УДК 343.9

Квон Даниил Андреевич

Кандидат политических наук, доцент кафедры «Философия» Института инженерной экономики и гуманитарных наук Московского авиационного института (национального исследовательского университета), г. Москва

Kvon Daniil A.

Candidate of  Political Sciences, Associate Professor of  Department “Philosophy” of Institute of Engineering Economy and Humanities Moscow Aviation Institute (National Research University), Moscow

Исторический анализ политической преступности в России

Historical analysis of political crime in Russia

Аннотация. В статье предпринята попытка ретроспективного анализа комплекса деяний связанных с политической преступностью. Рассмотрены различные периоды российской истории и изменение отношения законодателя к феномену политической преступности на различных этапах исторического развития и становления государства. Показано, что при всех различиях исторического контекста, деяния, имеющие отношения к политической преступности близки к друг другу по преследуемым целям, направленности и результатам.

Abstract.  In article attempt of the retrospective analysis of a complex of acts associated with a political crime. Consider the different periods of Russian history and to change the attitude of the legislator to the phenomenon of political crime at different stages of historical development and formation of the state. It is shown that with all the differences of historical context, acts related to political crime close to each other according to their aims, focus and results.

Ключевые слова: политическая преступность, экстремизм, государство, радикализм, политический феномен, социальный прогресс, коррупция.

Keywords: political crime, extremism, government, radicalism, political phenomenon, social progress, corruption.

 Ретроспективный анализ политической преступности предполагает выявление ее места в жизни российского общества, определение тенденций развития в результате развертывания социального прогресса, четкую фиксацию существенных признаков данной формы своеобразного преступного поведения людей. Можно с полным основанием утверждать, что политические преступления имели место еще в древнее время. В Древней Греции афиняне, например, относили к таковым посягательства на жизнь Филиппа Македонского, в античном Риме видели политических преступников в Ганнибале, царе Митридате. Как правило, в те времена к политическим преступникам относили личных врагов правителей, а также бунтовщиков и изменников государства. Разграничение преступлений общеуголовных и политических имеет свое историческое основание в римском праве, содержащем постановления о crimen majestatis, под которым понимали совокупность действий, направленных против величия и безопасности Римского государства.

Законодательное упоминание о государственных преступлениях в России впервые встречается в Псковской судебной грамоте 14-15 вв. включающей в себя постановления Веча, Совета бояр, Княжеские грамоты, нормы Русской Правды и обычное право. В данном документе определялась смертная казнь, как за политические, так и за уголовные преступления.[1] В Уложении царя Алексея Михайловича 1649г., во второй главе «О государственной чести, и как государское здоровье оберегать» предусматривается высшая мера наказания — смертная казнь — за умысел, направленный против жизни и здоровья государя. Текстуально в ней записано следующее: «Будет кто каким умышлением учнет мыслить на государьское здоровье злое дело, и про то его злое умышление кто известит, и по тому извету про то его злое умышление сыщется допряма, что он на царское величество злое дело мыслил, и делать хотел, и такова по сыску казнить смертию».[2] Затем, в XVIII в. в Указе, определившим порядок доносов, Петр I распределил государственные преступления по трем видам: а) о злом умысле против персоны Его величества; б) о возмущении или бунте; в) о похищении денежной казны. Для реализации положений в части борьбы с политическими преступлениями был создан  Преображенский приказ (1695-1729) – административное учреждение, ведавшее делами по политическим преступлениям в России (массовые процессы стрельцов, участников Астраханского восстания и др.). Классификация политических преступлений, данная Петром I, сохранилась до издания Уложения о наказаниях 1845г., войдя без существенных изменений в Свод законов 1832г.[3]

Развертывание классовой борьбы к концу XIX – началу XX века, массовые выступления людей против существующего государственного режима, результатом которого стал приход к власти коммунистической партии и её последующая деятельность, привели к рассмотрению вопроса о политической преступности в несколько ином аспекте. В СССР под политической преступностью понимались контрреволюционные преступления (1918-1958 гг.), а после принятия более цивилизованного уголовного законодательства (1958-1960 гг.), – некоторые государственные преступления, совершенные по антисоветским мотивам и целям. Их криминализация предполагала защиту «единственно верной идеологии» путем уголовных репрессий. Следственное и судебное доказывание антисоветской политической мотивации было невозможно без политических оценок, критерии которых неопределенны, ситуативны и зависят не от действующего закона (он в этом случае дает лишь карт-бланш), а от действующих политиков. В истории СССР, особенно после революции 1917 года и в сталинское время, была жесткая зависимость массовых репрессий от политической и идеологической конъюнктуры. Преследовали как за дела, так и за убеждения, если они противоречили политической линии партии. В последующие годы политические репрессии стали менее массовыми и жестокими. Они прикрывались квалификацией сугубо уголовного характера, но их политическая направленность не менялась. Их антисоветская мотивация, как правило, устанавливалась, исходя из политических соображений, путем объективного вменения. Основная масса репрессированных не только не совершала никаких уголовно наказуемых действий, но и не обнаруживала своего негативного отношения к власти. Они попадали под политические репрессии из-за социального происхождения, религиозного сана, принадлежности к конкурирующим партиям и т. д. 

В действительности советская «политическая преступность», как можно теперь судить, представляла собой репрессивную политику властей против части населения, которая не разделяла или противилась политическим установкам коммунистической партии. С этой точки зрения репрессированных лиц следует рассматривать не как субъектов преступлений, а как жертв политического произвола. По международным документам они приравниваются к жертвам преступлений.[4] А под политическим произволом по Закону РФ «О реабилитации жертв политических репрессий» от 18 октября 1991 года понимаются «различные меры принуждения, применяемые государством по политическим мотивам, в виде лишения свободы, помещения на принудительное лечение в психиатрические учреждения, выдворения из страны и лишения гражданства, выселения групп населения из мест проживания, направление в ссылку, высылку и на спецпоселение, привлечение к принудительному труду в условиях ограничения свободы, а также лишение или ограничение прав и свобод лиц, признававшихся социально опасными для государства или политического строя по классовым, социальным, национальным, религиозным или иным признакам, осуществляющиеся по решениям судов и других органов, наделявшихся судебными функциями, либо в административном порядке органами исполнительной власти и должностными лицами и общественными организациями или их органами, наделявшимися административными полномочиями».[5]

Исходя из вышесказанного, политическая преступность при социализме главным образом имела своё выражение в актах политических репрессий, хотя были и другие формы. Политические репрессии обычно связывают с И. Сталиным. При Сталине репрессии достигли апогея, но они продолжались, хотя и в меньшей и видоизмененной форме, во времена Н. Хрущева, Л. Брежнева, Ю. Андропова и даже М. Горбачева. Бывший член Политбюро А. Яковлев пишет: «За 70 лет большевистского режима менялись формы репрессий, но причины и суть произвола оставались неизменными. Режим, лидеры господствующей верхушки шли на любые преступления против человечности во имя укрепления моновласти, моноидеологии и монособственности».[6] Репрессии связаны не столько с именами генеральных секретарей руководящей партии, сколько с самой изначально насильственной природой социализма.

Идея диктатуры пролетариата закономерно вела руководителей коммунистических партий к массовым политическим репрессиям в любой стране мира, где им удавалось закрепиться, ибо социализм (коммунизм) как искусственно насаждаемая система мог выжить только в таком беспощадном варианте. Во всяком случае, ослабление репрессивной составляющей коммунистических режимов неминуемо вело к их краху.

Политическое насилие в революционной России с самого начала направлялось из центра в виде призывов, указаний, декретов и директив. Большинство их никогда не публиковалось. Они стали доступными после Указа Президента РФ от 23 июня 1992 года о снятии ограничительных грифов с законодательных и иных актов, служивших основанием для массовых репрессий, уголовного и административного порядка их осуществления, организации репрессивных органов, порядка исполнения и мест отбывания наказания, применения принудительного труда, ограничения прав, помещения в психиатрические учреждения и многих других вопросов.[7]

Существенным актом, определившим основополагающие принципы действий власти в отношении своих политических противников была инструкция Наркомата юстиции (НКЮ) от 19 ноября 1917 «О революционном трибунале, его составе, делах, подлежащих его ведению, налагаемых им наказаниях и о порядке ведения их заседаний», заменившую уголовный и уголовно-процессуальный кодексы. В ней предписывалось при назначении наказания руководствоваться не законами, а «обстоятельствами дела и велениями революционной совести». Это и положило начало практике подмены репрессивными органами законодательных учреждений и издания важнейших правовых норм в виде закрытых ведомственных актов и решений. В это время был создан репрессивный орган – ВЧК, которому было предоставлено «право непосредственной расправы для пресечения преступлений», изоляции классовых врагов в концентрационные лагеря, расстрела всех лиц, причастных к вражеским организациям. В 1922 году ВЧК была упразднена, а ее функции переданы НКВД, а затем ГПУ, которому в декрете от 16 октября 1922 года предоставлялось «право внесудебной расправы вплоть до расстрела в отношении всех лиц, взятых с поличным…».[8]

Впервые, понятия политических (контрреволюционных) преступлений и их перечень (ст. 57-73) были приведены в первом УК РСФСР принятом 23 мая 1922 года. Под контрреволюционным преступлением понималось всякое действие, направленное на свержение завоеваний пролетарской революции. Такой широкий и неопределенный политизированный подход дополнялся возможностью объективного вменения, приданием некоторым нормам обратной силы, применением уголовно-правовых санкций при недоказанности контрреволюционных действий, расплывчатостью диспозиций конкретных составов, что позволяло репрессировать любого неугодного человека.

Принятие Уголовного кодекса 1922 года не устранило применения уголовных наказаний в административном порядке. Через два месяца после его введения ВЦИК издал декрет об административной высылке. В это время под непосредственным руководством Ленина была осуществлена насильственная административная высылка за границу и в северные губернии деятелей российской и мировой науки: Н. Бердяева, С. Франка, Н. Лосского, С. Булгакова, Ф. Степуна, Б. Вышеславцева, И. Лапшина, И. Ильина, С. Трубецкого, П. Сорокина, А. Флоровского, В. Мякотина и многих других. Точных данных о числе депортированных нет. Предполагается, что оно приближается к 300. Причина одна – нежелание слышать политических оппонентов. Л. Троцкий в одном из интервью так и сказал: «Мы выслали этих людей потому, что расстрелять их не было повода, а терпеть было невозможно».[9]

Спустя еще два месяца комиссии при НКВД было предоставлено право в административном порядке не только высылать, но и заключать социально опасных лиц в лагеря принудительных работ. После образования СССР в 1922 году и принятия Конституции 1924 года институт высылки в соответствии с Основными началами уголовного законодательства СССР и союзных республик распространялся на всю территорию Союза и фактически действовал до 1989 года. Самыми массовыми были административные ссылки и высылки на поселение кулаков и членов их семей, неугодных народов, военнопленных и перемещенных лиц.

В результате принятия нового УК РСФСР в 1926 году, а затем и уголовных кодексов других союзных республик, понятие контрреволюционных преступлений было расширено, допускалось прямое объективное вменение. Существенно расширялась уголовная ответственность за антисоветскую агитацию и пропаганду. Особенная часть нового УК также открывалась, главой о контрреволюционных преступлениях.

Однако в декабре 1933 года Постановлением ЦИК и СНК СССР были внесены существенные изменения в уголовно-процессуальное законодательство. Данные изменения были направлены на очередное ужесточение мер в отношении политических противников. По делам о террористических организациях и терактах следствие должно было проводиться за 10 дней, обвинительное заключение вручалось обвиняемому за сутки до суда, дела слушались без участия сторон, кассационное обжалование и помилование не допускались, приговор к высшей мере наказания приводился в исполнение немедленно. Эту работу выполняли учрежденные при НКВД (в – который вошло ОГПУ) внесудебные органы: Особое совещание, а на местах – «тройки» и «двойки», которые рассматривали судьбы репрессированных по спискам. В 1937 году упрощенный порядок рассмотрения дел о терактах был практически распространен на все контрреволюционные преступления. Расследовать дела об этих деяниях за 10 дней было невозможно. Действовавший в то время институт уголовно-правовой аналогии позволял репрессивным органам по своему усмотрению толковать как контрреволюционные (политические) любые умышленные или неосторожные действия и бездействие.

Реабилитация жертв политических репрессий была медленной, противоречивой и мучительной. Она началась в конце 1953 года, вскоре после смерти Сталина, и продолжается до настоящего времени. С 1993 года лицам, которым отказано в реабилитации, было предоставлено право обращаться в суд. Приверженность спецслужб политической ориентации высших должностных лиц или избранных партий представляет опасность не только при коммунистическом режиме. Там, где в деятельность спецслужб вмешивается политика, целью которой является не организация и защита общества, а борьба за власть или ее удержание любым путем, трудно избавиться от злоупотреблений спецслужб по политическим мотивам. Поэтому проблема заключена не столько в спецслужбах, сколько в самом политическом руководстве.

Статистика политических (контрреволюционных) преступлений ведется с 1918 года, однако является неполной, противоречивой и неоднородной. В нее включены как злоупотребления режима, ныне называемые политическими репрессиями, так и виновно совершенные преступления, субъекты которых до сих пор остаются не реабилитированными.[10] Доля последних невелика. Есть основания полагать, что удельный вес названных лиц в 1918-1928 годы составлял в среднем не более 10-15%, в 1929-1938 годы – около 1-2%, в годы войны и сразу после нее – в пределах 5-10%. Даже после принятия нового законодательства о государственных преступлениях (1958 г.) доля реально виновных в их совершении (т.е. тех, которые не реабилитируются) не превышала 25-50% в структуре зарегистрированных деяний. Более того, речь идет лишь о статистике «преступлений», отраженных в материалах уголовных дел. Между тем основная масса репрессий осуществлялась в административном (внесудебном) порядке. Сознавая недостатки учета, тем не менее, можно полагать, что динамика зарегистрированных «политических преступлений» более или менее адекватно отражает основные тенденции реальных репрессий за 1918-1958 годы.

Кроме этого, необходимо отметить, что имела место существенная декриминализация политических преступлений. Декриминализация политических преступлений в советское время, в частности, проявилось в том, что действия должностных лиц государствен­ной власти по ее насильственному удержанию не были криминализованы, ибо в прежнем УК РСФСР 1960г. отсутствовала специальная статья, преду­сматривающая особые наказания за такие антиобщественные деяния. В нем говорилось лишь о заговоре с целью захвата власти (ст. 64 УК РСФСР), кото­рый рассматривался как важнейший признак измены Родине. Это провоциро­вало правоохранительные органы на произвольную юридическую оценку действий должностных лиц по насильственному удержанию власти, при ко­торой последние по существу всегда считались правомерными, в то время как в действительности многие из них были несправедливыми и уголовно-наказуемыми.

Произвольность в определении политической преступности в советское время прежде всего проявилась в ст. 70 УК РСФСР 1960г., которая преду­сматривала строгое наказание за антисоветскую агитацию и пропаганду, яв­ляющихся особыми разновидностями политической мотивации и целевой ус­тановки. По утверждению В.В. Лунеева, в уголовном законодательстве демо­кратического государства политическая мотивация не может быть кримина­лизована, хотя и в нем преступления по таким побуждениям совершались и будут совершаться в исторической перспективе. Однако субъекты политиче­ских преступлений должны нести уголовную ответственность не за мысли, не за политические мотивы, а за объективно и виновно содеянное, если оно указано в законе.[11] Названная статья УК РСФСР предполагала уголовную ответ­ственность за мысли. Осуществлялась не уголовно-правовая охрана установ­ленного государственного строя, а насильственное подавление всех тех, кто был сторонником мнений, противоположных марксизму-ленинизму. В новом Уголовном кодексе РФ подобной статьи уже нет, ибо она была отменена как несостоятельная, не соответствующая задачам утверждения правового госу­дарства в нашей стране.

Список литературы:

1. Конев А.А. Основные криминологические характеристики латентной преступности. Омск., 1980.
2. Лунеев В.В. Коррупция, учтенная и факти­ческая // Государство и право. 2006. № 8.
3. Чурило А. Можно ли реагировать на факты, которых нет? // Рос. газ. 9 окт
4. Кулаков А. Ф. Понятие и основы классификации политической преступности в отечественной политической криминологии// Следователь.2002
5. Ожегов СИ. Словарь русского языка. 4-е изд., испр. и доп. М., 1960
6. Новый Уголовный кодекс Фран­ции /Науч. ред. Н.Ф. Кузнецова, Э.Ф. Побегайло. М., 1993.
7. Соловьев B.C. Национальный вопрос в России // Философская публицисти­ка: В 2 т. 1,М., 1989.Т. 1.
8. Трайнип Н.Н. Защита мира и уголовный закон. М., 1937
9. Трайнип Н.Н. Защи­та мира и борьба с преступлениями против человечества. М., 1956
10. Василенко В.Н. Ответственность государств за международные преступления. Киев, 2006
11. Governance, corruption, & economic performance / George T. Abed, Sanjeev Gupta ed. – Washington : Intern. monetary fund, 2002.
12. Тихонов А.И., Новиков С.В. Институциональные аспекты государственной кадровой политики в России // Менеджмент и бизнес-администрирование. 2017. № 2. С. 25-32.
13. Краев В.М., Тихонов А.И. Противодействие обману в кадровой работе. Учебно-методическое пособие / Ставрополь, 2017.

УДК 343.9

Квон Даниил Андреевич

Кандидат политических наук, доцент кафедры «Философия» Института инженерной экономики и гуманитарных наук Московского авиационного института (национального исследовательского университета), г. Москва

Kvon Daniil A.

Candidate of  Political Sciences, Associate Professor of  Department “Philosophy” of  Institute of Engineering  Economy and Humanities Moscow Aviation Institute (National Research University), Moscow

Генезис политической преступности в России в конце ХХ века.

The Genesis of political crime in Russia in the late twentieth century.

Аннотация. В статье рассмотрено развитие феномена политической преступности в постсоветский период. Показа трансформация российского общества и государства в период 90х годов ХХ века. Особое внимание уделено новым формам криминального политического противостояния. Освещены проблемы электоральных девиаций в условиях транзитного состояния перехода к либерализму.

Abstract.  The article describes the development of the phenomenon of political crime in the post-Soviet period. Showing the transformation of the Russian society and state during the 90s of the twentieth century. Special attention is paid to new forms of criminal political confrontation. The problems of electoral deviations in the transit state of the transition to liberalism.

Ключевые слова: политическое противостояние, электоральные девиации, политическая преступность, экстремизм, радикализм, коррупция.

Keywords: political opposition, electoral deviance, political crime, extremism, radicalism, corruption.

После падения коммунистического режима монопольное «право» на политические преступления распалось на сотни «прав» самых разных политических, националистических, сепаратистских, криминальных сил, которые вступили в беспощадную борьбу за власть и собственность в центре и на местах. Наивные надежды на цивилизованное построение демократического общества рухнули. Политическая преступность продуцировала все новые формы.

Становление националистических, сепаратистских и экстремистских течений (народных фронтов) в республиках привело к резкому обострению национального вопроса. Стремящиеся к власти и собственности национал-политические силы ловко использовали стихийное недовольство народов. Поэтому первые проявления демократии, рыночной экономики и суверенитезации стали предметом борьбы политизированных националистических, сепаратистских, авантюристических, экстремистских, криминальных и коррумпированных сил. Многие политические межнациональные конфликты сопровождались массовой преступностью со стороны различных политических сил.

В межнациональных политических конфликтах погибли сотни тысяч людей. Появились миллионы беженцев. В особенно неблагоприятных условиях оказалось русское и русскоязычное население, политические и экономические права которого попираются во многих бывших союзных республиках.

Одной из форм политической преступности можно считать августовский путч 1991 года, организованный некоторыми представителями высшего руководства СССР с целью срыва подписания нежелательного для них Союзного договора между лидерами девяти республик (Россия, Белоруссия, Украина, Казахстан, Киргизия, Таджикистан, Туркменистан, Узбекистан, Азербайджан), которое было намечено на 20 августа 1991 года. 19 августа путчисты совершили попытку государственного переворота, организовали Государственный комитет по чрезвычайному положению (ГКЧП), изолировали Президента СССР М. Горбачева, установили контроль над средствами массовой информации ввели в Москву войска. Но в результате оказанного Б. Ельциным и другими руководителями России сопротивления путч был подавлен, а его организаторы арестованы.[1] После этих событий коммунистическая партия была запрещена, а СССР фактически распался. И этот распад в декабре 1991 года был подтвержден нелегитимным «Беловежским соглашением» руководителей трех республик (Россия, Белоруссия, Украина).

Новая форма криминального политического противостояния проявилась в октябре 1993 года. После распада СССР почти все российские автономии заявили о своем суверенитете, а некоторые из них взяли курс на выход из Российской Федерации. В условиях ожесточенной политической борьбы, трудного подписания договора между субъектами федерации, разработки проекта новой Конституции России до предела обострились отношения между Президентом и Парламентом (Верховным Советом), которые привели к фактическому двоевластию. Референдум от 25 апреля 1993 года, не давший перевеса ни Президенту, ни парламенту, усилил политическое противостояние. Президент издал указ о роспуске Верховного Совета, а последний объявил об устранении Президента. Оба решения были неправовыми. 2 октября 1993 года по Москве прокатилась волна массовых демонстраций, организованных оппозицией. По призыву А. Руцкого, противоправно возложившего на себя обязанности Президента, и Р. Хасбулатова (Председателя Верховного Совета) 3 октября их сторонники начали вооруженный штурм здания московской мэрии и телецентра, а Президент Ельцин объявил чрезвычайное положение, ввел войска в Москву, и 4 Октября по его приказу танки обстреляли боевыми снарядами Белый дом, в котором находились депутаты Верховного Совета и их сторонники, что привело к человеческим жертвам. Здание было захвачено верными Президенту войсками, а депутаты, в том числе и руководители сопротивления, арестованы.[2]

В декабре 1994 года начался вооруженный конфликт в Чечне, где для подавления сепаратистского режима Дж. Дудаева федеральные власти развернули боевые действия, которые были прекращены лишь в августе 1996 года. Чеченцы организовали многочисленные диверсионные террористические акты на территории России.

В посткоммунистический период политическая преступность в России проявляется в форме террористических актов, преследующих политические цели, массовых беспорядков (забастовок), вандализма, публичных призывов к насильственному изменению конституционного строя Российской Федерации, возбуждения национальной, расовой или религиозной вражды, раздувания антисемитизма, сепаратизма, русофобии и фашизма.[3]

Наличие в стране многочисленных общероссийских партий и политических общественных объединений существенно затрудняет борьбу с политической преступностью в правоприменительном плане.[4] Между борьбой с политическими общественно опасными отклонениями и преследованием по политическим мотивам очень тонкая грань, особенно в условиях политической нестабильности. Переступив эту грань, можно нарушить шаткое равновесие в обществе. Вместе с тем попустительство политическому экстремизму таит в себе не меньшую политическую опасность. Именно этими обстоятельствами обусловлена, нерешительность такой борьбы в годы текущего реформирования общества. Нельзя игнорировать и другую трудность: доказать политическую мотивацию не так просто.

Обратимся к наиболее опасному политическому деянию – политическому терроризму. Как уже говорилось, он до сих пор не имеет четкого определения в мировой практике. Оценочно считается, что до 65% актов терроризма в мире совершается по политическим мотивам.[5] При расследовании многих террористических актов в нашей стране следствие предполагало политическую версию, но она редко подтверждалась.

Пик терроризма в России падает на 1995 год – год активной войны в Чечне. По статистике МВД, в 1994 году было зарегистрировано 18 актов терроризма, в 1995 – 46, в 1996 – 36, в 1997 – 32 и в 1998 году – 21. До 1994 года в УК РСФСР не было состава терроризма, если не считать ст. 66 и 67, предусматривающих ответственность за террористические акты по политическим мотивам против государственных деятелей. В те годы было зарегистрировано лишь одно покушение на Л. Брежнева (1969 год), совершенное В. Ильиным.[6]

В связи с ростом терроризма в 1994 году в УК РСФСР была введена ст. 213-3, предусматривающая ответственность за терроризм, совершаемый в целях нарушения общественной безопасности либо воздействия на принятие решений органами власти. В новом УК РФ (ст. 205) одной из целей терроризма было указано устрашение населения. Политическая мотивация во всех этих случаях может просматриваться лишь как конкретный доказанный факт. А если учесть, что раскрываемость терроризма не превышает 30%, то статистически оценить всю опасность политического терроризма непросто.

Более или менее уверенно можно говорить о политической (сепаратистской, националистической) мотивации при совершении террористических актов в Буденновске, Кизляре, Махачкале, Беслане, при покушении на жизнь генерала Романова, убийстве Дудаева, захвате турецкими террористами российского теплохода «Аврасия» (в политических интересах Чечни), фактов вандализма с памятниками Николаю II, при взрывах «Москвича» у Спасских ворот, синагоги в Марьиной роще и в ряде других случаев.

Отвечая на вызовы времени, Президент РФ в 1995 году внес проект закона об изменении и дополнении уголовного и административного кодексов. УК РСФСР предполагалось дополнить ст. 64-2 (мятеж), 74-2 (организация фашистских объединений и групп), 74-3 (пропаганда фашизма) и изменить ст. 229 (надругательство над памятником или могилой), включив в диспозицию статьи «осквернение их фашистской символикой и атрибутикой», а административный кодекс дополнить ст. 193-3 (демонстрирование фашистской атрибутики и символики). Однако этот проект не стал законом. Не было дано и удовлетворительной расшифровки понятия «фашизм». Также без движения в Госдуме лежал проект закона, внесенный Правительством РФ, «О противодействии политическому экстремизму». Данный законопроект с изменениями и дополнениями был принят Государственной Думой в 2002 году под названием Федеральный закон «О противодействии экстремистской деятельности» от 25.07.2002 № 114-ФЗ (ред. от 10.05.2007).[7] Кроме того, в 1998 году, в виду пика террористической деятельности по взрыву жилых домов был принят Федеральный закон «О борьбе с терроризмом» являющийся основополагающим актом в работе ФСБ по данному направлению.[8] Итоговым законодательным актом в отношении борьбы с экстремизмом стал Федеральный закон «О противодействии терроризму» от 6 марта 2006 года.[9]

В рамках действующего законодательства после появления Указа Президента РФ «О мерах по обеспечению согласованных действий органов государственной власти в борьбе с проявлениями фашизма или иных форм политического экстремизма в Российской Федерации» 1995 года в плане борьбы с политическим экстремизмом было возбуждено 45 уголовных дел. По состоянию на февраль 1999 года 12 дел переданы в суды, 8 человек осуждены, один оправдан, три дела в стадии рассмотрения, 10 дел находятся в производстве следователей, в том числе по факту взрыва синагоги в Марьиной роще, по скандальной публикации в газете «Русский реванш», по статье «Еврейская оккупация России» в газете «Русские ведомости».[10] Однако из-за законодательных пробелов возможности борьбы с политическим экстремизмом ограничены. Правоохранительные органы ныне, к счастью, не имеют «особого совещания». Поэтому основные недостатки борьбы с рассматриваемыми формами общественно опасной деятельности лежат в политических противоречиях политических сил различных ветвей власти.

В целях преодоления этого Фонд «ИНДЕМ» подготовил доклад о противодействии политическому экстремизму. В докладе говорится, что в действующем российском законодательстве нет понятия «экстремизм». И это хорошо, считают аналитики. Одно дело – социологическое применение данного понятия и другое – использование его в целях принуждения. Из-за сложности юридической квалификации будет трудно доказать экстремизм. Поэтому авторы против прямого законодательного употребления терминов «фашизм», «большевизм», «сепаратизм», «экстремизм». Они полагают, что если «при расследовании насильственных преступлений правосознание следователя или судьи играет минимальную роль (главную роль играет доказательство вины), то в юридической оценке правонарушений экстремистского характера именно правосознание – решающий фактор».[11]

Правовая беспомощность властей способствовала активизации других политических общественно опасных девиаций. Государственная Дума, например, только после массового возмущения в стране и в мире решилась мягко осудить депутата от КПРФ А. Макашова за публичные националистические высказывания. Отказано было в возбуждении уголовного дела и в отношении А. Баркашова, угрожавшего мэру Москвы Ю. Лужкову за то, что он не разрешил провести в Москве съезд праворадикального движения Русского национального единства (РНЕ). В подтверждение угрозы баркашовцы устроили шествие по улицам Москвы 31 января 1999 года, которое было воспринято общественностью как демонстрация силы.

Последние события подтолкнули разработку проекта федеральной программы по противодействию политическому и религиозному экстремизму на 1999-2000 годы. В проекте «под политическим экстремизмом понимается деятельность общественных объединений, иных организаций, должностных лиц и граждан, направленная на насильственное изменение конституционного строя России, нарушение прав и свобод граждан в политических целях, насильственный захват и насильственное удержание власти; посягательство на суверенитет и территориальную целостность Российской Федерации, иное применение насилия для достижения политических целей, а также публичные призывы к совершению противоправных деяний в политических целях».[12] Перечисленные действия в приведенной дефиниции уже криминализированы в действующем УК (ст. 205, 277-282 и др.). Нужны дополнения и изменения в законе. В ряде случаев они могут быть существенными.

Не менее опасными становятся возбуждения национальной, расовой или религиозной вражды, унижение национального достоинства, а равно пропаганда исключительности, превосходства либо неполноценности граждан по признаку их отношения к религии или национальной принадлежности, совершаемые публично или в средствах массовой информации.

В многонациональной стране жизненным может быть лишь один подход: соблюдение равных прав всех народов при их широкой культурно-национальной автономии, где есть место для здорового патриотизма любой нации. Антисемитские высказывания связаны с клеймением евреев и сионизма (разновидность патриотизма), а русофобские – с клеймением русских и русского патриотизма. Появилась мода ругать патриотизм, употребляя его с приставками «социал-» или «национал-» и ставя его рядом с фашизмом. Это – не заблуждение, а прямая провокация межнациональных политических конфликтов. Подобные действия лишь укрепляют такие праворадикальные движения, как РНЕ, особенно в ситуации глубокого экономического и политического унижения большей части народа.

Еще одна составляющая политической преступности – политическая коррупция. Она не менее опасна, чем политический терроризм. В советское время ее расцвет падает на период застоя. Ее публичное признание состоялось в 80-е годы.[13] Возможности советской политической коррупции были ограничены. Она позволяла лишь получить власть или удержать ее.

В современной России политическая коррупция распространена намного шире. Она позволяет конвертировать власть в капитал, а последний во власть. Но ее труднее «вылущить» из общей лавины коррупционных деяний. Во-первых, любая коррупционная деятельность выявляется в 1-2% случаев; во-вторых, при расследовании и судебном рассмотрении коррупционных преступлений далеко не всегда выясняется их политическая подоплека.

Политическая коррупция очень часто связана с финансовыми взносами на политические цели, на организацию выборной кампании, на покупку государственных должностей, на оплату лоббирования политических интересов, на покупку конфиденциальной государственной информации и т.д. В российском законодательстве эти вопросы почти не отрегулированы. Именно отсутствие правового контроля за политической коррупцией превращает проведение федеральных, региональных и местных выборов, в том числе и в особо криминальные кампании. Подобные коррупционные действия, а также противозаконные лоббизм, фаворитизм, протекционизм и другие виды политической коррупции у нас вообще не криминализированы.

Политические последствия любых форм коррупции огромны: смещение целей политики от народа к олигархии, снижение доверия к власти, падение престижа страны в мире, извращение политической конкуренции, риск крушения демократии. Коррупция расчищает путь диктатуре. Гитлер пришел к власти на эксплуатации лозунга борьбы с коррупцией в Веймарской республике. Но он не только не справился с коррумпированностью в рейхе, но превратил его в один из самых коррумпированных режимов. Подобные тенденции набирают силу в настоящий момент и в нашей стране.

О политической коррупции говорится на всех уровнях власти. Сенсационные разоблачения политических коррупционеров мы слушаем и читаем ежедневно, но адекватного правового регулирования этих процессов и правовой борьбы с реальной политической коррупцией пока не было. Ныне появилась надежда, что последние действия правительства РФ, объявившего борьбу с экономическими преступлениями и различными формами коррупции, помогут сдвинуть эту проблему с мертвой точки. Следует помнить лишь об одной опасности: надо чтобы эта борьба не стала политизироваться в целях перегруппировки политических элит, которая уже началась. Некоторые симптомы ее в той или иной мере проявляются как в центре, так и в отдельных регионах.

Из приведенного анализа мы видим, что феномен политической преступности имеет глубокие исторические корни, и всегда существовал в истории нашей страны. Однако, в настоящее время уголовное законодательство большинства стран мира прямо не отделяет политические преступления от общеуголовных, официально именуя их “государственными преступлениями” или “преступлениями против конституционного строя”. По нашему мнению такой подход продиктован сложностью политической оценки данного явления. В связи с высокой динамикой социально-политических процессов, в ходе исторического развития определённым уголовным деяниям могут быть даны различные политические оценки. С политической точки зрения, оценка того или иного преступного деяния зависит не только от существующего на тот момент уголовного законодательства, но и от политической оценки, которая даётся данным событиям при смене политического режима. По нашему мнению на момент совершения преступного деяния, с точки зрения актуального на тот момент законодательства оно всегда является преступлением, причём как одного, так и нескольких субъектов.   Однако, с политической точки зрения, факт совершения политического преступления может интерпретироваться вплоть до фактора социально-политического развития государства (революция), и наоборот, некоторые действия, предпринимаемые во благо определённого политического режима, при его смене могут быть оценены как преступления (политические репрессии). Это делает задачу исследователя данной проблемы крайне сложной в виду субъективной оценки тех или иных действий.

Кроме того, сам феномен политической преступности далеко не статичное явление. В ходе социально-политического развития государства и общества он продуцирует все более новые формы своего проявления. Проблема в определении некоторых из уголовно-наказуемых деяний в качестве политических преступлений состоит в многообразии форм их проявления и сложной социально-политической природе подобных явлений.

Список литературы

1. Воробьев А.Н. «Захват государства»: качество институтов и режимные деформации (Поиск подхода и операционализация) // Общественные науки и современность. 2014. № 5.
2. Кабанов П.А. К вопросу о понятии тоталитарной преступности в советском государстве // Следователь. 1998. № 5.
3. Кулаков А.Ф. Политическая преступность: криминологический и правовой аспекты: Дисс. на соиск. уч. ст. канд. юрид. наук. Рязань, 2002.
4. Современный словарь иностранных слов: Ок. 20 000 слов. СПб., 1994.
5. Кулаков А.Ф. Детерминации политической коррупции // Реагирование на преступность: концепция, закон, практика. – М.: Российская криминологическая ассоциация, 2002.
6. Криминология: Учеб. / Под ред. В.Н. Кудрявцева, В.Е. Эминова. М.,
7. Современный словарь иностранных слов.
8. Уголовный кодекс Испании / Под ред. Н.Ф. Кузнецовой и Ф.М. Решет­никова. М., 1998.
9. Governance, corruption, & economic performance / George T. Abed, Sanjeev Gupta ed. – Washington : Intern. monetary fund, 2002
10. Vasileva V.M., Vorobyev A.N. Corruption Markets: An Analytical Framework for Assessing Anti-Corruption Campaigns / Working papers by NRU Higher School of Economics. Series PS «Political Science». 2014.
11. Тихонов А.И., Новиков С.В. Институциональные аспекты государственной кадровой политики в России // Менеджмент и бизнес-администрирование. 2017. № 2. С. 25-32.
12. Краев  В.М., Тихонов А.И. Противодействие обману в кадровой работе. Учебно-методическое пособие / Ставрополь.  2017. 30 с.

Назаров Дмитрий Михайлович,

доктор экономических наук,

заведующий кафедрой бизнес-информатики,

Уральский государственный экономический университет

Товмасян Наталья Дмитриевна,

директор Института государственного и муниципального управления советник государственной гражданской службы РФ I класса

Уральский государственный экономический университет

Бегичева Светлана Викторовна,

старший преподаватель кафедры бизнес-информатики,

Уральский государственный экономический университет

Nazarov D.M.,

Tovmasyan N.D.

Begicheva S.V.

КОРПОРАТИВНАЯ КУЛЬТУРА КАК ФАКТОР РАЗВИТИЯ ИННОВАЦИОННОЙ ИНФРАСТРУКТУРЫ ПРЕДПРИЯТИЯ

Аннотация. В статье рассматриваются возможности повышения конкурентоспособности предприятий сферы услуг за счет внедрения инновационной организационной культуры. Выявлены факторы, влияющие на эффективность управленческих решений в области инновационной культуры. Предложена технология процесса разработки инновационной организационной культуры.

Ключевые слова: инновации, организационная культура, цели развития, сфера услуг, конкурентоспособность, виды организационной культуры.

CORPORATE CULTURE AS A FACTOR OF DEVELOPMENT OF ENTERPRISE’S INNOVATIVE INFRASTRUCTURE

Annotation. The article deals with the possibilities of increasing the competitiveness of service enterprises through the introduction of an innovative organizational culture. Factors influencing the effectiveness of managerial decisions in the field of innovative culture are revealed. The technology of the process of developing an innovative organizational culture is proposed.

Key words: innovations, organizational culture, development goals, services, competitiveness, types of organizational culture.

Президентом России [7] поставлена сверхзадача осуществить тектонический сдвиг в отечественной экономике, переориентировав ее с ресурсно-ориентированной на инновационную, основанную на интеллектуальной парадигме. При этом такую ориентацию невозможно осуществить локально, задействовав только «пилотные» отрасли отечественной экономики, такие как нефтегазовый комплекс, металлургическую и энергетическую отрасль здесь необходим системный подход, объединяющий все отрасли, ориентированный на экономику знаний, нанотехнологии и инновации (рисунок 1).

Рисунок 1 – Динамика затрат на технологические инновации  и индекса промышленного производства (составлен по [1])

Корпоративная культура является одним из инновационных элементов управления современной системой предприятия, позволяющей эффективно решать целый ряд стратегических  проблем его развития, обеспечивать его экономическую устойчивость и повышать его хозяйственный потенциал. Именно сейчас пришло время, когда значимость корпоративной культуры для предприятия начинают осознавать руководители не только крупных, но средних и мелких бизнес – структур.

Основными элементами корпоративной культуры предприятий любой отрасли являются: ценности, культура управления, культура труда, поведение и коммуникации, символы, герои, традиции, ритуалы и т.д. [1, 2, 4, 5] Каждый из них оказывает влияние на инновационную инфраструктуру и ее развитие. Корпоративная культура выполняет ряд определенных функций, значимость и приоритетность которых для развития инновационной инфраструктуры компании может меняться, что зависит от ее типа, этапа развития и целей, которые ставит менеджмент компании.

Инструментальная сущность корпоративной культуры как фактора управленческого процесса построена на выделении типов культур и оценки их потенциала для решения задачи развития инновационной инфраструктуры компании. Поэтому классификация типов корпоративной культуры является важным практическим вопросом исследования. В качестве критерия была выбрана способность корпоративной культуры создавать и развивать инновационную деятельность компании.

Ряд авторов приходят к мнению, что ценности, разделяемые большинством сотрудников компании, являются ядром организационной культуры, определяющим все остальные элементы [4, 5]. Именно на основе ценностей вырабатываются нормы и формы взаимодействий во внутренней и внешней среде компании. При закреплении ценностей корпоративной культуры меняются и нормы поведения. Ценности оказывают существенное влияние на инновационную деятельность, они могут способствовать ее развитию или быть тормозом на ее пути.

«Организационная культура может как «тормозить» развитие, так и стимулировать его, – пишет С.В. Щербина. – Позитивная или негативная роль организационной культуры определяется не столько характеристикой самой культуры (ее силой или слабостью), сколько ситуацией и целями, в контексте которых она проявляется».

Менеджмент компаний в таких условиях должен уделять внимание качеству создания совместных ценностей, а не только качеству традиционных продуктов и процессов. Качество зависит от инфраструктуры, обеспечивающей взаимодействия между субъектами внутренней и внешней среды компании.

Предлагаемая концепция формирования инновационной культуры предприятия представляет подход к современному развитию промышленного комплекса в целом. Она включает в себя совместное создание ценности в результате взаимодействия не только менеджмента компании и персонала, но и множества других субъектов во внутренней и внешней среде, которые имеют значение для развития инновационных процессов. Тип простого взаимодействия – «компания-клиент» – сегодня уже не формирует конкурентного преимущества в глазах потребителей [2, 3].

Рисунок 2 – Схема создания совместных ценностей инновационной культуры компании.

Инновационная корпоративная культура является эффективным инструментом стратегического развития бизнеса. Ее формирование всегда направлено на достижение бизнес-целей, повышение конкурентоспособности. Однако не многие предприятия в настоящее время имеют специальные департаменты, отвечающие за формирование корпоративной культуры и внедрение инноваций. Одной из причин является то, что не существует моделей оценки влияния корпоративной культуры на основные экономические показатели деятельности компании. Из рисунка 2 видно, что влияние инновационной культуры, на инфраструктуру предприятия имеется, также как и то, что инновации существенно повышают результаты деятельности компании. Поэтому задача построения оценки такого влияния актуальна и своевременна.

Но, чтобы провести оценку влияния уровня корпоративной культуры на основные экономические показатели промышленного предприятия нами был использован математический аппарат теории нечётких множеств [1]. Использование именно такой технологии оценки позволяет наиболее адекватно связать параметры системы, несвязанные напрямую. В нашем случае это микроэкономические показатели деятельности предприятия  и его корпоративная культура. Совершенно очевидно, и в экономической теории доказано, что сильная корпоративная культура существо влияет на конечные результаты деятельности предприятия, но модель этого влияния достаточно полно и формализованно не описана в доступной нам литературе.

В качестве исходного в работе выбрано нечеткое множество А, описывающее показатели корпоративной культуры Нечеткое множество В описывает инновационные показатели этого предприятия, а нечеткое множество С – микроэкономические показатели деятельности предприятия. На основе проведенного исследования были выявлены основные элементы, определенных выше множеств [6].

Проведенное авторами исследование на ряде предприятий горно-металлургического комплекса (ГМК) позволило выделить две группы проблем при формировании инновационной культуры.

1. Отсутствие целенаправленной работы по формированию общих корпоративных целей, ценностей и норм поведения. Среди работников и руководителей нет единого представления об основных целях работы предприятия. Только в крупных промышленных холдингах отрасли активно используют следующие элементы корпоративной культуры: газеты, доски почета, информационные доски, спортивные соревнования.
2. При попытках управления корпоративной культурой не учитывается динамика изменения внешних факторов. Изменения корпоративной культуры происходят «вдогонку» изменениям рынка. Конкурентное преимущество получает компания, умеющая спрогнозировать возможные изменения и своевременно внедрить в практику. Запаздывание ответной реакции на изменения внешних факторов чревато потерей гибкости, демотивацией персонала, в том числе топ-менеджеров и в результате утратой лидирующих рыночных позиций.

Данные проблемы являются ключевыми барьерами при формировании и развитии инновационной инфраструктуры компании. На их решение нацелены предлагаемые методики мониторинга и управления корпоративной культурой.

Для выработки комплексного механизма управления развитием инновационной инфраструктуры компании требуется методическая база оценки корпоративной культуры, построенная на системной основе. В связи с этим предлагаемая система мониторинга охватывает анализ, оценку и прогноз потенциала инновационного развития корпоративной культуры компании с целью подготовки управленческих решений и рекомендаций, направленных на улучшение и развитие инновационной инфраструктуры.

Основным элементом мониторинга является оценка интегрального показателя развития корпоративной культуры компании (рис. 3).

В систему мониторинга инновационных процессов включены два момента:

• экономическая оценка факторов влияния на корпоративную культуру, которая базируется на оценке эффективности использования ключевых ресурсов компании;
• функциональная оценка корпоративной культуры, которая отражает отраслевые особенности процессов управления корпоративной культурой и уровень качества внутренних и внешних взаимодействий в рамках формирования совместных ценностей.

Рисунок 3 – Мониторинг в структуре управления корпоративной культурой предприятия.

Оценка инновационного развития компании включает три этапа:

1. Выделяются ключевые факторы, определяющие развитие компании.
2. Указанные факторы представляются рядом соответствующих индикаторов, которые позволяют оценить влияние каждого фактора на изменение инновационного потенциала корпоративной культуры компании.

Предлагаемый подход дополняет экономическую оценку функциональной составляющей, упрощает систему оценки путем сокращения большого числа традиционных показателей до двух групп, предложенных выше, и сведения их в интегральный показатель развития корпоративной культуры компании.

Таким образом, индикаторами состояния корпоративной культуры могут выступать соотношение рангов функциональных и экономических факторов. В зависимости от того, какие значения принимают ранги факторов, в организации могут наблюдаться различные ситуации в отношении состояния ее инновационной инфраструктуры. На основе анализа возможных комбинаций уровня развития экономических и функциональных факторов авторами предложена ситуативная модель развития инновационной корпоративной культуры (рис. 4). Выделенные четыре сектора показывают необходимость изменений в функциональной или ресурсной подсистемах управления корпоративной культурой компании (или той и другой одновременно), а, следовательно, выступают инструментом развития инновационной инфраструктуры компании.

I сектор – Слабая КК. Характеризуется низким инновационным потенциалом корпоративной культуры, отсутствием совместных ценностей, формирующих ее основу; наличием проблем межличностного характера и во взаимодействиях с внешней средой компании; отсутствием командного духа и чувства сопричастности при разработке инновационных проектов.

II сектор – Средняя КК с высоким уровнем функциональных факторов. Отмечается положительная динамика процесса формирования совместных ценностей; высоким качеством внутренних и внешних взаимодействий, но низкой эффективностью привлекаемых ресурсов; четкой структурой распределения функций между участниками инновационных проектов.

 Рисунок 4 – Ситуативная модель развития корпоративной культуры.

III сектор – Средняя КК с высоким уровнем экономических факторов. Обладает также положительной динамикой процесса формирования совместных ценностей; ресурсной обеспеченностью подсистем управления корпоративной культурой, но низким качеством взаимодействий на всех уровнях управления компанией; низкой эффективностью коммуникационных связей при реализации инновационных процессов.

IV сектор – Сильная КК. Характеризуется наличием сформированных совместных ценностей, объединяющих интересы сотрудников и менеджмента компании; высоким качеством внутренних и внешних взаимодействий; ресурсной обеспеченностью подсистем управления корпоративной культурой; вовлеченностью персонала в инновационные процессы; эффективностью коммуникационных связей. (уберем это)

Предлагаемый подход к оценке и управлению корпоративной культурой на основе ситуативной модели обладает рядом преимуществ:

• является комплексным, т.к. оценивает разные аспекты культурного развития современных организаций;
• дает количественную оценку корпоративной культуры и устанавливает математическую зависимость ее уровня с функциональными и экономическими показателями деятельности предприятий. Это обеспечивает возможность прогнозирования деятельности организаций при разработке и реализации программы преобразований инновационной инфраструктуры компании;
• может быть реализован в короткие временные сроки, сокращая тем самым финансовые затраты ввиду привлечения собственных сотрудников и повышая гибкость и адаптивность корпоративной культуры к внутренним и внешним изменениям благодаря быстрому реагированию на темпы изменения функциональных и экономических показателей уже в краткосрочном периоде.

Системное взаимодействие всех элементов, отражаемое в предложенном подходе к диагностике и управлению корпоративной культурой, определяет состояние инновационного потенциала культурной составляющей предприятия, что является основой для выстраивания механизма его регулирования и способствует развитию инновационной инфраструктуры компании.

Библиографический список:

1. Индикаторы инновационной деятельности: 2009. Статистический сборник. – М.: ГУ–ВШЭ, 2009. – 488 с.
2. Коллинз Д., Лазье У. Больше чем бизнес. Как преодолеть ограничения и построить великую компанию М.: Альпина Бизнес Букс, 2006. – 235 с.
3. Конышева Л.К., Назаров Д.М. Основы теории нечетких множеств. Учебное пособие М.: Изд-во «Кнорус» 2010 г. 128 с.
4. Медведев Д.А. Россия, вперед! – Режим доступа: [http://news.kremlin.ru/transcripts/5413, 10.09.2009г. ]
5. Недосекин, А.О. Нечетко-множественный анализ риска фондовых инвестиций [Текст] / А.О. Недосекин – СПб.: Типография «Сезам», 2002. – 181 с.
6. Назаров Д.М., Голошумова Г.С. Возможности герменевтической технологии в процессе дистанционного обучения //Дистанционное и виртуальное обучение. 2010. № 8. С. 119-128.
7. Назаров Д.М. Проектирование и содержание герменевтической технологии обучения на основе ее компаративного анализа // Бизнес. Образование. Право. 2010. № 2. С. 179-184.
8. Прахалад К., Рамасвами В. Будущее конкуренции. Создание уникальной ценности вместе с потребителями. М.: Олимп-бизнес, 2006 – 352 с.
9. Шейн Э. Х. Организационная культура и лидерство. – СПб.: Питер, 2002.
10. Щербина С. В. Организационная культура в западной традиции: природа, логика формирования и функции // Психология НГУ. Эл. ресурс. Режим доступа: http://psychology.nsu.ru/statserbina.html.

УДК 316.75

Куликов Сергей Павлович

Кандидат социологических наук, и.о. заведующего кафедрой «Государственное

управление и социальные технологии” Московского авиационного института (национального исследовательского университета), г. Москва

Борзов Олег Александрович

Аспирант Московского государственного лингвистического университета

Kulikov Sergey P.

Candidate of Sociological Sciences, Acting Head of Department
“State management and social technologies” Moscow Aviation Institute (National Research University), Moscow

Borzov Oleg A.

Graduate Student Moscow State Linguistic University, Moscow

КОНЦЕПТУАЛЬНАЯ ИНТЕРПРЕТАЦИЯ КОМПОНЕНТЫ “СОЦИАЛЬНАЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ” В ПОВЕДЕНЧЕСКОЙ МОДЕЛИ ЧЛЕНОВ СОВРЕМЕННОГО РОССИЙСКОГО СТУДЕНЧЕСКОГО СУБСОЦИУМА

CONCEPTUAL INTERPRETATION OF COMPONENT “SOCIAL RESPONSIBILITY” IN THE BEHAVIORAL MODELS OF MEMBERS OF MODERN RUSSIAN STUDENT SUBSOCIETY

Аннотация. Констатировано, что при управлении социальными группами и субсоциумами необходима идентификация их поведенческой модели. Показано, что непременной компонентой этой модели является идентификации целевой ориентированности и запретительности локализованного субсоциума. Раскрывается системотехническая интерпретация собственного ви́дения социальной ответственности этого субсоциума через его цели и запрещения. В качестве демонстрационного применения разработки приводится обоснование утверждения о том, что, несмотря на достаточно высокую заинтересованность в активном участии в жизни общества, рассмотренный субсоциум проявляет низкий уровень активности в аспекте общественно-политической деятельности.

Ключевые слова: социальная ответственность, молодежь, социальная политика, поведенческая модель.

Abstract. It was stated that the management concerning of social groups and subsocieties absolutly necessary identification of their behavioral patterns. It is shown that an essential component of this model is the identification of a purpose oriented and prohibit localized subsociety. Reveals system interpretation of his own vision of social responsibility that subsociety through his purposes and prohibitions. As a demonstration of application development provides a rationale for the assertion that, despite the relatively high interest in active participation in the life of society, considered subsociety demonstrate a low level of activity in the aspect of socio-political activities.

Keywords: social responsibility, youth, social policy, behavioral model.

Введение. Управление в социальных системах должно строиться на базе высоких, интеллектуальных управленческих технологий. Непременным их свойством должно быть то, что соответствующие социальные объекты должны достаточно адекватно моделироваться посредством моделей, что позволяет реализовывать основные функции управления (см., например, [1]). В виде предмоделей или финишных модельных идентификаций в этом случае достаточно часто применяются так называемые поведенческие (или их иногда называют беспереводно бихейвористскими) модели (см., например, [2]). Эти модели могут иметь характер сценарных, математических, системотехнических, натурных и иных идентификаций. Соответственно требуется произвести содержательное декомпозирование этих моделей – в том числе категориальное декомпозирование. Критически важным и репрезентативным примером субсоциума является студенчество, для которого можно установить типологическое многообразие (например, по виду обучения, региону обучения, профилю обучения и т.д.). Однако в некоторых аспектах можно и должно выявить типизированные идентификации, в некотором смысле абстрагируясь от локализации студенческого субсоциума. Общеизвестно, что наиболее распространённым и корректным способом моделирования таких объектов, в том числе – перманентных социумов типа студенческих сообществ является привнесение так называемых поведенческих моделей. Однако достаточно часто эти модели строятся недостаточно корректно, в том числе в концептуальном аспекте, а также привносятся ошибки в собственно саму процессорную идентификацию.

Поэтому проблема выделения социальной ответственности и её строгая управленческая интерпретация видятся нуждающимися в глубоком изучении. Она достаточно важна в связи с тем, что студенчество образует наиболее важную компоненту человеческого потенциала постиндустриального общества.

Результаты. Ныне формы участия студенческой молодежи в социальной жизни могут быть весьма различными, начиная от проявления пассивности и конформизма и заканчивая жестким протестом – условно называемым бунтарством. Понятно, что для результативности позитивного управления на различных уровнях необходимо представление о том, как выглядят целевые и запретительные воззрения студенческого сообщества, в том числе на реализацию гражданской активности, включая вовлечённость в политические процессы. Нельзя однозначно утверждать, что это участие должно быть созвучно политике декларируемой государством, т.к., к сожалению, эта политика не на всех этапах развития общества отвечает требованиям гуманизма и толерантности. Важно отметить, что молодежь может являться той компонентой социума, которая обеспечит корректное функционирование механизма политического управления, активно участвуя в формировании просоциальной государственной политики. Однако это возможно лишь при условии продуктивного (компетентного и активного) участия студенческой молодежи в политике, осознания целей и запрещений в части своих действий и получении должного отклика со стороны властных структур, позволяющего социальной базе постиндустриального общества обеспечить надлежащее состояние всего социума в целом. Нам представляется, что такое положение вещей вызывает к жизни еще одно важное понятие – ответственности молодого человека за политические реалии. Соответственно следует оценивать и формировать так называемую социальную ответственность студенческого субсоциума. Несомненно, что социальная ответственность в этой сфере будет иметь определённую неидентичность, разброс, в том числе – и сущностную, осознаваемую и проявляемую – как по содержанию, так и по форме. Однако некие модальности, пусть даже полимодальности, и осреднённости, несомненно, можно выделить, ибо управлять всем неопределённостным многообразием невозможно в принципе.

Понятие “ответственности” используется в различных науках и рассматривается с разных точек зрения, являясь краеугольным камнем в выявлении связи в триаде “личность – государство – общество”. Философские построения представления ответственность как определяющую категорию морали и этики, в политологии же чаще всего обращают внимание на ответственность политического лидера перед его сторонниками, в исторической науке – ответственность за судьбы мера, в искусствоведении – как ответственность художника перед эстетическими идеалами, в правоведении – как ответственность за нарушение законодательных норм, в психологии как ограничитель потребностей человека, в педагогике как ответственность родителей и общества за воспитание и развитие ребенка, как ориентир в воспитании, как мера допустимого в общении  поведения и т.д. Можно отметить, что понятие ответственности  в той или иной степени присутствует во всех областях знания, определяя рамки возможного и допустимого.  Однако по поводу социальной ответственности у ученых сегодня нет общих позиций.

Так, в частности, Деревянченко А.А. (см. [3]) отмечает в проблеме ответственности: “Существует мнение о том, что не следует искусственно возводить барьеры, очерчивая границы для различных наук, исследующих какое-либо предметное поле. Крайне важно постичь проблему, имеющую важное, актуальное теоретическое и практическое значение комплексно, без «растаскивания» объекта исследования по научным цехам”. Учитывая это утверждение, попытаемся выработать интерпретацию понимание социальной ответственности, наиболее применимое к студенчеству и делая упор на политический акцент. Будем исходить из того, что ответственность – это глобальная категория, означающая ориентированность, обязанность и готовность субъекта отвечать за совершенные (или несовершенные) действия, поступки и их последствия, в том числе предполагаемые.

Ответственность может быть принята на себя добровольно или налагаться извне. Например, правительство должно нести ответственность за нарушения прав человека, а человек за нарушение прав других людей или нарушение своих обязанностей перед государством. В зависимости от характера применяемых санкций различают ответственность материальную, юридическую, моральную, социальную, политическую и т.д. Таким образом, это понятие можно расценивать как универсальный измеритель соответствия поведения человека общественным ожиданиям, возможности уложиться в границы допустимого поведения и в формировании таких границ как для отдельного субъекта, так и социумов различного иерархического уровня. Эти границы соотносятся сразу с двумя видами интересов – удобством субъекта и удобством его социального окружения. Важно понимать, что хотя формирование границ допустимого в поведении является и ограничением и самоограничением, это не стратегия аскетизма и лишений на благо общества, а  путь разумной личности, понимающей, что собственное удобство и комфорт могут быть достигнуты только в случае принятия личности обществом, а последнее напрямую зависит от возможности индивида сделать себя полезным этому обществу. Более того, и это особенно важно для нашего рассмотрения,  стать достойным гражданином невозможно в одиночку. Структура современной жизни такова, что в любой сфере, начиная от научной школы и заканчивая политической активностью, решает дело не единичное участие, а слаженная, коллективная работа. Безусловно, никто не отрицает необходимость воспитания субъективной нравственной ответственности, но, рассматривая гражданское общество в целом, важно понимать, что такого примитивностного  понимания ответственности недостаточно. Более важным на современном этапе видится понятие социальной ответственности. Ныне это понятие рассматривается, прежде всего, менеджментом и экономическими науками, но мы считаем возможным применить его и к политической сфере.

Рассматривая социальную ответственность как методологическое понятие, характеризующее специфику проявления социальных отношений в обществе, Сперанский В.И. (см. [4]) выделяет в ней два уровня отношений: “В одном случае ответственность рассматривается ретроактивно, как система социальной подотчетности и как санкция за действие, идущее вразрез с интересами общности. Во втором, как взаимосвязь между людьми, коллективами, общностями, основанные на сознательном отношении к деятельности, совершаемой в соответствии с потребностями общества и отдельной личности”. В некотором смысле развивая эти идеи, Каргалова М.В. (см. [5]) замечает,  что социальная ответственность – это ответственность перед обществом на том участке, который занимает тот или иной социальный субъект [3].

Итак, социальная ответственность в своего рода классическом социологическом представлении – это составная часть более общего понятия “ответственность” как общесоциологической и философской категории, выражающей общественные отношения (экономические, политические, социальные, правовые, экологические, нравственные и др.) в обществе по поводу регламентации деятельности. Социальная ответственность, в отличие от других видов ответственности, не обязательно предусматривает вертикальную иерархическую структуру, связанную с исполнением определенных обязанностей. Она учитывает и горизонтальные связи, комплексирующие элементы общественной жизни неформальными связями.

В узком смысле понятие социальной ответственности относится к сфере непосредственных условий жизнедеятельности людей, удовлетворения их разнообразных социальных потребностей. В данном смысле понятие социальной ответственности подразумевает обязанность тех или иных общественных сил и институтов способствовать решению экономических, социальных, образовательных, здравоохранительных, культурных и прочих проблем населения, обеспечивая основы функционирования современного общества. Именно социальная ответственность выступает фундаментом социального государства и общества всеобщего благосостояния как систем, признающих свою ответственность за удовлетворение основных потребностей граждан и предпринимающих для этого соответствующие практические усилия (см., в частности, [3, 6]). Различные регуляции поведения позволяют говорить о том, что ответственность субъекта может строиться  на различных началах на высоком уровне долга (нравственном контроле) или на внешних формах контроля, подразумевающих подотчетность и наказуемость (моральный и законодательный контроль). Наиболее распространенными видами ответственности, являющимися регуляторами поведения, являются: юридическая и нравственная. И та, и другая являются формами личной ответственности субъекта. В [7] утверждается, что “однако личная ответственность, хотя формально и является формой отчетности  перед обществом, на самом деле, по крайней мере, в современном ее понимании, оставляет человека наедине с самим собой. Принимая или не принимая меру личной ответственности, человек рассматривается как часть общества. Однако общество – это сложнейшее образование, которое нельзя представить простым суммированием его членов. В данном случае – это синтетическое образование большее, чем могло бы получиться при суммировании частей”, т.е. выделяется синергетический аспект компонент ответственности.

Рассмотрим строгую управленческую интерпретацию ответственности, выходя за рамки узкого понимания как обязательственных запрещений и ограничений (см., например, [8]). Социальную ответственность рассмотрим применительно к некоему абстрактному члену современного российского студенчества.

Выделим две составляющие:

– поведенческие цели;

– поведенческие запрещения, причём они могут касаться и целей, и активностей (действий или бездействий) субъекта.

Поведенческие цели отражают, как выглядит ви́́дение ориентированности поведения субъекта (в нашем случае – студента) в части невязок состояния объектов его управления от неких идеальных состояний. Поведенческие цели субъекта могут быть связаны с ним самим и с другими субъектами, а также объектами. Так, например, студент может иметь в качестве цели приближение к определенному уровню престижности позиционирования его социального статуса в обществе или исходить из того, что комфортным для него является определенный уровень его гражданских свобод.

Поведенческие запрещения соотносятся:

– с недопустимостями в части достижения поведенческих целей субъекта-студента;

– с недопустимостями в части действий или бездействий субъекта-студента.

Так, например, студент может наложить запрещения на степень игнорирования его законных интересов при организации и осуществления учебного процесса, на формы его принудительного вовлечения в политическую жизнь или изъятия из неё, может ограничить себя в формах протеста в части соблюдения канонов обучения в высшей школе и т.д.

Для проводимого рассмотрения важным представляется применение  понятия “социальная ответственность” в политическом аспекте, т.е. рассмотрение этой категории не только как возможности и способности отдавать кому-либо  отчет в своих действиях и признавать свое авторство в их последствиях, а еще и ответственность за социальную группу, референтным членом, которой себя ощущает субъект. Мерой ответственности становится, таким образом, мера осознания субъектом своей причастности к семье, группе единомышленников или к обществу в целом. Уточнение понятия “социальная ответственность” применительно к участию студенчества в политическом аспекте позволяет сделать предположение о том, что участие этой группы членов социума, локализованных в субсоциум, будет активнее и станет реализовываться в должных просоциальных формах, если молодые люди будут осознавать ответственность перед обществом и  чувствовать свою с ним взаимосвязь. В свою очередь, почувствовать такую взаимосвязь и свою ответственность перед обществом молодым людям помогает участие в молодежных объединениях и организациях.

Необходимо отметить, что законодатель предопределяет членство только для общественной организации; общественное движение, общественный фонд, общественное учреждение и орган общественной самодеятельности работают без фиксированного членства. Но что значимо: орган общественной самодеятельности может функционировать не только по месту жительства, но и по месту труда и учебы. Это позволяет общественной инициативе студенчесства реализовываться через данные структурные организации. Органы общественной самодеятельности достаточно активно развиваются в молодежной среде. Они зачастую и не регистрируются, время их жизнедеятельности определяется самими их участниками. Для выявления актуального состояния заявленной проблемы был проанализирован социологический материал, в рамках социологического исследования современной молодежи, сделанного по заказу Правительства города Москвы в 2016г. и раскрывающего отношение студенческой молодежи к общественной жизни в настоящее время. Для выявления степени социальной активности и ответственности студентов высших учебных заведениях, было проведено социологическое исследование в семи ВУЗах Москвы. В исследовании принимали участие 10000 студентов, обучающихся на первом и втором курсах в возрасте от 17 до 19 лет. Возраст респондентов был выбран не случайно, так как  именно студенты  первого и второго курсов наиболее вероятно  могут стать субъектами влияния и развития политической культуры. Респондентам предлагалось заполнить информационно-интерактивную и содержательную часть анкеты. Информационно-интерактивная часть предполагала ответы на следующие вопросы: фамилия имя отчество, пол, семейное положение, год рождения, ВУЗ и факультет на котором учится респондент, контактный телефон, E-mail, округ места жительства. Содержательная часть анкеты состояла из 20 вопросов с заданными вариантами ответов и четырёх вопросов со свободной формулировкой ответа.

В том числе, в соответствии с принципом обоснованной теории А. Страусса и Дж. Корбина [9], работа по анализу опросных листов позволила выявить следующие тенденции. В социальной активности преобладает обсуждение общественных явлений в студенческой среде, которое подкрепляется нежеланием оставлять общественную жизнь без изменений. Отмечается яркая тенденция активности по отношению к социальным акциям, подкрепляемая представлением о возможности изменить ситуацию в стране путем общественных действий.  19% респондентов хотят участвовать в общественных мероприятиях и социальных акциях. При этом 48% опрошенных настроены участвовать в общественных мероприятиях и социальных акциях и, таким образом,  являются резервом для проведения агитационной работы. В общем можно заключить, что 67% опрошенных студентов имеют достаточно высокий уровень социальной активности.

На вопрос о возможности изменения ситуации в стране путем социальных акций 12% опрошенных респондентов высказались за такую возможность. 34% опрошенных  не уверены, но скорее склоняются к мнению.  3% опрошенных студентов желают оставить в общественной жизни все как есть, но 35% с ними категорически не согласны и готовы  к действиям для осуществления необходимых изменений.  Этот результат обнадеживает, говоря о том, что значительная часть молодежи готова к участию в политической и общественной жизни страны. Однако здесь требуется серьезная организационная работа. Был выявлен интерес студентов к общественным явлениям и процессам. Так, 37% опрошенных  обсуждают общественные явления в коллективе сокурсников, а 42% респондентов склонны поддержать обсуждение  общественных явлений, если кто-то заводит об этом речь, т.е. являются пассивно интересующимися. В студенческой среде  была отмечена наименьшая информированность о следующих организациях: молодежное движение “ДА”, “Молодежное Яблоко” и “Союз коммунистической молодежи”. Отмечается информированность молодежной среды относительно таких организаций, как “Наши” и “Молодая гвардия”. На вопрос, нравится ли заниматься общественной работой, 21% опрошенных ответили положительно. Отмечается резерв в 46%  респондентов, которые при создании соответствующих условий, готовы были бы заниматься общественной работой. В деловой активности студентов  наибольшую выраженность имеют готовность совмещать учебу в институте с работой и желание работать по специальности после окончания института. Политическая информированность и активность отмечена у 16% опрошенных, а 43% респондентов имеют тенденцию к участию в общественных мероприятиях и социальных акциях и являются резервом для проведения агитационной работы.

В целом на основании проведенного опроса видится допустимым утверждать следующее:

– культурно-досуговая среда московской студенческой молодежи в большей степени является пассивной, не ориентированной на социальную активность;

– меньше всего молодые москвичи читают, а больше всего смотрят ТВ и посещают Интернет;

– молодые москвичи более склонны к пассивным, не ориентированным на развитие, совершенствование или на общественную активность видам досуга;

– студенты в большей степени ориентируются на развлекательные виды информации, не требующие рефлексии, в меньшей степени связанные с социальной активностью и саморазвитием;

– больше половины опрошенных студентов с некоторым оптимизмом и позитивностью оценивают свою жизнь, жизненные перспективы и состояние общества. Однако социальное самочувствие недостаточно высоко для того, чтобы говорить об отсутствии социально-психологического кризиса в среде московской молодежи;

– молодежь недостаточно оптимистично оценивает свои возможности на рынке труда, что связано, во многом, с возрастными ограничениями (сложности совмещения учебы и работы, недостаток опыта и т.д.);

– студенты в большей степени склонны к пассивному отношению к жизни, в меньшей степени ориентируясь на личностное развитие и социально-общественные ценности и цели;

– с одной стороны, молодежь заинтересована в социальной активности, с другой стороны, молодежь отличается достаточно пассивным поведением и не участвует в общественной деятельности;

– больше половины московской молодежи считают, что необходимо привлекать молодежь к социальной активности;

– практически каждый второй молодой москвич позитивно рассматривает для себя участие в той или иной сфере общественной жизни, при этом наибольшим потенциалом пользуется молодежное трудоустройство, а наименьшим – молодежная политика;

– больше половины московской молодежи придерживаются ценности личности и свободы, по сравнению с целями государства и равенством;

– молодежь отличается не достаточно высоким уровнем знания того, каким образом осуществляется молодежная политика в Москве, в чем проявляется молодежная политика. Также наблюдается невысокий уровень доверия эффективности молодежной политики. Исходя из оценки собственной жизни, молодежь оценивает молодежную политику на среднем уровне.

Можно обобщить, что, несмотря на достаточно высокую заинтересованность в активном участии в жизни общества, студенческая молодежь крайне мало занимается общественно-политической деятельностью [10]. Студенческая молодежь отличается, в целом, невысокой политической “сознательностью”, т.е. недостаточно заинтересована в получении информации, участии в политической деятельности, при этом наблюдается недостаток или даже отсутствие организаций, партий, удовлетворяющих интересы и потребности молодежи.

Исходя из изложенного, имеются основания сформулировать следующее:

– в обеспечение приемлемо результативного управления социумными обособлениями в обязательном порядке следует идентифицировать поведенческие модели субсоциумов, которые являются разновидностью моделей объектов управления при социальном управлении. Это в полной мере распространяется и на современный российский студенческий субсоциум;

– известные интерпретации социальной ответственности достаточно многообразны, но она всегда соотносится с интересами и действиями членов социума, а также привносят её как непременную компоненту поведенческой модели;

– наряду с социологической глоссарной интерпретацией социальной ответственности целесообразно ввести системотехническую интерпретацию, подразумевающую выделение поведенческих целей и поведенческих запрещений, затрагивающих и поведенческие цели, и поведенческие действия;

– выполненное демонстрационное апробирование разработанного подхода позволило выявить его научную корректность и прикладную продуктивность.

Список литературы

1. Дмитриев О.Н. Системный анализ в управлении // 5-ое издание – М.: Доброе слово, 2005 –  197 с.
2. Истратов И.А. Агентно-ориентированная модель поведения человека в социально-экономической среде // Дисс. канд. экон. наук по спец. 08.00.13 – М.: ЦЭМИ, 2009 – 151с.
3. Деревянченко А.А. Социальная ответственность в системе корпоративного управления // Монография – М.: Перспектива, 2005 – 240с.
4. Сперанский В.И. Социальная ответственность личности: сущность и особенности формирования. – М.: МГУ, 1987 – 152с.
5. Каргалова М.В. Социальная ответственность – основа современной политики // Социальная ответственность в современном обществе. Материалы круглого стола – М., 2002 -134с.
6. Новиков С.В. Национальная экономика как крупномасштабная организационная социально-экономическая система (КОСЭС) // Вестник университета (Государственный университет управления) – 2014. № 6. С. 125-132.
7. Крившенко Л.П. и др. Теория и практика психолого-педагогического сопровождения одаренных учащихся – М.: ООО Диона, 2010 –110 c.
8. Дмитриев О.Н. Основы общей теории современной российской коммерческой организации – М.: Гном и Д , 2003 – 195с.
9. Strauss A., Corbin J. Grounded Theory Methodology: An Overview // Handbook of Qualitative Research / eds. N.K. Denzin,Y.S. Lincoln. 1st ed. Thousand Oaks, 1994. P. 273–284.
10. Volkov Y.G., Kulikov S.P., Krotov D.V., Salogub A.M., Gnatyuk M.A. Role of creative social practices in the development of united activities in russian society. International Journal of Environmental and Science Education. 2016. Т. 11. № 16. С. 9398-9409.
11. Куликов С.П. Патриотическое воспитание молодежи как основное направление молодежной политики. Вестник Московского государственного областного университета. Серия: Педагогика. 2015. № 2. С. 140-145.
12. Николаев А.В., Тихонов А.И., Новиков С.В. Оценка эффективности профессиональной деятельности государственных гражданских служащих. Российский технологический журнал. 2014. № 4 (5). С. 284-295.
13. А.И Тихонов, С.В. Новиков. Институциональные аспекты государственной кадровой политики в России. Менеджмент и бизнес-администрирование. 2017. № 2. С. 25-32.

УДК 338.4

Просвирина Наталья Викторовна

Аспирант Инженерно-экономического института

Московского авиационного института (национального исследовательского университета), г. Москва

Тихонов Алексей Иванович

Кандидат технических наук, доцент

Директор Инженерно-экономического института

Московского авиационного института (национального исследовательского университета), г. Москва

Prosvirina Natalia V.

Graduate Engineering and Economics Institute

Moscow Aviation Institute (National Research University), Moscow

Tikhonov Alexey I.

Candidate of Technical Sciences, Associate Professor

Director Engineering and Economics Institute

Moscow Aviation Institute (National Research University), Moscow

Факторы конкурентоспособности и перспективы развития  российского гражданского авиастроения

Factors of competitiveness and prospect of development  Russian civil aviation

Аннотация. В статье обсуждаются проблемы текущего состояния и перспектив развития гражданского авиастроения России. Актуальность данного исследования определяется тем, что выявление и обоснование современных направлений и перспектив развития мирового и российского рынка авиационной продукции имеет определяющее значение на современном этапе развития экономики. В условиях глобализации российская авиационная промышленность неизбежно сталкивается с ожесточенной конкуренцией, как на внешних, так и на внутреннем рынке.

Summary. The article discusses the current state and prospects of development of civil aircraft engineering of Russia. The relevance of this study determined that the identification and substantiation of modern directions and prospects of development of world and Russian market of aviation products is crucial at the present stage of economic development. In the context of globalization, the Russian aviation industry are inevitably faced with fierce competition, both on external and domestic markets.

Ключевые слова: авиастроение, стратегия развития, Объединенная авиастроительная корпорация, прогнозирование, объем рынка гражданского авиастроения, конкурентоспособность.

Keywords: aviation, strategy development, United Aircraft Corporation, forecasting, market volume of civil aviation, competitiveness.

Авиационная промышленность играет системообразующую роль в экономике Российской Федерации: благодаря тесной связи с другими (обеспечивающими) отраслями ее развитие как одной из наиболее наукоемких и инновационных отраслей экономики способно оказать значительное влияние на темпы перехода страны на инновационные рельсы развития. Кроме того, авиационная промышленность оказывает ключевое влияние на формирование машиностроительного комплекса страны, обеспечивая развитие трудового потенциала Российской Федерации.

На данный момент потенциал российских предприятий даже с учетом государственной поддержки не позволяет обеспечить конкурентоспособность во всех отраслях и сегментах рынков наукоемкой продукции. Во избежание финансовых и временных потерь, а также окончательного разрушения потенциала наукоемких отраслей необходимо решить проблему их стратегического позиционирования, ответив на следующие вопросы:

• на какие рынки (только на внутренний, или на глобальный, в каких регионах мира) ориентируется отрасль;
• в каких сегментах рынка предполагается соперничать с зарубежными конкурентами;
• предполагается ли осваивать новые рыночные ниши.

Экономически обоснованный выбор стратегического позиционирования основных отраслей российской наукоемкой промышленности требует разработки особого методологического аппарата, учитывающего отраслевую специфику. В качестве примера в данной работе рассмотрено гражданское авиастроение. В силу ряда отраслевых особенностей рентабельная работа авиастроительных предприятий возможна лишь при условии обеспечения значительных объемов сбыта – порядка нескольких сотен и даже тысяч единиц за весь жизненный цикл (в зависимости от класса изделий). В то же время емкость внутреннего российского рынка гражданской авиатехники в обозримом будущем не гарантирует рентабельных объемов продаж. Таким образом, в современных условиях нет экономически приемлемой альтернативы выходу российского гражданского авиастроения на мировой рынок. [1]

Гражданское авиастроение в общем случае может развиваться:

• для удовлетворения потребностей страны в гражданской авиационной технике (в том числе такой, которая наилучшим образом соответствовала бы специфическим природно-климатическим, экономико-географическим и социально-экономическим условиям России и потому не выпускается зарубежной авиационной промышленностью);
• обеспечения значительного вклада в ВВП страны и повышения качества экономического роста как наукоемкая и высокотехнологичная отрасль промышленности с высокой долей добавленной стоимости, связанная со многими другими отраслями, порождающая в них мультипликативные эффекты и являющаяся катализатором их научно-технологического развития.

Эти две цели не являются взаимоисключающими, однако могут вступать в противоречие. Выбор (или компромисс) между ними определяет и продуктовую стратегию отрасли (что именно предполагается выпускать и для каких потребителей), и желаемый масштаб производства.

Устойчиво развиваться в долгосрочной перспективе способна лишь крупномасштабная авиационная промышленность, нацеленная и на мировой рынок, и на новые ниши рынков авиационной техники, в том числе внутренних. Для этого необходимо осуществить за плановый период технологический прорыв, который позволит создать:

• эффективную авиационную технику, ориентированную на специфические условия России и некоторых других развивающихся стран мира и позволяющую существенно повысить мобильность населения;
• высокоэффективную «традиционную» авиационную технику, ориентированную на мировой рынок такой продукции и существенно превосходящую современную продукцию зарубежных конкурентов.

Так, на реализацию Государственной программы «Развитие авиационной промышленности РФ на период до 2025 г.»  заложены суммарные расходы порядка 13 млрд долл. по 2025 г. Однако оценить обоснованность их структуры и достаточность объема можно лишь исходя из намеченной продуктовой и организационной стратегий: какие именно объемы продукции, в каких сегментах рынка предполагается выпускать, какой модельный ряд планируется разработать, каковы будут роли российских предприятий в сетевых производственных структурах и какой будет степень международной кооперации. [2]

В настоящее время основной целью развития российского авиастроения является достижение уровня экономически устойчивой, глобально конкурентоспособной отрасли, встроенной в мировой рынок и международное разделение труда, а также способной обеспечить всю научно-производственную цепочку для нужд государственной авиации. Ключевые вызовы для российского авиапрома представлены на рис. 1

Рис. 1. Ключевые вызовы для российского авиапрома

На мировом рынке финальной продукции наблюдается дисбаланс в части развития гражданской продукции. Доля России на мировом рынке гражданской продукции составляет около 1% в самолетостроении и около 3% в вертолетостроении.

Рис. 2. Объем производства гражданских воздушных судов по странам

Российское гражданское авиастроение испытывает в настоящее время трудности с обеспечением конкурентоспособности своей продукции не только на внешних, но и на внутреннем рынке. Поэтому, прежде чем предпринимать любые меры, направленные на повышение открытости отечественной экономики, безусловно, необходимо соотнести возможные выгоды и угрозы.

Для России создание конкурентоспособных гражданских воздушных судов является одним из ключевых условий улучшения транспортной доступности отдалённых регионов, повышения комфортности перемещения граждан. Авиационной отрасли сейчас оказывается достаточно широкая поддержка. В 2016 году в рамках программы «Развитие авиационной промышленности» на эти цели было направлено почти 52 млрд. руб., в 2017 году планируется 60 млрд. руб. Индекс производства гражданской продукции в авиастроении в 2016 году составил 121% по сравнению с 2015 годом. Предприятия российского оборонно-промышленного комплекса в 2016 году произвели 30 гражданских и 109 военных самолётов, а также 22 гражданских и 186 военных вертолётов.

Объединенная авиастроительная корпорация (ОАК) утвердила Программу инновационного развития на период 2016–2020 годов с перспективой до 2025 года. Данный документ декларирует динамичное развитие отрасли и укрепление конкурентных позиций Корпорации на отечественном и зарубежном рынках. Иными словами, в рамках Государственной программы «Развитие авиационной промышленности на 2013–2025 годы» по подпрограмме «Самолетостроение» российские заводы обязуются построить множество летательных аппаратов, способных вытеснить с рынка западных конкурентов. Технические и эксплуатационные характеристики Sukhoi Superjet-100 (SSJ-100) обеспечивают высокий экспортный потенциал продукта. Прогнозируемый спрос на самолеты этого класса достигает 6100 самолетов к 2027 году. Наиболее успешно данные лайнеры эксплуатируют в мексиканской авиакомпании Interjet. В Российской Федерации самолеты SSJ-100 используют такие авиакомпании, как «Аэрофлот», «Якутия», Red Wings, UTair и другие. SSJ-100 рассчитан на перевозку 98 пассажиров на расстояние до 4500 километров. Самолеты данного семейства создаются в условиях беспрецедентного международного сотрудничества в партнерстве с итальянской компанией Alenia Aeronautica и компанией Snecma (Франция). Всего в программе принимают участие более 30 ведущих компаний — поставщиков систем и комплектующих, а в качестве консультанта выступает лидер мирового самолетостроения «Боинг Коммерческие самолеты».

В 2016 году на Иркутском авиационном заводе состоялась выкатка первого российского среднемагистрального пассажирского самолета МС-21, а в 2017 году проведены его первые полеты. Начало серийного производства и первая поставка МС-21 запланирована на 2018 год: завод-изготовитель «Иркут» уже получил заказы с предоплатой на 175 лайнеров. Первым эксплуатантом самолета станет «Аэрофлот» (контракт на 50 машин), претендуют на новую разработку и иностранные заказчики. С 2020 года «Иркут» намерен ежегодно производить по 20 самолетов, с 2023-го — нарастить их выпуск до 70 машин в год. В данный момент портфель заказов достаточен, чтобы загрузить предприятие работой как минимум на пять лет, а господдержка проекта составляет более трех миллиардов рублей. Планируется, что МС-21 станет надежной заменой устаревшим Ту-154 и Ту-204 и бросит конкурентный вызов «большой двойке» Boeing и Airbus, заменив Boeing 737 и A320, чей возраст приближается к критическим 15-20 годам. При этом с отечественным SSJ-100 новый лайнер конкурировать не будет, предполагая, что эти две модели дополнят друг друга и составят в будущем 80% парка гражданской авиации России.

Начаты работы по перспективным проектам Ил-114 (турбовинтовой самолет для местных авиалиний) и Ил-96 (широкофюзеляжный самолет).

В период с 2016 по 2025 год планируется реализация комплексного проекта «Программа создания семейства перспективного широкофюзеляжного дальнемагистрального российско-китайского самолета (ШФДМС)». Только в 2016–2018 годах на инновационные мероприятия в рамках этой программы заложено 7074 миллиона рублей.

До 2019 года ОАК планирует провести реконструкцию и техническое перевооружение производства на ПАО «Туполев», а также агрегатно-сборочного и вспомогательного производства ПАО «Компания «Сухой». Годом раньше планируется закончить технологическое перевооружение и реконструкцию производства АО «Авиастар-СП». Кроме того, до конца 2017 года должен быть создан центр специализации «Мотогондолы и пилоны», на который в бюджете заложено 3250 миллионов рублей. [3]

В области гражданского вертолетостроения по проекту Ми-38 проведены дополнительные сертификационные испытания для получения одобрения главного изменения на использование централизованной заправки и эксплуатацию вертолета на обводненном топливе; проведены испытания по увеличению взлетной массы и максимальной высоты полета. В части проекта Ка-62 проведены ресурсные испытания основных агрегатов. В ходе испытаний были выявлены технические риски, в результате чего не были завершены НИОКР и сертификационные полеты по проекту. Кроме того, продолжается реализация мероприятий по финансовому оздоровлению предприятий отрасли.

Основные тенденции развития мирового самолето- и вертолетостроения:

1. Увеличение доли гражданского сегмента мирового рынка самолетостроения и его доминирование по объемам продаж в долгосрочной перспективе. По прогнозу Министерства промышленности и торговли России, мировой рынок самолетостроения вырастет к 2025 году в 2,3 раза – до 366 млрд. долл. США, причем около 80% этой суммы придется на гражданские самолеты. Планируется, что к 2025 году Россия продаст гражданских лайнеров на 9 млрд. долл. Это в 45 раз больше, чем в 2011 году. Объем мирового рынка вертолетов до 2024 г. – составляет около 18 000 машин на сумму около $ 200 млрд. долл. Ежегодные поставки оцениваются в 2 000 вертолетов, 2/3 из которых – гражданские [4]
2. Обострение конкуренции в наиболее емком сегменте рынка магистральных пассажирских самолетов и среднетяжелых вертолетов. Самым привлекательным сегментом рынка в сфере гражданской авиации является сегмент узкофюзеляжных судов. По прогнозам экспертов к 2034 году данный сегмент вырастет почти на 60% количество воздушных судов составит 28630 машин. В настоящее время в сегменте узкофюзеляжных ВС наблюдается так называемая «дуополия» концернов Boeing и Airbus. Однако в ближайшее время она будет нарушена концернами Bombardier (с машиной Cseries), Embraer (с машиной E-Jet E2), COMAC (с машиной C919), а также ОАК (с машиной МС-21). Объем рынка по сегменту среднетяжелых вертолетов на период 2016-2024 гг. составит около 107 млрд. долл. США [5], причем эта сумма в несколько раз выше, чем объем рынка в других сегментах.

На авиасалоне МАКС-2017 Объединенная авиастроительная корпорация (ОАК) представила прогноз развития мирового рынка авиаперевозок и спроса на воздушные суда на период 2017-2036 годы. Согласно прогнозу ОАК оценивает общемировой спрос на новые пассажирские самолеты в период с 2017 по 2036 год вместимостью более 30 кресел около 42 тыс. воздушных судов. Их стоимость составит порядка 6 трлн. долл. в каталожных ценах 2017 г.

Таблица 1 Обзор рынка 2017-2036. Показатели мирового рынка авиаперевозок

По объему рынка перевозок на сегодняшний день Россия занимает 7 место в мире. Предполагается, что к 2036 году  пассажирооборот российских авиакомпаний вырастет практически в 2,5 раза и достигнет почти 500 млрд пассажирокилометров. При этом совокупно среднегодовой темп роста оценивается в 4,1%, что является чуть ниже среднемировых показателей. За следующие 20 лет по прогнозу российские авиакомпании получат, опираясь на свою потребность, порядка 1 170 новых самолетов.

Имеющиеся твердые заказы, которые размещают сейчас авиакомпании по разным продуктам в разных категориях, покрывают порядка 47% от ожидаемого будущего спроса. Стоит отметить, что в наибольшей степени покрытие этого спроса наблюдается в группах узкофюзеляжных самолетов, размерностью выше 120 кресел (около 57%). Среди этого заказа серьезную долю занимают заказы на самолет МС-21-300.

Таблица 2. Обзор рынка 2017-2036. Региональный обзор: Россия

Также прогнозируется высокий спрос в сегменте самолетов вместимостью 60-120 кресел, около 15% от общей потребности, что выше среднемирового уровня. Это, в первую очередь, связано с тем, что в настоящее время ведется активная работа, в том числе при поддержке государства, по разработке эффективных методов стимулирования продаж, в том числе и представление эффективного операционного лизинга.

В целом, если говорить о структуре рынка и спроса, который прогнозируется на 20-летний период, можно отметить, что мировой парк вырастет практически вдвое и достигнет 47 000 самолетов. При этом он существенно обновится, в большей степени за счет того, что часть придется на потребность в обновлении текущего парка выбывающих судов, часть на потребность, связанную с развитием самих авиаперевозок [6].

В текущие прогнозируемые 20 лет оценивается, что в целом по совокупности по всем рынкам, новых пассажирских самолетов потребуется порядка 42 000. Стоит отметить, что на этот спрос влияет множество факторов, как спрос чисто в мировой экономике, так и увеличение численности населения Земли. По оценкам национальных и международных организаций, население в следующие 20 лет вырастет более, чем на 1,3 млрд. человек, что составит в приросте порядка 20%. Показатели мирового ВВП вырастут более, чем на 50 трлн. долл.

На удвоение пассажирского парка самолетов будут влиять изменения и модернизация действующей инфраструктуры, предложения на рынке все больше самолетов с новыми показателями эффективности, которые приведут к снижению себестоимости перевозок и повышению мобильности населения.

Рис. 3. Обзор рынка 2017-2036. Мировой парк пассажирских самолетов [6]

В мировой практике авиастроение имеет существенную государственную поддержку на всех этапах – от проектирования воздушных судов до субсидирования выпадающих доходов при эксплуатации, и софинансирование поставок. России необходимо взять ориентир на основных конкурентов и не отставать в этом ни на внутреннем, ни на внешних рынках.

Список литературы

1. Клочков В.В., Русанова А.Л., Проблемы стратегического позиционирования российской наукоемкой промышленности (на примере гражданского авиастроения) // Экономическая наука современной России. 2009. № 4. С. 64-79.
2. Клочков В.В., Фролов И.Э. Анализ Государственной программы «Развитие авиационной промышленности РФ на период до 2025 г.» как стратегического планового документа / Материалы 15-го Всероссийского симпозиума «Стратегическое планирование и развитие предприятий». М.: ЦЭМИ РАН, 2014. Т.5. С. 96-98.
3. Слюсарь Ю.Б., Российский авиапром: быстрее, мощнее, комфортнее // Бизнес России URL: https://glavportal.com/materials/rossijskij-aviaprom-bystree-moshnee-komfortnee/ (дата обращения: 1.09.2017).
4. Доклад о целях и задачах Минпромторга России на 2016 год и основных результатах деятельности за 2015 год // http://minpromtorg.gov.ru/common/upload/files/docs/Doklad_MPT_072016.pdf (дата обращения: 22.03.17)
5. Мечты о полете. Годовой отчет – 2015 АО “Вертолеты России” // АО “Вертолеты России” http://www.russianhelicopters.aero/upload/iblock/a59/Helicopter_Rus.pdf (дата обращения: 22.03.17)
6. Прогноз мирового рынка гражданской авиации 2017-2036 // Aviation Ex Содружество авиационных экспертов http://www.aex.ru/docs/3/2017/8/14/2645/ (дата обращения: 02.09.2017)
7. Стратегия развития авиационной промышленности Российской Федерации на период до 2030 года // http://minpromtorg.gov.ru/common/upload/001_2030_281116.docx (дата обращения: 06.04.2017).
8. Государственная программа Российской Федерации «Развитие авиационной промышленности на 2013-2025 годы» // http://investkostroma.ru/uploads/file/Gosudarstvennaya_programma_razvitiya_aviacionnoy_promyshlennosti.pdf (дата обращения: 03.04.2017)
9. Просвирина Н.В., Тихонов А.И. Прогнозирование потребности в производстве продукции российского авиадвигателестроения на мировом рынке // Менеджмент и бизнес-администрирование. 2017. № 1. С. 91-109.
10. Просвирина Н.В., Тихонов А.И. Производственный потенциал аэрокосмического комплекса (на примере авиационного двигателестроения // Стратегическое планирование и развитие предприятий. Материалы Симпозиума. 2016. С. 130-132.
11. Просвирина Н.В., Тихонов А.И., Лазников Н.М. Прогнозирование спроса на продукцию авиационного двигателестроения в условиях открытого конкурентного рынка // Вооружение и экономика. 2016. № 4 (37). С. 128-135.
12. Клочков В.В. Стратегия развития российского авиастроения: позитивная альтернатива // Стратегическое планирование и развитие предприятий. Материалы Симпозиума. 2017. С. 707-709.
13. Приворотская С.Г. Авиастроение в России: факторы конкурентоспособности и перспективы развития // Транспортный бизнес в России. 2013. №6. С. 76-79.
14. Тихонов А.И., Калачанов В.Д., Просвирина Н.В. Повышение конкурентоустойчивости предприятий авиационного двигателестроения в современных экономических условиях // Вестник Московского авиационного института. 2016. Т.23. №1. С. 218-225.
15. Просвирина Н.В., Тихонов А.И. Перспективы развития рынка российского авиадвигателестроения // Московский экономический журнал. 2017. №2. С. 43.
16. Краев В.М., Тихонов А.И., Новиков С.В. Конверсия авиационных технологий // СТИН. 2017. №10. С. 40-44.

УДК 330.16

Давыдова Юлия Владимировна ,

кандидат экономических наук, старший преподаватель,

Вятская государственная сельскохозяйственная академия, г. Киров

Davydova Ju. V. ,

 candidate of economic Sciences, senior lecturer,

Vyatka state agricultural Academy, Kirov

МЕТОДОЛОГИЯ ОЦЕНКИ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ БЕЗОПАСНОСТИ РЕГИОНА

THE METHODOLOGY OF ECONOMIC SECURITY OF THE REGION

Аннотация: Вопросы оценки и обеспечения экономической безопасности в настоящее время являются актуальными, особенно в условиях введения экономических санкций. Для своевременной нейтрализации угроз экономической безопасности необходимо проводить ее оперативную оценку в разрезе различных сфер и отраслей экономики. В статье рассмотрены вопросы проблематики методологии оценки экономической безопасности региона. Проведен сравнительный анализ различных методик оценки, предлагаемых отечественными учеными, выявлены их общие черты и отличия. Сделан вывод о необходимости утверждения единой методики оценки экономической безопасности региона, позволяющей своевременно проводить диагностику состояния и угроз развития региона, сопоставлять различные регионы страны по уровню экономической безопасности.

Summary: Questions of assessment and ensuring economic security are relevant, especially in the conditions of imposition of economic sanctions now. For timely neutralization of threats of economic security it is necessary to carry out her operational assessment in a section of various spheres and branches of economy. In article questions of a perspective of methodology of assessment of economic security of the region are considered. The comparative analysis of various techniques of assessment offered by domestic scientists is carried out, their common features and differences are revealed. The conclusion is drawn on need of a statement of a uniform technique of assessment of the economic security of the region allowing to carry out in due time diagnostics of a state and threats of development of the region, to compare various regions of the country on the level of economic security.

Ключевые слова: экономическая безопасность, методика оценки, индикаторы, пороговые значения, интегральный показатель, индексный анализ, нормирование показателей

Keywords: economic security, assessment technique, indicators, threshold values, integrated indicator, index analysis, rationing of indicators

В настоящее время исследование такой категории как экономическая безопасность государства и регионов является актуальным и привлекает внимание значительного числа ученых-экономистов.

В целом, под экономической безопасностью понимается способность экономической системы обеспечивать реализацию и защиту государственных интересов от воздействия  как внешних, так и внутренних факторов, поддерживать нормальные условия жизнедеятельности населения, гарантировать обеспеченность народного хозяйства необходимыми ресурсами.

В настоящее время все методы, предлагаемые и используемые отечественными авторами для оценки экономической безопасности региона, можно подразделить на следующие группы:

1. Оценка уровня и динамики изменения основных экономических показателей развития региона;
2. Сравнение фактических показателей развития региона с их пороговыми значениями;
3. Ранжирование регионов по уровню угроз на основе экспертной оценки или путем проведения стандартизации, нормализации показателей;
4. Статистические методы расчета (индексный, дисперсионный анализ и т.п.).

Согласно Голубевой С.Г. [1] для достижения экономической безопасности первоочередное значение имеет предупреждение возможных угроз, а не пассивное определение последствий их воздействия. При этом для своевременной и адекватной диагностики экономического положения региона, выявления факторов, оказывающих негативное влияние на него, необходимо точно определить основные показатели (индикаторы) экономической безопасности.

При этом индикаторы должны отражать наиболее важные характеристики экономического состояния региона. В настоящее время нет единства среди ученый по поводу перечня и количества индикаторов (показателей) экономической безопасности. Большинство методик предполагает расчет 20-30 различных показателей, сгруппированных в зависимости от оцениваемой сферы деятельности.

Так, Д.В. Третьяков предлагает следующие группы индикаторов:

1. способность экономики региона к устойчивому росту;
2. обеспечение продовольственной безопасности;
3. устойчивость финансовой системы;
4. поддержка научного потенциала;
5. зависимость экономики региона от импорта важнейших видов продукции;
6. уровень жизни населения;
7. качество жизни;
8. демография [2].

В рамках каждой группы индикаторов оценка экономической безопасности производится на основе 29 показателей.

Помимо разработки перечня показателей экономической безопасности, важную роль для оценки имеет определение их пороговых значений. Пороговые значения – это такое значение показателя, выход за границы которого вызовет угрозу экономической безопасности.

В настоящее время ученые не пришли к единому мнению по поводу пороговых значений показателей.

Так, Д.В. Третьяков, С.Г. Голубева рассчитывают данные значения на основе исследования существующих отечественных и зарубежных методик.  При этом упоминая о необходимости учета тенденций развития экономики регионов.

Развивая методику Д.В. Третьякова,  С.Г. Голубева предлагает расчет интегрального показателя, на основании шкалирования которого дается оценка уровня экономической безопасности: высокий, нормальный, низкий, кризисный, критический.

Одной из наиболее используемых методик является методика И.В. Новиковой, Н.И. Красникова. Данные авторы предлагают расчет 22 показателей, характеризующих семь сфер региональной экономики: продовольственной, производственной, инфраструктурной, финансовой, социальной, информационно-технической и инновационной [3].

Оценка экономической безопасности по данной методике также как и в рассмотренной выше, производится на основе сравнения фактических значений с пороговыми. В качестве пороговых авторы принимают либо значения, предложенные другими учеными (в частности С.Ю. Глазьевым) либо определяют экспертным способом.

С. Н. Митяков, Е. С. Митяков, Н. А. Романова выделяют 20 индикаторов экономической безопасности, подразделенный на 4 проекции: проекция «Экономическое развитие», проекция «Социальное развитие», проекция «Инновационное развитие», проекция «Экологическое развитие» [4]. В данной методике расширена оценка инновационного развития региона как основного условия достижения экономической безопасности региона, отвечающего за модернизацию экономики. Также ученые выделяют в отдельный блок оценку экологического развития региона на основании трех показателей: выбросы в атмосферу от стационарных источников, сброс сточных вод, лесовосстановление.

Для сопоставления показателей, имеющих разную размерность и более наглядного сравнения с пороговыми значениями, авторы предлагают проведение нормировки показателей с целью приведения их к безразмерному виду. Значение безразмерного индикатора ниже 1 (порога) будет свидетельствовать о наличии угрозы экономической безопасности. Далее проводится отнесение значения безмерного индикатора к одной из пяти зон риска: катастрофического, критического, значительного, умеренного и зоне стабильности.

В заключении авторы делают вывод о том, что предложенная система показателей не является окончательной и  может быть дополнена.

К.К. Логинов придерживается мнения С. Н.  и Е.С. Митяковых о необходимости проведения нормирования для возможности сравнения показателей, однако предлагает другую систему индикаторов для следующих сфер: производственная, научно-техническая, экономическая, социальная, денежно-финансовая и кадровая [5].Отличительной особенностью данной методики является оценка кадровой составляющей экономической безопасности. В данной работе предлагается использовать показатели выпуска квалифицированных рабочих кадров, а также специалистов со средним и высшим образованием. В качестве пороговых значений автор предлагает значения, определенные в других работах (С.Ю. Глазьевым), и средние значения по России.

Следующие две методики также основаны на сравнении индикаторов экономической безопасности с пороговыми значениями, но при этом не разделяя их по различным сферам (группам). Данные методики различаются перечнем показателей.

Так, Х.М. Хаджалова выделает десять показателей:

1. Объем ВРП на душу населения.
2. Объем инвестиций, в % к ВРП.
3. Износ основных фондов.
4. Внешнеторговая деятельность (соотношение экспорта с импорта).
5. Доля в промышленном производстве обрабатывающей промышленности.
6. Инновационная активность организаций.
7. Собственные доходы в консолидированном бюджете в % к ВРП.
8. Расходы консолидированного бюджета на социально-культурные мероприятия (образование, здравоохранение, социальная политика) в % к ВРП.
9. Доходы населения, в % к ВРП.
10. Уровень занятости населения, % [6].

В качестве пороговых значений принимаются средние значения по России, скорректированные на динамику показателей развития региона.

Далее автор предлагает расчет интегрального показателя на основе расчета степени значимости каждого индикатора (соотношения значения индикатора и порогового значения). Полученный интегральный показатель позволяет определить уровень экономической безопасности: критический, кризисный, предкризисный, нормальный, высокий.

И.Е. Денежкина, Д.А. Суздалева выделают семь показателей для оценки экономической безопасности региона:

1. Объем валового регионального продукта на душу населения, % от среднемирового
2. Степень износа основных производственных фондов, %
3. Отношение инвестиций к валовому региональному продукту, %
4. Отношение расходов на социальные программы к ВРП, %
5. Соотношение средней зарплаты и прожиточного минимума, %
6. Доля безработных в общей численности трудоспособного населения, %
7. Отношение объема финансовой помощи региону из федерального бюджета к объему доходов федерального бюджета, поступивших из региона [7].

Пороговые значения были определены авторами на основе анализа работ отечественных ученых-экономистов.

Следующие три методики основаны на использовании для расчетов методов статистики.

По мнению О.А. Магомедова оценка экономической безопасности региона должна проводиться на основании расчета показателей инвестиционной, производственной, научно- технической, финансовой, социальной, демографической и продовольственной безопасности [8]. Также автор предлагает проводить оценку безопасности в сфере правопорядка. При этом, по мнению автора, основой экономической безопасности являются интересы населения и стабильность экономики, поэтому для более точной оценки следует применять индексный метод.

О.А. Магомедов предлагает расчет двух интегральных индексов: индекс благосостояния населения, стабильности и социального развития, каждый из которых состоит из частных индексов, характеризующих отдельные стороны развития региона. Шкалирование частных и интегрального индексов позволяет определить ранг (место) региона по уровню развития экономической и социальной сфера, а также выявить основные угрозы экономической безопасности.

С точки зрения И.В. Сычевой главной целью управления регионом является повышение качества жизни населения, которое достигнуто путем роста доходов населения, увеличения продолжительности жизни и улучшения жилищно-инфраструктурных условий [9]. Соответственно, экономическую безопасность региона можно рассчитать с использованием 22 показателей, объединенных в три группы: показатели доходов, продолжительности жизни, жилищно-инфраструктурных условий.

По каждой группе показателей рассчитывается индекс экономической безопасности на основе использования весовых коэффициентов, определенных экспертным методом. Общий индекс экономической безопасности представляет собой среднее значение частных индексов.

Особенностью данной методики является предложенный авторами коридор изменений пороговых значений, позволяющего сформировать более обоснованное представление о фактическом уровне развития региона. Данный коридор значений определяется на основании средней величины показателей в федеральном округе.

Значительные отличия от рассмотренных выше методик имеет методика П.С. Моисеева. Автор считает, что оценка экономической безопасности региона должна учитывать специфику данной территории, в частности он рассматривает оценку экономической безопасности агропромышленных регионов России [10].

П.С. Моисеевым был предложены следующие показатели для оценки: фондоотдача в сельском хозяйстве и обрабатывающей промышленности, фондообновляемость в сельском хозяйстве и обрабатывающей промышленности; производительность труда в сельском хозяйстве и обрабатывающей промышленности; инвестотдача в сельском хозяйстве и обрабатывающей промышленности; прибыльность предприятий и организаций по видам деятельности «сельское хозяйство» и «обрабатывающая промышленность»; уровень доходов населения, занятого в сельском хозяйстве и обрабатывающей промышленности; коэффициент самообеспечения. На основе использования  дисперсионного анализа определяется балльное значение каждого индикатора и рассчитывается интегральный показатель, на основании которого определяется уровень экономической безопасности: небезопасность, псевдобезопасность, безопасноть.

В данном методе пороговые значения, на основании которых оценивается состояние показателя, определяется с использованием данных по всем регионам России методом дисперсионного анализа. В связи с этим, данный метод является трудоемкий.

В свою очередь Е. А. Кузьмин критически относится к существующим методикам оценки экономической безопасности [11]. Согласно его точки зрения,  перечень показателей, включенных в различные методики оценки экономической безопасности, не является достаточно обоснованным. Пороговые значения, по мнению автора, определяются экспертным или опытно-сравнительным путем, что не является достоверным.

Кузьмин Е.А. предлагает проводить оценку экономической безопасности с использованием  абсолютного или относительного потенциала фрагментарной экономической безопасности, в основе которого лежит расчет чистого экспортного потенциала в разрезе различных товарных групп.

Для нахождения порогового уровня замещения внутреннего производства импортом в условиях свободной торговли, когда экономическая безопасность не нарушается, необходимо соотнести полученное значение чистого экспортного потенциала с величиной внутреннего потребления, включая изменение запасов, конечное и промежуточное использовании, в том числе и потери.

По мнению автора, преимуществом методики является возможность определения допустимого количественного изменения импорта товаров без нанесения ущерба потребностям населения страны или региона.

Таким образом, можно сделать вывод, что основным подходом к оценке экономической безопасности региона является сравнение показателей с пороговым значением. При этом рассмотренные методики отличаются как перечнем показателей, так и величиной пороговых значений, что существенно затрудняет оценку экономической безопасности, так как расчеты могут дать разный результат.

Поэтому в настоящее время возникла необходимость в принятии единой методики расчета экономической безопасности региона, которая позволит не только выявлять основные угрозы в развитии, но и сравнивать уровень развития различных регионов страны.

Литература:

1. Голубева Светлана Германовна Оценка экономической безопасности Вологодской области // Молочнохозяйственный вестник. 2014. №2 (14). С.79-86
2. Третьяков, Д.В. О совершенствовании методики оценки экономической безопасности региона (на примере Тамбовской области) / Д.В. Третьяков // Социально-экономические явления и процессы. № 10. 2011.  С. 186-189.
3. Новикова И. В., Красников Н. И. Методика выделения индикаторов экономической безопасности региона // Пространство экономики. 2009. №2-3. С.208-210
4. Митяков Сергей Николаевич, Митяков Евгений Сергеевич, Романова Наталья Алексеевна Экономическая безопасность регионов Приволжского федерального округа // Экономика региона. 2013. №3 (35). С.81-91 
5. Логинов Константин Константинович Анализ индикаторов региональной экономической безопасности // Вестник СибАДИ. 2015. №2 (42). С.132-139
6. Хаджалова Хадижат Магомедовна Анализ и оценка экономической безопасности регионов Северо-Кавказского федерального округа // Российское предпринимательство. 2015. №3. С.441-452
7. Денежкина И. Е., Суздалева Д. А. Система показателей для мониторинга экономической безопасности региона // ECM. 2011. №3. С.96-101
8. Магомедов О. А. Методологические принципы оценки состояния экономической безопасности региона // Бизнес в законе. 2008. №3. С.246-248
9. Сычева И. В., Баранов В. В. Разработка системы оценки экономической безопасности региона // Известия ТулГУ. Экономические и юридические науки. 2009. №1. С.87-97 
10. Моисеев Павел Сергеевич Организационно-экономический инструментарий обеспечения экономической безопасности агропромышленных регионов России // Социально-экономические явления и процессы. 2013. №2 (048). С.74-78
11. Кузьмин, Е.А. Теоретическое и эмпирическое исследование экономической безопасности при либерализации торговых отношений: часть 1. Теоретико-методологическая постановка и решение проблемы/ Е. А. Кузьмин// Национальная безопасность / notabene. 2013г. № 1.  С. 34-50.

References

1. Golubeva Svetlana Germanovna Ocenka jekonomicheskoj bezopasnosti Vologodskoj oblasti // Molochnohozjajstvennyj vestnik. 2014. №2 (14). S.79-86
2. Tret’jakov, D.V. O sovershenstvovanii metodiki ocenki jekonomicheskoj bezopasnosti regiona (na primere Tambovskoj oblasti) / D.V. Tret’jakov // Social’no-jekonomicheskie javlenija i processy. № 10. 2011.  S. 186-189.
3. Novikova I. V., Krasnikov N. I. Metodika vydelenija indikatorov jekonomicheskoj bezopasnosti regiona // Prostranstvo jekonomiki. 2009. №2-3. S.208-210
4. Mitjakov Sergej Nikolaevich, Mitjakov Evgenij Sergeevich, Romanova Natal’ja Alekseevna Jekonomicheskaja bezopasnost’ regionov Privolzhskogo federal’nogo okruga // Jekonomika regiona. 2013. №3 (35). S.81-91
5. Loginov Konstantin Konstantinovich Analiz indikatorov regional’noj jekonomicheskoj bezopasnosti // Vestnik SibADI. 2015. №2 (42). S.132-139
6. Hadzhalova Hadizhat Magomedovna Analiz i ocenka jekonomicheskoj bezopasnosti regionov Severo-Kavkazskogo federal’nogo okruga // Rossijskoe predprinimatel’stvo. 2015. №3. S.441-452
7. Denezhkina I. E., Suzdaleva D. A. Sistema pokazatelej dlja monitoringa jekonomicheskoj bezopasnosti regiona // ECM. 2011. №3. S.96-101
8. Magomedov O. A. Metodologicheskie principy ocenki sostojanija jekonomicheskoj bezopasnosti regiona // Biznes v zakone. 2008. №3. S.246-248
9. Sycheva I. V., Baranov V. V. Razrabotka sistemy ocenki jekonomicheskoj bezopasnosti regiona // Izvestija TulGU. Jekonomicheskie i juridicheskie nauki. 2009. №1. S.87-97
10. Moiseev Pavel Sergeevich Organizacionno-jekonomicheskij instrumentarij obespechenija jekonomicheskoj bezopasnosti agropromyshlennyh regionov Rossii // Social’no-jekonomicheskie javlenija i processy. 2013. №2 (048). S.74-78
11. Kuz’min, E.A. Teoreticheskoe i jempiricheskoe issledovanie jekonomicheskoj bezopasnosti pri liberalizacii torgovyh otnoshenij: chast’ 1. Teoretiko-metodologicheskaja postanovka i reshenie problemy/ E. A. Kuz’min// Nacional’naja bezopasnost’ / notabene. 2013g. № 1.  S. 34-50.

УДК 332.142.4

Любовь Борисовна Винничек, доктор экономических наук, профессор, зав. кафедрой «Экономика», ЧОУВО «Московский университет имени С.Ю. Витте»

Lyubov Borisovna Vinnichek,  Doctor of  Economic Sciences, professor, head of sub-department of  Economics, CHOUVO « Moscow Witte University» E-mail: l_vinnichek@mail.ru

Вера Николаевна Батова, старший преподаватель кафедры «Экономика»,  ЧОУВО «Московский университет имени С.Ю. Витте»

Vera Nikolaevna Batova

senior teacher Department of  Economics CHOUVO « Moscow Witte University »  

E-mail: batova.v.n@yandex.ru

ВЗАИМОСВЯЗЬ КРИТЕРИЕВ ЭФФЕКТИВНОСТИ И ЭКОНОМИЧЕСКОЙ БЕЗОПАСНОСТИ СЕЛЬСКОХОЗЯЙСТВЕННЫХ ОРГАНИЗАЦИЙ

INTERRELATION OF CRITERIA FOR EFFICIENCY AND ECONOMIC SAFETY OF AGRICULTURAL ORGANIZATIONS

Аннотация: В статье сопоставлены критерии эффективности и экономической безопасности сельскохозяйственных организаций, выявлена их взаимосвязь. Исследованы авторские подходы к определению «экономическая безопасность сельскохозяйственных организаций», предложено авторское определение исследуемой категории. Выявлены новые функциональные составляющие экономической безопасности сельскохозяйственных организаций, дана их детальная характеристика. По результатам исследования  сформулированы соответствующие выводы.

Abstract: The paper compares the criteria of efficiency and economic security of the agricultural organizations, revealed their relationship. The authors investigated approaches to the definition “economic security of the agricultural organizations”, the author’s definition of the studied categories. Identified new functional components of economic security of the agricultural organizations, given their detailed characteristics. According to the results of the research are formulated the appropriate conclusions.

Ключевые слова: Экономическая эффективность, экономическая безопасность, функциональные составляющие экономической безопасности, критерии эффективности.

Keywords: Economic efficiency, economic security, functional components of economic security, efficiency criteria.

Введение

Повышение эффективности функционирования сельскохозяйственного производителя является важнейшей социально-экономической задачей национальной экономики в период глобализации экономических процессов [1, c. 7]. Эффективное функционирование сельскохозяйственных производителей зависит от того, насколько факторы внешней и внутренней среды могут оказать на их деятельность негативное воздействие, т.е. насколько безопасно их существование в условиях рыночных отношений.

Проблема обеспечения экономической безопасности предприятий и территорий в последнее время исследуется довольно обстоятельно и всесторонне. Однако в научных публикациях эти проблемы рассматриваются в основном применительно к ситуации позитивного развития мировой и отечественной экономики [2, с. 56]. Между тем ситуация в настоящее время кардинально изменилась. Возникший во второй половине 2008 года финансовый кризис, переросший впоследствии в системный кризис мирового масштаба, а также экономические санкции, действующие против России с 2014 года, существенным образом отразились на российском агропромышленном производств, осложнив нормальный ход воспроизводственного процесса в хозяйствующих субъектах. Данное обстоятельство явилось предпосылкой новой оценки сложившейся ситуации и разработке комплекса мер по защите сельскохозяйственных товаропроизводителей от внешних и внутренних угроз [3, с. 45].

Результаты

Происходящие в российской экономике рыночные перемены, усиление конкуренции на товарных рынках [4, с. 36], значительный диспаритет цен на сельскохозяйственную и промышленную продукцию, отсутствие эффективной аграрной политики обусловливают снижение темпов сельского развития и необходимость поиска наиболее эффективных способов вовлечения организаций АПК в процесс модернизации российской экономики, создания приемлемых условий деятельности [5, с. 301].

Существующее многообразие трактовок экономической эффективности сельскохозяйственных производителей в наибольшей степени подходят для замкнутых систем, в которых не учитываются факторы внешней и внутренней среды, оказывающих прямое или косвенное воздействие на функционирование экономического субъекта.

С середины 90-х годов XX века в отечественной научной литературе наблюдалось заметное оживление дискуссии по вопросам обеспечения экономической безопасности. Дефиниция «экономическая безопасность» начала фигурировать в нормативно-правовой документации, в экономической, правовой, социологической научной литературе, а также и в политических спорах. Но несмотря на повышенный интерес со стороны учёных различных направлений в её теоретико-методологической области содержатся многочисленные неоднозначные трактовки, свидетельствующие о наличии большого поля научной деятельности в данной области и о настоятельной необходимости выработки единого подхода.

Проблема формирования единого подхода к сущности экономической безопасности является достаточно сложной в силу своей многоаспектности и предполагает предварительную научную проработку как теоретико-методологических вопросов, так и определение основных направлений, форм и методов реализации полученных знаний.

Повышение экономической эффективности как одного из факторов обеспечения экономической безопасности сельскохозяйственных организаций [6, 7] следует рассматривать с точки зрения системного подхода, т.к. от степени защищённости сельскохозяйственных производителей зависит вопрос повышения эффективности деятельности аграрного сектора экономики, и, как следствие, обеспечения продовольственной безопасности России.

Детальный анализ отечественной научной литературы показал, что вопросы теоретической сущности, формирования и составляющих экономической безопасности сельскохозяйственных организации изучены недостаточно глубоко, зачастую носят фрагментарный характер и требуют дальнейшего исследования в тесной взаимосвязи с такой категорией как «экономическая эффективность».

Василишин С.И. даёт следующее определение экономической безопасности сельскохозяйственных товаропроизводителей: «… под экономической безопасностью сельскохозяйственных предприятий следует понимать совокупность инструментов нивелирования угроз внутренней и внешней среды с целью получения максимальной прибыли и минимизации финансовых рисков» [8].

Дикач Д.А. высказывает мнение, что «…экономическая безопасность сельскохозяйственного предприятия – это такое состояние его корпоративных ресурсов, способное обеспечить процесс расширенного воспроизводства, финансовую устойчивость при сохранении окружающей природной среды» [9].

Кулагина Н.А. пишет: «Экономическая безопасность АПК – это оптимальное взаимодействие в цепочке «обеспечение средствами производства → производство сельскохозяйственной продукции → переработка сельскохозяйственной продукции → сбыт продукции → потребление», которое обеспечивает население продуктами питания, т.е. способствует выполнению критериев продовольственной безопасности; позволяет участникам взаимоотношений оставаться рентабельными, финансово-устойчивыми,  платежеспособными и эффективно использовать свой потенциал и обеспечивает возможности расширенного воспроизводства…» [10, c. 17].

Авторский коллектив Винничек Л.Б. Павлов А.Ю. и Батовой В.Н. сформулирован вывод, о том, что экономическую безопасность сельскохозяйственных организаций можно определить как «состояние экономической системы, при котором, посредством эффективного управления корпоративными ресурсами, обеспечивается гармоничное функционирование всех составляющих её подсистем и конкурентоспособность выпускаемой продукции, а также защищенность данной системы от угроз, порождаемых факторами внешней и внутренней среды в условиях глобализации экономики» [11, c. 118].

С целью достижения наиболее высокого уровня экономической безопасности организация должна проводить работу по обеспечению максимальной безопасности основных функциональных составляющих своей работы.

Функциональные составляющие экономической безопасности сельскохозяйственной организации представляют собой совокупность основных направлений обеспечения безопасного существования хозяйствующего субъекта, существенно отличающихся друг от друга по своему содержанию [12, c. 30].

По мнению д.э.н. профессора Л.П. Гончаренко «…функциональными составляющими экономической безопасности являются финансовая, интеллектуальная и кадровая, технико-технологическая, политико-правовая, экологическая, информационная, силовая [13, c. 394].

Каждая из вышеперечисленных функциональных составляющих экономической безопасности сельскохозяйственной организации характеризуется собственным содержанием, набором функциональных критериев и способами обеспечения. Сущность экономической безопасности заключатся в совокупности процессов, протекающих в организации, со всеми их характерными особенностями и взаимосвязями, которые составляют единую группу с точки зрения их функциональной роли в обеспечении экономической безопасности хозяйствующего субъекта.

Кроме вышеперечисленных составляющих, авторами Павловым А.Ю. и Батовой В.Н. выделены  функциональные составляющие экономической безопасности, присущие только сельскохозяйственным организациям: природно-климатическая и территориально-географическая [14, c.19]. Кроме этого, следует также выделить социальную и маркетинговую составляющие.

Основные характеристики функциональных составляющих экономической безопасности сельскохозяйственных организаций, разработанные на основании концепции Л.П. Гончаренко представлены в таблице 1.

Таблица 1 – Основные характеристики функциональных составляющих экономической безопасности сельскохозяйственных организаций

Важнейшим элементом экономической безопасности организации в современных условиях является финансовая безопасность [15, c. 12]. Именно она обеспечивает экономическую эффективность деятельности сельскохозяйственной организации, являющуюся доминирующей среди всех видов эффективности аграрного производства.

Как справедливо отмечает Ю.М. Осипов, «..с учётом господствующего положения, занимаемого финансовой составляющей в экономике, мы вправе характеризовать последнюю как экономику, управляемую в основе своей финансовым образом, через финансовые механизмы, с помощью финансовых рычагов, финансовых стимулов и в финансовых целях» [16].

Гармоничное и комплексное сочетание всех функциональных составляющих экономической безопасности путём совокупности средств и методов воздействия на процесс разработки и реализации управленческих решений, направленных на обеспечение эффективного функционирования сельскохозяйственной организации представляет собой систему обеспечения экономической безопасности.

Система (от греч. Systema – целое, составленное из частей; соединение) – множество элементов, находящихся в отношениях и связях друг с другом, которое образует определённую целостность, единство [17].

Потребность в использовании термина «система» возникает в тех случаях, когда нужно подчеркнуть, что что-то является большим, сложным, не полностью сразу понятным, при этом целым, единым. В отличие от понятий «множество», «совокупность» понятие системы подчёркивает упорядоченность, целостность, наличие закономерностей построения, функционирования и развития [18].

Таким образом, функциональные составляющие экономической безопасности представляют собой компоненты, подсистемы экономической безопасности – относительно независимые части системы, обладающие свойствами системы, имеющие подцель.

Изучая вопросы обеспечения экономической безопасности аграрного сектора экономики необходимо отметить тесную взаимосвязь между подсистемами экономической безопасности и эффективности функционирования сельскохозяйственных организаций (рисунок 1).

Рисунок 1 – Взаимодействие систем экономической безопасности и эффективности деятельности сельскохозяйственных организаций

Глубокая взаимосвязь всех видов эффективности с функциональными составляющими экономической безопасности сельскохозяйственных организаций отражает ключевое значение системы обеспечения экономической безопасности как одного из основополагающих факторов эффективного функционирования сельскохозяйственных организаций.

Выводы

Как видно, существует множество различных подходов к повышению экономической эффективности сельскохозяйственных производителей, однако анализ научной литературы показал отсутствие работ, применяющих подход к эффективности деятельности аграрного производства через обеспечение их экономической безопасности путём снижения экономических угроз, порождаемых влиянием факторов внешней и внутренней среды.

Эффективность деятельности организации зависит от того насколько она является независимой и защищённой от неблагоприятных внешних и внутренних воздействий.

Исследуемые подходы к определению эффективности деятельности аграрного сектора экономики в наибольшей степени подходят для замкнутых систем, в которых не учитываются факторы внешней и внутренней среды, оказывающих прямое или косвенное воздействие на функционирование экономического субъекта.

По нашему мнению, экономическая безопасность сельскохозяйственной организации – это состояние экономической системы, при которой обеспечивается гармоничное функционирование всех составляющих её подсистем и конкурентоспособность выпускаемой продукции, а также защищённость данной системы от внешних и внутренних угроз в условиях глобализации экономики с целью достижения эффективности функционирования аграрного производителя.

Система обеспечения экономической безопасности включает в себя несколько функциональных составляющих: финансовую, интеллектуальную (кадровую), технико-технологическую, политико-правовую, экологическую, информационную, силовую. Кроме вышеперечисленных, следует выделить функциональные составляющие экономической безопасности, присущие сельскохозяйственным производителям: природно-климатическая, природно-географическая, социальная, маркетинговая. Гармоничное и комплексное сочетание всех функциональных составляющих экономической безопасности путём совокупности средств и методов воздействия на процесс разработки и реализации управленческих решений, направленных на обеспечение эффективного функционирования сельскохозяйственной организации представляет собой систему обеспечения экономической безопасности. Одной из важнейших в современных условиях является финансовая составляющая.

Изучая вопросы обеспечения экономической безопасности аграрного сектора экономики необходимо отметить тесную взаимосвязь между подсистемами экономической безопасности и эффективности функционирования сельскохозяйственных организаций.

Литература

1. Кудрявцев А.А., Палаткин И.В., Павлов А.Ю. Экономическая эффективность деятельности сельскохозяйственных снабженческо-сбытовых потребительских кооперативов. Рекомендации; М-во сельского хоз-ва Пензенской обл., Центр развития с.-х. кооп. – Пенза, 2009.
2. Павлов А.Ю., Батова В.Н. Обеспечение экономической безопасности предприятий АПК на основе развития бизнес-процессов в сельских территориях. Монография / Пенза, 2014.
3. Павлов А.Ю., Батова В.Н. Обеспечение экономической безопасности России: экономико-правовой подход. Монография / Пенза, 2015.
4. Соколов А.Ю. Административная ответственность за нарушения антимонопольного законодательства. Монография / Саратов, 2010.
5. Киндаев А.Ю., Павлов А.Ю. Обеспечение экономической безопасности как фактор устойчивого развития предприятий АПК / В сборнике: Экономические аспекты технологического развития современной промышленности. Материалы Международной научно-практической конференции. 2016. – С. 301-305.
6. Бондин И. Влияние обеспеченности техническими ресурсами на эффективность сельскохозяйственного производства в современных условиях // Московский сельскохозяйственный журнал. – 2014. – № 1-2. – С. 39-41.
7. Винничек Л., Ефимов А.  Экономический механизм как способ регулирования аграрного производства // Московский сельскохозяйственный журнал. – 2015. – № 2. – С. 52-56.
8. Василишин С.И. Формирование экономической безопасности сельскохозяйственных предприятий // Вестник Московского университета имени С.Ю. Витте. Серия 1: Экономика и управление, 2015 [Электронный ресурс]. Дата даступа: 23.07.2017. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/formirovanie-ekonomicheskoy-bezopasnosti-selskohozyaystvennyh-predpriyatiy
9. Дикач Д.А. Повышение эконоической безопасности сельскохозяйственных предприятий: Автореф… дис… к.э.н. – Москва, 2010.
10. Кулагина Н.А. Управление агропромышленным комплексом на основе формирования паспорта экономической безопасности // Вестник Казанского государственного аграрного университета. – 2014. –Т. 9. – № 1 (31). – С. 16-21.
11. Винничек Л.Б., Батова В.Н., Павлов А.Ю. Механизм обеспечения экономической безопасности сельскохозяйственных предприятий в современных условиях // Нива Поволжья. – 2015. – № 4 (37). – С. 116-120.
12. Лукашин В.И. Экономическая безопасность. – М, 1999. – с 30.
13. Гончаренко Л.П. Экономическая и национальная безопасность. Учебник /Под ред. д.э.н., проф. Л. П. Гончаренко. М.: ФГУ НИИ РИНКЦЭ, 2005. – 543 с.
14. Павлов А.Ю., Батова В.Н. Обеспечение экономической безопасности сельскохозяйственных предприятий в условиях глобализации экономического пространства // Экономика сельскохозяйственных и перерабатывающих предприятий. – 2014. – № 6. – С. 18-21.
15. Бурцев В.В Факторы финансовой безопасности России / Менеджмент. – 2001. – № 1. – С. 12.
16. Осипов Ю.М. Финансовая экономика как высшая форма бытия экономики// Материалы к докладу на международной научной конференции «Финансовая экономика: концепции, структура, менеджмент». – М.: МГУ, апрель 2000.
17. Большой энциклопедический словарь/ Под ред. В.М. Прохорова – М., 2002. – 1456 с.
18. Волкова В. Н., Денисов А. А. Теория систем и системный анализ: учебник для академического бакалавриата. – 2-е. – М.: Юрайт, 2014. –616 с.
19. Миронов Д.С., Горбунов А.А. Место и роль инновационных проектов в преодолении сырьевой экономической зависимости. Московский экономический журнал № 3. 2017.

УДК 339.54.012+338.001.36

Неменова Дарья Львовна,

Студентка магистерской программы «Финансовое, налоговое и таможенное право»

Факультет права

Научно-исследовательский университет Высшая школа экономики

Nemenova D.L. dlnemenova@edu.hse.ru

ПРЕСТУПЛЕНИЯ В НАЛОГОВОМ ПРАВЕ НА ПРИМЕРЕ КИТАЙСКОЙ НАРОДНОЙ РЕСПУБЛИКИ И АВСТРАЛИИ

CRIMES IN TAX LAw ON THE EXAMPLE OF THE PEOPLE’S REPUBLIC OF CHINA AND AUSTRALIA

В статье рассматривается понятие налоговых преступлений, в чём заключаются и какая ответственность предусмотрена. В настоящей статье рассмотрено правовое регулирование налоговых преступлений, виды и меры ответственности и на кого обращается.

Также проводится анализ налоговых преступлений в Китайской Народной Республике и в Австралии.

Целью настоящей статьи является приведение обзор налоговых преступлений, последствия за действия их совершения, а также состав налоговых преступлений в исследуемых странах и изучение их нормативно-правовой базы.

S u m m a r y

The article deals with the concept of tax crimes, what are the obligations and what is the responsibility. This article deals with the legal regulation of tax crimes, types and measures of responsibility and on whom it applies.

Tax crimes are also analyzed in the People’s Republic of China and in Australia.

The purpose of this article is to provide an overview of tax crimes, the consequences for their actions, as well as the composition of tax crimes in the countries studied and the study of their regulatory framework.

Ключевые слова: налоговые преступления, налоговое право, законодательство, налог

Keywords: tax crimes, tax law, legislation, tax

Правопонимание налоговых преступлений во многих странах очень схоже, в частности мы берём зарубежный опыт. Под налоговыми преступлениями понимается несоблюдение или нарушение законов, регулирующие налоговую сферу.

Во многих странах мира уплата налогов является законодательно закреплённой обязанностью каждого налогоплательщика, а также своевременное его удержание в полном объёме[1].

В случае нарушения законодательства страны о налогах является налоговым преступлением. Во многих странах налоговые преступления являются очень серьезными деянием, наносящие экономический вред стране совершения. Ответственность за налоговые преступления, как и во многих странах, предусмотрена в Уголовном кодексе[2].

Кроме того, ответственность за налоговые преступления направлена на всех участников налоговых отношений: на налоговых агентов, соответствующих налоговых органов, налогоплательщиков. Причём в зависимости от возложенных функций и обязанностей на каждого из них предусмотрена определённая ответственность[3].

В настоящей работе собрана информация как о налоговых преступлениях, об их понятии в рассматриваемых стран, так и о мере наказания за их совершение.

Налоговые преступления в Китайской Народной Республике.

В Китайской Народной Республике немало внимания отводится экономике и экономическим преступлениям. Экономические преступления включают в себя в том числе и налоговые преступления. Ответственность по совершению таковых действий устанавливается Уголовным кодексом Китайской Народной Республики[4].

Уголовный кодекс Китайской Народной Республики (далее Уголовный кодекс КНР) определяет налоговые преступления как преступные действия против социалистического рыночного экономического порядка. Такие преступления выделены в главе 3 Уголовного кодекса Китайской Народной Республики. Сами же налоговые преступления закреплены в §6 Преступления против порядка сбора налогов (статьи 201-212) Особенной части Уголовного кодекса Китайской Народной Республики[5].

Согласно Уголовному кодексу КНР к налоговым преступлениям относятся:

1. Подделка финансовых документов, не предоставление деклараций и других финансовых документов в налоговые органы, а также неисполнение или отказ от исполнения требования налоговых органов;
2. Отказ от уплаты налогов;
3. Сокрытие имущества от налоговых органов и препятствие передаче его налоговым органам с целью погашения задолженности;
4. Незаконный возврат государственной экспортной пошлины;
5. Подделка, продажа, покупка и хищение специальных квитанций, по которым производится возврат экспортных пошлин и налогов.

Уголовный кодекс КНР также закрепляет и наказания за совершения налоговых преступлений (статьи 201-212 §6 Главы 3 Особенной части Уголовного кодекса КНР). Интересным моментом здесь является тот факт, что наказания за налоговые преступления предусмотрены одновременно в виде штрафа и срока лишения свободы.

Размер наказания, его срок и сумма штрафа, возрастают соразмерно совершённому преступлению. Так, к примеру, за фальсификацию финансовых и бухгалтерских документов, отказ от уплаты налога можно получить срок лишения свободы до 7 лет и штраф, равный пятикратному размеру налога, в случае незаконного возврата экспортных пошлин и налогов можно получить до 10 лет с таким же штрафом. Но самым серьёзным налоговым преступлением является незаконные действия с государственными квитанциями, за что можно получить свыше 10 лет лишения свободы и до 500 000 юаней[6].

Также выделена ответственность должностных лиц налоговых органов. Так налоговыми преступлениями, совершёнными со стороны сотрудников налоговых органов, считаются злоупотребления представленными полномочиями. Например, не взимание или взимания меньших сумм налога должностным лицом налогового органа, а действий осуществлении возврата налогов и пошлин, продаже счетов для их возврата – до 5 лет лишения свободы, а в особо крупных размерах – свыше 5 лет лишения свободы).

Кроме того, существует и ответственность юридических лиц, предусмотренная Общей частью Уголовного Кодекса КНР. Согласно Уголовному Кодексу КНР, всю ответственность по деятельности юридического лица несёт его владелец (статьи 30-31 Уголовного Кодекса КНР). Таким образом, в случае совершения налогового преступления владельцы и учредители несут ответственность самостоятельно и на общих основаниях, как уже приведено выше. Помимо этого к ним могут применяться следующие виды наказаний:

1. Надзор;
2. Штрафы, конфискация имущества;
3. Краткосрочный арест;
4. Лишение свободы (вплоть до пожизненного);
5. Либо смертная казнь.

Несмотря на жёсткие меры в настоящее время налоговые преступления в Китайской Народной Республике является довольно серьезной проблемой. В стране ежегодно проводятся операции против финансовых преступлений с привлечением правоохранительных органов. Так, например, за прошедший 2016 год в стране было раскрыто 168 000 таких дел на общую сумму в $5,2 млрд. И показатель эффективности борьбы только растёт[7].

Налоговые преступления в Австралии.

В Австралии налоговым преступлениям уделяется немало внимания. Так, стоит отметить, что в Австралии действия, совершённые в нарушение действующего законодательства о налогах и пенсиях являются преступлением против действующей налоговой системы[8]. Само законодательство о налогах и пенсиях в Австралии представляет собой весьма большое количество законов. Они довольно подробно регламентируют обязанности налогоплательщиков к государству.

Согласно законам Австралии, в этой стране основными налоговыми преступлениями являются действия, которые ведут к нарушению законов о налогах и пенсиях. Так, в Австралии за налоговые преступления предусмотрена следующая ответственность: это могут быть как штрафы, так и реальный тюремный срок, либо и то, и другое в совокупности[9].

В соответствии с Законом «Об управлении в сфере налогообложения» 1953 года[10] к налоговым преступлениям в Австралии относят:

1. Несоблюдение требований сотрудников налоговых органов (непредставление документов в установленный срок и информации по требованию должностных лиц, отсутствие отчётных документов);
2. Неправильное ведение отчетности, фальсификация и сокрытие информации с намерением ввести в заблуждение сотрудников налоговых органов;
3. Использование и продвижение налоговых схем с целью минимизации налогов;
4. Уклонение от уплаты налога.

Меры наказания за содеянные преступления в Австралии устанавливаются Уголовным кодексом Австралии 1995. Так, несоблюдение требований налоговых органов и уклонение от уплаты налогов влечёт за собой лишение свободы до 1 года, а в случае повторения таких поступков до лишения свободы до 2 лет. За нарушения в ведении документации можно получить наказание в виде лишения свободы от 6 до 12 месяцев. Но самым серьезным налоговым преступлением является использование налоговых схем. Такие действия, в соответствии с отделом 400 Уголовного кодекса Австралии 1995[11], можно получить до 8 лет лишения свободы[12].

Такие меры направлены на всех лиц, вовлеченых в налоговые преступления. Австралийское налоговое агентство на своём официальном сайте в разделе «Tax crime explained» вводит понятие преступников в налоговых отношениях. Преступниками являются лица, совершившие налоговые преступления. Из пояснения Австралийского налогового агентства становится понятно, что такие меры применимы ко всем участникам преступлений. На официальном сайте Австралийского налогового агентства сообщается, что в случае совершения вышеуказанных действий юридическими лицами, то к ответственности будут привлекаться соответствующие должностные лица.

Определена и ответственность должностных лиц за нарушение законодательства о налогах и пенсии Австралии. Сотрудники налоговых органов в этой стране являются государственными служащими. Австралия ведёт политику против коррупции. Согласно позиции Правительства Австралии[13], коррупция представляет собой злоупотребление служебным положением в личных целях. Наказанием за такое преступление служит лишение свободы до 10 лет.

На сегодняшний день Австралийское налоговое агентство (Australian Taxation Agency) ведёт политику по предотвращению налоговым преступлениям и ужесточению наказания за их совершение. Согласно отчётам политика налоговых органов, направленная на предотвращение и борьбу с налоговыми преступлениями, имеет свои положительные тенденции[14]. Что говорит об эффективности проводимых работ.

Вывод

При нарушении законодательства о налогах в любой стране важную роль играют налоговые преступления. В этой связи рассмотренные нами налоговые преступления в Китайской Народной Республике и Австралии создают неблагоприятные условия для развития экономик этих стран. При этом налоговые преступления признаются действиями, направленными против экономики каждой рассматриваемой страны.

В связи с чем мы также рассмотрели не только сами налоговые преступления, но и ответственность по их совершению: лиц, её несущих, наказания за совершение тех или иных действий, а также каким образом такая ответственность применяется.

Будучи законодательно закреплёнными налоговые преступления, влекут обязательную ответственность и наказание. Такая ответственность за налоговые преступления вменяется лицам за их действия против установленного законодательства о налогах. При этом стоит отметить подход каждого государства к факту нарушения законодательства о налогах в целом, а также налоговым преступлениям в частности. В зависимости от законодательств стран предусмотрена и разная степень ответственность за их совершение. Так, в Китайской Народной Республике совершение налоговых преступлений может караться вплоть до смертной казни, в то время как в Австралии максимум штраф и тюремный срок.

В рамках настоящей работы были рассмотрены лишь общие положения о налоговых преступления, возникающие в связи с соблюдением действующего законодательства.

В заключение отметим, что более гибкий подход к рассмотрению налоговых преступлений и другим нарушениям законодательства о налогах является необходимым условием экономического процветания государства. В связи с чем требуется уделять больше внимания со стороны государства на каждую ситуацию в отдельности, принимая во внимание и причины, приведшие к совершению налоговых преступлений.

Библиографический список

Список нормативно-правовых актов и актов правоприменения

1. Уголовный кодекс Китайской Народной Республики (принят 14 марта 1997 года) // [Электронный ресурс] URL:// http://ru.china-embassy.org/chn/zfhz/zgflyd/thtm;
2. Уголовный кодекс Австралии (принят в марте 1995г.) (вступил в силу 15.12.2001) // [Электронный ресурс] URL:// http://www.twirpx.com/file/1437109/;
3. Закон «Об управлении в сфере налогообложения: Закон 1953 года» (в ред., утв. 1 июля 2013 года) // [Электронный ресурс] URL:// https://www.ato.gov.au/law/.

Список литературы

1. Зрелов А.П., Краснов М.В. Налоговые преступления / Под ред. К.К. Саркисова – М.: Издательско-консультационная компания “Статус-Кво 97”, 2014, с. 48;
2. Океанова З.К. Экономика. Учебник для бакалавриата по направлению «Юриспруденция» // Экономика. / М.: «Дашков и К⁰», 2014.,  4-е изд.,перераб. и доп., с. 647;
3. Калунц А.А., Ответственность за налоговые преступления по законодательству Австралии // Business. Law. Bulletin of Volgograd Business Institute // 2014, № 2 (27). Subscription indices – 38683, Р8683, с. 293;
4. Клейменова М.О. Налоговое право: учебное пособие. – М.: Московский финансово-промышленный университет “Синергия”, 2013, с. 194.

Статьи новостных Интернет-изданий

1. Правоохранительные органы Китая в 2016 году раскрыли 168 тыс. финансовых преступлений // Пронедра – 16 мая 2017 года //

Интернет-ресурсы

1. Официальный сайт Австралийского налогового агентства [Электронный ресурс ресурс] URL://https://www.ato.gov.au/;
2. Официальный сайт Организации экономического сотрудничества и развития [Электронный ресурс] // URL: http://www.oecd.org (Дата обращения: 24.5.2017);
3. Официальный сайт Правительства Австралии [Электронный ресурс] // URL: http://www.australia.gov.au/ (Дата обращения 15 мая 2017);
4. Официальный сайт Центрального Банка России [Электронный ресурс] URL:// http://www.cbr.ru (Дата обращения 20 мая 2017).

УДК  811.11

Шимон Наталья Владимировна 

к.филол.н., доцент кафедры иностранных языков и русского как иностранного

Государственный Университет «Дубна»

Shimon Natalia Vladimirovna

candidate of philology, assistant professor

State University “Dubna”

Shimon N.V. kutepovan@mail.ru

Синергетика – лингвистический санитар языков

Synergetic – the linguistic “hospital attendant” of languages

Аннотация: В данной статье мы хотели бы рассмотреть  синергетику с точки зрения экстралингвистики, примерах доказать, что, например, русский язык находится сейчас под сильнейшим влиянием заимствований из английского языка, а синергетика стоит на страже языка. Синергетика помогает защитить настоящий язык, а не его подделку и, как мы считаем, выступает санитаром языка.

Abstract: In this article we would like to consider synergetic from the point of view of the extra linguistics, examples to prove that, for example, Russian is now under the strongest influence of English loans, and the synergetic guards the language. The synergetic helps to protect the real language, but not his fake and as we consider, acts as the “hospital attendant” of the language. The difficult, dynamic, self-organized system is also a language. The linguistic synergetic actively becomes current, but it is still new, formed before our eyes paradigm of knowledge of language as human, biopsychic, social, cognitive and cultural phenomenon. Its central concepts –is an  information and the organization, including self-organization, development and self-development. The linguistic synergetic has the following properties: 1) systems have to be open, that is interaction with the environment is necessary; 2) nonlinearity of system – ambivalence of an object, a possibility of unexpected changes; 3) an attractor – rather steady condition of system; 4) bifurcation – accounting of points of branching of ways of development of system.

Ключевые слова: синергетика, лингвистика, хаос, порядок, система, язык.

Keywords: synergetic, linguistics, chaos, order, system, language.

Синергетика (от греч. synergia –  сотрудничество, содружество, кооперация) уже более тридцати лет активно используется в разных областях знания как методология изучения процессов, самоорганизации в сложных системах различной природы. [8] Сложной, динамичной, самоорганизующейся системой является и язык. Лингвистическая синергетика активно входит в обиход, но она пока еще новая, формирующаяся на наших глазах парадигма познания языка как человеческого, биопсихического, социального, когнитивного и культурного явления. Ее центральные понятия – информация и организация, в том числе и самоорганизация, развитие и саморазвитие. Лингвистическая синергетика обладает следующими свойствами: 1) системы должны быть открытыми, то есть необходимо взаимодействие с окружающей средой; 2) нелинейность системы – амбивалентность объекта, возможность неожиданных изменений, пороговость; 3)  аттрактор – относительно устойчивое состояние системы; 4) бифуркация – учет точек ветвления путей развития системы. Лингвосинергетический феномен относится к глубинным, не наблюдаемым непосредственно явлениям, поэтому основным приемом исследования данной науки является метод моделей и гипотез, сочетающийся с широким набором опытов различной природы, опирающихся на общую для экспериментальных наук схему.

Основные понятия синергетики соотносятся в теории Раймонда Пиотровского, которому в России принадлежит «пальма первенства» в применении идей синергетики в области лингвистических исследований, и  мнения которого мы придерживаемся.

В его концепции лингвистической синергетики подробно излагаются основные понятия синергетики, к которым относятся:

– развивающаяся система, которая может находиться в состоянии устойчивости или оказываться в неустойчивом состоянии;

– флуктуации, т.е. внешние воздействия на систему;

– управляющие параметры системы, среди которых один (Q), или малая группа параметров (Q1, Q2….Qh) может подчинять другие параметры q1, q2 …qh – параметры порядка. [18]

Оперируя только что введенными понятиями, можно определить возможности развития некоторой сложной системы. Если такая, развивающаяся во времени, система вышла из состояния устойчивого равновесия и оказалась в неравновесном (хаотическом) состоянии, то она может в дальнейшем либо разрушиться, либо скачкообразно изменить свое состояние и преобразоваться, идя разными путями, в другую систему. Затухание или нарастание внешних воздействий не зависит от самой системы, но определяется эффективностью связи посторонних флуктуирующих областей с внешним миром. Поэтому предсказать судьбу системы невозможно. Случайность может подтолкнуть ее как на разрушение, так и на новый путь развития. В последнем случае внутри хаоса возникает новый системный порядок с новой самоупорядоченностью и новым механизмом самоорганизации.

Прежде чем более подробно рассмотреть синергетику в языке, мы хотели бы обратиться к мнениям ученых, которые поддерживают идею о том, что синергетика присутствует и в языке. Очень многие ученые не принимают исследования лингвистов в области синергетики, говоря о том, что это понятие принадлежит математикам, химикам и физикам.

Например, в своей статье «Когнитивные основания синергетики» В.И. Аршинов, В.Г. Буданов говорят о синергетике: «Это направление представляет собой организованную по сетевому принципу взаимосвязанную совокупность таких дисциплин, как лингвистика, нейробиология, психология, антропология, философия.» [3] А.Т. Липатов «Вселенная, Ноосфера И LINGUA COSMICA (синергетический подход)» говорит: «И как только мир вплотную подойдет к порогу открытия внеземных цивилизаций и контакта с ними (а к этому мы должны быть всегда готовы), начнется эпоха великих космических навигаций и проникновения человека с его разумом в необозримые дали Вселенной. Тогда-то и будут востребованы наметки космического языка, созданные С.Неовиусом и Г.Фройденталем. А линкос, с его синергетическими генами, выступит в качестве нового, «ноосферного» языка. Мировая лингвистика обогатится новой отраслью – космической лингвистикой (linguistica cosmica). Глубоко интегрированная, та будет представлять собой целый комплекс частных сфер исследований – семиотики, логики, психологии, математики, психолингвистики, астро- и лазерной физики, электроники и др. И поскольку любой язык чутко реагирует на все подвижки синергетики, то и здесь она должна будет сказать свое слово. Создание Lingua cosmica станет реальной необходимостью, как стало реальной необходимостью создание планетарного языка (языка Земли) как важнейшего средства коммуникации и обмена информацией. Известно, что с отдаленных времен потоки биологической информации омывают Земной шар; именно с их помощью в биосфере возник биологический язык (гены, медиаторы, нейронные коды), который и воссоздает всю живую природу – от амебы до человека. «Но этого было мало. Природе необходимо было слово. Слово, а не просто бессловесные потоки информации: биологическая информация без слова не завершена…» (Миловатский 2004, 11).» «Язык образов окажется наиболее простым и для разумных существ, поскольку он исключительно нагляден. Как полагают ученые, по каналам радиосвязи нетрудно передавать двух- или трехмерную развертку изображения. Однако для передачи научной информации лучше подходит язык понятий, так как с его помощью можно сообщить самые абстрактные категории. Именно таким языком, специально предназначенным для общения с внеземными цивилизациями, является язык голландского математика Ганса Фройденталя. В 1960 году в Амстердаме вышла его книга « Linkos » . А ее подзаголовок разъясняет это необычное название: «Построение языка для космических связей». Ученый сам расшифровал слово, вынесенное в заголовок книги: lin + kos = lingua cosmica , что значит «космический язык». Рождение линкоса стало практической попыткой создания универсального математизированного языка для налаживания связи с внеземными цивилизациями. Линкос – своеобразный язык-код. И поскольку он неизвестен внеземным корреспондентам, то, приняв линкос, те постараются расшифровать его. Подобно тому, как сегодня могут найти общий язык нивх и француз, русский и абориген Австралии, чьи языки очень далеки друг от друга, так найдут общий язык и разумные существа – дети единой великой Вселенной.» [16] В своей статье Воронов М.В., Гримблат С.О., Волик О.Ю. «Моделирование психического пространства и времени с целью разработки технологий направленного воздействия»  предлагают  «модель психического пространства, в котором есть часть, ответственная за физические процессы в теле. Путём моделирования способов воздействия на структуры этого пространства определены эффективные лингвистические приёмы расширения возможностей восстановительных процессов. Предложенная модель открывает перспективы профилактики и лечения ряда психосоматических заболеваний.» «В многомерном психическом мире человека «мыслеобраз» изменяется. В случае, если преобладает информация, то есть неизмеримо возрастает количество выборов способа действий, эта психическая структура возникает в психическом пространстве неосознанного. Структуральные лингвисты называют этот уровень текста «реальным», а значит, как и реальный мир, никогда полностью не познаваемым. Как следствие этих рассуждений появляется безумная мысль, что не мы владеем словами, а слово («слово реальное», со всем неимоверно огромным объёмом и связями) – владеет нами. Иначе, как понять, почему слово «лечит» и оно же «убивает», в чём причина такого мощного воздействия слова на человека. На пути следования слова в глубины памяти и извлечения его из этих глубин памяти формируются «заслоны», запрещающие «увидеть» и осуществить реакции другого типа. Поверхность системы (рецепторы органов чувств животного) включает реакции «опережающего отражения действительности». [10] А. А. Кобляков «Синергетика, язык, творчество»  : «Внедрение в язык синергетических идей, категорий, терминов, понятий вызовет внутреннюю его трансформацию, формируя постепенно особый метаязык междисциплинарного общения. … Логично предположить, что в самих основах языка и мышления (точнее, в наших представлениях о них) находится препятствующий этому объективный фактор. Мы имеем ввиду неточность и приблизительность нашего знания языке, несоответствующего самому объекту исследований — язык как нелинейная динамическая система. Таким образом, барьер не в самом языке, а в нашем представлении о нем. В междисциплинарных по характеру работах (на стыке логики, топологии, синергетики, семиотики и искусствознания) нами была предложена соответствующая универсальная модель (точнее, метамодель), общая и для естественнонаучного и для гуманитарного знания. Это — Универсальная модель Творчества, являющаяся основой, динамическим ядром логики творчества, развиваемой в настоящее время» «Лингвистике необходимо вырваться из «линейного плена»! Именно «шероховатости» языка и являются носителями нелинейности, скрытых измерений, инициируют в нем процессы синтеза, самоорганизации, выполняя функцию размыкания, выхода через «трансмерное окно» в семантическое метапространство.» [14]

В.И. Аршинов «Синергетика как феномен  постнеклассической науки»: «Парадигмой теоретической биологии должна быть лингвистика. Таково обращение к языку ученого, ведомого программой теоретизации биологии и мыслящим эволюционными категориями, пытающийся найти интегрированную лингвистическую перспективу для связывания в некое единство для биологических явлений морфогенеза индивидуального организма, генетики, как особого рода нелинейного канала передачи наследственной информации, а также общий, открытый, претендующий на универсальность – от Большого Взрыва до человека – контекст, который именуется эволюцией и который, собственно, и есть сама жизнь.» [1] Бакиев А.Г. «Становление методологии синергетики в лингвистике» :  «В статье описывается методология исследования языка и языковых явлений с точки зрения синергетики. Синергетика как междисциплинарное направление науки, изучающее закономерности процессов перехода от хаоса к порядку и обратно, предлагает универсальную методологию исследования динамичных, нелинейных, открытых, диссипативных систем, чем является и язык.» [4]

М.С.Каган «Методологические принципы построения современной онтологии» : «Наличие структуры — всеобщий признак системной организованности, и изучение любого типа системы начинается с выявления ее структуры — не случайно структурный подход, названный впоследствии «структурализмом», зародился в лингвистике в 20-е гг. прошедшего века, поскольку пристальное изучение языка не могло не обнаружить, что, начиная с простого предложения и кончая целостным бытием каждого национального языка, сама возможность его функционирования как средства общения людей обусловлена наличием определенной структуры, именуемой «грамматикой». [13] Вместе с тем, Э.Бенвенист справедливо обратил внимание на то, что «предтеча современного структурализма» Ф. Де Соссюр употреблял не понятие «структура», а термин «система» [5], что объясняется действительной близостью обозначаемых ими свойств языка: «трактовать язык как систему, — писал Э.Бенвенист, — значит анализировать его структуру», и разъяснял: «Поскольку каждая система состоит из единиц, взаимно обусловливающих друг друга, она отличается от других систем внутренними отношениями между этими единицами, что и составляет ее структуру» [6].» Козловский Д. В. «Сущность лингвистической синергетики»: «Синергетический анализ языка даёт возможность приобретения нового знания о смыслообразовании, организации коммуникативных процессов, а также о методике преподавания языку. Исходя из этого, можно констатировать становление нового направления «лингвосинергетики», которое является тесно связанным с процессами самоорганизации в языке. К характерной особенности лингвистической синергетики относится акцентирование внимания на идеях систематизации, а также внедрении рассматриваемых идей в сферу моделирования мыслительной деятельности, а также порождения речи.» [15]  Гураль С.К. «Синергетика и лингвосинергетика» : рассматривает «проблему языка как сложной, постоянно развивающейся системы. Эта проблема тесно связана с теорией коммуникации социализации. Коммуникация выражается не только в контексте функциональной теории, но и в онтологических аспектах.» [11] Домброван Т.И. «Что дает синергетика науке о языке?» : «Языкознание всегда находилось в поиске новых подходов к изучению своего объекта, стремилось к усовершенствованию методов и методик исследования организации и функционирования языковой системы. Новые горизонты в исследовании языка как самоорганизующейся сверхсложной относительно стабильной нелинейной динамичной системы открывает синергетика – междисциплинарное (точнее сказать, трансдисциплинарное) научное направление, давшее мощный импульс для развития ряда  приложений и подходов как в естественных науках, так и в гуманитарных.» [12]

Что касается нашего исследования, мы ни в коем случае не хотим «лезть» в физику, химию и математику, а мы хотели бы «приложить» синергетические методы в лингвистике, а именно показать, что заимствования в языке, очень сильно влияют на систему языка, тем самым либо разрушая его, либо система защищается и сохраняет сам язык.

Как уже было сказано выше, мы придерживаемся мнения великого ученого Р.Г. Пиотровского, у которого основным приемом исследования лингвосинергетики является метод моделей и гипотез, он выделяет «статистическую синергетику (изучение синергетических механизмов, обеспечивающих устойчивость языка и речи на определенном синхронном срезе) и динамическую (обнаружение внутренних механизмов, управляющих развитием, преобразованием или угасанием отдельного языка, групп родственных языков в целом или идиолекта отдельного носителя).» [18]

Мы считаем, что заимствования в языке – это флуктуации (внешние воздействия на систему), а также управляющие параметры системы, по Р.Г. Пиотровскому, среди которых, один (Q), или малая группа параметров (Q1,Q2,Qh…) может подчинять другие параметры q1,q2,qh – параметры порядка. И как поведет себя система языка, мы можем только прогнозировать.

Заимствование слов – естественный и необходимый процесс языкового развития. Лексическое заимствование обогащает язык и обычно нисколько не вредит его самобытности, так как при этом сохраняется основной, «свой» словарь, а кроме того, неизменным остается присущий языку грамматический строй, не нарушаются внутренние законы языкового развития. Под заимствованным словом в языкознании понимается всякое слово, пришедшее в русский язык извне, даже если оно по составляющим его морфемам ничем не отличается от исконно русских слов (такое явление может наблюдаться тогда, когда слово берется из какого-либо близкородственного славянского языка). [7] Русскому народу на протяжении истории приходилось вступать в политические, экономические, торговые, научно-культурные и прочие связи с другими народами. В результате подобных разносторонних контактов русская лексика пополнялась иноязычными заимствованиями.

Основные причины заимствования следующие: исторические контакты народов, необходимость номинации новых предметов и понятий, новаторство нации в какой-либо отдельной сфере деятельности, языковой снобизм, мода, экономия языковых средств, авторитетность языка-источника (это иногда приводит к заимствованию многими языками из одного и появлению интернационализмов), исторически обусловленное увеличение определенных социальных слоев, принимающих новое слово. Все это экстралингвистические причины [19].

Заимствований в русском языке всегда было много, но сейчас они хлынули таким потоком, что часто даже затрудняют понимание текста. Особое раздражение вызывают «избыточные» заимствования, то есть, когда заимствование дублирует по смыслу уже существующее в русском языке слово. Чаще всего это модные слова типа комьюнити (вместо сообщество), интервью (в новом значении вместо собеседования), лофт (вместо чердака) и т.д. Трудно вообразить себе современный мир без презентаций, несмотря на существование почти полного синонима – слова представление. Проблема состоит в том, кто и как их употребляет. Употребление иноязычных слов, как и других, регулирует лексическая норма. Поэтому, выбирая слова, люди должны обращать внимание на значение, стилистическую окраску, употребительность, сочетаемость с другими словами. Нарушение хоть одного из этих критериев может привести к речевой ошибке.

Очень много заимствований из английского, французского  языков заимствуется в кулинарной сфере. Например: на сайте (опять-таки заимствованное слово) artandwood.ru нам встретилось: «заказывая топпер у нас, вы получаете…», у кулинаров – кондитеров : «В своей новой рубрике я буду делиться разными интересными лайфхаками», «ароматный темный шоколадный бисквит на французском какао и кремчиз», «малиновое конфи с секретиком», «миндальный крокан и шоколадный бисквит дакуаз», «шоколадный спам», «клубнично-малиновый муссовый бестселлер» и т.д.

Очень много заимствований из английского языка из мира бизнеса (аутсорсинг, бренд, брокер, дедлайн, селфмейдвумен); из спорта (армрестлинг, допинг, дайвинг, бодибилдинг); из IT-сферы (браузер, логин, ноутбук, пост);

А эти «знаменитые» «хэштеги»! Невозможно вообще читать слова, «мозг кипит» от них.

Хештег (метка) или хэш-тег (англ. hashtag от hash — знак «решётка» + tag — метка) — обозначает ключевое слово сообщения, тип пометки или тега, используемый в микроблогах и социальных сетях, облегчающий поиск сообщений по теме или содержанию. Представляет собой слово или объединение слов, которому предшествует символ #, например: #искусство, #техника, #видео. Хештеги используют в рекламной продукции, в политических акциях или арт-представлениях в качестве отсылки к появившемуся тренду в интернете или в попытке создать такой тренд. [9].

Хештеги главным образом используются в качестве немодерируемого приглашения к обсуждению; любая комбинация символов начинающихся знаком «#», является хештегом, а любой хештег, поддержанный достаточным количеством людей, может создать тренд и привлечь ещё больше пользователей к обсуждению. В Twitter, если хештег становится крайне популярным, то он появляется в «Актуальных темах» домашней страницы пользователя. Тренды могут отличаться в зависимости от географического места нахождения пользователя или быть глобальными. Хештеги не регистрируются, не контролируются ни одним пользователем или группой пользователей, и при этом они не могут быть «удалены» из общедоступного пользования, тем самым означая, что хештеги могут использоваться сколь угодно долго. Они не имеют однозначных определений и поэтому единственный хештег может быть использован для любых целей подразумеваемых разными пользователями. [9].

Например, название концерта Ирины Дубцовой «#даймнехотябыраз». Пользователи социальной сети Instagram : #дизайнногтей,   #инстамама,   #комбибикини,   #шоурумшеллак   #чокерхендмейд   #брондстайл  и т.д. Читать это совершенно невозможно, нам, русским людям, а иностранцам, которые только что начали изучать язык, как правильно разделить слова, чтобы не сделать ошибки?

Далее мы хотели бы на примерах показать мнения разных людей о современном русском языке.

1. «Выглядит все весьма плачевно… Великий и могучий русский язык –

гнется и извивается подобно рабу, избиенному плетью.» http://englex.ru/english-borrowings-in-russian/ Anna Maximova 04.06 14:20

2. «За последние сто лет великий и могучий русский язык претерпел

многие изменения. И нельзя сказать, что эти перемены к лучшему. В речи слишком часто звучит сленг, который отодвигает на периферию литературный и даже просто грамотный разговорный стиль. Причиной существенных изменений в языке, в первую очередь, являются изменения в образе жизни людей.»          https://www.kakprosto.ru/kak-91108-pochemu-izmenilsya-russkiy-yazyk

3. Вице-спикер Госдумы Владимир Жириновский предложил

законодательно начать борьбу с заимствованиями в русском языке. О том, насколько русскому языку необходимо законодательное регулирование и откуда берутся заимствованные слова, «РР» поговорил с доцентом, кандидатом филологических наук СПбГУ Викторией Васильевой. —  «Сложилась ситуация, при которой даже обычные люди стали чувствовать себя неуютно в языковой стихии. Они многого не понимают, им кажется, что их дурят – особенно при получении какой-то услуги, когда читают простейший договор, когда получают кредит в банке, с ними говорят на чужом языке. Все это узкоспециальная терминология: банковская, компьютерная. Существует ли  в языке какой-то естественный механизм «выдавливания» заимствований? Вещи, явления уходят, умирают.»

 – «Сами по себе уходят те слова, которые с очень большим трудом «обрусевают». Они не могут менять форму, к примеру. Ведь наш язык – язык грамматической формы. У нас слова должны приспосабливаться друг к другу в высказывании. Если заимствованное слово вообще не может изменяться, то оно очень плохо приживается. Нам неудобно, приходится употреблять с каким-нибудь предлогом, а с ним тоже не выходит. Тогда мы начинаем это слово искажать, приделывать к нему наши окончания, получается не всегда благозвучно.» Москва, 27.07.2017 «Русский репортер»:  «Необрусевшие интервенты» http://expert.ru/2013/01/25/neobrusevshie-interventyi_1/

4. «Формируется новый язык, в котором отражаются социальные реалии.

Такое ощущение, что сейчас язык в нашей стране предоставлен сам себе. Можно констатировать:  – влияние неграмотной речи лиц, имеющих авторитет в обществе; – пренебрежительное отношение к гуманитарной науке; – неуважение к адресату речи и к родному языку. Языковая культура и культура чувств, конечно, взаимосвязаны. В одной из последних бесед выдающийся советский и российский филолог, искусствовед, сценарист, академик РАН Дмитрий Лихачёв сказал такую фразу: «Русский язык портится. Происходит усыхание мозгов, люди становятся мелкими и в рассуждениях, и в поступках». Главная трагедия – наплыв англицизмов и часто неправильное их употребление. Налицо – разрыв межпоколенческих связей. Родились в одном государстве – живём в другом, «возраст дожития» встретим в следующем… Вряд ли человек зрелого возраста сочтёт уместной и понятной фразу: «Сейчас обновлю статус, почитаю слон и лентуру, запишу в органайзере, скажу менеджеру, она свяжется с мерчандайзером». Или «Предвыборный марафон завершился бесславным фолом». Лучше: провалом, поражением, неудачей. Слова «блог», «пентхаус», «твиттер» укоренились в русском языке, но их легче найти в Интернете, чем в словаре. В погоне за интересным термином получаются жуткие фразы: «Инсайдер из Нижнего Новгорода» (местный житель) или риторический вопрос известного лидера: «Кто будет канализироваться в правительство?». У нас какое-то корпоративное государство, в котором Борис Акунин иронизирует: «Я не писатель – я проект». Достаточно в одном абзаце увидеть «истеблишмент», «римейк», «букфейр», «промоушн», «кластер», «сити-менеджер», «инклюзивное», чтобы вспомнить французов, которые тщательно следят за соотношением своих и чужих слов, книг, фильмов, продуктов. Ежегодно во Франции выходит словарь «100 слов, которые нужно сберечь». В России такое вряд и возможно. Фраза из 70-х годов «Мальчик склеил модель в клубе» уже звучит двусмысленно. Сейчас уходят целые пласты лексики. И это трагедия языка.» Чекист.ру «Литературная газета».

5. «Как бы то ни было, всё, что ни делается, – к лучшему. В данном

случае это выражение также подходит. За счёт свободы форм выражения стала проявляться тенденция к так называемому словотворчеству. Хотя нельзя сказать, что оно всегда получалось удачным. Конечно, ослабела официальность, которая была присуща публичному общению. Но, с другой стороны, лексическая система русского языка стала очень активной, открытой и «живой». Общаясь простым языком, людям проще понимать друг друга. Все явления внесли определенный вклад в лексикологию. Язык, как развивающееся явление, продолжает существовать и по сей день. Но сегодня это яркое и оригинальное культурное наследие нашего народа.» http://fb.ru/article/163160/russkiy-yazyik-kak-razvivayuscheesya-yavleniekak-razvivaetsya-russkiy-yazyik Русский язык как развивающееся явление. Как развивается русский язык? December 31, 2014.

Вот как раз сейчас очень бурно и происходит синергетический процесс, система русского языка принимает всевозможные заимствования, последние в свою очередь  используют беды и неудачи языковой системы, меняется язык, но синергетика не дает ему разрушиться, охраняет его, стоит на страже, и, как мы считаем, является лингвистическим санитаром языка. Языковая система обладает некоторой устойчивостью. Она вызвана свойствами структуры, которая выступает в качестве закона связи самых разных лингвистических элементов. Предугадать как поведет себя язык далее, мы не можем; что зависит от нас, так это, что мы должны создавать институты по защите языка, охранять его, что-то принимать, но очень осторожно.

Литература:

1. Аршинов В.И. «Синергетика как феномен  постнеклассической науки» http://spkurdyumov.ru/what/sinergetika-kak-fenomen-postneklassicheskoj-nauki/
2. Аршинов В.И. Когнитивные стратегии синергетики // Онтология и эпистемология синергетики. М., ИФРАН, 1997 http://spkurdyumov.ru/networks/kognitivnye-osnovaniya-sinergetiki-arshinov-budanov/
3. Аршинов В.И., Буданов В.Г., Войцехович В.И. Принципы представления процессов становления в синергетике // Логика, методология и философия науки, т.7. Москва — Обнинск, 1995
4. Бакиев А.Г. «Становление методологии синергетики в лингвистике» http:// elibrary.ru
5. Бенвенист Э. Общая лингвистика. М., 1974, с. 61.
6. Там же, с. 64. См. так же: Каган М.С. Система и структура. // Системные исследования. Ежегодник. 1983 (перепечатана в сб. Каган М.С. Системный подход и гуманитарное знание. Избр. статьи. СПб., 1991.
7. Википедия – заимствования в русском языке wikipedia.org/wiki
8. Википедия – синергетика, там же
9. Википедия – хештег, там же
10. Воронов М.В., Гримблат С.О., Волик О.Ю. «Моделирование психического пространства и времени с целью разработки технологий направленного воздействия» http://spkurdyumov.ru/biology/modelirovanie-psixicheskogo-prostranstva/

11. Гураль С.К. «Синергетика и лингвосинергетика» // Вестник Томского государственного университет, №302, сентябрь, 2007.
12. Домброван Т.И. «Что дает синергетика науке о языке?» Статья в Jazyk a kultúra číslo 12/2012.
13. Каган М.С. «Методологические принципы построения современной онтологии» http://spkurdyumov.ru/philosophy/metodologicheskie-principy-postroeniya-sovremennoj-ontologii/
14. Кобляков А.А. «Синергетика, язык, творчество» http://spkurdyumov.ru/art/sinergetika-yazyk-tvorchestvo/
15. Козловский Д. В. «Сущность лингвистической синергетики» АКТУАЛЬНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ НАУЧНЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ: ОТ ТЕОРИИ К ПРАКТИКЕ Общество с ограниченной ответственностью “Центр научного сотрудничества “Интерактив плюс” (Чебоксары) Номер: 1 (7), 2016г.
16. Липатов А.Т.  «Вселенная, Ноосфера И LINGUA COSMICA (синергетический подход)» http://spkurdyumov.ru/misc/vselennaya-noosfera-i-lingua-cosmica/
17. Миловатский В.С. Об экологии слова. М., 2004
18. Пиотровский Р.Г. Лингвистическая синергетика: исходные положения, первые результаты, перспективы. СПб.: Филологический факультет СПбГУ, 2006.160 С.
19. Чистякова О.Н. Заимствования в современном русском языке [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.kls.ksu.ru/boduen/bodart_1.php?id=8&num=26000000.

УДК 338.4

Миронов Денис Сергеевич

аспирант, ассистент кафедры Прикладной математики

Уральского государственного экономического университета

г. Екатеринбург

Горбунов Артём Андреевич

студент института Экономики

Уральского государственного экономического университета

г. Екатеринбург

Mironov D.S. d-mironof@yandex.ru

Gorbunov A.A.  artem.gorbunov.98@bk.ru

МЕСТО И РОЛЬ ИННОВАЦИОННЫХ ПРОЕКТОВ В ПРЕОДОЛЕНИИ СЫРЬЕВОЙ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ЗАВИСИМОСТИ

PLACE AND ROLE OF INNOVATION PROJECTS IN OVERCOMING RAW MATERIAL ECONOMIC DEPENDENCE

Аннотация

Развитие экономики, основанной на экспорте природного сырья, имеет ряд особенностей. Современные исследования показывают, что длительное доминирование в отраслевой структуре экономики экспортодобывающих отраслей приводит к технологическому отставанию и социальной деградации регионов. В статье рассматривается проблема зависимости российской экономики от экспорта сырья, а также представлена оценка текущего состояния её инновационного сектора.

Summary

The development of an economy based on the export of natural raw materials has a number of characteristics. Modern research shows that a long-term dominance in the sectoral structure of the economy of export-extracting industries leads to technological lagging and social degradation of the regions. The article examines the problem of the dependence of the Russian economy on the export of raw materials, as well as an assessment of the current state of its innovative sector.

Ключевые слова: сырьевая зависимость, инновации, ВВП, государственная политика, венчурная индустрия.

Key words: raw material dependence, innovations, GDP, state policy, venture industry.

Проблема зависимости общества от природных ресурсов была актуальна во все времена, однако в эпоху массовой глобализации и новой индустриализации, она набирает особую степень важности и актуальности. Стоит отметить, что исследуемый вопрос имеет дуальную сущность. С одной стороны запасы большинства природных ресурсов ограничены, что порождает необходимость решения вопросов и принятия мер, направленных на  преодоление сырьевой зависимости. С другой – именно сейчас мир стоит на пороге нового технологического уклада, подразумевающего наукоёмкое производство, которое в свою очередь должно минимизировать объёмы используемого сырья, в сравнении с прошлыми историческими периодами. Эпоха, когда важнейшую роль играло наличие природных ресурсов, заканчивается. Решающее значение приобретает способность максимального и эффективного использования ресурсов в целях ускорения технологического развития. Однако несмотря на эти вызовы современности, значительная доля экономики Российской Федерации строится на продаже природных ресурсов, формируя на мировой политической арене портрет России в качестве страны-экспортера, но не инноватора. Эту гипотезу подкрепляет ряд следующих фактов по данным Росстата за 2015 год: на гражданскую науку из бюджета тратится всего 0,54%. Для сравнения, в развитых странах этот показатель достигает 2-3%; за период 2011-2015 годов прирост инновационной активности организаций увеличился всего на 1,2%; экспорт минеральных ресурсов не опускается ниже 62% с 2005 года; несмотря на большие объёмы добычи нефти, в России недостаточное число нефтеперерабатывающих заводов.

Вместе с тем, следует заметить, что после дефолта 1998 года цены на нефть стали подниматься, российская экономика восстанавливалась. «Нефтяная подушка безопасности» функционировала вплоть до 2008 года, в котором цены начали стремительно падать, демонстрируя прямую и доминирующую зависимость от цен на природные ресурсы.

Теоретические основы стратегии экспортно-сырьевой ориентации базируются на исследованиях влияния природных ресурсов на социально-экономическое развитие государств, были представлены в трудах У. Петти, А. Смита, Т. Мальтуса, Д. Рикардо, Ж.-Б. Сэя, К. Маркса, И. Шумпетера и др.

Методологически стратегии экспортно-сырьевой ориентации базируется на теориях абсолютных и относительных конкурентных преимуществ, теории Портера, теории «догоняющего» развития, и так называемой «голландской болезни». [1] Её проявление находится в снижении эффективности экономики страны, большую долю экспорта которой составляют сырьевые продукты. Такой эффект является следствием перенаправления всех имеющихся ресурсов (трудовых, финансовых, технологических) в сырьевую отрасль, которая приносит большие прибыли. В этой связи наблюдается снижение эффективности других отраслей экономики, которые терпят отток ресурсов.

Для дальнейшего анализа целесообразно рассмотреть статистику стран, занимающихся экспортов природных ресурсов.

Рисунок 1. «Статистика ОПЕК по мировой добыче нефти в 2016 году».

Рисунок 2. «Статистика ОПЕК по мировой добыче газа в 2016 году».

В контексте анализа уровня развития экономики страны, следует проанализировать основные макроэкономические показатели: ВВП общий и на душу населения, уровень инфляции, золотовалютные резервы, уровень жизни, а также индекс развития человеческого потенциала (см. таблицу 1)

Таблица 1. Основные макроэкономические показатели стран за 2016 г.

Таблица 2. Индекс человеческого развития стран за 2016 г.

Мировая практика показывает, что поставками сырья на постоянной основе занимаются в основном неразвитые страны, что является безусловным мотивом для развития массового наукоёмкого производства. Проведенный анализ демонстрирует, что в современном мировом сообществе нет примера «сильной экономики», основанной только на экспорте сырья. В условиях сегодняшнего тренда на «зеленую экономику» страны мира активно развивают нетрадиционную энергетику. Поэтому для поддержания своей конкурентоспособности на мировом рынке государствам необходимо учитывать специфику современных энергетических тенденций. В противном случае «голландская болезнь» этих стран будет дополнена отсутствием спроса на мировом рынке на экспортируемое сырье.

Как мы видим из данных на рис. 1,2 и таблицах 1,2 экспортоориентированные страны во многом проигрывают по основным экономическим показателям (особенно четко прослеживается по показателю уровня инфляции), что подтверждает рабочую гипотезу исследования. Исключением являются США и Китай, которые демонстрируют лидирующие показатели:

– по уровню расходов на НИОКР (соответственно 3% и 1,75% от ВВП на душу населения). В сравнении расходы России и Ирана составляют 1,1% и 0,78% [2];

– по индексу инновационной эффективности (США – 2,16, КНР – 1,32, Россия – -0,16) [2];

– по индексу инновационных затрат (США – 1,28, КНР – 0,07, Россия –        -0,02) [2];

Такое фактологическое расхождение может быть объяснено тем, что экономика США является одной из наиболее диверсифицированных национальных экономик мира. Кроме того, исторически сложилось, что относительно высокая квалификация работников и их длительно сохранявшийся дефицит приводили к достаточно высокой стоимости наемной рабочей силы. Это способствовало научно-техническому прогрессу, поскольку всеми силами США способствовали развитию науки и образования, заимствовали технологии и развивали собственные, привлекая ученых и изобретателей со всего мира.

 Особую важность введения инноваций можно проследить и на историческом примере изменения баланса ресурсов и труда в производстве вещей. В древности основой изготовления предметов был именно материал (каменный, медный, бронзовый, железный века). Переход от старого века к новому осуществлялся благодаря науке, правда в те времена она носила больше эмпирический характер, нежели теоретический. Однако вместе с развитием общества, развивалась наука, которая постепенно приобретала фундаментальный и теоретический характер: требовались новые материалы, знания, умения и т.д. Сначала люди использовали буквально то, что лежало под ногами, затем они начали отбирать материалы, потом синтезировать их (медь, бронза), далее изобретали сами орудия труда, которые были бы невозможны без новых материалов и так далее. Этим можно сказать, что роль науки и инноваций была в обществе издавна. С помощью инноваций люди достигали необходимого результата на определённом этапе развития общественного строя. Было необходимо создать прочные материалы для изготовления качественных орудий труда – человечество это сделало с помощью инновационных возможностей науки. Появилась необходимость сделать производство массовым – люди сделали это с помощью конвейерного производства на основе имеющихся достижений за прошлые годы. Экономический и исторические аспекты наглядно показали, что инновационные проекты на современном этапе развития способны обеспечить первые шаги в избавлении от сырьевой зависимости, а также минимизации использования природных ресурсов.

Постепенный отказ от сырьевой модели экономики обусловлен макроэкономической нестабильностью, которая приводит к финансовым и социально-политическим кризисам, сопровождающихся большой неустойчивостью инвестиционного спроса инновационного типа. Возникают трудности при проведении макроэкономической политики и осуществлении инвестиционных процессов из-за высоких колебаний цен на сырье, а инвестиции необходимы для генерации капитала, который является одним из основных факторов экономического роста.

На основании вышеизложенного можно постановить, что инновационная активность государства является одним из существенных показателей уровня развития и конкурентоспособности национальной экономики. Активизация внедрения и создание новых производственных технологий, а также высокотехнологичных товаров способствуют притоку денежного капитала, что впоследствии благоприятно влияет на дальнейший экономический рост.

Уровень инновационного развития, как и уровень инновационной активности, зависит от ряда факторов, прямо или косвенно влияющих на степень использования инновационного потенциала региона. Как отмечает Н. С. Ардашкина [3] в современных условиях хозяйствования именно инновационный потенциал является определяющей составляющей конкурентного потенциала. Инновационный потенциал, в свою очередь, характеризуется возможностью осуществления инновационной деятельности за счет имеющихся ресурсов (природных, материально-технических, кадровых, финансовых, информационных, интеллектуальных) и соответствующих научных и научно-технических структур (технопарков, инкубаторов, центров и т. д.). [4]. Наиболее подробно вопросы научных и научно-технических структур рассмотрены в работах А.Н. Дырдоновой [5] и О.В. Чистяковой. [6]

Необходимость активизации инновационной деятельности в промышленном секторе Российской Федерации обусловлена рядом факторов. Во-первых, процессы глобализации и интеграции страны в мировое сообщество требуют поиска собственного места национальной экономики в мировом хозяйстве. Экспорт сырьевых ресурсов и продуктов их первичной переработки не может обеспечить стабильное положение на мировых рынках. Выходом в данной ситуации является развитие отраслей по выпуску высокотехнологичной продукции, имеющей некоторые преимущества перед зарубежными аналогами либо не имеющей аналогов, то есть построение экономики инновационного типа. Во-вторых, преодоление сырьевой направленности невозможно лишь за счет привлечения на внутренний рынок иностранных инвесторов. Наиболее целесообразным шагом, способным изменить отраслевую структуру экономики, является развитие крупных, средних и малых инновационных предприятий. В-третьих, – это научно-технический потенциал. Именно этого ресурса не было у большинства новых индустриальных стран, когда они начинали свое индустриальное развитие несколько десятилетий назад.

У России из наукоёмких отраслей развитыми можно назвать лишь: военную технику, космические и атомные технологии, т.е. лишь специфичные отрасли, доходы от которых нельзя назвать доминирующими в отраслевом разрезе российской экономики. Показателем снижения сырьевой зависимость является увеличение доходов от сферы услуг и наукоёмкого производства (не менее 50%). Разумеется, существует множество путей решения этой проблемы, однако самым действенным из них является развитие венчурной индустрии.  Венчурные фонды, как известно, работают с инновационными кампаниями на стадии стартапа. Ведь для развития любой промышленности нужно что-то новое, некий двигатель, который либо оживит запущенную отрасль промышленности, либо создаст принципиально новую. В России нет сильных отраслей, кроме перечисленных выше. Также стоит заметить, что для гармоничного развития венчурной индустрии в нашей стране не хватает законодательной базы. Функционирующие иностранные венчурные фонды в нашей стране в основном действуют через офшоры. Как можно заметить, проблема сырьевой зависимости комплексная, и для её решения недостаточно только создать венчурные фонды. Необходима государственная поддержка при создании технопарков и промышленных кластерных формирований, создание стимулов на законодательном уровне для развития инновационного бизнеса. В отраслях тоже нужны изменения. Например, в добывающей отрасли необходимо создавать больше нефтеперерабатывающих заводов, ведь именно они позволят продавать не чисто сырьё, а готовые нефтепродукты.

На основе анализа источников был сформирован перечень основных экономических условий для осуществления инновационной деятельности промышленных предприятий:

– потребность предприятия в активизации инновационной деятельности, связанная с тенденциями экономического развития национальной и мировой хозяйственных систем;

– единство технологических, экономических, научных и социальных изменений, которое позволит активизировать потенциал общества;

– наличие ресурсных возможностей национальной экономики и отдельно каждого предприятия. Рациональное использования ресурсов способствует интенсивному развития экономики в целом и каждого предприятия в частности.

– значительное снижение нормы прибыли. В период кризиса наблюдается чрезвычайно низкий уровень прибыли и максимальный уровень инновационной активности предприятий. Избыток мощностей, недоиспользование интеллектуального и трудового потенциала, стагнация базовых отраслей обусловливают настоятельную потребность в коренной модернизации и создании новых отраслей (подотраслей) и производств.

Научно-технический прогресс в развитых странах существенно ускорился с созданием национальных инновационных систем. Такие системы объединяют организации, непосредственно осуществляющие производство и коммерческую реализацию научных знаний и технологий, а также институты правового, финансового и социального характеров, обеспечивающие их функционирование.  Научно-производственная часть инновационных систем состоит крупных и мелких компаний, университетов, НИИ, технопарков и инкубаторов. Эти системы приносят эффективность за счёт локализации, высокой научной активности предпринимательского сектора и государственной политики, стимулирующей инновационные процессы. Так, например, причиной слабой развитости российских промышленных парков, в частности, является неадекватное понимание их сущности, рассматриваемых как складские помещения.

Россия слишком узко смотрит на инновации как фундамент повышения конкурентоспособности экономики. Кроме того, здесь следует понимать и то, что это неотъемлемый базовый элемент социума нового типа, основанного на знаниях.

Для устранения факторов, ослабляющих инновационную деятельность, необходимо усилить государственное регулирование в области поддержки малого инновационного предпринимательства. Это должно стать приоритетным направлением государственной научно-технической политики, необходим технологический прорыв по перспективным направлениям научно-технической деятельности. В регионах должны быть сформированы институты по развитию инноваций, приняты законодательные акты. Особенно необходима поддержка малого бизнеса в моногородах. Необходимо пересмотреть политику финансирования исследований, усилив позиции по поддержке затрат исследовательских работ частного сектора, списанию значительной части оборудования по ускоренным нормам амортизации, применению адресных налоговых льгот (как это сейчас практикуется в деятельности индустриальных парков), льготному кредитованию и долевому финансированию крупных проектов и пр.

Из вышесказанного можно заключить, что вопросы преодоления сырьевой зависимости являются передовыми для отечественной экономики. Между обеспеченностью природными ресурсами и качеством экономического роста существует обратная связь. Общее влияние сырьевого сектора на экономику региона определяется не столько процессами в самом сырьевом секторе, а сколько его отрицательное влияние на развитие наукоёмких и капиталоёмких производств, а также инвестиционной привлекательности регионов и страны в целом. Первый этап на пути к благоприятному инновационному климату: совершенствование законодательной базы, развитие венчурной индустрии, подготовка и удержание научных кадров. Ресурсная экономика, обеспечивающая определенный рост, не создает базиса для дальнейшего развития на инновационной основе.

В развитии инновационной экономики проявляется ряд особенностей, связанных с её неравномерностью, цикличностью, особым институциональным обустройством и «точечной» организацией. Одной из наиболее удобных форм организации региональных «точек роста» являются кластеры, сочетающие в себе, во-первых, свойства открытой системы, а, во-вторых, организационные и функциональные институциональные признаки территориально производственных комплексов, особых экономических зон, индустриальных парков, технопарков и пр.

Для уменьшения сырьевой направленности российской экономики необходимо изменить потребительское отношение к ресурсному потенциалу страны, направить инвестиции в обрабатывающий сектор и высокотехнологичные отрасли, уменьшить отток капиталов из страны. Для качественного роста структуры экспорта требуется увеличить долю готовой продукции, а не сырья и полуфабрикатов. Изменение сырьевой ориентации экономики страны требует прекращения деградации и разбазаривания научного потенциала, усиления контроля над экологией.

Список литературы:

1. Байгулова А.А., Якушенко А.А. Система показателей стратегического отраслевого бизнес-анализа // Проблемы экономики и менеджмента, 2016. – №1 (53). – С .23-26.
2. Свободная энциклопедия Википедия. Режим доступа: http://en.wikipedia.org/wiki/International_Innovation_Index
3. Ардашкина Н. С. Инновационная составляющая конкурентного потенциала про- мышленного предприятия // Бизнес. Образование. Право. — 2014. — № 3 (28). — С. 35–37.
4. Битлев А.А. Совершенствование системы управления инфраструктурой инновационного предпринимательства // Региональная экономика. Юг России. — 2011. — № 12. — С. 444–450.
5. Дырдонова А.Н. Формирование и развитие элементов инновационной инфраструктуры региона // Управление экономическими системами. — 2013. — № 12 (60). — С. 40.
6. Чистякова О.В. Роль технопарков в развитии инновационной инфраструктуры регионов // Известия Иркутской государственной экономической академии. — 2010. — № 3 (71). — С. 103–106. 10.
7. Найданова Э.Б. К вопросу об инновационном развитии агропромышленного комплекса // Экономика и менеджмент инновационных технологий. — 2015. — № 2 (41). — С. 172–175.
8. Миронов Д.С. Развитие технологических парковых структур как фактор повышения эффективности инновационного предпринимательства // Baikal Research Journal. 2016. Т. 7. № 3. С. 20.
9. Миронов Д.С. Международная промышленная кластерная кооперация как фактор развития Свердловской области [Текст] / Д.С. Миронов // Аллея науки. 2016. №1(1). с.6 -11.
10. Огородникова Е.С., Сидоренко М.М. Промышленные парки как драйвер модернизации экономики Свердловской области // Агропродовольственная политика России. — 2013. — № 11 (23). — С. 97–99.
11. Маргалитадзе О.Н. Глобализация рынка капитала и инвестиционная привлекательность агропромышленного комплекса России // Международный технико-экономический журнал. – 2017. – № 2. – С. 13-21.
12. Горбунов В.С. Использование моделей Й.Фон Тюнена в современной региональной экономике // Московский экономический журнал. – 2017. – № 2. – С. 1

References:

1. Baigulova A.A., Yakushenko A.A. The system of indicators of strategic branch business analysis // Problems of Economics and Management, 2016. – №1 (53). – p.23-26.
2. Free encyclopedia Wikipedia. Access mode: http://en.wikipedia.org/wiki/International_Innovation_Index
3. Ardashkina N.S. The innovative component of the competitive potential of an industrial enterprise // Business. Education. Right. – 2014. – No. 3 (28). – P. 35-37.
4. Beatlev A.A. Perfection of a management system of an infrastructure of innovative business // the Regional economy. South of Russia. – 2011. – No. 12. – P. 444-450.
5. Dyrdonova A.N. Formation and development of elements of the innovation infrastructure of the region // Management of economic systems. – 2013. – No. 12 (60). – P. 40.
6. Chistyakova O.V. The Role of Technoparks in the Development of Innovative Infrastructure in the Regions // Izvestiya Irkutsk State Economic Academy. – 2010. – No. 3 (71). – P. 103-106. 10.
7. Naidanova E.B. On the issue of innovative development of the agro-industrial complex // Economics and management of innovative technologies. – 2015. – No. 2 (41). – P. 172-175.
8. Mironov D.S. Development of technological park structures as a factor of increasing the efficiency of innovative entrepreneurship // Baikal Research Journal. 2016. T. 7. № 3. P. 20.
9. Mironov D.S. International Industrial Cluster Cooperation as a Development Factor for the Sverdlovsk Region [Text] / DS. Mironov // Alley of Science. 2016. № 1 (1). p.6 -11.
10. Ogorodnikova E.S., Sidorenko M.M. Industrial parks as the driver of modernization of economy of Sverdlovsk area // the Agro-food policy of Russia. – 2013. – No. 11 (23). – С. 97-99.
11. Margalitadze, O. N. Globalization of capital market and investment attractiveness of agro-industrial complex of Russia // the international technical-economic journal. – 2017. – No. 2. – S. 13-21.
12. Gorbunov V. S. the Use of models.Von Thünen in the modern regional economy // Moscow economic journal. – 2017. – No. 2. – C. 1