«Холодная война» России и США: минувшая историческая эпоха или современная политическая реальность?

image_pdfimage_print

Цинцадзе Е.В. , студент Государственного университета по землеустройству

The “cold war” between Russia and the United States: past historical era or contemporary political reality?

Tsintsadze , E. V., student of State University of land management

Нельзя не отметить тенденцию, что в последние годы термин «холодная война», введенный журналистами в 40-е годы прошлого столетия и позднее укоренившийся в политическом словаре, постепенно выходит из обихода информационной сферы мирового сообщества. Современная этика предпочитает характеризовать пассивно-агрессивную конфронтацию США и России эвфемизмами наподобие «политическая конкуренция» или «политическое соперничество». Для большинства мировых историографов вопрос продолжения эпохи холодной войны – вопрос решенный; принято считать, что данная политическая веха окончилась с развалом Советского союза и по итогам противостояния утвердила на международной арене полную гегемонию Соединенных штатов Америки.

Тем не менее, имеется ряд оснований для того, чтобы подвернуть определенному скепсису подобную историческую «догму». В ХХ веке холодная война характеризовалась, прежде всего, как идеологическое противостояние между американским капитализмом и советским социализмом. В нынешней же политической реальности Россия уже более двух десятков лет планомерно следует демократическому курсу, однако, как мы можем наблюдать, регулярные конфронтации в экономической, политической и военной областях до сих пор имманентны отношениям России и США. Это приводит нас к актуальности проблемы построения проекции холодной войны на современную политическую арену; стоит ответить на вопросы: можно ли считать холодную войны скрытой политической действительностью? изменились ли причины конфронтации Москвы и Вашингтона? существует ли опасность внезапной эскалации конфликта?

Реминисценция в анналы рассматриваемого нами политического явления покажет, что первой ступенью холодной войны можно считать момент, когда Гарри Трумэн в 1945 году занял кресло президента Соединенных штатов Америки. В отличие от своего предшественника, Франклина Делано Рузвельта, который после личного знакомства со Сталиным планировал «… ладить со всем русским народом», Трумэн придерживался иных взглядов касательно политического вектора своей страны. Доктрина Трумэна – декларативная программа, во многом изменившая ход исторических процессов ХХ века. Дело в том, что до этого момента, американская политика старалась следовать другой декларации, провозглашенной еще в 1823 году – доктрине Монро, постулировавшей: «Мы [США] никогда не принимали участия в войнах европейских держав, касающихся их самих, и это соответствует нашей политике. Мы негодуем по поводу нанесенных нам обид и готовимся к обороне лишь в случае нарушения наших права или возникновения угрозы им». Однако речь Гарри Трумэна на заседании Конгресса в 1947 году отличалась явной негативной эскападой в адрес СССР и фактически предваряла будущий конфликт двух сверхдержав: «Мы должны поддерживать свободные нации, их демократические учреждения и их национальную целостность против агрессивных поползновений со стороны тоталитарных режимов, подрывающих мир во всем мире путем прямой или косвенной агрессии, и, следовательно, и безопасность Соединенных Штатов».

Реализация же идеологической борьбы на практике началась в апреле 1949 года, когда США под эгидой сдерживания любых форм агрессии объединили 12 европейских государств в военный альянс НАТО, тем самым укрепив свое стратегическое положение по отношению к СССР, сделав близлежащую к нему Европу зоной своего военно-политического влияния. Американскому правительству также благоприятствовал тот факт, что военная мощь НАТО была подкреплена на тот момент монополией США в области ядерного оружия. Однако уже в августе того же года Советский союз успешно испытал ядерное оружие на Семипалатинском полигоне, тем самым восстановив баланс военных мощностей стран-оппонентов. В этом же абзаце нам стоит провести параллель между вышеописанными событиями и современными военно-политическими реалиями в сфере отношений России и США, а именно – американской кампанией по развертыванию комплекса противоракетной обороны на территории стран европейского содружества. В качестве причины создания подобных военных систем в Европе, в подозрительной близости от территории России, в официальных заявлениях США фигурирует защита от возможных атак «неблагонадежных» стран наподобие Северной Кореи. Любопытен факт, что многие комплексы ПРО расположены в локациях, где не могут проходить трассы ракет «вероятных противников» за исключением, конечно же, России. Можно сказать, что политическая стратегия Соединенных штатов претерпела некоторые изменения со времен общепринятой «холодной войны» – не имея больше возможности «оправдаться» честной идеологической борьбой, американское правительство прибегает к политике оппортунизма, довольно-таки небрежно маскируя мотивы своих действий по отношению к России. В феврале 2007 года Владимир Путин, выступая на Международной конференции по политике безопасности, подверг критике размещение комплексов ПРО в Восточной Европе, отметив, что США выступают «катализатором гонки вооружений». Таким образом, мы можем говорить о том, что в современной политической действительности продолжается военное соперничество между США и Россией, принявшее, однако, теневой, «подковерный» характер.

Итак, приняв за условие все еще наличествующее противодействие двух держав, нам следует пристальней рассмотреть вопрос возможной дестабилизации укоренившихся отношений, которая может привести с дальнейшей эскалации конфликта. В данном контексте мы имеем возможность апеллировать к имеющимся прецедентам данных дипотношений, а так же оценить союзнический потенциал обеих сторон. Как известно, в 1955 году в противовес возглавляемой США военной коалиции НАТО была создана Организация Варшавского договора, объединившая страны Восточной Европы под патронажем Советского союза. Таким образом, в некотором смысле Европа была «поделена» на зоны влияния США и СССР, что фактически ознаменовало политическую биполярность мира. Однако, как показала дальнейшая история Карибского кризиса 1962 года, существует некий предел пассивной агрессии, переход через который означает эскалацию конфликта и готовность перехода противоборствующих сторон к активным военным действиям. Именно так расположение Соединенными штатами своих ядерных комплексов в Турции, привело к ответному шагу СССР в виде размещения своих боеголовок на пережившей коммунистическую революцию и симпатизирующей «Стране Советов» Кубе. Вмешательство ООН позволило избежать прямой конфронтации держав, однако стало ясно, что в условиях «холодной войны» правительства России и США в своих политических решениях не могут руководствоваться лишь понятием легитимности действий вне контекста военной стратегии и возможных ответных шагов страны-оппонента.

Также, говоря о ядерном противостоянии, следует упомянуть, что еще в прошлом столетии были предприняты шаги по предотвращению угрозы мировой ядерной войны на основе попытки законодательно уменьшить число возможных участников подобного конфликта, ограничив число стран, владеющих ядерным оружием. В 1968 годы организация МАГАТЭ, инспектирующая мировые разработки в области атомной энергии и цели их применения, курировала заключение многостороннего Договора о нераспространении ядерного оружия, подписанного практически всеми странами за исключением Индии, Израиля, Пакистана и КНДР. Таким образом, данный политический акт способствовал стабилизации ядерного баланса в мире. Если же рассмотреть союзнический потенциал России и США, то, на первый взгляд, Соединенные штаты выиграли стратегическое преимущество, до сих пор имея поддержку стран-сателлитов НАТО, часть из которых (Великобритания, Франция) владеют ядерным оружием, в то время как Россия после развала СССР и аннулирования Варшавского договора стала единственным наследником ядерного потенциала оных, а ныне созданная организация ОДКБ, возглавляемая РФ,  не может соперничать с НАТО в военном отношении. Однако в последнее время на российском политическом горизонте появляется новый потенциальный, пусть пока лишь в экономическом плане, союзник в лице Китая, владеющего ядерным оружием еще до подписания ДНЯО с 1964 года. О возможной плодотворности дипотношения России и Китая говорит не только общее коммунистическое прошлое, владение ядерным оружием, но и наблюдаемая тенденция к усилению экономического взаимодействия в последние годы, основанного на близости территорий и инвестировании в совместные проекты. Кроме того, Китай является самым крупным держателем долговых обязательств США на сумму более 1,26 трлн. долларов. Таким образом, мы имеем возможность говорить о том, что дипломатические отношения России и Китая могут выступать одним из факторов сдерживания политических выпадов со стороны Соединенных штатов.

Рассмотрим другой вопрос: были ли в последние несколько лет предприняты какие бы то ни было попытки для снижения уровня напряженности между Россией и США? Американское правительство предпочитает вести закулисную игру взамен открытого диалога с Москвой, конфронтируя с Россией на территории стран третьего мира, как то было в советскую эпоху, или в других «нейтральных» государствах, будь то Грузия или Украина. Политика же России является лишь «политикой парирования», то есть политического или локально-военного ответа, адекватного действиям Вашингтона. Одну из самых «выдающихся» попыток сближения администрация Барака Обамы осуществила в июле 2009 года в виде заявления второго помощника госсекретаря США Филипа Гордона о том, что Россия может вступить в НАТО при условии соответствия  критериям данной коалиции. Что примечательно, за неделю до этого вице-президент США Джо Байден выдвинул в своей речи похожий тезис, однако необходимость союзничества России и США он мотивировал тем, что «… в России сокращается население, экономика страны губительна, а банковский сектор, скорее всего, не выдержит следующих 15 лет. Ослабление страны подтолкнет ее к союзу с Вашингтоном…». Сложно ожидать, что подобная непоследовательность со стороны американского правительства и политическое «крючкотворство» будут работать на благо деэскалации напряженности отношений России и США или, более того, на благо «общего дела» – одного из излюбленный выражений референтов от НАТО.

Подбираясь к заключению данной статьи, мы попытаемся оценить перспективы развития дипотношений двух сверхдержав, России и США, на основе возможных изменений в политическом курсе Вашингтона ввиду предстоящих выборов на пост президента. По итогам национального праймериза определились два основных фаворита предвыборной гонки – это Хиллари Клинтон, бывший Государственный секретарь США, баллотирующаяся от Демократической партии, и Дональд Трамп, американский миллиардер, выдвиженец от республиканцев. Несмотря на то, что в стереотипах демократы выступают как менее радикальная политическая сила, лоббирующая, в основном, интересы нефтяных компаний, а республиканцы отличаются пристрастием к «насаждению» демократических ценностей путем оружия, для данных выборов эта схема не работает. Для отношений России и США существенную роль играют субъективные взгляды кандидатов на будущее идущего противостояния. Например, демократка Клинтон никогда не стеснялась в публичных заявлениях своей антипатии к России и лично к Владимиру Путину, а республиканец Трамп, волнуемый более вопросами мексиканских иммигрантов, наоборот, делает акцент на открытый диалог с Москвой и согласовании политических решений. Таким образом, итоги выборов на пост президента США могут породить некоторые изменения методов американской дипломатии в отношении России.

Итак, «холодная война» – феномен ХХ века, проекция которого существует и в нынешней политической реальности. Под этим термином не стоит понимать лишь идеологическую борьбу, гонку вооружений, локальные конфликты; «холодная война»  – противостояние двух сверхдержав, пронизывающее все сферы единой политической игры. Изменение условий борьбы, ближайших политических и военных задач, экономических мощностей не отменяет того факта, что полярность устремлений двух наций стала архетипическим элементом сознания большей части мирового сообщества.