УДК 339.727

DOI 10.24411/2413-046Х-2019-10044

Государственный долг развитых и
развивающихся стран: эволюция целей и функций

Мануйлов К.Е., кандидат экономических наук, старший преподаватель кафедры «Международных финансов», Московский государственный институт международных отношений, Россия, г. Москва

Аннотация: В статье рассматриваются цели, задачи и функции
государственного долга в контексте особенностей современной валютной системы и
международного использования валют.Долговые
инструменты ряда ведущих государств преодолели национальные границы в силу
процессов финансовой глобализации и стали одним из активов, оказывающих
определяющее влияние на международное движение капитала.

В результате, к настоящему
времени построена модель возврата резервной валюты в экономику страны-эмитента
через государственные расходы, финансируемые зарубежными центральными банками в
рамках проводимой ими политики по управлению официальными валютными резервами.

Summary: The
article highlightscurrent
objectives and functions of government debt in the international monetary
system. Financial globalization has determined the impact of sovereign debt on
international capital flows. Thus, government bonds have become a vehicle for
financing budget spending of reserve currency issuers by reserve holders.

Ключевые слова: государственный долг, мировая валютная система,
официальная валютная ликвидность, резервная валюта.

Key words: government
debt, international monetary system, foreign currency liquidity, reserve
currency.

Введение. В современных
условиях актуальность рассматриваемой темы определяется, прежде всего,
объемными показателями накопленного государственного долга ряда стран. В особенности
это касается его динамики в развитых странах, в частности США. Только с 2008 г.
суммарная величина долга федерального правительства возросла более чем в два
раза (с 9,492 трлн.долл. до 19,845 трлн.долл.).[1]
За годы Бреттон-Вуддской валютной системы, для сравнения, федеральный долг
вырос с примерно 200 млрд.долл. до 380 млрд.долл., что заняло немногим менее 30
лет.[2]

Следует отметить, что и в других развитых странах стремительный рост
задолженности начался в 70-е г. XX
в. Это касается и Германии,[3]
и Франции, и Японии.

Теоретические основания исследования. Традиционно
государственный долг является объектом анализа с позиций сбалансированности
бюджета, как источник финансирования бюджетных расходов и т.д. Несомненно, эта
функция ему присуща, однако, насколько можно судить, она не является
единственной. Известна так же и роль этого инструмента в контексте
денежно-кредитной политики – государственный долг является одним из источников
формирования денежного предложения, хотя это в большей степени свойственно США,
чем странам «зоны евро» или, например,  Японии.
А в подавляющем большинстве развивающихся стран такой способ наращивания
денежного предложения применяется весьма ограниченно.

Гораздо больший интерес представляет значение долговых инструментов для
международного движения капитала, регулирования платежного баланса, управления
международными резервами и, следовательно, эволюция его роли в современной
мировой валютной системе.

Как можно заметить, тенденция к росту государственного долга развитых
стран, являющихся сегодня эмитентами, так называемых, резервных валют, стала
заметна в 70-е гг., совпав по времени с крахом Бреттон-Вуддской валютной
системы. Это позволяет предполагать, что динамика государственного долга ряда
стран, так или иначе, сопряжена со степенью международного использования их
валют.

Исследование: основная часть. Рассматривая инструменты,
используемые центральными банками развитых стран, в особенности эмитентов
резервных валют, можно заметить, что их операции существенно отличаются от тех,
которые проводятся, например, в развивающихся странах.

Официальные
резервы таких стран, как Великобритания, США, большинство стран зоны Евро,
невелики по сравнению с масштабами их экономик и международного движения
капитала, товаров и услуг. По данным о достаточности официальных резервов ни
одна из  стран-эмитентов мировой валюты
не располагает резервами для покрытия трехмесячного импорта. Очевидно, что в
этом нет никакой необходимости – дефицит платежного баланса покрывается
национальной валютой. Отдельно следует рассматривать лишь Японию, чьи резервы
весьма велики как в абсолютном, так и в относительном выражении.

Более того, сам
факт использования национальной валюты в международных расчетах не предполагает
существенного наращивания валютных резервов в силу отсутствия источника
иностранной валюты. Японский пример свидетельствует лишь о том, что в условиях
активного сальдо, как по текущему счету платежного баланса, так и по счету
операций с капиталом и финансовыми инструментами операции осуществлялись
преимущественно в иных валютах, а не японской иене.

В свою очередь,
развивающиеся страны, в особенности крупные экспортеры, такие как КНР,
Саудовская Аравия и др., демонстрируют весьма высокие показатели официальных
резервов, как абсолютные, так и относительно показателей внешней торговли.

Неудивительно,
что в этой связи политика размещения официальных резервов становится важным
аспектом деятельности многих центральных банков.

Основными
активами выступают собственно валюты, финансовые инструменты, номинированные в
этих валютах и золото. Конечно, в структуре официальных резервов также
присутствуют счета в СДР и резервная позиция в МВФ, однако, их доля чаще всего
весьма невелика.

Необходимо
отметить, что в том случае, если резервы размещены непосредственно в виде
счетов в иностранной валюте, эти средства так или иначе всегда отражаются на
счете в банке в стране-эмитенте резервной валюты. Причем этот счет первичен по
отношению к счету в активной части баланса ЦБ. Такая ситуация является
закономерным следствием технической части безналичных международных расчетов.
Например, получив валютную выручку за рубежом (зачисляется на его счет в
зарубежном банке, либо корреспондентский счет банка экспортера), экспортер при
посредничестве своего банка продает валюту центральному банку, который таким
образом увеличивает величину валютных резервов, одновременно создавая
соответствующий объем национальной валюты. При этом в банке в стране-эмитенте
этот объем валюты должен быть списан со счета экспортера, либо его банка, так
как они более не имеют прав  требования
на него. Технически движение безналичных средств осуществляется исключительно
по корреспондентским счетам, а, следовательно, валюта в результате окажется на
корреспондентском счете центрального банка в зарубежном банке. В безналичной
форме перемещение валюты в полном объеме в центральный банк — держатель
валютных резервов невозможно, возникают лишь новые требования к
банку-нерезиденту. Это относится к любым валютным счетам в любой валюте.
Возможно, однако, создание цепочки посредников в виде, например, евробанков, но
принципиально это не приводит к существенным изменениям. Доходность такого
актива в этом случае будет весьма невелика. 

В последние годы
можно наблюдать отрицательные ставки по депозитам коммерческих банков в
центральном банке в ряде развитых стран. Результатом таких мер становится и
общее снижение уровня доходности в экономике. Поэтому вполне предсказуемым
решением становится размещение валютных резервов в активы, обеспечивающие, хотя
и невысокую, но все же положительную доходность. В этой связи необходимо
учитывать и уровень риска, как известно, прямо пропорционально связанный с
доходностью актива.

Основными
критериями размещения валютной части международных резервов как актива,
насколько можно судить, являются такие его свойства, как ликвидность и
надежность.Ликвидность чрезвычайно
важна в связи с тем, что валютные резервы должны быть доступны для регулятора в
случае необходимости проведения операций на валютном рынке для поддержания
курса национальной валюты. В странах, где объем требований к нерезидентам
составляет большую часть активов центрального банка, что неизбежно при
значительных валютных резервах, национальная валюта создается, по сути, на
основе внешних источников.
Следовательно, и валютный курс, и возможность применения мер денежно-кредитной
политики находятся в сильной зависимости от объема доступной иностранной
валюты.

Другими словами,
актив, в котором размещаются валютные резервы, должен быть надежным, ликвидным
и номинированным в свободно конвертируемой резервной валюте. 

К настоящему
моменту таким активом стал государственный долг стран-эмитентов резервных
валют.

По состоянию на июль
2019 г. в резервах зарубежных центральных банков находятся облигации
Казначейства США на сумму 6,630 трлн.долл. Крупнейшими держателями являются
центральные банки Японии и Китая – 1,131 трлн.долл. и 1,110 трлн.долл.
соответственно. 91% валютных резервов Японии и 38% валютных резервов КНР
размещены в государственном долге США. Также велики активы Бразилии, Ирландии,
стран – экспортеров нефти.[4]

Соединенные
штаты Америки не являются единственным эмитентом резервной валюты, одновременно
наращивающим государственный долг. Статистика отношения государственного долга
к ВВП отчетливо свидетельствует о сложившейся тенденции – страны эмитенты
резервных валют обладают значительным государственным долгом в сравнении с
масштабами экономики, а долг стран, чьи валюты не имеют резервного статуса, не
так велик. Необходимо уточнить, что рассматриваются развитые страны, поскольку,
безусловно, среди всех государств мира можно найти множество примеров
наращивания государственного долга в силу бюджетных проблем. Но именно эмитенты
резервных валют не только имеют такую возможность, но и, по сути, вынуждены
предоставлять держателям резервов активы для их размещения.

К таким странам
относятся США (отношение государственного долга к ВВП – 106,1%), Великобритания
(84,7%), Япония (238,2%), страны зоны евро (в среднем – 85,1%). Следует
отметить, что в странах европейского валютного союза указанный показатель
неоднороден, хотя и достаточно высок: Нидерланды – 52,4%, Бельгия – 102%,
Испания – 97,1%, Италия – 134,8%, Греция – 181,1%, Франция – 98,4%, Германия –
60,9%, Финляндия – 58,9%.

Для сравнения в
странах Европы, использующих собственные валюты, соотношение несколько иное:
Швеция – 38,8%, Норвегия – 36,3%, Дания – 34,1%, Чехия – 32,7%.[5]

Таким образом,
резервный статус валюты создает существенный спрос на государственные долговые
ценные бумаги и открывает перед ее эмитентом широкие перспективы наращивания
бюджетных расходов, финансируемых за счет внешних источников. Более того, в
силу существования этого спроса, страна-эмитент такой валюты не просто имеет
возможность, но и должна наращивать внешнюю задолженность, иначе при отсутствии
активов для размещения резервов, они будут направлены в иные валюты и в долг
других государств. В результате у стран – эмитентов резервных валют (а это в
основном США) постоянно растет государственный долг, а у стран с положительным
сальдо торгового баланса – постоянно растет объем валютных резервов. У ряда
стран валютные резервы во много раз превышали и превышают их объем, необходимый
для денежно-кредитного и валютного регулирования.   Эта ситуация, обусловленная спецификой
действующей мировой валютной системы, получила название «глобального
дисбаланса».

С теоретической
точки зрения, такая ситуация отчасти стала решением весьма неоднозначной
проблемы, поднимавшейся еще на заре создания Бреттон-Вуддской валютной системы.
Тогда существовали опасения, связанные с тем, что спрос на доллар за пределами
США станет причиной мощнейшего оттока национальной валюты из страны для
использования в расчетах и аккумулирования в резервах, что приведет к снижению
объема доступных финансовых ресурсов, инвестиционному голоду и окажет
негативное влияние на экономическое развитие. Насколько можно судить, решением
этой проблемы в последние десятилетия стало именно наращивание государственного
долга США, превысившего в 2019 г. 22 трлн. долл.

Указанные дисбалансы в настоящее время усугубляются беспрецедентной ситуацией на рынке государственного долга развитых стран, характеризующейся отрицательной доходностью по их облигациям, причем, зачастую, вполне долгосрочным.

В 2012 г. применение Европейским центральным банком отрицательных
процентных ставок по депозитам коммерческих банков привело к снижению общего
уровня доходности и закономерно оказало влияние на рынок государственного
долга. К 2016 г. объем государственных облигаций, торгуемых с отрицательной
доходностью, достиг примерно 4 трлн. долл., а после снижения ставок Банком
Японии – 12 трлн.долл. в третьем квартале 2016 г. с 2014 г. отрицательные
ставки применяют также Национальные банки Дании и Швейцарии. К настоящему времени
произошло увеличение указанной величины до 13,8 трлн.долл.

В 2016 г. из всего объема 73,7% составляли облигации Японии, Франции и
Германии.[6]
По данным Банка международных расчетов, практически все выпуски, торгуемые с
отрицательной доходностью, это бумаги стран зоны евро и Японии.[7]

Долговые обязательства Греции, Латвии и Литвы торгуются с положительной
доходностью вне зависимости от срочности.[8]
Краткосрочные облигации всех остальных стран зоны евро имеют отрицательную
доходность для бумаг срочностью от 1 года до 7 лет в зависимости от страны, как
и облигации Швейцарии, и Японии до 10 лет. Из стран-эмитентов мировых валют
положительной доходностью обладают бумаги Великобритании и США вне зависимости
от срочности.

В результате держатели
валютных резервов оказываются в весьма сложном положении. В качестве примера
рассмотрим размещение средств Фонда национального благосостояния РФ. Технически
он является частью международных резервов ЦБ, отражаясь в активной части
баланса ЦБ в составе требований к нерезидентам, а в пассивной в виде
обязательств перед федеральными органами государственного управления.
Нормативные акты Министерства финансов и Правительства РФ определяют ряд
требований к активам, доступным для размещения средств фонда.

Установлена,
во-первых, нормативная валютная структура: [9]

• доллар
  США — 45 %;
• евро
  — 45 %;
• фунт
  стерлингов — 10 %.

Во-вторых,
ограничены сроки погашения долговых обязательств – от 3 месяцев до 3 лет для
обязательств, номинированных в долларах США и евро (кроме долговых обязательств
правительства Испании).[10]
Кроме, того существуют ограничения по рейтингам суверенного долга, рассчитываемым
ведущими рейтинговыми агентствами,[11]
и разрешенный перечень стран.[12]

Из всех стран
зоны евро положительной доходностью обладают трехлетние облигации  Латвии, Литвы, а
также греческий долг независимо от срочности. Эти страны не включены в
нормативный перечень, а Латвия, Литва и Греция еще и не соответствуют требованиям
по рейтингу. Другими словами, вероятность размещения средств в государственном
долге, номинированном в евро, с положительной годовой доходностью чрезвычайно
низка. Пока доступны относительно долгосрочные инструменты долгового рынка,
которые могут быть использованы для размещения средств, но указанные тенденции
позволяют предположить, что в перспективе их объем будет только снижаться.

Для
большинства остается единственный, наилучший финансовый актив, отличающийся
максимальной степенью надежности, ликвидности и, как ни странно, доходности по
сравнению с конкурентами – казначейские облигации Соединенных Штатов Америки.

Очевидно,
что функции долга государств, не являющихся эмитентами резервных валют,
принципиально отличаются от рассмотренных выше. В контексте международного
движения капитала его роль, тем не менее, весьма заметна, хотя и сопряжена в
большей степени с функционированием национальной денежной и валютной системы.

В
качестве примера представляется уместным рассмотреть российский опыт в части
особенностей и последствий динамики государственного долга. 

В России
государственные облигации оказывают определяющее влияние на состояние
платежного баланса и, следовательно, динамику валютного курса, условия
проведения курсовой и денежно-кредитной политики Банка России.

На
современном этапе курс российского рубля находится в сильной зависимости от
состояния платежного баланса в силу специфики применяемой модели формирования
денежного предложения на основе внешних источников.

В структуре
активов Банка России наибольшую долю составляют требования к нерезидентам
(около 75%). Существуют и другие валютные инструменты, отображаемые в числе
требований к банковской системе. По данным Банка России величина требований по
операциям РЕПО в иностранной валюте составляет около 20-30 млрд.долл., то есть
в пересчете по текущему номинальному курсу порядка 20-25% совокупного объема
требований к кредитным организациям.[13]
Следовательно, доля иностранных активов в структуре источников создания
национальной валюты составляет никак не менее 80%.

Индекс
государственных облигаций Московской Биржи является основным индикатором рынка
российского государственного долга. Он включает в себя наиболее
ликвидные Облигации федерального займа с дюрацией более одного года,
рассчитывается в режиме реального времени по методам совокупного
дохода и чистых цен.[14]

В последние годы
государственный долг, в большой степени находящийся в собственности
нерезидентов, независимо от того в какой валюте он номинирован, оказывает существенное
влияние на приток иностранной валюты. Это объясняется существенной разницей
между доходностью, например, облигаций федерального займа (около 7%) и
процентной ставкой по кредитам на мировом финансовом рынке, что позволяет
нерезидентам – держателям российского госдолга максимизировать финансовый
результат при условии относительной стабильности курса российского рубля. Указанные
операции оказали существенное влияние на динамику курса российской валюты в
2013-2019 гг.

Возникает,
однако, опасность существенного негативного давления на курс в случае массового
закрытия позиций нерезидентами и вывода средств из страны. Примером этого можно
считать ситуацию, сложившуюся на валютном рынке в декабре 2104 г., когда повышение
ключевой ставки центральным банком привело к радикальному смещению кривых
доходностей государственных облигаций и оттоку капитала с этого рынка. Можно
заметить, что в 2015-2019 гг., объемы сделок многократно превышали показатель
2013-2014 гг., что позволяет сделать вывод о гораздо более тяжелых
потенциальных последствиях в будущем.

Результаты исследования. Проведенный анализ позволяет
прийти к ряду выводов, характеризующих современную роль государственного долга
в международных валютно-кредитных отношениях:

• относительная величина государственного долга в сравнении с
  масштабами экономики, как правило, больше в странах-эмитентах мировых валют при
  прочих равных условиях;
• поддержание резервного статуса валюты требует от
  страны-эмитента наращивания государственного долга;
• государственный долг страны-эмитента резервной валюты
  выполняет функцию ее возврата в экономику данной страны;
• на современном этапе отрицательная доходность
  государственных облигаций большинства стран зоны евро создает дополнительные конкурентные
  преимущества для США;
• государственный долг страны, не являющейся
  эмитентом резервной валюты, может оказывать существенное влияние на состояние
  платежного баланса и ряд других макроэкономических показателей.

Заключение. В результате, на современном этапе построена модель
возврата резервной валюты в экономику страны-эмитента через государственные
расходы, финансируемые зарубежными центральными банками в рамках проводимой ими
политики по управлению официальными валютными резервами. Актуальные данные о
динамике доходности государственных облигаций развитых стран позволили выявить
тенденцию к дальнейшему укреплению позиций доллара США в качестве мировой и
резервной валюты.

Литература и источники

1. Приказ Минфина России от 24 января 2008 г. № 24 (в редакции приказа Минфина России от 29 декабря 2009 г. № 714)
2. Приказ Минфина России от 24 января 2008 г. № 25 (в редакции приказа Минфина России от 21 марта 2011 г. № 125).
3. Постановление Правительства Российской Федерации от 19 января 2008 г. № 18 «О порядке управления средствами Фонда национального благосостояния». Приказ Минфина России от 21 марта 2011 г. № 126.
4. Heiko T. Burret, Lars P. Feld and Ekkehard A. Koehler Sustainability of Public Debt in Germany – Historical Considerations and Time Series Evidence. Jahrbuecher f. Nationaloekonomie u. Statistik (Lucius & Lucius, Stuttgart 2013) Bd. (Vol.) 233/3 С.296 Режим доступа: http://www.jbnst.de/download/233-3/291_burret.pdf
5. Investing in a Negative Interest Rate World. PIMCO. 2016. Режим доступа: https://global.pimco.com/en-gbl/resources/education/investing-in-a-negative-interest-rate-world
6. Low global bond yields: low growth, monetary policy, market dynamics. Bank for International Settlements. Crédit Agricole CIB Asset Managers Summit. London, 14 November 2016. Режим доступа: http://www.bis.org/speeches/sp161114.pdf
7. Federal Debt: Total Public Debt. Federal Reserve Bank of St. Louis. Режим доступа: https://fred.stlouisfed.org/series/GFDEBTN
8. MAJOR FOREIGN HOLDERS OF TREASURY SECURITIES. Department of the Treasury/Federal Reserve Board. September 18, 2017. Режим доступа: http://ticdata.treasury.gov/Publish/mfh.txt
9. Investing.com.
   Режим доступа: https://www.investing.com/rates-bonds/world-government-bonds
10. Country
    List Government Debt to GDP. Trading economics. Режим доступа: https://tradingeconomics.com/country-list/government-debt-to-gdp
11. Московская биржа. Режим
    доступа: http://www.moex.com/ru/index/RGB

---

[1] Federal
Debt: Total Public Debt. Federal Reserve Bank of St. Louis. Режим доступа:
https://fred.stlouisfed.org/series/GFDEBTN

[2] Gross Federal Debt. Federal Reserve
Bank of St. Louis. Режим
доступа: https://fred.stlouisfed.org/series/FYGFD

[3] Heiko T. Burret,
Lars P. Feld and Ekkehard A. Koehler Sustainability of Public Debt in Germany –
Historical Considerations and Time Series Evidence. Jahrbuecher f.
Nationaloekonomie u. Statistik (Lucius & Lucius, Stuttgart 2013) Bd. (Vol.)
233/3 С.296 Режим доступа:
http://www.jbnst.de/download/233-3/291_burret.pdf

[4] MAJOR FOREIGN HOLDERS OF TREASURY SECURITIES. Department of the Treasury/Federal Reserve Board. September 30, 2019. Режим доступа: http://ticdata.treasury.gov/Publish/mfh.txt

[5] Country List Government Debt to GDP.
Trading economics. Режим доступа: https://tradingeconomics.com/country-list/government-debt-to-gdp

[6] Investing in a Negative Interest Rate World. PIMCO. 2016. Режим доступа: https://global.pimco.com/en-gbl/resources/education/investing-in-a-negative-interest-rate-world

[7] Low global bond yields: low growth, monetary policy, market dynamics. Bank for International Settlements. Crédit Agricole CIB Asset Managers Summit London, 14 November 2016. Режим доступа: http://www.bis.org/speeches/sp161114.pdf

[8] Investing.com. Режим доступа: https://www.investing.com/rates-bonds/world-government-bonds

[9] Приказ Минфина России от 24 января 2008 г. № 24 (в
редакции приказа Минфина России от 29 декабря 2009 г. № 714)

[10] Приказ Минфина России от 24 января 2008 г. № 25 (в
редакции приказа Минфина России от 21 марта 2011 г. № 125).

[11] Постановление Правительства Российской Федерации от
19 января 2008 г. № 18 «О порядке управления средствами Фонда национального
благосостояния». Приказ Минфина России от 21 марта 2011 г. № 126.

[12] Там же.

[13] данные Банка России. Требования Банка России к кредитным организациям по
операциям РЕПО в иностранной валюте. Режим доступа:  http://www.cbr.ru/hd_base/?Prtid=repo_debtusd

[14] Московская биржа. Режим доступа: http://www.moex.com/ru/index/RGBI

ПРОБЛЕМА ЗАПРЕТА ВВОЗА ИМПОРТНЫХ ЛЕКАРСТВ В РФ

THE PROBLEM OF THE PROHIBITION OF IMPORTATION OF IMPORTED DRUGS IN RUSSIA

Гаджимагомедова Ш.С., старший преподаватель гуманитарных дисциплин

Абдулкадиев М.Г., Адухов М.Г.

Дагестанский государственный медицинский университет

Gadzhimagomedova S.S., Abdulkadiev M.G., Adukhov M.G.

Аннотация: Тема импорта медикаментов являются одной из самых обсуждаемых тем в экспертных кругах. Задачей государственного регулирования оборота лекарственных средств является повышение доступности лекарственных средств для населения и лечебно-профилактических учреждений.

В
данной статье дается анализ Законопроекта № 441399–7 под не лишенным рифмы и
ритма названием «О мерах воздействия (противодействия) на недружественные
действия Соединенных Штатов Америки и (или) иных иностранных государств».
Рассматриваются его положительные и отрицательные стороны.

В
процессе анализа выявлено, что доступность лекарственных средств является
элементом права каждого человека на наивысший достижимый уровень здоровья.

Summary: The import of medicines is one of the most discussed topics in expert
circles. The task of state regulation of the circulation of medicines is to
increase the availability of medicines for the population and medical
institutions.

In this article the analysis of the Bill No. 441399-7
under not deprived of rhyme and rhythm the name «about measures of
influence (counteraction) on unfriendly actions of the United States of America
and (or) other foreign States»is given. Its positive and negative sides
are considered.

The analysis revealed that the availability of
medicines is an element of the right of everyone to the highest attainable
standard of health.

Ключевые
слова: импорт, лекарственные средства, доступность
лекарственных средств, законопроект, меры воздействия, санкции.

Keywords: import, medicines, availability of medicines, bill, measures of influence,
sanctions.

В
Государственной Думе РФ зарегистрирован Законопроект № 441399–7 под не лишенным
рифмы и ритма названием «О мерах воздействия (противодействия) на
недружественные действия Соединенных Штатов Америки и (или) иных иностранных
государств». Текст законопроекта о запрете американских лекарств более чем
серьезный. Ведь он, пожалуй, впервые и весьма широко распространяет подобные
меры на лекарственную сферу[2].

Попробуем
вчитаться в законопроект и спрогнозировать, к чему он может привести, если
вступит в силу в предложенной или аналогичной редакции. Нам помогут эксперты —
директор по развитию аналитической компании RNC Pharma Николай Беспалов и
президент Общероссийской общественной организации «Лига защитников пациентов»
Александр Саверский.

Не
будем углубляться в рассказ о международных событиях, из‑за которых появился
проект закона № 441399–7 о запрете импортных лекарств. Во-первых, их широко
освещают по телевидению и в интернете. Во-вторых, эти события к здравоохранению
отношения не имеют. Второй момент важно подчеркнуть, поскольку предлагаемые
контрсанкции не похожи на симметричный или зеркальный ответ.

Иначе
говоря, в отношении российских препаратов, пациентов или лекарственного рынка
санкции никто не вводил — во всяком случае, напрямую.

Перейдем
непосредственно к законопроекту, точнее, к тем его положениям, которые могут
оказать влияние на состояние российской лекарственной отрасли. В этом смысле
наиболее важным представляется пункт 15 статьи 2, в которой перечисляются те
самые «меры воздействия», они же — санкции России о запрете на ввоз импортных
лекарств в 2018 году.

Итак,
пункт 15 законопроекта определяет, что Правительство РФ может ввести такую
меру, как запрет или ограничение ввоза на территорию РФ лекарств, произведенных
в США и (или) других иностранных государствах.

Выделенное
курсивом означает государства, присоединившиеся к действиям США по введению
экономических санкций в отношении российских юридических и физических лиц,
отраслей российской экономики или поддержавшие такие действия. Если с
формулировкой «присоединившиеся» всё более-менее понятно, то, что
подразумевается под «поддержкой», — неясно, нигде в законопроекте это не
уточняется даже косвенно. Разумеется, эта формулировка распространяется как на
страны, которые уже поддержали санкционную политику США (или присоединились к
ней), так и на государства, которые сделают это в будущем.

На
это обстоятельство следует обратить особое внимание. В первые дни после
появления новости о проекте закона о запрете на импорт комментаторы стали
подсчитывать количество лекарств из США на российском лекарственном рынке,
вычислять их долю, приводить в качестве примера названия брендов и
фармкомпаний.

Некоторые
из них комментируют тему под таким углом, как будто введение лекарственных
контрсанкций — дело уже решенное, а также прогнозируют, производители каких
стран смогут заменить американский импорт.

Но
ведь в пункте 15 говорится о запрете ввоза в Россию импортных лекарств, а не
только о США. Кто может знать наверняка в нашем непредсказуемом мире, какая
страна и как себя поведет через полгода, год или два. Поэтому теоретически
предпосылки для введения контрсанкций могут появиться в отношении лекарственных
препаратов очень многих западных стран, в частности, почти всех европейских. То
есть запрет может затронуть значительную долю от общего числа зарубежных
лекарств, включая многие жизненно важные препараты.

Правда,
необходимо уточнить, что законопроект определяет, так сказать, общие рамки
санкций, а конкретные детали, включая список лекарств иностранного
производства, на которые распространяется запрет или ограничение, оставляет на
усмотрение Правительства РФ. Кроме того, в пункте 15 имеется оговорка, которую
стоит привести дословно: «Указанные запрет или ограничение не распространяются
на лекарственные средства и лекарственные препараты, аналоги которых не
производятся в Российской Федерации и (или) иностранных государствах».

Председатель
Государственной Думы Вячеслав Володин, комментируя в интервью телеканалу
«Россия 24» эту тему, упомянул о 1019 лекарственных наименованиях американского
производства, которые зарегистрированы и могут поставляться в РФ, и отметил,
что 90 из них не имеют аналогов. В отношении этих 90 препаратов законопроектом
уже предусмотрена норма, которая не предполагает введение каких‑либо ограничений.

Что
касается остальных американских лекарств в списке, то, как подчеркнул Вячеслав
Володин, если и будет вводиться запрет на поставки, Правительство будет
принимать это решение исходя из того, имеется ли у этого препарата американского
производства российский аналог и существует ли возможность получать аналогичный
препарат из других, не подпадающих под ограничительные меры Законопроекта №
441399–7 государств. В этом случае идет речь о «дружественных» иностранных
государствах — тех, кто не поддержал санкционную политику США.

Однако
эксперты рынка не склонны поддаваться панике. Так, директор по развитию
аналитической компании RNC Pharma Николай Беспалов отмечает наличие нормы о
том, что запрет или ограничение на ввоз может касаться только тех американских
лекарств, которые уже имеют аналоги, обращающиеся в нашей стране. Он считает,
что на сегодняшний день в законопроекте не содержится предложений, которые
привели бы к ухудшению системы лекарственного обеспечения.

Комментируя
тему запрета импорта лекарств в Россию, Николай Беспалов обращает внимание на
то, что речь идет как о собственно прямых поставках из США в Россию, так и о
поставках препаратов из отдельных европейских стран, в которых у американских
корпораций существуют дочерние предприятия.

Статистика
от Николая Беспалова выглядит следующим образом: «Всего в 2017 году в РФ
ввозилось порядка 220 американских лекарственных наименований, из них 130
наименований уже имеют аналоги и, соответственно, могут попасть в санкционный
перечень. Суммарный объем поставок таких препаратов, которые могут быть
заменены, составляет весьма внушительную сумму — около 45 млрд руб. (в ценах
производителей), это порядка 7 % от общего объема импорта лекарственных
препаратов».

Так
что речь идет о весьма значительной части лекарственной номенклатуры, если к
тому же учесть, что за отсутствием или присутствием многих наименований на
рынке стоят зависящие от этого человеческие судьбы.

Николай
Беспалов напоминает, что в списке лекарств из США, которые рискуют оказаться
под запретом, находится как «весьма банальная» продукция — например, спреи для
снятия симптомов насморка, ферментные препараты или препараты для лечения
эректильной дисфункции — так и «довольно серьезные» группы препаратов, скажем,
для лечения онкологических заболеваний, эпилепсии и т. д. Санкции могут
затронуть бизнес таких крупных производителей, как Pfizer, Abbott, Johnson
& Johnson, MSD, Unipharm и др. — всего они могут коснуться 17 различных
компаний.

Николай
Беспалов добавляет, что подавляющее большинство из 130 наименований относится к
препаратам химической природы. С его точки зрения, они могут быть относительно
легко заменены на аналоги без опасений потери терапевтического эффекта. Тем
более, напоминает он, что при желании можно будет выбрать не только из
продукции отечественных компаний, но и из числа иностранных лекарств в России
(не подпадающих под запрет на ввоз), как об этом говорилось выше.

Но
Николай Беспалов оговаривает, что даже из этих 130 лекарственных препаратов не
все имеют замену на уровне формы выпуска и не все обладают полной
биоэквивалентностью. «Так что хотелось бы, — отмечает эксперт, — чтобы
ограничительный перечень был составлен регуляторами с учетом мнения
профессионального сообщества». Если это соблюсти, полагает Николай Беспалов,
никаких рисков для системы здравоохранения в целом и для отдельных пациентов
ответные санкционные меры не несут, замечая все‑таки, что при этом можно говорить «о
некоторых неудобствах для потребителя, но не более того».

В
том‑то и вопрос, будет ли это
соблюдено и идет ли речь всего лишь о неудобстве потребителя. Поэтому в данном
случае важно мнение не только отраслевых экспертов, но и представителей, если
так можно выразиться, «пациентского сообщества».

Многие
люди критически зависят от конкретного лекарственного препарата, поскольку
аналог им не помогает вообще либо плохо помогает, а также вызывает неприемлемые
побочные эффекты и т. д. Александр Саверский, президент «Лиги защитников
пациентов», в интервью Общественному телевидению России (ОТР) привел пример
судебного разбирательства в связи с лечением ребенка не конкретным необходимым
ему препаратом, а более дешевым аналогом, вызывавшим у него аллергическую
реакцию.

Разумеется,
это не единичный случай. И подтверждение тому — наличие в нашем законодательстве
специальной нормы о том, что по жизненным показаниям или в случаях
индивидуальной непереносимости лекарственные препараты по решению врачебной
комиссии могут выписывать больным по торговому наименованию, а не по МНН.

Но
ведь в рассматриваемом нами законе о запрете ввоза импортных и американских
лекарств ничего не говорится о жизненных показаниях и индивидуальной
непереносимости, да их и невозможно учесть при введении подобных санкций. Не
будет же импорт «запретных» препаратов «иногда разрешаться» по решению
врачебных комиссий. Не может быть у врачебной комиссии каждого лечебного
учреждения, как у Штирлица, «окна на границе», то есть на таможне. И как быть с
этой проблемой — исчерпывающего и обнадеживающего ответа пока нет.

Невольно
возникает вопрос, не может ли эта ситуация привести к нарушению
конституционного права граждан на охрану здоровья и медицинскую помощь (статья
41 Конституции РФ). Все‑таки,
как заметил Александр Саверский в том же интервью, одно дело —
санкции/контрсанкции в таких областях, как, например, предприятия фастфуда, и
другое дело — принятие подобных мер в сфере, где речь идет о жизни и здоровье
детей, пожилых людей, инвалидов и т. д. В связи с этим Александр Саверский
выразил надежду, что в ходе анонсированных консультаций наших законодателей с
экспертами и деловыми кругами по поводу предлагаемого законопроекта лекарства
из перечня предлагаемых контрмер «просто выпадут».

На
сегодняшний день известно, что по меньшей мере до мая законопроект
Государственной Думой принят не будет. Но вообще вероятность его принятия
вместе с «15‑м
лекарственным пунктом» высока. По этому поводу хотелось бы сказать пару слов.

Во-первых,
аналог — это еще не замена. В терапевтическом смысле аналогом может считаться
только тот препарат из линейки, который лечит не менее эффективно и безопасно,
чем исходный препарат. Лишить больного «исходника» и предложить ему менее
эффективную и безопасную замену — значит оставить его без надлежащей
медицинской помощи.

Второе.
Рамки запрета на закупку лекарств иностранного производства сформулированы в
законопроекте так, что они могут коснуться не только американских поставок, но
и препаратов других стран, причем из числа наиболее развитых с точки зрения
качества фармацевтической продукции.

Третье.
Хотелось бы привести напоминание Александра Саверского о том, что в нашем
законодательстве уже действует известная протекционная мера «третий лишний»,
дающая существенные преимущества фармкомпаниям РФ и стран ЕАЭС. То есть мы уже
имеем в сфере лекарственного обращения серьезную ограничительную меру,
принятую, если так можно выразиться, в «период санкций и контрсанкций». На этом
фоне, по мнению Александра Саверского, введение дополнительного запрета на ввоз
лекарств из Америки выглядит излишним.

Четвертое.
Не приходилось слышать, чтобы кто‑либо
в здравом уме отказывался от самого эффективного препарата по причине того, что
он произведен в «не той» стране. Как‑то
мы давно привыкли к тому, что у лекарств паспорт не требуют и гражданство не
проверяют. Это всё равно, что в случае временного ухудшения отношений с
Германией выгнать из дома немецкую овчарку. Немецкая овчарка — не гражданка
Германии, а лекарственная упаковка из США — не гражданка этого государства.

Всякое
случается между государствами и сторонами — несогласия, противостояния, войны.
Но даже в последнем случае по госпиталям и прочим медицинским объектам не
стреляют. Есть вещи, которые нельзя включать в обойму обмена ударами ни при
каких обстоятельствах: это больные, дети, старики, инвалиды, поликлиники и
больницы, лекарства, медицинская техника. Остается надеяться, что понимание
этого придет раньше, чем законопроект будет принят.

Запрет
на обращение на нашем рынке препаратов из санкционных стран, в случае
наличия  российских аналогов,
теоретически ничего не изменит в процедурах государственных закупок —
протекционизм, а по сути санкции по отношению к зарубежным препаратам в сфере
государственных закупок  действуют уже
несколько лет, отмечает директор Института экономики здравоохранения.

То
есть, для льготных категорий граждан теоретически ничего не должно измениться.
Но при этом  население и/или
лечебно-профилактическое учреждение хотя бы имели возможность купить
необходимый зарубежный препарат на коммерческом рынке или сделать
индивидуальную госзакупку — разные препараты 
были зарегистрированы и могли поставляться в аптеки. Вопрос компенсации
затрат пациентов или разовой закупки ЛПУ конкретного импортного препарата при
наличии российских аналогов — это отдельная проблема, и решается она в каждом
случае по-разному.

Если
же мы запрещаем обращение, то есть аннулируем регистрацию препаратов
санкционных стран — мы просто лишаем людей выбора необходимой именно им
терапии, говорит Лариса Попович. Причем не просто в связи с субъективным
предпочтением оригинальных импортных препаратов отечественным, как говорят
апологеты.

На
самом деле качество российских препаратов 
может быть совсем не хуже зарубежных, а иногда и лучше, хотя можно
услышать иные мнения. Но просто аналоговая замена должна происходить очень
аккуратно, и у врача должна быть возможность максимального выбора.

Сокращение
ассортиментного разнообразия такой выбор делает крайне сложным. А это может
снизить эффективность терапии. Не нужно преувеличивать масштаб проблемы
генерической замены, но и преуменьшать его тоже не следует.

Однако
главные опасения в связи с законопроектом находятся, на наш взгляд, совсем в
другой плоскости, замечает она. Конечно, напрямую никто не предлагает запретить
те лекарства, которые не производятся в России или странах СНГ.

К
сожалению, чрезмерная ажитация вызвана именно этими опасениями, и именно на их
необоснованности будут настаивать апологеты законопроекта. Но здесь проблема в
том, что доля рынка таких лекарств в России у фармпроизводителей из санкционных
стран совсем невелика (около 1-2% их портфеля, а в ряде случаев и меньше), и
если они лишаются рынка в коммерческом секторе из-за запрета регистрации их
оригинальных и аналоговых препаратов, то они совершенно спокойно, без ущерба
для бизнеса, просто перестанут поставлять жизнеспасающие лекарства, которые мы
не производим. Бизнес — и ничего личного.

И
вот в этом случае  как раз и может
возникнуть  социальная катастрофа в
соответствии с описанными страшилками, подчеркивает эксперт. Кроме того, именно
санкционные страны являются основными драйверами инновационных препаратов.

Недружественные
шаги по отношению к ним приведут к отказу от выведения на наш рынок новых и
потенциально более эффективных препаратов. Это будет означать стагнацию нашего
рынка на многие годы вперед — нам просто нечего будет развивать как аналоговые
препараты из-за недоступности оригинальных молекул.

 Собственные же разработки оригинальных
препаратов (которые, несомненно, есть и будут в России) не смогут покрыть весь
спектр потребностей нашего населения. Это не удается ни одной стране в мире —
фармацевтика является глобальной сферой и появление нового лекарства является
достижением всего человечества.

Отгораживать себя от возможной панацеи на многие годы вперед из-за политических интересов — это совершенно странная тактика. Медицина  должна находиться вне политики. В противном случае и экономика не получит возможности развития.

Список литературы

1. Постановление
Правительства РФ от 29.09.2010 N 771 (ред. от 28.12.2016) «О порядке ввоза
лекарственных средств для медицинского применения на территорию Российской Федерации»
(вместе с «Правилами ввоза лекарственных средств для медицинского

2. Федеральный закон «О мерах воздействия (противодействия) на
недружественные действия Соединенных Штатов Америки и иных иностранных
государств» от 04.06.2018 N 127-ФЗ (последняя редакция)

3. Денисова М. Н. Стратегия развития
российского фармацевтиче-ского рынка в условиях Единого экономического
пространства: Автореферат … д-ра фарм. наук. – М.: ММА им. И. М. Сеченова,
2018. – 48 с.

4. Ишмухаметодов
А. Российский фармрынок: 10 лет истории и прогноз развития // Ремедиум. –
Август. – 2019. – С. 18-21.

5. Овчаров Е.
Г. Мировая фармацевтическая промышленность: со-временное состояние и тенденции
развития в условиях глобализации: Авто-реферат… канд. экон. наук. – М.: РУДН,
2019. – 24 с.

List of references

1. Order of the Government of the Russian Federation
of 29.09.2010 No. 771 (edition of 28.12.2016) «About the order of import
of medicines for medical application on the territory of the Russian Federation
«(together with » rules of import of medicines for medical

2. The Federal law «about measures of influence
(counteraction) on unfriendly actions of the United States of America and other
foreign States» of 04.06.2018 N 127-FZ (the last edition)

3. Denisova M. N. Strategy of development of the
Russian pharmaceutical market in the conditions of the Common economic space:
abstract … Dr. Pharm. sciences’. – M.: MMA them. I. M. Sechenova, 2018. — 48
p.

4. Ishmukhametodov A. Russian pharmaceutical market:
10 years of history and forecast of development / / remedy. – August. – 2019. —
Pp. 18-21.

5. Ovcharov E. G. World pharmaceutical industry:
current state and development trends in the context of globalization:
Auto-abstract … Cand. Econ. sciences’. —
Moscow: RUDN, 2019.  24 p.

УДК 339.564.2

DOI 10.24411/2413-046Х-2019-10043

Глобальный рынок углеводородов в 21 веке: основные тренды и
риски

Global hydrocarbon exports in the 21 century: general trends and risks

Гаврилова Нина Германовна, младший научный сотрудник, Федеральное государственное бюджетное учреждение науки – Институт Африки Российской академии наук, Центр изучения проблем переходной экономики

Gavrilova N.G., Junior Research Fellow, Institute for African Studies of the Russian Academy of Sciences, Centre for Transition Economy Studies, ninagavrilova1976@gmail.com

Аннотация:
За последние несколько лет в структуре мирового экспорта произошло значительное
увеличение доли углеводородов. На рост показателя оказало влияние и изменение
мировых цен на них, и увеличение объемов их добычи. В статье приводится экономическая характеристика экспорта крупнейших
мировых экспортеров углеводородов, определяется их доля в общем экспорте
стран. Автором определено, что значительное увеличение
объемов экспорта нефтепродуктов в США, Австралии, Индии и их уменьшение в Норвегии,
Иране, Кувейте, Нигерии и Великобритании вызвали изменение региональной структуры
мирового экспорта нефтепродуктов.

Summary:Over the past
few years, the share of mineral fuels in the structure of world exports has
demonstrated a significant increase. This growth was brought about both by
changes in world prices for hydrocarbons and an increase in their production
volumes. The article presents the economic characteristics of exports by the
world’s largest hydrocarbon exporters and determines the share of oil and
petroleum products in the total exports of these countries. The author identifies
the impact of a significant increase in the volume of exports of petroleum
products by the USA, Australia and India and a corresponding decrease by
Norway, Iran, Kuwait, Nigeria and the United Kingdom on the regional structure
of global exports of hydrocarbons.

Ключевые
слова: мировой экспорт, минеральное топливо, углеводороды,
нефтепродукты, экспортеры.

Key words: world export, mineral fuels, hydrocarbons, petroleum
products, oil exporters.

According to basic models of trade by
Adam Smith, David Ricardo, Eli Heckscher and Bertil Ohlin (the Heckscher-Ohlin model), a country should specialize in industries in
which it possess a comparative advantage: it would be optimal for a country endowed
with an abundance of natural resources to specialize in their extraction and
processing. However, if the country’s export is based on the sale of just one product
or a small number of them, the country may encounter the paradox of the
so-called “immiserizing growth”. In 1977, The
Economist newspaper coined the term “Dutch disease” to describe the contemporary
situation in export sphere of the economy of the Netherlands. Since 1959,
natural resources had been actively developed by this country, and there had
been a sharp increase in the volume of exports of the Netherlands due to the
soaring production of natural gas. The newspaper’s analysts calculated some economic
indicators of the country and determined that, on the one hand, the local
currency had strengthened for a short time due to the influx of foreign capital
but, on the other hand, the unemployment rate had increased (from 1.1% in 1970
to 5.1% in 1977). The situation also affected the development of non-extractive
sectors of the economy, which lost their competitiveness in foreign markets due
to the investors’ positive bias toward the extractive sector. According to the
analysis by The Economist, “97
developing countries with a high ratio of natural resource exports to GDP had
low growth rates in the 1970s and 1980s. When the natural resources are
depleted, little will remain to maintain the economy… If the countries rich
in raw materials do not channel their fortunes to diversify their economies or
lower the real exchange rate, the Dutch disease can become fatal” [1].

In 2017, after a fall in 2015 and 2016, the value of world exports of goods increased by 11%, mainly due to an increase in the exports of fuel and mining products by 28%. The share of the latter in world exports increased from 13% in 2016 to 15% in 2017. If we consider the exports of mineral fuel in the longer term, from 2001 to 2018, its share in total world exports grew by 3% (Fig. 1). Figure 1 highlights product categories that occupy the most significant places in world exports.

World hydrocarbon exports demonstrated the most
significant growth among all product categories except for Electrical and electronic equipment, which occupied the leading position
in the world exports. The average price of oil in 2016 amounted to $40.7 per
barrel, but by 2018 it rose to $69.5 per barrel, which was still lower than the
figure for 2012, when the oil price peaked at $109.5 dollars per barrel [3].
Fluctuations in oil prices affected global exports in general and hydrocarbon
exports in particular (Fig. 2).

Fluctuations in oil prices during 2018, when the lowest price was observed in February ($59.2 per barrel) and the highest in October ($76.41 per barrel), were influenced by several positive and negative factors. The positive ones included the continued growth of engineering industry, which triggered faster growth in China and the USA, the restoration of economic growth in Russia, etc. The negative ones were the slowdown in economic growth in India, the fall in oil demand in Japan due to the reactivation of several nuclear reactors restored after the nuclear accident at Fukushima, and reduction of energy consumption in the European Union due to high energy prices [4].

Between 2000 and 2017, world hydrocarbon exports underwent significant changes in the context of regions (Fig. 3). The volume of exports of the African countries decreased over the reviewed period by almost 4%, the European countries – by 5%, the countries of South and Central America – by 2%; however, hydrocarbon exporters in Asia, Australia and North America increased their share in world exports by 7.3%, 2.8% and 0.9%, respectively.

In 2017, Middle Eastern exports amounted to $961
billion, of which more than a half came from fuel and mining products. African
exports as a whole grew 18% mainly due to increased supplies of oil and
minerals to the global market; since 2012, African exports grew for the first
time. Africa’s oil exporters combined accounted for 35.0% of all African
exports in 2017, compared with 31.9% in 2016 [3]. Table 1 summarizes the world’s
largest hydrocarbon exporters from 2001 to 2018.

It is worth noting that over the reviewed period, each of the countries listed in the table significantly increased its hydrocarbon exports in dollar terms. However, the structure of world exports of hydrocarbons underwent significant changes during the period. In 2001-2018, Russia’s position strengthened, and it became the leader in terms of the value of hydrocarbons sold in the world market. The United States, Australia and India significantly increased exports of petroleum products. Norway, Iran, Kuwait, Nigeria and the United Kingdom, on the contrary, weakened their positions in the world ranking of the largest exporters of oil and petroleum products.

To determine the dependence of countries’ total exports on hydrocarbon exports, the author identified 80 countries, which exported mineral fuels, on the basis of data provided by UNCTAD. Figure 4 shows countries where hydrocarbon exports constitute more than 40% of total exports.

In 30 countries of the world, the share
of hydrocarbon exports exceeds 40%. The highest dependence is observed in
countries where share of hydrocarbons in total exports is greater than 90%:
South Sudan (99.3%), Iraq (96.6%), Algeria (96.1%), Nigeria (96.0%), Angola
(94.9%), Turkmenistan (90.8%), Azerbaijan (90.6%) and Kuwait (90.2%). South
Sudan, which emerged as a result of the division of Sudan into two countries in
2011, presents an extreme case of nearly absolute dependence on hydrocarbon
exports [7].

Concentration of exports in several
commodities may drastically increase economic and political risks. Economic
risks, first of all, include volatility and instability in obtaining foreign
exchange earnings, which has severe macroeconomic implications in the form of
reduced economic growth, higher unemployment, inflation, capital outflows,
insufficient foreign investment, etc. Political risks include lower quality of
governance at the national and regional levels, escalation of tensions between
the center and the periphery, etc. Export diversification should be aimed at
mitigating these risks.

Bibliography

1. What Dutch disease is, and why it’s bad. The
Economist. Nov 5th 2014.Электронный ресурс. URL:
https://www.economist.com/the-economist-explains/2014/11/05/what-dutch-disease-is-and-why-its-bad.

2. The International Trade Centre 2018. Electronic
resource. https://www.trademap.org/Country_SelProduct_TS.aspx?nvpm

3. World Trade Statistic Review 2018. World Trade
Organization. Electronic resource. URL: https://www.wto.org/english/res_e/statis_e/wts2018_e/wts2018_e.pdf

4. Enerdata. Independent research and consulting firm
specialising in the analysis and modelling of the global energy
markets. Global Energy Trends 2019 Edition. Electronic resource. URL:
https://www.enerdata.net/ system/files/publications/global-energy-trends-2019-edition-enerdata.pdf

5. World Trade Organization 2018. International trade
statistics. Electronic resource. URL: https://data.wto.org/.

6. Morozenskaya E.V. Ways Toward the Sustainable
Development of Africa // Asia and Africa Today.
2017, Vol. 4 (717), pp. 43-46 [in Russian].

7. Kostelyanets S.V. Sudan after the Split of the
Country: Seeking to Resolve the Crisis // Asia and Africa Today. 2014, Vol. 10 (687),
pp. 31-35 [in Russian].

УДК 332 (075.8)

DOI 10.24411/2413-046Х-2019-10041

ПРОГНОЗ
И СЦЕНАРИИ РАЗВИТИЯ РЫНКА ЖИЛЬЯ В ГОРОДЕ ТЮМЕНИ

FORECAST
AND SCENARIOS OF HOUSING MARKET DEVELOPMENT IN TYUMEN

Ермакова Анна Михайловна, доцент кафедры
геодезии и кадастровой деятельности, канд.экон.наук, Тюменский индустриальный
университет, г. Тюмень

Ermakova A.M., ermakovaa82@mail.ru

Аннотация: Стратегия
развития города Тюмени предполагает формирование видения будущего развития
экономики города на основании максимального использования всех конкурентных
преимуществ с учетом приоритетов долгосрочного развития Тюменской области и
Российской Федерации.
Используя методику Стерника Г.М., в статье были предложены три варианта
развития ситуации на рынке жилья в городе Тюмени (оптимистический, умеренный и
пессимистический). В соответствии с градостроительным кодексом Российской Федерации
разработка плана территориального развития направлена на определение назначения
территорий, исходя из совокупности социальных, экономических, экологических и
иных факторов в целях обеспечения устойчивого развития региона, развития
инженерной, транспортной и социальной инфраструктур, обеспечения учета
интересов граждан и объединений.

Summary: Development strategy of the city of
Tyumen involves developing a vision for the future development of the city’s
economy is based on the maximum use of all competitive advantages, based on the
priorities of the long-term development of the Tyumen region and the Russian
Federation. Using the method of G. M. Sternik, the article proposed three
options for the development of the situation in the housing market in the city
of Tyumen (optimistic, moderate and pessimistic). In accordance with the town
planning code of the Russian Federation elaboration of territorial development
plan is intended to define the territory assignment based on the combination of
social, economic, environmental and other factors to ensure sustainable
development of the region, the development of engineering, transport and social
infrastructure, to ensure that the interests of citizens and associations.

Ключевые слова: рынок недвижимости, прогнозирование
рынка, эластичность цен по доходам, типология рынков, варианты прогноза,
сценарий.

Keywords:
real estate market, market forecasting, price elasticity, income, typology of
markets, the forecast, scenario.

По оценкам специалистов насчитывается
свыше ста методов прогнозирования, в связи с чем возникает проблема выбора
методов, которые давали бы наиболее адекватные прогнозы [4]. При разработке
прогноза в условиях неопределенной экономической и (или) политической ситуации
целесообразно использовать сценарный прогноз [5]. В начале применения метода
выделяются этапы прогнозируемого процесса, определяются два-три возможных
сценария развития на первом этапе и их результаты (исходы), затем один – три
сценария для каждого исхода на втором этапе и т.д. на каждом этапе для каждого
сценария даются экспертные оценки вероятности его реализации, близкие сценарии
объединяются, маловероятные варианты отбрасываются. Далее, для каждого сценария
развития экономической ситуации определяются тенденции изменения параметров
рынка недвижимости. Затем рассчитываются средневзвешенные параметры с учетом
вероятности каждого сценария и наиболее вероятный прогноз.

За основу метода прогнозирования взята авторская программа Геннадия Моисеевича Стерника «Методология общего анализа и прогнозирования рынка недвижимости» [6]. По данной методики, сценарии развития рынка жилья разрабатываются исходя из следующих этапов:

Опираясь на методику Г.М. Стерника, были
разработаны три варианта развития ситуации на рынке жилья в городе Тюмени (оптимистический,
умеренный и пессимистический).

Можно увидеть варианты ценовых динамик на вторичном и первичном рынках жилья г. Тюмени, построенные на основе результатов и фундаментального анализа цены за квадратный метр жилья на период 2016-2018 гг. в зависимости от реализуемого сценария (таблицы 1-4 и рисунки 2-4).

В
таблицах 1 и 2 представлены данные показывают, что наиболее сильный рост цен на
жилье в г. Тюмени в горизонте прогнозирования предполагается по
оптимистическому сценарию, согласно которому за три года цены вырастут на
27-35%. По пессимистическому сценарию цены будут колебаться примерно на одном
уровне и за весь период вырастут только на 5-10%.

Что касается объемов ввода жилья, то в
Тюмени данный показатель остается достаточно высоким.

Исходя из статистики объемов ввода жилья в Тюмени за предыдущие годы, разрешений на строительство многоквартирных жилых домов, полученных застройщиками Тюмени, перспективных для строительства площадок, можно спрогнозировать объем ввода жилья на 2016-2018 гг. по сценариям. (таблица 3)

В таблице 3 прогнозируется падение объемов
строительства жилья. Это объясняется тем, что
предложение на рынке жилья города Тюмени превышает спрос.

Для оптимистического
сценария прогноза ввода жилья использовались показатели, обозначенные
Правительством Тюменской области [1,2,3] .

В пессимистическом
сценарии предусмотрены низкие объемы ввода. Он предполагает «болезненное»
развитие рынка недвижимости. Спрос на рынке, а, следовательно, и темпы
строительства вновь сократятся, застройщики в условиях низкого спроса вынуждены
будут снизить цены либо удерживать их на одном уровне. 

Тюмень – это дотационный развивающийся город [7,8]. Поэтому при выборе наиболее оптимального сценария развития рынка жилья в городе Тюмени, мы можем опираться на проект прогноза социально-экономического развития Российской Федерации на 2016-2018 гг. [1,3]. Таким образом, согласно оптимистическому сценарию развития экономики Российской Федерации цены на жилье будут варьироваться в диапазоне от 64700 до 70000 рублей за квадратный метр, что касается умеренного сценария, тот тут цены распределяться в диапазоне от 55200 до 64700 рублей за квадратный метр, пессимистический же сценарий несет в себе цены за квадратный метр в диапазоне от 52100 до 55200 рублей (таблица 4) [9,10].  

Составленные прогнозные
цены предложения на рынке жилья города Тюмени за квадратный метр, удовлетворяют
диапазону цен умеренного сценария социально-экономического развития РФ,
очевидно, что рынок жилья в городе Тюмени будет развиваться согласно умеренному
сценарию (рисунок 4).[1,2,3]

Преимуществом используемой мной модели прогнозирования является ее точность, которая достигается на текущем этапе развития, а также оперативный мониторинг показателей, который позволяет при необходимости своевременно откорректировать прогноз.

Таким образом, недостатками
модели является то, что показатели прогнозируются на основе выявленных
закономерностей, но они не связаны конкретной математической функцией.

Можно отметить, что
использование сценарного метода позволяет просчитать несколько вариантов
прогноза, что дает возможность каждому участнику рынка оценить последствия
наступления того или иного сценария.

Литература

1. Постановление Правительства Российской Федерации 17.12.2010 № 1050 «О федеральной целевой программе «Жилище» на 2015-2020 годы.
2. Закон Тюменской области от 05.07.2000 N 197 «О регулировании жилищных отношений в Тюменской области».
3. Государственная программа Тюменской области «Развитие жилищного строительства» до 2020 года.
4. Авилова Т.В., Широкова А.А., Кустышева И.Н. Особенности оформления автомобильных дорог в муниципальную собственность на основании генерального плана на примере города Тюмени // Московский экономический журнал. 2019. №1. С. 13.
5. Кирилова О.В., Зубарева Ю.В., Чуба А.Ю. Влияние системы управления материально-техническими и трудовыми ресурсами на уровень цифровой трансформации сельского хозяйства // Экономика и предпринимательство. 2019, №2 (103). С. 421-424.
6. Методология прогнозирования российского рынка недвижимости / Стерник Г.С., Стерник Г.М. – М: Механизация строительства, 2013
7. Пелымская О.В., Черных Е.Г., Кряхтунов А.В. Территориальное планирование муниципального образования // Учебное пособие Издательство: Тюменский индустриальный университет (Тюмень). Тюмень, 2017.
8. Кравченко Е.Г. Алгоритм разработки стратегии развития малоэтажного жилищного строительства (на примере Тюменской области)/Е.Г. Кравченко, А.В. Воронин//Управление экономическими системами: электронный научный журнал. -2012. -№3. -с. 9. 
9. Кравченко, Е. Г. Проблемы паковочных мест в жилых микрорайонах города Тюмени /Е. Г. Кравченко, О. В. Пелымская//Актуальные проблемы строительства, экологии и энергосбережения в условиях Западной Сибири: сборник материалов международной научно-практической конференции. -Тюмень, 2014. -С. 147-151
10. Избранные проблемы и перспективные вопросы землеустройства, кадастров и развития территорий -2017: Коллективная монография/Под общ. ред. А.П. Сизова. -М.: РУСАЙНС, 2018. -262 с.

УДК 332.1

DOI 10.24411/2413-046Х-2019-10037

ПРОБЛЕМЫ
И РАЗВИТИЕ ИНФРАСТРУКТУРЫ ИННОВАЦИОННО-ПРОМЫШЛЕННОГО КЛАСТЕРА

PROBLEMS AND DEVELOPMENT OF INFRASTRUCTURE OF INNOVATIVE-INDUSTRIAL CLUSTER

Загородников Константин Андреевич, аспирант, Московский авиационный институт (национальный исследовательский университет) «МАИ», г. Москва

Куликов Сергей Павлович, кандидат социологических наук, доцент, проректор по молодежной политике МАИ заведующий кафедрой государственного и муниципального управления, Московский авиационный институт (национальный исследовательский университет «МАИ»), г. Москва

Zagorodnikov
K.A., zagorodnikovka@mgupp.ru

Kulikov
S.P., kafedra515-mai@yandex.ru

Аннотация: В
статье определено значение объектов инфраструктуры инновационно-промышленных
кластеров, дана оценка текущего состояния элементов инфраструктурной среды и их
особенности. Указаны направления динамичного развития инфраструктуры
инновационно-промышленных кластеров Российской Федерации в настоящее время.

Summary: The article defines the value of infrastructure of innovation and
industrial clusters, assesses the current state of the elements of the
infrastructure environment and their features. Directions of dynamic
development of infrastructure of innovative and industrial clusters of the
Russian Federation are specified now.

Ключевые слова: инфраструктура,
стратегия, инновационно-промышленный кластер, инновации, промышленность,
эффективность, технологии.

Keywords: infrastructure,
strategy, innovation and industrial cluster, innovation, industry, efficiency,
technology.

Под инфраструктурой  инновационно-промышленного кластера понимается
совокупность не входящих в такой кластер самостоятельных хозяйствующих
субъектов, выполняющих функции обеспечения условий, необходимых для нормальной
работы предприятий, составляющих кластер. Такие хозяйствующие субъекты, по
отношению к кластеру являющиеся одним из элементов внешней среды, одновременно
выступают в роли своего рода институционального поля, создающего предпосылки
для появления самой возможности процесса кластеризации и дальнейшего развития
кластерных структур; во многом определяют потенциал такого развития.

Значение объектов инфраструктуры
инновационно-промышленных кластеров не ограничивается только тривиальными
функциями обучения персонала, занятого в кластерных структурах; снабжения
предприятий кластера различными видами необходимых для осуществления
производственных процессов и коммуникации этих предприятий с окружающим
социально-экономическим пространством ресурсов; транспортно-логистического и
банковского сопровождения их финансово-хозяйственной деятельности [1]. Под
термином «кластерная инфраструктура» в широком толковании могут пониматься
объекты, обеспечивающие практически любые, необходимые или желательные для
функционирования и развития кластеров, условия [2; 3].

Низкий уровень инфраструктурной обеспеченности национальной сети инновационно-промышленных кластеров является одной из наиболее важных проблем, препятствующих ее динамичному развитию, в связи с чем, считаем целесообразным рассмотреть каждый из компонентов инфраструктурной среды, отразив при этом их значимые в данном контексте особенности (таблица 1) .

С учетом изложенного,
представляется необходимым выделить следующие первостепенные направления
развития инфраструктуры инновационно-промышленных кластеров в Российской Федерации
в настоящее время:

• в отношении элементов инфраструктуры, играющих
  роли научного обеспечения:
  развитие фундаментальной науки на общенациональном уровне; систематическая
  организация и проведение международных научных симпозиумов и научно-практических
  конференций, охватывающие темы, наименее развитые в отечественной научной
  среде; открытие федеральных научных центров и научно-исследовательских
  институтов, работающих в направлениях, связанных с инновационными
  технологическими процессами, новыми материалами, нейросетевым программированием
  и др.; перераспределение акцентов, имеющих место в национальном менталитете, в
  сторону увеличения престижности научно-исследовательской работы; разработка
  системы государственных грантов и премий, имеющей своей целью рост
  привлекательности научных специальностей среди молодых специалистов; увеличение
  государственного финансирования наиболее отсталых направлений
  научно-исследовательской работы [4].
• в отношении элементов инфраструктуры, играющих
  роли образовательного обеспечения: совершенствование законодательства в данной области; повышение уровня
  объективности процедур контроля над качеством образования; развитие
  образовательных направлений по специальностям, востребованным в
  инновационно-промышленной сфере; повышение качества отечественного
  средне-специального и высшего профессионального образования до мировых
  стандартов [5; 6].
• в отношении элементов инфраструктуры, играющих
  роли финансово-инвестиционного обеспечения: в виду крайне неудовлетворительного состояния данного вида
  инфраструктуры национальной сети инновационно-промышленных кластеров, а также
  того, что основной объем финансирования формирования таких кластеров и их
  дальнейшей деятельности осуществляется за счет средств федерального бюджета
  представляется необходимым создание для этих целей внебюджетного
  инвестиционного фонда, источниками пополнения которого наряду с поступлениями
  из казны будут сторонние инвесторы. При решении данного вопроса требуется
  приложить усилия к формированию адекватного и эффективного механизма
  привлечения частного капитала в указанный фонд, что без изменения бытующих в
  обществе потенциальных инвесторов негативных мнений о
  промышленно-инвестиционных кластерах в России, на наш взгляд, практически
  невозможно. Предлагается законодательное закрепление различных льгот (в том
  числе — и налогового характера) для юридических лиц – участников инвестиционных
  кластерных проектов.
• в отношении элементов банковской
  инфраструктуры инновационно-промышленных кластеров: необходимо предусмотреть и сформировать
  буферные механизмы, способные снизить негативное воздействие возможных
  кризисных явлений в банковской сфере на рассматриваемые в настоящей работе
  кластерные структуры; с учетом значительной социальной ответственности, роли
  промышленно-инновационных кластеров в национальной экономике и доли
  государственного участия в кластерных проектах предлагается создание системы
  нормативно-правовых актов, предписывающих создание участникам соответствующих
  кластеров льготных условий банковского обслуживания и банковского кредитования,
  а также — формирование определенных программ государственного субсидирования
  части кредитных обязательств предприятий, входящих в состав
  инновационно-технологических комплексов.
• в отношении технологической инфраструктуры
  инновационно-промышленных кластеров: восстановление и развитие объектов технологических инфраструктурных
  сетей на общенациональном уровне; акцентированное внимание на территории с
  низким, относительно общероссийского, уровнем развития технологической
  инфраструктуры; государственные программы формирования региональных кластеров,
  состоящих из хозяйствующих субъектов, предлагающих относящиеся к области
  технологической инфраструктуры инновационно-промышленных конгломератов товары и
  услуги; поддержка таких кластеров [7].
• инфраструктура поддержки предпринимательства: в качестве важнейшего условия успешной реализации
  кластерных проектов, как уже отмечалось в предыдущих главах настоящего
  исследования, выступает наличие грамотной и сбалансированной стратегии
  поддержки предпринимательства, как такового. Формирование и реализация такой
  стратегии, безусловно, должны осуществляться с учетом ключевых точек роста,
  имеющихся в каждой конкретной территории в частности и на федеральном уровне в
  целом. Инновационно-промышленные конгломераты, интегрируя в себе новейшие
  научные исследования, конструкторские разработки, а также высокотехнологические
  производства, формируют среду, способствующую перевооружению и инновационной
  переориентации промышленности, создают иную, чем прежде, карту инвестиционных
  приоритетов, что способно существенно изменить наблюдаемую в том или ином
  регионе кластерной активности картину приоритетных направлений поддержки
  развития предпринимательских структур. Данное обстоятельство должно в полной
  мере учитываться при формировании инфраструктурной среды поддержки
  предпринимательства для инновационно-промышленных кластеров [8].
• некоммерческие и (или) общественные
  организации: с учетом значимости роли, исполняемой
  некоммерческими и общественными организациями в формировании культурной,
  имущественно-технологической и институциональной подсистем
  инновационно-промышленных кластеров, а также того, насколько эффективное
  выполнение ими указанных функций обусловлено состоянием прочих составных
  элементов кластерной инфраструктуры, отдельно говорить об их развитии в
  настоящее время представляется нецелесообразным. Предполагающий обособленную
  значимость данного элемента инфраструктуры этап развития отечественной системы
  инновационно-промышленных кластеров может быть достигнут лишь при условии
  достижения необходимого уровня развития остальных компонентов инфраструктуры.
• в отношении логистических элементов
  инфраструктуры инновационно-промышленных кластеров каких-либо особых мер, на наш взгляд,
  принимать не требуется, поскольку развитие и эффективность функционирования
  указанного раздела инфраструктурной среды инновационно-промышленных кластеров в
  настоящее время представляются не только достаточными, но и имеющими
  значительный потенциал к расширению объема заказов, размещаемых участниками
  соответствующих конгломератов, на данном рынке.

Следует отметить, что
основная доля проблем, описанных ранее, в общем-то, является не уникальной и
имеет в мировой практике достаточное для использования в процедурах принятия
соответствующих решений число примеров. Это же в полной мере касается предпринятых
и предпринимаемых в других странах попыток их решения. Таким образом,
зарубежный опыт, накопленный в данной области, должен стать объектом самого
пристального внимания соответствующих государственных структур РФ, а его анализ
и оценка применительно к существующей в отечественной практике
инновационно-промышленного развития национальной экономики и обеспечения ее
устойчивого развития проблематики способна существенно повысить эффективность
принимаемых в этой области решений, которые, между тем, должны приниматься с
учетом особенностей существующей в России общественно-политической и
экономической ситуации.

Несовершенство,
противоречивость и высокая степень изменчивости отдельных участков правового
поля, так или иначе затрагивающих деятельность инновационно-промышленных
кластеров, по праву считается наиболее важной проблемой, как в деятельности
самой системы таких кластеров, так и в процессах ее обеспечения необходимыми
элементами инфраструктуры.

Законодательство, наряду
с некоторыми общесистемными закономерностями и отношениями, действующими в силу
естественной обусловленности одних категорий другими, выступает в качестве
важнейшего компонента аксиоматической основы любых процессов, протекающих на
территории государства, а значит, во многом определяет не только характер и
направление таких процессов, но и сам факт их наличия или отсутствия. Таким
образом, система законодательных актов в значительной мере формирует внутреннюю
и внешнюю среду объектов, составляющих кластерную инфраструктуру.

Подводя итог изложенному,
представляется необходимым еще раз подчеркнуть решающее значение
инфраструктурного окружения инновационно-промышленных кластеров в обеспечении
их нормального функционирования и развития.

Литература

1. Абашкин В.Л., Бояров А.Д., Куценко Е.С.
   Кластерная политика в России: от теории к практике // Форсайт. 2012. Т. 6. № 3. С. 16-27.
2. Пилипенко И.В. Проведение кластерной политики
   в России // Приложение 6 к Ежегодному экономическому докладу 2018 года
   Общероссийской общественной организации «Деловая Россия» «Стратегия 2020: от
   экономики «директив» к экономике «стимулов». 2018. C. 34.
3. Смородинская Н.В. Территориальные
   инновационные кластеры: мировые ориентиры и российские реалии // Сборник
   Материалов XIV апрельской международной научной конференции. М.: НИУ-ВШЭ, 2017.
   С. 389-399
4. Абашкин В.Л., Куценко Е.С., Рудник П.Б. Методические
   материалы по разработке и реализации программ развития инновационных
   территориальных кластеров и региональной кластерной политике // М.: НИУ ВШЭ.
   2016. – C.
   209.
5. Fromhold-Eisebith M., Eisebith G. 5.         How
   to institutionalize innovative clusters? Comparing explicit top-down and
   implicit bottom-up approaches // Research Policy. 2016. №34. C. 1250-1268.
6. Жихаревич Б.С. Инновационные стратегии и
   инновации в стратегиях // Национальные интересы: приоритеты и безопасность.
   2018. №1(24), C.34-39.
7. Гохберг Л. Национальная инновационная система
   России в условиях новой экономики // Вопросы экономики. 2015 г.-№ 3-С. 26-43.
8. Бляхман Л.С. От экстенсивного экономического
   роста к инновационному развитию: проблемы, перспективы, роль государственных
   корпораций // Евразийский Международный научно-аналитический журнал «Проблемы
   современной экономики». 2016. 1(75), С.54.

ЭКОНОМИКА В СТРОИТЕЛЬНОЙ СФЕРЕ

ECONOMY IN THE CONSTRUCTION SECTOR

Баринов Сергей Владимирович, КТН, доцент кафедры Комплексная безопасность в
строительстве, Национальный исследовательский 
Московский государственный строительный университет

S.V. Barinov,
National Research Moscow State University of Civil
Engineering

Аннотация: В данной статье будет рассмотрена тенденция развития
строительной отрасли экономики России, а также будут выявлены факторы, влияющие
на неё развитие.

 Summary: In this
article the tendency of development of construction branch of economy of Russia
will be considered, and also the factors influencing it development will be
revealed. The problems hindering this development will also be provided.

Ключевые слова: строительство, экономика, показатели, тенденция, факторы, динамика,
стратегия.

Keywords:
construction, economy, indicators, trend, factors, dynamics, strategy.

Актуальность темы. На
сегодняшний день перспектива развития строи-тельной отрасли экономики является основным
направлением стратегии развития многих регионов России. Важно отметить, что
Россия уступает мировым показателям в развитии строительной отрасли. Существует
ряд факторов влияющих на экономическое развитие строительной отрасли, такие
как: экономические, природно-экономические, политические и социально-культурные
[1].

Необходимо отметить, что
поднимая уровень развития экономики строительной отрасли, следует учитывать
уровень развития национальной экономики, платёжеспособность населения, политическую
и экономическую стабильность в стране, уровень спроса на строительную продукцию
и нали-чие числа профессиональных человеческих ресурсов в инвестиционно- строительной
области.

Росту строительства
препятствует несколько факторов, такие как:

• проблемы в законодательстве в области строительства, нехватка кадров и финансовых возможностей обеспечивать означенное развитие;
• низкую инновационную активность компаний и резкое падение спроса на строительную продукцию, начиная с 2014 года по 2015 год.

Однако нельзя не отметить
улучшение по состоянию на 2017 -2019 годы 
[1].

На основании
вышесказанного, необходимо рассмотреть реализацию «Стратегии инновационного
развития строительной отрасли Российской Фе-дерации на период до 2030 года»,
тем более что намеченные в данном документе перспективы развития строительной
отрасли — реальны:

• «реализация мероприятий, предусмотренных Стратегией, должна предоставить возможность увеличить производительность труда в строите-льной отрасли до уровня развитых стран». Стратегия должна осуществляться в три этапа:
• 2019 — 2020 гг. (подготовительные мероприятия);
• 2020 — 2025 гг. (стабильное развитие недвижимости и ипотечного кредитования, достижение баланса между спросом и предложением на рынке недвижимости, а также рост объёмов строительных работ);
• 2025 — 2030 гг. (формирование эффективного и конкурентоспособно-го сектора строительной отрасли, основанного на самофинансировании и самоокупаемости).

Необходимо учитывать, что
в соответствии с предоставленным пла-ном, за период предоставленного промежутка
времени должно произойти увеличение доли строительного сектора в общем объёме
ВВП до 8%, что в два раза выше существующего положения на сегодняшний день.

Что касается тенденций
экономического развития строительной отрасли в развитых странах, то здесь можно
озвучить ряд важных направле-ний. Например: «экологичность, что в строительной
отрасли для России  «новое» и  только набирает свои обороты, связано это в
первую очередь с экономическим отставанием, глобализацией строительства [2].

Самое популярное
направление, на которое направлены все силы строительной отрасли, — это, прежде
всего, комплексная застройка, предста-вляющая собой комплекс жилых домов
(эконом-, комфорт, элит-классов), парковочные территории, торговые и офисные
помещения, а также детские площадки. Необходимость в данной застройке вызвана рядом
причин таких как:

• повышение комфорта для проживания;
• стремление к безопасной организации;
• грамотное планирование объектов;
• освоение новых районов;
• снижение производственных издержек строительных предприятий;
• улучшение внешнего вида строительных территорий».

Государство, конечно же,
заинтересовано в  «комплексном» строитель-стве,
где  госорганы уже обозначили программы,
поддерживающие комплек-сные застройки, а именно развитие ипотечного
финансирования и подгото-вку кадров по данному направлению.

Несмотря на перспективное
развитие строительной отрасли, сущес-твует ряд проблем:

• недостаточность оборудованных участков;
• длительный период по строительству, предполагающий разделение на несколько очередей;
• несовпадение по срокам ввода;
• необходимость капитальных вложений ввиду масштабности строите-льных проектов.

Однако, хотелось бы
отметить, что многие предприятия активным образом осваивают новую тенденцию
комплексной застройки, что в дальней-шем должно дать свои плоды.

Для проведения аналитической
работы по выявлению проблем в строи-тельной отрасли экономики России был рассмотрен
 период (2002 — 2018 г). В качестве основных
показателей были выбраны:

• число строительных организаций;
• объём выполненных работ по виду экономической деятельности «Строительство»;
• инвестиции в основной капитал организаций.

Так, тенденция показателей
за период, начиная с 2000 по 2018 годы — положительная, наблюдается рост числа
строительных организаций с 129 340 в 2000 году — до 292 073 организаций в 2018
году. Это  на 125,84 %, ежегодный прирост
при этом за данный период составляет в среднем на 4,63 % в год. Если
рассматривать показатели, начиная с 2015 года, то средний ежегодный прирост снижается
и составляет — 3,7 % в год. Кроме этого, необходимо отметить, что рост частных
строительных организаций вырос на (152,66 %). Рост объема работ, выполненных по
виду экономической деятельности «Строительство» за исследуемый период 2000–2018
гг., произошел на 7 278 млрд.руб., в том числе основной прирост достигнут за
счет частных организаций, рост на 5 757 млрд.руб. или в 18,9 раз.

В среднем, ежегодный объем работ, выполненный по виду «Строите-льство» вырос  на 16,42 %, однако за  последние годы темпы роста также снижаются, где показатель пророста составил — 3,93 %. Динамика цепных темпов роста объема работ, выполненных по виду экономической деяте-льности «Строительство» представлена на рисунке 1 [3].

Если рассматривать
динамику за последние четыре года, то можно отметить, что темпы роста объема
работ снижаются, начиная с 2015 года. Кроме этого, в 2009 году наблюдалось даже
снижение объема работ на 11,7 % в сравнении с уровнем 2008 года, что связано с
кризисом 2008 г.

Предоставленные данные
показывают, что объем строительных работ зависит от суммы инвестиций,
направленных на модернизацию основных фондов строительных компаний. Так, в 2008
году было зафиксировано падение объемов строительных работ, данное сокращение происходило
на протяжении 5 лет, начиная с 2008 по 2012 гг., и только после 2012 года можно
сказать, что строительная отрасль вышла из кризиса, с 2012 года также происходит
очередной подъем инвестиционной активности в строи-тельной отрасли.

В Москве же строительная
отрасль оказалась лидером по динамике поступлений налога на прибыль. В первом
квартале 2019 года в бюджет было перечислено на 33,8 млрд. рублей больше, чем
за аналогичный период прошлого года. Это свидетельствует о продолжении устойчивого
развития экономики Москвы. Всего за первые три месяца 2019 года организации
перечислили в столичный бюджет 247,5 млрд. рублей, что на 15,8% больше
аналогичного периода 2018 года. Так, столичными властями отмечено, что в 2019
году в столице было построено 6,7 млн. кв. м недвижимости, из них — 2,8 млн
«квадратов» жилья.

На основании
вышеизложенного можно сделать вывод, что строите-льная отрасль влияет на
экономику страны по множеству факторов, начиная от профессиональных кадров и
заканчивая  внешней политики страны. В дан-ный
момент строительная составляющая в экономике России находится на стадии замедленного
роста. Государству, необходимо осуществлять страте-гию, способствующую её
развитию, ведь это не только расположено в интересах государства, но также и в
интересах застройщиков, инвесторов и самое главное жителей России.

СПИСОК
ЛИТЕРАТУРЫ

1. Бизнес-портал
«Континент Сибирь Online». [Электронный ресурс]. Режим
доступа –URL–:https://ksonline.ru/345243/pochemu-obemy-stroitelstva-v-krasnoyarskom-krae-upali/(дата
обращения 26.05.2019).

2. Олатало О.А. Макарцова
Т.Н. Цвиренко С.В. Тенденции экономического развития строительной отрасли:
мировой опыт и Российские инновации./Экономические науки. – 2017.№4(25). –
c.231-234. [Электронный ресурс]. Режим
доступа – URL–:https://cyberleninka.ru/article/v/tendentsii-ekonomicheskogo-razvitiya-stroitelnoy-otrasli-mirovoy-opyt-i-rossiyskie-innovatsii(дата
обращения 12.05.2019).

3. Романченко О. В. Строительная отрасль в России: современное состояние и перспективы развития // В сборнике: Проблемы конфигурации глобальной экономики XXI века: идея социально-экономического прогресса и возможные интерпретации Сборник научных статей. Под редакцией С. А. Толкачева. Краснодар, 2018. С. 191–198.

LIST OF REFERENCES

1. Business portal «Continent Siberia Online». [Electronic
resource.] Access mode –URL:https://ksonline.EN/345243/pochemu-obemy-stroitelstva-v-krasnoyarskom-edge-upali/(accessed
26.05.2019).

2. Alatalo Makarova T. O. A. N. Tsvirenko S. V. economic Trends in the
construction industry: world experience and Russian innovations./Economics. –
2017.No. 4(25). – c.231-234. [Electronic resource.] Access mode –
URL–:https://cyberleninka.ru/article/v/tendentsii-ekonomicheskogo-razvitiya-stroitelnoy-otrasli-mirovoy-opyt-i-rossiyskie-innovatsii(date
of access 12.05.2019).

3. Romanchenko O. V. Construction industry in Russia: current state and
prospects of development / / in the collection: problems of configuration of
the global economy of the XXI century: the idea of socio-economic progress and
possible interpretations Collection of scientific articles. Edited By S. A. Tolkachev. Krasnodar,
2018. S. 191-198.

УДК 330.34+658

DOI 10.24411/2413-046Х-2019-10036

Развитие
малого и среднего бизнеса в регионах Российской Федерации

The development of small and medium-sized businesses in the regions of
the Russian Federation

Руднева Лариса
Николаевна, доктор экономических наук, профессор, руководитель
образовательной программы «Экономика и организация производства на предприятиях
нефтегазовой отрасли», Тюменский
индустриальный университет, г. Тюмень,

Руденок Ольга Владимировна, кандидат экономических
наук, доцент, Тюменский индустриальный университет, г. Тюмень

Rudneva L.N., rudnevaln@tyuiu.ru

Rudenok O.V., rudenook@mail.ru

Аннотация:
В статье рассматриваются вопросы оценки развития малого и среднего бизнеса, как одного из
факторов социально-экономического развития страны.
Представлен методический подход к оценке развития малого и среднего бизнеса.
Определены показатели, позволяющие оценить как уровень, так и экономическую эффективность
развития малого и среднего бизнеса в
количественном и качественном плане. Проведена оценка развития малого и среднего
бизнеса в федеральных округах Российской Федерации за 2011-2016 гг. Дана оценка
соответствия масштабов распространения, уровня развития и экономической эффективности
малого и среднего бизнеса в отдельных федеральных округах Российской Федерации.
Сделаны соответствующие выводы.

Summary: The article deals
with the evaluation of small and medium-sized businesses as one of the factors
of socio-economic development of the country. A methodical approach to the
assessment of small and medium-sized businesses is presented. The indicators
allowing to estimate both level, and economic efficiency of development of
small and medium business in the quantitative and qualitative plan are defined.
The assessment of development of small and medium business in Federal districts
of the Russian Federation for 2011-2016 is carried out. The assessment of
conformity of scales of distribution, level of development and economic
efficiency of small and medium business in separate Federal districts of the
Russian Federation is given. The corresponding
conclusions are drawn.

Ключевые слова: занятые в экономике, инвестиции в
основной капитал, малый и средний бизнес, микробизнес, оборот предприятий,
предпринимательство, регион, сектор малого и среднего бизнеса.

Keywords: employed in the economy, investment,
small and medium-sized businesses, micro-business, enterprise turnover,
entrepreneurship, region, small and medium-sized business sector.

Изучение развития малого и среднего бизнеса является одним из инструментов обеспечения высокого уровня его адаптивности к динамичным условиям развития экономики страны, улучшения социального климата, разрешения проблем политического характера. В последнее время в научной литературе все более активно обсуждаются вопросы развития малого и среднего бизнеса и его влияния на экономическое развитие страны, а поиск наиболее эффективных методических подходов оценки его развития и эффективности деятельности становится приоритетным направлением исследований. Для достижения этих целей предлагается методический подход к оценке развития малого и среднего бизнеса, включающий четыре этапа (рисунок 1).

Изучение
существующих методических подходов к оценке развития малого и среднего бизнеса
позволило выявить, что в зависимости от целей и задач исследования
специалистами используются различные показатели, в совокупности в той или иной
степени отражающие состояние и уровень развития малого и среднего бизнеса. Недостатком
большинства представленных методик является использование для оценки в качестве
критериальных переменных в большей степени количественных показателей,
позволяющих оценить экстенсивность развития малого и среднего бизнеса, т.е. его
развитие за счет увеличения объемов используемых ресурсов. На наш взгляд,
наряду с количественными показателями для оценки развития малого и среднего
бизнеса целесообразно использовать качественные, позволяющие оценить уровень и
динамику его развития за счет повышения эффективности использования имеющихся
ресурсов, т.е. интенсивность развития.

Исходя
из вышеизложенного, предлагается использовать систему показателей,
сгруппированных по направленности оценки в пять блоков, позволяющих оценить
интенсивность и экстенсивность развития малого и среднего бизнеса. Выделены следующие блоки показателей:

блок 1 «Масштабы распространения малого и среднего бизнеса»:
показатели, характеризующие степень распространения
малого и среднего бизнеса в регионе: число субъектов малого
и среднего бизнеса на тысячу человек населения в трудоспособном
возрасте; доля индивидуальных предпринимателей в общей численности занятых в
экономике; доля
субъектов малого и среднего бизнеса в общем числе хозяйствующих субъектов;

блок
2 «Социальная значимости малого и среднего бизнеса»: показатели, характеризующие
уровень занятости и доходов занятых в данном секторе экономики региона: средняя
численность занятых на одном предприятии малого и среднего бизнеса; доля
занятых на предприятиях малого и среднего бизнеса в общей численности занятых в
экономике; средний размер номинальной начисленной заработной платы одного работника
предприятий малого и среднего бизнеса; доля среднемесячной номинальной начисленной
заработной платы работников предприятий малого и среднего бизнеса в среднемесячной
начисленной заработной плате по региону (стране);

блок
3 «Экономическое развитие малого и среднего бизнеса»: показатели, отражающие объемы
производства, экономическую эффективность деятельности субъектов хозяйствования
в данном секторе экономики региона: средний объем оборота в расчете на одно
предприятие малого и среднего бизнеса; оборот предприятий
малого и среднего бизнеса в расчете на душу населения; доля оборота предприятий
малого и среднего бизнеса в общем обороте предприятий; производительность труда
занятых на предприятиях малого и среднего бизнеса;
соотношение номинальной начисленной заработной платы занятых
в малом и среднем бизнесе и их производительности труда; фондоотдача на
предприятиях малого и среднего бизнеса; рентабельность деятельности;

блок
4 «Инвестиционное развитие малого и среднего бизнеса»: показатели,
характеризующие доступность финансовой среды для малого и среднего
бизнеса региона: доля
инвестиций в основной капитал предприятий малого и среднего
бизнеса в
основном капитале всех хозяйствующих субъектов; средний объем инвестиций в
основной капитал в расчете на одно предприятие малого и среднего бизнеса; отдача инвестиций в
основной капитал;

блок
5 «Бюджетная значимость малого и среднего
бизнеса»: показатели, характеризующие
уровень поддержки малого и среднего бизнеса органами государственной власти: средний объем налоговых поступлений в бюджет в расчете на одно
предприятие малого и среднего бизнеса; доля
налоговых поступлений в бюджет предприятий малого
и среднего бизнеса в общем объеме налоговых поступлений; бюджетная
эффективность малого и среднего бизнеса.

Приведенные показатели позволяют
оценить состояние и развитие малого и среднего бизнеса, но в силу их
разнонаправленности не позволяют сделать однозначный вывод об общем уровне и
эффективности развития малого и среднего бизнеса, что указывает на
необходимость использования обобщающего показателя.

Расчет сводного интегрального индекса развития малого и среднего бизнеса производится по средней геометрической на основании формулы (1):

где I_k1, I_k2, …,
I_kn
рассчитываются как отношение соответствующих показателей состояния и развития
малого и среднего бизнеса в отчетном периоде к показателям предыдущего периода.

Интегральные индексы по блокам показателей оценки состояния малого и среднего бизнеса рассчитываются как среднее геометрическое из индивидуальных индексов по показателям, входящим в тот или иной блок показателей оценки. Так, для блока «Масштабы распространения малого и среднего бизнеса» расчет интегрального индекса масштабов распространения малого и среднего бизнеса будет производится по формуле (2):

где I_РМСБ — интегральный
индекс масштабов распространения
МСБ;

i_{Ч/1000 чел.} — индивидуальный
индекс числа субъектов малого и среднего бизнеса на тысячу человек населения в
трудоспособном возрасте;

i_Ч/З — индивидуальный
индекс доли индивидуальных предпринимателей в общей численности занятых в
экономике;

i_Ч/ХС — индивидуальный
индекс доли субъектов МСБ в общем числе
хозяйствующих субъектов.

Сводный интегральный индекс развития малого и среднего бизнеса, определяемый как среднее геометрическое из вышеуказанных интегральных индексов, рассчитывается по формуле (3):

где I_МСБ — сводный
интегральный индекс развития МСБ:

I_РМСБ — интегральный
индекс масштабов распространения
МСБ;

I_СЗ — интегральный
индекс социальной значимости МСБ;

I_ЭР — интегральный
индекс экономического развития МСБ;

I_ИР — интегральный
индекс инвестиционного развития МСБ;

I_БЗ — интегральный
индекс бюджетной значимости МСБ.

Расчет сводного интегрального индекса позволяет оценить
уровень развития малого и среднего бизнеса в динамики, т.е. определить
тенденции его развития.

Для оценки эффективности развития малого и среднего
бизнеса автором предлагается использовать традиционный подход, основанный на
соотношении результатов и затрат на их достижение. Экономический результат развития малого и среднего бизнеса
целесообразно выразить через такой показатель как валовая
добавленная стоимость, созданная субъектами малого и среднего бизнеса. В
качестве затрат на достижение результата выступают расходы государственного
бюджета, направленные на поддержку и развитие малого и среднего бизнеса. В
связи с этим предлагается показатель экономической эффективности развития
малого и среднего бизнеса, отражающий цель его развития — увеличение валовой добавленной стоимости, созданной субъектами малого
и среднего бизнеса.

Заключительным этапом оценки развития малого и среднего
бизнеса является оценка соответствия
уровня развития малого и среднего бизнеса эффективности его развития. Для этих
целей предлагается использовать матрицы сравнения «Соотношение уровня
развития МСБ и масштабов его распространения», «Соотношение экономической эффективности
МСБ и масштабов его распространения», «Соотношение уровня развития и экономической
эффективности МСБ».

Представленный к рассмотрению методический подход
позволяет анализировать информацию об уровне развития малого и среднего бизнеса, эффективности ее развития и соответствии масштабам его распространения,
а также является базой для формирования программ
повышения уровня развития малого и среднего предпринимательства.
Отличительной особенностью данного подхода является то, что его можно применять
для оценки развития малого и среднего бизнеса не только на уровне региона, но
также в разрезе отдельных видов экономической деятельности.

Оценка развития малого
и среднего бизнеса в Российской Федерации проводилась в разрезе федеральных округов в
период с 2011 г. по 2016 г.

Основу сектора малого и среднего бизнеса в Российской Федерации в 2011 г. по количеству хозяйствующих субъектов составляли индивидуальные предприниматели и микропредприятия — 55,01% и 35,49% всех зарегистрированных субъектов малого и среднего бизнеса на конец 2011 г. соответственно (рисунок 2).

За анализируемый период произошло перераспределение субъектов
малого и среднего бизнеса в сторону увеличения доли микропредприятий и снижения
доли индивидуальных предпринимателей. Также сократилась доля малых предприятий из числа юридических лиц. Доля
средних предприятий из числа юридических лиц практически не изменилась и на
конец 2016 г. составила 0,25% от общего количества зарегистрированных субъектов
малого и среднего бизнеса в Российской Федерации. Такие изменения в структуре малого и среднего бизнеса
обусловлены в том числе изменением предельных величин критериев отнесения
хозяйствующих субъектов к малому и среднему бизнесу [3; 4].

По состоянию на конец 2016 г. в Российской
Федерации было зарегистрировано 2783,9 тысяч субъектов МСБ из
числа юридических лиц, что на 763,2 тыс. ед. больше, чем по состоянию на конец
2011 г. Количество малых предприятий в расчете на 100 тыс. жителей за 2011-2016
гг. увеличилось на 34,53% и составило 1901,5 ед.  Во всех федеральных округах отмечается рост количества
субъектов МСБ, как в абсолютных значениях, так и в пересчете на 100 тыс.
жителей. Наибольший рост отмечен в Центральном, Южном и Дальневосточном ФО. Наименьший
прирост отмечен в Северо-Кавказском ФО. В структуре зарегистрированных
субъектов малого и среднего бизнеса из числа юридических лиц лидируют Центральный
и Приволжский федеральные округа — на территории данных округов
зарегистрировано более 51% всех субъектов МСБ. По степени концентрации в
расчете на 100 тыс. человек населения в 2016 г. лидируют Северо-Западный,
Центральный и Уральский федеральные округа.

Изучение
динамики числа индивидуальных предпринимателей, являющихся значимой
составляющей малого и среднего бизнеса в РФ, показало, что по состоянию на конец 2016 г. в РФ
было зарегистрировано 2557 тыс. индивидуальных предпринимателей, что
на 3,49% больше уровня 2011 г. Численность индивидуальных предпринимателей
в расчете на 100 тыс. чел. населения за 2011-2016 гг. увеличилась и составила 1743,32
человека на конец 2016 г. В большинстве федеральных округов отмечается рост
числа зарегистрированных индивидуальных предпринимателей. Наибольший рост
отмечен в Уральском, Дальневосточном и Центральном федеральных округах. В
Северо-Кавказском и Сибирском федеральных округах отмечено сокращение числа индивидуальных
предпринимателей. По степени концентрации индивидуальных
предпринимателей в 2016 г. лидируют Южный и Дальневосточный федеральные округа.

Оценка
состояния и развития малого и среднего бизнеса в федеральных округах Российской
Федерации проводилась по предложенной системе показателей, позволяющих оценить
интенсивность и экстенсивность развития данного сектора экономики страны. Основой для оценки послужили данные Федеральной службы
государственной статистики.

За 2011-2016 гг. наблюдается положительная
динамика большинства показателей, характеризующих развитие малого и среднего
бизнеса в России. Это свидетельствует о стабильном поступательном его развитии
в РФ в данном временном промежутке. В период с 2011 по 2016 гг. наблюдается
увеличение масштабов распространения малого и среднего бизнеса в
Российской Федерации. Число субъектов МСБ на тысячу населения в
трудоспособном возрасте в целом по РФ возросло на 44,23% и составило 33,47
ед./1000 чел., доля
субъектов МСБ
в общем числе хозяйствующих субъектов увеличилась с 41,52%
в 2011 г. до 58,43 % на конец 2016 г.
Наибольший прирост числа субъектов МСБ на тысячу населения в
трудоспособном возрасте отмечается в Центральном и Дальневосточном федеральных
округах — на 79,74 % и
58,51% соответственно. Наибольшее увеличение доли субъектов МСБ
из числа юридических лиц
в общем числе хозяйствующих субъектов отмечается в Центральном и Уральском
округах — на 89,60 % и 55,69% соответственно (рисунок 3). Основными факторами
данных изменений являются превышение темпов роста числа субъектов малого и
среднего бизнеса над темпами роста численности населения в
трудоспособном возрасте и числа предприятий и организаций.

Не смотря на увеличение масштабов распространения малого и среднего бизнеса из числа юридических лиц, в большинстве федеральных округов отмечается сокращение доли индивидуальных предпринимателей в общей численности занятых в экономике вследствие опережения темпов роста численности занятых в экономике над темпами роста числа зарегистрированных индивидуальных предпринимателей.

В целом по стране снижение доли индивидуальных
предпринимателей в общей численности занятых в экономике  в 2016 г. относительно уровня 2011 г.
составило 2,85 %. Исключением являются Приволжский, Уральский и
Дальневосточный ФО — в этих регионах наблюдается увеличение  доли индивидуальных предпринимателей в
общей численности занятых в экономике — на 1,50 %, 11,27 % и 10,37%
соответственно — вследствие опережения темпов роста числа
зарегистрированных индивидуальных предпринимателей над темпами роста
численности занятых в экономике.

Прирост среднего оборота предприятий МСБ как в расчете на один субъект МСБ, так и в расчете на душу населения и среднего объема налоговых отчислений в бюджет в расчете на одно предприятие МСБ в 2016 г. относительно уровня 2011 г. является признаком роста доходности хозяйствующих субъектов МСБ в данный период. Наибольший прирост среднего объема оборота в расчете на одно предприятие МСБ  отмечается в Северо-Кавказском и Северо-Западном  ФО — на 53,40 % и 41,24 % соответственно. В Центральном ФО отмечается снижение среднего оборота в расчете на одно предприятие МСБ относительно уровня 2011 г. на 0,95 %. Лидерами по темпам роста оборота предприятий МСБ в расчете на душу населения являются Северо-Западный и Дальневосточный ФО — оборот предприятий МСБ  в расчете на душу населения в данных округах увеличился относительно 2011 г. на 98,03 % и 96,42 % соответственно. Рост показателя бюджетной эффективности МСБ, характеризующего долю налоговых платежей в бюджет субъектов МСБ в сумме государственного финансирования субъектов МСБ, свидетельствует о повышении эффективности использования средств, направленных на поддержку МСБ органами государственной власти во всех федеральных округах (рисунок 4).

Рост доли инвестиций в основной капитал субъектов МСБ в основном капитале всех хозяйствующих субъектов (на 29,64%) и среднего объема инвестиций в основной капитал в расчете на одно предприятие МСБ (на 24,83%) в 2016 г. относительно уровня 2011 г. свидетельствует о повышении доступности финансовой среды для субъектов малого и среднего бизнеса. В 2016 г. отмечается снижение отдачи инвестиций в основной капитал в среднем по России на 2,68%, что свидетельствует о снижении эффективности использования привлекаемых субъектами малого и среднего бизнеса инвестиционных ресурсов. Исключением являются Северо-Западный, Южный, Уральский и Сибирский федеральные округа (рисунок 5).

В
этих субъектах Федерации отмечается снижение доли инвестиций в основной капитал субъектов
МСБ в
основном капитале всех хозяйствующих субъектов  и среднего объема
инвестиций в основной капитал в расчете на одно предприятие при увеличении
отдачи инвестиций в основной капитал. Это свидетельствует о снижении
зависимости субъектов МСБ от инвестиционных средств, в том числе за счет
привлечения собственных финансовых ресурсов, вследствие роста доходности
хозяйствующих субъектов МСБ, и повышении эффективности  использования привлекаемых инвестиционных
ресурсов в данных округах.

В
период 2011-2016 гг. произошло увеличение доли номинальной начисленной
заработной платы работников предприятий МСБ в начисленной заработной плате по
региону в среднем по стране на 0,73% (кроме Северо-Западного ФО) и снижение доли
занятых на предприятиях МСБ в общей численности занятых в экономике (кроме
Дальневосточного ФО, где отмечается рост доли занятых на предприятиях МСБ на
8,7%) в среднем по стране на 11,12%, а также средней
численности занятых на одном предприятии МСБ (в среднем по стране на 31,25%). Это свидетельствует о снижении социальной
значимости малого и среднего бизнеса в России и зависимости роста номинальной начисленной
заработной платы работников предприятий МСБ от численности работников МСБ. Снижение средней
численности занятых на одном предприятии МСБ при значительном увеличении производительности труда
занятых на предприятиях (в среднем по стране на 76,7%) свидетельствует о повышении эффективности
использования персонала на предприятиях МСБ за счет опережения темпов роста
оборота субъектов МСБ над темпами роста численности работников (рисунок 6). Об этом
свидетельствует также показатель соотношения  производительности труда и заработной платы,
темпы роста которого выше темпов роста производительности труда.

Таким образом, за период с 2011 г. по 2016 г. наблюдается: увеличение масштабов распространения малого и среднего бизнеса за счет роста количества субъектов МСБ из числа юридических лиц; повышение уровня экономического и инвестиционного развития, а также бюджетной эффективности субъектов малого и среднего бизнеса; снижение социальной значимости вследствие снижения численности занятых на предприятиях малого и среднего бизнеса.

Оценка уровня развития малого и среднего бизнеса в
Российской Федерации
позволила выявить, что в анализируемом периоде с 2011 по 2016 гг., не смотря на
общее повышение уровня развития малого и среднего бизнеса Российской
Федерации на
10,3 %, наблюдается
общая тенденция к замедлению темпов роста уровня развития малого и среднего
бизнеса в стране (таблица 1).

По итогам 2016 г. относительно 2015 г. значение сводного интегрального индекса развития малого и среднего бизнеса РФ снизилось на 0,052 д.ед. относительно предыдущего периода и составило 1,113 д.ед. Таким образом, наблюдается замедление темпов развития малого и среднего бизнеса в данном временном периоде. Негативное влияние на значение сводного интегрального индекса развития малого и среднего бизнеса в 2016 г. оказало замедление темпов роста социальной значимости, экономического и инвестиционного развития при ускорении темпов роста масштабов распространения и бюджетной значимости малого и среднего бизнеса.

Изучение динамики интегральных индексов
развития малого и среднего бизнеса в федеральных округах позволило
выявить, что изучаемый период в целом характеризуется положительной тенденцией
уровня развития малого и среднего бизнеса во всех субъектах России (таблица
2). Однако, вследствие ухудшения макроэкономической ситуации в стране в 2014 г.
наблюдается снижение уровня развития малого и среднего бизнеса практически во
всех федеральных округах — исключение составили Южный и Сибирский ФО.

Основным фактором повышения уровня развития малого и среднего бизнеса во всех федеральных округах страны является повышение уровня бюджетной значимости субъектов МСБ. Также среди факторов роста уровня развития малого и среднего бизнеса следует выделить:  увеличение масштабов распространения  малого и среднего бизнеса на территории Центрального и Уральского федеральных округов; повышение уровня экономического развития малого и среднего бизнеса в Северо-Западном, Южном, Северо-Кавказском, Приволжском и Сибирском федеральных округах; повышение уровня инвестиционного развития малого и среднего бизнеса в Дальневосточном ФО.

Негативное влияние на уровень развития малого и
среднего бизнеса оказало снижение социальной значимости МСБ (Центральный и
Северо-Западный ФО), уменьшение масштабов распространения малого и среднего
бизнеса (Северо-Кавказский ФО), снижение уровня инвестиционного развития
(Уральский ФО).

Лидером по уровню развития малого и среднего бизнеса среди федеральных округов является Северо-Западный ФО. На втором месте по уровню развития Дальневосточный ФО. Среди аутсайдеров по уровню развития малого и среднего бизнеса следует выделить Южный и Сибирский федеральные округа со значением сводного интегрального индекса развития МСБ 1,087 и 1,079 д.ед. соответственно. Результаты оценки экономической эффективности малого и среднего бизнеса (таблица 3), свидетельствуют об общем повышение эффективности развития сектора малого и среднего бизнеса в Российской Федерации.

Экономическая эффективность малого
и среднего бизнеса в среднем по России составила от 0,997 руб. валовой добавленной стоимости, созданной субъектами МСБ,
на 1 руб. затрат, вложенных в их развитие, в 2011 г. до  1,037 руб./руб. по итогам 2016 г.

По экономической эффективности малого
и среднего бизнеса в разрезе федеральных округов в 2016 г. лидером по экономической
эффективности малого и среднего бизнеса является Северо-Западный
ФО с уровнем
эффективности 1,085 руб./руб. На втором месте Дальневосточный
ФО с уровнем экономической эффективности малого и среднего бизнеса — 1,048
руб./руб. К числу отстающих субъектов по уровню экономической эффективности малого и среднего бизнеса
следует отнести Северо-Кавказский ФО со значением показателя
экономической эффективности ниже единицы. Основным фактором повышения экономической
эффективности малого и среднего бизнеса в целом по стране является
превышение темпов роста  ВРП, созданного субъектами МСБ, над ростом затрат,
направленных на развитие малого и среднего бизнеса.

Изучение тенденций изменения экономической
эффективности малого и среднего бизнеса за 2011-2016 гг. позволило
выявить, что практически во всех федеральных округах наблюдается рост
показателя экономической эффективности малого
и среднего бизнеса. Исключением является Северо-Кавказский ФО, в котором
отмечается постепенное снижение уровня экономической эффективности малого
и среднего бизнеса в среднем на 0,3 % в год. Среди федеральных округов
следует выделить Северо-Западный и Южный ФО, в которых среднегодовые темпы
прироста экономической эффективности малого и среднего бизнеса выше, чем
в других округах, и составляют 1,66 % и 1,03 % в год соответственно. В
остальных округах среднегодовой темп прироста экономической эффективности
развития малого и среднего бизнеса находится в пределах от 0,6
% до 0,8 % в год.

В заключение исследования для
сопоставления уровня развития и экономической эффективности малого и среднего
бизнеса были построены матрицы сравнения «Соотношение уровня и
эффективности развития малого и среднего бизнеса», «Соотношение уровня
развития и масштабов распространения малого и среднего бизнеса» и «Соотношение
эффективности и масштабов распространения малого и среднего бизнеса» (рисунки 7-9).

По результатам матричного анализа
выявлено, что в 2016 г. к регионам со средними масштабами распространения
малого и среднего бизнеса относятся Северо-Кавказский, Центральный и
Северо-Западный федеральные округа. Остальные федеральные округа относятся
к регионам с крупными масштабами распространения малого и среднего бизнеса.

По соотношению уровня
развития и экономической эффективности малого и среднего бизнеса выявлено,
что:

• Центральный и Дальневосточный ФО относятся к регионам с относительно высоким уровнем развития и средней экономической эффективностью малого и среднего бизнеса;

• Северо-Кавказский ФО относится к регионам с высоким уровнем развития и низкой экономической эффективностью субъектов малого и среднего бизнеса;
• Северо-Западный федеральный округ относится к регионам со средним уровнем развития и высокой экономической эффективностью малого и среднего бизнеса;
• Приволжский, Уральский, Сибирский и Южный федеральные округа относятся к регионам с относительно низким уровнем развития и средней экономической эффективностью малого и среднего бизнеса.

Таким образом, большая часть
федеральных округов Российской Федерации в 2016 г. характеризуются крупными
масштабами распространения малого и среднего бизнеса с относительно низким
уровнем развития и средней экономической эффективностью малого и среднего
бизнеса. На фоне этого выделяется Северо-Кавказский ФО, являющийся регионом с
относительно высоким уровнем развития и средней экономической эффективностью при
относительно крупных масштабах распространения малого и среднего бизнеса. В
целом малый и средний бизнес в Российской Федерации характеризуется
относительно небольшими масштабами распространения, средним (невысоким) уровнем
развития и средней экономической эффективностью.

Проведенная
в настоящем исследовании оценка уровня и экономической эффективности развития
малого и среднего бизнеса показала низкую устойчивость данного сектора
экономики в период общемировой финансовой нестабильности и не достаточно
высокую результативность существующих программ государственной поддержки, что
отражено общим снижением уровня и эффективности развития субъектов малого и
среднего бизнеса.

Эффективное
государственное регулирование и поддержка субъектов малого и среднего является одним из ключевых
государственных приоритетов на современном этапе развития экономики. Развитие новых механизмов регулирования и поддержи
малого и среднего бизнеса, а также совершенствование существующих, будет
способствовать не только росту числа субъектов малого предпринимательства, но и
увеличению эффективности их функционирования.

Развитие экономики любого государства невозможно без
формирования малого и среднего  бизнеса,
поскольку последнее является базисной основой для подъема и развития экономики
России в целом. Для этого, необходимо создать благоприятные условия, в том
числе оказание поддержки со стороны государства.

Литература

1. Вершинина А.П. К вопросу об оценке развития малого бизнеса в Алтайском крае // Вестник Алтайской академии экономики и права.  2014. №2(34). С. 35–39.
2. Владимирова С. В., Лоскутова М. В. Программно-целевой подход к созданию системы государственной поддержки малого предпринимательства в регионе // Социально-экономические явления и процессы. 2016. № 1. С. 15-18.
3. «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации по вопросам развития малого и среднего предпринимательства в Российской Федерации» [Текст]: Федер. закон от 29.06.2015 N 156-ФЗ (ред. от 29.12.2015) // КонсультантПлюс. — 2015. 
4. Постановление Правительства РФ № 702 от 13.07.2016 «О предельных значениях выручки от реализации товаров (работ, услуг) для каждой категории субъектов малого и среднего предпринимательства».
5. Руденок О.В. Оценка развития малого и среднего бизнеса в федеральных округах Российской Федерации // Современные тренды развития стран и регионов – 2017: материалы международной научно-практической конференции.  Тюмень: ТИУ.  2018.  С. 459-462.
6. Руденок О.В. Развитие малого и среднего бизнеса Тюменской области / О.В. Руденок, Р.А. Ахнин // Современные тренды российской экономики: вызовы времени – 2017: материалы международной научно-практической конференции. Тюмень: ТИУ. 2017. С.82-85.
7. Статистический сборник «Малое и среднее предпринимательство в России». 2016. Росстат. —  M., 2016. – 96 с.
8. Филиппов Д.В. Методика оценки уровня развития предпринимательства в регионе. // Государственное управление. Электронный вестник. № 36. 2013 г. С. 252-262.
9. Центральная база данных [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://cbsd.gks.ru/.

УДК 911.3:33

DOI 10.24411/2413-046Х-2019-10034

ЗАВИСИМОСТЬ
ЭКСПОРТА СИБИРСКИХ РЕГИОНОВ ОТ МОРЕХОЗЯЙСТВЕННОГО КОМПЛЕКСА

DEPENDENCE OF SIBERIAN REGIONS’ EXPORTS ON THE MARINE COMPLEX

Работа выполнена при поддержке гранта РНФ «Евразийские векторы морехозяйственной активности России: региональные экономические проекции» (проект № 19-18-00005)

И.А. Дец, кандидат географических наук, старший научный сотрудник, Институт географии СО РАН, Иркутск

I.A. Dets, candidate of geographical sciences, senior researcher at the Institute of Geography SB RAS, Irkutsk

Аннотация: В
ходе работы рассматриваются материалы по направлению поставок на внешние рынки
основных природных ресурсов Сибири: нефти, газа и угля. Определено, что для
большей части сибирских регионов поставки в западном направлении имеют
важнейшее значение, однако инвестиции в транспортную инфраструктуру могут
привести к постепенной переориентации экспорта, к примеру, Кемеровской области
на преимущественно восточное направление. Решающее значение для будущего изменение
географии сибирских экспортных поставок будут иметь темпы глобального
потепления и изменения режима функционирования Северного морского пути, что уже
сейчас иллюстрируется успешным опытом реализации проекта «Ямал-СПГ».

Summary: In the course of the work, materials are considered in the direction of deliveries
to foreign markets of the main natural resources of Siberia: oil, gas and coal.
It is determined that for most of the Siberian regions, deliveries to the west
are of the utmost importance, however, investments in transport infrastructure
can lead to a gradual reorientation of exports, for example, of the Kemerovo
Region to a predominantly eastern direction. The pace of global warming and
changes in the mode of operation of the Northern sea route will be crucial for
the future change in the geography of Siberian exports, which is already
illustrated by the successful experience of the “Yamal LNG” project.

Ключевые слова: газопровод
«Сила Сибири», нефтепровод «ВСТО», северный морской путь, экспорт нефтегазовых
ресурсов.

Keywods: “Power of Siberia” gas pipeline, ESPO oil pipeline, Northern sea route,
export of oil and gas resources.

Введение

Экспорт природных
ресурсов остаётся основой российской экономики, фактически определяя роль
страны в международном распределении труда. Бо́льшая часть российских природных
ресурсов сосредоточена в Сибири, которая вместе с постепенным исчерпанием
запасов в Европейской части России стала главной кладовой и источником основной
части экспортных поступлений [1]. В первую пятёрку
экспортных товаров входят нефть, газ, уголь (вместе формирующие около 2/3
экспортных доходов), металлы и продукция химической промышленности [2]. Нефть и газ из
России традиционно поставлялись покупателям в рамках многолетних контрактов
преимущественно по трубопроводам, однако в последние годы морской транспорт стал
играть заметно бо́льшую роль в поставках нефти и газа. В поставках российской
нефти фактором усиления роли морского транспорта стали в том числе ввод в
эксплуатацию нефтепровода «Восточная Сибирь — Тихий океан» (ВСТО) и Балтийской
трубопроводной системы (перенаправившей часть нефтяного экспорта из
нефтепровода «Дружба» в порты Ленинградской области). Одновременно увеличение
доли продаж сжиженного природного газа (СПГ) в мире потребовало от федерального
правительства активного содействия развитию аналогичных технологий в России,
что привело к появлению двух дополнительных экспортёров газа (кроме ранее
действовавшего монопольно «Газпрома»): «Sakhalin Energy» и «Ямал СПГ».
Функционирование данных проектов в настоящее время проходит вполне успешно: за
2018 г. физический экспорт СПГ вырос на 50,4% и достиг 36,7 млрд кубометров (и
составил уже 14% от общего экспорта газа, при росте трубопроводных поставок
«Газпрома» только на 3,7% до 220,6 млрд кубометров) [3]. Правительство
планирует и дальше наращивать транспортировку грузов по Северному морскому
пути, для чего в настоящее время ведётся строительство новых атомных ледоколов,
а также обсуждается возможность перенаправления экспорта нефти Ванкорского
кластера с нефтепровода «ВСТО» на морские поставки, что потребует строительства
нефтеналивных терминалов на Таймыре [4]. Глобальное
потепление в перспективе может привести и к круглогодичной возможности
прохождения маршрута Севморпути без ледокольной поддержки, что может привести к
резкому росту прохождения иностранных судов по данному маршруту. Данное
обстоятельство потребует от российского правительства дальнейшей концентрации
усилий на развитии побережья Арктики [5].

При этом продолжаются и
инвестиции в развитие трубопроводной системы: строительство газопровода «Сила
Сибири» (сооружение которого обойдётся в сумму не менее ₽1,1 трлн [6]) ещё не окончено,
однако правительство продолжает рассматривать возможность прокладки второго
газопровода в КНР по западному маршруту, теперь и с транзитом через Монголию [7].

Кроме трубопроводного
транспорта инвестиции в развитие получает и железнодорожный: оплачиваемое
государством расширение Транссиба и БАМа, ориентированное на усиление их
экспортной и транзитной ролей, сопровождается расширением мощностей
дальневосточных российских портов.

Такое одновременное
движение по развитию транспортной инфраструктуры сразу в нескольких
направлениях не позволяет с уверенностью прогнозировать изменение роли видов
транспорта для сибирского экспорта или общую смену направления поставок в
ближайшие годы, однако некоторые изменения в таком распределении могут быть
зафиксированы уже сейчас.

Экспериментальная база

В ходе исследования
анализировались данные по экспорту регионов за 2018 г. Российского экспортного
центра, обобщающего статистику государственных ведомств [8]. Данные,
представляемые государственным институтом поддержки несырьевого экспорта, как и
ранее предоставлявшаяся государственная статистика, представляют заявляемую экспортёрами
информацию без поправок на место действительного производства товара в России,
в результате чего формальным лидером российского экспорта (включая сырьевой)
продолжает числиться город Москва. Практически не представляется возможным
вычленение реального размера экспорта регионов из представляемых официально данных,
однако достаточно близкое к действительному ранжирование остальных регионов-экспортёров
позволяет оперировать относительными данными достаточно обоснованно. 

Ход исследования

В рамках исследования
первоочередной задачей стало определение приоритетных направлений экспорта для
регионов Сибири (включающей в данном случае Тюменскую область, Бурятию,
Забайкальский край и Якутию), для чего страны экспорта товаров были
распределены на два условных направления: западное и восточное. Для отнесения
страны к «западному» направлению экспорта требовалось не более западное
положение её территории относительно регионов Сибири (в случае применения
данного критерия для половины сибирских регионов такой страной мог бы быть,
например, Казахстан), а приоритетность выбора российских морских портов
Атлантического или Арктического бассейна при экспорте товаров в данную страну.
Таким образом к западному направлению кроме стран Европы были также отнесены
Турция, Израиль, ОАЭ, Марокко, Египет, Бразилия и другие страны Америки, а к
восточному направлению — страны Южной, Восточной и Юго-Восточной Азии, Австралия
и страны Океании. Данное распределение может в значительной степени
скорректироваться в будущем, в первую очередь, в случае наращивания экспорта
через северные порты в условиях улучшения проходимости Северного морского пути,
который в настоящее время всё ещё закрыт льдами в своей восточной части бо́льшую
часть года.

На восточном направлении
главным импортёром российской продукции в настоящее время является Китай, куда
поставка товаров из многих сибирских регионов осуществляется преимущественно
сухопутным транспортом (при всё возрастающей роли трубопроводного транспорта, о
чём говорилось выше). Тем не менее основные центры экономической активности
южного Китая импортируют грузы морским транспортом, потенциал использования
которого ещё не исчерпан и для экспорта сибирских регионов. Безусловно
важнейшую роль морской транспорт имеет для экспорта во все остальные страны Восточной
и Юго-Восточной Азии (в отличие от западного направления, где Россия имеет
сухопутные границы с целым рядом стран).

Таким образом,
распределение регионов по преобладающему направлению экспорта и последующий
анализ их основных экспортных товаров позволил выявить возможности и
ограничения для внешней торговли сибирских регионов, обусловленные уровнем
развития морехозяйственным комплекса и общими характеристиками транспортной
системы России.

Результаты и обсуждение

Статистика международной
торговли России показывает, что экспортные потоки в целом достаточно сильно
сконцентрированы: на 8 стран приходится больше половины стоимости
внешнеторговых поставок. На первом месте с показателем 12,46% — КНР, при том,
что данные по Тайваню (1%) и Гонконгу (0,22%) учитываются отдельно. Второй
страной по стоимости годового экспорта для России являются Нидерланды, куда
отправляется 9,66% поставок, а замыкает тройку ФРГ с 7,60%. Ближайший союзник
России — Белоруссия — занимает четвёртое место, занимая долю в 4,88% российского
экспорта, на пятом месте по рассматриваемому показателю расположилась Турция —
4,74%. Ещё одна из азиатских стран — Республика Корея — с показателем в 3,96%
заняла шестое место, а Польша лишь ненамного обошла Италию (3,69% и 3,65%
соответственно). Следующие за указанными странами государства играли заметно
меньшую роль для российского экспорта и имели показатель в среднем около 1%
(37,09% на 36 стран), что означает, что в сумме на 44 страны пришлось 87,85%
российского экспорта.

Необходимо отметить, что
часть российских внешних поставок в дальнейшем ещё подлежит перераспределению
через такие государства, как Нидерланды, имеющие крупнейшие мировые
транспортные узлы на своей территории. Не могут оцениваться однозначно и объёмы
экспорта в такие страны, как Швейцария, поставки алюминия в которую возросли на
$1 млрд за 2018 г. (при одновременном сопоставимом сокращении экспорта этого
металла в США) — эксперты, анализирующие «зеркальную» статистику (т.е.
статистику стран-импортёров), предполагают, что через формальную продажу
металла связанным компаниям в Европе российский алюминиевый монополист «РУСАЛ»
обходил американские санкции [9].

Только немногие регионы
по официальным данным опережают Москву (имеющую формально 43,85% от всего
российского экспорта) на отдельных экспортных направлениях. Из регионов Сибири
Якутия значительно превосходит другие по поставкам в Бельгию, Израиль и ОАЭ
(экспорт алмазов); Кемеровская область в лидерах по поставкам на Тайвань, в
Монголию и Индонезию; Иркутская область — в Швейцарию (вместе с Красноярским
краем), Монголию и Индонезию; Ханты-Мансийский автономный округ — на Филиппины.
Такой короткий перечень регионов, чей экспорт превышает московский, не должен
вводить в заблуждение — как уже упоминалось выше, для большинства компаний,
имеющих отвечающие за внешнюю торговлю подразделения в столице, оформление
экспорта оказывается целесообразным там же. Тогда как в некоторых случаях
экспортёрам по разным причинам выгоднее оформлять внешнеторговые операции в
регионах, так, например, компания «Алроса», добывающая алмазы, частично
принадлежит Якутии и регистрирует там свою операционную деятельность.

Тем не менее анализ относительных долей стран-импортёров позволяет распределить регионы Сибири по принципу приоритетности для них западного направления в торговле (рисунок 1).

В целом для России доля
западного экспорта приближается к 60%, однако для некоторых регионов Сибири
данный показатель оказался ещё выше: Якутия (65,52%), Ханты-Мансийский АО
(71,81%), Ямало-Ненецкий АО (77,67%) и Тюменская область (88,56%) вошли в
группу регионов, для которых данное направление является приоритетным. Для
Тюменской области и автономных округов данное положение долгие годы было
обусловлено наличием мощной трубопроводной связки Западной Сибири со странами
Европы. В настоящее время данное направление получает усиление с развитием
экспортных газовых мощностей (вторая очередь «Северного потока» в Германию и
«Южный поток» в Турцию), однако одновременно дополняется созданием более
«гибкой» инфраструктуры морского экспорта (нефтеналивные терминалы в Балтийском
море, установки по сжижению природного газа в Арктическом бассейне).
Зависимость Якутии от поставок в рассматриваемом направлении специфична:
высокая стоимость экспортируемых алмазов и некоторых других природных ресурсов
(как золото) позволяет в большинстве случаев использовать дорогой авиационный
транспорт, однако развитие нефте- и газодобычи в последние годы увеличивает абсолютные
и стоимостные объёмы поставок в азиатском направлении, что может в перспективе
сделать западное направление значительно менее важным для региона.

Только для ещё одного
региона Сибири западное направление экспорта превышает половину и составляет
61,27%. Для Красноярского края высокую важность продолжает сохранять экспорт
цветных металлов, осуществляемый частично через бассейн Карского моря.
Маловероятно, что продукция предприятий южной части региона в ближайшем будущем
также будет экспортироваться данным путём, однако вероятное перенаправления
нефтяного экспорта Ванкорского и сопутствующих месторождений сможет значительно
увеличить ассортимент морского экспорта, представленный пока металлами с
норильских предприятий.

Для многих оставшихся
регионов экспорт в западном направлении является незначительным и не превышает
15%, что сопровождается и невысокой общей зарегистрированной стоимостью
экспорта данных регионов (не превышает $1 млрд). Среди всех регионов данной
группы выделяется Томская область, треть валового регионального продукта
которой создаётся в нефтегазовой сфере (при сокращающемся уровне добычи в
течении ряда лет в регионе в 2018 г. было добыто 9,8 млн т нефти в год), однако
официальная статистика формально не фиксирует экспорта нефти и газа из региона.

Три региона из группы,
для которой экспорт в западном направлении является значительным (но не
превышает 30% от общей стоимости), находятся в ней по разным причинам. Для
Новосибирской области и Алтайского края важную роль во внешнеторговых операциях
играет среднеазиатское направление, которое во многом уравновешивает экспортные
векторы регионов (доля «восточного» направления у них также не превышает
половины). У Иркутской области ситуация иная — более 70% экспорта региона
отправляется восточным маршрутом (при 58% доле КНР), который с начала экспорта
нефти по «ВСТО» приобрёл ещё более важное для региона значение. Ориентация
Иркутской области на восточное направление только усилится вместе с началом
поставок природного газа в Китай по «Силе Сибири», что может поставить регион в
абсолютную экспортную зависимость от одной страны. Некоторое ослабление такой
зависимости в перспективе может дать только увеличение экспорта угля —
региональная компания «Востсибуголь» является одной из лидирующий в Сибири
(добыча в 2018 г. — 15,5 млн т, увеличение на 15%) и осуществляет поставки на
экспорт в страны Азиатско-Тихоокеанского региона. При этом важную роль для
компании играют и поставки через морской порт Находки, откуда уголь
отправляется в том числе и к китайским покупателям (при основном пути поставок напрямую
по железной дороге).

В последней группе
регионов — три субъекта РФ, для которых западное направление является важным,
но не превышает половины (при этом превосходя экспорт в восточном направлении).
Однако если Омская область с высокой вероятностью продолжит оставаться в таком
балансирующем положении (при сильных внешнеторговых связях со странами Средней
Азии), то Хакасия и Кемеровская область всё большую часть своего экспорта
направляют в восточном направлении. Реконструкция БАМа и Транссиба, во много
обоснованная именно необходимостью увеличения их провозной мощности для
наращивания угольного экспорта, а также расширение погрузочных мощностей в
портах Дальнего Востока позволят снять инфраструктурные ограничения и
дополнительно увеличить поставки в страны АТР. Уже в 2018 г. экспорт
Кемеровской области составил $1,3 млрд в Японию, $1,9 млрд в Республику Корею и
$2,2 млрд на Тайвань при возрастающих поставках в Малайзию, Вьетнам и
Индонезию, однако добывающие мощности региона могут обеспечивать и большие
поставки.

Выводы

Экспорт регионов Сибири,
традиционно представленный природными ресурсами, в последние годы изменяет свою
географию. Главным фактором таких изменений пока является трубопроводный
транспорт, соединяющий Сибирь и покупателей ресурсов на востоке и на западе. В
то же время построенные нефтепроводы были дополнены нефтеналивными терминалами
как в Приморском крае, так и в Ленинградской области, что позволило варьировать
рынки продаж. В том же направлении поддержки разных направлений экспорта работает
и расширение мощностей Транссиба и БАМа, исчерпанная провозная мощность которых
пока ограничивает возможность угольного экспорта через порты Тихого океана.

Однако процесс
наращивания «экспортной свободы» происходит не повсеместно: газопроводы «Южный
поток», «Северный поток-2» и «Сила Сибири», чьё строительство требует
значительных финансовых и дипломатических усилий, снова привяжут поставку
сибирских ресурсов к конкретным покупателям и транзитным странам. В ситуации
активного развития альтернативной энергетики в Европе и Китае, а также сложных
политических взаимоотношений с многими странами Европы (что продолжает
негативно влиять на строительство и эксплуатацию «Северного потока»),
являющихся одними из крупнейших покупателей энергоресурсов из России,
инвестиции в масштабные инфраструктурные объекты могут оказаться
неоправданными.

В тоже время самые значительные перемены экспортным поставкам Сибири обещает глобальное потепление. Уже сейчас, с реализацией на Ямале первого проекта по морскому экспорту сжиженного природного газа, северный маршрут становится важным звеном российского энергетического экспорта, а с прогнозируемым в среднесрочной перспективе практически свободным использованием Северного морского пути для судоходства, может потребоваться форсированное развитие транспортных путей, связывающих места добычи природных ресурсов и морские порты Арктики.

Литература

1.      Дец И.А. Несырьевая экономика Сибири:
отрасли и локализация // Сборник трудов конференции «Современные тенденции
пространственного развития и приоритеты общественной географии» Барнаул, 12-19
сентября 2018 г. Барнаул: Алтайский государственный университет, 2018. С. 154–159.

2.      OEC —
Russia (RUS) Exports, Imports, and Trade Partners [Электронный ресурс]. URL:
https://oec.world/en/profile/country/rus/ (дата обращения: 16.09.2019).

3.      Нефтегазовый экспорт в 2018 году принес России более $260 млрд
[Электронный ресурс] // Национальная Ассоциация нефтегазового сервиса. 2019.
URL:
https://nangs.org/news/economics/neftegazovyy-eksport-v-2018-godu-prines-rossii-bolee-260-mlrd
(дата обращения: 23.08.2019).

4.      Тема недели: СМП загрузят углеводороды | Oilcapital
[Электронный ресурс]. URL:
https://oilcapital.ru/article/general/09-03-2019/tema-nedeli-smp-zagruzyat-uglevodorody
(дата обращения: 16.09.2019).

5.      Навигация по Севморпути станет круглогодичной к 2035 году |
Новости | ОТР [Электронный ресурс] // ОТР — Общественное Телевидение России.
URL:
https://otr-online.ru/news/navigaciya-po-sevmorputi-stanet-kruglogodichnoy-k-2035-godu-126231.html
(дата обращения: 16.09.2019).

6.      Стоимость строительства газопровода «Сила Сибири» превысила 1
трлн руб. [Электронный ресурс] // РБК. URL:
https://www.rbc.ru/business/27/04/2018/5ae344799a794785d0b58ea9 (дата
обращения: 16.09.2019).

7.      Ведомости. «Газпром» изучит вариант поставки газа в Китай через
Монголию [Электронный ресурс]. 2019. URL:
https://www.vedomosti.ru/business/articles/2019/09/09/810874-gazprom-postavki-gaza
(дата обращения: 16.09.2019).

8.      Экспорт регионов [Электронный ресурс]. URL:
https://www.exportcenter.ru/international_markets/regions_export/ (дата
обращения: 16.09.2019).

9.      Козловский С. Швейцария стала крупнейшим покупателем алюминия
из России. Как так вышло? // BBC News Русская служба. 2019. https://www.bbc.com/russian/news-47061099 (дата обращения:
23.08.2019).

DOI 10.24411/2413-046Х-2019-10033

Технология внедрения комплексной системы экономического планирования и управления хозяйствующего субъекта

Статья подготовлена при финансовой поддержке РФФИ в рамках научного проекта № 19-010-00886 «Комплексное экономико-правовое исследование повышения конкурентоспособности агропромышленного комплекса Российской Федерации в условиях развития и интеграции информационно-цифровых систем»

Виноградова
Екатерина Юрьевна, д.э.н., доцент, профессор кафедры
информационных технологий и статистики, e-mail: katerina@usue.ru

Галимова
Анна Игоревна, аспирант кафедры информационных технологий
и статистики, e-mail: anna.baibuz8@gmail.com

Андреева
Светлана Леонидовна, ст. преподаватель кафедры
бизнес-информатики, e-mail: svetlana@usue.ru

Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего образования «Уральский государственный экономический университет», г. Екатеринбург

Vinogradova Ekaterina Yurievna,
Doctor of Sc., professor
IT and statistics dept., e-mail: katerina@usue.ru

Galimova Anna Igorevna, assistant IT and statistics dept., e-mail: anna.baibuz8@gmail.com

Andreeva Svetlana Leonidovna, assistant business informatics dept., e-mail: svetlana@usue.ru

Ural State University of Economics, Ekaterinburg

Аннотация:
В статье
описываются основные технологии создания информационной системы для решения
задач комплексного экономического управления хозяйствующим субъектом. Также в
рамках статьи проведена систематизация современных научных представлений об
информационных технологиях в контексте выделения предметного поля их
применения.

Summary: In article describes main metodological principles of
designing of information system for realization of support of decision-making
by a management of managing subjects. Also in the article describers ordering
of modern scientific representations about intellectual information
technologies in a context of allocation of a subject field of their application.

Ключевые
слова: интеллектуальные информационные технологии, информационные
системы, управление предприятиями.

Keywords: intellectual information technologies, information
systems, management of the enterprises.

На современных предприятиях очень часто возникают
проблемы, связанные с отсутствием качественной информации необходимой для
планирования, что мешает проведению адекватного анализа рынка. Для решения таких
проблем необходимо внедрение информационной системы, базирующейся на грамотно
построенной эконометрической модели.

При построении эконометрической модели для
анализа влияния факторов на успешность внедрения корпоративной информационной
системы выявлена следующая зависимость: Успешность внедрения системы =
-0,32+0,95*Доля проектов, по которым не превышен бюджет – 0,07* Доля проектов,
по которым произошло превышение фактического срока над плановым сроком проекта
– 0,14* Доля внедрения решений «коробочного» типа (заранее настроенной
информационной системы с уже разработанной унифицированной документацией). Величина влияния неучтенных в модели факторов на успешность
внедрения системы = -0,32.

Данная регрессионная модель была проверена на
соответствие условиям Гаусса-Маркова, являющимися предпосылками МНК. Это
свидетельствует о том, что выводы, составленные на основании соответствующих t-
и F-статистик, являются надежными.

В содержательном виде задача управления производством
состоит в соединении между собой следующих блоков.

1. Информация о потребности в изделиях
   независимого спроса. Критерии отнесения к данному типу были определены в рамках
   концепции планирования материальных ресурсов MRP, спрос на такие изделия не зависит
   от плана производства других изделий. [1] К ним относятся готовая продукция,
   находящаяся в розничных торговых запасах, реализуемые полуфабрикаты и
   комплектующие, запасные части.

Идентификация уровня потребности в изделиях может производиться
путем изучения имеющихся в наличии заказов или прогноза продаж. Возможно
комбинирование этих способов.

Стратегия позиционирования продуктов предприятия,
включающая степень их диверсификации и глубину номенклатуры, определяют форму
представления потребности в изделиях. Существует 2 вида стратегии
позиционирования продукта: «на склад» и «на заказ». [2]

Для более удобного визуального восприятия используется
графическое представление спецификации. При применении в рамках информационных
систем целесообразно формировать списковые структуры.

Технологию внедрения комплексной системы
экономического планирования и управления на предприятии можно разделить на
несколько этапов:

1. Предварительный анализ;
2. Проектирование создания и эксплуатации
   корпоративной информационной системы;
3. Разработка комплексной системы;
4. Детализация проекта внедрения и
   эксплуатации КСЭПиУ;
5. Эксплуатация и контроль полученной
   системы.

Далее необходимо остановиться на каждом из
предложенных этапов.

1-й этап — предварительный анализ длится 20 рабочих
дней, в рамках которого необходимо решение следующих задач:

1.1. Идентификация проблемы. Нередко встречается ситуация, когда заказчики не могут определить, какими характеристиками должна обладать информационная система, и надеются на компетентность компаний-интеграторов. Это касается функциональных возможностей информационной системы, затрат на ее разработку, внедрение и эксплуатацию, а также инструментов оценки эффективности ее работы.

На этапе идентификации проблемы необходимо
проанализировать ряд ключевых вопросов:

• определение стратегических целей и задач
  предприятия. Перед определением целей и задач, ожидаемых признаков и
  характерных особенностей системы необходимо идентифицировать цели и задачи
  самого предприятия.
• определение проблем, которые необходимо
  решить путем автоматизации бизнес-процессов;

Требуется оценить не только имеющиеся средства, цели и
задачи на настоящий момент времени, но также учесть возможные их изменения на
несколько периодов вперед.

1.2. Формирование целей разрабатываемой системы. В зависимости от результатов этапа предварительного анализа возможен выбор одной из следующих целей:

• аккумулирование, анализ и распространение качественной и подробной информации в форме, удобной для пользователей.  При этом предварительно заданы ресурсы на разработку, внедрение и эксплуатацию системы;
• аккумулирование, анализ и распространение требуемой информации, позволяющей проводить планирование и управление с заданной точностью.

1.3. Формирование основных задач КСЭПиУ, к которым относятся:

1. определение перечня собираемых данных;
2. формирование форм предоставления данных, например, базы данных, отчеты.
3. по каждому виду данных определить:

• предполагаемые качественные и количественные характеристики объема данных;
• ожидаемую периодичность обновления;
• способы анализа данных;
• формы и периодичность предоставления данных пользователям.

1.4. Идентификация критериев оценки эффективности внедрения. В рамках  данной задачи происходит анализ качественных и количественных характеристик аккумулируемых данных, соответствие требованиям пользователей.

1.5. Проведение анализа возможных затрат. Следует определить объем минимальных, максимальных и ожидаемых затрат, которые руководство готово понести для создания и внедрения информационной системы. К ним относятся:

• количество времени на разработку комплексной системы;
• программные и технические средства;
• персонал, необходимый для разработки, внедрения и эксплуатации системы;
• технические и программные средства, а также линия связи;
• финансовые затраты.

Проводится сравнение ожидаемых и
требуемых затрат по каждому виду на этапах разработки и эксплуатации системы. В
случае, если происходит превышение требуемых затрат над ожидаемыми, необходимо
согласование с руководством предприятия.

1.6. Формирование возможных рисков и допущений. До непосредственной разработки системы проводится мониторинг возможных в процессе создания и эксплуатации системы рисков, использованных при предварительной оценке допущений.

Типовое допущение для данной
информационной системы – своевременное выделение ресурсов на ее создание в
объеме, определенном на предварительном этапе.

Проведение предварительного анализа
производится при непосредственном участии руководства, поэтому по итогу этапа
нет необходимости предоставления нескольких вариантов информационной системы с различными
функциональными возможностями и задачами.

2-й этап — планирование
информационной системы. Продолжительность этапа составляет 12 рабочих дней,
производится решение следующих задач:

2.1 Описание набора,
продолжительности и последовательности работ. Создание детального плана по
созданию информационной системы на предприятии.

2.2 Диагностирование необходимых
ресурсов. Определяются потребности каждого вида ресурсов, их источники и сроки
предоставления.

2.3 Оптимизация плана, описание
критических путей. В ходе анализа проекта нужно оценить, насколько
установленные длительности задач реалистичны. В случае если отсутствует
возможность уложиться в поставленный срок, производится корректировка
длительности с последующим анализом измененного плана.

3-й этап — разработка корпоративной
информационной системы.  Длительность
этапа составляет 210 рабочих дней и декомпозируется на следующие подэтапы:

Проведение маркетинговых исследований. Производится классификация используемых данных согласно выбранной системе, формулируются функции и требования пользователей. Целесообразность проведения маркетингового исследования заключается в возможности оценки проведения анализа имеющейся и требуемой информации, а также сложности ее сбора (определение необходимых затрат). Сбор имеющейся информации + сбор требуемой информации + оценка сложности сбора информации должны превышать оценку важности каждого из этих сегментов информации.

Оценки имеющейся и требуемой
информации, сложности и важности ее сбора сводятся в таблицы, где для каждого
вида информации и места ее происхождения приведена одна из оценок. Все оценки
проводятся в процентах: «100%» — наивысшее значение, «0%» — самое низкое. Задав
планируемые расходы на развертывание системы сбора информации и требования по
качественным (полнота, достоверность, актуальность, релевантность) и
количественным характеристикам (объем и частота обновления данных) по каждому
сегменту собираемой информации, можно определить сегменты, которые необходимо
собирать самостоятельно.

Зависимость качества информации от
времени ее обновления отражена на следующих графиках.

3.2 Создание проекта системы.
Задаются необходимые характеристики данных, минимальные, максимальные и
ожидаемые показатели основных характеристик данных. По итогу анализируются
преимущества и недостатки полученного проекта с разработкой путей преодоления
возможных рисков. Создается детализированная схема сбора, анализа данных и
доведения их до пользователей.

3.3 Создание программного
обеспечения. Подэтап включает в себя непосредственную реализацию программного
обеспечения системы с соблюдением основных функциональных требований доступа к
информации, средств защиты и форм ее предоставления, разработку интерфейса.

3.4 Определение состава основных
информационных потоков и методов управления качеством информации.

В рамках оптимизации качества каждого
из видов данных при планировании можно изменять:

• качественные характеристики, к которым относятся актуальность, достоверность и своевременность данных;
• количественные характеристики, в том числе период обновления информации, количество записей для каждого вида данных;
• удобство работы с информацией при помощи изменения программного обеспечения, в т.ч. интерфейса;
• структурирование данных, что определяет, будут ли виды данных связаны между собой, тесноту этой связи.

4-ый этап — детализация плана
внедрения и эксплуатации  информационной
системы. Длительность этапа составляет 25 рабочих дней, в течение которого
происходит решение следующих задач:

4.1 Проверка системы на соответствие
целям и задачам. Производится сверка проектной реализации системы с техническим
заданием, уточнение системы в случае несоответствия.

4.2 Анализ целесообразности
использования разработанных показателей эффективности в рамках системы,
устранение несоответствия в случае выявления.

4.3 Корректировка плана внедрения и
эксплуатации каждого модуля системы руководителями отделов.

4.4 Уточнение ожидаемых затрат и
необходимых ресурсов. Производится повторная оценка потребности в ресурсах для
внедрения и эксплуатации системы, сравнение с предыдущим показателем.

4.5 Создание детализированного плана
мероприятий по формированию и внедрению информационной системы с учетом
уточненных требований.

4.6 Оптимизация и корректировка
разработанного плана.

4.7 Проведение работ по внедрению
разработанной системы на предприятии. Утверждение подробного плана внедрения
системы с указанием основных этапов и подэтапов, определение ответственных лиц.

5-ый этап — тестирование
информационной системы. Этап длится 60 рабочих дней, состоит из следующих
подэтапов:

5.1 Первичный сбор данных и ввод их в
систему. Подэтап включает в себя пробное заполнение всех справочников,
составление возможных отчетов.

5.2 Проверка функции обновления
данных, обработка и анализ информации. Производится проверка автоматической
корректировки информации с учетом влияния внешних и внутренних факторов,
корректности вычислений и соответствие математической логике.

5.3 Получение и анализ промежуточных
результатов правильности работы системы.

5.4 Составление плана устранения
недоработок в работе информационной системы в случае их выявления.

5.5 Доработка информационной системы.
Изменение вычислительных механизмов, модулей или интерфейса согласно плану
устранения недоработок.

В рамках создания КСЭПиУ в целях
упорядочивания бизнес-процессов в первую очередь необходимо провести изучение
существующих по внедряемой области бизнес-процессов с последующим формированием
перечня обследованных рабочих мест. Далее по данным рабочим местам определяется
набор необходимых функций для выполнения задач. На следующем этапе производится
детализация подразделений до отделов с обязательным указанием состава каждого
отдела и выделением организационных руководителей, описание структуры
подразделений.

Благодаря выполнению вышеизложенных
предложений предприятие получает возможность эффективно использовать ресурсы,
улучшить свое финансовое положение и место на рынке.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Аникин Д.В. Причины и этапы перехода от
   ERP к корпоративным информационным системам// Вестник МГСУ – 2013 — №10 – с.
   282.
2. Горбунов В.А. Управление бизнес-процессами
   в проектах по внедрению ERP-систем// Новое слово в науке и практике: гипотезы и
   апробация результатов исследований. – 2016. – № 24-2. – с. 79.
3. Батьковский М.А., Балычев С.Ю.
   Организационно-экономический механизм инновационного планирования на основе
   управления стоимостью предприятия// Новая наука: теоретический и практический
   взгляд – 2016 – №6-1 (87) – c.33.
4. Сергеева А.И., Царева М.И. Современные
   тенденции развития ERP-систем в России // Экономическая среда. № 1(15) 2016. –
   С. 65.
5. Карпова Е.Н., Кяряклиев С.В. Механизм
   реализации системы финансового планирования и контроля на предприятии// Символ
   науки. – 2016 — №5-1(17) – с.127.
6. Бельских В.Б. Значение ключевых
   показателей в управлении фирмой// Экономический анализ: теория и практика –
   2012 — № 1 – c.15.
7. Швырева О.В. Направления совершенствования
   внутрифирменного бюджетирования в условиях высокой экономической
   неопределенности// В сборнике: Современные подходы к трансформации концепций
   государственного регулирования и управления в социально-экономических системах:
   сборник научных трудов 5-й Международной научно-практической конференции/ отв.
   ред. Горохов А.А. – Курск: Университетская книга–2016 – с. 290.
8. Булгакова И.Н. Функциональный подход к
   развитию механизмов экономики и управления предприятиями // Научное обозрение.
   Экономические науки. – 2014. – № 1. – с. 58.
9. Беляев В.К. Экономическая оценка
   управленческих решений / В.К. Беляев. – Иркутск: Изд-во БГУЭП, 2013. – 72с.
10. Butsyk
    S.V., Kolbin R.V., Ruzakov A.A. The problem of the construction of an automated
    control system in a Russian higher-education instruction// Scientific and
    technical information processing – 2016 – V.43 №3 – p. 196.
11. Виноградова Е.Ю., Галимова А.И. Принципы
    формирования корпоративной информационной системы для внедрения на российских
    предприятиях // Известия Уральского государственного экономического
    университета. 2017. №2 (70). с. 118.
12. Брусакова И.А., Фомин В.И., Косухина М.А.,
    Панин С.Н. Исследование тенденций развития информационного менеджмента в
    современных условиях. Спб: Изд-во Негосударственное образовательное учреждение
    высшего профессионального образования Санкт-Петербургский университет
    управления и экономики, 2014. с. 103.
13. Vinogradova E.Yu. Experience of design of
    information system for complex operation of enterprise //Высокие технологии,
    фундаментальные и прикладные исследования, образование Сборник трудов четвертой
    международной научно-практической конференции «Исследование, разработка и
    применение высоких технологий в промышленности». под редакцией: А. П.
    Кудинова, Г. Г. Матвиенко. Санкт-Петербург, 2007. С. 25-26.
14. Виноградова Е.Ю. Интеллектуальные
    информационные технологии — теория и методология построения информационных
    систем // М-во образования и науки Российской Федерации, Уральский гос.
    экономический ун-т (УрГЭУ). Екатеринбург, 2011.
15. Виноградова Е.Ю. Технология использования
    нейромоделей для решения задач управления производством // Высокие технологии,
    фундаментальные и прикладные исследования, промышленность В сборнике трудов
    Шестой международной научно-практической конференции «Исследование,
    разработка и применение высоких технологий в промышленности» рассмотрены
    научно-технологические, экономико-финансовые, юридические, политологические,
    социальные и международные аспекты вопросов развития высоких технологий,
    фундаментальных и прикладных исследований, образования в области создания и
    развития информационных и телекоммуникационных технологий. Санкт-Петербургский
    государственный политехнический университет. 2008. С. 55-56.
16. Виноградова Е.Ю., Шориков А.Ф. Применение
    нейросетей для задач поддержки принятия управленческих решений //Высокие
    технологии, фундаментальные и прикладные исследования, промышленность В
    сборнике трудов Шестой международной научно-практической конференции
    «Исследование, разработка и применение высоких технологий в
    промышленности» рассмотрены научно-технологические, экономико-финансовые,
    юридические, политологические, социальные и международные аспекты вопросов
    развития высоких технологий, фундаментальных и прикладных исследований,
    образования в области создания и развития информационных и телекоммуникационных
    технологий. Санкт-Петербургский государственный политехнический университет.
    2008. С. 13-14.
17. Бэстенс Д.Э., Ван Ден Берг В.М., Вуд Д.
    Нейронные сети и финансовые рынки. Принятие решений в торговых операциях. ТВП
    Научное издательство, М.
18. Хайкин С. Нейронные сети. Полный курс, М.
    Вильямс, 2006
19. Методы нейроинформатики. Сборник научных
    трудов под редакцией доктора физико-математических наук А.Н. Горбаня
    Красноярск, КГТУ, 1998.
20. Ежов А.А., Шумовский С.А. Нейрокомпьютинг
    и его применения в экономике и бизнесе. М. Финансы и статистика, 2004
21. Горбань А.Н., Дунин-Барковский В.Л.,
    Кирдин А.Н. и др. Нейроинформатика. Новосибирск: Наука. Сибирское предприятие
    РАН, 1998. — 296с.
22. Царегородцев В.Г. Взгляд на архитектуру и
    требования к нейроимитатору для решения современных индустриальных задач.
    Материалы XI Всероссийского семинара «Нейроинформатика и ее приложения»,
    Красноярск, 2003. -215с. — С.171-175.

DOI 10.24411/2413-046Х-2019-10053

Финансовая политика образовательных организаций как фактор обеспечения экономической безопасности России

Financial policies of educational institutions as a factor of providing Russia’s economic security

Ломакин
Андрей Леонидович, д.э.н., профессор, заведующий кафедрой
экономической безопасности ИПиНБ, Российская академия народного хозяйства и
государственной службы при Президенте РФ, an.l.lomakin@gmail.com

Кумелашвили
Нина Зурабовна, старший преподаватель кафедры
юриспруденции, АНО ВО «Московский Международный Университет», twins_1990@mail.ru

 Lomakln Andrei Leonidovich, Doctor of
Economics, Professor and Chair, Department of Economic Security, Institute of
Law and National Security, RANEPA

Kumelashvili NIna Zurabovna, Senior Lecturer, Department of Legal Studies, Moscow
International University

Аннотация:
Данная
работа посвящена изучению структуры доходов и расходов образовательных
организаций в контексте обеспечения экономической безопасности России. Сделаны
выводы о трудностях оптимизации расходов в связи с доминированием оплаты труда
в структуре затрат на обеспечение образовательного процесса. Подробно
рассмотрены источники формирования доходов образовательных организаций и
особенности их использования в условиях высокой конкуренции на рынке
образовательных услуг.

Summary: The article looks at the structure of educational institutions’ incomes
and expenditores in the context of national economic security. Optimizing
expenditures will prove difficult since emoluments account for the larger part
of tuition expenses. The authors examine the sources of educational
institutions’ income and how it is used at the highly competitive market of
educational services.

Ключевые
слова: нормативные затраты, учебный процесс, образовательная
деятельность, бюджетное финансирование.

Keywords: standard costs, educational process, educational
activity, budget financing.

В современном мире высоких технологий университеты
превратились в ключевые организации, стимулирующие экономический рост любой
страны. Наличие научных школ, системы создания и внедрения высоких технологий
позволяет развивать национальную экономику и превращать страну в ведущего
игрока на политической и экономической картах мира.  Российская система науки и образования призвана
стать локомотивом экономического развития отечественной экономики в XXI веке. Однако, любое высшее учебное
заведение (вуз) в своей деятельности опирается на стандартные экономические
категории – «доходы» и «затраты». От умения руководства образовательной
организации управлять потоками денежных средств, зависит возможность выживания
и развития вуза в современных условиях.

Рассмотрим в таблице 1 структуру затрат на обучение в сфере высшего образования, сформированную согласно приказу Министерства образования и науки РФ от 17 июля 2017 г. N ВП-46/18вн.

Приведенные данные показывают, что общие
затраты на оплату труда (как профессорско-преподавательского состава, так и
работников не участвующих в образовательном процессе), составляют большую часть
затрат на обучение – более 70%. Данный факт свидетельствует о том, что
возможности вузов по развитию собственной инфраструктуры весьма ограничены, так
как большая часть их доходов от основной деятельности идет на оплату труда. Такое
положение дел ставит под угрозу выполнение Указа Президента РФ от 7 мая 2012
года №598 «О мерах по реализации государственной социальной политики»,
подразумевающего увеличение заработной платы преподавателей образовательных
учреждений высшего профессионального образования и научных сотрудников до 200%
от размера средней заработной платы конкретного региона. В контексте
действующей структуры затрат весьма затруднительно получить контрольные цифры без
значительного повышения стоимости обучения.

Вопрос формирования стоимости обучения
остается на повестке дня с начала 2000-х годов, когда доля студентов,
обучающихся по договорам предоставления коммерческих услуг стала стремительно
расти. В наше время плата за оказание образовательной услуги приобрела двоякий
смысл. С одной стороны – это основной источник дохода вуза, и на данный момент
ситуация остается неизменной. С другой стороны – это индикатор востребованности
программ вуза и, соответственно, ориентир для абитуриентов. Предвидев такую
ситуацию, разработчики закона 273-ФЗ еще в 2012 году внесли в текст статьи 54
пункт 5, который дает вузу право компенсировать часть затрат на обучение
студента и снижать стоимость обучения. Рассмотрим основные виды доходов вуза,
которые могут выступить источниками компенсации затрат:

1. Средства,
   полученные от приносящей доход деятельности.
2. Добровольные
   пожертвования и целевые взносы физических и (или) юридических лиц.

 Такой
подход позволяет вузам выигрывать в конкурентной борьбе, благодаря управлению
одним из главных факторов выбора абитуриентом конкретного вуза – стоимости
обучения. В этом случае необходимо задаться вопросом – какие затраты может
компенсировать вуз с целью снижения стоимости обучения? Материал таблицы 1
показывает, что в стоимости обучения доля оплаты труда
профессорско-преподавательского состава составляет 54,1%, оплата труда
работников, не участвующих в образовательном процессе – 16%, единственная
статья, не относящаяся к оплате труда, но сопоставимая с ними по значимости –
затраты на содержание объектов недвижимого имущества – 13%. Как было отмечено
ранее, оплата труда в общем объеме занимает более 70%, а вместе с затратами на
содержание недвижимости – более 83%.

Таким образом, экономически оправданный
потенциал сокращения стоимости обучения составляет 17%. Данная величина
является достаточно хорошим показателем, позволяющим формировать дополнительное
конкурентное преимущество и сокращать стоимость обучения для наиболее
отличившихся абитуриентов – победителей олимпиад, отличников школьного курса,
авторов специальных работ или проектов. В существующей структуре затрат большее
снижение не представляется целесообразным и создает угрозу экономической
безопасности вуза.  Преподаватель вуза
является основой образовательного процесса, т.е. основой экономической
деятельности образовательной организации. Благодаря его труду, работе со
студентами высшее учебное заведение может осуществлять основную деятельность. В
том случае, если вуз начинает субсидировать из собственных средств зарплату
профессорско-преподавательского состава, он решает себя экономического смысла существования,
признавая, что его деятельность глубоко неэффективна. Подобную логику оценки
можно применить и к субсидированию оплаты труда персонала, не участвующего в
образовательном процессе. К данной категории относятся сотрудники вуза,
поддерживающие его работу, позволяющие осуществлять образовательный процесс. В
случае возникновения вопроса о необходимости субсидирования деятельности
подобных сотрудников, следует задуматься об общей эффективности
административно-хозяйственной деятельности. Имеет смысл вкладывать средства в
новую технику, программное обеспечение, которые приведут к повышению
эффективности работы данной категории сотрудников.

   Показатель
затрат на поддержание объектов недвижимого имущества представляет собой тему
для отдельного обсуждения. Представленное в таблице 1 значение показателя
говорит о том, что по своей важности он лишь немногим уступает расходам на
оплату труда работникам, не участвующим в образовательном процессе. В
абсолютном выражении – это чрезвычайно большая сумма. Согласно приказу №134 от
17 апреля 2009 года Министерства экономического развития РФ к данной категории
затрат относят[1]:

1. Обеспечение
   безопасности зданий.
2. Обеспечение
   эксплуатационной надежности зданий и сооружений.
3. Поддержание
   качественного состояния зданий и сооружений.
4. Продление
   нормативных сроков эксплуатации зданий и сооружений.

В приказе отмечается, что подобные
мероприятия должны носить планово-регламентационный характер. Как видно из
приведенного материала, поддержание объектов недвижимого имущества представляет
собой ремонт объектов и сохранение их эксплуатационных показателей на безопасном
уровне. Заметим, что в данные категории не входит повышение эксплуатационных
показателей, например, дооснащение учебных аудиторий специальным оборудованием
для проведения занятий. Нормативные 13% затрат – это текущий и плановый ремонт
зданий. В указанном приказе перечислены основные нормативные показатели затрат
на содержание недвижимого имущества, к которым относят:

1. Холодное
   и горячее водоснабжение.
2. Потребление
   тепловой и электрической энергии.
3. Эксплуатация
   систем охранной сигнализации.
4. Обеспечение
   пожарной безопасности.
5. Проведение
   текущего ремонта.
6. Аренда
   недвижимого имущества в соответствии с договором аренды.
7. Содержание
   прилегающий территорий и др.  

Данный перечень подтверждает сформулированное
ранее утверждение о том, что 13% стоимости обучения фактически тратятся на
текущий ремонт и поддержание зданий в рабочем состоянии. Обратим внимание на
тот факт, что в перечень так же включена аренда недвижимого имущества. В случае
строительства или приобретения недвижимого имущества, вуз должен делать это за
собственные средства, которые могут быть получены из различных источников, а не
только путем взимания платы за обучения. В случае, если занятия проводятся в
арендованном имуществе, тогда сумма арендной платы может быть компенсирована
путем включения ее в стоимость обучения. Фактически, в этом случае студент
оплачивает аренду помещения, в котором проходит образовательный процесс.

Данный казус отрицательно влияет на экономическую
безопасность вуза, подталкивая образовательную организацию к переходу на
систему долгосрочной аренды основных фондов, при этом отказываясь от
приобретения собственных активов. Лишь рыночный механизм, путем жесткой
конкурентной борьбы на образовательном рынке не позволяет в полной мере
реализовать данный подход, так как требует ограничивать стоимость обучения, а
значит, сокращать расходы, к которым, безусловно, относятся и арендные платежи.
Механизм рыночной конкуренции стимулирует вузы приобретать недвижимое имущество
с целью контроля за уровнем затрат на предоставление образовательных услуг, что
в итоге положительно сказывается на уровне экономической безопасности
организации.

Рассмотренный приказ Министерства
образования и науки устанавливает границы возможной оптимизации стоимости
обучения с целью сохранения экономически целесообразной деятельности вуза.
Данный приказ призван устранить недобросовестную конкуренцию, а также высшие
учебные заведения, оказывающие некачественные образовательные услуги,
работающие по принципу «финансовой пирамиды». В образовательной деятельности
данный принцип реализуется в том случае, когда себестоимость оказания
образовательной услуги выше стоимости обучения, а недостающая сумма денежных
средств компенсируется увеличением набора студентов или навязыванием платных
дополнительных услуг обучающимся. Данный принцип создает угрозу экономической
безопасности России в национальном масштабе, поскольку способствует развитию
нечестной конкуренции и поддержанию работы образовательных организаций не
являющихся таковыми. Фактически, деятельность таких вузов-«финансовых пирамид»,
должна быть объектом изучения правоохранительных органов на предмет применения
к ним положений статьи 159 УК РФ «Мошенничество».   

  Проведенный
анализ структуры расходов вуза показал, что, к сожалению, она является не
оптимальной с явным перекосом в сторону оплаты труда. Рассмотрим более подробно
структуру доходов вуза на предмет соответствия ее обеспечению экономической
безопасности образовательной организации.  С точки зрения видов деятельности, можно
выделить три источника доходов вуза:

1. Образовательная
   деятельность.
2. Научные
   исследования и коммерциализация разработок.
3. Прочая
   деятельность.

Грибов П.Г. и Кумелашвили М.З. отмечают,
что сегодня в большинстве российских вузов основным источником дохода является
образовательная деятельность [2]. При этом, можно говорить о доминировании
коммерческих образовательных услуг, однако, ведущие вузы страны получают
значительное бюджетное финансирования. В целом, можно выделить следующие
источники получения средств вузом:

1. Бюджеты
   всех уровней.
2. Внебюджетные
   фонды.
3. Средства
   населения.
4. Средства
   коммерческих организаций.
5. Средства
   некоммерческих организаций.

Доминирующим источников финансирования вузов
в России сегодня выступают средства населения, поступающие путем реализации
коммерческих образовательных услуг, что нехарактерно для ведущих университетов
мира [4]. Однако, для ведущих вузов России, как было отмечено ранее, особую
актуальность приобретает бюджетное финансирование. Однако, в масштабе
национальной системы высшего образования, действие механизма государственного
финансирования носит очаговый характер. В 2017 году ректор Орловского
государственного аграрного университета Татьяна Гуляева в одном из интервью
отмечала[2], что на обучения студента
по специальности «Ветеринария и зоотехния» из бюджета выделяется 77,7 тыс. руб.
в год. Данных средств недостаточно для подготовки квалифицированного
специалиста, так как обучение по данной специальности требует сложной и
дорогостоящей материально-технической базы.

В текущей экономической ситуации, основными
получателями бюджетных средств являются крупные федеральные и национальные исследовательские
университеты. Такая ситуация в распределении бюджетных средств и формировании
доходов вузов является результатом реализации государственной политики в сфере
высшего образования. Программа создания национальных исследовательских и
федеральных университетов, старт которой был дан Указом Президента РФ от 7
октября 2008 года №1448[3], направленная на создание
в России конкурентоспособных центров науки и образования, привела к
значительному перераспределению бюджетных средств. Программа достигла своей
цели и сегодня в России сформированы крупные исследовательские центры,
претендующие на включение в рейтинги ведущих мировых университетов. Однако,
обратной стороной этого проекта стало формирование пласта государственных
вузов, которые вынуждены бороться за свое существование, привлекая студентов на
договорной основе фактически на любых условиях. Это приводит к формированию таких
цен на платные образовательные услуги, которые не могут обеспечить подготовку
высококлассного специалиста по выбранной специальности, но позволяют вузам
выживать в текущих экономических условиях. К сожалению, необходимо отметить
наличие спроса на подобное «образование», со стороны абитуриентов, которым
нужно получить диплом, при этом не задавая вопросов о квалификации и качестве
собственной подготовки в процессе обучения.

Это способствует подрыву экономической
безопасности России, так как формирует пласт работников, не отвечающих
требованиям рынка труда и не способных работать в сложных, современных отраслях
экономики. Подобные выпускники могут представлять весьма сложный контингент с
социальной точки зрения, так как их возможности найти достойно оплачиваемую
работу резко сокращаются после получения подобного диплома. Экономика России
получает специалистов с высшим образованием, кардинально отличающихся по уровню
подготовки и способностям к самореализации. Уже в начале своей карьеры подобные
выпускники имеют неравные возможности по сравнению с выпускниками вузов,
являющихся центрами российского высшего образования.  Согласно исследованию Пекер И.Ю. [3], объем
подушевого финансирования вузов в 2016 году составил 226,8 млрд. руб., при этом
доходы государственных вузов от оказания платных образовательных услуг составили
124,5 млрд. руб. Значительная доля средств населения пришлась на вузы, не
способные обеспечить подготовку высококлассных специалистов. Это явление
создает угрозу национальной экономической безопасности, так как свидетельствует
о том, что каждый год колоссальный объем средств инвестируется в деятельность, не
способную генерировать положительный экономический эффект в будущем.

С точки зрения краткосрочного периода,
такие инвестиции со стороны населения способствуют выравниванию структуры
доходов вузов и дают возможность продолжать существовать образовательным
организациям, которые не имеют значительной научной школы и потенциала
экономического развития. Это решает проблемы занятости в регионах и,
теоретически, выравнивает стартовые позиции выпускников. Однако, в долгосрочным
периоде такая политика приведет к значительным социальным и экономическим
проблемам, которые будут выражаться в углублении дифференциации доходов
населения, а также необходимости масштабной переподготовки кадров, оплаченной
из бюджетных средств и помощи в поиске работы для людей, которые не могут найти
свое место в меняющейся экономике. 

Кроме оказания образовательных услуг
важным источником доходов вуза являются так называемые «иные услуги», к которым
относится классическая коммерческая деятельность.  Для большинства образовательных организаций
подобная деятельность означает сдачу помещений в аренду. Кроме того, происходит
коммерциализация деятельности структурных подразделений. Например, одним из
источников дохода становится типография, которая может оказывать профильные
коммерческие услуги сторонним организациям. Семенова А.А. и Грибов П.Г. приходят
к выводу, что одним из коммерциализируемых направлений деятельности является
консалтинг, позволяющий использовать весь научный потенциал вуза [5]. Данную
сферу деятельности сегодня активно развивают вузы, имеющие
высококвалифицированных специалистов среди профессорско-преподавательского
состава, а также привлекая к работе талантливых студентов [1]. Примером организации
подобной работы может быть создание таких подразделений, как «Бесплатная
юридическая клиника» РАНХиГС[4], «Центр юридического
сопровождения и консалтинга» ВШЭ[5], «Евразийская стратегия» —
консалтинговое агентство МГИМО[6].   Организация подобной деятельности способствует
не только формированию дополнительного источника доходов вуза, но и позволяет
увеличивать доходы подразделения (факультета, института), в составе которого
работает консалтинговый центр. Его деятельность способствует актуализации
научных материалов вуза, повышению их практической ценности, что в итоге
приводит к повышению конкурентоспособности вуза, росту его узнаваемости среди
населения и профессиональных сообществ. 

Более трудоемким процессом является
организация консалтинговой деятельности в негуманитарных сферах. Ярким примером
организации консалтинговой (в широком понимании) деятельности в подобных сферах
является создание Национальной Антидопинговой Лаборатории (НАДЛ) при МГУ им.
М.В. Ломоносова[7].
В начале 2019 года Росаккредитация подтвердила соответствие НАДЛ МГУ критериям
аккредитации испытательных лабораторий и требованиям к ним, что позволило
создать в России новый центр в сфере медицины и клинических испытаний. Данный
пример взаимодействия государства и вуза показывает, что создание подобных
центров может иметь как коммерческую, так и научную перспективу. Сложно
представить объем практической работы, предстоящий сотрудникам данного центра.
Необходимо отметить, что НАДЛ будет является прекрасной базой для проверки
методик и технологий выявления различных химических веществ в крови, что
позволит продвинуть российские научные исследования в данной сфере на новые
рубежи.

Подобная система организации деятельности
вузов требует новых подходов в сфере организационно-экономического обеспечения
деятельности структурных подразделений. Жесткая система управления, при которой
подразделение вуза является лишь исполнителем и полностью зависит от общей
вузовской организации, должна становится более гибкой и адаптивной, что
означает передачу части средств вуза на уровень подразделений (факультетов,
институтов), с целью наделения их ограниченной самостоятельностью. Однако,
данный процесс должен быть гармоничен и при делегировании определенной
финансовой самостоятельности, подразумевать передачу большей ответственности на
уровень подразделений. Каждый факультет, институт в составе вуза должен
осознавать меру ответственности за собственное существование. Гармоничное
развитие вуза, повышение его уровня экономической безопасности должно носить не
директивный характер, подразумевающий выработку решений руководством вуза и их
прямолинейное исполнение подразделениями, а развитие инициативы подразделений,
с целью более качественного использования их компетенций.

При организации финансовой политики вуза,
рыночный подход должен восприниматься как 
объективная необходимость и элемент, обеспечивающий
конкурентоспособность организации. В современных условиях, успешному вузу
необходимо проводить политику дифференциации доходов. Понимание руководством
образовательных организаций необходимости повышения качества управления
доходами и затратами, является залогом сохранения высокого уровня экономической
безопасности России.

Литература

1. Белый Е.М., Романов Д.И. (2013)
   Консалтинговая деятельность регионального университета // Пенза.: Современные
   проблемы науки и образования, №6, С. 447.
2. Грибов П.Г., Кумелашвили М.З. (2018)
   Предпринимательский университет как основа формирования национального
   интеллектуального капитала // М.: Экономика образования, №2, С. 17-28.
3. Пекер И.Ю. (2018) Рынок высшего
   образования в России: привлекательность и тенденции развития // Новосибирск:
   Международный журнал гуманитарных и естественных наук, №8, С. 160-165.
4. Рюкер-Шеффер П., Фишер Б., Кьероз С. (2018).
   Не только образование: роль исследовательских университетов в инновационных
   экосистемах // Форсайт. №2 С. 50-61.
5. Семенова А.А., Грибов П.Г. (2012) Анализ
   современной структуры консалтинговых услуг // М.: Инновации и инвестиции, №2, С.
   244-247. 

---

[1] https://www.garant.ru/products/ipo/prime/doc/12067302/

[2] https://rg.ru/2017/02/20/po-kakomu-principu-vuzy-poluchaiut-dengi-iz-biudzheta.html

[3]
https://www.garant.ru/products/ipo/prime/doc/6292869/

[4]
http://ilns.ranepa.ru/studentam-i-slushatelyam/besplatnaya-yuridicheskaya-konsultatsiya.php

[5]
https://igz.hse.ru/consult

[6]
https://mgimo.ru/about/structure/ucheb-nauch/consulting/

[7] http://dopingtest.ru/