСКАЯ СУЩНОСТЬ ТУРИСТСКО-РЕКРЕАЦИОННОГО КЛАСТЕРА И ЕГО РОЛЬ В РЕГИОНАЛЬНОЙ ЭКОНОМИКЕ

ECONOMIC ESSENCE OF TOURISM AND RECREATION CLUSTER AND ITS ROLE IN REGIONAL ECONOMY

Злакоманова Евгения Николаевна, аспирант, ФГБОУ ВО «Новосибирский государственный университет экономики и управления «НИНХ», г. Новосибирск

Zlakomanova Evgeniya Nikolaevna, graduate student, Novosibirsk state UNIVERSITY University of Economics and management “NINH”, Novosibirsk

Аннотация. Статья посвящена раскрытию экономической сущности туристско-рекреационного кластера и его роли в региональной экономике. Рассмотрены ключевые подходы к определению понятия и экономической сущности кластера, дано авторское определение понятия «туристско-рекреационный кластер». Выделены ключевые признаки регионального туристско-рекреационного кластера, приведены примеры формирования и развития туристско-рекреационных кластеров в зарубежных странах. Уделяется внимание российской практике развития региональной экономики на основе развития сферы туризма и рекреации, конкретизируются барьеры кластеризации.

Summary. The article is devoted to the disclosure of the economic essence of the tourist and recreational cluster and its role in the regional economy. The key approaches to the definition of the concept and economic essence of the cluster are considered, the author ‘s definition of the concept of “tourist and recreational cluster” is given. Key signs of the regional tourism and recreation cluster are highlighted, examples of formation and development of tourism and recreation clusters in foreign countries are given. Attention is paid to the Russian practice of developing the regional economy on the basis of the development of tourism and recreation, and the barriers of clustering are specified.

Ключевые слова: туристско-рекреационный кластер, региональная экономика, дестинация, коллаборация, тройная спираль.

Key words: tourist and recreational cluster, regional economy, destruction, collaboration, triple spiral.

Введение. Одним из приоритетных направлений стратегического развития большинства государств на современном этапе становится развитие кластерной политики и реализация кластерных инициатив. Так, в формировании и регулировании национальных и региональных инновационных проектов и программ все чаще появляется терминологическая конструкция «кластерный подход». Стоит отметить, что категорию кластера ввел в экономическую и управленческую практику еще в 70-х гг. XX в. М. Портер, и именно после выхода его труда о национальных конкурентных преимуществах, различные направления исследований в области пространственного экономического развития начали оформлять в то, что сейчас принято называть «кластерным подходом» [9, с. 23-31]. Однако, будучи, по мнению исследователей, относительно молодой концепцией, невзирая на принимаемые правительствами стран меры, остается нерешенным достаточно широкий спектр проблем организационного, правового, финансового характера, которые и сдерживают практическую реализацию кластерных инициатив [22, с. 53]. Таким образом, как перед научным, так и перед экспертным сообществом встает задача более комплексного исследования и разработки научно-методологических основ процесса кластеризации национальной и региональной экономики и современной кластерной политики. Это важно для достижения ключевой ее цели, – обеспечение темпов устойчивого роста и повышения конкурентоспособности экономики государства и его регионов, как на микро-, так и на макроуровнях.

Основная часть. С позиции М. Портера, создателя экономической «кластерной» концепции, кластер – это особый экономический и географический феномен, это «группа географически соседствующих взаимосвязанных компаний (производителей и поставщиков) и связанных с ними организаций (образовательных учреждений, органов государственного управления, институтов инфраструктуры), действующих в определенной сфере и взаимодополняющих друг друга» [18]. Данная трактовка говорит о том, что кластеры состоят из набора независимых субъектов, которые связаны между собой, и эти связи могут быть как вертикальными, так и горизонтальными. При этом, конкурентоспособность государства или региона целесообразно рассматривать с позиции конкурентоспособности не отдельных ее организаций, а непосредственно кластеров, т.е. корпоративных объединений различных отраслей экономики страны, которые способны использовать внутренние ресурсы [14, с. 17-18]. Таким образом, кластеры для региональной экономики, по мнению М. Портера, становятся точками роста внутреннего рынка, что, в свою очередь способствует появлению новых кластерных проектов и, как результат, позволяет увеличить международную конкурентоспособность и региона, и страны. Как считают В.В. Карпов и В.В. Лизунов, в целом, идея М. Портера состояла в том, что кластер отличается от иных объединений тем, что он учитывает рыночный механизм, создается по инициативе снизу, и в данной системе усилия правительства страны должны быть направлены на развитие системы взаимоотношений между субъектами кластера, а не на поддержку отдельной отрасли или организации [11].

Вышесказанное позволяет говорить, что М. Портер, равно как его предшественники, например, А. Маршалл, был представителем географического подхода к пониманию экономической сущности кластера. Данное направление современными исследователями не поддерживается в виду того, что критерий географической близости не определён, а также не учитываются взаимосвязи между организациями [25, с. 133]. С позиции Д.М. Богославца, географическое расположение нецелесообразно рассматривать как уникальный источник прикладных знаний в той связи, что они не являются замкнутыми и неподвижными, как это часто предполагается. Одновременно с этим, на прикладные знания необходимо смотреть как нечто социальное, зависящее от контекста и доступное обществу исключительно через прямое взаимодействие [1, с 103]. Те или иные фрагменты знания могут искажаться или теряться в условиях информационного обмена на расстоянии, даже когда организации и люди успешно коммуницируют. Соответственно, географическая близость – это важный, пусть и не единственный определяющий фактор для обмена знаниями. Иными словами, географическое расположение не так важно, если отсутствует аспект и потребность во взаимодействии, чтобы требовать совместного размещения на одной территории.

Также исследователями отмечается отраслевой подход к определению экономической сущности кластера. Так, Х. Шмитц определяет данную категорию как «группу предприятий, принадлежащих к одному сектору экономики и действующих в тесной близости друг к другу» [30]. Г.М. Свон и М. Превезер дают следующее определение кластера как: «группы фирм в пределах одной отрасли, расположенных в одной географической области» [33]. Аналогичную трактовку дает в своих трудах К. Фаррел, отмечая, что «обобщенная концепция кластеров предполагает наличие чего-либо рассосредоточенного, т.е. это тенденция фирм, относящихся к одному и тому же типу бизнеса, располагаться поблизости друг от друга, но не образуя при этом в значительной степени присутствия на территории» [10, с. 242]. С позиции ряда исследователей данный подход также не может быть оптимально приемлемым так как, в данных определениях преимущественно происходит подмена понятий «отрасль» и «кластер». Бесспорно, что отраслевой и кластерный подход различны. Например, в рамках первого рассматривается совокупность организаций, которые объединены по продуктивному и технологическому признаку, а в рамках второго подхода субъектом является стратегическая группа отраслей комплементарных организаций, которые относятся к различным сферам производства. Также важным различием является, что в первом случае экономический рост ограничивается пределами какой-то одной приоритетной отрасли, а во втором случае – усиление экономического роста разных отраслей происходит в результате более тесного межфирменного контакта в кластере, что, соответственно, оказывает положительное воздействие на общий уровень конкурентоспособности экономики страны или региона [6, с. 171]. В качестве уже более актуального определения, можно предложить понятие «кластер» Л.Н. Тэпмана: «кластер – это сосредоточение наиболее эффективных и взаимосвязанных видов экономической деятельности, т.е. совокупность успешно конкурирующих фирм, которые образуют «золотое сечение» всей экономической системы государства, обеспечивают конкурентные позиции на отраслевом и национальном, мировом рынках» [19, с. 108].

В рамках еще одного подхода, основанного на взаимосвязи отдельных предприятий, представлен более широкий спектр авторов, таких как Е.М. Бергман, Е. Дж. Фезер, М. Штайнер, Хартман, В. Элзнер, О.Ю. Кофанова и др. Так, Е.М. Бергман и Е. Дж. Фезер определяют кластер как «группу коммерческих предприятий и некоммерческих организаций, для которых членство в группе является важным элементом индивидуальной конкурентоспособности каждого члена фирмы» [27]. В. Элзнер полагает, что кластер представляет собой «группу фирм, которые функционально связаны как вертикально, так и горизонтально» [28]. М. Штайнер и Хартман предлагают следующее трактовку: «ряд взаимосвязанных фирм, общественных частных и полуобщественных исследовательских институтов, и институтов развития» [32]. Исследователями в спектр определений данного подхода также относят авторов, трактовки которых конкретизируют взаимосвязь организаций на основе добавленной стоимости и цепи производства. Например, О.Ю. Юрасова пишет, что «кластер – это локализация фирм, входящих в основную технологическую цепочку создания добавленной стоимости, обеспечивающая мультипликационный эффект». Данный признак шире раскрывается в определении М.В. Шинкевича: «кластер объединяет всех участников цепочки добавленных стоимостей (процессы добавления стоимости от сырья до конечного продукта) какой-либо отрасли, родственные и поддерживающие отрасли, а также другие институты, имеющие отношение к данной отрасли. Кластеры способствуют национальному использованию ресурсов территорий, создавая предпосылки для производства добавленной стоимости внутри региональных (мезоэкономических) систем, что позитивно с позиции устранения сырьевой ориентации экономики» [24, с. 161]. В целом, названные определения делают акцент на взаимодействии субъектов хозяйствования, однако, как отмечает И.К. Шевченко и соавторы отсутствует конкретизация качества взаимосвязи между отдельными предприятия, и, как результат, границы кластера могут быть размыты [23, с. 110].

Последний подход уже более современный, основан на критерии географической локализации и тесной взаимосвязи между предприятиями. В рамках данного подхода развивали свои идеи Т. Андерсон, Е. Браун, В. ван Виден, Е. Ван де Берг, С. Розенфельд и др. Л. Ван дет Берг, Е. Браун и В. ван Винден развивали концепцию горизонтальных связей внутри кластеров, определяя их как «сеть компаний, сконцентрированную в рамках определенной территории, которые связанны друг с другом обменом товарами и услугами». Одновременно с этим, императивным предметом обмена ученые считали технологии и знания: «популярный термин «кластер» в наибольшей степени относится к этой местной или региональной совокупности сетевых отношений. В большинстве определений кластеры трактуются как локализованные совокупности специализированных организаций, чьи производственные процессы тесно связаны между собой посредством обмена товарами, услугами и / или знаниями» [34]. По мнению Т. Андерсона и соавторов «кластеризация в общем виде определяется как процесс совместного расположения фирм и других действующих лиц внутри концентрированной географической области, кооперации вокруг определенной функциональной ниши,  установлении тесных взаимосвязей и рабочих альянсов для усиления их коллективной конкурентоспособности» [26]. В свою очередь С. Розенфельд был склонен полагать, что территориальной близости субъектов недостаточно для действительно эффективного функционирования кластера. Исследователь отмечал, что существует необходимость в коммуникативных каналах между фирмами кластера. В целом, ученый определял кластер, как «географически ограниченную концентрацию связанных или дополненных фирм, с активными каналами для деловых сделок, инфраструктурой, трудовым рынком и услугами, которая может получить, как выгоду от общих возможностей, так и общие риски» [29].

Названные подходы – это лишь несколько наиболее популярных, условно говоря, устоявшихся в исследовательской практике современных ученых. К сожалению, объем данной статьи не позволяет провести широкомасштабный терминологический анализ, однако, можно выделить неспецифичные (общие, аналогичные для любой другой сферы экономики) признаки регионального туристско-рекреационного кластера.

Во-первых, в структуре кластера должны быть конкурентоспособные компании, производящие туристский продукт, а также инфраструктурные туристские организации и регулирующие данную сферу органы власти, объединенные едиными финансовыми, информационными и материальными потоками. При этом, от конкурентоспособности и эффективности деятельности каждого из названных субъектов зависит экономический результат кластера и территории, в котором он находится. Туристский кластер выступает как «официальная экономическая парадигма развития региона» [17], – пишет М.С. Оборин. Наиболее удачным примером здесь является развитие турецкой туристско-рекреационной сферы. В стране сейчас функционирует семь туристских кластеров – Султанахмет, Кушадасы, Мармарис, Фетхие, Таксим, Каппадокия и Анталия. Практически все из них сформированы на базе пляжного туризма и системы all inclusive, которая стала фундаментообразующей составляющей стратегии управления национальным туристским продуктом. Власти Турции предпринимают меры по развитию туризма в рамках кластерной инициативы: создают дополнительные инвестиционные программы, совершенствуют модели контроля за освоением новых туристских территорий, осуществляют мониторинг доступности отдыха для всех сегментов потребителей, разрабатывают проекты новых туристских кластеров.

Во-вторых, важна их географическая концентрация и близость, что максимизирует активное взаимодействие, дает высокую специализацию и позволяет достичь конкретного хозяйственного эффекта. Этот признак особенно важен в связи с тем, что кластер, и туристический, и любой другой, выступает точкой роста для развития экономики региона, в котором он расположен, вовлекая в орбиту своей деятельности другие виды. Например, чтобы обеспечить заведения общественного питания продуктами, необходимо эффективное взаимодействие с субъектами пищевой промышленности региона, логистическими организациями, агентствами по подбору кадров и пр. Все предприятия, деятельность которых прямо или косвенно связана с туристско-рекреационным комплексом, делают инвестиции в специализированные технологии, человеческие ресурсы, информацию, инфраструктуру, что ведет к массовому образованию «смежных» компаний [7].

В-третьих, вовлечение в инновационную деятельность. Инновационная составляющая деятельности отдельных хозяйствующих субъектов в экономике становится значимым фактором обеспечения долгосрочной конкурентоспособности фирм. Формирование благоприятных инновационному развитию институциональных структур и среды для ведения бизнеса осуществляется посредством создания перспективных национальных инновационных систем [16]. Здесь можно привести множество примеров из европейской практики, а из непопулярных примеров – опыт Норвегии. Innovation Norway – это государственная корпорация, реализующая программы Норвежского туристского совета, Норвежской Торговой палаты, Норвежского промышленного и регионального фонда развития, Правительственного консультационного офиса для инвесторов. Корпорация представлена во всех регионах государства, а также в 30 странах мира для оказания услуг по продвижению бизнеса. Невзирая на достаточно определенное общее направление деятельности Innovation Norway, в ее функционал входит, во-первых, поддержка сектора малого и среднего предпринимательства, во-вторых, поддержка бизнеса и развитие инновационного окружения, в-третьих, разработка и реализация программ развития сетей, кластеров и иных форм государственно-частного и бизнес-партнерства. Собственно, именно Innovation Norway запустила первую в Норвегии кластерную программу «Арена» в 2002 году, а через три года – еще одну «Норвежские центры экспертизы». Обе программы направлены на поддержку медленно развивающихся кластеров в регионах, а также оптимизацию контроля их реализации. Как результат, Норвегия и по сей день имеет стабильно развивающийся туристско-рекреационный кластерный сектор [4], что позволяет поддерживать и приращивать объемы въездного туризма (в 2019 г. показатель увеличился на 4%), а следовательно, и оптимально развивать региональную экономику. Подобные примеры имеют место в Германии (VDI/VDE-IT), Франции (CDIF – Ассоциация французских кластеров), Дании (REG X – Датская кластерная академия) и других странах.

В-четвертых, между участниками кластеров должны быть связи и высокий уровень коммуникации. Туристско-рекреационный кластер как особая экосистема сетевых взаимодействий характеризуется: открытым пространством автономных, географически близких и функционально разнообразных по сфере деятельности партнеров, наличием совместного проекта развития и коллективного сетевого координатора с целью реализации самой развитой модели коллаборации, известной как «тройная спираль». Классическим примером модели «тройной спирали» является Кремниевая долина. «Тройная спираль» отражает матрицу сетевых взаимодействий в Кремниевой долине: коллаборация минимум трех функционально разных игроков формирует сложную синергию прямых и обратных связей, которая создает уникальные возможности роста. В целом, «тройная спираль» – это когда три равноправных партнёра сближают и переплетают свои профильные функции в ходе интерактивной кооперации. Критически важными участниками становятся: представители трех секторов (бизнеса, государства и науки при взаимодействии на равных), кластерная организация (координатор кластера) и различные спонсоры [31]. В этом отношении показателен опыт ЮАР, где органами государственной, региональной и местной власти проводилась кластерная политика в области туризма, которая сосредоточилась на трех приоритетных направлениях. Первое – это содействие институциональному развитию региональных туристско-рекреационных кластеров через привлечение международных консалтинговых фирм и создание специализированной управляющей группы, определение стратегических направлений развития региональных кластеров, а также плана действий, налаживание информационной взаимосвязи между участниками кластеров (очные встречи, консультации, круглые столы и пр.). Второе – развитие механизмов поддержки региональных кластерных проектов, в частности содействие модернизации туристского продукта, продвижение их на рынке, привлечение инвестиций. Третье – формирование благоприятных условий развития региональных туристских кластеров через поддержку профессионального образования и обеспечения безопасности. В итоге, по данным ВТО, за период с 2008 по 2018 гг. число международных прибытий в регионы ЮАР увеличилось практически вдвое. [3].

В-пятых, предприятиям должно быть доступно сырье, квалифицированная рабочая сила, инфраструктура, образовательные организации, различные регуляторы. Именно в этой связи столь широк спектр внутренних субъектов туристско-рекреационного кластера: туристские ресурсы, туристские фирмы, поставщики услуг размещения, питания, транспорта и досуга, организации, обслуживающие туристов в качестве сопутствующих отраслей (розничная торговля, производство и продажа туристского снаряжения, финансовые институты, здравоохранение, строительство и пр.). Безусловно, в целях получения оптимального социально-экономического эффекта от кластера, необходимы благоприятные условия, которые отражают климатические и географические особенности территорий, водящих в состав кластера, социально-экономическое положение территорий, поддержку туристской деятельности органами государственной, региональной и муниципальной власти, общественными организациями и местным населением, нормативно-правовое регулирование и информационное обеспечение туристской деятельности кластера. В Испании, Австрии, Хорватии и других регионах ЕС сбалансирование всех названных составляющих осуществляется посредством решения следующих задач: рационализация использования региональных ресурсов (в т.ч. образовательных, сырьевых, инфраструктурных и пр.), стабилизация разницы между выездным, въездным и внутренним туризмом, поддержание конкурентоспособности существующих туристско-рекреационных кластеров для оптимизации экономической стабильности всего комплекса, формирование специализированных органов, деятельность которых направлена на регулирование туристской отрасли в конкретных административных единицах, где расположен кластер, поддержка малого и микробизнеса, привлечение частных инвестиций в развитие коллаборации, подготовка и переподготовка кадров, а также проведение курсов повышения квалификации в отрасли туризма. Данные и иные мероприятия позволяют поддерживать уровень туризма в названных странах на уровне 18%, 15% и 20% доходности соответственно [13, с. 34]. В процессе формирования региональных туристско-рекреационных кластеров и региональной экономической политики в сфере туризма важно комплексное использование инструментов государственного регулирования экономики включая известные формы и методы государственного регулирования национальной экономики [15].

В-шестых, организации, входящие в кластер, являются получателями синергетического эффекта, что сближает их с комплексом. Так, Долина Напа (штат Калифорния, США) является ведущим винодельческим регионом страны, где создан кластер винодельческого туризма. Его организация и оптимальная синергетика позволила ускорить развитие туристской индустрии в регионе, а через некоторое время и вовсе оттеснить виноделие и превратиться в главный вид экономической деятельности Калифорнии [12]. Интересно будет заметить, что американский опыт переняли в нашей стране. Еще в 2016 г. было подписано соглашение о создании регионального кластера «Долина Дона». Помимо развития винного туризма в регионе, соглашение нацелено на эффективную реализацию проектов, направленных на повышение конкурентоспособности участников кластера и рост региональной экономики. Данное соглашение способствует внедрению перспективных производственных, инжиниринговых и управленческих технологий, новейшего оборудования. Следует добавить, что в сфере туризма и рекреации, кластерный подход был впервые применен именно американскими учеными и экспертами [17, с. 3-4].

Приведенный перечень признаков регионального туристско-рекреационного кластера нельзя назвать полным. В целях достижения экономического эффекта от развития кластера в той или иной региональной туристской дестинации, необходимо а) наличие туристских ресурсов на территории локации межорганизационной (коллаборационной) сети, и б) присутствие в кластере потребителей туристских ресурсов. Доказательством своей позиции является, например, стабильно стагнирующий туристский поток в Республику Якутия, а также недостаток субъектов – потенциальных участников кластерной инициативы, что не позволяет продолжить работу над Туристско-рекреационным кластером «Северная мозаика» [5]. Похожая проблема, условно говоря, дисбаланса спроса и предложения на региональном туристском рынке, не позволяющая перейти на новый этап реализации кластерных проектов, характерна для Мурманской, Рязанской, Смоленской, Орловской, Новгородской областей (по состоянию на март 2020 г.).

Безусловно, что есть и другие причины остановки и не реализации кластерных проектов, не только экономического или управленческого характера. Они, по мнению экспертов, являются отголоском ранее существовавшей с 2008 г. кластерной политики нашей страны. Она носила узкий ведомственный характер, тогда как успешный международный опыт реализации кластерной политики демонстрирует обратное. Ключевая цель новой кластерной политики в России – это повышение конкурентоспособности регионов и отраслей на международном уровне, в том числе повышение производительности труда, числа высокопроизводительных рабочих мест, объемов экспорта и т.п. На основе успешных примеров реализации кластерной политики в мире, были выделены ключевые принципы, возможные для «новой» кластерной политики в России: (1) выделение отраслевых приоритетов для создания кластерных проектов – «точек роста», (2) отсутствие географических ограничений для кластеров, организация активного межведомственного взаимодействия, (3) создание условий для развития кластерных проектов посредством денежно-кредитной, налоговой политики, снятия административных барьеров и избыточного регуляторного давления, (4) использование кластерных проектов в качестве пилотов, на которых апробируется эффективность системных мер поддержки, (5) оказание поддержки кластеру в целом, а не отдельным предприятиям, что позволит снизить коррупционные риски, (6) внедрение обновленного механизма реализации программы поддержки кластерной политики (участие федеральных министерств и субъектов Российской Федерации), (7) создание кластерной ассоциации, как управляющей компании, которая создает стратегию развития кластера и формирует заявки на предоставление мер поддержки [21].

В заключении следует отметить, что в соответствии с поручением Президента РФ № Пр-922 от 22 мая 2019 г. продолжена работа Межведомственной рабочей группы по разработке «Дорожной карты по обеспечению устойчивых темпов роста экономики РФ» с целью подготовки 10-15 программ кластеров, позволяющих перейти к активной стимулирующей экономической политике за счет реализации мер, представленных в Дорожной карте. В документе обозначены наиболее перспективные региональные кластеры, способные преумножить экономический эффект от туризма в субъектах РФ. Среди них были названы следующие: Кластер «Винные дороги Кубани» (Краснодарский край), Кластер «Рыбалка-охота» (Республика Карелия), Туристско-рекреационный кластер «Белокуриха» (Алтайский край, Республика Алтай), Байкальский кластер экологического туризма (Иркутская обл., Республика Бурятия), Кластер «Приморье» (Приморский край), Туристский кластер (Калининградская область), Туристский кластер Санкт-Петербурга, Туристский кластер Республики Башкортостан и Агро-туристический кластер «Деревня Будущего» (Тульская область). Данные и иные инициативы могут быть реализованы и быть эффективными. Однако, данный процесс возможен при условии пролонгированной социально-экономической стабилизации в стране и мире, а также при соответствии реалиям механизмов формирования туристско-рекреационных кластеров, методических положений и прикладных рекомендаций, обеспечивающих выбор эффективных форм и инструментов развития интеграционных процессов.

По данным за 2019 г. России удалось подняться на четыре позиции в рейтинге конкурентоспособности стран в туризме, «оказавшись на вполне благополучном 39-м месте из 140 возможных и опередив даже Турцию и Кипр» [20]. Однако, ученые и аналитики, склонны полагать, что этот эффект не сможет продлиться долго, так как имеет место слишком много организационно-управленческих проблем (отсутствие тесной связи кластерных образований с НИОКР и образовательными организациями, бюрократические барьеры на пути к созданию и организации кластеров, отсутствие единой правовой базы относительно ведения коммерческой деятельности в создаваемых региональных кластерных структурах,  наличие диспропорций и дисбаланса территориального развития, а также отсутствие кластерных инициатив местных властей и частного сектора, низкий уровень координации действий участников кластеров и недостаточная коммуникация, преобладание промышленных кластеров и пр. [2]), которые необходимо решать, чтобы сдвинуть с «мертвой точки» [8] уже созданные кластерные инициативы (предпроекты).

Заключение. Региональный туристско-рекреационный кластер с экономической точки рения можно представить как совокупность географически локализованных взаимосвязанных компаний, поставщиков, производителей, научно-исследовательских центров, образовательных организаций, органов власти и иных субъектов, взаимодополняющих друг друга в достижении конкретного хозяйственного эффекта, и усиливающих конкурентные преимущества как самих компаний, так и кластера в целом. Данная совокупность способствует росту внутреннего туристического рынка, стимулируя при этом формирование и развитие иных подобных или смежных кластерных проектов, в итоге стимулируя рост национальной конкурентоспособности региона и международной конкурентоспособности страны.

При всей своей уникальности  можно выделить некоторые сходные черты, присущие туристско-рекреационному кластеру: (1) наличие в структуре кластера нескольких ключевых акторов (предприятия туристско-рекреационной сферы, органы власти, научные и исследовательские организации и т.п.); (2) географическая концентрация субъектов туристского рынка, обеспечивающая конкуренцию и одновременно высокий уровень сотрудничества; (3) присутствие инновации; (4) наличие связей между участниками кластера и высокий уровень коммуникации; (5)  доступность туристических ресурсов, квалифицированной рабочей силы, инфраструктуры, различных регуляторов; (6) наличие синергетического эффекта.

При формировании туристско-рекреационных кластеров ключевой целью кластерной политики в России должна стать активная стимулирующая макроэкономическая политика, основанная на принципах организации активного межведомственного взаимодействия, создания условий для реализации кластерных проектов посредством денежно-кредитной, налоговой политики, снятия административных барьеров, содействия созданию кластерной ассоциации и оказания поддержки кластеру в целом, внедрения обновленного механизма реализации программ поддержки.

Список литературы

1. Богославец Д.М. Эволюция понятия «кластер» различных научных школ // Транспортное дело России. 2015. №2. С. 101-103.
2. Бубнов А.В. Инновационное развитие российского туризма на основе кластерного подхода: дисс. … канд. эк. наук: 08.00.05. – Йошкар-Ола, 2018. – 246 с.
3. Бубнов А.В. Кластерное развитие туристской отрасли России в условиях глобализации: правовые и экономико-управленческие аспекты: монография / А.В. Бубнов, А.С. Кусков. – М.: Руслайн, 2018. – 202 с.
4. Буга А.В., Кудряшов В.С. Международный опыт создания и развития туристских кластеров // JUVENIS SCIENTIA. 2018. 310. С. 37-40.
5. Власти Якутии планируют обеспечить рост турпотока более чем в 12 раз. – 01.04.2019 // Первый республиканский информационно-аналитический портал “SakhaNews”. – ULR: http://www.1sn.ru
6. Гаськов Д.А., Данилова А.С., Щадов И.М. Разработка стратегии и управление инвестиционной деятельностью промышленных предприятий в условиях кризиса: научное издание // Вестник Иркутского Государственного Технического Университета. 2015. № 9. С. 170-173.
7. Даниленко Н.Н., Рубцова Н.В. К вопросу о содержании понятия «Туристский кластер» // Региональная экономика: теория и практика. 2013. №33. С. 45-53
8. Из 44 туристских кластеров полностью созданы только 2 – СП РФ. – 25.12.2017 // REGNUM. – ULR: https://regnum.ru
9. Ислакина Е.А. Кластерный подход в экономике: концептуальные основы, история и современность // Научная дискуссия: вопросы экономики и управления. № 2 (23): сборник статей по материалам XХIII международной заочной научно-практической конференции. – М., Изд. «Международный центр науки и образования», 2014. – 140 с.
10. Караева Ф.Е. Сущностный подход к определению понятия «региональный кластер» // ИВД. 2011. №1. С. 237-247.
11. Карпов В.В., Лизунов, В.В. Кластерная политика в экономике России // Национальные приоритеты России. 2009. № 1 (1). С. 116-130
12. Колядин А.П. Формирование и развитие туристско-рекреационных кластеров как механизм повышения конкурентоспособности региональной экономики // Государственное и муниципальное управление. Ученые записки СКАГС. 2018. №4. 5 с.
13. Кудряшов В.С., Кулев А.Ю. Туристические кластеры: особенности и перспективы их развития // Ученые записки Тамбовского отделения РоСМУ. 2019. №16. С. 29-36.
14. Лизунов В.В. Кластеры и кластерные стратегии: монография / В.В. Лизунов, С.Е. Метелев, А.А. Соловьев. 4-е изд. исправл. и дополн. – Омск: Издатель ИП Скорнякова Е.В. 2019. – 280 с.
15. Мельников В.В. Государственное регулирование национальной экономики: учебное пособие.  – 3-е изд., испр. и доп.  – М.: «Омега-Л», 2015. – 338 с.
16. Мельников В.В. Проблемы инновационной политики в России  // Социально-экономические преобразования в России: сборник научных трудов. Выпуск 6 / отв. редактор В.А. Шабашев. – Кемерово: Изд-во КемГУ, 2012 – С. 120-125.
17. Оборин М.С. Сетевое взаимодействие как инструмент эффективного управления экономической стабильностью регионального рынка историко-культурного туризма // Государственное управление. Электронный вестник. 2019. №76. 18 с.
18. Портер, М. Международная конкуренция. – М: Альпина Паблишер, 2020. – 947 с.
19. Предпринимательское управление. Зарубежный опыт: Учебное пособие для вузов / Л.Н. Тэпман; под ред. В.А. Швандара. – М: ЮНИТИ-ДАНА, 2019. – 220 с.
20. Россия обогнала Турцию в туристическом рейтинге: есть ли повод для радости? – 10.09.2019 // Новости туризма. – ULR: https://www.tourdom.ru
21. Титов Б. Перезагрузка кластерной политики в России // Вестник Института экономики роста им. Столыпина П.А. – декабрь, 2019.
22. Ткачук Л.Т., Корж А.С., Короткова Г.К. Кластерные инициативы в экономике: тенденции развития и проблемы реализации // Научно-технические ведомости Санкт-Петербургского государственного политехнического университета. Экономические науки. 2015.  №3 (221). С. 52-62.
23. Шевченко И.К., Федотова А.Ю., Развадовская Ю.В. Региональный кластер как механизм территориально-отраслевого развития экономики // Известия ЮФУ. Технические науки. 2013. №6 (143). С. 108-113.
24. Шинкевич М. В. Логистическая концепция кластерного развития // Вестник Казанского технологического университета. 2007. №5. С. 161-165.
25. Юрасова О.А. К вопросу формирования понятийно-категориального аппарата в кластерной теории // Вестник Самарского государственного экономического университета. 2009. № 11 (61). С. 129-134.
26. Andersson T., Sylvia Schwaag Serger, Jens Sorvik, and Emily Wise Hansson. The Cluster Policies Whitebook. International Organisation for Knowledge Economy and Enterprise Development, Malmo 2004.
27. Bergman E.M. and Feser E.J. Industrial and Regional Clusters: Concepts and Comparative Applications / Е. М. Bergman, E. J. Feser. Regionl Research Institute, WVU. 1999.
28. Elsner W. An industrial policy agenda 2000 and beyond: Experience, Theory and Policy. Bremen Contributions to Institutional and Social-Economics (Eds.) Biesecker, A./ Elsner, W./ Grenzdorffer, K. 1998. № 34.
29. Rosenfeld S. A. Bringing Business Clusters into the Mainstream of Economic Development // European Planning Studies. 1997. № 5. р.3-23
30. Schmitz H. On the Clustering of Small Firms’, in Rasmussen, J., H. Schmitz and M.P. van Dijk (eds.), ‘Flexible specialization: a new view on small industry, IDS Bulletin (Special Issue). 1992. № 23(3). p.64-69.
31. Smorodinskaya N. V., Russell M. G., Katukov D. D., Still K. Innovation Ecosystems vs. Innovation Systems in Terms of Collaboration and Co-creation of Value // Proceedings of the 50th Hawaii International Conference on System Sciences. 2017. – 10 p.
32. Steiner M. and Hartmann. Looking for the Invisible: Material and Immaterial Dimensions of Clusters // Paper presented at the Regional Studies Association Annual Conference on «Regionalising the Knowledge Economy». November 21, London 2001.
33. Swann G. M. P., Prevezer M. and Stout, D., eds., the Dynamics of Indus­trial Clustering: International Comparisons in Computing and Biotechnology. Oxford: Oxford University Press/ 1996.
34. Van den Berg L., Braun E., van Winden W. Growth clusters in European cities: an integral approach // Urban Studies. 2001. Vol. 38. № 1 р. 185–205