PROBLEMS OF DEVELOPMENT OF AGRICULTURAL COMPLEX OF RUSSIA
Батчаева Зурида
Борисовна, старший
преподаватель, Северо-Кавказская государственная академия, г. Черкесск
Казиева Джандет
Казбековна, Северо-Кавказская
государственная академия, г. Черкесск
Чикатуева Жанна
Валентиновна, Северо-Кавказская
государственная академия, г. Черкесск
Хапаева Фатима
Шамильевна, Северо-Кавказская
государственная академия, г. Черкесск
Batchaeva Z.B., zuridabat@mail.ru
Kazieva Dzh.K., bellakazieva9797@mail.ru
Chikatueva Zh.V.,
zhanna.chikatueva@mail.ru
Khapaeva F.Sh., fatimahapaeva@yandex.ru
Аннотация: В статье обосновывается
необходимость создания системы отраслевого государственного
управления агропромышленным комплексом, разработки и принятия ряда
нормативных правовых актов, которые позволят завершить в основном формирование
целостной системы аграрного законодательства Российской Федерации и
устранить пробелы, а также противоречивость действующего законодательства.
Исследование содержит анализ накопленного опыта правового регулирования
организации и функционирования агропромышленного комплекса и научные
рекомендации по дальнейшему совершенствованию законодательства в сфере
планирования и государственного управления сельским хозяйством
и агропромышленным комплексом в целом.
Summary: The article
substantiates the need to create a system of sectoral state management of the
agro-industrial complex, to develop and adopt a number of regulatory legal acts
that will allow us to complete basically the formation of an integrated system
of agrarian legislation of the Russian Federation and eliminate gaps, as well as
the inconsistency of existing legislation.
The study contains an analysis of the experience gained in legal
regulation of the organization and functioning of the agro-industrial complex
and scientific recommendations for further improvement of the legislation in
the field of planning and state management of agriculture and the
agro-industrial complex as a whole.
Keywords: Agro-industrial complex, legal support, public administration, agrarian reform, agricultural policy, land law.
Современные проблемы агропромышленного комплекса России и её регионов связаны с необходимостью его ускоренной адаптации к новым экономическим реалиям, связанным с членством страны в ВТО, падением мировых цен на нефть, разгоном инфляционных процессов, режимом санкций, введённых западными державами в отношении ключевых секторов отечественной экономики, ответными мерами в виде продовольственного эмбарго.
В сложившихся условиях возрастает значение используемых механизмов государственного регулирования аграрного сектора, который является одним из базовых структурообразующих подсистем в единой системе национальной экономики.
Положительно оценивая достижения российской аграрноправовой науки за последние годы, вместе с тем необходимо сказать и о том,что научные исследования правовых вопросов развития АПК и управления им и особенно разработка проблем совершенствования правового регулирования экономических отношений, складывающихся между сельским хозяйством и другими отраслями АПК, оказались на втором плане, а те немногие исследования, что ведутся, осуществляются при недостаточной координации усилий с представителями экономической и других общественных наук. [3]
В настоящее время система государственного регулирования сельского хозяйства и смежных с ним отраслей охватывает комплекс экономических, организационных, правовых и социальных аспектов развития сельского хозяйства. Обобщая функции и рычаги системы государственного регулирования аграрного сектора в странах с развитой рыночной экономикой, можно выделить следующие основные ее характеристики:
государство оказывает мощную финансово-кредитную помощь фермерским хозяйствам (льготные условия кредитования, налогообложения, бюджетного финансирования);
система государственного регулирования сельскохозяйственного производства охватывает контроль объемов производства, качества продукции, состояние природных ресурсов;
важное значение в комплексе мер государственного регулирования отводится ценовому механизму. [3]
Приоритетными рынками должны стать страны с развивающейся экономикой (прежде всего Ближний и Средний Восток, Южная и Юго-Восточная Азия, Центральная Африка, а также страны Евразийского экономического союза), где покупательная способность населения растет быстрее, чем возможности национальных АПК.
На сегодняшний день такие технологии, как вертикальные фермы и роботизированные тепличные комплексы, в России остаются невостребованными из-за высоких издержек в условиях экстенсивного развития АПК. Но по мере технологического прогресса в этой сфере структура издержек, связанных с указанными технологиями, может радикально измениться. В таком случае Россия будет вынуждена стать импортером подобных технологий, упустив окно возможностей для их самостоятельного развития. [1]
Поскольку Россия является страной больших городов, внедрение организационных и логистических решений для гарантированного предотвращения перебоев в снабжении продовольствием крупных городских агломераций должно стать одним из приоритетов в сфере продовольственной безопасности.
В настоящее время назрела острая необходимость в разработке и принятии ряда нормативных правовых актов (по возможности в виде законов, включая Аграрный кодекс РФ), которые позволят завершить в основном формирование целостной системы аграрного законодательства Российской Федерации и устранить пробелы и противоречивость действующего законодательства, на что обращалось внимание еще в Основных направлениях агропродовольственной политики Правительства РФ на 2001—2010 гг. Это необходимо сделать еще и потому, что правовое положение многих сельскохозяйственных товаропроизводителей до сих пор должным образом в законодательстве не определено, в частности, пока не приняты федеральные законы об особенностях деятельности акционерных обществ и обществ с ограниченной ответственностью в сельском хозяйстве. Давно требуют решения и вопросы о законодательном регулировании общественных отношений в самом АПК страны, а также о создании отраслевой системы государственного управления им. [7]
Важнейшей составляющей правового обеспечения АПК Российской Федерации является проблема улучшения рационального использования и охраны земель сельскохозяйственного назначения, которые, по данным мониторинга, характеризуются сегодня двумя крайне отрицательными состояниями: деградацией качественного состояния и постоянным ростом площади неиспользуемых земель.
Земельная и аграрная реформы в России, начатые в конце прошлого века, привели к полному изменению основ земельных отношений в стране (отказ от исключительной государственной собственности на землю в пользу многообразия форм собственности, в том числе частной собственности на земельные участки, функционирование свободного рынка земли, переход к осуществлению сельскохозяйственного производства для извлечения прибыли сельскохозяйственными товаропроизводителями и др.).
В научной литературе правильно отмечалось, что эти новации в последние 20 лет проводились в условиях постоянного изменения законодательства, регулирующего земельные отношения, и, в частности, механизм реализации земельной правосубъектности сельскохозяйственных организаций. Причем данные изменения не всегда приводили к улучшению положения сельскохозяйственных организаций в сфере земельных отношений, к созданию условий для ведения ими сельскохозяйственного производства. Так, «передача в ходе проведения земельной реформы земли, которая использовалась колхозами и совхозами, в общую долевую собственность граждан, привела к тому, что образованные в ходе проведения аграрной реформы сельхозорганизации оказались в «подвешенном» состоянии, лишенными прав на землю — их главного средства производства. [5]
Согласно ст. 15 Федерального закона от 24 июля 2002 г. № 101ФЗ «Об обороте земель сельскохозяйственного назначения» земельная доля, полученная при приватизации сельскохозяйственных угодий, полученная до вступления в силу этого Закона, является долей в праве общей собственности на земельные участки из земель сельскохозяйственного назначения. Однако правильность данного определения земельной доли разделяется далеко не всеми юристами, комментировавшими положения данного Закона.
Что касается коллективнодолевой собственности, то, проанализировав это понятие, многие юристы справедливо считают ее юридическим нонсенсом, поскольку она искажает подлинную сущность выраженного ею явления. «Можно лишь сожалеть, что в пореформенном аграрноземельном законодательстве появилась смесь коллективной (односубъектной) и долевой (многосубъектной) собственности. Повторять ее без критического анализа, тем самым соглашаясь с такой ошибкой, как это делают многие авторы, было бы непростительным, поскольку, употребляя словосочетание «коллективнодолевая» или «коллективносовместная» собственность, смешивают два разных по своей социально-экономической сущности и правовой природе явления и вводят читателя в заблуждение, так как эти понятия лишены реального содержания; им не должно быть места в Российское законодательство: состояние и проблемы юридической науке и законодательстве». [8]
Списоклитературы
1. Боев В. Р., Серков А.
Ф., Романов А. Е. Основные результаты аграрной реформы // Экономика
сельскохозяйственных и перерабатывающих предприятий. 2016. № 4.
2. Ивакин В. И.
Глобальный кризис и агропромышленный комплекс страны — правовые аспекты (обзор
печатных и электронных российских СМИ) // Аграрное и земельное право. 2016. №
9.
3. Иконицкая И. А. К
вопросу о кодификации гражданского и земельного законодательства Российской
Федерации // Аграрное и земельное право. 2017. № 10.
4. Киселев С. В.
Государственное регулирование сельского хозяйства в условиях переходной
экономики. М., 2014.
5. Козырь М. И. Аграрное
право России: состояние, проблемы и тенденции развития. 2‑е изд. М., 2018.
6. Пандаков К. Г.,
Черноморец А. Е. Аграрно‑земельная реформа: законодательство, теория, практика.
Саратов, 2013. С. 224.
7. Милосердов В. В.
Крепкое сельское хозяйство — важное условие преодоления кризиса // Экономика
сельскохозяйственных и перерабатывающих предприятий. 2015. № 5.
8. Правовое обеспечение
развития сельского хозяйства в России. М., 2015.
Московский экономический журнал 13/2019
|
УДК339.97
DOI 10.24411/2413-046Х-2019-10282
Таможенно
— тарифное регулирование в особых экономических зонах
Customs and tariff regulation in
special economic zones
Ахмедзянов Р.Р., кандидат экономических
наук, доцент кафедры «Таможенное дело», Калужский государственный университет
им. К. Э. Циолковского, ЧОУ ВО Институт управления, бизнеса и технологий, Россия, г. Калуга
Алексеева Е.В., кандидат экономических наук, доцент кафедры
«Таможенное дело» Калужский государственный университет им. К. Э. Циолковского,
ЧОУ ВО Институт управления, бизнеса и технологий, Россия, г. Калуга
Филиппов М.И., Калужский государственный университет им.
К. Э. Циолковского, Россия, г. Калуга
Мосеенкова А.О., Калужский государственный университет им.
К. Э. Циолковского, Россия, г. Калуга
Akhmedzyanov R.R., rakhmed@yandex.ru
Alexeeva E.V., katkat@yandex.ru
Filippov M.I., filippov.maksim.00@mail.ru
Moiseenkova A.O., moseenkova.alenka@yandex.ru
Аннотация: Всовременном
мире подавляющее большинство стран проявляют особый интерес и уделяют
достаточное внимание вопросам экспансии объёмов внешнеэкономической
деятельности. Немаловажную роль при этом играет применение льготных режимов
международной торговли и разделения труда в пределах территориальных
образований с особыми экономическими условиями функционирования – особых
экономических зон (или свободных экономических зон). В статье рассмотрены
сущность особых экономических зон, их виды, а также проведен сравнительный
анализ таможенно – тарифного регулирования особых экономических зон в странах
Евразийского экономического Союза.
Summary: in the modern world, the vast majority of countries show special
interest and pay sufficient attention to the expansion of foreign economic
activity. An important role is played by the application of preferential
regimes of international trade and division of labor within the territorial
entities with special economic conditions of operation-special economic zones
(or free economic zones). The article deals with the essence of special
economic zones, their types, as well as a comparative analysis of customs and
tariff regulation of special economic zones in the countries of the Eurasian
economic Union.
Keywords: customs
and tariff regulation, special economic zones, development prospects, Eurasian
economic Union, international trade.
Создание наиболее приемлемых условий для ускоренного темпа
экономического развития в особых экономических зонах (ОЭЗ – далее) гарантирует
привлечение крупных инвестиций и успешную деятельность предприятий. При
совокупном снижении налоговых ставок и за счёт внушительного товарооборота
государство получает весомую выгоду, а предприниматели – наиболее оптимальные
условия для процветания своего бизнеса и ведения полноценной профессиональной
деятельности.
Особые экономические зоны, являясь, по сути, так называемыми
«полюсами роста», выступают в качестве части экономического пространства
страны, способного самостоятельно развиваться и аккумулировать инвестиции с
целью их дальнейшего перенаправления в обрабатывающие и высокотехнологичные
отрасли. Сосредоточение на территориях ОЭЗ различных инноваций (организационно —
управленческих, технологических, социальных, институциональных и прочих)
невозможно без преференциальных условий осуществления предпринимательской
деятельности.
На данный момент в России функционирует 25 ОЭЗ (9
промышленно-производственных, 6 технико-внедренческих, 9
туристско-рекреационных и 1 портовая). За 12 лет работы в ОЭЗ
зарегистрировались более 650 резидентов, из которых более 100 компаний с
участием иностранного капитала из 35 стран мира. За эти годы общий объем
заявленных инвестиций составил более 850 млрд. рублей, вложенных инвестиций –
более 260 млрд. рублей, было создано более 25 тысяч рабочих мест, уплачено
более 67 млрд. рублей налоговых и таможенных платежей.
Особые экономические зоны могут быть привлекательными «полюсами роста» в основном для предприятий малого и среднего бизнеса. При этом не все ОЭЗ являются таковыми, а исключительно те, в которых преобладают быстро развивающиеся отрасли хозяйства, порождающие цепную реакцию возникновения и развития новых промышленных центров, стимулируя при этом инновационное развитие экономики всей страны, а также которые создавались на территориях обусловленных логистической доступностью и достаточно богатой инвестиционной активностью. В настоящее время существует целая система оценок экономической эффективности особых экономических зон. На федеральном уровне правила оценки эффективности ОЭЗ неоднократно пересматривались, однако на данный момент актуальными являются правила, утверждённые Постановлением Правительства РФ от 07.07.2016 № 643 «О порядке оценки эффективности функционирования особых экономических зон» (вместе с «Правилами оценки эффективности функционирования особых экономических зон»). Основу официально утверждённых подходов к оценке эффективности ОЭЗ составляет сопоставление фактических и прогнозных (плановых) значений показателей функционирования ОЭЗ. Некоторые показатели эффективности экономических зон представлены в таблице 1.
Из представленных в таблице 1 данных видно, что показатели
эффективности деятельности свободных экономических зон с каждым годом все
увеличиваются. Например, общий объем суммы таможенных платежей, уплаченных
резидентами ОЭЗ в 2018 году увеличился на 14,61% по сравнению с 2017 г., и на
57,72 по сравнению с 2016 г., а объем выручки от продажи товаров, выполнения
работ, оказания услуг за вычетом НДС, акцизов возрос на 23,66 п.п. в 2018 годом
и на 67,58 п.п. по сравнению с 2016 годом.
Одним из ключевых элементов функционирования особых
экономических зон является особый таможенный, административный и налоговый
режим, каждый из которых необходимо рассмотреть отдельно.
Наиболее интересен для инвесторов, осуществляющих
внешнеторговую деятельность в ОЭЗ, льготный таможенный режим таможенной
процедуры свободной таможенной зоны (СТЗ — далее). Данная процедура, ввиду
вступившего в силу с 1 января 2018 года Таможенного кодекса Евразийского
экономического Союза (ТК ЕАЭС — далее), находит своё отражение в главе 27.
Содержание таможенной процедуры СТЗ заключается в том, что это «таможенная
процедура, применяемая в отношении иностранных товаров и товаров Союза, в
соответствии с которой такие товары размещаются и используются в пределах
территории СЭЗ или ее части без уплаты таможенных пошлин, налогов, специальных,
антидемпинговых, компенсационных пошлин при соблюдении условий помещения товаров
под эту таможенную процедуру и их использования в соответствии с такой
таможенной процедурой [1]. В отношении резидентов ОЭЗ предусмотрен соответствующий
преференциальный режим для ввозимых и вывозимых товаров на территорию особой
экономической зоны. Следует отметить, что в России применение процедуры СТЗ
допустимо на территориях промышленно — производственных, технико — внедренческих
и портовых особых экономических зонах. На территориях туристско -рекреационных
ОЭЗ таможенная процедура СТЗ не применяется.
Действие таможенной процедуры свободной таможенной зоны
является хорошим стимулом, например, для импорта высокотехнологичного
оборудования. Данная процедура предполагает, в частности, что всё сырьё и
технологичные компоненты могут импортироваться в зону и вывозиться за
территорию Союза без уплаты таможенных пошлин и налога на добавленную
стоимость.
Одно из действующих положений Соглашения по вопросам
свободных (специальных, особых) экономических зон на таможенной территории
Таможенного союза и таможенной процедуры свободной таможенной зоны от
18.06.2010 гласит о том, что товары, ввезённые на территорию СЭЗ, на которой
действует процедура СТЗ, и помещённые под данную процедуру, рассматриваются в
качестве находящихся вне таможенной территории Союза для целей применения
таможенных пошлин, налогов и мер нетарифного регулирования. Обращая внимание на
данный факт, необходимо уточнить действие таможенной процедуры СТЗ, а именно
рассмотреть вопрос исполнения обязанности по уплате ввозных таможенных пошлин,
налогов, специальных, антидемпинговых, компенсационных пошлин [2].
Обязанность по уплате данных платежей возникает при
наступлении ряда обстоятельств:
Во — первых, при вывозе с территории
СЭЗ иностранных товаров или товаров, изготовленных из иностранных, до
завершения действия процедуры СТЗ либо без разрешения таможенного органа в
случаях, например, когда указанные товары вывозятся на остальную часть территории
Союза для совершения операций по их техническому испытанию, исследованию,
проверке, тестированию, демонстрации в качестве образцов, за исключением
случаев, когда такие товары могут быть вывезены без завершения действия
процедуры СТЗ, например, при перевозке товаров с одной территории СЭЗ на другую
территорию СЭЗ в соответствии с процедурой транзита.
Во — вторых, в случае передачи
товаров, помещённых под процедуру СТЗ или товаров, изготовленных из иностранных
товаров и также помещённых под процедуру СТЗ, иному лицу без завершения
действия процедуры СТЗ, за исключением передачи таких товаров, например, во
владение или пользование перевозчику для перевозки или лицам, которые будут
осуществлять ремонт товаров для поддержания их в нормальном (рабочем) состоянии.
В-третьих, в случае невозврата до
истечения срока на территорию СЭЗ товаров, вывезенных с территории СЭЗ в
случае, например, необходимости совершения операций по переработке,
изготовлению и иных операций. Иные обстоятельства в полной мере раскрыты в пунктах
6 и 7 статьи 208 ТК ЕАЭС.
Важно также подчеркнуть, что в случае возникновения
рассмотренных обстоятельств, ввозные таможенные пошлины, налоги, специальные,
антидемпинговые, компенсационные пошлины подлежат уплате, как если бы такие
иностранные товары помещались под таможенную процедуру выпуска для внутреннего
потребления без применения тарифных преференций и льгот по уплате ввозных
таможенных пошлин, налогов. Особо примечательным является вопрос завершения
действия таможенной процедуры свободной таможенной зоны, поскольку для вывоза
товаров с территории СЭЗ они должны быть помещены под определённую таможенную
процедуру с соблюдением соответствующих условий помещения товаров под выбранную
таможенную процедуру. Определяющими факторами в вопросе завершения действия
таможенной процедуры свободной таможенной зоны выступают статус товаров и
направления вывоза товаров с территории СЭЗ. Всё это непосредственно находит
своё отражение в положениях статьи 207 ТК ЕАЭС, включающей в себя также
информацию о случаях завершения действия таможенной процедуры СТЗ.
Таким образом, необходимо отметить, что законодательством
государств — членов ЕАЭС определены особенности таможенного регулирования в
вопросе завершения действия таможенной процедуры свободной таможенной зоны,
что, в свою очередь, является важным аспектом для участников
внешнеэкономической деятельности, а также таможенных органов.
Помимо этого, законодательством регламентируются и иные
аспекты действия таможенной процедуры СТЗ на территории ОЭЗ, а именно: условия
помещения товаров под процедуру; условия использования товаров в соответствии с
процедурой; действия, совершаемые в отношении товаров и другие [5].
Говоря об особенностях административного режима,
действующего на территории особой экономической зоны, необходимо отметить, что
данный режим предполагает: «предоставление государственных услуг по принципу
«одного окна», предоставление права выкупа земельных участков, предоставление
резидентам доступа к инфраструктуре, необходимой для организации производства».
Особенностью подобного административного режима является гарантия стабильности
инвестиционных условий, что крайне важно для резидентов ОЭЗ, в частности в
России, поскольку это предполагает защищённость от неблагоприятного изменения
законодательства Российской Федерации о налогах и сборах. Данная гарантия
предусмотрена на законодательном уровне, а именно, Федеральным законом от
22.07.2005 № 116-ФЗ «Об особых экономических зонах в Российской Федерации».
Функционирование особых экономических зон сопровождается
предоставлением резидентам налоговых льгот, хоть и не самых больших в мировой
практике, но, тем не менее, дающих уникальную синергию предпринимательского
потенциала ОЭЗ. Конкурентным преимуществом ОЭЗ для инвесторов является снижение
их начальных издержек до 30 % от сумм капитальных вложений за счёт
предоставления государством налоговых льгот, а также социальных льгот и
строительства за счёт средств федерального и регионального бюджетов объектов
общей инженерной и транспортной инфраструктуры. Всё это является достаточно
привлекательным для инвесторов, готовых стать резидентами ОЭЗ, вести свой
бизнес на этих территориях, реализовывать новые проекты и создавать
конкурентоспособную качественную продукцию.
В отношении резидентов свободных экономических зон государств
– членов ЕАЭС также установлен и действует ряд льгот. В Республике Беларусь при
реализации резидентами за пределы государства нерезидентам или другим
резидентам товаров (работ, услуг) собственного производства, произведенных
этими резидентами на территории СЭЗ прибыль резидентов СЭЗ, полученная от
указанной реализации, освобождается от обложения налогом на прибыль в течение
десяти лет. В дальнейшем «налог на прибыль уплачивается по ставке, уменьшенной
на 50 % общеустановленной ставки, но не более чем по ставке 12% (с 1 января
2012 года ставка налога на прибыль в отношении указанной реализации составляет
9 %)» [6].
В Республике Казахстан для участников СЭЗ «Парк
инновационных технологий» предусмотрены льготы: уменьшение на 100 % социального
налога; увеличение предельной нормы амортизации, применяемой в целях
налогообложения, в отношении программного обеспечения – с 15 до 40%.
В Республике Армения, например, в СЭЗ «Альянс» резиденты
освобождаются от всех налогов, включая налоги на дивиденды, кроме налога с
фонда оплаты труда. Помимо этого, резиденты освобождаются от всех валютных
ограничений, им предоставляется право репатриации инвестиционных капиталов и
прибыли.
В Киргизской Республике для резидентов СЭЗ среди различных
льгот и преимуществ можно выделить оплату за право осуществления деятельности
на территории СЭЗ в качество субъекта СЭЗ, устанавливаемую в размере 0,5–2 %
выручки от реализации товаров, работ и услуг [3].
Таким образом, в настоящее время функционирование ОЭЗ (СЭЗ)
невозможно представить без мер государственной поддержки. Однако в России
льготные механизмы, представленные пониженными налогами в соответствии с
действующим законодательством, не представляют особого интереса для глобальных
инвесторов, так как по мировым меркам они достаточно малы и незначительны. Тем
не менее, для резидентов ОЭЗ решающими факторами остаются: доступ к необходимой
инфраструктуре, общий эффект от предоставляемых налоговых льгот и преференций
(какими бы незначительными они не казались на первый взгляд), а также
возможность ведения деятельности с минимумом административных барьеров. Учёт
данных факторов позволяет находить верные шаги для развития таможенно — тарифного
регулирования в ОЭЗ.
Библиографический список
Таможенный кодекс Евразийского экономического союза (приложение № 1 к Договору о Таможенном кодексе Евразийского экономического союза) // СПС «Консультант Плюс»,URL: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_215315/,(дата обращения 02.10.2019).
Архипов А.Ю., Павлов П.В., Татарова А.В. Институты особой экономической зоны и приграничной торговли как структуры эффективного развития международной инвестиционной деятельности // М.: Таганрог: Изд-во ТТИ ЮФУ, – 2011. – 294 с.
Безпалов В.В., Ломакина Е.А. Проблемы функционирования особых экономических зон в России // Экономика и современный менеджмент: теория и практика: сб. ст. по матер. XLV междунар. науч.-практ. конф. Новосибирск: СибАК. – 2015. – № 1 (45). С. 1-8.
Ефремова М.В., Руйга И.Р. Проблемы и перспективы развития особых экономических зон в Российской Федерации // Инновационная наука. – 2016. – 10 (ч. 1). – С. 42–47.
Гомон И.В., Петрушина О.М., Непарко М.В. Иностранные инвестиции как инструмент регулирования внешнеторговой деятельности // Экономика и предпринимательство – 2016. – 11-3(76). — С.312-317.
Министерство экономического развития РФ: официальный сайт [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://economy.gov.ru/minec/main (дата обращения: 03.10.2019).
Обзор делового климата, льгот инвесторам, свободных экономических зон, промышленных и научно-технических парков государств-участников СНГ (2017 год) //Интернет-портал СНГ, URL: e-cis.info/foto/pages/26038.doc, (дата обращения 02.10.2019).
Соглашение по вопросам свободных (специальных, особых) экономических зон на таможенной территории Таможенного союза и таможенной процедуры свободной таможенной зоны (Заключено в г. Санкт-Петербурге 18.06.2010) (ред. от 11.04.2017). [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_102087/ (дата обращения 02. 10. 2019).
Московский экономический журнал 13/2019
|
УДК 339.92
DOI 10.24411/2413-046Х-2019-10278
СОТРУДНИЧЕСТВО
В ТРАНСПОРТНОЙ СФЕРЕ КАК ФАКТОР РАЗВИТИЯ РЕГИОНАЛЬНОЙ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ИНТЕГРАЦИИ
В ЕВРАЗИЙСКОМ ЭКОНОМИЧЕСКОМ СОЮЗЕ (ЕАЭС)
COOPERATION IN THE TRANSPORT SECTOR AS A FACTOR IN THE DEVELOPMENT OF REGIONAL ECONOMIC INTEGRATION IN THE EURASIAN ECONOMIC UNION (EAEU)
Комов
Михаил Сергеевич, кандидат
экономических наук, доцент, доцент, Российский университет транспорта, г. Москва,
Komov M.S., komovms@mail.ru
Аннотация: В
статье рассматривается процесс сотрудничества стран-участниц Евразийского
экономического союза (ЕАЭС) в транспортной сфере. Проанализированы
теоретические подходы авторов к проблемам интеграции национальных транспортных
систем. Исследованы основные инструменты формирования единого транспортного
пространства в евразийском регионе с позиции институционального регулирования
этого процесса. В контексте развития транспортного сотрудничества рассмотрена
реализация транспортно-транзитного потенциала ЕАЭС. Выделены международные
транспортные коридоры, проходящие по территории ЕАЭС. Сделан вывод о получении
экономических эффектов от сотрудничества стран в транспортной сфере.
Summary: The article
discusses the process of cooperation of the member States of the Eurasian
economic Union (EAEU) in the transport sector. Theoretical approaches of the
authors to the problems of integration of national transport systems are
analyzed. The main tools of the formation of a single transport space in the
Eurasian region from the position of institutional regulation of this process
are studied. In the context of the development of transport cooperation, the
implementation of the transport and transit potential of the EAEU is
considered. International transport corridors passing through the territory of
the EAEU are highlighted. The conclusion is made about obtaining economic
effects from the cooperation of the countries in the transport sphere. The
article discusses the process of cooperation of the member States of the
Eurasian economic Union (EAEU) in the transport sector. Theoretical approaches
of the authors to the problems of integration of national transport systems are
analyzed. The main tools of the formation of a single transport space in the
Eurasian region from the position of institutional regulation of this process
are studied. In the context of the development of transport cooperation, the
implementation of the transport and transit potential of the EAEU is
considered. International transport corridors passing through the territory of the
EAEU are highlighted. The conclusion is made about obtaining economic effects
from the cooperation of the countries in the transport sphere.
Keywords: integration, transport, the Eurasian economic Union
(EEU), a common transport space, the transit potential of international
transport corridors.
Современное
мировое хозяйство характеризуется тенденциями глобализации и международной
экономической интеграции. В этих условиях особую актуальность приобретают
проблемы интеграции государств с целью взаимовыгодного сотрудничества
государств в рамках формируемых интеграционных структур. Примером,
иллюстрирующим реализацию данной цели, является объединение государств в
Евразийский экономический союз (ЕАЭС).
В рамках
Евразийского региона важнейшей интеграционной сферой является транспортный
сектор. Решение транспортных проблем в ЕАЭС направлено на формирование единого
транспортного пространства и единой системы управления транспортной отраслью на
региональном уровне. Создание общего рынка транспортных услуг, регулирование
наднациональными органами процессов управления транспортной отраслью в регионе
является важной сферой сотрудничества стран-участниц ЕАЭС, которое в свою
очередь выступает фактором региональной экономической интеграции.
Теоретические
основы построения единого транспортного пространства через институциональных
механизм интеграции национальных транспортных систем были заложены ещё в
50-60-е годы прошло века российскими учёными И. Кочетов, В. Петров, В. Повороженко,
Т. Хачатуров. Ими было введено в научный оборот новое, для того времени,
понятие «единая транспортная система», в основу которой были положены следующие
виды единства – технико-технологическое, экономическое, административно-
управленческое и правовое. Эта система характеризовалось следующими
особенностями: целостной, иерархичной и многокритериальной структурой,
многоцелевым назначением, интеграцией видов транспорта, потребностью во
взаимодействии с внутренней и внешней средой, несводимостью к простым составляющим
и неделимым элементам, невозможностью полной формализации. [1; 2]
Исследуя процесс
региональной интеграции транспортных систем, и рассматривая проблемы
формирования общего транспортного пространства в Содружестве независимых
государств, В. Пшеничный указывал в своих работах на необходимость более
глубокого анализа вопросов, связанных с развитием институциональных механизмов,
которые должны быть положены в основу устойчивости формирования транспортной
системы СНГ. В частности, он отмечал особую важность создания
межгосударственных органов отраслевого сотрудничества по всем видам транспорта.
[3]
Вопросами места и роли
транспорта, транспортной системы, транспортной политики в усовершенствовании
мирохозяйственных связей региональных экономических объединений занимался
достаточно широкий спектр авторов, как российских, так и зарубежных. Так, по
мнению О.Т. Шипковой и О.А. Пророковой, наличие транспортной системы и
сложившихся в результате эволюции внешнеэкономических связей между
государствами является, во-первых, предпосылкой становления региональных
интеграционных процессов, и только, во-вторых, фактором их интенсивного
развития [4]. С позиции В.К. Ломакина, транспорт – это, наоборот, в
первую очередь, один из ключевых факторов, который влияет на размещение
производственных сил и обеспечивает экономический рост в государствах –
участниках интеграционных процессов. Также, ученый полагает, что увеличение
производства какой-либо продукции находятся во взаимозависимости от роста
выпуска специализации, что требует больше сырья и рынков, а, следовательно,
большего объема работы транспорта. Объем торговли и транспортные расходы
находятся в обратной зависимости, например, при росте прямых транспортных
расходов на 10% объем торговли снижается на 20%. По этой причине, как считает
исследователь, транспорт является показателем состояния не только
национального, но и мирового хозяйства [5]. Подобно мнению О.Т. Шипковой и О.А.
Пророковой, В.Б. Мантусов, делая акцент на географической близости государств
как одном из важных условий развития международной экономической интеграции,
обращает внимание на ценности транспорта и транспортной системы, называя их
существенными предпосылками развития интеграционных отношений между странами
одного региона [6]. А.А. Гильяно, исследуя международные интеграционные
процессы, сделал вывод о том, что транспортная система, являя собой
совокупность транспортной инфраструктуры, предприятий, средств и систему
управления, представляется важным компонентом глобальной экономики, который
обеспечивает условия для трансграничного перемещения товаров и услуг, а также
мобильности населения и факторов производства. Автор также обращает внимание на
то, что оптимизация трансграничной транспортной инфраструктуры становится на
сегодняшний день приоритетной предпосылок формирования и регионального, и
глобального мирового хозяйства [7].
Одновременно с этим, на
современном этапе существует немало барьеров, которые препятствуют реализации
единой транспортной политики ЕАЭС. Так, формирование единого транспортного
пространства на территории Союза сталкивается с широким спектром проблем, как
технического, так и политического характера, преимущественно связанных с
неделанием отдельны государств создавать конкурентную среду для собственных
национальных грузовых пассажирских перевозчиков. В общем виде, комплекс
барьеров и рисков, которые стоят перед ЕАЭС в контексте совершенствования
евразийской интеграции в транспортной сфере, можно сформулировать следующим
образом:
относительно низкий
уровень развития транспортно-инфраструктурного потенциала на уровне ЕАЭС. Это и
неудовлетворительное состояние полотна в отдельных регионах (например, в
Армении не функционирует порядка 40% железных дорог, и перспективы нормирования
данной ситуации пока не ясны в связи с «нереальностью» национальных проектов по
развитию железнодорожной инфраструктуры, и недостаточная электрификация линий
(например, в Беларуси она составляет только четверть от всей эксплуатационной
длины железнодорожных путей [8];
недостаточный уровень
развития институциональной и нормативно-правовой базы ЕЭС в области
железнодорожного транспорта по причине низкой степени унификации регулятивных
документов. Так, например, если брать сегмент автомобильных перевозок, то в
евразийской интеграции в большинстве своем уделяет внимание только тем правовым
актам, которые регулируют отношения, возникающие при межгосударственной
модернизации автомобильной транспортной системы ЕАЭС. Одновременно с этим,
существуют определенные противоречия в данном направлении, связанные с тем, что
некоторые из принимаемых документов являются результатом взаимодействия всех
стран – членов ЕАЭС, а другая – двусторонних соглашений между отдельными
государствами – членами Союза. Следовательно, появляется вопрос: если все
участники данного интеграционного объединения являются полноправными членами,
решающие общие задачи в рамках единой транспортной политики, то каковая роль
двусторонних соглашений. С нашей точки зрения, назначение и использование
данной формы соглашений в рамках реализации скоординированной (согласованной)
транспортной политики целесообразно пересмотреть;
низкая квалификация
кадров, обслуживающих транспорт и строительство инфраструктуры. Об этом, в
частности, заявили участники заседания Рабочей группы по выработке предложений
по развитию кадрового потенциала и Рабочей группы по развитию науки и инноваций
в сфере транспорта и инфраструктуры в марте 2019 г., о результативности
предложений по итогам которого мы сможем узнать по истечению некоторого
времени;
нехватка оборотного
капитала, ограниченные возможности банковской системы по финансированию
инфраструктурных проектов и недостаток каналов коммуникации между странами в
сфере дорожного строительства и автоперевозок с учетом различий в практиках
строительства дорог и их эксплуатации.
Данные проблемы обсуждалась на в апреле 2019 г. на заседании нового
состава Консультативного комитета по транспорту и инфраструктуре под председательством
члена Коллегии (министра) по энергетике и инфраструктуре ЕЭК Э. Кайкиева;
конкуренция с
автоперевозчиками Китая, что обусловлено дешевизной китайских грузовых услуг,
что, бесспорно, может серьезно нарушить равновесие на российском и казахстанском
грузовом рынке;
ограничения в наращивании
транзитных грузоперевозок через Россию, в частности, дисбалансы в сфере
железнодорожного транспорта, которые могут негативно отразиться на достигнутых
высоких результатах «контейнеризации» различных номенклатур в экспортном и
внутреннем сообщении. [9]
Решение указанных проблем возможно только в хоте
сотрудничества стран-участниц ЕАЭС и выработки совместных решений в рамках
реализации единой транспортной политики. По нашему мнению, ряд вопросов может
быть решён инструментами институционального механизма функционирования единого
транспортного пространства ЕАЭС, элементами которого являются такие инструменты
как:
Институциональные
(система межгосударственных органов и их компетенций);
Законодательные
(договорно-правовая база);
Финансово-экономические;
Правила и процедуры
подготовки и принятия решений, контроля их исполнения, находящихся во
взаимозависимости и взаимосвязи.
Институциональные
инструменты (субъекты механизма) представлены наднациональными органами власти
в Евразийском союзе, а именно: Высший евразийский экономический совет,
Евразийский межправительственный совет, Евразийская экономическая комиссия
(Департамент транспорта и инфраструктуры). Данные органы необходимы для
формирования сбалансированной системы управления интеграцией транспортной сферы
на принципах единства, равенства, всеобщности и эффективности. С учетом этого
требуется рациональная организация процесса взаимодействия их с национальными
органами управления транспортом и перераспределения функций и полномочий между
ними. Отдельные полномочия могут быть делегированы в исключительную компетенцию
наднационального органа управления транспортом, а некоторые функции необходимо передать
совместной компетенции.
Законодательные инструменты направлены на
совершенствование нормативно-правовой (законодательный) базы механизма в
соответствии международным правом и в соответствии с национальным
законодательством государств-членов Евразийского экономического союза. В
качестве особенности институциональной системы интеграционных объединений
следует отметить нередко имеющую место несбалансированность властных
полномочий и функций между различными
органами.
Применительно к
существующей системе органов ЕАЭС необходима концентрация полномочий с правом
определяющего решения у наднациональных органов власти Евразийского
экономического союза и глав государств-участников.
Вопрос о месте
правовых актов, изданных органами интеграционных объединений, в национальных
правовых системах, их юридической силе в отношении конституций и других
правовых актов, изданных на национальном уровне, остается открытым. Очевидно,
что не всегда можно определить, имеют ли действия органов интеграционных
объединений приоритет в случае конфликта с законами национального
законодательства. Проблема множественности правового статуса в
межгосударственных интеграционных объединениях еще больше усложняет задачу
создания и последующей кодификации нормативно-правовой базы. Средствами решения
этой проблемы являются взаимная корреляция и приоритетность международных
обязательств. [10]
Следует также
отметить, что в законодательных актах последних лет продолжают применять
различные термины и их толкование, что требует уточнения сущности описываемых
ими процессов. С учетом особенностей международного транспорта необходимо
проанализировать и сравнить концептуальный, понятийный аппарат и правовые
нормы, регулирующие деятельность участников движения грузов и транспортных
средств с точки зрения национального и международного транспортно-таможенного
законодательства.
Это позволяет нам объяснить необходимость разработки и принятия
специальных правовых решений по построению иерархической системы правовых актов
как на национальном, так и на наднациональном уровне. Подходы к определению
роли и места правовых актов интеграционных блоков в национальной системе в
рамках интеграционного сотрудничества должны быть едиными. В отношении
Евразийского экономического союза возможным инструментом принятия решения может
стать принятие специального протокола к Договору о Евразийском экономическом
союзе, в котором определены механизмы реализации решений и других правовых
актов комиссии в правовых системах стран-членов ЕАЭС.
Финансово-экономические инструменты механизма должны применяться для
модернизации существующей транспортно-логистической инфраструктуры путем
инвестирования в соответствующие перспективные и приоритетные проекты и
программы. То есть они должны быть направлены на ресурсную поддержку реализации
разработанных программ и проектов в транспортной отрасли в Евразийском
экономическом союзе.
Последний структурный элемент в
институционально-экономическом механизме создания ЕТП (политика и порядок
подготовки и принятия управленческих решений, контроль за их исполнением)
показывает, что создание таких структур требует четкой процедуры реализации,
контроля (надзора) за их выполнением со стороны стран-участниц. Практика
показывает, что самым продуктивным является использование формата обязательных
законодательных актов с нормативным регулированием, тогда как рекомендации
часто не реализуются в конкретных управленческих решениях на национальном
уровне.
Особо следует выделить сотрудничество государств-членов ЕАЭС
в направлении реализации транзитного потенциала союза. В
современных условиях, реализацию транзитных возможностей стран участниц
Евразийского экономического союза необходимо и целесообразно рассматривать с
позиции экономического ресурса Так, транспортный транзит приносит Беларуси около 2,78 млрд. евро. в год.,
Казахстану порядка 0,89 млрд. евро. в год, Кыргызстану 0,46 млрд. евро. в год, В отношении России одни только доходы
от транзитных перевозок ОАО «РЖД» в 2017 г. составляют 0,58 млрд. евро (что на
26% превышают транзитные доходы Кыргызстана).
Следует отметить, что в случае развития МТК, данные доходы могут быть увеличены.[11]
В качестве элементов возможности реализации
транспортно-транзитного потенциала ЕАЭС нами выделены:
развитие мультимодального МТК
«Европа – Кавказ – Азия»;
развитие МТК «Шелковый путь»;
развитие МТК «Северная и Западная Европа – Китай»;
развитие мультимодального МТК «Север – Юг» (а также
дополнительно панъевропейского МТК № 9);
развитие Евроазиатских транспортных коридоров
Транссиб и Байкало-Амурской магистрали(ЕТК) и МТК «Восток – Запад» (на основе
ЕТК);
развитие МТК Северный морской путь.[12]
Таким образом, сотрудничество в сфере
транспорта стран-участниц ЕАЭС позволит создать интегрированную систему
управления единым транспортным пространством в евразийском, получить целый ряд
социально-экономических эффектов, которые будут связаны с повышением
результативности интеграционных процессов на транспорте, гармонизацией
регулирования и снятием барьеров для поставщиков транспортных услуг.
Список литературы
Кочетов И.В. Общесистемная поставка некоторых методических про- блем построения ЕТС // Тр. ЦНИИЭВТ. 1977. Выпуск № 138. – С. 6-34.
Кочетов С.Н. Транспорт во внешнеэкономических связях СССР. – М.: Международные отношения, 1988.
Глобализация экономики, региональная интеграция, влияние этих процессов на положение трудящихся государств-участников СНГ/ [под ред.Н.Д. Подшибякиной]. – М.: «Профиздат», 2002.
Шипкова О.Т. (2009) Мировая экономика: учебное пособие / О. Т. Шипкова, О. А. Пророкова. – М.: РХТУ им. Д.И. Менделеева. – 261 с.
Ломакин В.К. (2019) Мировая экономика: учебник для студентов вузов, обучающихся по экономическим специальностям и направлениям. – 5-е изд., перераб. и доп. – М.: ЮНИТИ-ДАНА. – 687 с.
Мантусов В.Б. (2017) Мировая экономика и международные экономические отношения: учебник для студентов бакалавриата, обучающихся по специальностям «Мировая экономика», «Международные отношения» / В.Б. Мантусов [и др.]. – Электрон. текстовые данные. – М.: ЮНИТИ-ДАНА. – 447 c.
Гильяно А.А. (2015) Международные интеграционные процессы: инновационные, инвестиционные и инфраструктурные аспекты: монография / А.А. Гильяно, Т.Е. Кочергина, Н.В. Мозолева. – Ростов н/Д: Российская таможенная академия, Ростовский филиал. – 176 с.
Ковалев М.М., Королева А.А., Дутина А.А. (2017) Транспортная логистика в Беларуси: состояние, перспективы: монография. – Минск: Изд. центр БГУ. – 327 с.
Кудрияров С. (2019) Шанс не узнать страну. Транспортная инфраструктура: проекты и мечты. – 21.01.2019 // Официальный сайт ОАО «РЖД». – ULR: http://press.rzd.ru
Лукьянова В.Ю., Плюгина И.В. Институциональные основы функционирования интеграционных объединений на евразийском пространстве// Международное право, Европейское право.c.18-87
Putt C. The effectiveness of institutional economic mechanism for establishing a single transport space of the Eurasian Economic Union. The research material Ernst& Young Global Lim., London, 2018. – V 16(8). — 324 p.
Создание международных транспортных коридоров как ключевой фактор развития внутренних районов Евразии, 2017 г. [Электронный ресурс]. URL.: https://cont.ws/@olegaaa/501138
Московский экономический журнал 12/2019
|
УДК 631.14.636.22/.28.034 (470.025)
DOI 10.24411/2413-046Х-2019-10267
ТЕНДЕНЦИИ
В РАЗВИТИИ МОЛОЧНОГО СКОТОВОДСТВА ПСКОВСКОЙ ОБЛАСТИ
TRENDS IN THE DEVELOPMENT OF DAIRY FARMING INPSKOV REGION
Комшанов Дмитрий Сергеевич, доктор экономических наук, доцент, профессор кафедры экономики, менеджмента и торгового дела, ФГБОУ ВО «Великолукская государственная академия» (182112, Псковская обл., г. Великие Луки, пр-т. Ленина, д. 2), kds0000@rambler.ru
Павлов АлександрВикторович, соискатель кафедры экономики, менеджмента и торгового дела, ФГБОУ ВО «Великолукская государственная академия» (182112, Псковская обл., г. Великие Луки, пр-т. Ленина, д. 2), pavlov.cfrtv@yandex.ru
KomshanovDmitrii S., doctor of economics, associate-professor, Department of economics, management and trade, The State Agricultural Academy of Velikie Luki, kds0000@rambler.ru
PavlovAlexander V., applicant, Department of economics, management and trade, The State Agricultural Academy of Velikie Luki, pavlov.cfrtv@yandex.ru
Аннотация: В
статье рассматривается ситуация в отрасли молочного скотоводства в 1990-2017
гг. в России в целом и Псковской области в частности. Дана характеристика
поддержки сельского хозяйства в советский период и ее трансформация в
результате перехода к рыночной экономике. Осуществлён анализ развития молочного
скотоводства в 1990-2017 гг. в России и Псковской области, на основе которого
определены основные сдерживающие факторы и выявлены тенденции развития отрасли.
Проведена оценка уровня концентрации производства молока в Псковской области. Осуществлён
анализ динамики государственной поддержки молочного скотоводства в Псковской
области, в результате которого выявлены недостатки в государственном регулировании.
Summary: The article discusses situation in the dairy farming between 1990 and
2017 in Russia in general and in Pskov region in particular. The characteristics
of agricultural support in the Soviet period and its transformation as a result
of the transition to a market economy are given. An analysis of the development
of dairy farming in Pskov region and Russia between 1990 and 2017 is presented,
on the basis of which problems and trends in the development of dairy farming
are identified. Assessment of the level of concentration of milk production in
Pskov region is presented. The analysis
of the evolution of state support for dairy farming in Pskov region is carried
out, as a result of which shortcomings in state regulations are identified.
Ключевые слова: экономика
сельского хозяйства, молочное скотоводство, аграрная политика, бюджетная
поддержка молочного скотоводства.
Key words: agricultural economics, dairy farming, agricultural
policy, budget support for dairy farming.
Введение. Молочное скотоводство является одной из самых важных
отраслей сельского хозяйства России и Псковской области. Производство молока
занимает около 16% в структуре валовой продукции сельского хозяйства России. Во
многих регионах молочное скотоводство является системообразующей отраслью
сельского хозяйства, обеспечивая основной доход сельхозпроизводителям. Несмотря
на положительные тенденции в сельском хозяйстве и молочном скотоводстве,
наметившиеся в последнее десятилетие, все же нельзя сказать об окончательном
выходе из кризиса. Для выработки правильной государственной политики,
способствующей дальнейшему развитию отрасли, необходима изучение существующий
тенденций в ее развитии.
В советский период сельскохозяйственная политика была
направлена на обеспечение социальной стабильности и гарантированного снабжения
населения дешевым продовольствием. В результате такой политики в 80-е годы
сложился большой разрыв между закупочными ценами на сельскохозяйственную
продукцию и низкими розничными ценами на продовольствие, что стало следствием
высоких потребительских дотаций. Переход России к рыночной экономике в 1991
году привёл к разрушению существующей системы ценообразования в экономике и
длительному кризису в сельском хозяйстве. В выводах Организации экономического
сотрудничества и развития (ОЭСР) по обзору сельскохозяйственной политики России
за период 1986 по 1997 год отмечается [4,c. 11], что в первые годы перехода к
рыночной экономике фактически не было никакой стратегии аграрной политики.
Политика в области сельского хозяйства ограничивалась мерами быстрого
реагирования, направленными на решение сиюминутных проблем аграрного сектора.
Свободное ценообразование привело к резкому ухудшению положения сельхозтоваропроизводителей
в межотраслевой конкуренции, так называемому диспаритету цен. Для компенсации
потерь производителей животноводческой продукции от либерализации цен, в марте
1992 года правительство ввело животноводческие дотации. В 1993 году эти дотации
были переведены на региональный уровень, в результате чего образовалась дифференциация
в поддержки сельского хозяйства, которая была связан с политикой конкретных
регионов и наличием средств в их бюджете.
Межрегиональные различия в практике регулирования
сельскохозяйственного производства, различные подходы к использованию
животноводческих дотаций, побуждали местные власти ограничивать межрегиональные
потоки продовольствия, что вело к развалу общероссийского рынка. В 1997 году
трансферты из государственного бюджета регионам для дотирования животноводства
были отменены, однако дотации из региональных бюджетов продолжали
выплачиваться.
До перехода к рыночной экономике поддержка по молоку была самой высокой из всех животноводческих продуктов как в абсолютном, так и в процентном выражении. Чистый процентный эквивалент субсидии производителя (ЭСПР) составлял в 1986 году – 106%, в 1990 году – 91%, 1991 году – 64%. Переход к рыночной экономике резко ухудшил положение дел в молочном скотоводстве. В 1992 году ЭСПР упал до минус 155%, что было связано с падением курса рубля. Для поддержки производителей молока были введены дотации, а начиная с 1994 года введены меры таможенной защиты внутреннего рынка молока, что способствовало росту значения поддержки рыночной цены. В результате в 1995 году чистый ЭСПР достиг 41%, в 1996 году – 46%, а в 1997 году – 40%. [4, c. 178]. Однако дотирование производства в 1995-1997 гг. не позволило сельскохозяйственным товаропроизводителям поучать прибыль от реализации молока (таблица 1).
Анализ развития молочного скотоводства показывает, что
разрушение существующей в советское время системы ценообразования привело к кризису
в отрасли. С 1990 года фактически по настоящее время наблюдается постоянное
сокращение поголовья коров. В 2017 году по сравнению с 1990 годом поголовье
коров в России сократилось в 2,6 раза. Производство молока в 1995 году упало на
30% , а в 1998 году на 40% по сравнению с 1990 годом. В дальнейшем производство
фактически стабилизировалось на данном уровне. Институциональные преобразования
в экономике России изменили структуру производства молока по секторам. В 1990
году на долю сельскохозяйственных организаций приходилось 76,1% всего
производства молока. В дальнейшем кризисные явления в экономике привели к
сокращению производства в сельскохозяйственных организациях. В 1998 году на
долю сельскохозяйственных организаций уже приходилось 50% производства. В
последние 10 лет наблюдается некоторый рост производства молока в
сельскохозяйственных организациях и крестьянских (фермерских) хозяйствах, что
связано с государственными программами развития сельского хозяйства, которые
действуют с 2008 года. В результате в 2017 году на долю сельскохозяйственных
организаций приходится уже 51,9%, крестьянских (фермерских) хозяйств 40,2%,
хозяйств населения 40,2%.
Одним из направлений развития молочного производства в мире является рост продуктивности коров. Та же тенденция четко прослеживается и в России. Несмотря на благополучное положение дел в молочном скотоводстве в последние годы советского периода, продуктивность коров была невысокой. Среднегодовой надой молока на одну корову в сельскохозяйственных организациях составлял всего 2781 кг. В начале переходного периода произошло снижение среднегодового надоя. Пик, которого пришелся на 1996 год. В дальнейшем наблюдается постоянное повышение продуктивности коров, в особенности, начиная с 2012 года. В результате в 2017 году среднегодовой надой молока на одну корову превысил уровень 1990 года более чем в два раза.
Вместе с тем экономическое положение в молочном скотоводстве можно считать неблагоприятным. Свободное ценообразование привело к резкому ухудшению конъюнктуры рынка для молочного скотоводства страны, что проявляется в диспаритете цен на молоко и приобретаемые сельским хозяйством промышленные товары и услуги (таблица 3).
Существующая система цен для молочного скотоводства фактически уже сложилась к 1993 году. Сельхозтоваропроизводители, реализовав молоко могут приобрести почти в 4 раза меньше промышленных товаров и услуг по сравнению с 1990 годом, что негативно отразилось на экономике отрасли в особенности в 90-е годы.
Похожая ситуация наблюдается и в молочном скотоводстве Псковской области, только проявляется более ярко (таблица 4).
С 1990 года по 2017 год наблюдается постоянное
снижение поголовья коров. В 2017 году по сравнению с 1990 годом оно уменьшилось
в 6,3 раза, а по сравнению даже с 2005 годом в 2,1 раза. Общее производство
молока за данный период сократилось в 3,1 раза. При этом в хозяйствах населения
сокращение произошло в 7,7 раза. До 1996 года наблюдался рост производства
молока в хозяйствах населения, что было связано с развитием предпринимательства
на селе. Однако начиная с 1998 года происходит резкое падение производства молока,
что обусловлено сокращением сельского
населения и сельского уклада жизни. Крестьянские (фермерские) хозяйства не
играют большой роли в молочном скотоводстве области. Их удельный вес в общем
производстве молока составлял в 2017 году 6,8%, причем значительный рост произошел
после 2010 года, когда их удельный вес составлял 1,1%. Только с 2016 года по
2017 год производство молока в крестьянских (фермерских) хозяйствах выросло в
1,7 раза.
В сельскохозяйственных организациях производство молока в 2017 году по сравнению с 1990 годом уменьшилось в 2,5 раза. Однако с 2000 года наблюдается увеличение производства молока и как следствие рост значения сельскохозяйственных организаций в общем производстве. На сегодняшний день можно констатировать, что состояние отрасли определяется именно сельскохозяйственными организациями, причем крупными. В 2017 году удельный вес организаций в структуре производства молока составлял 78,7%. В последние годы среди сельскохозяйственных организаций наблюдается тенденция банкротства мелких неэффективных организаций и наращивание высоко технологичного производства. В 2017 году среднегодовой надой молока на одну корову в сельскохозяйственных организациях составил 6851 кг, что в 3 раза больше чем в 1990 году и на 21% выше, чем в среднем по России. В таблице 5 показана концентрация производства молока, составленная на основе данных комитета по сельскому хозяйству и государственному техническому надзору Псковской области.
Пятнадцать крупнейших производителей в 2017 году
производили 122,4 тыс.тонн молока, что составляет 61,4% от общего производства
хозяйств всех категорий. Десять крупнейших производителей производили 53,1%,
пять – 43,0%, три – 37,6%, один (ООО «Слактис») – 26,1%, что говорит о
достаточно высокой концентрации производства. Крупнейшие производители молока –
это высокотехнологичные предприятия, имеющие высокие показатели среднегодового
надоя молока на одну корову. Причем чем крупнее производитель, тем выше
среднегодовой надой молока.
Важнейшее значение в молочном скотоводстве области
имеет ООО «Слактис», образованное в
2007 году ЗАО «Великолукский молочный комбинат» с целью обеспечения
производства молочным сырьем и имеющее четыре производственные площадки в разных
районах области. В 2017 году среднегодовой надой молока на одну корову на
данном предприятии составил 10617 кг, что в 1,5 раза выше чем в среднем сельскохозяйственным
организациям Псковской области и в два раза выше среднего по России показателя.
В настоящее время в молочном скотоводстве Псковской области высокотехнологичное
производство сочетается с ведением производства по устаревшим технологиям. В
рейтинге лучших хозяйств по надою молока, 35 позицию в 2017 году занимало
хозяйство с надоем 3129 кг, оставшиеся сельхозтоваропроизводители имеют еще
меньший показатель.
Такое положение дел связано с неблагоприятной ценовой
ситуацией на молочном рынке. В результате которой развиваются только
предприятия, имеющие значительные финансовые ресурсы и надежные каналы сбыта продукции.
В настоящее время проблема повышения эффективности
молочного подкомплекса России поставлена в число приоритетов государственной аграрной
политики, которому оказывается бюджетная поддержка в рамках реализуемых целевых
программ. [3,
c.
5]
Ученые отмечают объективность необходимость поддержки
молочного скотоводства, которая объясняется особенностями отрасли, диспаритетом
цен на продукцию сельского хозяйства и промышленности, инфляцией и созданием
возможностей для стимулирования его роста и эффективности. [5, c. 93] Ввиду большой значимости
молочного скотоводства во многих регионах в рамках государственной программы
развития сельского хозяйства действуют подпрограммы, направленные на развитие
данной отрасли. Несмотря на то, что государственной поддержке производителей
молока уделяется внимание и на федеральном уровне, существуют недостатки в
распределении субсидий. Следует согласится с учеными экономистами, считающими
что, механизм предоставления средств федерального бюджета очень громоздок и не
безупречен [1, c.
159]. Дополнительные критерии, учитываемые при субсидировании производства
молока, такие как выход телят, минимальные показатели белка и жира не способствуют
эффективному развитию производства молока, а только усложняют механизм
получения субсидий.
В Псковской области до 2007 года субсидии на молоко выплачивались
из областного бюджета всем организациям в расчете на единицу реализованного молока,
причем размер субсидии все время сокращался. С 2007 года субсидирование
производства молока из областного бюджета осуществлялся при достижении
продуктивности не менее 2000 кг. и было дифференцировано в зависимости от
сортности. Субсидия составляла 800 рублей за тонну реализованного молока высшим
сортом и 500 рублей – первым. С 2010 года субсидия составляет 700 рублей за
тонну реализованного молока высшего, первого и второго сорта. Кроме этого
выплачивалась дополнительная субсидия 1300 рублей за тонну произведенного
молока при условии, что превышение производства молока по сравнению с
предыдущим годом составило 5% и продуктивность составляет не менее 3000 кг. С
2011 года данная субсидия отменена. Начиная с 2013 года в субсидировании производства
молока принимает участие федеральный бюджет.
В 2014-2015 годах размер субсидии стал меняться в течение одного календарного года, что вызывало неопределенность в ведении сельскохозяйственного бизнеса [2] (таблица 6). Так в 2014 году сельскохозяйственные предприятия при соблюдении определенных условий могли рассчитывать на следующую ценовую поддержку: в январе-сентябре за молоко, реализованное высшим сортом – 1,50 руб., в том числе 0,75 руб. из федерального бюджета и 0,75 руб. из областного бюджета; за молоко, реализованное 1 сортом – 0,50 руб., в том числе из федерального бюджета и 0,25 руб. из областного бюджета 0,25 руб. В октябре-декабре 2014 года сельхозтовапроизводители получали за молоко, реализованное высшим сортом – 1,25 руб., в том числе 1,20 руб. из федерального бюджета и 0,05 руб. из областного бюджета; за молоко, реализованное 1 сортом – 0,45 руб., в том числе из федерального бюджета и 0,40 руб. из областного бюджета 0,05 руб. В 2015 году в январе-июне субсидия составляла за молоко, реализованное высшим и первым сортом – 0,28 руб., в том числе из федерального бюджета и 0,18 руб. из областного бюджета 0,10 руб. С июля 2015 года субсидия составляет 1,10 руб., в том числе из федерального бюджета и 1,10 руб. из областного бюджета 0,10 руб.
Одним из условий для получения субсидий на молоко в этот период являлось недопущение снижения производственных показателей по отношению к предшествующему году, в число которых входят: поголовье коров, валовой надоя молока, надой молока на фуражную корову, выход телят на 100 коров. В 2016 году произошли некоторые изменения в области аграрной Политики в Псковской области. Так, ликвидированы существовавшие ограничения на получение субсидий на молоко, касающиеся динамики различных показателей. В 2016 году субсидии предоставляются на реализованное и отгруженное на собственную переработку молоко высшего и первого сорта для сельскохозяйственных организаций и фермерских хозяйств, а также на реализованное молоко высшего, первого и второго сорта для личных подсобных хозяйств (таблица 7).
С 2016 года субсидия на молоко называется субсидия на
повышение продуктивности в молочном скотоводстве. В 2016 году общий размер субсидии
для сельскохозяйственных организаций и крестьянских (фермерских) хозяйств
составлял 1,70 руб. В 2017-2019 гг. ставка субсидии на повышение продуктивности
в молочном скотоводстве составляет 1,00 руб. на килограмм реализованного и
(или) отгруженное на собственную переработку молока сельскохозяйственными
организациями и крестьянскими (фермерскими) хозяйствами.
Субсидии законодательно установлены и для личных
хозяйств населения. Размер субсидии составляет 2,00 руб. на килограмм сданного
на переработку молока. Однако фактически, ввиду отсутствия сдачи молока личными
подсобными хозяйствами на переработку она не выплачивается.
К ставке субсидии применяются дифференцированные
коэффициенты. Коэффициент 1 применяется
к хозяйствам, снизившим или сохранившим продуктивность дойного стада в отчетном
финансовом году к предшествующему финансовому году, а также вновь начавшие
производство. Коэффициент 1,1 применяется к хозяйствам, превысившим показатели
молочной продуктивности в отчетном финансовом году к предшествующему финансовому
году.
Выводы. Эффективность
молочного скотоводства связана с целым рядом причин, которые условно можно
разбить на две категории: причины, не зависящие от сельхозтоваропроизводителей
(практически неизмененные цены на молочное сырье, поставляемое на молочные
заводы, и существенный рост цен на энергоносители, технику, комбикорма,
минеральные удобрения); причины, которые могут быть устранены
сельхозтоваропроизводителями (генетический потенциал молочного стада, относительно
невысокий уровень выхода телят, улучшение содержания, сбалансированность
кормления коров).
В
последние годы советского периода в России был высокий уровень поддержки
молочного скотоводства. Переход на рыночные отношения разрушил существующую
систему ценообразования, что негативно сказалось на технологических и
экономических показателях отрасли. Начиная с 2005 года реализуются
крупномасштабные проекты развития сельского хозяйства, связанные с Национальной
программой развития АПК, а впоследствии с Государственными программами развития
сельского хозяйства, что положительно сказалось на развитии молочного
скотоводства. В настоящее время Псковской области основное производство молока
сосредоточено в нескольких крупных высокотехнологичных предприятиях, которые
имеют большое поголовье коров, и высокие показатели по среднегодовому надою.
Вместе с этим наблюдается сокращение производства в организациях, работающих по
старым технологиям и в хозяйствах населения.
Несмотря
на наметившиеся в последнее время тенденцию к росту производства молока, оно
еще далеко от уровня 1990 года. Дальнейшее развитие отрасли сдерживается
неблагоприятной ценовой конъюнктурой рынка для производителей молока и
недостаточностью существующей бюджетной поддержки.
Литература
Вернигор В.Ф. Совершенствование механизма государственной поддержки производства молока сельхозтоваропроизводителями Алтайского края / В.Ф. Вернигор, Д.А. Судницыин // Вестник Алтайского государственного аграрного университета. – 2014. – № 2 (112).
Комшанов, Д.С., Борбат А.Ю. Особенности развития и государственной поддержки сельского хозяйства Псковской области в рамках современной аграрной политики / Д.С. Комшанов, А.Ю. Борбат // Известия СПбГАУ. – 2016. – № 43.
Молочный подкомплекс России: итоги работы в 2009 году / С.Н. Серёгин, Н.П. Свирина, О.Н. Каширина // Молочная промышленность. – 2010. – № 3.
Обзор сельскохозяйственной политики. Российская Федерация. – ОЭСР, 1998.
Развитие молочного скотоводства в Тамбовской области / А.Ю. Сытова, И.А. Минаков, М.В. Азжеурова // Технологии пищевой и перерабатывающей промышленности АПК – продукты здорового питания. – 2016. – № 6.
Комитет по сельскому хозяйству и государственному техническому надзору Псковской области [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://cx.pskov.ru, свободный. – Загл. с экрана.
Территориальный орган государственной статистики по Псковской области [Электронный ресурс]. – Режим доступа: https://pskovstat.gks.ru/statistic, свободный. – Загл. с экрана.
Университетская информационная система Россия [Электронный ресурс]. – Режим доступа: https://uisrussia.msu.ru/stat/Publications/Publications.htm, свободный. – Загл. с экрана.
Федеральная служба государственной статистики [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http:// gks.ru, свободный. – Загл. с экрана.
References
1.
Vernigor V.F. Improving the mechanism of state support for milk production in
Altai region / V.F. Vernigor D.A. Sudnitsyn // Vestnik of the Altai State Agrarian
University. – 2014. – N. 2 (112).
2.
Komshanov D.S., Borbat A.Yu. Development and state support for agriculture in Pskov
region in the framework of modern agricultural policy / D.S. Komshanov, A.Yu.
Borbat // Proceedings of St. Petersburg State Agrarian University. – 2016. – No. 43.
3.
Dairy farming in Russia: results of work in 2009 / S.N. Seregin, N.P. Svirina,
O.N. Kashirin // Dairy Farming. – 2010. – N. 3.
5.
Development of dairy farming in Tambov region / A. Y. Sytova, I.A. Minakov,
M.V. Azzheurova // Technologies of the food and processing industries – healthy
products. – 2016. – N. 6.
6.
Committee for Agricultural and State Technical Supervision in Pskov region [Electronic
resource]. – Access mode: http://cx.pskov.ru.
7.
Statistics Service of Pskov region [Electronic resource]. – Access mode:
https://pskovstat.gks.ru/statistic.
8.
University Information System of Russia [Electronic resource]. – Access mode:
https://uisrussia.msu.ru/stat/Publications/Publications.htm.
9.
Federal State Statistics Service [Electronic resource]. – Access mode: http: //
gks.ru.
Московский экономический журнал 12/2019
|
УДК 338.43.01
DOI 10.24411/2413-046Х-2019-10210
СЕЛЬСКИЕ
ТЕРРИТОРИИ КАК ОБЪЕКТ СИСТЕМЫ СТРАТЕГИЧЕСКОГО ПЛАНИРОВАНИЯ
RURAL TERRITORIES AS AN OBJECT OF THE STRATEGIC PLANNING SYSTEM
Калафатов
Эдем Амитьевич, кандидат экономических наук, доцент кафедры
экономики агропромышленного комплекса, Крымский федеральный университет им. В.И.
Вернадского, г. Симферополь
Kalafatov E.A., kalafatov_edem@mail.ru
Аннотация: В
статье систематизированы и развиты концептуальные положения о современных
территориях сельского типа как специфического объекта системы стратегического
планирования. Сельское развитие рассматривается как отдельная отрасль
стратегического целеполагания в силу комплекса индивидуальных особенностей.
Проведена детализация ключевых идентификационных признаков системы
стратегического планирования развития сельских населенных пунктов, сформировано
её современное теоретико-модельное видение. Показано, что российские сельские
территории представляют собой результат нескольких этапов рыночного реформирования,
которые повлияли на формирование их особенностей и специфики как уникального
объекта системы стратегического целеполагания. Кроме того, в статье определены
перспективы научного использования результатов исследования.
Summary: The article
systematizes and develops conceptual provisions on modern rural areas as a
specific object of the strategic planning system. Rural development is
considered as a separate branch of strategic goal-setting due to a set of
individual characteristics. Details of the key identification features of the
strategic planning system for the development of rural settlements were carried
out, its modern theoretical-model vision was formed. It is shown that Russian
rural territories are the result of several stages of market reform, which
influenced the formation of their characteristics and specifics as a unique
object of the strategic goal-setting system. In addition, the article
identifies the prospects for the scientific use of research results.
Ключевые
слова: экономика, сельские территории, сельское развитие,
стратегическое планирование, объект планирования.
Введение. Прошедшие три десятилетия реформ
рыночного, институционального и общественно-формационного характера наложили
значительный отпечаток на сельские территории и их социально-экономическую
среду. Решение разнообразных и сложных проблем в социально-экономическом
континууме сельской местности требует постоянного использования и
совершенствования методов стратегического планирования. Сельские территории
сложный объект для стратегического целеполагания [1]. В свете проводимых
социально-экономических преобразований становится очевидным, что решение
застарелых, накопившихся проблем сельской местности невозможно без
долгосрочного планирования и сочетания комплексных и системных мер. В связи с
этим, цель нашего исследования будет
заключаться в теоретико-методическом представлении сельских территорий в
качестве объекта стратегического целеполагания.
В качестве методологии исследования выбран
системный подход и эволюционно-генетическое представление сельских территорий
как категории системы стратегического планирования. В исследования мы
используем абстрактно-логический, монографический, морфологический,
структурный, структурно-функциональный и другие методы экономических изысканий,
позволяющих представить современную сельскую местность в качестве объекта
системы стратегического планирования сельского развития.
Объектная
экспериментальная база – сельские территории
преимущественно аграрно-развитых регионов Юга России.
Система стратегического
планирования представляет собой совокупность институтов и институций, функционально-ролевая
деятельность которых направлена на обоснование, согласование цели развития
объекта между экономическими акторами территории, формирование комплекса
взаимосвязанных задач и разработку, отладку и внедрение соответствующего
механизма и инструментов для её достижения.
Система стратегического
планирования определяется по комплексу имманентных признаков её
идентифицирующих и квалифицирующих. Это объект и субъект, функции, задачи и
принципы функционирования, а также совокупность
специфических элементов, позволяющих отличить данную систему от ряда
смежных, однородных системных формирований. Охарактеризуем данную систему в
контексте проецирования её основных компонентов на сельские территории, которые
выступают в качестве объекта её воздействия, а затем более детально представим
теоретико-модельное видение самих территорий сельского типа в качестве
фокус-объекта для стратегического целеполагания. Именно такая
последовательность научного познания определяет ход нашего исследования.
Результаты
и обсуждение. Субъектный состав системы сельского
стратегического планирования представлен разнообразными институтами и
структурами, выполняющими государственные, экономические, социальные и
муниципальные функции. Совокупность данных институтов сформирована не
бессистемно, а под воздействием т.н. факторов институционогенеза, когда формирующиеся
институты определяют себя посредством принятия и закрепления специфических
функций.
Это, прежде всего, органы
отраслевого управления федерального, регионального и территориального уровня,
выполняющие задачи управления развитием традиционной отрасли специализации
сельской экономики – сельского и лесного хозяйства с «веером» смежных отраслей
(пищевая и пищевкусовая промышленность, легкая промышленность, обрабатывающие
производства, технический и технологический сервис и т.д.).
Кроме того, сельские
территории это место проживания значительной доли населения,
социально-экономическое развитие которого является задачей всех уровней власти
и управления [2]. В связи с этим институты социально-экономического развития и
управления этим процессом будут также являться субъектами системы
стратегического планирования сельского развития. В этом плане можно отметить
определенное пересечение полномочий и компетенций и появление парадоксальных
ситуаций, когда задача сельского социально-экономического развития внегородских
территорий вменяется различным по своей природе институтам, дублирующим свой
функциональный блок.
Отдельным звеном в
иерархии субъектов стратегического планирования развития сельских населенных
пунктов являются органы местного самоуправления, которые инициируют,
координируют и реализовывают процессы стратегического целеполагания «на
местах». Это своего рода «передовая» сельского развития и от её бесперебойного
и гармоничного функционирования зависит эффективность и результативность
процессов социально-экономического развития сельской местности.
Немаловажной группой
субъектов стратегического планирования сельского развития являются организации,
предприятия, а также структуры корпоративного сектора экономики, которые
одновременно являются и субъектом, и объектом стратегического целеполагания. В
связи с этим актуализируется проблематика институтов коммуникационного и
согласовательного плана, а также механизмов публичного обсуждения параметров и
направлений стратегического планирования развития сельских территорий во
взаимоувязке с структурами реального сектора экономики [3].
Наряду с этими группами
субъектов ощутимое влияние на процессы стратегического планирования оказывают
общественные структуры и отраслевые союзы, политические партии и ассоциации сельскохозяйственных
агропроизводителей, научно-образовательные и консультационно-аналитические
структуры.
Совокупность
субъектов системы стратегического планирования развития сельских территорий
выполняет следующий массив универсальных и специфических функций, которые
квалифицируют её как самостоятельное системное формирование. Выделим ключевые
из них:
функция сохранения целостности сельских сообществ;
функция планирования социально-экономического развития;
функция предвидения черт генерализованного «образа будущего»;
функция гармонизирующая взаимодействия всех участников процесса стратегического целеполагания;
функция регулирующая;
функция аналитическая и оценочная;
функция организационно-технологическая;
функция мониторинга и диагностики.
функция координирующая [1,5,6,7].
К задачам
функционирования системы стратегического планирования развития сельских
территорий отнесем комплекс положений, формирующих целевую ориентацию её
деятельности.
1. Составление
комплексного и системного видения перспектив и способов достижения образа
будущего развития территорий сельского типа с учетом отраслевой специализации
экономики;
2. Детализированный
анализ и оценка происходящих тенденций в социально-экономической сфере сельской
местности и социометрия сельского населения, а также проведение
детализированной объективной диагностики проблем социально-экономической и
отраслевой динамики развития поселения сельского типа;
3. Обоснование и
формулирование перспективных направлений приоритетного развития сельской
местности как значимого континуума и историко-культурной общности коренного
сельского населения;
4. Поиск ресурсов для
целей локального развития сельских территорий, обоснование механизмов,
инструментов и источников перспективных социально-экономических преобразований
[4,8];
5. Согласование и
координация отраслевых и территориальных стратегических программ и проектов
социально-экономического развития сельских населенных пунктов, а также увязка
федеральных и региональных стратегических документов с конкретными целями и
задачами локального характера в развитии сельской местности;
6. Анализ опыта
применения и адаптация лучших практик социально-экономического комплексного
преобразования территорий сельских населенных пунктов в единстве
организационно-экономических и институционально-инфраструктурных компонентов
политики их развития;
7. Формирование
отчетности и обобщение опыта системных преобразований стратегического характера
в агросоциохозяйственной среде сельской местности и ретрансляция этого опыта на
смежные сферы общественной жизни.
Результативность и полновесность реализации
задач системой стратегического планирования сельских территорий во многом
определяется принципами как исходными методологически-значимыми положениями,
задающими своеобразный «свод правил» для организации деятельности субъектов
рассматриваемой системы. Выделим три группы принципов: общесистемные,
стратегически-значимые универсального плана и стратегически-специфические
особого типа [8]. Дадим им краткую характеристику.
Общесистемные принципы
формируют нормы и правила функционирования системы стратегического планирования
сельского развития и включают подгруппы принципов институциональной,
структурной, функциональной природы, а также подгруппу принципов, на которых
базируется деятельность институциональных структур государственного и
муниципального управления сельскими территориями и их экономикой в части
инициирования, обсуждения и реализации управленческих решений.
Стратегически-значимые
принципы универсального плана характеризую сфокусированность планировочных и
организационно-экономических решений на стратегических проблемах сельской
местности как генерализованного объекта системы стратегического планирования.
Данная группа принципов включает равенство субъектов, ответственности, аналитичности
и учета внешних угроз, гармонизации отраслевой и территориальной политики,
программно-целевого обеспечения, проектного управления и ресурсной
достаточности при планировании и реализации мероприятий.
Группа
стратегически-специфических принципов особого типа вызывает необходимость более
пристального и детального рассмотрения их сущности по причине того,
обстоятельства, что именно особенная часть блока принципов определяет
имманентные отличительные черты системы стратегического планирования сельского
развития от аналогичных и смежных с ней. Выделим наиболее явные из них:
принцип учета историко-культурного «кода» детерминант и закономерностей развития сельских территорий в России;
учет местных обычаев и традиций сельского континуума, а также соблюдение принципов народовластия;
принцип учета одновременного преследования целей углубления специализации экономики и развития мультифункциональности территорий сельских поселений;
принцип обратной связи между органами местного самоуправления, субъектами экономики и населением в вопросах планирования социально-экономических преобразований;
принцип сочетания инструментов федерального, регионального и местного уровня, а также формирование образа будущего сельских территорий в свете «наслоения» действия этих инструментов.
Сами сельские территории
как объект системы стратегического планирования сельского развития представляют
собой чрезвычайно разнородный массив поселений, нормативно-правовой статус
которых закрепляется несколькими документами.
Базовым в этом плане
можно считать закон «об общих принципах организации местного самоуправления в
РФ», который в качестве сельских поселений регламентированно выделяет
обособленное поселение или группу компактно-локализованных поселений, в градостроительном
плане объединенных общей территорий без демаркированных границ. Этом могут быть
села, деревни, хутора, поселки, аулы, кишлаки, станицы, отделения,
производственные участки, бригады-поселения, заимки, экопоселения, поселки
нового освоения и т.д.
Кроме того, в качестве
специфической институциональной единицы сельской местности выделяется сельские
муниципальные районы, в границах которых нет ни одного городского поселения.
Руководствуясь общей
российской практикой градостроительного регулирования следует отметить, что в
качестве ключевого критерия квалификации поселения в качестве сельского
используется индикатор численности постоянного населения. Как регламентирует СНиП
2.07.01-89 в зависимости от численности постоянно проживающего населения можно
выделить крупные сельские населенные пункты (3-5 тыс. человек и более), средние
сельские населенные пункты (200-1000 тыс. человек), малые сельские поселения
(5-200 человек постоянно проживающего населения).
Сложность регулятивного
воздействия на сельские территории в рамках системы стратегического
планирования развития сельских территорий состоит в том, что они представляют
собой специфический объект для планирования, реализации и управления
преобразованиями их социально-экономической сферы. Эта неоднозначность и
сложность – результат исторического наслоения периодов эволюционного развития
[9].
Отечественные сельские
территории прошли несколько этапов своего реформирования в постсоветский период
[1,7,9]. Их преобразования во многом были обусловлены сломом традиционных
моделей и механизмов хозяйствования, вызванным распадом советского союза.
Произошедшие «тектонические сдвиги» в агросоциохозяйственной сфере сельской
местности можно условно разделить на четыре периода, характеризующихся
различными особенностями и характером развития поселений сельского типа. Каждый
из этих периодов повлиял на сельские территории как объект стратегического
планирования.
Радикально-реформационный
этап 1991-1998 гг. можно охарактеризовать как период, когда сельские территории
явились своего рода стабилизатором социального благополучия практически для
половины населения России. Сельская местность обладала продовольственными
возможностями и в значительной степени позиционировалась гораздо в более
выгодном свете, нежели чем городская местность особенно в период 1992-1994 гг.
Сельские территории в меньшей степени были подвержены приватизации колхозного и
совхозного имущества, а коллективные формы хозяйствования сохранились здесь
наиболее продолжительное время.
Этап стабилизации и
инвестиционного развития 1999-2008 гг. выделяется активными преобразованиями и
реализацией масштабных государственных программ и проектов, в результате
которых удалось стабилизировать параметры развития ведущих отраслей сельской
экономики и отчасти компенсировать негативные эффекты в социально-экономической
сфере, возникшие по итогам предыдущего десятилетия.
Отголоски глобального
финансового кризиса, докатившиеся до России в 2009 году и последовавший за ним
кратковременный период экономического роста (до 2014 года) привел к оттоку
населения из сельской местности по причине высвобождения значительной части
трудовых ресурсов [2]. Отчасти это произошло из-за ликвидации экономических
субъектов сельской экономики и падения покупательной способности, отчасти – под
влиянием действия фактора повышения производительности труда детерминируемого
модернизацией отраслей экономики за предыдущее десятилетие.
Современный период с конца 2014 года можно охарактеризовать как этап пролонгированной субдепрессии в социально-экономическом развитии сельских территорий. Реализуемые государством программы и проекты поддержки отраслей сельской экономики и стимулирования местных инициатив отчасти компенсируют негативные последствия общего спада и «остывания» экономики. Следовательно, можно резюмировать что современная идеологическая модель сельского развития стоит на пороге переоценки и переосмысления своей дальнейшей траектории, типа и характера динамики поступательного развития. Все это заставляет под новым углом посмотреть на проблематику совершенствования системы стратегического планирования социально-экономического развития сельских территорий (рисунок 1).
Область
применения полученных в настоящем исследовании теоретических результатов состоит в расширении и
актуализации концептуальных представлений о сельских территориях как специфическом
объекте стратегического планирования. Полученный дополнительный объем
теоретического знания можно использовать при проведении дальнейших исследований
в данной предметной области как соответствующими научными учреждениями, так и
самостоятельными исследователями.
В заключении можно
сделать следующие обобщения и выводы.
Во-первых, сельские территории, рассматриваемые как объект для системы
стратегического планирования, являются специфической категорией,
консолидирующей в себе результаты пореформенных преобразований за прошедший
30-летний период реформирования. Во-вторых, сельские территории крайне
чувствительный объект для стратегической регуляции по причине необходимости
преследования социально-экономических и отраслевых целей развития территории.
В-третьих, при реализации процедурного блока системы стратегического
планирования нужно в наиболее полной степени учитывать структурные,
функциональные, социально-экономические, институциональные и
историко-культурные особенности сельской местности как определяющего континуума
для значительной части российского населения.
Литература
1. Коваленко Е.Г. Проблем и механизмы
развития сельских территорий //
Фундаментальные исследования. – 2012. – № 3 (часть 3) – С. 687-690.
2.
Алтухов А.И. Мировой продовольственный кризис: причины и последствия /А.И.
Алтухов // Вестник Курской государственной сельскохозяйственной академии. –
2013. – № 5. – С. 2-5.
3. Кундиус В.А.. Формирование стратегии
устойчивого развития сельских территорий на основе кластеризации и принципов
ВТО / В.А. Кундиус, А.Н. Харченко, Н.И.
Пецух. – Барнаул: Азбука, 2014. – 261 с.
4. Мельников А.Б. Инновационные
аспекты обеспечения продовольственной безопасности России в условиях
глобализации мировой экономики / А.Б. Мельников // Теория и практика
общественного развития. – 2012 . – № 3. –С. 258-263.
5.
Мальчикова Д.С. Планирование территорий и функции сельской местности:
общественно-географический анализ / Д.С. Мальчикова // Географический вестник.
– 2014. – №3 – С. 47-53.
6. Терновых К.С. К вопросу о механизме институционального
развития сельских территорий / К.С.
Терновых, А.В. Агибалов, А.Л. Маркова // Вестник аграрной науки. — 2017. – №
6(69) . – с. 171-179.
7.
Старченко В.М. Инновационные проекты развития сельских территорий / В.М. Старченко
// Экономика сельского хозяйства России. – 2009. – № 4. – С. 57-61.
9.
Бондаренко Л.В. Социальное развитие сельских территорий России: проблемы и
перспективы // Агропродовольственная политика России. – 2017. – №4(64). – С.
13-18.
Московский экономический журнал 10/2019
|
УДК 332.02
DOI 10.24411/2413-046X-2019-00003
СТРАТЕГИЧЕСКИЕ НАПРАВЛЕНИЯ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ АПК
ТЮМЕНСКОЙ ОБЛАСТИ
STRATEGIC DIRECTIONS OF SOCIAL AND ECONOMIC
DEVELOPMENT OF APK OF THE TYUMEN REGIONS
Зубарева Юлия Валерьевна, канд.
экон. наук, зав. кафедрой экономики, организации и управления АПК, Государственный аграрный университет Северного Зауралья,
г. Тюмень
Zubareva Y.V., zubarevayv@gausz.ru
Аннотация: В данной статье описан
уровень современного социально-экономического развития АПК Тюменской области.
Так же проанализированы основные направления деятельности стратегического
развития региона. Выявлены главные аспекты государственной поддержки. Осуществлен
обзор основных этапов реализации стратегии региона в аграрном секторе. Особое
внимание направлено на основные
направления стратегического развития Тюменского региона. На основании выявленных результатов сделаны
выводы о формировании новой экономической модели функционирования аграрного
сектора.
Summary: This
article describes the level of modern socio-economic development of agriculture
of the Tyumen region. Also analyzed the main directions of the strategic
development of the region. The main aspects of state support are revealed. The
review of the main stages of the implementation of the strategy of the region
in the agricultural sector. Special attention is focused on the main directions
of strategic development of the Tyumen region. On the basis of the revealed
results conclusions about formation of new economic model of functioning of
agrarian sector are drawn.
Keyword: Strategy,
strategic planning, region, state support, agricultural economy, economic
model, development strategy.
Эффективное
функционирование экономики на любом уровне управления требует определение
приоритетных стратегий развития. Под стратегией социально-экономического
развития в практическом и прикладном смысле принято понимать совокупность
приоритетных мер и мероприятий, обращенных на формирование положительных и
нейтрализацию отрицательных тенденций развития общества, главной целью которого
является повышение качества жизни населения [1].
Стратегическое управление экономикой аграрного сектора Тюменского региона — это сложный процесс управления изменениями в регионе, с целью достижения поставленных стратегических целей. Этот процесс включает четыре стадии.
Потребность в разработке
прогнозов развития для агропромышленного комплекса (АПК), следует из положений
Федерального закона от 28 июня 2014 года № 172-ФЗ «О стратегическом
планировании в Российской Федерации» и ряда других нормативных правовых актов [5].
Стратегическая
цель – рост уровня жизни населения вследствие инновационного
социально-ориентированного развития Тюменской области на основе оптимального
использования природно-экономического, производственного, научно-технического,
кадрового потенциала и конкурентных преимуществ, совершенствования
пространственной организации производительных сил области.
Агропромышленный
комплекс Тюменской области является одним из крупнейших производителей
сельскохозяйственной продукции на территории Уральского федерального округа. Сельскохозяйственное
производство выполняет социально-экономическую задачу в Тюменской области, так
как в аграрном производстве региона занято около 70 тыс. человек. Этот вид
деятельности является экономически важным для большей части сельского
трудоспособного населения, в общей сложности с ним связана жизнедеятельность
около 300 тыс. человек населения области. Оно обеспечивает стабильность
потребительского продовольственного рынка и общую социально-экономическую
устойчивость многих территорий [4].
За I полугодие 2019 года произведено продукции сельского
хозяйства на сумму 23,4 млрд рублей, индекс производства составил 104,0% к аналогичному
периоду 2018 года (по РФ – 101,2%). Хозяйствами всех категорий произведено 66,1
тыс. тонн мяса в живом весе (101,4% к I полугодию 2018 года), 273,6 тыс. тонн
молока (104,2%), 786,9 млн штук яиц (107,1%).
Отмечается рост
продуктивности животных. Надой молока на 1 корову в сельскохозяйственных
организациях (без субъектов малого предпринимательства) в I полугодие 2019 года
составил 3667 кг, это на 6,8% больше, чем в 2018 года. Яйценоскость одной
курицы-несушки осталась на уровне прошлого года и составила 163 яйца [3].
Сельское хозяйство
остается одной из немногих отраслей российской экономики, демонстрирующих рост
и значимые результаты импортозамещения.
За I полугодие
2019 года объем экспорта продовольственных товаров и сельскохозяйственного
сырья из Тюменской области составил более 13 млн долларов – на 34,2% больше,
чем за аналогичный период 2018 года. Тюменская продукция экспортируется в 14
стран мира, основные покупатели – страны СНГ.
Почти 50% в общем
объеме экспорта продукции тюменского АПК занимает рапсовое масло, которое
Заводоуковский маслозавод поставляет в Швейцарию. Кроме того, регион
экспортирует молочную продукцию, злаки, семенной и товарный картофель, готовые
пищевые продукты. В число ведущих тюменских предприятий-экспортеров входят
также молочный комбинат «Данон», компании «Юнигрэйн» и «Слада», Боровская
птицефабрика им. А.А. Созонова, агрофирма «КРиММ» [6].
По прогнозам, экспорт продукции растениеводства, животноводства и пищевой промышленности из Тюменской области по итогам 2021 года должен составить 20,5 миллиона долларов, а в 2024 году – 28,4 миллиона долларов. Дальнейшее развитие экспорта возможно за счет расширения географии экспортных поставок.
Тюменская область
входит в перечень регионов, которым из федерального бюджета будут
предоставляться субсидии, компенсирующие часть затрат на транспортировку
сельскохозяйственной и продовольственной продукции наземным, в том числе
железнодорожным транспортом [5].
Задача,
поставленная президентом России к 2024 году увеличить экспорт продовольствия в
2,5 раза. У Тюменского региона есть все предпосылки, непосредственно поучаствовать
в данном процессе, для этого необходимо обратить внимание на проекты по
глубокой переработке продукции, наращивать объемы производства за счет создания
и внедрения новых технологий, повышения производительности труда [4].
Для стабильного
роста экономики региона, необходимо следовать четко проработанному
стратегическому плану. В связи с этим можно выделить следующие основные
направления стратегического развития Тюменского региона.
Стратегическое
планирование и четкое выполнение плановых показателей позволит вывести аграрное
производство на качественно новый технологический уровень, привлечь в отрасль крупные
инвестиционные средства, сформировать новые рынки, улучшить уровень жизни сельского
населения [3].
В настоящее время
в государственной социально-экономической политике отражается специфика каждого
региона. Сформулировать оптимальную концепцию, учитывающую особенности и
специализацию конкретного региона достаточно сложно. Но благодаря планомерности
действий по реализации стратегии при необходимости возможно внесение изменений
в существующие либо разработаны новые государственные программы Тюменской
области, в которых определены конкретные мероприятия с указанием объемов и источников
финансирования [1].
Преобразование
социально-экономического развития на уровне региона достаточно новое явление в
России, поскольку до начала рыночных реформ регион не являлся самостоятельным
носителем социально-экономических отношений и практически не представлял собой
самостоятельный субъект региональной политики. Сегодня, наоборот, социально-экономическое
развитие должно быть преобразовано и осуществляться во взаимосвязи всех уровней
управления, при участии ведущих ученых, специалистов-аграриев, представителей
законодательных и исполнительных органов власти, что позволит сформировать
новую экономическую модель функционирования аграрного сектора.
Литература
Ермакова
А.М. Рынок труда сельских территорий промышленно-аграрного региона: факторы и
тенденции развития (на примере Тюменской области) / диссертация на соискание
ученой степени кандидата экономических наук / Уральский государственный
экономический университет. Тюмень, 2008.
Ермакова
А.М., Зубарева Ю.В. Стратегическое развитие сельских территорий юга Тюменской
области. // Монография., ТИУ., Тюмень, 2017.
Кирилова
О.В. Инновационные рычаги стратегического управления прецизионными технологиями
в условиях цифровой экономики //Евразийский юридический журнал. 2018. № 2
(117). С. 332-334.
Кирилова
О.В., Зубарева Ю.В., Чуба А.Ю. Влияние системы управления
материально-техническими и трудовыми ресурсами на уровень цифровой
трансформации сельского хозяйства // Экономика и предпринимательство, 2019., №
2 (103). С. 421-424.
Официальный
портал органов власти Тюменской области [Электронный ресурс]. URL: http://www.admtyumen.ru/
http://static.government.ru
Московский экономический журнал 8/2019
|
УДК 338.3:339.1
DOI 10.24411/2413-046Х-2019-18085
МЕХАНИЗМ
РЕГУЛИРОВАНИЯ ПРОИЗВОДСТВА ОРГАНИЧЕСКОЙ ПРОДУКЦИИ ЗА РУБЕЖОМ И В РОССИЙСКОЙ
ФЕДЕРАЦИИ
MECHANISM OF REGULATION OF ORGANIC PRODUCTION ABROAD AND IN THE RUSSIAN FEDERATION
Свечникова Татьяна Михайловна, старший преподаватель кафедры
организации аграрного производства, Пермский государственный
аграрно-технологический университет имени академика Д.Н. Прянишникова, г. Пермь
Аннотация: В статье рассматриваются международные
стандарты и требования к производству органической продукции, утвержденные
международной организацией IFOAM
, а также логотипы,
указывающие на органическое происхождение продукции в разных странах.Показан механизм регулирования рынка
органической продукции ведомственными организации в США, Канаде, Германии,
Франции, Польше, странах Европейского Союза. Проанализированы перспективы развития рынка
производства и переработки органической продукции в России.
Summary: The
article discusses the international standards and requirements for the
production of organic products, approved by the international organization
IFOAM , as well as logos indicating the organic origin of products in different
countries. The mechanism of regulation of the market of organic products by
departmental organizations in the USA, Canada, Germany, France, Poland, the
European Union countries is shown.
Prospects of development of the market of production and processing of
organic production in Russia are analyzed.
Ключевые
слова: мировой
рынок, органическая продукция, рынок органической продукции, механизм
регулирования, международные стандарты, логотипы происхождения органической
продукции.
Keywords: world
market, organic products, organic products market, regulatory mechanism,
international standards, logos of origin of organic products.
Регулирование
органического производства в мировой практике происходило за счет стандартов,
разработанных и принятых самими фермерами. Главная цель установления основных
принципов органического хозяйства заключалась в устранении негативных
последствий ведения интенсивного сельского хозяйства и балансировке окружающей
среды.
Ассоциации
фермеров такие, как Биоланд (BioLand),
Почвенная ассоциация (SoilAssociation),
БиоСвисс (BioSuisse)
внедряли собственно разработанные стандарты, которые затем послужили основой
для нормативно-правовой базы, которая начала формироваться в сфере
органического сельского хозяйства. Первыми правилами ведения органического
сельского хозяйства стали «Базовые стандарты», адаптированные IFOAM в 1983 году. В данном своде правил в
обобщенной форме был определен перечень требований, предъявленных к
органическому фермерству.
С
1991 года произошла унификация и законодательное закрепление определения
органического сельского хозяйства. На сегодняшний день отличается только
биодинамический метод ведения сельского хозяйства и его регулирования. Это –
высший стандарт (надстандарт), имеющий свою собственную сертификацию и торговую
марку «Деметр» (Demetr).
Он учитывает духовные аспекты, которые соответствуют утверждениям антропософии
Рудольфа Штайнера. В 1999 г. определение «органического сельского хозяйства»
было закреплено в Кодексе Алиментариус (Основные принципы для производства,
переработки, маркировки и сбыта органических пищевых продуктов). Основные
принципы для производства, переработки, маркировки и сбыта органических пищевых
продуктов были приняты на 23-й серии Комиссии Кодекса Алиментариус в 1999 году
с последующим внесением поправок [1].
Основоположником
нормативно-правового регулирования органического сельскохозяйственного
производства является Международная федерация
экологического сельскохозяйственного движения (IFOAM), которая была создана в
1972г. с целью распространения экологичных методов хозяйствования.
Деятельность
IFOAM
способствует международной торговле, контролирует чистоту производства
органической продукции и поддерживает доверие потребителей к качеству
органической продукции.
Общие
правила и стандарты IFOAM
направлены на способствование развитию органического сельского хозяйства с
целью совершенствования во всем мире социальных условий, получения
экономических выгод и сохранения экологической обстановки. Нормативные
требования IFOAM
для
системы органического производства включают три документа:
Общие
цели и требования органических стандартов (COROS) – Единые требования IFOAM.
Стандарт
IFOAM для системы органического производства и переработки.
Утвержденные
IFOAM требования аккредитации для органов по сертификации, контролирующих
органическое производство и процессы переработки [7].
Стандарты
производства органической продукции и ее переработки приняты Генеральной
Ассамблеей IFOAMв Базеле (Швейцария) в сентябре 2000 года и сформулированы
следующим образом:
продукты питания должны производиться
высокого качества и в достаточном объеме;
взаимодействие с природными системами и
циклами должно быть организовано в порядке, не препятствующем их естественному
функционированию;
содействовать положительным социальным и
экономическим воздействиям органического производства и систем переработки;
сохранять и расширять биологическое
разнообразие в ходе ведения органического хозяйства и переработки;
сохранять природное состояние водных
ресурсов;
обеспечивать плодородие почв в
долгосрочной перспективе;
обеспечивать защиту растений, диких
животных и птиц;
сохранять гармонию между растительным и
животным производством;
гарантировать всем сельскохозяйственным
животным условия содержания, соответствующие их потребностям и полноценному
развитию;
свести к минимуму использование веществ,
загрязняющих окружающую среду;
перерабатывать органическую продукцию за
счет использования возобновляемых ресурсов;
производить полностью разлагаемые на
биологическом уровне органические продукты;
занятым в органическом производстве
работникам обеспечивать качественные условия жизни, достойную систему оплаты
труда и вознаграждения, безопасные условия труда.
В международной
практике на сегодняшний день выделяют следующие типы органических стандартов:
2. Основные действующие
стандарты/директивы – Директивы ЕС № 2092/91, AmericanNationalOrganicProgram.
3. Частные стандарты
органического производства – Demetr,
Naturland,
Bioland,
Ekowin.
Нормативные требования
отдельно предъявляются и к продукции органического сельского хозяйства. К
правилам производства органической продукции относятся:
применение
методов обработки и культивации почвы, сохраняющие земельные ресурсы,
необходимые для производства органической продукции;
допускается
использование биодинамических препаратов;
использование
материалов микробиологического, растительного и животного происхождения,
которые разлагаются биологически;
использование
только сертифицированных препаратов и средств защиты, разрешенных к
использованию в органическом сельском хозяйстве;
сведение
к минимуму загрязнения окружающей среды.
Производитель
должен осуществлять документирование производства органической продукции,
которое включает:
в
отношении продукции растениеводства: ежегодный план выращивания растений и
севооборота, информацию об используемых сортах, разрешенных удобрениях и
средствах защиты растений;
в
отношении оборота органической продукции: отчет о происхождении, типах, составе
и использовании приобретенной и реализованной продукции.
В
случае, когда сельхозтоваропроизводитель принимает решение о начале
производства органической продукции, ему необходимо уведомить компетентные
ведомства, и его хозяйство перейдет под надзор системы контроля. Данный этап
носит название переходного (конверсионного) периода, на протяжении которого
производитель должен придерживаться некоторых правил:
1.
Продолжительность переходного периода зависит от вида деятельности, который
подлежит оцениванию и подтверждению соответствия, согласовывается с
предварительным использованием земли, экологической ситуацией, производственным
опытом производителя и для каждого лица устанавливается индивидуально в плане
перехода на производство органической продукции. Обычно продолжительность
переходного периода составляет: для земельных участков, предшествующих посеву –
не менее двух лет; для пастбищ – не менее двух лет до начала использования в
качестве органических кормов; для многолетних культур – не менее трех лет до
первого сбора органических продуктов.
2.
В случае, если переходный период длится более установленного срока, разрешается
маркировка продукции как «продукт на стадии перехода к органическому
производству».
3.
Продукцию, произведенную во время переходного периода, запрещается
реализовывать как органическую продукцию с соответствующей маркировкой и
логотипом [1].
Для подтверждения
процесса органического производства предприятиям необходимо пройти процедуру
сертифицирования. Орган сертификации осуществляет строгий контроль каждого
этапа производства, а затем удостоверяет соблюдение требований и стандартов
органического производства путем выдачи соответствующего сертификата. В
качестве информации для потребителя на упаковке наносится соответствующая маркировка
и данные и сертифицирующем органе (рис. 1).
Результаты
исследования. Рассмотрев общие правила и требования к
органическому производству проведем исследование механизма нормативно-правового
регулирования и надзора в органическом секторе различных стран, в том числе
Российской Федерации.США. Регулирование производства и переработки органических
продуктов на федеральном уровне начало осуществляться с 1990 года с принятием
Закона о производстве органических пищевых продуктов. Согласно данному закону
уполномоченным органом власти является Министерство сельского хозяйства США (USDA),
в задачи которого входит разработка разъясняющих стандартов для производителей,
торговцев и органов сертификации (рис.2). Получить логотип «USDAorganic»
могут продукты, содержащие 95 % и более органических ингредиентов.
Канада. С
принятием в 2009 году Постановления об органических продуктах была введена в
действие новая федеральная канадская органическая система. Канадское
инспекционное агентство пищевых продуктов – федеральный уполномоченный орган
власти в сфере регулирования органического производства, действующий наряду с
органами подтверждения соответствия. Для проведения процедуры сертификации в
Канаде действует 20 аккредитованных органов (рис. 3).
Европейский
Союз. Первый нормативно-правовой акт, направленный на
регулирование органического сельского хозяйства в Европе, был принят в Австрии
в 1985 году (Постановления Совета Европейского экономического сообщества (далее
– ЕЭС) № 2092/1991). В дальнейшем данный документ был заменен на Постановления
ЕЭС № 834/2007 и № 889/2008.
В ЕС различным
ассоциациям и частным предприятиям позволено разрабатывать свои собственные
стандарты органического производства, дополняющие федеральные акты. Это, в
частности, Soil
Association
(Великобритания), Organic
Farmer Growers (Великобритания), SKAL (Нидерланды), KRAV (Швеция), Agencebio (Франция), Demetr International (Германия и
германоязычные страны), Bioland
(Германия), BIOHELLAS
(Греция),
DIO
(Греция), IrishOrganic
Farmersand
Soil Association (Ирландия), Associationsansbutlucratif
– ASBL
(Бельгия) [6]. Для маркировки органической
продукции в странах ЕС принят единый логотип (см. рис. 1).
Большинство стран Европы
имеют дополнительные национальные стандарты, конкретизирующие или дополняющие
стандарты, которые не указаны в законодательстве ЕС.
Германия. 15
июля 2002 года в Германии принят Закон об органическом сельском хозяйстве,
который в 2009 году был адаптирован под законодательство ЕС в сфере
органического производства.
С сентября 2001 года вся
произведенная в Германии органическая продукция обязана быть промаркирована
соответствующим логотипом (см. рис. 1). В стране более 70 тысяч продуктов
отмечено данным логотипом, хотя данная маркировка является личным желанием
каждого производителя.
Органы, уполномоченные
проводить контроль производства органической продукции в Германии, представлены
на рис.4.
Франция. Впервые
во Франции национальное законодательство в сфере органического сельского
хозяйства было принято в 1980 году. В 1985 году в стране введен официальный
логотип, разрешенный к использованию при маркировке органических продуктов (см.
рис. 1). 5 января 2010 года был утвержден технический регламент CCF Bio French Organic Standart, регламентирующий
производство животноводческой продукции. Данный стандарт является
исключительной разработкой французского правительства и не включен в
Постановления ЕЭС. Таким же стандартом является технический регламент Франции
производства органического сырья и кормов для домашних питомцев. На сегодняшний
день в систему контроля и надзора органического производства во Франции
включены организации, представленные на рис. 5.
Польша. В
Польше, как и в остальных странах ЕС, основными нормативно-правовыми актами в
сфере органического сельского хозяйства являются Постановления ЕЭС № 834/2007 и
889/2008. Однако в дополнение к ним действует Закон об органическом сельском
хозяйстве, принятый 25 июня 2009 года. Для осуществления инспекции и
сертификации польских сельхозтоваропроизводителей в соответствии с
Постановлением Совета (ЕС) № 834/2007 в стране действует следующая система
контролирующих органов (рис. 6).
В
стране действуют некоторые частные стандарты: Ekolandи Demetr–Poland. Также для возможности осуществления
экспорта польской органической продукции в Польше функционируют иностранные
контролирующие органы, сертифицирующие хозяйства в соответствии с другими
частными стандартами, например, БиоСвисс (Швейцария) и Национальной
органической программой (США).
Украина. Первой
страной из числа стран СНГ переход на органическое производство осуществила
Украина. В 2002 году создана Ассоциация «БиоЛан Украина», в 2005 году –
Федерация органического движения. Данные организации по сей день функционируют
в системе регулирования украинского органического хозяйства. Их общей и главной
целью является содействие развитию органического производства в стране.
Для
достижения поставленной цели Федерацией органического движения Украины
выполняются такие задачи, как развитие и адаптация современных безопасных для
природы и человека технологий, содействие развитию органического движения,
формирование рынка.
Ассоциация
«БиоЛан Украина» работает над формированием сети производителей и внутреннего
рынка, разработкой нормативно-правовых актов, сертификацией и стандартизацией
органической продукции, аккумуляцией и распространением инноваций в сфере
органического сельского хозяйства.
Важным элементов
функционирования и развития органического производства является наличие
аккредитованных сертификационных компаний. Наиболее популярными украинскими
компаниями, занимающимися сертификацией органического производства, являются «ControlunionUkraine» и «Органик стандарт».
3 сентября 2013 года был принят
закон «О производстве и обороте органической продукции и сырья». Данный закон
определяет правовые и экономические основы производства и оборота органической
сельскохозяйственной продукции и сырья, меры контроля и надзора над такой
деятельностью, и направлен на:
— обеспечение справедливой конкуренции и
надлежащего функционирования рынка органической продукции и сырья;
— улучшение основных показателей состояния
здоровья населения, сохранения окружающей среды, рационального использования
грунтов;
— обеспечение
рационального использования и воспроизводства природных ресурсов, а также
гарантирование уверенности потребителей в продуктах и сырье, маркированных как
органические [8].
Сертификация органической
продукции, произведенной украинскими фермерами, на данный момент времени
проводится по международным стандартам.
Российская
Федерация. В Российской Федерации на сегодняшний день
законодательство, регулирующее органическое производство находится на стадии
активной разработки. Впервые необходимость создания условий для обеспечения
населения страны здоровыми продуктами питания и поддержания здоровья окружающей
среды была обозначена в 2010 году в целевой программе «Основы государственной
политики Российской Федерации в области питания населения на период до 2020
года». На основании данного документа можно сделать вывод о том, что перед
органами исполнительной власти остро стоит задача научного поиска по выработке
инструментов ведения хозяйства, нацеленного на обеспечение экологической сбалансированности,
увеличение продуктивности земледелия и развитие сельской местности.
30 июня 2015 года
Приказом № 844-ст Федерального агентства по техническому регулированию и
метрологии был утвержден и введен в действие первый национальный стандарт ГОСТ
Р 56508-2015 «Продукция органического производства. Правила производства,
хранения, транспортирования». Стандарт закрепляет определение органической
продукции, технические требования к продукции органического сельского
хозяйства, общие правила органического производства, правила и
продолжительность переходного периода, правила сбора, упаковки, транспортировки
и хранения органической продукции, правила маркировки, а также перечни средств,
разрешенных к применению в органическом производстве. Однако вопрос о его признании
за рубежом остается неопределенным во времени.
Актуальной задачей
Правительства Российской Федерации на сегодняшний день является рассмотрение,
корректировка и утверждение законопроекта Министерства сельского хозяйства и
продовольствия Российской Федерации о правовых основах регулирования
производства органической продукции. Д.А. Медведев отметил, что пока рынок
органической продукции в России организован во многом стихийно. Важным
замечанием является тот факт, что отметку «органическое» можно встретить на
продуктах, которые таковыми вообще не являются. По словам премьер-министра после
принятия закона невозможно будет вводить потребителей в заблуждение, их права
будут защищены. Законом будут установлены требования к использованию знака
органической продукции, его можно будет размещать только на упаковках после
подтверждения соответствия. За нарушение требований органического производства
предприятия будут нести административную ответственность [3].
Также государству
необходимо обеспечить наличие целостной гарантийной системы качества
органической продукции за счет создания органов сертификации и инспекции.
Производители должны быть мотивированы государством на соблюдение требований на
рынке органической продукции, чтобы у них была возможность получить
аккредитацию от соответствующих инспекционных органов. Но деятельность
государства не должна ограничиваться только разработкой сертификационных и
инспекционных стандартов. Производителям, претендующим на производство
органической продукции, необходимо оказывать финансовую поддержку на счет
предоставления субсидий, налоговых и иных финансовых преференций. Кроме того,
должна также быть организована широкая информационная и консультационная помощь
предприятиям.
Выводы. Основными
лидерами по производству органической продукции являются США, Германия,
Франция, Канада, страны Европейского Союза. Россия обладает потенциалом
формирования сельского хозяйства, ориентированного на производство органической
продукции. Аккумулируя и адаптируя к российским условиям научные знания и
практический мировой опыт ведения органического сельского хозяйства, у страны
есть реальный шанс в долгосрочной перспективе не только обеспечить внутренний
рынок отечественной органической продукцией, но и стать крупнейшим поставщиком
данного вида продуктов при условии создания четкой, грамотной и эффективной
системы государственного регулирования.
Литература
1.
Григорук, В.В. Развитие органического сельского хозяйства в мире и Казахстане.
Анкара: Продовольственная и сельскохозяйственная организация объединенных наций
/ В.В. Григорук, Е.В. Климов. – 2016. – 168 с.
2.
Кундиус, В.А. Производство органической продукции на залежных землях как
стратегический ресурс развития сельского хозяйства Алтайского края / В.А.
Кундиус, О.Ю. Воронкова // Экономика. Профессия. Бизнес. – 2017. — № 3. – С.
30-40.
3. Медведев:
производители органической продукции в РФ смогут рассчитывать на господдержку
[Электорнный ресурс] / TheDairyNews. Режим доступа:
http://www.dairynews.ru/news/medvedev-proizvoditeli-organicheskoy-produktsii-v-.html
(Дата обращения: 02.07.2019)
4.
Мошак, О.В. Формирование стратегии развития аграрной сферы региона / О.В. Мошак
// Международный научный журнал «Символ науки». – 2015. — № 5. – С. 134-136.
5.
Органическое: модный тренд или необходимость? [Электронный ресурс] / hlr.ua.
Режим доступа:
https://www.hlr.ua/article/organicheskoe-modnyj-trend-ili-neizbezhnost-14 (Дата
обращения: 01.07.2019)
6.
Полушкина, Т.М. Государственное регулирование развития органического сельского
хозяйства: зарубежный опыт и отечественная практика / Т.М. Полушкина //
Региональная экономика и управление: электронный научный журнал. – 2016. — № 4
(48).
7. Сертификация
органических (био) продуктов питания [Электронный ресурс] / Look.Bio. Режим
доступа: http://lookbio.ru/bio-gid/bio-sertifikaty/sertifikaciya-organicheskix-bio-produktov-pitaniya/
(Дата обращения: 05.07.2019)
8.
Хайруллина, О.И. Продовольственная безопасность: международный опыт и
российская реальность / В.З. Мазлоев, О.И. Хайруллина // Экономика сельскохозяйственных
и перерабатывающих предприятий. 2017. — № 10. — С. 13-19.
9. Черданцев, В.П.
Факторы, влияющие на развитие АПК региона / В.П. Черданцев, М.Х. Залядова //
Фундаментальные исследования. – 2015. — №7 (часть 2). – С. 436-439.
10.
Яркова, Т.М. Продовольственная безопасность: Россия и страны мира / Т.М. Яркова
//Аграрная Россия. – 2018. ‑ №7. – 32-36
Московский экономический журнал 8/2019
|
УДК 338.2:631.1
DOI 10.24411/2413-046Х-2019-18080
ПОТРЕБИТЕЛИ И ИНФОРМАЦИОННАЯ
ПОДДЕРЖКА КОНСУЛЬТАЦИОННЫХ ЦЕНТРОВ В АГРАРНОЙ ОТРАСЛИ
CUSTOMERS INFORMATION SUPPORT AND CONSULTANCY CENTRES IN THE AGRICULTURAL SECTOR
Марченко Алексей
Викторович, кандидат
экономических наук, доцент кафедры организации аграрного производства, Пермский
государственный аграрно-технологический университет имени академика Д.Н.
Прянишникова, г. Пермь
Аннотация: Необходимость
развития информационно-консультационных услуг в аграрной сфере экономики
оказывает стимулирующие воздействие на товаропроизводителей, повышает их
осведомленность о инновациях и, тем самым, повышает их конкурентоспособность. В
зависимости от размера и целевого сегмента, потребители предъявляют разные
требования к информации, необходимой им для профессионального ведения
хозяйственной деятельности. Для качественной передачи информации целевым
группам потребителей, необходимы эффективно направленные инструменты
коммуникаций.
Summary: The need to
develop information and consulting services in the agricultural sector of the
economy has a stimulating effect on producers, increases their awareness of
innovation and thus increases their competitiveness. Depending on the size and
target segment, consumers have different requirements for the information they
need for professional business. For high-quality transmission of information to
target groups of consumers, effectively directed communication tools are
needed.
Ключевые слова:информационно-консультационные центры, потребители
услуг, средства массовой информации, аграрное производство.
Keywords: information and consulting centers, consumers of services, mass media, agricultural production.
Для эффективного и конкурентного
развития аграрного производства, недостаточно продвигать на рынки
инновационные товары и услуги,
необходимо научить профессиональных потребителей, как этими новинками
пользоваться, где найти необходимую информацию, где получить необходимую консультацию
и, при необходимости, обучение.
Чтобы возрастал спрос на аграрные
инновации, потребитель должен быть осведомлен,
обучен и мотивирован.
Центр, по оказанию услуг
информационно-консультационного характера для предприятий аграрной сферы
экономики должен являться совокупностью
дифференцированных по организационно-правовой форме консультационных,
информационных и научных организаций, которые
взаимодействуют между собой в горизонтальной и вертикальной связи.
В исторический период и на
современном этапе функционирования аграрной экономики, большинство предприятий аграрной сферы экономики, не
смотря на то, что услуги консультационно-информационного характера не являются
дорогими, а некоторые предоставляются за символическую плату или бесплатно,
значительного наплыва клиентов не наблюдается. При этом скрытый и потенциальный
спрос на услуги данного характера значительный.
Причин этому несколько. Так, в
крупных аграрных предприятиях, как правило, обходятся силами своих специалистов,
которые самостоятельно осуществляют мониторинг рынков, формирую и анализируя
бизнес-аналитику, самостоятельно нарабатывают первичную информацию. Тем самым
получают актуальную для своих предприятий информацию. Нередко привлекают
специалистов из других организаций.
У фермеров и членов производственных кооперативов
недостаточно осведомленности о существовании таких центров. Зачастую
специалисты данных предприятий не могут четко сформулировать ту проблему,
решение которой они бы могли доверить
консультационному центру. К тому же, есть некоторый барьер доверия к
специалистам и службам, которые оказывают перечень необходимых услуг
информационно-консультационного характера.
По тематике предоставляемых консультационных
услуг, большую часть, более 50%, составляет информация о разработчиках,
изготовителях и поставщиках сельскохозяйственной техники, новых технологиях хранения и переработки
картофеля и овощей, оперативная ценовая и маркетинговая информация, сведения о
порядке налогообложения, о новом законодательстве, о ввозе-вывозе сельскохозяйственной
продукции.
Информация о ценах на минеральные
удобрения, комбикорма, ядохимикаты, ветпрепараты, а также о возможностях их
приобретения; сведения об основных технологиях и о базовом технологическом
оборудовании, земельное законодательство и землеустройство; информация о
потенциальных инвесторах и кредитодателях интересует владельцев фермерских,
личных подсобных хозяйств, садоводов-любителей. Удельный вес таких запросов
составляет около 35%. Остальные 10% объема консультационных услуг приходится на
Министерства и департаменты. К ним относится обеспечение клиентов
информационно-аналитическими, статистическими и материалами законодательного и
инновационного характера, господдержки и субсидирования тех или иных сферах
агропроизводственной деятельности.
В ряде регионов консультационные подразделения,
созданы при министерствах сельского хозяйства, при этом в их структуру входят и
демонстрационные площадки.
На этих объектах приводятся показы
технических средств и результаты применения инновационных технологий, семинары,
бизнес — тренинги.
Опыт по созданию государственной информационно-консультационных
служб в России на базе районных управлений сельского хозяйства показал, что
нельзя механически привлекать специалистов хозяйств для работы в информационно-консультационной
службе.
Во-первых, не все могут перейти от
административного стиля общения к функциям советчика, консультанта, готового
оказывать помощь по любым вопросам, связанным с
деятельностью предприятий.
Во-вторых, большинство специалистов предприятий
не владеют методами передачи информации и у них не достаточно навыков
использования информационных технологий. Консультантом может быть только
высококлассный специалист, желательно, владеющим иностранным языком, в
совершенстве владеющий современными знаниями в своей области и отлично
ориентирующийся в информационной и производственной сфере.
В идеале модель консультационной
службы регионального уровня должна представлять единую систему аграрного
консультирования, включающую в себя ядро государственной службы, а также
государственные и коммерческие
консалтинговые фирмы.
Консультационные центры разного
направления расположенные на одной территории на базах различных организаций, могут
дополнять функции друг друга и активизировать консультационную деятельность в
целом по территории.
К важным
инструментам деятельности информационно-консультационной служб также относят
средства массовой информации, которые являются составляющий основой массовых
методов ИКС.
Преимущества средств массовой информации перед другими
состоит в том, что с их помощью можно:
быстро и сравнительно недорого донести информацию до значительного количества производителей аграрной продукции, в том числе, за счет создания интернет-сайтов, а при необходимости посадочных страниц;
эффективно распространять новые идеи и повышать интерес товаропроизводителей к инновациям;
предупреждать о возможных случаях распространения болезней, массовых появлениях вредителей, карантинных сорняков и других производственных рисках, а в случае необходимости, оказать помощь в неблагоприятных для предприятия ситуациях;
организовать обмен положительным опытом между аграрными предприятиями из разных территорий;
При работе консультационной службы со средствами массовой
информации, следует учитывать, что этот метод передачи информации имеет ряд
особенностей.
К ним относится, прежде всего, избирательность. Это
касается публикаций, привлечения внимания к информации, ее восприятия и
запоминания. Формируя и распространяя информацию, необходимо четко понимать на
какой сегмент потребителя она ориентирована, и насколько она будет полезна и
доходчива, исходя из целевой аудитории.
При этом средства массовой информации не могут передавать всю, имеющуюся у источников информацию. Решение о том, какую информацию передавать, как правило, принимает редактор, владелец СМИ или правительственные органы в целях осуществления пропаганды своей политики. Подобная информация во многих случаях не вызывает интереса у товаропроизводителей, так как она ангажирована. Поэтому, работники ИКС должны более полно взаимодействовать со СМИ с целью передачи информации, отвечающей потребностям сельских товаропроизводителей. В свою очередь, работникам СМИ следует понимать особенности процесса получения аграрной продукции, жизни трудового коллектива предприятия, быть осведомленными об окружении фирмы, и ее потребностях. Только в этом случае передаваемая информация будет удовлетворять потребности клиентов, формировать и развивать их, способствовать разрешению существующих проблем на предприятии.
Информация нуждается в строгом отборе и ориентирована
на избирательное внимание, то есть четко таргетирована. Основной подход по подбору
информации о существующих инновациях заключается в том, чтобы она вызывала у
товаропроизводителя интерес, была понятная, четкая, конкретная, достижимая, применимая
в конкретных условиях хозяйствования. Это будет стимулировать потребителей консультационных
услуг более энергичному и эффективному внедрению рекомендуемых перспективных
приемов и методов в производство.
Сообщение или публикация должны быть подготовлены для
правильного восприятия слушателями, в противном случае она окажется бесполезной.
Поэтому, информацию, передаваемую СМИ на широкую аудиторию, необходимо
первоначально представить небольшой группе заинтересованных людей. Такая
практика даст возможность убедиться, что информация достоверна, вызывает
интерес и воспринимается правильно.
Информационные, рекламно-маркетинговые мероприятия
должны быть лаконичными и иметь информативные и разъяснительные цели, написаны
или изложены понятным языком.
В то же время следует понимать, что полученная
информация не всегда верно может быть интерпретирована, и так как многие люди
инертны, с точки зрения активности и внедрения инноваций. Поэтому, то, что было
услышано и увидено не всегда будет использовано на предприятии. Оценивая роль
СМИ в работе консультационной службы, можно заключить, что они:
способствуют популяризации и распространению знаний;
ускоряют продвижение инновационных процессов;
побуждают к установлению коммуникаций, общению;
служат укреплению связи работников ИКС, СМИ и науки.
Разные средства массовой информации оказывают неодинаковое
влияние на процесс восприятия.
Для того, чтобы информация в медийных средствах
вызывала интерес у товаропроизводителей, специалисты, должны ставить перед собой
следующие задачи:
точно формулировать, какую цель преследует данная информация;
решение каких актуальных для товаропроизводителей проблем поднимаются в ней;
заранее определить для каких групп потребителей предназначена данная информация;
какой уровень профессионализма тех, кто может являться потенциальным потребителем информации и на сколько она для них будет интересна и понятна.
является ли платежеспособным и информационно доступным тот сегмент потребителя, для которого разрабатывается конкретный информационный продукт.
Вместе с тем, системная и политика в области формирования консультационно-информационных центров сможет свести интересы как производителей, так и потребителей аграрных продуктов и услуг, сформировать соответствующий профессиональный кластер, повысить осведомленность и мотивированность аграриев, повышая, с одной стороны их производительность и конкурентоспособность, с другой — эффективно реализовывать государственные программы, направленные на развитие сельских территорий и импортозамещение.
Литература
Борлакова З. Ю., Кнухова М. З., Топсахалова Ф. М. Формирование системы консалтинга в сфере агроинноваций [Текст] // Экономика, управление, финансы: материалы II Междунар. науч. конф. (г. Пермь, декабрь 2012 г.). — Пермь: Меркурий, 2012. — С. 166-169. — URL https://moluch.ru/conf/econ/archive/57/2848/ (дата обращения: 05.07.2019).
Миронова М.Д., Галяутдинова Г.З. Развитие информационно-консультационных услуг в АПК // Современные проблемы науки и образования. – 2014. – № 6.; URL: http://science-education.ru/ru/article/view?id=15924 (дата обращения: 05.07.2019).
Черданцев, В.П. Внедрение телемедицинских технологий для совершенствования социально-экономического развития сельских территорий / В.П. Черданцев// Фундаментальные исследования. – 2017. – № 7 – С. 198-201.
Черданцев, В.П. Методология диагностики компетенций персонала АПК / В. П. Черданцев,А.П.Андруник, Н.Н. Захаров // Вестник кадровой политики, аграрного образования и инноваций 2014 – № 1-3, с. 31-35.
Московский экономический журнал 7/2019
|
УДК 93/94 908 631.1
DOI 10.24411/2413-046Х-2019-17028
Аграрная
политика на Севере Якутии: из
истории управленческой деятельности в 1994 -1996 годы
Agrarian policy in the north of Yakutia: from the history of management activities in 1994-1996.
Санникова
Яна Михайловна, кандидат исторических наук, старший
научный сотрудник отдела истории и этносоциологии Арктики, Институт
гуманитарных исследований и проблем малочисленных народов Севера СО РАН, г.
Якутск
Sannikova Yana Mikhailovna, candidate of history, Senior Researcher, Department of
History and Ethnosociology of the Arctic, The Institute of Humanities Research
and Indigenous Studies of the North, SB RAS, Yakutsk
Аннотация: Внимание обращено на локальный пример основных направлений в проведении аграрной политики в середине 1990-х гг. на Севере Якутии. Показан переход в единое управленческое пространство в аграрном секторе экономики. Рассмотрены решения НАОК «Таба» как структурного подразделения по северным хозяйствам профильного министерства и некоторые результаты его деятельности. Внимание обращено на практику введения должности эксперта по северным районам и его позиции в своей деятельности. Сделана попытка показать логику решений в проведении аграрной политики в отношении северных хозяйств. В целом предварительные выводы по исследуемому вопросу являются основой для ревизии и дальнейшего изучения истории аграрных преобразований 1990-х гг. на Севере Якутии.
Summary: The article presents a local example of the main directions in the conduct of the agrarian policy in the mid-1990s. in the north of Yakutia. The transition to a centralized unified management in the agrarian sector of the economy of the republic is shown. The decisions of the structural unit of the northern farms of the relevant ministry, as well as some results of its activities, are considered. It is shown how the specialist worked in the northern regions of the Department of Experts of the Ministry of Agriculture, how decisions were officially made when conducting agricultural policy with regard to northern farms. The author is planning to continue to study the history of agrarian transformations of the 1990s. in the north of Yakutia on the basis of preliminary findings.
Ключевые слова: аграрная политика, аграрная реформа,
1990-е годы, Север, Якутия, северные хозяйства
Введение. Для
сельского хозяйства Якутии, как и страны в целом, середина 1990-х гг. был временем
окончательного понимания бесповоротности трансформационных процессов в
результате проведения аграрной реформы первого постсоветского десятилетия.
Именно в этот период были подведены
первые итоги катастрофических последствий преобразований в аграрном секторе. В
данной статье внимание обращено на локальный пример позиций и основных
направлений в проведении аграрной политики в этот сложный период, на попытку
понимания логики принятия решений тех управленческих структур, которые отвечали
за осуществление аграрной политики в северных территориях Республики Саха
(Якутия). Для дальнейшего исследования аграрной реформы и политики 1990-х гг.
эти исторические сюжеты являются необходимой частью формирования объективной картины
социально-экономических процессов в тот сложный период.
Переход в
единое управленческое пространство. Эта конкретная управленческая деятельность
происходила сразу после принципиального решения руководства республики о
возвращении всех хозяйств районов Якутии в единое управленческое пространство с
одной стороны и на фоне постоянных процессов реорганизации управленческих
структур аграрного сектора. Поэтому, как свидетельствуют документы того
времени, были и другие предложения. Так,
Министерство по делам малочисленных народов Севера РС(Я), от
которого в конце 1993 г. функция управления экономикой северных хозяйств была
передана общему профильному министерству сельского хозяйства, 20 февраля 1994 г. на имена Президента и
вице-Президента республики направило
письмо, в котором поднималась проблема экономики арктических и
северных территорий в свете структурной
перестройки всей экономики региона. В обращении было призвано, что в целях
усиления исполнительской функции правительства
при решении проблем арктических и северных территорий и координации
деятельности всех хозяйствующих субъектов на этих территориях, необходимо
образовать Департамент по проблемам арктических и северных территорий РС(Я) при
Правительстве РС(Я) и в целях комплексного решения данной проблемы закрепить за
новым органом акционерное объединение «Североагропромстрой» и производственное
объединение «Североагропромтрансснаб» [1]. Но руководство республики оставило
производственное обеспечение деятельности северных хозяйств за Национальной
акционерной оленеводческой компанией «Таба», которая и при предыдущем
управляющем министерстве, как правопреемница Агропромышленного комбината
«Север», осталась ведущим органом управления в северных территориях Якутии.
Конечно, функции комбината были существенно ограничены в соответствии с общим
управлением профильного министерства, но, тем не менее, среди структурных
подразделений, он был одним из определяющих повседневную деятельность северных
хозяйств на местах.
Решения
НАОК «Таба». 24 февраля 1994 г. состоялось общее собрание участников НАОК «Таба», на котором приняли
участие 42 учредителя, девять представителей администраций северных улусов, 10 приглашенных из республиканских
государственных органов. С докладом об
итогах деятельности компании за 1993 г.
и путях перевода традиционных отраслей Севера на рыночные взаимоотношения
выступил вице-президент компании А. Е. Мандаров. Экономическое
положение хозяйствующих субъектов в целом по компании по итогам ушедшего
года было оценено как нестабильное. Они
имели задолженность долгосрочных
кредитов на сумму 34 млн 620 тыс. руб., краткосрочных кредитов – 2 млрд 553 млн руб., дебиторской задолженности — 1 млрд 536 млн, кредиторской задолженности
– 2 млрд 235 млн руб., задолженности по нефтепродуктам – 2 млрд 455 млн руб.,
по комбикормам – 1 млрд 717 млн руб.
После компенсационных выплат по предварительным данным имелось 0,5 млрд.
руб. убытков 1/5 части хозяйств [2]. У хозяйственных формирований северных улусов, входивших в
компанию, затраты на основную продукцию составили 16 миллиардов 713 миллионов
рублей. Выручка от реализации продукции, работ и услуг без НДС была 11 млрд 915
млн. руб., компенсационные выплаты – 6 млрд 359 млн руб. Итого прибыли
ожидалось около 1,5 млн руб. Хоть как то решить сложившееся положение должно
было решить распоряжение, принятое
Правительством республики № 1126 от 8 декабря 1993 г. «О взаиморасчете
задолженности сельским товаропроизводителям за нефтепродукты и концентрированные
корма» [2].
Руководство НАОК «Таба» акцентировало внимание
хозяйств на системном характере кризиса и необходимости качественного
эволюционного обновления всей системы аграрных отношений в республике, что
означало бы переход к рыночным отношениям в традиционном занятии для коренного населения
Якутии. Обращалось своевременное внимание на то, что рынок сам по себе просто средство
достижения определенного уровня жизни, а
социально-полноценный образ жизни для населения, в частности здесь это касалось
северян, — это несколько широкое и
большое понятие.
В проводимой
аграрной реформе, что касалось северных территорий Якутии, неоднозначно сложным оказался вопрос
государственного протекционизма в традиционных отраслях Севера. Здесь пытались перенять опыт у развитых зарубежных стран. Речь шла в обсуждении
данной проблемы не только касаемо
традиционных отраслей, но и экономики республики в целом. Признавалось, что
регулируемость рыночной экономики является важным моментом, в том смысле, что
сам по себе рыночный характер экономики еще не обеспечивает ее высокой
эффективности и надлежащего уровня жизни. В то же время только государственное
регулирование так же не гарантировало эффективность экономики. В связи с этим
обосновывалась необходимость сочетания рыночных стимулов с обоснованным
государственным регулированием и предлагалось обратить внимание на некоторые
принципиальные условия формирования рыночного равновесия с учетом специфики
традиционных отраслей Севера [3]: целенаправленный характер рыночного
регулирования воспроизводства в традиционных отраслях; правовая система,
признающая и охраняющая рынок, в качестве основы всех форм хозяйств; свобода
товарного обмена продукцией сельского
хозяйства и отраслей АПК; конкурентная структура рынка, обеспечивающая
одновременно легкое вхождение и уход с рынка, а также договорное равенство его
партнеров; умеренное государственное вмешательство, в котором декредитованные
льготы и дотации должны быть исключением, а не правилом при устойчивом стимулировании финансово-кредитной поддержки
товаропроизводящих хозяйств. Предлагалось
полное и последовательное воплощение
всех этих взаимосвязанных условий в рамках НАОК «Таба».
В начале каждого года НАОК «Таба» утверждала на общем
собрании учредителей бизнес-программу как основополагающий документ
практических действий участников компании [4]. В 1994 г. деятельность компании
была организована по следующим четырем
направлениям согласно Уставу компании.
По организаторской, исполнительной деятельности (производство, переработка)
на текущий год были предусмотрены две
конкретные программы – программа развития оленеводческих хозяйств, родовых
общин по созданию перерабатывающих мощностей в 1994-1995гг. под названием «Хоту-Эт-Балык»
и программа стабилизации пантовой
продукции и эндокринного сырья северного оленя
в 1994-1995гг. Внешнеэкономическая деятельность подразумевала в данный
год организацию, координацию внешнеэкономической деятельности структурных подразделений и
других участников компании, обеспечение участия их в экспортно-импортных
операциях, в частности в поставке
японских сенокосилок, экспорт пантовой продукции, завершение строительства
Хатасского комплекса. Коммерческо-предпринимательская деятельность должна была
обеспечить решение таких задач, как выгодная реализация и сбыт произведенной
продукции в целях получения максимальной прибыли (условием ставилось, чтобы
та продукция, которая поступает на рынок
с северных улусов был только 1 категории, конкурентоспособной), с участием
структурных подразделений развивать
торгово-коммерческую, снабженческо-сбытовую и иную предпринимательскую
деятельность, не запрещенную законом, обеспечить выгодное участие участников
компании в торговых и кредитных сделках, ярмарках, выставках, торгах и
симпозиумах. Финансовая и экономическая деятельность включала результаты
финансовой деятельности на основе производственных указателей, вкладов
участников и исполнительного аппарата компании, участие в разработке
постановлений, положений, цен, государственной поддержки товаропроизводителям северных улусов и
оказание практической помощи в реализации совместно с республиканскими министерствами
сельского хозяйства и финансов, защиту экономических интересов северных
товаропроизводителей, обеспечение равных и справедливых
хозяйственно-экономических условий для всех форм хозяйствования на Севере по
всем формам собственности, также нормальных бюджетных, кредитных, налоговых
взаимоотношений, прямые контакты с производителями снегоходной и другой техники
для участников компании.
Экспертное
мнение от профильного министерства. В министерстве сельского хозяйства в этот же
период, от 25 марта 1994г., отделом экспертов были внесены «Предложения по
улучшению финансового состояния и социального положения хозяйства Севера
РС(Я)», которые начинались с обозначением необходимости убыстрить темпы
организации во всех северных улусах управлений сельского хозяйства со своими отдельными расчетными счетами и
укомплектовать их компетентными кадрами – специалистами по финансово-экономической
работе и по основным отраслям производства [5]. Упор был сделан на организации
работы через НАОК «Таба» и улусные управления по существенному улучшению учета
и отчетности в хозяйствах всех видов собственности; говорилось о том, что в
текущее время даже НАОК «Таба», специально занимающаяся вопросами Севера, подчас не располагает необходимой
оперативной информацией. Также предлагалось в связи с распадом северных
хозяйств на небольшие общины, крестьянские
и личные хозяйства специальные мероприятия как охрана оленьих пастбищ,
отстрел волков, промысел диких оленей, племенная работа и т.д. проводить через
отдельные расчетные счета улусных управлений сельского хозяйства и контроль
возложить на министерство, которое, в свою очередь, может часть функций
делегировать НАОК «Таба». Профильное министерство,
НАОК «Таба» и ПКО «Североагропромснабтранс» должны были с 1994 г. более тесно работать с новым Министерством по
делам народов Якутии для более рационального и эффективного использования
средств, направляемых на развитие северных регионов из Министерства по делам национальностей и региональной
политике РФ. Было обращено внимание министерства на конкретные злободневные вопросы
хозяйственной деятельности.
Здесь также обращает внимание мнение эксперта по Северу вышеуказанного
отдела профильного министерства И. И. Николаева, который писал о том, что
«одним из основных факторов, приведших к кризисному положению на Севере,
являются несогласованность действий различных компаний и предприятий…» в
1992-1993 гг. [6]. В связи с этим в мае — июне
1994 г. для работы с северными улусами в министерстве создавался отдел по Северу, основной задачей которого
являлась совместно с управлениями
сельского хозяйства северных улусов практическая координация деятельности
государственных и хозяйственных органов и предприятий, занимающихся традиционными отраслями Севера –
оленеводством, охотпромыслом, рыбодобычей и клеточным звероводством [6]. Таким образом, охватывались все
направления традиционного хозяйства коренных народов в арктических и северных улусах республики,
кроме табунного коневодства и северного скотоводства.
В первом полугодии 1994 г. И. И. Николаев как эксперт по Северу
министерства еще более подробно остановился
на вопросах управления традиционными отраслями Севера и составил справку
[7]. Оценка прошлого опыта управления
традиционным хозяйством коренных народов Севера в реформенный период до 1994 г.
была критической. В частности, было замечено, что вопросы развития традиционных
отраслей Севера и улучшения условий
жизни коренных народов Севера в республике ставились давно и решались
различными путями. В последние годы
этими остропроблемными вопросами занимались Министерство по делам
малочисленных народов Севера, Ассоциация малочисленных народов Севера РС(Я) и
АПК «Север». В ходе реформирования сельскохозяйственного производства и уклада
жизни произошло измельчение большинства северных совхозов на кочевые родовые
общины и мелкие коллективные предприятия. По итогам 1993 г. все эти хозяйства
попали в крайне тяжелое, почти непреодолимое положение. Так, за 1992-1993 гг. общая задолженность по оплате за
концентрированные корма и ГСМ составляет
3171,2 млн руб., задолженность по краткосрочным ссудам банков составляет 12
млрд руб., просроченная неоплаченная
сумма по капитальному строительству за фактически выполненные объемы
составляет 2400 млн руб. Работа, проделанная после передачи функции управления
традиционными отраслями Севера в республике Министерству сельского хозяйства РС(Я)
с октября 1993 г. была, судя по справке,
в формальном виде достаточно (имеется ввиду подготовка официальных документов и
т.д.) большой. Например, подготовка и издание решений Правительства РС(Я),
способствующих разрешению проблем Севера. Так, за четыре месяца 1994 г.
вышли следующие решения
республиканского правительства: 1)
Распоряжение №114-р от 03.02.94 г. «О срочном вывозе и реализации мяса и
рыбы с северных улусов республики»; 2)
распоряжение №137-р от 08.02.94 г. «О срочном вывозе 400 тонн мяса и рыбы с
поселка Тикси»; 3) Распоряжение №187-р от 17.02.94 г. « О неотложных мерах по
регулированию численности волков на территории РС(Я)»; 4) Распоряжение №271-рот
10.03.94 г. «О вознаграждении охотников за уничтожение волков на территории
РС(Я) на 1 полугодие 1994г.»; 5) Распоряжение №146-р от 10.02.94г. «Об ограниченном
разрешении весеннего отстрела диких северных оленей в заготовительных целях»;
6) Распоряжение №248-р от 03.03.94 г. «О дополнительном выделении лимита на
заготовку 1000 голов дикого оленя Оленекскому улусу»; 7) В постановление №51 от
12.02.94 г. « О государственной поддержке сельских товаропроизводителей в 1994
г.» северные улусы вошли в Арктическую и Северные зоны с повышенными ставками
выплат господдержки; 8) Постановление №159 от 15.04. 1994 г. «О мерах по
упорядочению производства, заготовки, реализации эксперта пантов и другого
биологически активного сырья северного оленя»; 9) Распоряжение №462-р от
21.04.94г. «О выделении средств для организации пантового производства». Были
защищены и включены объекты переработки сельскохозяйственной продукции в
северных улусах в «Программу развития переработки в РС(Я) до 2005 г.»[7]. В
этот же период были разработаны и проходили
согласования проекты республиканских законов о рыбодобыче и рыбном
хозяйстве, об охоте и охотничьем хозяйстве, проекты постановления «О
госпоставках на промысловую пушнину в 1994 г.», «О выделении кредитных ресурсов
заготовительным организациям» в целях погашения задолженности
сельхозтоваропроизводителям за принятую в 1У квартале 1993г. и 1 квартале 1994г. сельхозпродукции [7].
Также говорилось о том, что по мере возможности руководством МСХ РС(Я)
изыскиваются и направляются средства на погашение задолженностей за корма и ГСМ
и северным улусам. В то же время было отмечено экспертом, что существенных
сдвигов в сторону улучшения уровня жизни коренных жителей Севера пока не отмечается.
Поэтому начали выходить статьи типа «Как жить на Севере» в газете
«Республика Саха» от 26.04.94 г. №78(689).
Подведение
итогов деятельности НАОК «Таба» за год. Итоги деятельности по
работе с северными хозяйствами за 1994
г. были подведены 24 февраля 1995 г. на
общем годовом собрании участников НАОК «Таба», в котором участвовало 43 представителя от северных улусов, руководителей, главных специалиста
компании, также из Министерства
сельского хозяйства и продовольствия РС(Я)
— Васильев А.Г., первый заместитель министра и И.И. Николаев —
инспектор-эксперт по северным улусам. В 1994 г.
НАОК «Таба» работал в силу изменения статуса, как
производственно-хозяйственное объединение ее участников. Как видно из документов, этот год прошел для
компании в сложных условиях неудержимой инфляции, как период формирования и становления ее в статусе производственного
предприятия. Работа ее протекала без
государственной поддержки
финансами и регулирования, что отрицательно повлияло на оказание существенной
практической помощи своим участникам в деле преодоления экономических
затруднений и выплат задолженности хозяйств всех форм собственности Севера. На
фоне спада численности всего поголовья республики по текущим данным поголовье
домашних оленей по хозяйствам Севера
сократилось на 16,5 тыс., крупного рогатого скота – на 3,72 тыс.,
лошадей – на 2,6 тыс., падеж оленей составил 70,9 тыс. голов, приплода стало на 10,0 тыс. меньше, чем в 1993 г.
Сократилось и производство мяса на 742, 3 тыс. по сравнению с 1993г., так же и молока, добычи
рыбы и промысловой пушнины. Вместе с тем в имеющихся условиях компания в 1994 г. организовала заготовку и
переработку продукции и сырья северных товаропроизводителей. За текущий год был создан и работал
Производственно-коммерческий центр НАОК «Таба», была начата работа по вывозке
невостребованной продукции хозяйств Севера в г. Якутск, по сбыту ее и
реализации, открылся фирменный магазин.
Также была сдана в эксплуатацию Хатасская производственная база по обработке и
сушке пантов северного оленя, получила организованное начало заготовка и
вывозка с мест пантовой продукции, упорядочивался экспорт этой продукции. Также с небольшим объемом
производства работало дочернее предприятие «Тугут» по пошиву спецодежды,
выпуску изделий художественных промыслов народностей Севера и их национальной одежды,
шло обучение кадров [2].
НАОК «Таба»
через общее собрание участников провела решение об ежегодных взносах каждого
учредителя в размере 3, 0 млн. руб. для оказания услуг и обслуживания
участников. Также было решено внести
дополнительный пай в сумме по 5,0 млн. руб.
в целях развития и расширения переработки сельскохозяйственной продукции и сырья хозяйств Севера. Эти
средства предлагалось получить централизованно через Минфин из текущих средств
1995 г. учредителей на расчетный счет
компании. Для избежания безадресного использования республиканских
правительственных инвестиций постановили
просить долгосрочные кредиты через компанию. Также было внесено предложение о том, чтобы президенту компании придать статус заместителя министра сельского
хозяйства и продовольствия РС(Я) по Северу и также некоторые другие организационно-хозяйственные
вопросы [2].
Ориентиры управления северными хозяйствами профильного
министерства. Осенью 1995 г. И. И. Николаев, теперь в
должности зам. начальника созданного Управления по координации развития Севера
Министерства сельского хозяйства и продовольствия РС(Я) предоставил справку об изменениях, произошедших в традиционных отраслях Севера республики за
пять лет государственного суверенитета в РС(Я) [8]. Им было обозначено,
что «общей бедой для всех, причиной
кризисного состояния всех традиционных
отраслей Севера, явилась инфляция в стране. В результате постоянно растущих цен
на энергоносители, технику, корма,
стройматериалы, тарифов на все виды
транспортных услуг, высоких банковских кредитов все северные хозяйства республики попали в крайне
тяжелое, почти непреодолимое положение. С ухудшением финансового состояния намного
ухудшилось материально-техническое обеспечение отраслей. Ухудшились условия
труда и быта, свелись почти на нет различные виды обслуживания производственных
участков. При этом низкий уровень зарплаты, ниже прожиточного минимума на
Севере, давно не получаемый наличными деньгами, способствуют оттоку кадров из
традиционных отраслей Севера» [8].
Период активной деятельности Управления пришелся на вторую половину
1995 – 1996 гг. и из всей достаточно разнообразной
деятельности можно выделить определенные направления. Так, в начале четвертого квартала 1996 г. был
выработан проект «Предложений Управления
по координации развития Севера МСХ и П РС(Я) по стабилизации и улучшению
социально-экономического положения в аграрном секторе арктических улусов Республики Саха (Якутия)»[9]. Обоснование в
целом заключалось в том, что «переход к рынку поставил перед экономикой и
населением Севера РС(Я) и России в целом
множество острых и сложных проблем из-за специфических и экономических
условий. Данная проблема большей частью отразилась на деятельности хозяйствующих субъектов
традиционного природопользования (оленеводство, охотничий и рыбный промыслы,
клеточное звероводство – Я.С.), большие трудности претерпевает северное животноводство
(скотоводство, табунное коневодство – Я.С.). В результате отпуска цен на
энергоносители, многократного удорожания тарифов на авиа, морской, речной,
железнодорожный и другие виды транспорта удаленные арктические улусы республики
оказались в чрезвычайно сложном социально-экономическом положении.
Разваливается инфраструктура северных поселков. Практически прекращается
строительство жилья, объектов производственной и социальной инфраструктуры,
из-за отсутствия средств на содержание закрываются объекты производственного и
социального назначения. Положение в 1996 г. еще более усугубилось стихийными бедствиями в ряде арктических
улусов — Анабарском, Среднеколымском, Верхоянском, Верхнеколымском, Абыйском,
Момском. В настоящее время Север республики нуждается в неотложных кардинальных
мерах государственной поддержки со стороны Президента, Правительства РС(Я) и
Правительства РФ. Для решения этих проблем МСХ и П РС(Я), совместно с другими
ведомствами, были проведены следующие работы». Согласно перечню, были выделены ряд
вопросов, которые характеризовали основные направления, на которые сделало упор
Управление в своей деятельности в этот период. Был подготовлен проект
Постановления Правительства РФ «О
чрезвычайных мерах по сохранению традиционных отраслей и социальной защиты малочисленных народов Севера Республики Саха
(Якутия) в местах их проживания и производственной деятельности в 1996-2000
гг.», проведена большая работа в 1995 г. по согласованию данного проекта,
дальнейшее продвижение документа было передано Министерству по делам
национальностей и региональной политике РФ», говорилось о необходимости
поднятия вопроса по принятию данного решения Правительством РФ. Было
подготовлено и проведено 22-23 сентября
1995 г. в Якутске восьмое заседание координационного Совета аграрников Дальнего
Востока и Забайкалья по проблемам оленеводства региона, подготовлена
аналитическая записка о проблемах северного оленеводства на Востоке России, в
котором были учтены предложения Минсельхозпрода РС(Я) по выводу оленеводства из
кризисного состояния, рекомендовалась необходимость использования полученных
данных в практической деятельности формирований, занятых в традиционных
отраслях. Было подготовлено и издано 2
декабря 1995 г. Постановление Правительства РС(Я) «Об особых мерах
государственной поддержки ведения традиционных отраслей, жизнеобеспечения и
социальной защиты сельского населения арктических улусов», принятие решений по
пунктам постановления обеспеченных средствами должно было решить большинство проблем
на Севере республики. Был подготовлен проект Закона «О государственном
регулировании социально-экономического развития арктической зоны Республики
Саха (Якутия)», подчеркнуто, что необходимо действенно ускорить принятие
данного закона. Было отмечено, что на федеральном уровне 19 июня 1996 г. уже
вышел Закон «Об основах государственного регулирования социально-экономического
развития Севера Российской Федерации». Был подготовлен проект Закона «О
домашнем оленеводстве в Республике Саха (Якутия)» к ранее подготовленным
проектам республиканских законов «Об охоте и охотничьем хозяйстве», «О
рыбодобыче и рыбном хозяйстве», принятие этих трех законом должно было существенно воздействовать на
развитие традиционных отраслей Севера. Было введено предложение о необходимости
создания фонда развития традиционных
отраслей Севера для сохранения и обеспечения устойчивого развития традиционных
отраслей и уклада жизни коренных народов
Севера, перехода к стабильным и долгосрочным мерам государственной поддержки
традиционных отраслей Севера. Также предложение о необходимости создания фонда страхования сельского
хозяйства было дополнено отделением по
страхованию сельскохозяйственного
производства в северных улусах для
принятия профилактических мер и устранения последствий стихийных бедствий, принимая во внимание, что
сельскохозяйственное производство республики находится в зоне рискованного
земледелия и сельские товаропроизводители всех форм
собственности не располагают
необходимыми финансово-экономическими возможностями [9].
Некоторые
выводы. Здесь мы не коснулись проблем, которые стали первоочередными для северных хозяйств, вследствие
проведения определенной аграрной политики в годы реформы. Наше внимание было
привлечено на логику решений
управленческих структур, что повлияло в целом на ход аграрной реформы в северных районах Якутии. Официальные выводы
их представителей не могут быть бесспорными, но в то же время именно такие
локальные заключения и их деятельность позволяют судить о каких-либо
управленческих решениях в проведении аграрной политики. В то же время хотелось
бы обратить внимание на следующие моменты. После начала реализации единого управления всеми хозяйствами
республики в лице профильного министерства в 1994 г. и признания НАОК «Таба» как ведущего структурного
подразделения по хозяйствам северных районов, отдел экспертов дал официально
критическую оценку по руководству ими в 1992-1993 гг. под началом Министерства
по делам малочисленных народов Севера. Созданное
управление по координации развития Севера
официально сделало вывод, что существует необходимость принятия чрезвычайных мер по выводу из кризисного состояния
традиционных отраслей Севера, в документах датированных предположительно концом
1995 г.[8].
В 1996 г. статус НАОК «Таба» изменился, если говорить о сути – вышестоящий
орган, министерство сельского хозяйства и заготовок республики, стало более
влиятельным и в результате тяготения к централизации полномочий можно сказать «поглотило» его. При этом
исходя из реальной динамики численности поголовья в 1990-е годы и распределения
их удельного веса по категориям хозяйств нужно сделать ревизию сложившегося
мнения о том, что именно развитие малых (небольших) форм хозяйств привело к катастрофическому снижению
численности поголовья республики применительно к изучаемым северным районам.
Список
источников
1. Объединенный
ведомственный архив Министерства сельского хозяйства Республики Саха (Якутия)
(далее – ОВА МСХ РС(Я). Ф.55. Оп. 35. Д.9. Л.11.
2. ОВА МСХ РС (Я). Ф. НАОК «Таба». Оп.1. Д. 7(усл.), Л.13-24
3. ОВА МСХ РС(Я). Ф.55. Оп. 35. Д.20. Л.21.
4. ОВА МСХ РС(Я). Ф.55. Оп. 35. Д.20. Л.28-30.
5. ОВА МСХ РС(Я). Ф.55. Оп. 35. Д. Д.302.Л.4.
6. ОВА МСХ РС(Я). Ф.55. Оп. 35. Д.302.Л.6.
7. ОВА МСХ РС(Я). Ф.55. Оп. 35. Д.302.Л.1-3.
8.
ОВА МСХ РС(Я). Ф.55. Оп. 35. Д.302.Л. 66-70.
9. ОВА МСХ РС(Я). Ф.55. Оп. 35. Д. 304. Л.17-18.
Московский экономический журнал 5/2019
|
DOI 10.24411/2413-046Х-2019-15014
ПЕРСПЕКТИВЫ И ПРОБЛЕМЫ РАЗВИТИЯ ИННОВАЦИЙ В ТЕХНОЛОГИЧЕСКОМ СЕКТОРЕ РАЗВИВАЮЩИХСЯ СТРАН (РОССИЯ, КИТАЙ, ИНДИЯ)
PROSPECTS AND PROBLEMS OF
DEVELOPMENT OF INNOVATIONS IN THE TECHNOLOGY SECTOR OF DEVELOPING COUNTRIES
(RUSSIA, CHINA, INDIA)
Величко Станислав Александрович, Директор по развитию Skytec Consulting Group Nottingham, UK, NG7 6LH, www.skytec-consulting.co.uk
Velichko S. A., Development Director, Skytec Consulting Group
Nottingham, UK, NG7 6LH, www.skytec-consulting.co.uk
Аннотация: В статье рассмотрены особенности инновационного развития развивающихся стран. Автором определены три модели реализации государственной системы поддержки инноваций, как взаимодействие с крупным бизнесом, малым и смешанная форма. Для описания специфики выделенных видов проведено описание технологического развития Китая, Индии и России и определены перспективы решения имеющихся в Российской Федерации проблем.
Summary: The article deals with the features of innovative development of developing countries. The author defines three models of implementation of the state system of support of innovations as interaction with large business, small and mixed form. To describe the specifics of the selected species, a description of the technological development of China, India and Russia was made and the prospects for solving the existing problems in the Russian Federation were determined.
Key words: innovative state policy, technological sector of
economy, foreign experience, Russia, China, India
Постановка проблемы. В
процессе глобализации экономической деятельности на мировой арене появляются
новые лидеры. Развивающиеся страны в лице Китая, России и Индии представляет
собой уникальную конвергенцию социальной и капиталистической формы
хозяйствования, что привело к формированию одних из самых мощных экономик мира,
формированию новых систем связей и перераспределения центров притяжения
экономической деятельности. При этом развитие мировой экономики в начале XXI
века привело к формированию новых условий хозяйствования, новых рынков, новых
подсистем и объектов управления, которые требуют выработки новых моделей
хозяйствования. Переход к экономике знаний требует от развивающихся стран
формирования мощных национальных инновационных систем в технологическом сектор,
способных не только реагировать на вызовы, а и опережать развитие мировой
системы, становиться его катализатором.
Анализ
последних исследований. Исследование экономики развивающихся
стран как в целом, так и ее частей можем найти в работах таких ученых как Б.
Нэйтон, Р. Пеербум, А.Шейкон, И. Хуанг, Дж. Кинг, А. Шенкар, В.Трофимова.
Однако в последнее время в сфере приоритетов правительства Китая, России и
Индии произошли сдвиги, которые указывают на изменение политики «предприятия». Привлекательность
и действенность программ Китая (крупные предприятия), Индии (малый бизнес) в
лидирующих позиций по показателям международной конкурентоспособности лежит в
основе современных государственных программ развития многих стран,
эффективность которых подтверждается показателями динамики экономической
деятельности. Именно изучение положительного опыта интеграции опыта Китая и
Индии в России (работа как с малым, так и с крупным бизнесом) в воплощении
программ по повышению уровня в техническом секторе, является интересным с точки
зрения возможностей повышения конкурентоспособности национальной экономики.
Цель
и методика исследования. Целью исследования является анализ перспектив
и проблем развития инноваций в технологическом секторе развивающихся стран в
сравнении России, Китая и Индии как лидеров инновационной политики.
Результаты
исследований. На сегодняшний день в международной
практике сложились три основные модели поддержки инновационного развития
государств: основанные на поддержке крупных инновационных корпораций,
технологического малого бизнеса и смешанная модель, это Китай, Индия и Россия
соответственно.
Передовую позицию среди
мировых лидеров поддержки технологического развития занимает Китай за счет
наращивая силы корпораций. Такая динамика привела к тому, что с 2010 года Китай
занимает и удерживает второе место в мире среди крупнейших и самых эффективных
экономик мира, обогнав при этом Японию. Одним из самых главных факторов,
которыми обусловлен такой быстрый рост, является проведение системных реформ и
активное внедрение инноваций.
Бурный рост
макроэкономических показателей наблюдается с начала XXI века, который стал
логическим следствием внедрения политики реформирования сферы науки и
технологий с конца 70-х годов ХХ века. Кризис 2008 года привел к замедлению
положительных сдвигов, однако, не изменил общего тренда. На это указывают
мировые индексы и рейтинги. Например, в 2018 году в соответствии с Глобальным
индексом инноваций Китай занимает 29-е место в мире, 1-е место среди стран с
доходом средним и выше среднего, 7-е место среди стран Азии и Океании [9, С. 38].
Такая политика Китая находит свое воплощение в национальном плане развития (
«Национальный средне- и долгосрочный План научно-технологического развития»),
принятый на период с 2006 по 2020 годы и определяет основные цели и принципы
развития сферы науки и технологий. Соответственно основными целями определены:
независимые ключевых инноваций, формирование благоприятной среды для развития
технологий, строительство инфраструктуры, наработки предпосылок для
потенциального глобального лидерства. Таким образом, подчеркивается значение
экономического роста на основе реализации инновационных стратегий и повышение
инновационной независимости. В рамках данного плана предусматривается
формирование так называемой «инновационной экосистемы» [8].
Одной из основных условий
повышения инновационности экономики является улучшение качества человеческих
ресурсов и интеллектуального потенциала нации из-за роста мобильности кадров,
обмен опытом, особенно в стратегических сферах развития. Такие ориентиры
реализуются в рамках программы «Тысяча талантов», которая ориентирована на
китайских ученый, находящихся за рубежом (более 2000 человек) с целью их
возвращения на родину. Эти меры призваны способствовать целью Китайского
правительства занять лидирующее место в мире среди самых инновационных экономик
в 2020 году. Все эти меры объединены в «Инновационную стратегию роста» [6, С.
11].
Исследование экономики
Индии и ее хозяйственной деятельности вызвано небывалыми успехами руководства
этой страны за последние годы: из отстающих стран перейти за 10 лет в разряд
быстроразвивающихся с уникальной практикой поддержки малого предпринимательства
[5, С. 25]. За последние 4-5 лет в Индии продолжаются реформы, которые привели
к постоянному ежегодного роста экономики в среднем более чем на 9% [4, С. 19].
В мировом экономическом пространстве происходит сложный по своей
природе переход от индустриального технологического уклада к
постиндустриальному, в котором доминирующую роль движущих сил развития берут на
себя высокие технологии, информатизация и экономика знаний. С учетом мировых
тенденций правительство Российской Федерации поставило цель-трансформировать
весь спектр экономических возможностей и отношений государства согласно
выбранному курсу инновационного развития.
Проблема в России состоит в том, что с 2013 г., когда произошло резкое
сокращение ИП, их численность не восстановилось до сих пор (см. Рис. 1). Поэтому
сегодня острой необходимостью является планирование четкой стратегии и
разработка механизмов развития экономики страны как в целом, так и в области
инноваций, в частности необходимость наметить возможности для реализации
инновационного потенциала.
Показательным в определенном вопросе является опыт
промышленно-развитых стран, отдельные аспекты которого могут использовать в
Российской Федерации.
Из вышеприведенного теоретического и аналитического
этапов исследования ясно, что как за рубежом, так и в Российской Федерации нет
единого подхода к определению механизмов поддержи малого бизнеса. Как уже было
отмечено ранее, инновационность не является прямым признаком технологического
развития. Основным источником финансирования инноваций в Российской Федерации
стали собственные средства предприятий. Особенно это характерно для малого
бизнеса, где финансирование инноваций значительно затруднено. Проблему
несоответствия развития России по данному критерию подтверждают показатели
Глобального инновационного индекса в 2018 г., который в США равен 61.40 (4
место в мире), а в России – всего 38.50 (43 место), что говорит о низком
количестве инновационно активных предприятий [1].
По мнению экспертов, для Российской Федерации
полезным может стать опыт других стран, которые активно используют фондовые
механизмы формирования средств для финансирования инновационных проектов [7].
Сравним финансирование НИОКР в России, Китае и Индии.
Как видно из Рис. 2, активное внимание правительства к науке и
исследований подтверждается активным ростом расходов на НИОКР. Как видно из
Рис. 2 расходы на научно-исследовательские работы значительно выросли как в
денежном так и в процентном выражении (стоит обратить внимание на то, что за
последние годы ВВП Китая вырос с 2 трлн.дол. До 10 трлн.дол.). Кроме того, рост
расходов почти до уровня 2% ВВП подтверждает возможности правительства Китая
обеспечить 2,5% к 2020 году.
В период кризиса и
посткризисный год только в Китае не уменьшились расходы на
научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы. При этом стоит
отметить, что по сравнению с другими странами, Китай не только не уменьшил
финансирование науки, но и занимает лидирующую позицию по темпам прироста
финансирования (табл. 1).
Как видно из таблицы 1
Китай не просто не уменьшил финансирование, а значительно нарастил его по
сравнению с 2008 кризисным годом. При этом ежегодный прирост составляет
примерно 20%. Россия также вошла в десятку лидеров. Однако, Индия не смогла
удержать уровень государственной финансовой поддержки, что косвенно указывает
на более высокую стабильность работы крупного бизнеса как части развития
технологического прогресса. На это указывает показатель результативности
инновационной среды, который проявляется в увеличении количества патентов и
лицензий. Стоит отметить, что если в макроэкономических показателях
развивающиеся страны не занимают лидирующих позиций в мире, то по количеству
патентов уверенно держит первое место с 2010 года (табл. 2). Такая тенденция
подчеркивает цели правительства рассматриваемых стран по лидирующих позиций в
мире.
Анализируя показатели
патентной активности, стоит отметить, что прослеживается значительный разрыв
стран-лидеров. Так, страны-лидеры по количеству заявок, Китай и США, имеют
значительно большее количество заявок чем другие страны, включенные в ТОП. При
этом сумма всех заявок в странах с третьего места до десятого составляет лишь
73% от суммы заявок США и Китая.
Качественная структура
заявок Китая, РФ и Индии не имеет отличий в количестве заявок от резидентов и
нерезидентов: заявки от резидентов преобладают на 98%. В самом же Китае
количество патентов и патентных заявок имеет тенденцию к увеличению, ежегодно в
среднем на 17%, а в России и Индии – на 15 %. При этом, большую часть из них
подаются корпорациями в Китае, а в Индии и России – частными лицами.
Общие результаты
инновационной деятельности могут отображаться не только из-за количества
патентов, патентной активности, а и через эффективность внедрение продукции,
количество научных публикаций и др. Кроме того, значительные темпы роста
демонстрируют поступления от внедрения инновационных продуктов, особенно после
2016 года, что свидетельствует об успешности принятой политикой развития
описываемых стран.
Эффективность
деятельности правительств стран рассматриваемой тройки для повышения
инновационности экономики не вызывает сомнений, поступления от внедрения
инноваций в хозяйственную деятельность страны значительно превышают затраты на
НИОКР в поддержку развития отстающего сектора – малых предприятий.
Из вышеприведенного теоретического и аналитического этапов
исследования ясно, что как за рубежом, так и в Российской Федерации важно
поддерживать наиболее уязвимый сектор экономики – малый бизнес.
Отметим, что в Китае специфика основных стадий
формирования государственно-частного партнерства при кластеризации малых
предприятий, опыт которой может быть использован в РФ, заключается в следующем:
формирование государственными органами власти кластерной инициативы;
предложения предпринимательского сектора по воплощению выдвинутой
государственными органами власти кластерной инициативы;
согласование экономических интересов государственного и
предпринимательского секторов в рамках будущей кластеризации и кооперирования
инновационных промышленных предприятия;
закрепление достигнутых договоренностей между государственными органами
власти и представителями предпринимательского сектора в соответствующем
договоре;
исполнение представителями органов власти и предпринимательского сектора
обязательств, принятых в рамках государственно-частного партнерства;
институционализация новых кластерных инициатив со стороны участников,
кластеризации и кооперированию инновационных промышленных предприятий.
В итоге авторского
исследования представлена кластерная модель развития инноваций в
технологическом секторе развивающихся стран на уровне национальной экономики в
рамках синергии малого инновационного бизнеса, которая основывается на
взаимодействии частного и государственно-частного партнерства (рис. 3).
Важным элементом организационно-внедренческого
механизма кластеризации является бюджетное финансирование развития в
технологической сфере. В современных
российских условиях определена группа механизмов бюджетной поддержки и
бюджетного содействия кластеризации:
финансовая поддержка программ и проектов по организации и развитию центров коллективного пользования научно-исследовательским оборудованием, а также инвестиционных проектов по проведению опытно-конструкторских и технологических исследований по темам, которые предлагаются бизнес-сообществом. Вместе с тем для организации и осуществления кластерных проектов применяются программы и мероприятия, предлагаемые Фондом содействия развитию малых форм предприятий в научно-технической сфере, оказывающие на конкурсной безвозмездной и безвозвратной основе субсидирование по таким направлениям, как дополнительное инвестирование в перепрофилирование и повышение квалификации управления фирмой- кластером из бюджета;
применение финансовых средств институтов развития государства, согласно Положению об Инвестиционном фонде России и Меморандуму о финансовой политике ГК «Банк развития и внешнеэкономической деятельности (Внешэкономбанк)»;
оказание государственных гарантий по заимствованиям, а также выдача субсидий регионам на компенсацию части издержек на оплату процентов по кредитам, полученным в кредитно-финансовых учреждениях;
использование потенциала особых экономических зон, связанного с инвестированием инфраструктуры.
В Индии помимо бюджетных финансовых средств для
реализации проекта создания и развития кластеров, разрешается использовать внебюджетные источники
финансирования в форме частного финансирования, к которым можно отнести:
собственные финансовые средства компаний-участников кластеров, промышленных компаний,
являющихся основой кластера; финансы участников кластеризации, вовлеченные за
счет выпуска ценных бумаг; займы коммерческих банков и венчурных компаний,
инвестиционных и других фондов. Важно отметить, что государственная поддержка в
основном реализуется посредством использования налоговых механизмов (например,
налоговые льготы участникам кластеризации в рамках действующего налогового
законодательства соответствующего уровня). Эффективное создание и развитие
инновационных промышленных кластеров предполагает устойчивый объем привлечения
и эффективного использования инвестиций.
По опыту Китая, важно предусмотреть в рамках новой
политики государства возможность использования различных инструментов
экономического механизма привлечения инвестиций для малых предприятий: с целью
повышения активности местных органов (освещение
в средствах массовой информации промышленного потенциала региона для
создания инновационного промышленного кластера) . Также необходима либеральная
налоговая политика органов управления, стимулирующая инициативу
инвесторов, и результативная антимонопольная экономическая
политика, ориентированная на поддержание цивилизованного уровня конкурентной
среды.
Выводы. Таким образом, перспективы
развития и реализации инновационных потенциала технологического развития стран
является партнерство государственной власти и малых предприятий. Как показывает
опыт Индии, использование механизмов взаимодействия государства и малого
бизнеса и кластеризации считается ключевым источником долгосрочного социально-экономического
развития и роста.
В условиях кластеризации компаний (на основе использования опыта
Китая) определены закономерности и тенденции инновационной деятельности,
которые характерны для развитых стран.
Основными закономерностями выступают следующие:
активизация деятельности малых и средних фирм, которые формируются вокруг крупномасштабных лидирующих фирм в условиях кластеризации,
развитие устойчивых деловых управленческих сетей между участниками кластера,
повышение инновационности кластеризированных фирм, рост эффективности их технико-технологического, организационно-управленческого и социально-экономического партнерства,
развитие государственной поддержки инновационной деятельности в кластере;
институционализация корпоративной культуры.
Что касается улучшения механизма финансирования
НИОКР, то стоит внедрить целый ряд мероприятий: обеспечить финансовую поддержку
ведущей части науки; в рамках реализации краткосрочных приоритетных
направлений нужно образовывать объединения заинтересованных организаций и
предприятий; стоит повысить роль фундаментальных исследований; для
финансовой поддержки общеотраслевых НИОКР нужно использовать систему
внебюджетных фондов и новые инновационные структуры; взаимодействие
органов госуправления с научно-техническими организациями должно строиться
преимущественно на контрактной основе порядком конкурсного или
критериального отбора проектов; государство должно предоставлять ученым
все возможности для участия в совместных проектах с зарубежными учеными.
Подытоживая вышеизложенное, отметим, что мировая экономическая
практика накопила значительный арсенал механизмов государственного содействия
инновационному развитию в рамках развития малого предпринимательства. Однако,
его использование невозможно без мощной государственной поддержки и организации
взаимодействия с крупным бизнес капиталом. Именно поэтому формирование
механизма такого рода сотрудничества является перспективным.
Список литературы
Global Innovation Index 2018
rankings // globalinnovationindex.org
WIPO IP Statistics Data
Center – [Электронный ресурс] – Режим доступа:
http://ipstats.wipo.int/ipstatv2/IpsStatsResultvalue
Борисов С.Р. Малое и среднее предпринимательство в Российской Федерации:
текущее состояние и перспективы [Электронная презентация]
Воинов А.И. Инновационная политика Индии в сфере развития наноиндустрии
// Биржа интеллектуальной собственности. — 2017. — Т. 16. — № 3. — С. 16-21.
Городничая Е.И. Государственная поддержка малого инновационного бизнеса
в Индии // Российское предпринимательство. — 2011. — № 3-2. — С. 24-30.
Дерюгин И.А., Звягинцев А.А. Привлечение иностранных инвестиций как
фактор инновационного развития КНР // Экономика и менеджмент инновационных
технологий. — 2018. — № 6 (81). — С. 11.
Меркушева А.Е. Анализ мирового опыта поддержки инновационной
деятельности // Молодой ученый. — 2017.-
№ 5 (139). — С. 203.
Прийма К.А. Перспективы формирования государственной инновационной
политики России с учетом опыта Китая // Проблемы современной экономики. — 2018.
— № 2 (66). — С. 82-85.
Эйзлер А.М., Непомнящая Е.С. Инновационная политика Китая // Байкальская
наука: идеи, инновации, инвестиции сборник материалов всероссийской
научно-практической конференции. — 2018. — С. 37-39.
